1640-41 года. Челобитная царю Михаилу Федоровичу служилых людей Енисейского острога Осипа Семенова, Семена Чуфариста, Семена Дежнева и др. о заслуженном жалованье [Печатается по: Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах / Сост. М. И. Белов. Л., 1952. С. 96 – 164; 327].

На обороте: К сей челобитной десятник казачей Енисейского острогу Мишка Кожевников вместо ленских служивых людей десятников и рядовых осьмнатцать человек, по их веленью, руку приложил.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьют челом холопи твои государевы Енисейского острогу служилые люди: десятники казачьи – Оська Семенов, Семейка Тимофеев Чюфарист, Вахрушка Максимов Попов, рядовые служивые люди – Якунька Данилов Щербак, Багдашка Ортемьев Сорокоумов, Сивко Семенов Махнев, Левка Тимофеев Головачев, Гришка Кирилов, Васька Федоров Коваль, Семейка Костянтинов, Семейка Архипов, Афонька Иванов Брусенкин, Фомка Кондратьев, Третька Карпов Хомяк, Матюшка Иванов, Гаврилко Никитин Пашенной, Семейка Иванов Дежнев, Ивашко Семенов Жирко. В нынешнем, государь, во 148 году по твоему государеву указу и по приказу стольников и воеводы Петра Петровича Головина да Матвея Богдановича Глебова да дьяка Еуфимия Филатова велено нам, холопем твоим, быть на Лене реке и служить твоя государева служба в Ленском острожке, а твоего государева денежного жалованья велено нам, холопем твоим, дать по полуокладу, по два рубли с полтиною. Милосердный государь царь и великий княз». Михаил Федорович всеа Русии, пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, нам дать из своей царской казны своего государевого денежного жалованья енисейской присылки ил... неких доходов, годового полному окладу по пяти рублей человеку, чтоб нам, холопем твоим, было в чем платьишко и обувь купить в чем бы было твоя государева служба служить, покамест из Ле (некого) острожку торговые и промышленные люди не разбредутца. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1640 года августа 23. Наказная память атамана Осипа Галкина ленским служилым людям Богдану Артемьеву Сорокоумову, Лаврентию Тимофееву Губарю, Семену Иванову Дежневу о поездке их на реки Амгу и Тату.

Лета 7148 году августа в 25 день. По государеву, цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу память Ленского острогу служилым людям Богдашку Артемьеву Сорокоумову, Левке Тимофееву Губарю, Семейке Иванову Дежневу. Ехати ему из Ленского острогу на Тату и на Амгу к батуруским якутом, к Немнячку да к Кап-таганку Огеевым детям з братьею по челобитью ясачных4 якутов Мегинской волости, Бырчика Чюкова да Тречки Декиева, а в челобитной их написано: в прошлом де во 147 году летом тот Каптака с товарищи отняли де у Бырчика, приезжали войною, 21 корову, да в нынешнем де во 148 году зимою у Тречки угнали войною тот же Каптак з братьею 30 коров, да в нынешнем же во 148 году, августа в 14 день, ездили они, Бырчик да Тречка, к тем батурусам поговорить для своего скота, чтоб им отдать тот их отгонный скот, коровы. И он де, Немнячко, з братьей встретил их на дороге и били де их и ограбили, кони и пальмы и саадаки отнимали. И вам, служилым людям, Богдашку Сорокоумову с товарищи, приехав к тем Огеевым детям, к Каптаканку з братьею, и про тот скот у них опрошать и сторонними якуты допряма допросить. И в грабежу буде они не запрутца и что со сторон якуты скажут, буде их на дороге грабили, и вам бы, служилым людям, по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу розделити их без спору и без драки: тот скот взять грабежной и живот у Немняка з братьею и отдати Бырчики и Тречке. А буде учинитца у них, у Немнячки з братьями, меж ними спор з Бырчиком и с Тречкою в том скоте и в грабежном животе, и их, Немнячка з братьями и Бырчика и Тречку, срочить их в Ленский острог с собою тотчас, не мешкав. А самим им служилым людем, ездичи дорогою, у иноземцев ничево не покупать и с ними не торговать, а иноземцом обид и насильства не чинить, никоторово дурна не творить, и к ним, к иноземцам, напрасно не приметыватца. К сей памяти атаман Осие Галкин печать свою приложил.

1641 года августа не позднее 17. Челобитная енисейского казака Семена Ивановича Дежнева царю Михаилу Федоровичу.

На обороте: 149 году, августа 17 день, записать в книгу.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом холоп твой енисейский казак Сенька Иванов Дежнев. Милосердный государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, позволь, государь, оставить кормить на зиму до себя ясыришка моего, якольскую женку именем Абакаяда Сичю. Оставил я корову и с теленком Борогонской волости якуту Манякую. Царь, государь, смилуйся, пожалуй.

1642 года после июня 7. Из челобитной ленских служилых людей Михаила Стадухина и Семена Дежнева с товарищами.

Царю и государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьют челом холопи твои государевы ленские служилые люди: Мишка Стадухин, Артюшка Шестаков, Мишка Коновал, Гришка Фофанов, Семейка Дежнев, Ва-вилко Леонтьев, Вторко Гаврилов, Сергейко Ортемьев, Андрюшка Иванов, Бориско Прокофьев, Ромашка Немчин, Федька Федоров. В прошлом, государь, во 149-м году посланы мы, холопи твои государевы, из Ленского на твою государеву службу на Оемокон реку к твоим государевым ясачным людям, к якутом и к мемельским тунгусом, и аломунскому тунгусу Чюне для ради твоего государева ясашного збору; и божиею милостью и государевым счастьем с тех якутов и с мемельских тунгусов ясак твой государев на нынешной на 150 год взяли весь и сполна и с прибылью... А в наказе твоем государеве написано, что нам велено проведывати новых земель. А на Емоконе жити не у чево, никаких людей нет, место пустое и голодное, а которые якуты жили, и оне с... разорения пошли на Лену, на старые свои кочевья. И нам, холопем твоим государевым, кормитца нечим, а осталися голодны и холодны. А того Чюну те тунгусы покинули, а вперед тот Чюна под себя ясаку не сказывает – уже де меня покинули. А сказывал нам, холопем твоим, государь, якут Ува, что де есть река большая Мома, а на той де реке живут многие люди, а тот Емокон пал устьем в ту Мому. А нынчи мы, холопи твои государевы, вперед, не хотя твоей государевы службы отбыть и слышачи про ту реку и про те многие люди, и с тово тунгуского разорения пошли на ту реку Мому и тех людей сыскивать – тебе, великому государю, послужить. Милосердный государь царь и великий князь Михаил Федорович, пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, наше бедное разоренное челобитие принять в Ленском Петру Петровичи) Головину да Матвею Богдановичю Глебову да дьяку Еуфимию Филатову, чтоб наши бедность и разорение тебе, великому государю, было ведомо и про наше службишко было явно. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1642 года июля 6. «Выписка» Якутской таможенной избы Федоту Алексееву Холмогорцу, приказчику гостя Алексея Усова, на поездку «на низ по Лене реке и в стороннюю реку по Оленьку».

