Николай Иванович поставил икону на стул и отошел в сторону. Икона была ранняя, начала XVI века, а может, еще дальше от нас. Лики, кроме Христа и некоторых фигур, почти не сохранились.
«Воскрешение Лазаря». Икона происходит из Корнилиево-Комельского монастыря. Нашел ее первый из знаменитого рода собирателей и реставраторов Федышиных – Иван Васильевич. А укрепил, расчистил и теперь реставрирует его сын, реставратор высшей категории Николай Иванович Федышин.
...Рядом стоит его сын Иван Николаевич, 43 лет, тоже реставратор. И чем долее наше молчание, тем глубже входим мы в реку Времени. Потери древней иконы как бы исчезают, и означается истинный смысл того, что на ней происходит.
Сюжет из Евангелия от Иоанна.
...Лазарь умер за четыре дня до изображаемого события. Иисус воскресил его, и Лазарь уже стоит в отверстии погребальной пещеры. Но идти не может: пелены сняты не полностью, их только начали распутывать. Главная фигура иконы – Иисус. Голубой гиматий, а под ним широкий рукав хитона – старинная пылающая киноварь, которую не тронули ни время, ни сырые подвалы. И эта пылающая рука, резко выброшенная вперед, к Лазарю, являет собою одно – приказ идти из пещеры. Идти, ибо Лазарь не мертв!
В молчании мы опускаем головы. Слишком много трудных вопросов. Одному ли Лазарю отдан приказ? Одному ли далекому, ушедшему времени? И не потому ли Николай Иванович именно сейчас извлек из хранилища эту старую, но такую глубокую по мысли и современную по смыслу работу древнего «изуграфа»-философа?
Работы Федышиных известны не только в России. Памятники древнерусской живописи, спасенные ими, показывали во многих странах мира. В этом смысле род Федышиных прославлен. Гораздо меньше известно об их жизни: удивительном начале, бескорыстных подвигах спасения и собирания икон, печалях, унижениях – и трагической гибели (иначе эту смерть не назовешь!) основателя династии Ивана Васильевича Федышина.
Сначала о старших
Иван Васильевич родился 28 марта 1885 года в верховажской деревне Горке и маленьким мальчиком был отправлен родителями на Соловки – «отбывать их обещание». На Соловках тогда была художественная мастерская по иконописи, мальчика туда и определили. Уже через некоторое время родная деревня получила написанные Ваней иконы и хвалила их. Это, очевидно, и подвигло юного Федышина отправиться в Москву. Там обстоятельства свели его с Владимиром Алексеевичем Гиляровским, и тот помог Ване поступить в училище живописи, ваяния и зодчества.
В 1920 году Иван Васильевич писал Гиляровскому: «Учитель моей жизни, Владимир Алексеевич! Помятую Ваш завет любить человека. Двадцать лет назад я пришел к Вам из Соловков мальчуганом, а теперь учу Вашим заветам своих учеников».
В это время он преподавал рисование в Вологодском учительском институте, а с 1924 года был назначен заведующим художественного отдела музея. В то трудное время началось массовое закрытие церквей и монастырей, и надо было спасать гибнущие ценности. Не ограничиваясь, однако же, собиранием, Иван Васильевич старался укреплять и расчищать иконы. Ради этого стажировался в Русском музее, кончил специальные курсы в мастерской академика И.Э. Грабаря.
В эти же годы в Вологду приехал известный миниатюрист и реставратор Александр Иванович Брягин, немало сделавший для спасения северных иконописных памятников. Достаточно сказать, что им раскрыты такие шедевры, как «Дмитрий Прилуцкий в житии», «Богоматерь Умиление Подкубенская», «Зырянская троица».
Первым помощником Ивана Васильевича была жена Катя, «Катюша», как ласково называл он ее в своих письмах.
Катя Соколова, дочь священника, родилась 20 августа 1895 года в деревне Посад Тотемского уезда. После окончания средней школы два года учительствовала. В 1917 году поступила на историко-филологический факультет Казанских высших курсов, которые вскоре были присоединены к университету. Заканчивала Катя уже университет. Потом вернулась в Вологду. И, наконец, в мае 1926 года Екатерина Николаевна была принята в Вологодский музей, где уже работал Иван Васильевич. Не следует забывать, чьей дочерью она была, и каким было то время... Но и оно оказалось не сильнее их любви.
