«Ваня, я должна тебе сообщить, что сегодня исполнилось три месяца, как взяли в НКВД папу. Сначала я думала, что вот-вот выпустят, а теперь уже на это все меньше и меньше надеюсь. Вчера ходила к прокурору узнавать, осужден он или нет. Тот ответил, что еще следствие не закончено. Сидел он на Московской, а сегодня пошла туда с передачей, и ответили, что там его нет. Может быть, перевели в Духов монастырь. Вот 2 места, между которыми мы, жены, мечемся. Передавать разрешают только одно белье.
За что папа арестован, я не знаю...».
Так Елена Николаевна Федышина сообщала старшему сыну об аресте мужа, Ивана Васильевича. И.В. Федышин – художник-реставратор, сотрудник Вологодского музея – был арестован 27 октября 1937 года, два года провел в тюрьмах и лагерях, а в ноябре 1939 года был освобожден из-под стражи «в связи с прекращением его дела».
Сегодня мы публикуем некоторые из писем Ивана Васильевича, написанные в эти трудные годы жене и детям.
«Милая Катя, я получил от тебя письмо со вложением рецепта папье-маше для делания кукол и писем от Коли и Лели. Большое спасибо Коле за рисунки журавля и каменного дрозда. Спасибо и Леле за то, что она водится с Таней. В следующем письме я постараюсь послать по особому письму и Коле, и Леле...
...Я живу по-старому, т. е. хорошо. Здоровье тоже как будто ничего, аппетит средний, все время работаю. Только последнее время три раза появлялось кровохарканье через небольшие промежутки времени, и я было упал духом. Но теперь все прошло. Я чувствую себя нормально, настроение улучшается. С посылкой особенно не торопись, но когда будешь посылать, то не забудь прислать несколько луковиц чесноку.
6/IХ я думаю написать Парасковье и, стало быть, раньше 13/IX не придется писать тебе. Бельишко, правда, у меня поизносилось, но кое-что еще уцелело, а кое-что можно еще починить. Во всяком случае, пока еще вопрос с бельем и прочей одеждой на стоит остро. Что понадобится, напишу потом. Письмо пишу наспех; сегодня и у нас выходной. Но я весь день работал, рисовал диаграмму в порядке общественной нагрузки. Пиши, как ты живешь, велика ли у тебя нагрузка по службе, удалось ли устроить Таню в ясли. На бурки из моей старой шубы пока заказа не делаю. Я все еще не потерял надежды на получение каких-либо старых валенок из деревни. Я напишу Парасковье и попрошу мне ответить насчет валенок. А пока ты одевай и обувай ребятишек: Колю, Лелю и Таню, а мне – что останется.
Всего доброго.
28/VIII-38 г.»
«Милая Леля! Спасибо тебе, что ты водишься с Таней, когда мама бывает на службе. Без тебя было плохо и маме, и Тане. Маме нельзя было бы работать, а малютка Таня, оставленная без присмотра дома, стала бы варзать или плакать, а на улочке того хуже: она попала бы под автомобиль или попала б в лапы какому-либо зверю из музейного зверинца. Я живу хорошо и часто рисую. Любишь ли ты рисовать и часто ли заглядываешь в книжку?
Жду от тебя письма и целую тебя и Таню.
Папа. 29/VII-38 г.».
«18/IХ-38 г.
Милая Катя, твою открытку от 8/IX я получил. Спасибо, что ты готовишь мне посылку. Только мне хотелось бы получить мед или масло в натуральном виде, а не смесь со столетником, так как в натуральном меде и масле как будто больше витаминов, чем в переваренном. Здесь мы получаем пищу (и овощи в супе) только в вареном виде и поэтому особенно хочется чего-либо витаминного. От недостатка жиров здесь многие страдают куриной слепотой. К счастью, я пока не болею этим недугом. И вообще чувствую себя в настоящее время вполне прилично. Нередкие приступы гриппа пока что удается побороть на ходу. Не так давно в один из последних приступов я потерял было аппетит, и в течение трех дней налегал на сахар, которого у меня есть еще небольшой запас. Теперь мой аппетит снова восстановился. Даже долго державшаяся припухлость на ступнях ног теперь, к моему великому удовольствию, исчезла окончательно. Может, это оттого, что я стал чаще получать от тебя письма.