150 году, июля в 6 день, выпись ис таможенной избы таможенного головы Дружины Трубникова москвитина гостиной сотни торгового человека Олексея Усова, приказщику его Федотку Олексееву Колмогорцу, что идет с ним на низ по Лене реке и в стороннюю реку по Оленьку на рыбную ловлю и на соболиной промысел хлебного запасу и промышленного заводу и русково товару:

семсот пуд муки ржаной,

четыре пуда меди зеленой в котлах,

дватцать фунтов одекую мелково и большово,

десять фунтов бисеру,

сто аршин сукна белово,

пятьдесят колокольцов кутазов,

триста пятьдесят сажень сетей неводных,

дватцать сколотое подошвенных,

дватцать пять обметов собольих,

шестьдесят топоров, два пуда прядена неводного,

сто аршин холсту середнего и толстово.

А тово у него хлебного запасу и промышленного заводу и русково товару по ленской таможенной оценке на тысячю на дватцать пять рублев. А с того у него хлебного запасу и промышленного заводу государевы десятые и отъезжие пошлины в Ленском остроге в таможне (не) взято потому, как он будет с соболиного промыслу, и у него возметца государева десятая пошлина мяхкой рухлядью собольми. Да с ним же идет племянник его Федотков Омелька Стефанов. Да с ним же идут покрученики ево: Никитка Прокофьев, Тренька Евсеев, Ортюшка Федоров, Левка Семенов, Лучка Алимпиев, Уруско Олександров, Тимошка Игнатьев, Филька Александров, Насонко Козмин, Осипко Никифоров, Тренька Назаров, Кирилко Иванов, Федька Иванов, Чюдинко Мартынов, Ивашко Осипов, Митька Ветчанин, Панфилко Иванов, Ивашко Осипов, Миронко Иванов, Богдашко Онисимов, Тимошка Мясин, Мишка Шабаков, Никитка Федоров. Да с ним же идут своеужиники на том же хлебном запасе и промышленом заводе: Осташка Кудрин, Митька Яковлев, Максимко Ларионов, Юшко Никитин, Васька Федотов. А с его Федотка, и с племянника, и с покручеников, и с своеужиников отъезжие пошлины по алтыну с человека взято и на нынешной на 150 год по осьми алтын по две деньги с Треньки Евсеева, с Осташка Кудрина, с Митьки Яковлева, с Максимка Ларионова, с Юшка Никитина на Вилюе, а с Федотка, и с племянника, и с покручеников взято в Ленском остроге в таможнях сполна. К сей выписке государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии печать Сибирского государства великие реки Лены приложил таможенной голова Дружина Трубников.

1647 года после июня. Из отписки с реки Колымы якутскому воеводе Петру Головину служилого человека Второго Гаврилова с товарищами о первом походе Ф. Алексеева и С. Дежнева на Анадырь.

Государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии стольнику и воеводе Петру Петровичю с Ковы-мы реки ис Ковымского острожку служилые люди Фторко Гаврилов с товарищи челом бьем. В прошлом во 154 году летом с усть Ковыми реки ходили на море гуляти в коче вперед промышленные люди девять человек: Исайко Игнатьев Мезенец, Семейка Алексеев Пустозерец с товарищи. И с моря пришли к нам на Ковыму реку в роспросе сказали: бежали де они по большому морю, по зальду, подле Камень двои сутки парусом и доходили до губы, а в губе нашли людей, а называются чухчами, а с ними торговали небольшее место потому, что толмача у них не было, и съезжати к ним с судна на берег не смели, вывезли к ним товарцу на берег, положили и они в то место положили кости рыбья зуба немного а не всякой зуб цел; деланы у них пешни да топоры ис той кости, и сказывают, что на море де тово зверя много ложится де он на место. И в нынешнем во 155 году, июня в... день, пошли на море москвитина гостиной сотни торгового человека Алексея Усова прикащик Федотко Алексиев колмогорец с покрученниками двенатцать человек, а иные збирались промышленные люди своиуженники, а сверх их собралось пятьдесят человек, пошли на четырех кочах той кости рыбья зуба и соболиных промыслов розведывати. И тот Федотко Алексиев с товарищи к нам в съезжую избу словесно прошали с собою служилого человека. И бил челом государь Якуцково острогу служилой человек Семейка Дежнев ис прибыли, а челобитную подал в съезжей избе, а в челобитной явил государю прибыли на новой реке на Анандыре сорок семь соболей. И мы его, Семейку Дежнева, отпустили для тое прибыли с торговым человеком с Федотом Алексиевым и для иных новых рек проведывать и где бы государю мошно прибыль учинити. И дали им наказную память и где буде найдут неясашных людей, и им аманатов имати и государев ясак с них збирати и под ево царскую высокую руку подводити и прочая.

1648 года июль. Отписка с Колымы якутским воеводам Василию Пушкину, Кириллу Супоневу и дьяку Петру Григорьевичу Стеншину ленского служилого человека Второго Гаврилова и таможенного целовальника Третьяка Иванова Заборца о втором походе С. Дежнева и Ф. Алексеева на Анадырь.

Государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии воеводам Василью Никитичю да Кирилу Осиповичю, да дьяку Петру Григорьевичи) ленской служилой человек Фторко Гаврилов да таможенной целовальник Тренька Иванов с товарищи челом бьют. В прошлом во 155 году ленской служилой Семейка Иванов Дежнев бил челом государю и подал челобитную на новую реку Анандырь. И тот Семейка на новую реку не прошел и с моря воротился и зимовал на Ковыме реке. И в нынешнем во 156 году тот же Семейка Дежнев бил челом государю, а челобитную подал мне, Фторку, на ту ж новую реку Анандырь ис прибыли, а прибыли государю явил с той новой реки с ьшоземцов семь сорок пять соболей. И я того Семейку по той челобитной на новую реку Анандырь с Ковымы реки отпустил и наказ ему, Семейке, вместе с Федотом Алексеевым, торговым человеком, дал. А на подарки дано ему государева товару иноземцом десять полиц.