Они делали одно дело. И одинаково бескорыстно. Иван Васильевич много ездил, собирал иконы. Я прочла книгу «Из истории реставрации древнерусской живописи. Переписка И.В. Федышина» (1924 – 1936). Это письма. Их собрал и подготовил к печати московский исследователь Г.И. Вздорнов, за что ему великое спасибо. В книге живые голоса Ивана Васильевича и Екатерины Николаевны. Цитирую небольшие отрывки.
Е. Н. – И. В.: «...Георгия Александр Иванович (Брягин. – Л. С.) расчистил. Я сегодня долго им любовалась. Все в нем хорошо, сильно, просто, своеобразно. Георгий на белом коне на фоне какого-то древнего неба, ангел над ним. Хорошо вблизи, вдали еще лучше. Издали его окутывает какая-то прозрачная дымка, и краски приобретают особую мягкость, углубленность. Живописец оказался бессознательным импрессионистом... Удивительно и то, что под тонким слоем олифы икона так хорошо сохранилась в течение веков». (Речь идет об иконе «Чудо Георгия о Змие», XVI век, вологодская школа. Экспонировалась на заграничных выставках, сейчас хранится в Русском музее. – Л. С.).
И. В. – Е. Н.: «Милая Катюша. Хотелось бы многое тебе написать, но на очереди большая спешная работа. Идем завтра с комиссией в одну церковь, может быть, удастся получить «жемчужину», около которой Брягин будет, пожалуй, плясать...».
Из другого письма, тоже жене. «Еще скажу, Катя, что мы должны благодарить небо за то, что живем в Вологде. Вологда считается здесь (письмо из Москвы. – Л. С.) вторым городом после Новгорода по обилию и качеству памятников древнерусской живописи. Если бы ты знала, как хвалил Южин наш «Покров» на большом научном собрании... Да и таких икон, как «Дмитрий Прилуцкий, тоже не скоро найдете, говорил он». (П.И. Южин, 1885 – 1945 – известный московский реставратор. – Л. С.)
В эту «Книгу писем» попали и счастливые строки тех лет, когда у них появились дети: две дочери и сын Коля. (Нынешний патриарх вологодской реставрации Николай Иванович Федышин.) И при детях, которые еще были малы, супруги продолжали свое жертвенное, любимое дело – спасение художественных ценностей края. Хотя близился конец тридцатых годов... Собственно, гроза уже гремела, работать стало трудно. Ивану Васильевичу пришлось почти прекратить свои поездки. Но кто тогда (особенно из интеллигентов) верил в то, что случилось так вскоре?
В фондах нынешнего музея сохранился такой документ: «Ордер № 643, 26 октября 1937 г. Сотруднику Варову. Вам поручается произвести обыск и арест гр. Федышина Ивана Васильевича, проживающего в г. Вологде, ул. Красная Горка, № 6, кв. 10. Нач. Упр. НКВД (подпись неразборчива)».
Вину ему предъявили такую – плохо позаботился как музейный работник об увековечении пребывания в Вологде ссыльных Иосифа Виссарионовича Сталина, В.М. Молотова и М.И. Ульяновой. И вообще плохо организовал показ политической каторги в Вологде.
Даты иногда фатально совпадают, создавая трагедию абсурда. Да, именно в это время в Вологде открылся музей Сталина. Я не хочу цитировать длинную статью по поводу этого события в «Красном Севере». Приведу только последний абзац – надо же как-то объяснить нынешнему поколению, за что гнали по этапу известного вологодского искусствоведа, чье имя навсегда вошло в историю города:
«Музей товарища Сталина в Вологде, где великий гений трудящегося человечества пребывал дважды, имеет все возможности и должен быть образцовым музеем. Однако преступно безответственно подошли к делу организаторы музея. Почетная и ответственная работа была доверена случайным людям, в числе которых оказался чужак и проходимец Федышин... (Книга В. Аринина «Тень генералиссимуса». 1991 г. стр. 73).
...Их довезли на поезде до Шексны, потом гнали трое суток в чистом поле. Дул холодный февральский ветер, а Иван Васильевич шел в брезентовых сапогах и осенней одежке. А ведь заболел он отнюдь не в тюрьме! Я нашла в фондах музея документ 1930 года, где сказано, что Федышин направляется на санаторное лечение по поводу туберкулеза легких. То есть, по зимнему этапу 1937 года шел давно и серьезно больной человек.
