16 апреля 2005 г. ушёл из жизни очень яркий и неординарный человек – Николай Иванович Федышин. И только сейчас пришло осознание того, что судьбе угодно было преподнести мне поистине царский подарок – более двадцати лет ежедневного общения с ним.
Меня всегда удивляла у Николая Ивановича особенная, истовая увлеченность всем, что попадало в круг его внимания. Например, любил покупать словари иностранных слов и книги к ним на тех же языках. И сразу же принимался читать. Когда он принёс словарь чешского языка, я удивилась: «Николай Иванович, – говорю, – зачем тебе чешский?». «Купил замечательный сборник чешских сказок. Внучкам буду читать», – ответил он.
Большим праздником были редкие в ту пору премии и их можно было тратить на многочисленные справочники, словари, книги по искусству, истории, и не говорить об этом любимой Валентине Федоровне. Жена была мудрой женщиной и, конечно, всё знала, но понимала, что супруга надо принимать таким, каков он есть. Гордилась, когда к её Коле приезжали учёные, богословы, поэты, писатели, известные музыканты. Он был человеком энциклопедических знаний, хотя окончил только семь классов.
К нему обращались за помощью и советом учёные из Москвы, Петербурга и других городов. Приезжали также из США, ФРГ. Приведу строки одного письма: «Многоуважаемый Николай Иванович! Помогите мне, пожалуйста. В том, посвященный новгородской иконописи XV века, который я сейчас готовлю, надо включить икону Вашего музея «Богоматерь Грузинская» из Каргополя. Я сделала на неё каталожную карточку, но не уверена, правильно ли я её составила для консультации с Вами. Укажите мне на мои ошибки. С Г.И. Вздорновым я тоже консультировалась. С уважением Э. Смирнова. Москва. 1980 г.» Все, кто занимается древнерусским искусством, знают этих учёных и поэтому вызывает восхищение то, что специалисты дорожили мнением как доктора наук, так и нашего Николая Ивановича. Таких писем и визитов с просьбами о помощи было великое множество.
Все знают про его уникальную картотеку, но мне всегда казалось, что все сведения, в ней содержащиеся, он держит в своей памяти. Например, предметом его многолетних исследований были архитектурные памятники древней Вологды и Вологодской области, и на все вопросы, касающиеся этой темы, он отвечал сразу, не сверяясь с картотекой. Особенно это касалось сведений по иконам. Например, однажды я составляла научный паспорт на икону «Воскресение с 52 клеймами «земной жизни» Христа» втор. пол. XVI в. Николай Иванович сел рядом и сказал: «Четыре клейма расчищал А.И. Брягин» (теперь для специалистов это ценное замечание). Потом добавил: «Таких изводов, где показана победа добра над пороками в музеях СССР только восемь. Из них две – в нашем музее». Раскрывая икону «Положение Ризы Богоматери», прочитал зашифрованный автором текст, исполненной литореей, когда буква «земля» заменяется «фитой». Он уточнил атрибуцию многих памятников темперной живописи в коллекции музея. Благодаря ему стало известно, что три иконы, происходившие из разных церквей Вологды, исполнены одним автором. И так обо всех иконах коллекции.
Николай Иванович прекрасно ориентировался в событиях, происходивших 300-400 лет назад, увлечённо рассказывал нам о жизни и занятиях иконописцев. Говорил, что одни из них занимались торговлей, другие были зажиточными хозяевами, были среди иконописцев и женщины. Читая древние рукописи, с лёгкостью разбирал их непростые почерки, но при этом не знал, в каких классах учатся его дети, и искренне удивился, что родной сын уже не в том классе, в который он пришёл на родительское собрание. Как-то увидев драмтеатр, тогда только что построенный в Вологде, испугался, подумал, что его непостижимо перенесло в другой город. В 1976 г. мы с ним повезли иконы на выставку «Живопись вологодских земель ХVI-XVIII вв.» в Москву в Рублёвский музей. Николай Иванович руководил поездкой. Мы долго ездили по Вологде и, наконец, оказались в Заречье в маленьком дворике, к удивлению местных жителей. Они нам объяснили, что дорога на Москву совсем в другом направлении, и тогда водитель очень темпераментно сказал всё, что он о нас думал. Так было во всём, что касалось обыденной жизни.
