В конце ушедшего года прошел Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, который обозначил путь Церкви. О его заботе, наболевших проблемах, волнующих Церковь и общество, наш корреспондент беседует с епископом Вологодским и Великоустюжским Максимилианом.
– В Послании Архиерейского Собора сказано: «Сегодня в наших странах \СНГ– ред./ идут весьма противоречивые процессы, с одной стороны, началось духовное возрождение народа. С другой – налицо рост социальной напряженности, межнациональной и гражданской вражды, преступности, пьянства, наркомании. Личность, семья и общество разрушаются безнравственностью. Наши страны держат трагическое первенство по числу разводов и абортов. Эти страшные процессы цинично провоцируются средствами массовой информации, и жертвами падения нравственности становятся прежде всего дети и молодежь. Следствием духовного оскудения и социальной безысходности и стал катастрофический рост самоубийств». Такой страшный диагноз поставлен обществу, ищущему свой путь и обращающемуся к Церкви. Но, как утверждают её критики, она тоже больна.
– Болезнь – одно из естественных проявлений развития любого организма, общества и церкви в том числе. Церковь берет своих членов из общества. С багажом, что они получили в миру, они и выходят на амвон, на кафедру. Те же священники, монахи, архиереи не с Луны падают. Они несут болезни пораженного общества на себе, и как барометр отражают его состояние; кто-то с большей, кто-то с меньшей ревностью стремятся очиститься, излечиться от них.
– Владыко, есть расхожее мнение, что процесс очищения идет не слишком быстро, и потому, что современный молодой епископат Русской Православной Церкви весьма консервативен.
– Я считаю, что разумная консервативность так же хороша, как и разумное движение вперед. Опрометчивое, поспешное движение вперед может привести к отрицательным, очень страшным последствиям так же, как и безумное держание старых традиций. Как говорил Исаак Сирин: «Все красит мера.» А если брать крайности, они всегда от лукавого.
– Критики Церкви считают, что сложности ее взаимодействия с миром идут и от того, что службы ведутся на непонятном большинству народа церковно-славянском языке вместо русского. Ваше отношение к проблеме?
– Как в определенном смысле надуманной. Не понимают, так как редко бывают в храме. Если можно выучить английский, итальянский, китайский языки, то почему не церковно-славянский?
– «Совершая богослужения по чину, который ведет начало от лет древних и соблюдается по всей Православной Церкви, мы имеем единение с Церковью всех времен и живем жизнью всей Церкви... При таком отношении прибудет неизменным великое и спасительное единение основ и преданий церковных», – писал святейший Патриарх Тихон.
Протестанты опростили свои службы, опустились до уровня народа, а храмы у них пусты.
– Может быть, поэтому они и снимают наши стадионы и кинотеатры для своих проповедей?
– Возможно. Святитель Николай Японский заметил, что уровень народа надо поднимать к церковному уровню, а не уровень богослужения упрощать. Но ведь и Спаситель говорил с народом не всегда сразу понятными притчами.
– Значит, все сводится к тому: учить или не учить?
– Не только. Есть сложнейшая проблема – как переводить Писание? Сейчас делаются самочинные переводы, по которым начинают самочинно служить. Но еще святитель Филарет, прекрасный богослов, переведя Библию, заметил, что это только для домашнего, не церковного пользования. Перевод – всегда толкование, и заниматься им должны люди, по духовному уровню близкие к создателю, как, например, святые братья Кирилл и Мефодий.
Оптинский старец Макарий, переводя на русский язык Святых Отцов, ряд мест оставлял непереведенными во избежание искажения первоначального смысла. Он не дерзал объяснять то, что сам не испытал.
Представьте, если вместо «агница» в храме прозвучит «овца». Такие переводы могут привести к конфликтам и даже расколу в Церкви, как это было при патриархе Никоне.
– Раскол... О нем в Церкви сейчас много говорится и пишется. Если он реален, что ему причиной?
– На мой взгляд, в Церковь сейчас вошло много малоцерковных людей со своими понятиями и мнениями о том, какой ей быть, и как ей жить, и понятия их не совпадают с тем, что в Церкви было изначально. Архиерейский Собор специально этот вопрос не рассматривал, но в его документах есть слова о том, что в Церкви могут быть разномыслия, но все должно быть в духе любви и единения.
– Документы Архиерейского Собора свидетельствуют о больших переменах в Церкви – растет число верующих, вновь открытых храмов, религиозных учебных заведений. Это традиционный путь, но миссионерство – что- то принципиально новое в нашей церкви?
– Не совсем так. Одна из духовных академий, казанская, подготовила немало миссионеров, проповедовавших в Сибири, Китае Америке. Так, митрополит Иннокентий Московский просветил алеутов на Аляске. Но в отличие от современных западных миссионеров, православные не проповедовали имя Христово там, где оно было известно.
– Если я правильно поняла, Церковь призвала свое священство стать миссионерами в собственной стране?
– Конечно, в первую очередь речь идет о просвещении своего народа, забывшего за семьдесят лет Христа, свои православные корни, которым надо возращаться. Как если бы на доске было что–то написано, потом стерто и надо снова писать.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский в свое время заметил: «Откуда эта анархия, эти забастовки, эти разбои, убийства, хищения, эта общественная безнравственность, этот царящий разврат, это огульное пьянство? От неверия, от безбожия... На почве безверия, малодушия, безнравственности совершается распадение государства. Без насаждения веры и страха божия в населении России она не может устоять».
– Просвещением будут заниматься какие-то особые священники?
– Нет, это будут те же люди, что работают на приходах. Им предоставляются большие возможности для работы с широкой аудиторией по просвещению светом христианского учения. «Образование – это главная задача церкви – сказал на Архиерейском соборе Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. – Ведь само это слово происходит от слова «образ». Образовать человека – означает просто передать ему некую сумму знаний, но и выявить в нем определенный образ. Христианский взгляд на человека видит в нем образ Божий».
– Получается, Церковь кардинально меняет сам стиль своего существования в обществе?
– Не совсем верно. Главным остается жизнь в храме, но вырабатываются и социальные программы, предпринимается попытка наладить молодежное и детское движение. Молодежь привлекается к реставрации храмов, восстановлению монастырей, паломничеству.
«Мы призываем пастырей и паству посвятить себя делу возрождения церковной жизни, – сказано в послании Архиерейского Собора. – Будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом».
