В 1940 году группа моряков-гидрографов с судна «Норд» обнаружила у восточного побережья Таймыра, на северном острове Фаддея и на берегу залива Симса, большое количество разнообразных старинных вещей и русских монет XVI-XVII веков. В 1945 году Арктический институт направил специальную археологическую экспедицию во главе с доктором исторических наук А.П. Окладниковым для детального изучения полярного открытия.

Результаты этой экспедиции были сенсационными. Здесь были найдены сотни серебряных монет, остатки шелковых тканей и дорогих в старину суконных одежд, серебряные кольца с драгоценными камнями, ювелирные кресты тонкой филигранной работы, обломки невиданных инструментов и вооружения. Особенно важны результаты нумизматического анализа, который датирует собрание монет первой четвертью XVII века, а точнее, определяет, что сбор казны закончен ее владельцами около 1615-1617 годов.

Среди предметов снаряжения обнаружены компасы и солнечные часы, что является неоспоримым свидетельством высокого уровня мореходной культуры русских полярных экспедиций XVII века. Русские навигационные приборы могли попасть в море Лаптевых только из Поморья, где в то время население было знакомо с арабскими цифрами и латинскими литерами.[*] [Окладников А.П. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра. – М., 1957. – С.43.]

Ярким доказательством того, что мореходами были поморы, являются не только предметы быта и одежды, но и обнаруженные экспедицией образцы русской письменности. На деревянной рукояти одного из ножей исследователь В.В. Гейман прочел имя владельца – Акакий по прозвищу Мурманец.[*] [Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. – Л., 1951. – С.29.]

В письменных источниках сохранилось упоминание об одном морском походе, относящемся к 80-м годам XVII века, из Енисея вокруг Таймыра с целью достижения устья реки Лены. Голландец Н.Витсен со слов Тобольского воеводы Головина сообщает, что в 1686 году посадский человек из Туруханска Иван Толстоухов на трех кочах отправился в морскую экспедицию, но пропал без вести.

Кем же был Иван Толстоухов? Толстоуховы – хорошо известные торговые люди из Поморья, которые одними из первых проникли за Урал. Имеются сведения, что родоначальник этого торгового дома Леонтий Толстоухов еще в конце XVI века побывал на Енисее. Толстоуховы в течение многих лет были связаны с мангазейским мореплаванием и торговыми делами на Енисее и в Якутске. И поэтому не случайно, что один из представителей этой торгово-промышленной династии, Иван Толстоухов, предпринял попытку проложить новый морской путь из Енисея на Лену. [*] [Белов М.И. Мангазея... – С.116-118.]

По свидетельству начальника Енисейского отряда Великой северной экспедиции Ф.А. Минина, его отряд в 1738 году обнаружил сооруженный Толстоуховым крест в память о своем пребывании в 7195 (1686-1687) году в бухте Омулевой, близ зимовья Крестовое, на правом берегу Енисейского залива. В 1700 году Ф.А. Минин нашел зимовье промышленника Толстоухова севернее реки Пясины. [*] [Белов М.И. Семен Дежнев. – М., 1955. – С.139.] Таким образом, следы похода Ивана Толстоухова прослеживаются на большом расстоянии от Енисейского залива до района севернее реки Пясины и обрываются в безлесной тундре Таймыра. Возникает предположение, не был ли местом гибели одной из групп большой экспедиции Ивана Толстоухова район залива Симса и остров Фаддея.

Вопрос о пути следования экспедиции поморских мореходов остается пока не выясненным до конца. Однако бесспорно, и к этому пришли большинство историков и других специалистов, что ее участники, следуя с запада на восток, прошли на своем судне пролив между морями Карским и Лаптевых и обогнули мыс Челюскина. Что касается конечной цели похода, то, по-видимому, мореходы стремились достигнуть районов Хатанги и Лены. [*] [Исторический памятник русского арктического мореплавания...– С.211.]

Первые поморские ватажки вышли к устью Енисея и в Пясинскую тундру вслед за основанием Туруханского острога. По данным древнейшей ясачной книги Ман-газеи, поморы и служилые люди вышли к устью Енисея уже к 1607 году. Жившие здесь родовым строем энцы были подчинены Москве.[*] [Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.128.]

До нас дошли сведения, правда, весьма скудные, о мезенском мореходе и сибирском землепроходце по прозвищу Волк, который дважды побывал в Мангазее. Он с отрядом важан и печорцев одним из первых ходил в страну тунгусов и на реку Гету. Замечательный писатель и исследователь Сергей Марков считает, что это была река Кута, и воздает должное отважному Волку, «суровое имя которого должно войти в летопись важнейших открытий наших землепроходцев». [*] [Марков С. Земной круг... – С.301-302.]

Особо следует сказать о поморских мореходах, которые ежегодно ходили в «златокипящую государеву вотчину». Такими были упоминаемый в мангазейских делах Мотька Кирилов – «по морю староход и знатец», пинежанин Микитка Стахеев Мохнатка, которому «морской ход за обычай» и который «морем идти знает», знаменитый пинежанин Левка Плехан (Шубин Лев Иванович), который упоминается в числе ходивших в Мангазею морем еще в царствование Бориса Годунова. В документах 1633 года назван и его сын Клементий Плеханов. [*] [Бахрушин С.В. Научные труды... – Т. 3. – 4.1. – С.300.]

Одновременно с продвижением на Пясину по речкам и волокам торговые люди Туруханска пытались пройти туда и по «студеному морю». Весной 1610 года северодвинцы во главе с Кондратием Курочкиным и Осипом Шепуновым на судах, построенных под Туруханском, вышли к устью Енисея с намерением пройти дальше морем на восток.

Сохранившиеся документы позволяют нам получить представление о руководителе похода Курочкине как о наблюдательном человеке, имевшем обширные морские знания и широкий географический кругозор. Вот только одна из сделанных им записей: «большими кораблями из моря в Енисею пройти было мочно; река угодна, боры и черный (лиственный – В.Б.) лес и пашенные места есть и рыба в той реке всякая такова ж, что и в Волге, и наши ясашные и промышленные люди на реке живут многие», [*] [Миллер Г.Ф. История Сибири... – Т.II. – 1941. – С.232.]

Из известных нам арктических походов на реку Пясину экспедиция Курочкина и Шепунова является первой. Однако, по всей вероятности, кто-то из поморских мореходов приходил морем на Пясину раньше Курочкина, так как в 1609 году в Москве была составлена карта Севера России и Сибири, на которой довольно точно нанесены устья Енисея, Пясины и берега Гыданского полуострова. [*] [Алексеев М.П. Сибирь в известиях западноевропейских писателей... – Т.1. – С.215.] К этому же времени относится открытие Пясинских островов, сделанное в ходе морских промысловых плаваний поморов на Таймыр.