В посылке пришли чесноку, который является хорошим лекарством от старости (от артериосклероза).
Целую тебя и детей. Пиши, удовлетворительно ли питаются детки? Живу хорошо, работаю в художественной мастерской.
Ваня».
«Милый Коля, я получил оба твои письма. Из первого я узнал, что мама тебе купила очень интересную игрушку – конструктор, которую нужно бережно хранить и не терять отдельных частей и винтиков. Напиши, сколько игрушек научился ты складывать. По письму видно, что ты неплохо пишешь и даже умеешь печатать. Не нравится мне лишь то, что некоторые слова ты написал с ошибками... Второе письмо ты пишешь уже почти без ошибок. Видно, что ты недаром ходишь в школу.
Напиши мне также, Коля, научился ли ты решать задачи и умеешь ли изображать графически, т. е. рисунком, по возможности, каждую задачу. Рисунки часто помогают решению. Твои рисунки птичек мне очень нравятся, нарисуй еще утку, или гуся, или лебедя и пришли в письме. Играешь ли ты, Коля, в шашки, и в какую игру любишь больше всего играть?
Спасибо тебе, Коля, что ты помогаешь маме водиться с Таней. Только ты не сердись на Таню за то, что она мешает тебе учить уроки и любит брать себе твои книжки и игрушки.
Напиши, как ты праздновал праздник XXI годовщины Октябрьской революции? Во время праздника мы тоже не работали, отдыхали несколько дней.
Коля, слушайся маму и помни, что одной маме очень трудно и работать, и водиться с Таней. Передай от меня привет бабушке. Твой папа.
Теперь наши письма принимаются в следующие числа: 5, 12, 19, 28 кажд. м-ца».
«Милая Катя, посылка дошла в целости и сохранности, лишь частично пострадала корзинка. Все содержимое посылки было выдано мне на руки, кроме редьки и детских безделушек – Лелиной куклы и Колина дядиньки – последние являются излишней сентиментальностью и впредь посылать не следует. Обо всем этом, не обижая детей, надеюсь, ты сумеешь поговорить сама с ребятами...
...Получил я и второе твое письмо, а также извещения о двух денежных переводах по пяти рублей. Деньги, по положению, сразу на руки не выдаются, а выдаются лишь в известной очереди, по 5 руб. в месяц. Кстати скажу, что твоих денежных переводов, посланных в адрес Вологодской тюрьмы на мое имя в этом 1938-м году (5 перев. по 10 руб.) я пока еще не получал и пока советую хранить на них почтовые квитанции, а что дальше делать – соображу потом. В Вологодской тюрьме, помнится, в ноябре, я получил от тебя две передачи и перевод на 5 руб. Фактически и тех 5 руб. на руки я не получил, а получил лишь квитанцию, которая после была отобрана и тоже застряла в Вологде. А как бы эта пятерка мне пригодилась во время этапа сюда! Таким образом, за Вологодской тюрьмой у меня накопилось 55 рублей. Можно сказать, капитал на целый год.
Ты, наверное, очень удивляешься, что я так долго не пишу тебе. Дело в том, что в течение месяца я имею право послать 4 письма в числа: 6, 13, 20, 29. 13-го я писал в деревню на родину, а 20-го спешил уведомить Ванюшку, что мне в первую очередь посылать. Не знаю, какие результаты дадут эти письма. У брата Павла много нетрудоспособных членов семьи (детворы) и едва ли он сможет помочь. Ванюшка тоже живет немного лучше, тоже детишки и один работник на всю семью. Думаю, что тот или иной ответ все же получу от них.
Теперь хочется поговорить о твоем житье-бытье. Не выиграла ли ты сколько-нибудь по облигациям займов? Вероятно, скоро тебя нужда заставит продавать облигации, если они до сих пор еще не проданы. ...Самое главное тебе дотянуться до тепла, дождаться, когда подрастет немного Таня и тогда уже можно будет энергичнее подумать о работе. Теперь же, чтоб продержаться с семьей месяц-два и прислать мне еще хотя бы маленькую посылочку, придется собрать все крошки, кое-что продать, и продать часть облигаций.