1648 года до июня 20. Челобитная царю Михаилу Федоровичу ленского служилого человека Семена Иванова Дежнева о «воровстве» служилого человека Герасима Анкудинова.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом холоп твой ленской служивой человек Семейка Иванов Дежнев. В нынешнем, государь, во 156 году бил челом государю, а в Ковымском острожке подал челобитную ленскому служилому человеку Фторому Гаврилову да таможенному целовальнику Третьяку Заборцу ис прибыли, а явил я тебе, государю, прибыли с новые реки с Анандыря семь сороков десять соболей. И в нынешнем же, государь, во 156 году, умысля воровски, хотя твою государеву службу постановити и прибыль, которую я, Семейка, явил, Герасимко Анкудинов, и прибрал он к себе воровских людей человек с тритцать, и хотят оне торговых и промышленных людей побивати, которые со мною идут на ту новую реку, и животы их грабить, иноземцев хотят побивать же, с которых я прибыль явил. А мне, холопу твоему, с теми торговыми и с промышленными людьми та твоя государева служба служить и прибыль збирати. И те торговые и промышленные люди от их воровста, что оне хотят побивать и грабить, на ту новую реку итти не смеют потому, что тот Герасимко Анкудинов своими воровскими заговорщики хотят побивать и животы их грабить. Милосердный государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, сию мою явку принять в Ленском остроге воеводам Василью Никитичю Пушкину да Кирилу Осиповичи) Супоневу, да дьяку Петру Григорьевичю Стеншину и подписати, и чтобы им про то их воровство было ведомо, что оне хотят, воры, твою государеву службу поставить прибыль, и мне бы, холопу твоему, от их воровства вконец не погинуть, что они хотят побивать торговых и промышленных людей и иноземцев, с которых я прибыль явил. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1654 года осень. Челобитная царю Алексею Михайловичу приказчика Анадырского острожка Семена Иванова Дежнева о выдаче ему жалованья и о перемене приказчика на реке Анадырь.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии бьет челом холоп твой Ленсково острогу служилой человек Семейка Иванов Дежнев. В прошлом, государь, году, как наехал в Ленской острог твой государев стольник и воевода Петр Петрович Головин, и послал меня, холопа твоего, на твою государеву службу на Емекон реку. И с Емокона перешел я, холоп твой, на Ковыму реку морем. И на Ковыме реке взял я, холоп твой, аманатов и под те аманаты родники их дают тебе, государю, ясак и по се число, и то место прочно и постоятельно. Да яз же, холоп твой, в прошлом во 155 году с Ковымы реки посылан на твою государеву службу на новую Анандырь реку великим морем-окияном и того лета на море ледом до Анандыри реки не пропустило. И я, холоп твой, воротился назад на Ковыму реку и на Ковыме реке зимовал и, перезимовав, опять послан на ту же новую Анандырь реку тем же великим морем-окияном, и великие нужи и бедности и морские розбои принимал и до Анандыри реки дошел и в тех подъемах и в морских розбоях. Многие лета (служу) на твоей государевой службе без твоего государева хлебного и денежного жалованья будучи на твоей государеве службе на Онандыре реке, твоей государевы казни покупаючи – рыбный завод, сети пущальницы по тритцати рублев, мот прядена по пяти рублев, аршин холсту по два рубли, фунт пороху по пяти рублев, фунт свинцу по рублю. И я, холоп твой, обнищал и одолжал великим долгом. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, своим государевым царским жалованьем и переменою на Онандырь реку, чтоб я, холоп твой, вконец не погиб. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1654 года не позднее сентября 1. Из отписки якутского служилого человека Юрия Селиверстова20 с Анадыря якутскому воеводе Ивану Акинфову о переходе через «Камень» на Анадырь, приходе в русское зимовье и обнаружении служилых и промышленных людей во главе с Семеном Ивановым Дежневым и Никитой Семеновым.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии в Якутцкой острог стольнику и воеводе Ивану Павловичю Акинфееву да дьяку Осипу Степанову Якутцко-го острогу охочей служилой человек Юшко Селиверстов челом бьет. Послан яз, Юшко, из Якутцкого острогу по государеву (указу) и по наказной памете за государевою ленскою печатью и за дьячьею рукою вниз по Лене реке и морем за Ковыму реку на новые реки на Анадырь и Чендон и явлена у меня прибыль великая государю в казну – дать пятьдесят пуд кости моржевово зуба. Да на тех же реках Анадыре и Чендоне по государеву указу велено мне, Юшку, иноземцов неясачных людей ходынцов и анаулей, и коряков призывать ласкотою, а не жестокостью для ради государева ясаку и чтобы были в вечном холопстве безоступно. И яз, Юшко, с охочими служилыми людьми с тритцетыо з двема человеком перешли за Камень с Ковымы реке горою нартным путем весною. А шли мы, Юшко с охочими служилыми, через гору многие недели. И пришел яз, Юшко, на новую реку Анадырь и запасу у нас придержались. И шли мы, Юшко, по Анадырю на низ голодом многие дни... И пришел яз, Юшко, с охочими людьми к руским людем в зимовья и в зимовьях живут служилые и промышленные люди у них выбраны два приказных – Семен Иванов Дежнев да Микита Семенов. Имена служилым и промышленым людем: торговой человек Онисим Мартемьянов да служилые же люди: Павел Васильев Кокоулин, да Ортемей Федотов Салдат, да Федот Емельянов Ветошка, да Иван Яковлев, да Дмитрей Васильев, да промышленые люди: Василий Ермолаев Бугор молодой, дватцать пять человек, а Семена Моторы нет, убит. И оне, Семен Дежнев да Никита, в Моторино место выбраны и по Семенову Моторину наказу служат. И яз, Юшко, перед ними, Семеном да Никитою, наказ государев прочитал, что мне, Юшку, велено на Анадыре реке ведать и десятая велено государева имать. И оне, Семен Дежнев да Микита Семенов, да Онисим Костромин, живут на тех реках самовольны и самовласны...

И промеж собою оне, Семен, торгуют всякими товары и десятые государевы и перекупных пошлин не платят. Да в прошлом во 160 году ходили оне, Семен Дежнев да Микита Семенов, да Онисим Костромин, да Василей Ермолаев с товарищи, на море, на коргу и заморную кость подле моря и на корге выбрали всю. И тое кости моржевово зуба набрали пудов ста з два и больши, по семи костей в пуд, да мелкие кости и обломков пуд с восьмдесят и больши. Да в нынешном же во 162 году оне же служилые, Семен Дежнев да Микита Семенов, и Онисим Костромин, пошли к морю с Анадыря реки на море в кочах кости брать заморные, брать моржевово зуба. И яз, Юшко, стал им говорить, что ты, Семен, к морю ходишь и заморную кость всю прибрал для своих нажитков, ни десятые государю с того промыслу не даете, а у меня, Юшка, явлена государю прибыль великая – дать в казну пятьдесят пуд кости моржевово зуба. И мне, Юшко, где та кость будет брать? И яз, Юшко, на ту заморную кость надеючись, явил ту прибыль государю. И оне, Семен Дежнев с товарищи, меня, Юшка, не слушают и заморную кость подле море около анадырские губы обрали всю. И мне, Юшку, стало кость брать негде, потому что яз, Юшко, в Ленском перед воеводою похвалился Дмитрием Андриевичем Фронзбековым, да перед дьяком Осипом Степановым. Да в нынешном же, во 162 году пошел яз, Юшко, с охочими служилыми людьми на низ по Анадырю реке на море для ради кости моржевово зуба, а со мною охочих служилых людей пошло тритцеть один человек на двух кочах. Да со мною же, Юшком, послана наказная память Михалку Стадухину и его, Михалка, на той реке Анадыре нет – ушел вперед. И велено ему, Михалку, в наказной памяте тех Мотору с товарищи да Онисима Костромина выслать с Анадыря реки в Ленской острог. А Стадухин ушел на иные реки... И яз, Юшко, стал им говорить добром тому Никите да Онисиму Костромину: слушаете наказные памяти, что Вас велено выслать в Якутцкой острог. И оне, Никита Семенов да Онисим Костромин, твоего государева указу не послушали... Да в той же наказной памяти Михайлове написано: велено сказать збеглым, Ваське Бугру с товарищи, и велено государю служить с ним, Михаилом. И яз, Юшко, наказ прочитал и Васька Бугор да збеглых да Евсейко Павлов, слышачи такое жалованное слово государево, стали служить государеву службу со мною, Юшком, вместе. Да промышленой человек Юшко Трофимов, со мною же, Юшком, служит государю...

