Корнилий Комельский (1455 – 19. V. 1537 г.), автор монастырского устава и книгописец. Основным источником биографических сведений о К. служит его Житие, написанное в 1589 г. его учеником Нафанаилом Корнилиевским. Уроженец Ростова из рода Крюковых, К. в молодые годы поселился в Москве и нес там службу дьяка при великой княгине Марии, жене Василия Темного. Княгининым дьяком был дядя К. по отцу, Лукиан; он, надо полагать, и составил протекцию К. Очевидно, Лукиан имел большое влияние на К., во всяком случае, когда некоторое время спустя дядя решил уйти в Кирилло-Белозерский монастырь и там постричься, племянник последовал его примеру; было К. тогда 20 лет. В Кириллове монастыре К. занимался наряду с прочими традиционными монашескими трудами и таким делом, как переписка книг, чему, наверное, немало способствовала мирская подготовка дьяка. О том, что переписанные в это время К. книги хранились в Кирилло-Белозерском монастыре в конце 80-х гг. XVI в., сообщает автор Жития Нафанаил: «...книги его в Кириллове и ныне...». В ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 2/259 хранится Псалтирь с восследованием, на л. 173 об. почерком основного текста запись, наполовину тайнописью: «Списана бысть книга сиа… десницею Корнилишка именем ... в лето 6989 месяца ноемврия… благословением отца моего игумена Нифонта». Дата, означенная здесь, 1480 г., совпадает со временем пребывания К. в Кирилло-Белозерском монастыре. Не автограф ли это К.? Сомневаться в этом, правда, заставляют слова из другой приписки того же писца на л. 232: «...ради великаго образа преименован Корнили», которые можно понять как указание на схимничество этого Корнилия, в то время как К. схимником не был, источники ничего об этом не говорят. В возрасте 27 лет К. выходил из монастыря и вернулся туда снова, приведя из Ростова с собой своего брата Акинфия, постригшегося здесь с именем Анфим. Некоторое время спустя К. оставил место своего пострижения и стал странничествовать. Он побывал в разных монастырях и дошел до Новгорода, где близко сошелся с архиепископом Геннадием. Этот влиятельный иерарх, по словам агиографа, проникся большой любовью к К. и хотел рукоположить его в священнический сан. Но К. тогда отказался от священства (чин иерея он принял позже, в 1501 г., от митрополита Симона (см. Житие К. и ставленную грамоту, опубликованную Амвросием) и уединился «безмолвствовать в пустыни», а у архиепископа Геннадия «жити не восхоте». Первая пустынь К. была близ Новгорода (там навещал его Геннадий), вторая – за Тверью, «близ Саватиевы пустыни».
В 1496 или 1497 г. К. пришел в Вологодские пределы, в Комельский лес, где постепенно создал из небольшой «пустыньки» свой монастырь. Автор Жития, описывая подвиги святого, глухо упоминает о каких-то конфликтных ситуациях, возникавших в первые годы монастырской жизни, риторически восклицая: «Что же наветы от зависти и ненависти, от чюжих и от своих, клеветы и досады, и до самого державного доидоша на нь!». Что это был за конфликт, который дошел до самого великого князя, неясно. О более позднем конфликте, с участием Василия III говорится гораздо подробнее. Уже создав монастырь, построив там две церкви (в честь Введения Богородицы и позже – в честь Антония Великого), составив Устав и вручив монастырь 12 избранным ученикам, К. удалился с малым числом братии в пустынь на Сурское озеро (за 70 «поприщ» от монастыря). Состояла ли причина ухода К. в разногласиях его с братией, или его поступок объяснялся, как это и трактует Житие, единственно стремлением состарившегося К. вновь к уединенной жизни, не вполне ясно. Во всяком случае, когда «в ту же зиму» великий князь Василий оказался проездом в Корнилиевом монастыре (по пути в Кириллов для богомолья о чадородии; следовательно, эти события происходили в 1529 г.), он, не застав там К., вызвал его из пустыни. Похоже, все-таки, что какой-то конфликт действительно существовал, так как даже после уговоров со стороны великого князя К. все же добился позволения не возвращаться в монастырь. Что Василий III остался этим недоволен, а отношения К. с братией монастыря были напряженными, видно из того, что сообщает агиограф о дальнейших событиях. Когда К. через некоторое время явился в Москву к Василию III за разрешением на право освятить новую церковь в Сурской пустыни (это было в год рождения Ивана IV, т. е. в 1530 г.), он этого разрешения не получил, а вновь был понуждаем вернуться игуменствовать в свой монастырь, да так, что нашел нужным даже прятаться, сначала в городе, а потом в Троице-Сергиевой лавре. В конце концов великий князь и комельский игумен пришли к какому-то примирению, К. согласился вернуться в монастырь. Там был уже другой игумен, Кассиан, который, если верить агиографу, добровольно устранился, передав всю власть снова К. И все-таки К., ссылаясь на преклонный возраст, упорно не хотел быть настоятелем; он ушел через некоторое время в монастырь своего пострига, Кириллов, и вернулся к себе только после того, как было исполнено поставленное им условие: «...аще не будет у вас Лаврентие игумен, то ни аз возвращусь к вам…» (не отголоски ли это борьбы с устраненным игуменом Кассианом или каким-то другим ставленником враждебной К. монашеской группировки?). Затворившись в келии Комельского монастыря, К. прожил еще год и умер; уже при Лаврентии ему вместе с братией монастыря довелось спасаться бегством в пределы Белозерска от одного из последних набегов татар на русские земли, когда они подходили к Вологде.
