Читатели «Новой жизни», те, кто читают газету от корки до корки, вероятно, помнят информацию о реставрации деревянной церкви Ризоположения 1485 г., которая стоит на территории Кирилло-Белозерского монастыря («Новая жизнь», № 87 за 7 ноября 2009 года.).
Напомним, что маленький храм был перевезен в 1958 году из д. Бородава, затопленной при строительстве Волго-Балтийской водной системы. Ни один музейный посетитель не пройдет равнодушно мимо этого чудесного сооружения, а местные экскурсоводы в течение полувека рассказывают о том, что построен он «без единого гвоздя». Музейные рабочие периодически латали начинавшую протекать тесовую кровлю, при одной из так называемых «реставраций» 1980-х годов была приколочена на кровлю алтаря главка. Ее приколотили так «удачно», что по стволу главки вода во время дождя затекала в подкровельное пространство. Ни музей, ни органы охраны памятников, ни архитекторы, курировавшие реставрацию объектов музея, не волновались за состояние древнейшего деревянного памятника России. Так бы он, видимо, и стоял (но очень недолго), пока в один прекрасный день не превратился в груду сгнивших бревен и древесной трухи, если бы не...
А вот о «если бы» хочется рассказать подробней, и для этого надо вернуться в 2000 год, когда в кабинете директора музея появились два директора реставрационной фирмы из Москвы: М.В. Капустина и А.В. Попов. Они работали на многих известных памятниках Москвы и Подмосковья, в Архангельской области, а Попов уже давно был известен, и не только в России, как наиболее профессиональный реставратор деревянной архитектуры. К этому времени для всех стало очевидно, что другому деревянному памятнику музея – церкви Ильи пророка на Цыпине – подписан смертный приговор: от ее многоярусного объема оставалось меньше половины, да и останки сруба накренились, готовые рухнуть на могилы расположенного рядом кладбища.
Музей решил воспользоваться возможностью поработать с хорошими специалистами и поручил А.В. Попову корректировку проекта реставрации храма, а в 2003 году – и производство реставрационных работ. После многих мытарств и препятствий, на которые столь изобретательны наши законодатели и чиновный люд, восстановление храма было завершено, и 2 августа этого года при многолюдном собрании в Ильинской церкви вновь звучало молитвенное пение. К эмоциональным отзывам участников события присоединили свой голос и специалисты. «Реставрация храма выполнена на высочайшем уровне, с учетом основных действующих нормативных документов и рекомендаций ИКОМОС ЮНЕСКО ... является образцовой, а опыт реставрационных работ может служить эталоном при подготовке и переподготовке реставрационных кадров в России», – так написал В.П. Орфинский, крупнейший исследователь деревянной архитектуры Русского Севера, посвятивший ей немало книг и статей. К его словам присоединились и реставраторы- практики. Но о каких документах и рекомендациях говорят специалисты? Что в них рекомендуется? К слову сказать, найдется немало таких, кто считает себя специалистом в области реставрации, но не имеет ни малейшего понятия об этих документах.
ЮНЕСКО – это международная неправительственная организация по вопросам образования, науки и культуры. Россия с недавних пор является ее членом. Под эгидой этой организации сформированы принципы сохранения природного и культурного наследия, разработан и постоянно пополняется список объектов культуры, отнесенных к числу всемирного культурного наследия. В 2000 году в этот список был включен Ферапонтов монастырь.
В 1999 году Международный совет по охране памятников и исторических мест (ИКОМОС) на очередной ассамблее в Мексике принял документ под названием «Принципы сохранения деревянных построек». Именно его имели в виду В.П. Орфинский и его коллеги. Так о чем же там речь? Во вступлении отмечается, что памятниками могут быть любые деревянные сооружения независимо от их назначения. Деревянные сооружения признаются более уязвимыми, чем каменные и по этой причине стремительно исчезают с лица земли, а значит, нуждаются в особом подходе при их реставрации и сохранении. Какими же должны быть эти подходы? Поскольку сохранять приходится сооружения самого разного времени: от XII в. до XX в., то необходимо принимать во внимание, что на протяжении веков менялись технологии строительства, приемы обработки дерева, инструмент, которым работали мастера. Приступая к реставрации определенного объекта, специалист должен знать, каким инструментом и какими приемами пользовался мастер во времена его сооружения. К сожалению, информация о старинных инструментах и технологиях была давно утрачена. Старые инструменты чаще всего находят при археологических раскопках. Если найденный инструмент хорошей сохранности и может быть точно датирован, то с него можно изготовить копию. В кирилловском музее, например, экспонируется несколько десятков топоров XII в. Очень важно не только восстановить инструменты, но подобрать дерево той же породы и того же возраста, что и на реставрируемом памятнике. Работы должны осуществляться теми же методами, какие использовали при сооружении памятника: деревянные срубовые конструкции тысячелетиями строились, ремонтировались методом сборки и разборки. Самый главный принцип в рассматриваемом документе – исключительно бережное отношение ко всем деталям и элементам памятника, их максимальное сохранение. Любое вмешательство в памятник должно быть обратимым, т.е. нельзя применять технологии и материалы, которые впоследствии невозможно отделить от подлинника. Отдельная статья предостерегает от неэффективного и непроверенного применения химических консервантов.