Историки Л.С. Берг и М.И. Белов на основе тщательного анализа картографического материала начала XVII века пришли к важному выводу о том, что морской путь к устью реки Пясины был известен поморским мореходам раньше путешествия двинянина К. Курочкина. В 1616 году тобольские власти доносили в Москву о путешествии в устье Пясины колмогорских промышленников, которые сказали, что и до них русские люди в устье Пясины «мимоходом бывали». [*] [Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга. – М.-Л., 1946. – С.30; Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.129; Александров В.А. Русское население Сибири... – С.15.]

Сообщим читателю историко-топонимические данные о реке Пясине. Она была знаменита тем, что раньше вся низовая область реки Енисея называлась ее именем. Слово «пясина» в ненецком языке означает ровную, безлесную землю – тундру. [*] [Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 гг. экспедицией под начальством флота лейтенанта Ф.П. Врангеля. – М., 1948. – С. 46.]

К 20-м годам XVII века северные промышленники прочно обосновались на Пясине. По реке Большой Хете возникло несколько промысловых зимовий и под 1626 годом упоминается пясинский Орлов городок. [*] [Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.129.] К сожалению, точных данных о его местоположении нет.

На реке Хантайке поморы поставили Хантайское зимовье. Появились северные промышленники и на реке Котуй, соединяющей Енисейский бассейн с Хатангским через реку Курейку. Река Хатанга впервые упоминается в записях ясачной книги 1611 года и описаниях английского путешественника и фактора Джосиаса Логана.[*] [Алексеев М.П. Сибирь в известиях западноевропейских писателей... – Т.1. – С.211.] В 1626 году по реке Волочанке, близ устья которой находилось Хетское ясачное зимовье, плавал на промысел знаменитый впоследствии землепроходец устюжанин Ерофей Павлов Хабаров с пятью покрученниками. [*] [Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.130.]

В Хатангский залив мангазейцы пришли в начале 30-х годов под предводительством мангазейского стрелка Ивана Елфимова и промышленника-северянина Кириллова. Первоначально они достигли лишь устья реки Попигай. Но любознательным поморам этого было недостаточно. Вскоре другие их отряды пробрались дальше на восток, в бассейн богатой «мягкой рухлядью» реки – Анабар. Наплыв промышленников в этот новый район был настолько большим, что мангазейский воевода Ухтомский весной 1643 года направил на восток от Хатанги отряд стрелецкого десятника Василия Сычова, которому было приказано закрепить за Россией «новые землицы».

Большой интерес представляет поход на Анабар другого отряда под командой Якова Семенова, посланного в 1647 году. Яков Семенов совершил первое известное нам морское путешествие из устья реки Хеты на Анабар. Таким образом, поморы Сычов и Семенов прибыли в устье Анабара – один со стороны реки, другой – с моря – почти одновременно.

Плавая по Хатангскому заливу и морю Лаптевых, мореходы узнали об острове Бегичеве, богатом «заморным зубом». Поморы находили большие скопления мамонтовых бивней – «заморной кости», как их называли в отличие от «рыбьего зуба» – моржовых клыков. О том, что этот остров посещался с первых лет открытия морского пути на Анабар, сообщил позднее енисейский промышленник Н.А. Бегичев, обнаруживший на острове развалины древней избы, в которой он нашел шахматы, а под истлевшим полом «поморской хижины» – пять стрелецких секир. [*] [Там же. – Т.1. – С.132-134] Название свое остров получил в честь этого полярного исследователя и промышленника.

Присоединение ленских земель к Русскому централизованному государству и образование Якутского воеводства дали мощный толчок организации морских экспедиций «в новые землицы».

Поморы: двиняне, каргопольцы, пинежане, мезенцы, пустозерцы, устюжане – принесли на Северо-Восток Сибири свой многовековый морской опыт, традиции судостроения и судовождения, соответствующую подготовку и сноровку в борьбе со льдами, туманами и морозом. Их бесспорной заслугой является то, что они совершили великие географические открытая на огромном протяжении от Лены до Камчатки, исследовали устья могучих сибирских рек, составили описания, лоции и положили на карту бескрайние просторы тундры и тайги, совершенствовали морской зверобойный и пушной промыслы, обогатили человечество обширными знаниями природы полярных стран и областей. Прослеживается такая закономерность: соболь манил поморов все далее на восток, к Тихому океану, а морж – все далее на север, к берегам Ледовитого океана. В этом стремлении поморов интересы государства, промышленных и торговых людей полностью совпадали.

Скупые документы того времени, воспоминания иностранных путешественников помогают составить довольно ясное представление о жизни этих мужественных людей, наших земляков и предков.

Состав северо-восточных мореходов и промышленников XVII века в социальном отношении был довольно пестрым. В среде служилых людей выделялись атаманы, сотники, пятидесятники, казачьи старшины, руководившие экспедициями на «заморские реки».

Большую группу северо-восточных мореходов составляли торговые и промышленные люди. Существенного различия между ними не было: часто торговец, купец выступал как промышленник и наоборот.

Основную массу торгово-промышленного люда составляли гулящие люди, которые в документах носят название покрученников – людей, нанимавшихся к богатым купцам на договорных началах.

Первый морской поход из устья реки Лены был совершен летом 1633 года. Во главе отряда стоял выходец из Поморья, енисейский пятидесятник Илья Перфильев. Спустившись к дельте Лены, отряд Перфильева разделился на две части, одна из которых во главе с тобольским казаком Иваном Ребровым последовала в Оленекский залив, а затем на реку Оленек. Около 21 июня 1634 года от Ивана Реброва в Якутск поступила первая собранная на Оленьке ясачная казна. Он стал первым из русских, побывавших в устье реки Оленька. [*] [Там же. – Т.1. – С.150]

Отряд Перфильева прошел по правой протоке дельты Лены и, выйдя на судах в море, достиг реки Яны. Времени прихода этого отряда мы не знаем, но располагаем сведениями его янских ясачных книг, где начальная запись датирована 9 октября 1635 года. Согласно записи в этой же книге, около 18 февраля 1637 года на Яну прибыл отряд Ивана Реброва, который продолжил плавание «встречь солнца». После непродолжительного, но удачного похода казак Ребров остановился у реки Индигирки, положив начало освоению и заселению огромного края. Иван Ребров был первым русским, побывавшим на реках Яне и Индигирке. «Преж меня на тех тяжелых службах, на Яне и на Собачьей (Индигирке – В.Б.), не бывал никто», – говорится в его челобитной. [*] [Визе В.Ю. Русские полярные мореходы из промышленных, торговых и служилых людей XVII-XIX вв.: Биографический словарь. – М.; Л., 1948. – С.10.]

Русские первопроходцы звали Индигирку Собачьей рекой. О неимоверно тяжелых условиях похода говорят скупые слова челобитной И. Реброва: «Нужду, и бедность, и холод терпел и душу сквернил, и ел всяко, и сосновую кору, и траву». [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.130.] Здесь Ребров построил два острожка, один из них позднее назвали поселком Русское Устье, или Русское Жило.