Зато маленькой статьей, опубликованной в 1969 г., Николай Иванович опроверг сложившееся в научном мире мнение о датировке росписей Дионисия в соборе Рождества Богородицы. С 1899 г. в научной и научно-популярной литературе утвердилось мнение, что храм был расписан «за два лета». И только три четверти века спустя надпись на софите северной двери нашла своего квалифицированного исследователя, учёного-реставратора Николая Ивановича Федышина. И многие учёные тогда ездили пересчитывать левкасные швы дневной разгранки, сделанные исполнителями росписи. Их было ровно 34, что точно совпадало со сроками, предложенными Николаем Ивановичем. Его жизнь и круг интересов всегда были посвящены только работе в музее, в архивах, дома.
Свою деятельность он не ограничивал только реставрацией, а ещё изучал документы по истории крестьянства Севера XVI-XVIII вв., из среды которого вышла большая часть вологодских иконописцев, серьёзно занимался ономастикой, нумизматикой, полиографией, колоколами, о которых была опубликована статья «Последние дни Протаса». И в каждой области делал открытия. У Николая Ивановича был девиз «Ни дня без открытий!» Это стало впоследствии в музее крылатой фразой. Он очень любил тонкий, умный юмор. В этой связи я вспоминаю его шутку, связанную с «новым открытием». Вместе с бригадой вологодских реставраторов он работал в Софийском соборе. Они освобождали от позднейшей записи работу иконописца XVII в. Дмитрия Григорьевича Плеханова. Имён мастеров его дружины не сохранилось. Николай Иванович решил исправить эту историческую несправедливость. Вечером он взял лист бумаги XVII в., развёл специально приготовленные чернила и составил документ, в котором перечислил скорописью XVII в. поимённо всех мастеров дружины Плеханова. Утром подсказал реставраторам, в каком месте можно поискать. Когда свиток обнаружили, это стало сенсацией. Собрались музейщики, реставраторы, художники. В подлинности документа никто не сомневался. Решили срочно звонить в Москву. Тогда Николай Иванович решил признаться, но ему никто не поверил. Он стал объяснять, что текст написан металлическим пером, принес чернила, которыми писал. С большим трудом убедил коллег, но в течение многих лет реставраторы вспоминали этот случай.
Николай Иванович был реставратором высшей квалификации. За свою жизнь отреставрировал более ста памятников темперной живописи. Принимал участие в раскрытии росписей в Софийском соборе, в церкви Иоанна Предтечи в Рощенье в Вологде. Кроме того, им подготовлена к печати «Переписная дозорная книга дворцовых земель Вологодского уезда 1589-1590 гг.». Вышли в свет статья «Летопись города Вологды 1147-1962 гг.» (сб. «Вологда», 1963), материалы по истории Европейского Севера СССР «Северный археологический сборник» (Вып. 2, Вологда, 1972), «Древнерусская живопись. Новые открытия», каталог персональной выставки Н.И. Федышина (Вологда, 1977), «Виды русских городов XVII-XIX веков» (М., «Советский художник», 1987), атрибуция вологодской иконы «Илья Пророк в пустыне» 1690 г. из Третьяковской галереи, «Возрождённые шедевры Русского Севера» (М., «Галарт», 1998). Это неполный перечень опубликованных работ и ещё больше осталось подготовленных к печати.
Произведения, возвращённые к жизни Николаем Ивановичем Федышиным, его исследовательские работы обогатили современное искусствоведение, открыли новые страницы в истории русской культуры.