Ни в коем случае не продавай кусочек пластилину для лепки, возможно, потом я получу разрешение на присылку его сюда, а пока советую поработать тебе самой над пластилином или глиной, советую тебе непременно заняться макетами... Береги также книжки об игрушках, – возможно, они в будущем также понадобятся и мне, и тебе.
На ряд твоих вопросов постараюсь ответить в следующем письме. В заключение просил бы вновь прислать мне, если окажется к тому малейшая возможность. На Ванюшку и Авдотью надежды мало, а в усиленном питании я все еще нуждаюсь. Сейчас у меня весьма хороший аппетит и очень хотелось бы теперь же запастись силами, чтоб быть пригодным для жизни и для полезной общественной работы. Не пугайся, что я вторично так много у тебя прошу. В дальнейшем я постараюсь быть экономнее и умереннее в своих аппетитах. Не знаю, удастся ли мне получить какую-либо работу здесь в колонии – это также в некоторой степени улучшило бы мое питание. Но деньги по 5 руб. в месяц с моего лицевого счета, я надеюсь, буду получать потом...
Целую тебя и деток. Ваня.
29/III- 38 г.».
«5/II-39 г.
Милая Катюша, больше месяца я не писал тебе, так как с января у нас в колонии установлен новый порядок: категории заключенных, к которой я принадлежу, разрешается писать только один раз в месяц (пятого числа каждого месяца). Это постановление не распространяется на письма, направляемые в колонию. В отношении посылок – также ограничения: больше одной посылки в месяц одному з/к выдаваться не будет.
Я живу по-старому, по-прежнему работаю в художественной бригаде по оформлению игрушек и в последнее время зачислен даже в ударники. С половины января снова переведен на жительство в третье отд. (группа слабосильных). Мне дано диетическое питание на месячный срок. Пока питаюсь очень хорошо и ни в чем не нуждаюсь. На здоровье обижаться не приходится, хотя имеется кашель (больше по утрам), наблюдается солидная одышка, но все же я чувствую себя прилично, а с лица выгляжу гораздо лучше того, каким я был к моменту ареста...
...Свое заявление о пересмотре моего дела думаю писать в конце марта.
Шлю сердечный привет Леле и Коле. Пусть они не обижаются на меня, что не пишу отдельного письма с рисунком. Вот будет посветлее и свободнее – я снова им напишу.
Целую тебя и деток. Ваня».
«Милая Катя, получила ли ты мое письмо от 5/III? Не знаю, что тебе писать: повторять ли все то, что в нем было, или взять новую тему. Итак, буду надеяться, что ты непременно сообщишь о получении или неполучении письма.
Я живу пока по-старому, то есть хорошо. По-прежнему работаю в художественной мастерской и не так давно даже получил на руки 35 руб. за бригадирство по мастерской за прошлые месяцы. В отношении питания также дело обстоит вполне благополучно. С 1-го апреля меня вновь перевели на усиленное питание с другими слабосильными рабочими.
Заявления о пересмотре моего дела все еще не удосужился написать.
Очень хочется знать, как живете все вы... Сообщи пару слов об успехах музейной работы и передавай привет всем знающим меня сотрудникам. Черкни также о своей работе. Я пока очень доволен работой. За последнее время приобрел некоторые навыки в писании аншлагов на стекле, а также в росписи стекол эмалью и маслом для фотокарточек. Советую и тебе попробовать свои силы в последней специальности. Подобной работой ты могла заинтересовать и Колю, и Лелю. Занимается ли Коля фотографией?
К 1-му мая я дал обещание нарисовать один портрет на полотне и одну картину (зимний пейзаж) с присланной тобой открытки. К сожалению, у меня мало красивых открыток с красивыми пейзажами в красках.
Пока до свиданья. Целую тебя и деток. Ваня.
2/IV – 1939 г.»