Русскоустьинцы, происхождением поморы, открывали неведомые земли, реки и моря, приобщая аборигенное население к более высокой русской материальной и духовной культуре, и незаметно, неброско вписали одну из ярких, героических страниц в историю русского пер-вопроходческого движения «встречь солнца».[* ] [Чикачев А.Г. Русские на Индигирке. – Новосибирск, 1990. С.12.]

Таким образом, первая русская северо-восточная экспедиция (а в ее состав входило свыше 100 торговцев и промышленников) «открыла» для России устья трех крупных сибирских рек: Оленька, Яны и Индигирки. [*] [Магидович И.П., Магидович В.И. Указ. соч. – С.276-277.] Еще до возвращения Перфильева и Реброва в Якутск вести о богатствах новых «заморских» рек всколыхнули массы поморской вольницы. Стремительность и быстрота движения на восток были поразительны.

В 1636 году выходец из Поморья казачий десятник Елисей Юрьев по прозвищу Буза с отрядом в 10 человек отправился из Енисейска по Ангаре на нижнюю Лену. К ледоставу он добрался только до устья реки Олекмы. Здесь в Олекминске, основанном поморами в 1635 году, на очередную зимовку собралось много промышленников. Весной 1637 года, когда Лена вскрылась, к предводителю Бузе присоединилось 40 «охочих людей». С отрядом в 50 человек землепроходец спустился по Лене, вышел в море западным рукавом дельты и через день прибыл в устье реки Оленька. Вот как написано в старинных сибирских документах об открытии Е. Бузой устья Оленька: «вниз Леною рекою, и вышед-де на море, и шли до моря до усть Омолоевы реки». [*] [Оглобин Н. Восточно-сибирские полярные мореходы XVII века// Журнал Министерства народного просвещения. – СПб., 1903. – Ч. CCCXXXXVII. – С.50; Визе В.Ю. Русские полярные мореходы из промышленных... – С.11.] Здесь он построил зимовье, а местных кочевых эвенков обложил ясаком. Сведения о его дальнейших походах противоречивы. По версии историка И.Фишера, Буза, построив на Лене два коча, летом 1638 года снова вышел на них в море, на этот раз – восточным рукавом дельты Лены, и пять дней при попутном ветре под «паруском» шел на восток вдоль берега в поисках таинственной «Ламы-реки». Эвенкийское слово «ламу» означает море. «Лама-река» – морская река. В источниках XVII века этот термин использовался для обозначения рек, впадающих в Студеное и Теплое моря. В первой половине XVII века русские первопроходцы предполагали, что за рекой Леной течет очень большая «Лама-река», берущая свое начало в Китае. Буза обогнул мыс Буор-Хая, вышел в Янский залив и достиг устья реки Яны. Три недели он со своими товарищами поднимался вверх по реке и добрался до якутов, которых сразу объясачил.

В следующем году уже на четырех кочах, построенных во время зимовки у якутов, Буза завершил открытие и обследование Янского залива. Здесь он встретил юкагиров, сыгравших в дальнейшем большую роль в продвижении русских на северо-восток Азии. Юкагиры без всякого сопротивления согласились уплатить ясак и не мешали землепроходцам построить на их земле зимовье. Буза прожил среди них не менее двух лет и в 1642 году вернулся в Якутск. [*] [Магидович И.П., Магидович В.И. Указ. соч. – С.276-277.]

Большая часть поморов еще на родине свыклась с морем и имела немалый мореходный опыт. Профессионалы-судоводители «всегда употребляли компас и глубинный лот, ввиду многих мелей». Несомненно, у поморских мореходов были и рукописные «росписания мореходства» – морские карты и лоции, которые, как и в Поморье, тщательно сохранялись в поморских родах, передаваясь как драгоценность по наследству от отца к сыну. Часто поморы выступали в роли «вожжей» (проводников-лоцманов), знатоков морского дела. От «вожжа» зависел успех плавания, его знания спасали от гибели караваны судов и десятки жизней. В первые десятилетия

XVII века для перевозки товаров и проводки судов на большие расстояния широко практиковался наем «вожжей» и судовых работников.

В 1645 году на Индигирку «для торгу и соболиного промыслу» на двух кочах выехал Михаил Стахеев. Вести суда взялся «вож Ивашка Никифоров, Поморовой, за Омолоеву губу к Быстрому шару». На одном коче шел сам Стахеев, на другом – его покрученники: Артемий и Иван Сорокины, устюжане. Путешественники благополучно достигли намеченной цели. [*] [Белов М.И. Арктические плавания и устройство русских морских судов в XVII веке / / Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века. – Л.; М., 1951. – С.64-65.]

Плавание в суровых условиях Арктики требовало исключительного мужества, настойчивости и умения. Всеми этими качествами обладали поморские мореходы. Примеров можно привести немало. Вот один из них.

2 июля 1650 года служилый человек Тимофей Булдаков вышел в устье реки Лены и ожидал в течение месяца благоприятной погоды. «И как подсобные ветры учали быть, – сообщил он начальству, – и мы, Тимошка, побежали на море и прибежали к Омолоевой губе и на Омолоевой губе стоит лед и с тем льдом восми дней носило морем и коч в том льду ломало». Несмотря на пережитые трудности и лишения, Булдаков со своими спутниками прорвался к Омолоевой губе и поплыл далее на восток. Обогнув Святой Нос, пять кочей Булдакова после двухмесячного изнурительного путешествия вмерзли в сплошной лед вблизи устья реки Хромы. Наконец, вынеся на лед припасы, поморские мореходы на нартах, перебираясь с льдины на льдину, добрались до устья реки Индигирки и отсюда вверх по ее течению – к зимовке на реке Уяндине, куда и прибыли «с великою нужею, холодни и голодни, наги и босы». [*] [Русские мореплаватели...– С.18-19.]

Зимой 1641 года из Якутска на восток к верховьям реки Индигирки на Оймякон, где жили якуты и эвенки, на конях был отправлен отряд служилого человека, пинежанина Михаила Васильевича Стадухина. Более двух месяцев понадобилось первопроходцам, чтобы выйти в район будущего поселка Оймякон. Напомним читателю, что этот район долгое время считался полюсом холода планеты, а в настоящее время – самой холодной областью северного полушария. В самом Якутске вечная мерзлота простирается на глубину 190-210 метров. В 1827 году уроженец Поморья, служащий русско-американской торговой компании Федор Шергин начал копать колодец. Достигнув глубины 22,4 метров, он хотел прекратить дальнейшее рытье. Известный мореплаватель адмирал Ф.П. Врангель уговорил его продолжить эту работу. В 1834 году глубина колодца достигла 116,43 метров, а Ф.Шергин стал вести наблюдения за колебаниями температуры грунта на различных глубинах. В настоящее время «шахта Шергина» – уникальная научная лаборатория. [*] [Крадин Н.П. Старый Якутск// Памятники Отечества. – М., 1980. – Кн.2. – С.102.] М. Стадухин выяснил, что в этих краях нет «пашенных мест», реки и леса бедны рыбой и зверем. От рместных жителей была получена важная информация о реке Охоте. На Охотское море был отправлен отряд Андрея Горелого, а сам руководитель похода спустился на построенном коче до Северного полярного круга и обследовал низовья долины реки Момы, богатой зверем и рыбой. Затем отряд М.Стадухина спустился к устью реки Индигирки и осенью 1642 года достиг реки Алазеи, где присоединился к казакам Дмитрия Михайловича Зыряна, пришедшим туда несколькими месяцами ранее.