1655 года апреля 4. Из отписки якутскому воеводе Ивану Акинфову служилых людей Семена Дежнева и Никиты Семенова о походе на реку Анадырь, о текущих делах Анадырского острожка и другом.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии стольнику и воеводе Ивану Павловичю Акин-фиеву да дьяку Осипу Степанову с новые реки Анандыру служилые и промышленные люди Семейка Дежнев да Микитка Семенов челом бьют...

И того ж 160 году пошли мы в судах на море, чтоб где государю учинить прибыль большая, и нашли усть той Анандыру реки корга, за губою вышла в море, а на той корге много вылягает морской зверь морж и на той же корге заморной зуб зверя того. И мы, служилые и промышленные люди, того зверя промышляли и заморной зуб брали. А зверя на коргу вылегает добре много, на самом мысу вкруг с морскую сторону на полверсты и больше места, а в гору сажен на тритцать и на сорок. А весь зверь с воды с моря землю не вылегал, в море зверя добре много, у берегу. А потому всего зверя на землю не выжидали, что ясашное зимовье вверху Анандыри реки и рыбные ловли высоко в шиверах, а корму у нас нет, и того б рыбного промыслу не проходить и не опоздать и голодною смертью не помереть бы... А с корги мы пошли вверх по Анандырю июля в 17 день, а зверей промышлять ходили четырежды, и зверь прилегает скоро на землю; а во 162 году зверь вылегал пошже, первой промысел был о Ильине дни, а потому вылегал пошже, что льды от берегу не отнесло. А которые промышленные люди – поморцы, и они сказывают, что в Руском де Поморье столь много зверя того нет. А положили мы в государеву казну, служилые и промышленные, того рыбья зубу весом три пуда, а число четырнатцать. А во 161 году мы, Семейка и Микитка с товарищи, лес добыли, а хотели з государевою казною отпустить морем в Якуцкой острог. И яз, Семейка, с товарищи то ведаем что море большее и сувой26 великие о землю близко, без доброй снасти судовой, и без добрового паруса и якоря, итти не смели, и иноземцы говорят: не по вся де годы льды от берегов относит в море; а горою через Камень государевы казны с невеликими людьми через многие неясашные люди розных родов выслать не смели, потому что служилые и промышленные люди на государевых службах побиты, а иные промышленные люди отошли к Михаилу Стадухину: Матюшка Калин, Калинко Куропот, Ивашко Вахов, Ивашко Суворов, Семейка Зайко, Богдашко Анисимов. А хто для чего ушел, и тому записка, покойного Семена Маторы, а з записки список под сею отпискою... А в прошлом во 162 году, зимою и весною ясашные люди ходынцы, аманата Чекчоя братья и родники их, говорили, что де во 163 году перевезем де государеву казну всю через Камень на оленях на Анюй реку, только де родников нашим дадите ль железа всяково дельново. И того ж 162 году, апреля в 27 день, с Колымы реки пришел охочей служивой человек Юрья Селиверстов, а с ним охочие служилые и промышленные люди... Да того ж 162 году он, Юрье, походя к морю, а при собе изготовил с отписками в Якуцкой острог промышленново человека Аверку Мартемьянова от нас тайно, зависти ради, не хотя он, Юрья, нас, холопей и сирот государевых, видеть в его царском милостивом призренье. А сам он, Юрье, нашею службою и происком хочет быть в государе жалованье. Писал де он, Юрья, в Якуцкой острог, что ту коргу и морсково зверя и заморную кость зверя того приискал он, Юрья, преж сего, как был с Михаилом Стадухиным, а не мы, служивые и промышленные люди. И то он писал ложно потому, знатно, что в прошлом во 158 году писал с Колымы реки Михайло Стадухин: ходил де он, Михайло, с товарищи с Колымы реки морем вперед на Погычу реку, и он, Михайло, бежал де по морю семеры сутки, а реку де не дошли никакой, нашол де он, Михайло, коряцких людей небольших и языков де переимал, а на роспросе языки людей впереде сказали, а реки де впереде не знают никакой. И он, Михайло, с товарищи и з беглыми служивыми людьми воротились в Колыму реку. И он, Юрья, был с ним же, Михаилом. И то он, Юрья, писал ложно, потому что не доходил он, Михайло, до Вольтово каменново Носу, а тот Нос вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много. Против того ж Носу, на островах живут люди, называют их зубатыми, потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных, а не тот, что есть первой Святой Нос от Коломы. А тот Большей Нос мы, Семейка с товарищи, знаем, потому что розбило у того носу судно служивого человека Ярасима Онкудинова с товарищи. И мы, Семейка с товарищи, тех розбойных людей им ал и на свои суды и тех зубатых людей на острову видели ж. А от того Носу та Анандырь река и корга далеко. Да мы ж, Семейка и Микитка с товарищи, с служивыми и промышленными людьми, для государевы службы дали ему Юрью с товарищи два судна деланы и готовые кочи и со всею снастью именною и карбас, чтоб у них государева служба, без судов и без снасти, в год не застоялась и путем бы не испоздать к морскому промыслу, и чтоб государеве казне учинилась прибыль большая. А приняв суды, он, Юрья, сам смотрил и людей и товарищев своих досматривать посылал и те суды к морскому ходу.

А в тех судах и в снасте и в карбасе он, Юрье, нам и отпись дал. И он, Юрье, одно судно потерял своим небереженьем, опоздав поры гораздо, к тому судну послал невеликих людей, а под то судно с горы вода подошла, и круг жить стало не можно и то судно он, Юрье, покинул. И мы тех его Юрьевых товарищев, которым было быть на том судне, розняли их по иным своим судам. И пошли он, Юрье, к тому морскому промыслу с нами вместе... А река Анандырь не лесна и соболей по ней мало, с вершины малой лисвяк днищей на шесть или на семь, а иного черново лесу нет никаково, кроме березнику и осинника. А от Малого Маена кроме тальника нет лесу никаково, а от берегов лесу не широко, все тундра да Камень. А той реки Анандырь (сделан) чертеж с Онюя реки и за Камень на вершину Анандыру и которые реки впали большие и малые, и до моря, и до той корги, где вылягает зверь. А ходу с вершины Анандыру до ясашново зимовья с Камени грузными нартами недели две или больше. А государевых всяких дел писать не на чем, бумаги писчей нет. И чтоб государь нас пожаловал, своим государевым аманатом для рыбной ловли, сетя нову заводу на мережы и на пущальницы. А большей промысел здесь пущальницами, потому что река каменная, крутая, коли бывает осень дождлива, и той осени езов у нас не живет, что вода велика. А рыбы красной приходит много. И та рыба внизу Анандыру от моря идет добра, а вверх приходит худа, потому что та рыба замирает вверху Анандыру реки, а назад к морю не выплывает. А белой рыбы добываем мы мало, потому что сетей добрых у нас нет. Емлем мы новые сети ценою в долг рублев по пятнатцати и больши. А государевых аманатов тою красною рыбою кормить мы не смеем, потому чтоб им, с того нужного корму, оцынжав, не помереть и нам бы от государя за то в опале и в казне не быть. А пасем мы им и кормим потолику белою рыбою. А людей у нас заводных пришло мало, платным и сетяным и всяким заводом должитца не у ково. А государева ясашново сбору со 158 году и всего, что и выше сего писано, на 158 год взято государева ясаку под аманата Чекчоя девять соболей. А во 159 году того аманата Чекчоя братья и родники ево не приходили к ясашному зимовью, потому что де корму не были и оне де разошлися вдаль по промыслом... Да в нынешнем, во 163 году, марта в 25 день, в ясашном зимовье посылали мы з государевою казною служилых и промышленных людей в Якуцкой острог. И оне поднятца з государевою казною не могли, потому что де мы голодны, кормом нужны, едим де мы заморную рыбу киту, в том оне и челобитную подали, за руками. Да в нынешнем во 163 году, марта в 26 день, в ясашном зимовье охочей служивой человек Юрья Селиверстов прочитал наказную память, которая послана к Михаилу Стадухину. И велено ему, Михаилу, по той наказной памяти с Анандыру реки выслать служивых людей Семена Матору с товарищи, да торгового человека Анисимка Костромина да промышленного человека Ивана Бугра с товарищи. И яз, Семейко, от государевы казны тех людей не отпустил, потому что служили мы государеву службу с ними вместе, и что есть государевы казны в зборе, и мы тое государеву казну и отпровадим вместеж. Да роспись послана у ково сколько явлено кости рыбья зубу 160 году промыслу да 162 году промыслу. Послана под сею отпискою челобитная служивых и промышленных людей Федотка Ветошкин да Онисимка Кост-ромина с товарищи о нужах...