«...30/III, сверх ожидания, я получил две посылки – одну от тебя, другую от Ванюшки... Принесенные тобой в тюрьму рукавички я потерял еще в декабре, и во время февральского перехода на руки придумал одевать шерстяные носки, без них я поморозил бы руки. Но здесь, в колонии, одевать вместо рукавиц носки – дело неподходящее. Итак, мне к будущей осени понадобятся рукавички. Об этом я писал в деревню Авдотье Ивановне. Ее же я просил приготовить мне теплые чулки (для ночи, можно сшить наподобие больничных из какой-либо старой юбки или настегать на вате). Просил ее также прислать две наволочки для маленькой подушки.., но до сих пор никакого ответа не получил. Наволочку временно я сделал из рубашки. Для полного обзаведения своим хозяйством следовало бы обзавестись своим матрацем, для этого надо иметь средней величины мешок. Но это не к спеху. К зиме надо бы завести какое-либо подобие одеяла, но это не так просто. И, наконец, остается завести свой чемодан или запирающийся сундучок на смену корзинке, которая скоро развалится – это удовольствие будет стоить здесь около 3-5 рублей.
Сгущенного молока присылать не стоит, так как при получении его приходится канителиться – переливать в другую посуду (ведь стеклянную и жестяную посуду нам не полагается иметь), из-за чего происходит некоторая утечка. Я уже писал тебе, что мне очень хотелось бы получить меду (как витаминное питание и замена сахара). Но теперь ты, вероятно, не скоро соберешься с новой посылкой, да и мне уже стыдно просить так часто...
...Очки в роговой оправе как раз мне по глазам, береги. Другие очки мною были взяты в тюрьму, где металлический очешник от них нельзя было иметь при себе, а без очешника я скоро разбил стекла. Затем я купил по случаю пенсне, которыми пользуюсь и теперь, но так как мой мужицкий нос не приспособлен для пенснэ, то последние для ношения пришлось привязать к очешной оправе... Себя я не вижу, и не знаю, на кого я похож. Но Самаринской бороды у меня нет, т. к. я бреюсь не реже 3-х раз в месяц, а в баню хожу и того чаще.
О себе я буду ходатайствовать перед центром, по согласовании этого вопроса с начальником колонии в мае месяце с. г. О возможности твоего приезда сюда напишу в следующем письме. Сообщи, чем закончилась приемка музея и как обстоит вопрос с твоей работой в музее теперь. Пиши. Ваня. Целую деток.
6/IV-39 г.».
«...Хочется поскорее узнать, как поправляется Таня. Если не затруднит, то напиши об этом поскорее открыткой. Начала ли Таня снова посещать ясли? Что она любит сахар – это вполне понятно. Сахар, во всяком случае, по-моему, лучше, т. е. полезнее для организма, чем мороженое...
...Очень жаль, что в своей жалобе Верховному прокурору СССР я не указал определенных лиц – в качестве свидетелей, которые могли бы подтвердить мою невиновность. Следовало бы по институту, например, указать на... преподавателей-партийцев. Не мешало бы на всякий случай сообщить Ванюшке о моем ходатайстве, и спросить его, нет ли кого в Москве теперь, кого бы можно привлечь в качестве свидетеля по моему делу. Если получу отказ, то буду писать снова, только ты пришли чистой бумаги ученическую тетрадку...
...С каким удовольствием я отдал бы свои последние силы на работу в музее, если бы удалось выйти на волю, и думаю, что был бы не бесполезен. Куропатников, зная меня, как работника, как-то должен помочь мне выйти на волю.
Рисунок Коли мне очень нравится. Почему Таня пишет не печатными буквами?
5/VIII-39 г.».
«Милая Катя, все посланное тобой я получил в целости, за исключением помидор. Большое спасибо за гостинец. Очень жаль, что нет от тебя письма (писем с посылками не посылай, так как это не полагается) и я не знаю, как вы живете и как здоровье Тани и Коли. В отношении питания детей я усиленно рекомендую давать им рыбий жир, тем более, что он такой вкусный и более или менее доступен по цене...
...Интересно, что теперь делается в музее и как-то работает временный заместитель Невзорова... Если Куропатников считает меня ценным для музея работником, то, по-моему, он мог бы переговорить со знающими меня партийцами или горкомом о моем возвращении. Тем более, что я не знаю никакой вины за собой. Ваня. 7/IX - 1939 г.».