В конце 1643 года объединенный отряд вновь вышел в море и примерно 13 июля добрался до устья большой реки Ковыми (Колымы). Во время двухнедельного морского похода были открыты 500 километров побережья Северной Азии и Колымский залив. Первопроходец М.Стадухин, как ему казалось, видел «по левую руку», на севере, «горы снежные и пади и ручьи знатны все». Он считал, что перед ним южный берег огромного острова, вытянувшегося от устья реки Лены далеко на восток, за Колыму. Так родилась географическая легенда о великом острове на Ледовитом океане против берегов Восточной Сибири. Этой легенде верили более ста лет после плавания М.Стадухина. [*] [Магидович И.П., Магидович В.И. Указ. соч. – С.279-280.]

В числе двадцати трех первооткрывателей Колымы, кроме Михаила Стадухина, Семена Дежнева и Дмитрия Зыряна, были и другие видные мореходы-землепроходцы. Назовем некоторых из них. Фтор, или Второй Гаврилов был «начальным человеком» Колымского острожка, организатором нескольких новых походов по северо-востоку Сибири. Семен Мотора прославился как инициатор первого сухопутного перехода на реку Анадырь. В 1646 году помор Григорий Фофанов руководил морским плаванием с Колымы на Лену, а его земляк Иван Кузьмин Беляна возглавил морской поход с Колымы на Лену в 1648 году. [*] [Полевой Б.П. Находка челобитья первооткрывателей Колымы/ / Экономика и культура Сибири XVI-XIX вв. – Новосибирск, 1965. – Вып.2. – С.290.]

Русские, поднявшись по Колыме на кочах и через 12 дней плавания открыв восточную окраину Колымской низменности, высадились на берег. На следующий год первопроходцы в низовьях Колымы, на протоке, названной позднее Стадухинской, где жили юкагиры, поставили зимовье – Нижнеколымск, который стал базой для дальнейшего продвижения «встречь солнца»: морем – еще дальше на восток, а по рекам системы Колымы – на юг, к Ламскому (Охотскому) морю. М.Стадухин вернулся в Якутск в конце 1645 года и сообщил первые сведения о реке Колыме: «А Колыма де река велика, есть с Лену реку, идет в море также, что и Лена, пот тот же ветр, под восток и под север. А по той де Колыме реке живут иноземцы... оленные и пешие, сидячие многие люди, и язык у них свой». [*] [Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах... – C 59.]

Итак, приблизительно через 20 лет после похода легендарного помора Пянды русские землепроходцы открыли большую часть бассейна реки Лены, проследили почти все ее течение от верховьев до устья, открыли восточно-сибирские реки Яну и Индигирку и продвинулись на восток до реки Колымы.

Сообщим читателю биографические данные прославленного пинежского купца-морехода Михаила Васильевича Стадухина. Он состоял на государственной службе в качестве казачьего десятника. По имеющимся документам, Стадухин начал службу на реке Лене с 1630 года. В 1641 году вместе с его земляком С.Дежневым он был послан на Оймякон, затем перешел на Индигирку и, выйдя в море, достиг Алазеи, где присоединился к отряду Дмитрия Зыряна, пришедшему сюда несколькими месяцами раньше. Летом или осенью 1643 года объединенный отряд Зыряна, Стадухина и Дежнева снова вышел в море и через две недели благополучно прибыл на Колыму. Стадухин построил в устье этой реки острожек на месте современного населенного пункта Ста-духино. Летом 1645 года он пришел в Жиганск на коче, а 23 ноября того же года на нартах прибыл в Якутск, где оставался до июня 1647 года, когда был послан на реку Погычу. Некоторые подробности о морских плаваниях М.Стадухина и о находке им на берегу Северного Ледовитого океана залежей «моржевого зуба» сообщил нам, на основе изучения документов Сибирского приказа, историк Н.Оглобин. Якутские воеводы доносили в Москву, что в 1650 году М.Стадухин прислал «с реки Колымы 2 кости, весом в 7 гривенок», а в 1651 году «рыбьи кости 2 головы 4 зуба» в 29 гривенок. «Лутчую кость» они отправили в столицу. [*] [Оглобин Н. Восточно-сибирские полярные мореходы... – С. 43.] Зимой 1650 года М.Стадухин с большим отрядом, перевалив через Анюйский хребет, прибыл на Анадырь. Здесь он встретился с С.Дежневым; не поладив с ним, в 1651 году ушел на реку Пенжину, откуда отправился на реку Товуй и после семилетних походов прибыл в Охотск, а затем вновь вернулся на Лену.

В 1659 году Стадухин был послан провожатым с соболиной ясачной казной в Москву. Там он получил чин казачьего атамана, вернулся в Якутск и служил на реке Олекме, а с 1663 года – приказным на Алазее. В 1666 году вместе с пятидесятником Григорием Татариновым Михаил Стадухин поехал на Колыму, но по дороге, не доезжая реки Индигирки, он был убит местными племенами.

Михаил Васильевич Стадухин состоял в родственных связях с богатыми купцами. Он приходился племянником московского купца Василия Гусельникова. В свою очередь крупнейший русский купец Михаил Стахеев также был племянником «царского гостя» Василия Гусельникова. В числе землепроходцев XVII века известна целая династия пинежан Стадухиных. Брат Михаила – Тарас Васильевич Стадухин – прослужил на Колыме до 70-х годов. В 1660 году торговый человек Т.В. Стадухин вышел из устья Колымы в море и направился на восток «для проведывания Большого Чукотского Носу», но смог дойти только до мыса Шелагского. В состав этой экспедиции входило 90 мореходов и торговых людей. Архивные документы называют еще одного казака, возможно, брата Михаила – Нефеда Васильевича Стадухина, казака Василия Стадухина, промышленных людей Герасима и Якова Стадухиных... [*] [Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах... – С.50,60, 63, 66; Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.15-16; Визе В.Ю. Русские полярные мореходы XVII-XIX вв... – С.24.]