Как сообщает житие, умирая, К. завещал своей братии: «...моа преданна, яже написах вам своею рукою, дръжите и сиа начасте прочитайте», разумея под этим созданный им монастырский Устав. Если бы даже Устав К. не сохранился в рукописной традиции, и без этого можно было бы иметь довольно определенное представление о его содержании, так как автор Жития К. Нафанаил не один раз на него ссылается и повторяет отдельные его положения; располагая же текстом Устава, можно выделить в сочинении Нафанаила и прямые цитаты из него (см. разделы жития, озаглавленные: «Поучение … братии», «О Уставе монастырьстем и о молитве братстей»).
Устав К., в рукописях озаглавленный: «О жительстве от святых божественных писаний избранна о устроении преданных нам образ от святых отец во спасение душам, и писанием вдан сущим о Христе братиям моим во обители преславныя Богородица, честнаго ея Введения, в нейже жительствуем», состоит из Предисловия и 15 глав: 1) «О церковном благочинии и о соборной молитве»; 2) «О благоговеинстве и о благочинии трапезном, и о пищи, и о питии»; 3) «Указ о яствах и питиих»; 4) «О еже не подобает никому ясти и пити кроме общия трапезы без благословения»; 5) «О одеждах и обущах, и о прочих вещех»; 6) «О еже не просити никому что от внешних, мирских или инок»; 7) «О еже не иметц особного стяжания никому ничего»; 8) «О еже не взимати никому ничтоже нигдеже без благословения игумена или келаря»; 9) «О еже не приходити кому безвременно в трапезу и в служебныя келии»; 10) «О еже вкупе братиям, сходящимся на дело кое, подобает творити с молчанием и молитвою»;11) «О еже не подобает из монастыря по плоти к своим или инуде куде безсловесно изходити»; 12) «О еже не приимати братиям милостыни себе по рукам ни от кого»; 13) «О еже не быти питию пиянственному ни от кого»; 14) «О приходящих братиях и хотящих в месте сем по смерти моей жити, имущих же стяжания особная»; 15) «О исходящих из монастыря и паки возвращающихся братиях наших».