1655 года не раньше августа 16. Отписка казака Данила Филиппова воеводе Михаилу Лодыженскому с товарищами о доставке с Анадыря от Семена Дежнева кости, «рыбьего зуба».

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии стольнику и воеводе Михаилу Семеновичю да дьяку Федору Васильевичю Якуцкого острогу служилой человек Данилко Филипов челом бьет. В прошлом, государь, во 162 году, послан я из-за Камени с новые реки с Онандыря от служилого человека от Семена Дежнева да от Микиты Семенова с ево государевою казною, с костью с рыбьим зубом, а кости рыбья зуба пуд. И ныне, государь, та твоя государева казна рыбей зуб милостью божиею и государским щастием дошла до Ижиган августа в 16 день дал бог здорово. И из Жиган, государь, я с тою государевою казною и иттить для заморозу не посмел, чтоб, государь, той ево государеве казне в заморозе порухи не учинилось. И ныне, государь, я с тою ево государевою казною в Жиганех.

1662 года. Отписка якутского воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова в Москву о прибытии с рек Анадыря и Колымы служилых людей Ивана Ерастова и Семена Дежнева с товарищами, о привозе кости «рыбьего зуба» и об отсылке ее в Сибирский приказ с служилым человеком Семеном Дежневым.

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу холоп твой Ивашка Большой Голенищев-Кутузов челом бьет. В нынешнем, великий государь, в 170 году привезли с Ковымы и с Анандыри рек сын боярской Иван Ярастов да целовальник Стенька Журливой, да служивые люди: Сенька Дежнев да Ортюшко Салдат твоей великого государя костяной казны рыбья зуба, что промышляли на карге на тебя, великого государя, и десятинной и что за пошлинные деньги имано восемь пуд девятнатцать гривенок. Да они ж, государь, Сенька Дежнев да Стенька Журливой, привезли умерших статков пятьдесят восемь пуд дватцать две гривенки, да дельной кости весом дватцать пять гривенок, да церковной кости рыбья зуб по разным прилатам в розные городы – два пуда дватцать одна гривенка с полугривенкою. Да на тебя ж, великого государя, по твоему, великого государя указу и по грамоте взяли у сына боярского у Ивана Ярастова да у служилых людей, у Сеньки Дежнева да у Ортюшки Салдата, у Потапка Мухоплева, да у торгового человека Стеньки Журливого, да у промышленых людей у Томилко Елфимова, у Фильки Данилова – всего у семи человек – сто дватцать семь пуд четыре гривенки. И за ту, государь, кость в Якутцком остроге из твоей великого государя казны тем людем денег не дано, потому что, государь, в Якутцком в твоей великого государя казне денег нет. Да на тебя ж, великого государя взял я, холоп твой, у промышленного человека у Пименка Максимова пуд семерной кости, да пуд же деветерной кости, да четыре кости весом двенатцать гривенок и за ту, государь, кость тому Пименку в Якутцком из твоей великого государя казны выдал по твоему великого государя указу и по грамоте – за семерную кость за пуд пятнатцать рублев, за деветерную кость за пуд двенатцать рублев, за четыре кости, весом за двенатцать гривенок – три рубли дватцать алтын. И всего, государь, из твоей великого государя казны тому Пименку за ту ево кость дано тритцать рублев дватцать алтын. А даны, государь, тому Пименку из твоей великого государя казны деньги в Якутцком для ево нужи потому, что, государь, тот Пименко ослеп и скитаетца по миру. А сколько, государь, твоей великого государя костяной казны и сколько умерших статков и церковной кости и сколько, государь, на тебя, великого государя, у сына у боярского и у служилых, и у торгового, и у промышленных людей взято порознь пудов, и тому, государь, послал я, холоп твой, под сею отпискою роспись за своею рукою. А ту, государь, кость послал к тебе, великому государю, к Москве я, холоп твой, с служилыми людьми: с Сенькою Дежневым да с Ортюшкою Салдатом, да с Гришкою Пискуном, с Федькою Копыловым, с Мишкою Мощинцевым с целовальники, с промышлеными людьми, с Филькою Даниловым да с То-милком Елфимовым. А Стеньки, государь, Журливого кость, которая взята на тебя, великого государя, послана с ним, Стенькою, за ево ответом. А безмен, государь, с которой весил кость в Якутцком, послал к тебе ж, великому государю, к Москве, запечатав твоею великого государя печатью, с целовальники – с Филькою Даниловым да с Томилком Даниловым.

1662 года июля... Отписка якутского воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова о челобитье енисейского служилого человека Семена Дежнева.

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу холоп твой Ивашка Большой Голенищев-Кутузов челом бьет. В нынешнем, великий государь, во 170 году, июля 17 день, бил челом тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, а мне, холопу твоему, в Якутцком остроге в съезжей избе Енисейского острогу служилой человек Сенька Дежнев подал челобитную о службе своей тебе, великому государю, и о заслуженном жалованье на прошлые годы. И я, холоп твой, тое ево челобитною и под тою челобитною выписки из окладных и имяных книг послал к тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, к Москве под сею отпискою. И против сего челобитья выписано, в окладных книгах прошлого 155 году при воеводе при Василье Пушкине с товарищи за рукою дьяка Петра Стеншина написано:

По енисейскому окладу денег 5 рублев, хлеба 5 четвертей с осьминою ржи, четыре четверти овса, два пуда без четверти соли. Сенька Дежнев.