Последний раздел «Принципов» носит название «Образование и обучение» и рассматривает названый процесс двух позиций: как обучение специалистов самого широкого спектра – архитекторов, инженеров, мастеров – старинным технологиям и умению работать старинным инструментом, так и широкое образование населения по вопросам сохранения деревянного наследия.
Теперь, когда стало понятно, что имели в виду специалисты, давшие высокую оценку реставрации Ильинской церкви, вернемся к церкви Ризоположения. В 2006 году директор музея попросила А.В. Попова обследовать церковь, казавшуюся вполне благополучной. Уже после первого тщательного осмотра состояние памятника очень взволновало специалиста, и он пришел к заключению о необходимости срочного реставрационного вмешательства. Музей подал заявку на выделение денег на разработку проекта из бюджета Вологодской области. Заказчиком на создание проекта выступил областной департамент культуры, который в 2007 году принял разработанный центром А.В. Попова проект реставрации без каких-либо замечаний. В соответствии с требованиями закона об охране памятников проект прошел согласование в Министерстве культуры. Предварительно его дважды рассматривали на научно-методическом совете при Министерстве: на первом совете не согласовали реставрацию методом разборки, но 19 декабря 2007 года было вынесено следующее решение: « ...признать высокий уровень проведенных специалистами исследований памятника... Рекомендовать проведение реставрации памятника с исправлением ошибок предыдущей реставрации..., считать допустимым осуществить переборку памятника». Далее, но уже в соответствии с другим законом, музей провел торги по выбору подрядчика, которым стал реставрационный центр, руководимый Поповым.
До начала реставрации специалисты прошли серьезный подготовительный этап: нашли и заготовили сосновые бревна необходимой толщины и возраста (около 180 лет), заготовили бересту для гидроизоляции нижних венцов сруба и кровель, выковали топоры. Где и как нашли топоры XV века? Несколько лет назад на Кремлевской площади в Вологде шли археологические раскопки, под трехметровым слоем земли археологи обнаружили остатки дома и хозяйственный инвентарь, который датировали XV веком. Там-то и был найден топор отличной сохранности. Археологи позволили сделать копии с этого топора, так в руках реставраторов оказался инструмент, современный строительству храма.
Над церковью был возведен павильон с временным покрытием, чтобы во время работ детали сруба не мочило дождем, построены стеллажи для хранения бревен и отдельных элементов, каждое бревно и деталь получили свою маркировку в виде маленькой медной бирочки.
Наконец, все готово, можно приступать к работам, но не тут-то было. Надо еще получить разрешение на производство работ в областном департаменте культуры. Не стану пересказывать все подробности бессмысленной и недостойной борьбы, развернувшейся вокруг выдачи разрешения, придет время, и будут опубликованы документы, которые казенным языком расскажут о правых и виноватых, жаль только, что спросить уже будет не с кого.
Начать работы позволили только в конце октября, после того, как собравшиеся в очередной раз специалисты подтвердили необходимость и правомерность реставрации. Сейчас реставраторы вынуждены работать по 12 часов в сутки, практически без выходных, но при всем желании не смогут выполнить того объема работ, какой можно было сделать летом.
Когда задаешься вопросом, почему любое честное, профессиональное дело в России обречено на преодоление бесконечных препятствий, то ответ лежит на поверхности: слишком неравные силы, единицам настоящих специалистов противостоит легион наделенных правом «не пущать и запрещать» чиновников.
Закончить эту историю хочу цитатой из документа, именуемого «Журнал авторского и технического надзора» по церкви Ризоположения. В журнале делают записи о ежедневной работе на памятнике, специалисты дают свои замечания, рисуют схемы и чертежи. Вот запись в этом журнале от 10 декабря: «В настоящее время на памятнике производится сборка «родного» сруба... Уложены первоначальные полы в восточной части ... с заменой четырех пораженных плах. В трапезной полы устроены по образцу старых из плах, обработанных топором (сохранена характерная для памятника фактура обработки). Протезирование в старых бревнах произведено на деревянных нагелях с тщательным причерчиванием. «На этом этапе сохранность первоначального материала – максимально возможная. Качество работ отменное», – так написал Б.Д. Лурье, архитектор-реставратор, руководитель реставрационной мастерской московского института «Спецпроектреставрация».