Походы поморов на северо-восток Азии носили название «ходить в Заносье», то есть за Чукотский мыс или «Нос». Кроме того, термин «Заносье» имел совершенно определенный географический смысл и употреблялся для обозначения территории от Большого Каменного Носа до Камчатки. [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.44.]

Старинные документы сохранили и другие имена поморов-мореходов. В 1646 году мезенский мореход Исай Игнатьев сделал первую попытку пройти морем на восток от реки Колымы. Пользуясь прибрежной полыньей, он за двое суток прошел до «губы, обитаемой чукчами», – по-видимому, до Чуанской губы. Отсюда Игнатьев повернул обратно, привезя с собой моржовые клыки и резные изделия из кости. К сожалению, жизнь Исая Игнатьева закончилась трагически, во время стычки он был убит чукчами. [*] [Визе В. Ю. Русские полярные мореходы XVII-XIX вв...– С.14-15.]

Уроженец Поморья Петр Иванов Новоселов стал тобольским жителем, крупным сибирским промышленником. Впоследствии он был ленским таможенным головой, служил целовальником на Колыме вместе с Дмитрием Зырянином и Вторым Гавриловым в основанном им Верхнеколымском остроге. Из архивных документов мы узнаем, что с Петром Новоселовым с Колымы на Лену прибыли богатые торговые и промышленные люди Кирилл и Молчан Ружниковы, родом из Мезени. Впоследствии Кирилл стал ленским таможенным головой. В 1647 году к Якутску подошел большой караван судов, который состоял из двух кочей Петра Новоселова, коча Кирилла Ружникова, коча Ивана Игнатьева Белого и коча Мартына Никитина. Большинство этих судов возвращались на родину в Поморье. Любопытно, что Петр Новоселов взял на себя обязательство посетить Соловецкий монастырь и передать его игумену подаренных промышленниками соболей. Нет сомнения, что П.Новоселов выполнил свое обещание, пройдя с Колымы до Белого моря. Всего торговые и промышленные люди привезли с Колымы 6985 соболей, оцененных в Якутске в 8979 рублей. [*] [Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах... – С.73.]

Заметной фигурой был и сибирский землепроходец, промышленный человек Юрий Селиверстов. Родом он был из Важского уезда. Первые сведения о нем сохранились в таможенной книге Енисейска за 1630 год, где значится: «Взята пошлина с промышленных людей Юшка Селиверстова Двинянина з братом Максимком с 70 соболей...» Ю.Селиверстов с первыми партиями промышленных людей пришел на Лену, где его назначили целовальником Якутского острога. Летом 1648 года он с отрядом Михаила Стадухина прибыл на Колыму и отсюда ходил на коче искать новую реку Погычу. Это плавание закончилось неудачей.

Мы располагаем документальными данными о попытке Ю.Селиверстова и Е.Курсова Вычегжанина повторить исторический морской поход Попова-Дежнева. В 1651 году промышленники «полюбовно» составили в Якутском остроге «складные записи», чтобы идти «Юрью да Овдокиму из Якутского острогу вниз по Лене реке морем на Индигирку и на Ковыму, и Чолдон реки и выные сторонние реки». Они хотели добыть «рыбью кость» и собрать ясак. Оба складчика отправляются «на государеве судне, на коче». Как видно из документа, Ю.Селиверстов и Е.Вычегжанин обязались совместно плыть из Якутска вниз по Лене на коче, а затем морем на Колыму и на Чолдон, или Чендон, который находится в Ламском (Охотском) море, недалеко от реки Пирень. Для снаряжения экспедиции Селиверстов занял «полтрети тысячи рублей» (2,5 тысячи) у своего поморского земляка, даурского служилого человека Усольца. За эти деньги позднее Ю.Селиверстов отдал 50 сороков соболей (2 тысячи штук). [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.41.] Мы еще раз можем убедиться в том, что наши предки были не только отважными, но и состоятельными людьми.

Как видно из таможенных дел, Ю.Селиверстов и дальше проявлял большую инициативу в организации и снаряжении морских и сухопутных походов на «заморские реки». В 1655 году он, по-видимому, был отозван с Анадыря в Якутск для производства расчетов с казной. Михаил Стадухин так отзывался о своем земляке-мореходе: «то де морское дело ему, Юшке, за обычай». [*] [Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах... – С.215; Визе В.Ю. Русские полярные мореходы XVII-XIX вв... – С.22.] В устье реки Анадыря северные мореходы успешно промышляли морского зверя – моржа. Из «наказа» помору-пятидесятнику Амосу Михайлову мы узнаем любопытную деталь, относящуюся к моржовому промыслу. Вся добыча «рыбья зуба» шла в казну, промышленники имели право добывать моржей лично для себя с выплатой двух десятинных пошлин. Вот как образно описывались эти сделки в старинных документах: «ему Амоску взяти на государя, сверх того рыбья зуба, у Сенки Дежнева, да у Никитки Семенова, да у Юшка Селиверстова с товарищи, и у промышленных людей две десятые лутчим же зубом, от лутчей лутчей, средней средней, от худой худой» [*] [ДАИ. – М, 1981. – Т.IV. – С.71.].

Другой документ, грамота, проливает свет на любопытные подробности, относящиеся к технике моржового промысла. Отряд Амоса Михайлова, посланный на Анадырь и состоявший из тридцати мореходов, получил специальное снаряжение: «для промысла того рыбья зуба железные спицы и иной рыбья зубу всякий промышленный завод». Иными словами, техника этого промысла была перенята у жителей Русского Севера, где добыча моржей практиковалась поморами с древнейших времен. [*] [Скалой В.Н. Русские землепроходцы...– С.103.]

На Колыме ходили упорные слухи о реке Погыче, на которой живут «оленные люди» и водятся отменные черные соболя. Загадочная Погыча находилась «за хребтом, за Камнем», но до нее можно было «добежать парусом погодъем» суток за трое.

С Погычей связана весьма любопытная история. Дело в том, что Погыча, как таковая, действительно существует. Эта река впадает в Берингово море. Ее можно найти на старинных русских картах. В 1646 году мореход Иван Ерастов, побывавший до этого на Индигирке, предлагал идти морем на Погычу. Об этой реке он слышал от колымского князька Порочи.

А вот что пишет о Погыче такой сведущий историк, как С.В.Бахрушин: «Миллер ошибочно считал Погычу за другое название Анадыря. Его ошибку повторяют позднейшие исследователи...».

Профессор А.В. Ефимов, оспаривая мнение о том, что Иван Родионов Ерастов и его спутники «отведали ныне новую землю» – Погычу-реку, писал в 1948 году: «Дело в том, что Погычей называлась не та река, которая сейчас так именуется. Для той поры Погыча – это совершенно неопределенное географическое понятие».