Иван Васильевич пробыл в тюрьме НКВД на острове Нового озера (бывший монастырь) два года. Выжил каким-то чудом и в конце 39-го вернулся домой. Вернулся как в другой мир. (Мой отец Дмитрий Павлович Брагин, профессор, историк, не вернулся совсем – в аналогичной ситуации на воркутинских шахтах он протянул только год. Мы с матерью узнали о том лишь через пять лет. – Л. С.)
Господи, думаешь сейчас, вспоминая все это, чем же так провинилась несчастная Россия? Слез уже нет, но боль не проходит...
Иван Васильевич вернулся, но жил, конечно, не долго.
После его ареста жену с работы уволили, а семью (трое детей!) переселили в полуподвальную комнатенку, где хранилась старая мебель. В приказе (он хранится в Фондах музея) я прочла потрясающие своим цинизмом строки: «Выселить семью Федышиных, как не имеющую никакого отношения к музею».
Спали они теперь на полу, другого места просто не было. И однажды ночью Иван Васильевич, лежавший рядом с сыном, закашлялся, забился – и отошел...
Чего только не перетерпела в те годы Екатерина Николаевна с тремя детьми на руках. Хорошо еще, что новый директор музея Философ Павлович Куропатников дал Кате работу. Пусть не по профилю, и зарплата была невелика, но семью это спасло.
Сын Николай
Умирая, Иван Васильевич обнял лежавшего рядом на полу сына, но сказать уже ничего не смог. Однако нить не оборвалась. Коля Федышин оказался на редкость привержен тому, что делал отец. Вернее, тому, чего отец не успел – реставрации. Но Коля был мал. Между тем в двух палатах томились в ожидании умелых рук редкие старинные иконы. Пока они были просто темными досками, но Коля уже знал, какая прекрасная живопись может быть скрыта под слоями олифы и копоти. И в это трудное время, почти на пороге войны, приехал Александр Иванович Брягин – добрый человек и сильный реставратор. Он и взял мальчика в ученики.
Одной из первых серьезных работ Коли было раскрытие орнаментальных росписей Экономского корпуса Вологодского кремля. Под слоями обоев и побелок открылись прелестные цветные узоры... Ими любуется всяк и по сию пору.
В один прекрасный день в мастерской появилась «Богоматерь на престоле», икона конца XIV века. Тогда еще темная, с потерями. Брягин начинал работать с ней раньше, в 30-м году, но что-то отвлекло его тогда от этой работы – и вот теперь он решил вернуться к отложенному делу. А Коля смотрел, как на его глазах свершалось чудо!
Но в жизни все так хрупко... 25 июня, в разгар северных белых ночей Александр Иванович умер. Неожиданно, в 60 лет. Так и не закончив «Богородицу на престоле». Похоронили его на том же кладбище, где и Ивана Васильевича – неподалеку от Лазаревской церкви в Вологде... (В 1962-м рядом с ними похоронят и Екатерину Николаевну.)
Несколько дней Коля ходил вокруг иконы, лежащей на столе, не смея даже притронуться к ней. И в этот «провальный» момент федышинского существования помощь пришла снова. В Вологду приехала Наталья Алексеевна Демина, сотрудник московского музея древнерусского искусства имени Рублева. Она стала первым серьезным исследователем иконописного собрания Вологодского музея, сделав полную опись всех хранящихся здесь икон. По ее же настоянию была выделена ставка штатного реставратора и взят на работу в музей Николай Федышин.
А «Богородицу на престоле» Николай Иванович все-таки кончил. Но лишь в 1974 году, уже будучи реставратором высшей категории. После той беды в июньскую ночь Николай Иванович много учился и многому научился. Стажировался не однажды в ведущих реставрационных учреждениях страны, что дало ему возможность полностью овладеть профессиональным искусством. Он имеет допуск к работе с уникальными памятниками национального искусства и вернул к жизни столько произведений древнерусской живописи, что, возможно, не под силу и мастерской. Это вполне подтвердила его персональная выставка 1977 года «Древнерусская живопись. Новые открытия».
В большинстве своем старая живопись анонимна. Долгие века это было традицией. И потому установить авторство древних икон очень трудно. В зрелые годы своего постижения тайн реставрации Николай Иванович научился и этой премудрости. Помогло знание большинства вологодских живописцев, изучение особенностей их «письма». Кроме того – изучение истории и архитектуры древней Вологды, реставрация фресок Плехановых в Софийском соборе и церкви Иоанна Предтечи. (Пишет, кстати, сейчас об этом книгу, не спит до четырех утра...)