А в розборной росписи воевод Василья Пушкина с товарищи 154 году написано:

Сенька Дежнев великого государя на службе на Ковыме реке послан во 149 году, и воеводы Василей Пушкин с товарищи велели ему, Сеньке, быть великого государя в службе до указу великого государя, потому что тот Сенька Дежнев великого государя на службе.

Да по росписи же под памятью 148 года, февраля 16 день, какова подана в Енисейском остроге окольничему Петру Петровичю Головину с товарищи от воеводы от Никифора Веревкина за рукою отца ево духовного попа Кузьмы Ортемьева написано: сын боярской Парфен Ходырев принял на великой реке Лене в новом Ленском острожке енисейских служилых людей у енисейского сына боярского у Петра Бекетова 30 человек, в том числе он, Сенька Дежнев, написал же, а великого государя денежное жалованье на 147 год дано в Енисейском остроге, а хлебное и соляное жалованье ему, Сеньке, на 147 год не дано.

А по росходным Якутцкого острогу книгам со 151 году ему, Сеньке, великого государя денежного и хлебного жалованья по нынешней 170 год не дано, потому что он, Сенька, все был великого государя на службе на Ковыме и на Анадыре реках для великого государя ясачного збору и прииску новых землиц и аманатов имал. А служил он, Сенька, в Якутцком остроге сверх государева указного числа, сверх якутцких служилых людей в Енисейском прежнем своем окладе. И в нынешнем во 170 году дано ему, Сеньке, великого государя денежное и хлебное и соляное жалованье на нынешней на 170 год и вперед на 171 годы. Да вперед же дано ему ж, Сеньке великого государя денежное жалованье по его окладу: денег – 5 рублев, а хлебное жалованье не дано, а соляное жалованье и на прошлые годы со 151 году дано в Якутцком остроге.

1662 года июля 21. Из наказной памяти якутского воеводы Ивана Голенищева-Кутузова сыну боярскому Ивану Ерастову, целовальникам Ивану Павлову и Юрию Щепеткину, «да костяные казны Сеньке Дежневу» с выговором за медленное продвижение по Лене и приказом тотчас выйти в дорогу с государевой казной.

Лета 7170 году, июля в 21 день, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца память сыну боярскому Ивану Яраставу да целовальникам Ивашку Павлову, да Юшку Щепеткину, да костяные казны Сеньке Дежневу. В нынешнем во 170 году отпущен ты, Иван, к великому государю с соболиной) казною, к Москве с служилыми людьми наспех, а велено тебе итти днем и ночью, нигде к берегу не приставая. А отпущен ты из Якутцкого острогу июля в 18 день и дано тебе для поспешенья великого государя казны сорок пять человек да илимских и енисейских служилых людей восемь человек в прибавку к якутцким служилым людем к шестнатцати человеком и всего всех шестидесят девять человек. А прежние приказные дети боярские, которые посыланы по указу великого государя с казною в прошлых годех, Трифан Евсеев да Кузьма Лошаков, а дано им в прибавку к служилым людем промышленые люди по сороку человек. И ты, Иван, забыв великого государя страх и крестное целование, пристал у Коврига для своей бездельной корости. А промышленые люди, которые посланы с тобою, и те сшедши с судов, по кустам поставя майданы, играют зернью, а ты, Иван, того не смотришь, от воровства не унимаешь и с кустов на суды не зазываешь и великого государя казне и поспешенью не радеешь и делаешь не по указу великого государя и не по наказной памяти, какова тебе наказная память от стольника и воеводы от Ивана Федоровича Большого Голенищева-Кутузова. Да как ты отпущен из Якуцкого острогу великого государя с ленскою казною, милостью божиею и великого государя счастием подал милосердный погоду по Вас. И ты, добежав до Ковриги, стал для своих прихотей и погодою дале не бежал. А то тебе и самому, Ивану, ведомо, что в Якутцком остроге промышленые люди собраны с великими нужами и боем и посажены к тебе на суды, а больше того в Якутцком остроге и по твоей росписи, какову ты прислал, промышленых людей не сыскано. А только промышленых людей в Якутцком сыскано, которые идут от торговых людей по покрутным на соболиные промыслы. И с ними, с торговыми людьми, их же покрученики идут до Илимского острогу человек по пяти и по шти на судех. И как тебе, Ивану, ся великого государя память от стольника и воеводы от Ивана Федоровича Большого Голенищева-Кутузова придет, и тебе б, Ивану, тотчас итти великого государя с казною, ни часу нигде не мешкав, вверх Леною рекою со всяким успехом, поделя людей по ровну на оба суды. А будет ты, Иван, сей великого государя памяти не послушаешь и пойдешь Леною рекою великого государя с казною мешкотно, и тебе, Ивану, за то быть от великого государя в жестоком наказанье и в смертной казни. Да ты ж, Иван, с товарищи своими всуе мятешься и затеваешь и говоришь с ними, будто я огпущу с сыном боярским с Петром Ярышкиным да с служилым человеком Епишевым многих промышленых людей. И то Вы говорите, за такую речь по своим прихотям не делом. Будет с Петром Ярышкины и с Семеном Епишевым отпущены сего ж числа из Якутцкого острогу с ними служилые люди, а промышленых ни единого человека. Да в нынешнем же во 170 году прислана ко мне в Якутцкой острог от великого государя и великого князя Алексея Михайловича всеа великий и малыя и белыя Росии самодержца грамота с Леонтием Кетевым, а в той великого государя грамоте написано: за молитвы святых отец подаровал господь бог ему великому государю – царевича Федора Алексеевича всеа великия и малыя и белыя Росии, а нам великого государя. И для поспешенья великого государя казны отнял у него Леонтия одинатцать человек промышленых людей, которые у него были наняты и того и сам все видел, как на меня являл таможеной и заставочной голова, что я многих в неволю послал без отпуску и голодны... от Якутцкова в малых часях…

1664 года сентября 23. Челобитная ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу об открытии «новой землицы» – реки Анадыря, о постройке острожка, сборе ясака с «иноземцев» и о промысле моржовых клыков.

Помета дьяка Сибирского приказа: 173 году, сентября в 23 день, выписать.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой великие реки Лены Якутцкого острогу служилой человек Сенька Дежнев. Служил я, холоп твой, блаженные памяти отцу твоему государеву великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии на Яне, и на Индигирке, и на Алазейке, и на Колыме реках, с служилыми и с приказными людьми, з Дмитреем Михайловым да с Михаилом Стадухиным, и в ясачном зборе в вашей великих государей казне учинили великую прибыль. И с Колымы реки поднялся я, холоп твой, морем – проведывать новых рек, и приискал вновь, сверх тех прежних рек, новую реку Анандырь, и на той новой на Анандыре реке, будучи на твоей, великого государя, службе, зимовье и острог поставил, и аманатов поймал, и ясаку тебе, великому государю, и десятые собрал на той новой реке шесть сороков тритцать девять соболей и пластин собольих, семь сороков четыре пупка собольих, пятнатцать пуд тритцать шесть фунт кости рыбьи моржевого зубу. Да я ж, холоп твой, с товарищи на Анадыре реке тебе, великому государю, челом ударил два зуба моржевые рыбьи кости, весом тритцать два фунта. И с той новой с Анандыря реки ясак соболи и кость рыбья тебе, великому государю, идет и по се число.