По жанру Устав К. принадлежит к типу монастырских уставов (о разных типах уставов, и о монастырском в особенности, см.: Лилиенфельд Ф. О литературном жанре некоторых сочинений Нила Сорского // ТОДРЛ. М.; Л, 1962, т. 18, с. 80-91). Когда К. его создавал, а это произошло, как сообщает Житие, после постройки Введенской церкви (1515 г.), перед уходом в Сурскую пустынь (1529 г.), и Нилом Сорским, и Иосифом Волоцким уже были написаны их собственные Уставы, одним – скитский, другим – общежительный. Очень любопытно, что К. подражает обоим настоятелям разом. Из Устава Нила Сорского (известного под названием «Предание», издание см.: Боровкова-Майкова М. С. Нила Сорского Предание и Устав // ПДП, СПб., 1912, т. 179, с. 1-9) он взял все пространное вступление и вписал его в свое Предисловие, продолжив его рассуждениями об ответственности настоятеля за судьбы иноков и об основных принципах монашеской жизни по Василию Великому; а конкретные предписания относительно общежительского уклада он заимствовал из пространной редакции Устава Иосифа Волоцкого (издание см.: ВМЧ, 9 сентября, СПб., 1883, стб. 499-566). Несмотря на такие большие заимствования из двух разных источников, Устав К. производит очень цельное впечатление как в литературном, так и в смысловом отношении. Начав словами Нила Сорского, К. и дальнейшие, очень значительные, заимствования из Устава Иосифа Волоцкого отредактировал как бы в духе Нила, упростив и облегчив витиеватый и пространный стиль Иосифа. Доминанта содержания Устава К., придающая ему также единство, – это неустанно повторяющееся требование полной личной нестяжательности иноков и полной общности монастырского имения, еще более аскетического характера в сравнении с Уставом Иосифа Волоцкого (ср. уставления о недопустимости принимать милостыню «по рукам» и также самим раздавать личную милостыню, пусть даже от плодов своего рукоделия, о пище и одежде, о полном исключении хмельного пития, о послушании настоятельскому благословению и др.). То, как претворял К. свои правила на деле, хорошо видно из двух эпизодов его Жития. В одном из них рассказывается о брате, пришедшем к игумену просить лучшей одежды взамен своей совсем обветшалой, вязанной лыком. К. снял с себя мантию и отдал ее иноку, а сам надел его ветхую и еще долгое время носил ее. Другой рассказ свидетельствует о том, как неукоснительно требовал К. соблюдать уставление ничего не делать без благословения настоятеля. Инок, пекший хлеб на весь монастырь, забыл благословиться на дело у игумена. Испеченный хлеб К. велел погрузить на телегу и, увезя за пределы монастыря, повергнуть на дороге.
Строгость монастырского уклада, заведенного К., не всем была по душе, на него роптали, К. сам это хорошо знал, в последней главе Устава он написал: «Слышах бо аз сам иже от мене постригшихся многих глаголющих: Ныне нам Корнилий возбраняет и не дает по своей воли пожити а егда умрет, и мы прейдем в свой монастырь и по воли нашей поживем».
К. создавал свой Устав после Нила Сорского и Иосифа Волоцкого, но в одну с ними эпоху. Возможно, в тот период, когда он до 1497 г. странствовал по разным монастырям, эти Уставы только еще складывались и он был тому свидетелем. Незадолго до прихода К. в Комельский лес здесь, в монастыре, находившемся всего в нескольких километрах от будущего Корнилиева, скончался в 1491 г. Иннокентий Охлябинин, тоже постриженник Кириллова монастыря, ученик Нила Сорского, оставивший братии основанного им монастыря как руководство Устав своего учителя (он вписал его в свое завещание).
К. был книжник. Начав переписывать книги в Кирилло-Белозерском монастыре, он не оставлял этого занятия и позже – в описи Комельского монастыря от 1630 г. значатся: «Псалтырь следованая преподобнаго Корнилия письма», «Служебник чудотворца Корнилиева письма» и «Предание чудотворца Корнилия». Создавая в Комельском монастыре весь монастырский обиход, К. создал здесь и книгописную мастерскую: его биограф и ученик Нафанаил сообщает, что когда в 1515 г. строилась в монастыре вторая Введенская церковь, то иноки, как то учредил К., сами писали для нее иконы и книги. Книгописцами были ученики К., его преемник игумен Лаврентий (см. Житие К.), инок Артемий, переписавший в 1536 г. в Порфириевой пустыни Постнические правила Василия Великого (см. рук. ГИМ, собр. Уварова, № 180.255.25), наконец, инок Нафанаил, автор Жития своего учителя (см. писанную им рук. ГПБ, Соф. собр., № 439, содержащую Службу К., его Устав и Житие).
К указанным Я. С. Лурье спискам Устава К. следует добавить еще рук.: Кирилло-Белозерский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, РК. 120, 4°, XIX в., л. 37-67.
Изд.: Амвросий. История российской иерархии. М., 1812, т. 4, с. 661-707.
Лит.: Ключевский. Древнерусские жития, с. 303-304; Барсуков. Источники агиографии, стб. 314-316; Коноплев Н. Святые Вологодского края // ЧОИДР, 1895, кн. 4, отд. 4, с. 85-94; Голубинский. История канонизации, с. 120; Будовниц. Монастыри на Руси, с. 280-300; Лурье Я. С. Устав Корнилия Комельского в сборнике первой половины XVI в. // Рукописное наследие Древней Руси: По матер. Пушкинского Дома. Л., 1972, с. 253-260.