Против этого утверждения решительно восстал знаток истории Севера и Сибири С.Н. Марков. Он считает, что «вести о подлинной Погыче пришли впервые с «Охотской стороны» и ее стали искать и со стороны Колымы, еще не зная, что перед Погычей находится Анадырь. В этом вся разгадка многих недоумений». [*] [Марков С. Земной круг... – С.333-334.] Эта точка зрения выглядит вполне убедительно.

Величайшие географические открытия были сделаны участниками морского похода Ф.А. Попова и С.И. Дежнева вдоль берегов Чукотского полуострова. Это была одна из тех экспедиций в «новые землицы», которые совершали поморы и служилые люди, имея основной задачей расширение территории Русского государства и подведение под «высокую царскую руку новых не ясачных народов». Этот поход завершился присоединением к России громадного района реки Анадыря, что стало выдающимся политическим событием XVII века. Таким образом, все побережье Северного Ледовитого океана от Архангельска до Камчатки было исследовано русскими и вошло в состав Российского государства.

Читателю небезынтересно будет узнать о том, что в средние века точных географических представлений о нашей планете еще не было. Тем самым открывался простор для разнообразных суждений и гипотез. Одни ученые склонны были искать путь в Индию и Китай на северо-западе Европы, другие – на северо-востоке. Последнее предположение имело особенно много приверженцев. Мысль о том, что где-то в неизведанных областях Северо-Восточной Европы есть морской «проход» к восточным странам, высказывалась учеными с особой убедительностью. В тогдашней картографии появилось и вскоре утвердилось название этого прохода – «Анианский». Возможно, что название этого гипотетического пролива пошло от венецианского путешественника Марко Поло, жившего в XIII веке, который в своих сочинениях упоминал о провинции Аниа. [*] [Осипов К. Первые русские полярные мореходы. – М., 1949. – С.10.] Эти географические сведения были известны и на Руси. С ними были знакомы и поморские мореходы, которые на практике испытали суровое полярное море-океан. Историк Г.Ф. Миллер пишет, что «первой путь от Колымы-реки на восток воспринят в 1646 году некоторыми промышленными людьми, у коих главным был Исай Игнатьев родом с Мезени», о котором речь шла выше. [*] [Миллер Г.Ф. Сочинения по истории России. Избранное. – М., 1996. – С.21.]

В 1648 году выйти в поход под руководством Ф.А. Попова и С.И. Дежнева готовились шестьдесят человек на шести поморских кочах. В последний момент к ним присоединилось седьмое судно «беглых ленских казаков» во главе с Герасимом Анкидиновым. Оснащением этого похода занимались приказчики царских гостей Усовых и Гусельниковых Федот Алексеев, Афанасий Андреев и Бессон Астафьев. Якутская таможня оценила снаряжение экспедиции в 1073 рубля, что было довольно крупной по тому времени суммой. Примечательно, что кроме провианта, оружия, орудий пушного и рыбного промысла, обменного товара первооткрыватели захватили с собой «13 маток в костях», то есть 13 компасов в костяной оправе. [*] [Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.164.]

Историк Г.Ф. Миллер первым обнаружил и опубликовал архивные документы об этом историческом походе. Вот что он написал: «Федот Алексеев Колмогорец, московского купца гостиной сотни Алексея Усова при-кащик, котораго можно числить между прочими его товарищами главным, усмотрел за потребно просить государева прикащика на реке Колыме о служивом человеке для исправления того, что в пользу казенного интереса наблюдать должно. Казак Семен Иванов сын Дежнев пожелал в сей путь отправиться, и того ради и дал ему прикащик наказную память [*] [Миллер Г.Ф. Сочинения по истории России... – С.21.].

20 июня 1648 года морской отряд покинул Нижнеколымск и при хорошей погоде вышел в свое историческое плавание вокруг Чукотского полуострова. Подгоняемые ветром «кочи под парусами» благополучно прошли Шелагский мыс, где их неожиданно застала буря. Первые потери были ощутимы: два судна получили пробоины и затонули, большинство спасшихся мореходов были убиты в стычках с чукчами. Только немногим удалось бежать в горы, о дальнейшей их судьбе, к сожалению, сведений нет.

Около 1 сентября пять оставшихся кочей подошли к северо-восточному мысу, носящему в настоящее время имя Дежнева. Так была открыта крайняя восточная точка Азиатского материка.

Руководители этого похода отчетливо представляли географическое положение северо-восточного мыса. Об этом красноречиво свидетельствует челобитная Дежнева царю Алексею Михайловичу, в которой он писал, что этот мыс лежит «промеж сивер на полуношник» (между севером и северо-востоком) и делит океан на «Студеное море», остающееся к северу от этого мыса, и Восточное море, уходящее к югу. [*] [ДАИ. – Т.IV. – СПб., 1851. – С.26; Полевой Б.П. О точном тексте двух отписок Семена Дежнева 1655 года// Изв. АН СССР. – 1965. – №1.– сер. геогр.– С.102-110.] К сожалению, этот важный документ Дежнева с описанием пройденного пути пролежал в якутских архивах более ста лет.

Однако можно смело утверждать, что о походе Дежнева знали в Сибири, Архангельске, Москве и за границей. Профессор В.Ю.Визе опубликовал копию письма из Архангельска, написанного в 1698 году голландскому ученому Николасу Витсену. Не сомневаюсь, что читатель с большим интересом ознакомится с этим историческим документом: «Ваше благородие! Я говорил здесь с одним русским, который сообщил мне, что в прошлую зиму он видел в Москве казаков, бывших на охоте за соболями в самых отдаленных местностях Сибири. Они обогнули на маленьком судне Ледяной мыс или самый восточный выступ, как показано на Вашей карте, и ехали 3 дня, пока добирались до выступа. Там шло очень сильное течение, так что им пришлось держаться вплотную к берегу, но льда они не видели, ибо это было в самый разгар лета. Таким образом, они обогнули мыс и достигли границ Китая». [*] [Визе В.Ю. Семен Дежнев // Известия Географического общества. – 1948. – №6. – С.574.] Несмотря на некоторые ошибочные данные, не может быть сомнения в том, что в этом письме речь идет о походе Дежнева. Н.Витсен опубликовал этот и другие документы, связанные с морским походом на северо-восток Сибири, в своей книге «Север и восток Татарии», которая вышла в Амстердаме двумя изданиями, в 1692 и 1705 годах. Это были первые появившиеся за границей сведения о подвигах поморов и великом русском географическом открытии.

М.В. Ломоносов в своем известном сочинении «Краткое описание разных путешествий», касаясь вопросов мировых географических открытий, поставил морской поход С.И. Дежнева в один ряд с крупнейшими географическими событиями. «Сею поездкой, – писал М.В. Ломоносов, – несомненно, доказан проход морской из Ледовитого океана в Тихий». [*] [Ломоносов М.В. Поли. собр. соч. – Т.6. – С.448-449.]