А поднимался я, холоп твой, на ту твою великого государя службу, на те новые реки своими деньгами и с своими подъемы, а твоего великого государя жалованья мне, холопу твоему, денежного и хлебново и соляново со 151-го году и по 170-й год ничего не дано. И в прошлом, великий государь, во 170-м году в Якутцком остроге стольник и воевода Иван Большой Голенищев-Кутузов твое великого государя соляное жалованье со 151-го году по 170-й год ис твоей великого государя казны мне, холопу твоему, выдал, а денежное и хлебное твое великого государя жалованье для денежной и хлебной скудости на прошлые годы мне, Сеньке, не дано, и о той моей службе к тебе, великому государю, из Якутцкого острогу писано. И будучи на той твоей великого государя службе, поднимаючи собою, и служба тебе, великому государю, многое время без твоего великого государя жалованья, имаючи иноземцев в аманаты, голову свою складывал, раны великие принимал и кровь свою проливал, холод и голод великий терпел, и помирал голодной смертью, и на той службе будучи, и от морского розбою обнищал и обдолжал великими неокупными долги, и в тех долгах вконец погибаю.

Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, за мое службишко к тебе, великому государю, и за подъем, и за аманатцкое иманье, и за раны, и за кровь, и за морские розбои, и за всякое нужное терпенье своим, великого государя, хлебным и денежным жалованьем на прошлые годы со 151-го и по 170 год мой заслуженой оклад сполна...

1665 года февраля 13. Челобитная ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу о своей прежней службе в Сибири с просьбой поверстать в сотники по Якутскому острогу.

Помета дьяка Сибирского приказа: 173 году, февраля в 13 день, выписать ево службы из отписок воеводских.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой, великие реки Лены Якуцкого острогу служилой человек Сенька Дежнев. Служил я, холоп твой, отцу твоему великого государя, блаженные памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичи) всеа Русии и тебе, великому государю, – в Сибири по Тобольску и по Енисейску, и по великой реке Лене, и по иным рекам – дватцать лет приказным человеком вместо атамана, и кровь свою проливал, и многие раны принимал, а аманатов поймал, и ясак вновь тебе, великому государю под тех аманатов збирал, и рыбей зуб – моржевую кость проведал и промышлял, и та моя служба тебе, великому государю, ведома и в Сибирском приказе записана. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, за ту мою службу, и за кровь, и за раны, и за ясачную прибыль: вели, государь, меня поверстать за свою великого государя службу по Якутцкому острогу в сотники, или как тебе, великому государю, господь бог о мне известит, и вели, государь, мне, холопу своему, про свой обиход купить хлебных запасов про себя пуд ста по три на Ленском волоку по вся годы. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1668 года не позже июля 12. Отписка атамана казачьего Семена Дежнева якутскому воеводе Ивану Борятинскому с Оленька реки о приходе туда ессейских тунгусов боягирского рода.

Помета дьяка Сибирского приказа: 176 года, июля в 12 день, подал служилой человек Сидор Возмищев.

Великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца окольничему и воеводе князь Ивану Петровичю Борятинскому с Оленька реки казачей атаман Сенька Дежнев челом бьет. В нынешнем во 176 году пришли на Оленек реку к ясачному зимовью с Есея озера ясачные тунгусы Мангазей-ского присуду боягирского роду Баликан с товарищи по прежнего своего полоненого холопа Узона, потому что в прошлых годех оне, боягирского роду тунгусы, громили ясачных тунгусов озянского роду: ево узонова отца с родом побили и ево Узона взяли в полон. И в прошлом во 175 году он, Узон, от них, боягирских тунгусов, пришел к ясачному зимовью и ясак с себя заплатил, и живет у братии своей на Оленьке, а у них боягирских тунгусов в хо-лопях жить не хочет потому, что от служилых людей Манга-зейского города бывает им тунгусом изгоня большая, ис своих нажитков бьют батоги и насмерть. И принесли оне, боягирского рода тунгусы, ко мне от них, от служилых людей, грамотку о том мужике. И он, Баликан, в роспросе мне сказал, что де нам, тунгусом, те служилые люди ево, Узона, велели имать за боем и за дракой, буде не учнут давать. И аз при нем тое грамотку у тех тунгусов и скаску послал под сею отпискою в съезжую избу к тебе, окольничему и воеводе князь Ивану Петровичю, а ево, Узона, без указу великого государя и без твоего приказу отдать им тунгусом не посмел. И он, Узон, бил челом великому государю, а мне, Сеньке, в ясачном зимовье на Оленьке реке подавал челобитную, чтоб ево Узона не отдать, потому что боитца он, Узон, смертного убойства и от них, служилых людей, повешенья. И о том о всем что ты окольничий и воевода князь

Иван Петрович укажешь? И челобитную ево, Узонову, я, Сенька, послал в Якутской острог.

1668 года июля 12. Отписка оленекского приказчика казачьего атамана Семена Дежнева якутскому воеводе Ивану Борятинскому о сборе ясака на реке Оленек и других делах.

На обороте помета дьяка: 176 года, июля в 12 день, подал служилой человек Федор Возмищев.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца указу, по приказу окольничья князь Ивана Петровича Болятинского послан из Якутского острогу атаманишко казачей Сенька Дежнев служилыми людьми на Оленек реку для великого государя ясашного збору к тынгусам и к якутам. И будучи, Сенька Дежнев служилыми людьми собрал на великого государя с ыноземцов, с тынгусов и якутов, три сорока дватцать семь соболей и выслал тое государеву казну служилыми людьми Сидором Емельяновым да с Ивашком Аргуновым в Якуцкой острог к окольничью князь Ивану Петровичу Болятинскому. И я, Сенька, остался на Оленьке реке с аманаты, с тремя человеки, с тынгусами в Оленском зимовье. И живучи служилыми людьми, и помираем голодною смертью. Что дано нам, холопам, хлебного жалованья понемногу, и что взяли, и тем долги платили. А ныне живем,-не зная ни среды, ни пятницы, души свои скверним, всякою скверность приимаем. Что дано, то все съели, а впредь не знаем, чем питаца на твоей государеве службе. Да я ж, атаманишко Сенька Дежнев, посылал в Мег и для государева ясашного збору двух служилых людей. И ходили пеши в Мег вверх Оленька реки и ходили десять недель. А Ясак взял в Жиганех Ортемий атаман Петриловский со всех и отписи дал за своею рукою.

1668 года августа 3 – 7. Дело об отпуске жены Семена Иванова Дежнева на реку Оленек.

На обороте решение Якутского воеводы: 176 году, августа в 3 день, отпустить к мужю на Оленек.

а) Челобитная Кантеминки Архиповой с просьбой отпустить ее к мужу.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом сирота твоя атамана казачья Семена Дежнева женишко ево Кантеминка Архипова дочь. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, сироту свою, вели, великий государь, меня на Оленек к мужю своему отпустить. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

б) Наказная память якутского воеводы Ивана Борятинского казачьему десятнику Василию Дуракову, едущему на реку Оленек, с приказанием взять с собой Кантеминку Архипову.