А главное – иконы мировой известности, чье возвращение нам подписано его именем.
На выставку 1977 года было представлено 85 иконописных работ XIV – XVIII веков – итог творчества Николая Ивановича за многие годы. Перечислить их невозможно... Совсем недавно, уже в 1998 году старшим Федышиным открыты несколько икон Гринкова. (Вологодский иконописец, работы датируются приблизительно XVIII веком.) «Праздники», «Сошествие во ад», «Древо Иесеево». Эти иконы Николай Иванович назвал «прекрасными». При его скромности такая похвала означает поистине высокое искусство живописца. Добавим – и реставратора, вернувшего нам эту красоту.
И, наконец, – третье поколение. Внуки...
У Николая Ивановича и его жены Валентины Федоровны выросли три сына и дочь Оля. Нить, о которой печалился умирающий Иван Васильевич Федышин, не оборвалась: два его внука Иван и Николай – реставраторы. Великое предназначение семьи оказалось крепче всех ударов судьбы.
Старший – Ваня, Иван Николаевич (ему сейчас 44 года) уже двадцать лет работает с отцом. И восемь – заведует реставрационной мастерской. Член Союза художников России, недавно ему присвоено звание лауреата Государственной премии РФ с вручением медали. Участвовал в подготовке памятников станковой живописи к восьми выставкам и трем экспозициям. Работал вместе с отцом на реставрации фресок (София, Иоанн Предтеча в Вологде, фрески Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря, Дионисия – в Ферапонтове).
Это как бы послужной список Ивана Николаевича. Однако любопытно в третьем поколении Федышиных и то, что можно назвать новым мышлением. Я читала в материалах Фонда музея докладные записки Ивана Николаевича начальству. Хороший язык, анализ и прямота критики, требование поставить работу реставрационной мастерской на цивилизованный уровень... «Оборудование примитивное, устаревшее, а на дворе почти XXI век» (писалось в двадцатом. – Л. С.). Иван прав в своем требовании менять стереотипы. Новое поколение реставраторов уже волнуют не только темные доски (а их еще много- много, ждущих возрождения!), но и условия их цивилизованного спасения.
Кстати, сам Иван Николаевич по зодиакальному знаку Водолей. Впереди его время... Свободен, умен, интеллигентен. Но прям и справедлив. Об отце сказал: «Слава, награды, заслуженный работник культуры, орден Трудового Красного Знамени, а вся жизнь прожита почти в подвале. Квартиру ему дали только в 60 лет». На добром лице Ивана при этом не было и тени его обычной мягкой улыбки...
Второй сын Николая Ивановича – 36-летний Коля, Николай Николаевич, тоже реставратор. Сдержан, суховат. Много работает на компьютере, поскольку кроме реставрации ведет атрибуцию памятников. В свое время, молодым он как бы выбрал техническую работу, не фамильную. Но достаточно скоро пришел к отцу и сказал: «Папа, я не могу без мастерской и икон». «Да, – ответил отец. – Искушение судьбы не всегда благо. Но важно, чтобы человек сам это понял». Уж кто-кто, а Николай Иванович знал, какая неодолимая сила вернула достаточно самостоятельного по характеру парня в эту мастерскую.
* * *
Музей готовился к выставке одной иконы, и мы снова собрались около «Лазаря». Прошел почти месяц, и хотя работа не была закончена, икона стала другой. Светлее, солнечнее. Масса мелких, почти незаметных глазу поправок изменила общую тональность сюжета. Кажется, Лазарь вот-вот сделает первый шаг, хотя пелены и не распутаны полностью...
Николай Иванович провел рукой по нижнему краю доски и сказал: «А эти потери невосполнимы». (Там белели давние вставки грунта, а кое-где островками проглядывала сама доска.) Икону привезли в 1932 году. Коле было четыре года, но он ее видел и не забыл.
«Воскрешение Лазаря». Давняя загадка для Коли юного и для Николая Ивановича зрелого. Давнее стремление понять, чем привлекает эта плохо сохранившаяся доска? И почему годы идут, а мастер все медлит начать работу? «Надо, чтобы время совпало», – сказал он себе однажды. И вот теперь Время совпало. Философия древней живописи вторгается в нашу жизнь, приказывая именем Высшей Силы и Разума выйти из склепа живым людям и встать наконец с колен.
Потери? Потери, действительно, невосполнимы, как сказал Николай Иванович. К печали нашей, но не отчаянию.