У северо-восточного мыса кочи первопроходцев вновь настигла буря. После непродолжительной остановки мореходы направились дальше на юг вдоль Чукотского полуострова, все чаще встречая поселения эскимосов и чукчей.

Недавно в Российском государственном архиве древних актов удалось найти еще одно сообщение спутников Дежнева, в котором говорилось, что «впереди того места есть каменный нос большей, вышел в море далеко, а людей добре много, а против того носу есть островы в море, а на островах людей добре много ж, а мы сироты твои, которые были с Семеном Дежневым, тот каменный нос и островы знаем и людей видели, а не тот нос, что есть первой Святой нос от Колыми к Анадыре реке. От того Большого носу и от островов далеко».

Это сообщение во многом совпадает с тем, о чем рассказал сам С.И. Дежнев, но в новом тексте оказалась более ясная формулировка. Если учесть, как пишет известный историк Б.П.Полевой, что морские кочи тех лет ходили почти исключительно «подле берег», то можно уверенно говорить, что дежневцы видели местных жителей на ближних островах, а именно на Юттыгране и Аракамчечене, населенных «зубатыми чукчами», – эскимосами, которые вставляли в свои щеки лабретки из моржовой кости. Но они же видели и острова Диомида. [*] [Полевой Б.П. История освоения русской Америки и открытий на Тихом океане: новые исторические источники// Историческое краеведение и архивы. – Вологда, 1997. – С.5-6.]

У мыса, лежащего против острова Св.Лаврентия, во время очередного шторма суда экспедиции разнесло в разные стороны. Как выяснилось впоследствии, Федот Алексеев и Герасим Анкидинов со своими товарищами пристали к берегам Камчатки, где проживали долгое время. Документы XVIII века свидетельствуют о том, что одна из рек Камчатки названа Федотовкой в честь холмогорца Федота Алексеева Попова. [*] [Берг Л.С. Очерки по истории... – С.101.]

Коч Дежнева закончил свое плавание на южном берегу Анадырского залива. Из девяноста человек, покинувших Нижнеколымск, на Анадырь дошло только двадцать четыре помора, да и то девять из них погибли в первые месяцы пребывания в «новой землице». Такова цена подвига, который совершили русские люди во имя поисков морского пути на Анадырь. А сколько было безвестных потерь...

Таким образом, заслуга С.Дежнева состоит в том, что он прошел «Анианским» (Беринговым) проливом. Теперь мы можем утверждать, что эта экспедиция открыла «великий северный угол» – «Tabin Promonto-rium», мыс Табин или Тамарос, известный в античном мире, что участники похода Дежнева открыли Камчатку и достигли побережья Охотского моря, и, наконец, с большой долей уверенности можно предположить, что часть первопроходцев, отделившись от основной группы во время сильной бури еще до Большого Каменного Носа, достигла побережья Аляски и основала там, на побережье Кенайского залива, русское поселение из 31 дома. [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.11-12.]

В 1652 или 1653 годах С.И. Дежнев и Никита Семенов «с товарищи» добыли лес и хотели, построив коч, послать его с государевой казною морем в Якутский острог, но узнав, что «сулой (водовороты и заворотные течения – В.Б.) великие о землю близко», без хорошей судовой снасти и без хорошего паруса и якоря не решились отправляться в полярное плавание. Тем более, что от местных жителей была получена информация, что не во всякий год льды от берега относит в море. Таким образом, попытка С.И. Дежнева пройти тем же морским путем, только в обратном направлении, не удалась.[* ] [Там же. – С.41.] Последующие годы жизни прославленного первопроходца и морехода были связаны с Анадырским краем. С.Дежнев прожил в Анадыре 10 лет!

В 1655 году по указанию С.И. Дежнева был составлен первый чертеж Прианадырья «с Анюя реки и за Камень на вершину Анадырьи и которые реки впали болшие и малые и до моря и до той корги, где вылягает зверь». [*] [Русские арктические экспедиции XVII-XX вв.// Вопросы истории изучения и освоения Арктики. – Л., 1964. – С.139.] На Анадыре была всегда удачная охота на «морского зверя морж». «Промышленные люди поморцы» сообщали, «что в Русском де Поморье столь много зверя того нет; а положили мы в государеву казну служилые и промышленные того рыбья зубу весом три пуда, а числом четернадцать». [*] [Богараэ В.Г. Чукчи. – Л., 1934. – С.43; ДАИ. – М., 1851. – Т.IV. – С.20.]

В 1659 году С. Дежнев пришел на Колыму, а оттуда морским путем – на Лену. В 1660 году он отправился по служебным делам в Москву, где его открытия были не только хорошо известны, но и получили должную оценку. За свои «многолетние службы» пинежанин Дежнев получил царское жалование и был произведен в казачьи атаманы. Вернувшись в Якутию, он служил на реках Оленьке, Вилюе и Яне. Летом 1670 года его снова направили в Москву. Из второй поездки в столицу Дежнев не вернулся. Он умер в Москве в начале 1673 года. [*] [Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.165-166.]

Сообщим читателю немногочисленные дошедшие до нас сведения о родословной полярного героя.

На основании челобитной С.И. Дежнева царю Алексею Михайловичу с просьбой отпустить из Устюга Великого в Якутск племянника его Ивана Иванова, считалось, что этот город и есть его родина. Новый документальный материал, предоставленный М.И. Беловым, позволяет пересмотреть вопрос о родине С.И. Дежнева.

В архиве Архангельской губернской канцелярии историк нашел более подробные сведения о Дежневых, относящиеся к началу XVIII века. В переписной книге Холмогор и уезда 1710 года по деревне Осиновской в Саянах Волокопинежской волости отмечено, что Дежневы, и в том числе племянник Семена Ивановича Иван Иванов Дежнев, имели свой земельный надел, но что Иван Дежнев несколько лет назад «сбрел» в другие города на заработки. Прозвище-фамилия Дежнев происходит от слова «дежа», означающего «квашня».

Профессор М.И. Белов также выяснил, что Семен Дежнев пожертвовал часть моржовых клыков церкви Ивана Уродливого. Было бы чрезвычайно важно узнать местонахождение этой церкви, существовавшей в Поморье, на родине Дежнева. [*] [Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах... – С.89, 137.]

Дежнев – настолько крупная историческая фигура, что всякие сведения о нем представляют особый интерес. До последних лет существовало мнение, что помор Дежнев жил в бедности до конца своих дней. Между тем, несмотря на то, что он долгие годы оставался рядовым казаком, в то же время, как и его земляки, он был промышленником-предпринимателем. Например, в Верхнеколымском зимовье он погрузил на коч 50 пудов «рыбьего зуба», лично принадлежавшего ему. По официальным данным, за моржовый клык платили по 60 рублей за штуку, следовательно, его «добыча» оценивалась в 3 тысячи рублей. Государево годовое жалование казаку составляло 5 тысяч рублей. Имеется архивный документ о том, что 3 января 1664 года Семену Ивановичу было выдано процентное отчисление со сданной им «рыбьей кости» соболями 500 рублей. [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.45.]