Лета 7176 году, августа в 7 день, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца память десятнику казачью Ваське Дуракову. В нынешнем во 176 году, августа в 3 день, била челом великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, а в Якуцком остроге, в съезжей избе окольничему и воеводе князю Ивану Петровичи) Борятинскому атамана казачья Семена Дежнева жена ево Кантеминка Архипова дочь подала челобитную, а в челобитной ее написано, чтоб великий государь ее пожаловал велел отпустить на Оленек реку к мужю ее. И по указу великого государя, она, Кантеминка, из Якутцкого острогу на Оленек реку к мужу своему отпущена.

1669 года июля 23. Дело по челобитной казачьего атамана Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу о выдаче жалованья.

На обороте решение воеводы и помета дьяка: 177 года, июля в 23 день, выдать. Правил Мишка Ушинский.

а) Челобитная казачьего атамана Семена Дежнева.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичи) всея великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой, атаманишко казачей Сенька Дежнев. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, своим великий государь, денежным жалованьем на нынешней на 177 год, вперед на 178 год. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

б) Выписка съезжей избы по челобитью.

И против сего челобитья выписано: по расходной денежной книге нынешнего 177 году великого государя денежного жалованья оклад: денег 9 рублев, не дано на нынешней на 177 год атаману казачьему Семену Дежневу. А ныне он, Семен, наряжен великого государя на службу, на Вилюй, в Среднее зимовье.

И великому государю атаман казачей Семен Дежнев бьет челом, чтоб великий государь пожаловал ево своим государевым денежным жалованьем на нынешней на 177 год и для вилюйской службы вперед на 178 год, на два годы.

1670 года не позже июля 20. Память якутского воеводы князя Ивана Борятинского казачьему атаману Семену Дежневу о доставке в Москву ясачной соболиной казны и мягкой рухляди с именной росписью провожатых.

На обороте: Атаман казачей Семен Дежнев наказную память и подорожную взял, по его велению, казак Пронька Дудин руку приложил. Начала нет.

...атаману Семену Дежневу с товарищи. В нынешнем во 178 году отпущено с великой реки Лены Якутцкого острогу к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу к Москве великого государя ленская Якутцкого острогу ясачная и поминочная и десятинная и неокладная соболиная казна и всякая мяхкая рухлядь збору нынешнего 178 году и доимочная прош(лых лет) в ящике деревянном, да в сороки семи сум (ех) в оленьих и в яловичных, да в дватцати в пяти мехах холщевых великого государя за печатью Якутского острогу. А для береженья в провожатых за тою великого государя казною до Москвы даны ему, Семену, Якутцкого острогу служилых людей 9 человек. Да с той же великого государя казны ныне у приему и на Москве для отдачи посланы с ним же, Семеном, два человека целовальников торговых людей. Да с ним же послано каменье и жемчуг. И ему, Семену, ехать из Якутцкого острогу вверх Леною рекою днем и ночью наспех, нигде не мешкая, с великим береженьем и ото всяких воровских людей от иноземцев и братских людей оберегатца. А караулом велеть быть днем и ночью, чтоб та великого государя соболиная казна довезти в целости. А как ты, Семен, с тою великого государя казною Леною рекою придешь на усть Куты реки, и итти Кутою и Купою реками в тех же дощаниках до усть Муки реки; и пришед на усть Муки реки, взять подводы под казну великого государя у ямщиков по подорожной и ехать через Ленский волок в Илимский острог.

А идучи, тебе, Семену, через волок великого государя казны досматривать, чтобы сысподи грязью, а сверху возжем не подмочило и порухи не учинило. А приехав, тебе, Семену, в Илимской острог, у воеводы у Силы Оничкова взять суды и подводы по подорожной и плыть в Енисейской острог. А приплыв тебе в Енисейской острог, у стольника и воеводы у Кирила Яковлева взять по подорожной под ту великого государя казну подводы и провожатых и ехать в Маковский острожек, не мешкая нигде; и в Маковском острожке тое великого государя соболиною казну, поклачи в дощаник, на чем бы великого государя казна поднять мошно, и весть от воды надежно и безстрашно, плыть с тою великого государю казною Кетью рекою до Кетцкого острогу, а от Кетцкого острогу до Оби реки и Обью рекою до Нарыму, и до Сургута, и до Иртишского устья, вверх по Иртишу и в Тоболеск, а ис Тобольска до Тюмени и до Туринского острогу, и до Верхотурья, и с Верхотурья через Верхотурский волок к руским городам и до Москвы, великого государя с Ленскою казною ехать потому ж наскоро днем и ночью безо всякой мешкоты. А подводы тебе под ту великого государя казну имать по подорожной и за тою великого государя казною провожатых имать от города до города поскольку человек пригоже. А едучи дорогою, в го-родех и в слободах, и в селях, и в деревнях на дворех, и на станех великого государя с казною стоять с великим береженьем, и караулы б у великого государя у казны были непрестанно днем и ночью, чтоб великого государя казне порухи никакой не учинилось. А едучи тебе, Семену, над якуцкими служилыми людьми смотреть и беречь накрепко, чтоб они в городех и в селех, и на ямах, и по слободам не воровали и по кабакам не пили и не бражничали и зернью и карты не играли и дурна никакого не чинили. А буде хто ис тех служилых людей с тою великого государя казною едучи, к великому государю, к Москве по городам и по ямом, и по слободам, и по селам и по деревням учнут пить и бражничать и воровать, и грабить кого, и зернью и карты играть, и тебе, Семену, тех служилых людей ото всякого дурна унимать и наказанье им чинить, смотря по винам. А ехать к великому государю, к Москве неоплошно, наскоро, безо всякого мотчанья, не мешкая. А будет ты, Семен, великого государя с казною поедешь мешкотно и оплошно и тою твоею оплошкою великого государя над казною учи-нитца какая поруха и в проезде мешкота, и тебе, Семену, быть от великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца в жестоком наказанье и в смертной казни.

Роспись служилым людем, которые посланы к великому государю, к Москве за ево великого государя соболиною казною в провожатых с атаманом казачьем с Семеном Дежневым:

Нефедка Стадухин

Безсонко Васильев

Микифорко Васильев

Ивашко Аристархов

Ивашко Оконничник

Ганька Иванов

Пронька Дудин

Стенька Насонов

Сидорко Бовыкин

1671 года. Отписка из Енисейска казачьего атамана Семена Иванова Дежнева якутскому воеводе Якову Волконскому с дороги в Москву.

На обороте помета: 179 году, июня в 3 день, подал отписку десятник казачей Данило Михайлов.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца воеводе князь Якову Петровичу да дьяку Степану Микитичю атаман казачей Сенька Дежнев челом бьет. В нынешнем, государь, во 179 году посланы мы, холопи государевы, за ево государевою казною к Москве. И дано нам, холопям государевым, с волоку судно большое, а людей к нам в провожатые с Ылимского волоку не дано. И нам, холопям государевым, то было судно дано не в силу. Судом божьим ветры стали противные. И мы вниз реки тянулись бечевою и дале Енисейского острогу не могли поспеть. А хлеб, государь, в Енисейском стал дорог – пуд муки купят з гривною по десяти. А паруса я изпорол в малые лоскутья на волоку для соболиные кровли и тот я парус отдал в отдачу на волоку весь сполна.