М.И. Белов нашел и архивные документы, частично освещающие личную жизнь прославленного помора. Он был женат на «яконской женке» Абакан. С.И. Дежнев до своих походов на северо-восточные реки состоял в браке с якуткой Абакаядой Сичю. По его челобитной было принято решение: «Семейки Дежнева женку крестить Абакан.» Из этого документа видно, что С.И. Дежнев имел небольшое хозяйство: корову и теленка, оставленное на попечение якута Манякуя. Подобный порядок был широко распространен, когда казаки, уходя в поход, оставляли свое «борохлишко» под охрану якутов, с которыми находились в родстве. Его сын по имени Любим также стал казаком и принимал участие в походах к Тихому океану.

В 1668 году на имя царя Алексея Михайловича поступила челобитная Капиталины Архиповой, которая сообщает, что она «атамана казачья Семена Дежнева женинко его», и просит в оклад ее мужа Семена Дежнева дать ей соляное жалование за год вперед, а 3 марта 1673 года в «памяти хлебного стола в денежный стол» говорится о выдаче хлебного жалования жене казачьего атамана Семена Дежнева, но не Капиталине, а Пелагее. [*] [Белов М.И. СДежнев.– М., 1948. – С.42, 120; Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов...– С.102.]

Либо «писаришко штабной» напутал с именами женщин прославленного атамана, либо помор СИ. Дежнев, ради «размножения сибирского народа», имел несколько жен.

Известно, что С.И. Дежнев, будучи в Москве после очередного похода, просил царя отпустить с ним в Сибирь племянника с женой. Из челобитной Семена Дежнева мы узнаем, что племянник его – Ивашко Иванов – живет в настоящее время на Устюге Великом «...ни в тегле, ни в посаде – скитаетца меж двор и с женою своею Татьянкою Григорьевою дочерью...». [*] [Ефимов А.В. Из истории великих русских географических открытий. – М., 1950. – С.53.] В таможенной книге Пустоозера за 1713 год записан этот Иван Иванов Дежнев как объявившийся по найму, в работных людях. [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.89.] Так как в якутских послужных списках имени Ивана Дежнева не значится, можно сделать предположение, что он не попал в Сибирь, а остался в Поморье. Эти документы дают скудные известия о родственниках прославленного морехода и подтверждают суждение профессора М.И. Белова о временном проживании Ивана Иванова Дежнева в Великом Устюге.

В историко-географической литературе, как правило, высоко оцениваются заслуги Семена Дежнева, а имя его выдающегося соратника Федота Алексеева остается в тени. Судьба распорядилась таким образом, что Ф.Алексеев, как и многие другие участники исторического плавания, погиб. Но погиб, уже пройдя пролив, разделяющий Азию и Америку. Больше того, ради справедливости следует еще раз отметить, уважаемый читатель, что Федот Алексеев возглавлял эту экспедицию. Именно он, приказчик устюжских купцов Усовых, снарядил из Нижнеколымска экспедицию, которая должна была плыть морем на восток в поисках «рыбьей кости» (моржовых клыков). Конечной целью этого похода была река Анадырь. В эту экспедицию и пригласили пинежанина С.Дежнева, известного своей опытностью и отвагой, как ответственное лицо за сбор ясака.

Федот Алексеев был выходцем с берегов Северной Двины – из Холмогор. С.Дежнев и документы Якутской приказной избы называют его Федотом Алексеевым Колмогорцем. В своих работах профессора С.В. Бахрушин и В.Ю. Визе на основании отписки купцов Усовых называют его Федот Алексеевич Попов. [*] [Белов М.И. История открытия и освоения... – Т.1. – С.163.] Можно предполагать, что прозвище-фамилия Попов пришло к нему от родственников-священников.

Летом 1641 года Ф. Алексеев приехал в Енисейск, а незадолго до того побывал в Тобольске, Тюмени и Томске, где торговал хмелем. Летом следующего года Алексеев прибыл в Якутск и вместе с большой группой торговых и промышленных людей отправился на реку Оленек. Этот поход возглавляли казак Иван Ребров и целовальник Андрей Дубов. К лету 1647 года, не заезжая в Якутск, Ф.Алексеев пришел на Колыму и вместе со своими покрученниками принял участие в первом и неудачном походе СИ. Дежнева на Анадырь, а летом следующего года – во втором его историческом походе. [*] [Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах... – С.91, 101.]

В 1654 году С.Дежнев во время своего очередного похода взял в плен женщину-якутку. Из расспросов он узнал, что она была женою купца Федота Алексеева Колмогорцева и что муж ее вместе с ней плыл на своем коче по Пенжискому морю (очевидно, речь идет о Беринговом море). Из бесхитростного рассказа пленницы мы узнаем, что их судно «отшибло и занесло в Камчатку, где застигла их зима, и на речке Никуле, впадающей в Камчатку, названной по муже ее Федотовкою, построил зимовье. По наступлении лета он обошел Курильскую лопатку и Пенжиским морем вышел в реку Тигиль, там и умер, а оставшиеся после него люди все побиты». [*] [Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов... – С.33.]

Эти сведения представляют исключительный интерес, потому что они проливают свет на последние годы жизни нашего знаменитого земляка, купца-морехода Федота Алексеевича Попова.

Архивные документы сохранили имена предприимчивых архангельских купцов Амосовых, которые активно участвовали в организации правительственных и частных экспедиций вдоль берега восточного побережья Северного Ледовитого океана. Так, в 1723 году Федот Амосов в поисках островов в Восточно-Сибирском море прошел вдоль берега более 200 километров к востоку от устья Колымы, но вынужден был из-за льдов повернуть обратно. В 1724 году он, уже на нартах, отправился из Нижнеколымска на север и достиг одного из Медвежьих островов. [*] [Магидович И.П. Известные русские мореплаватели// Русские мореплаватели. – М., 1953. – С.474.]

Экспедиции поморских мореходов в арктических водах – несомненно, одна из славных страниц в истории полярного мореплавания и географических открытий. Важно также отметить, что историческими данными теперь точно установлено первенство в открытии северо-восточного пути поморов, а не Э.Норденшельда, как считалось до последнего времени. А сам великий путешественник и мореход высоко ценил морское искусство поморов, отмечая, что «они были смелые и хорошие моряки и что у них были такие суда, которые при попутном ветре шли скорее английских». [*] [Скалой В.Н. Русские землепроходцы... – С.34-35.]

Поморские мореходы – люди особого склада: неприхотливые, выносливые, мужественные и любознательные. В пути они терпели великие лишения; льды и туманы, мороз и стужа затрудняли их путь, но они упрямо и уверенно шли «встречь солнца» на восток, совершая великие географические открытия, которые по достоинству оценены их потомками.