Выборы в Генеральные штаты и наказы депутатам
Решив созвать Генеральные штаты, Людовик XVI допустил только два изменения в старинном регламенте выборов. В 1789 г. было удвоено число депутатских мест для третьего сословия: привилегированные выбирали по 300, а третье сословие –600 депутатов; кроме того, в 1789 г. были значительно расширены избирательные функции городов. Во всех остальных отношениях архаическая процедура выборов сохранялась, а вопрос о порядке голосования в созываемых Штатах правительство оставило нерешенным. Но увеличение числа депутатов от третьего сословия не имело бы никакого значения, если бы сохранился старинный порядок голосования: в прежних Генеральных штатах голосовали не поголовно, а посословно, и таким образом привилегированные сословия в борьбе с буржуазией всегда могли иметь два голоса против одного. Главными административными подразделениями предреволюционной Франции были интендантства. Однако при выборах в Генеральные штаты избирательными округами были не интендантства, а «бальяжи», или «сенешальства» – старинные феодальные подразделения, приуроченные к судебным округам.
Главному судье округа, «лейтенанту», поручалось руководить выборами депутатов третьего сословия. Первичные избирательные собрания третьего сословия обычно происходили также под председательством судьи (только в больших городах председательствовали мэры). Бальяжи, или сенешальства (первое название было преимущественно распространено в северной Франции, а второе – на юге), разделялись на главные и второстепенные. Впрочем, система выборов была чрезвычайно запутана и противоречива. Существовали бальяжи, не имевшие одноименных второстепенных подразделений, и были округа, объединявшие несколько смежных бальяжей. Для третьего сословия выборы в Генеральные штаты не были ни всеобщими, ни прямыми. К выборам допускались, поскольку речь идет о третьем сословии, только налогоплательщики, достигшие 25 лет. Таким образом, широкие слои сельскохозяйственного и промышленного пролетариата и полупролетариата совершенно отстранялись от выборов.
Парижский регламент допускал, например, к участию в выборах только тех ремесленных мастеров, которые платили налог не меньше 6 ливров в год. Напротив, каждый дворянин, даже не владевший землей, мог участвовать в выборах. И только для одних дворян выборы были прямыми; для духовенства – частью прямыми, частью двухстепенными, а для третьего сословия – трехстепенными и, местами, четырехстепенными.
Наказы и брошюры
В старинную процедуру входил также обычай проводить перед каждой сессией Генеральных штатов по всему королевству нечто вроде анкеты о нуждах и желаниях народа. Каждое из трех сословий участвовало в такой анкете отдельно, записывая свои пожелания в протоколах.
В широком смысле слова все эти материалы и представляют собой депутатские наказы или, в буквальном переводе, – «тетради жалоб, просьб и заявлений». Но, строго говоря, следует различать три рода материалов: протоколы избирательных собраний, собственно «тетради жалоб» и депутатские мандаты. Соответственно избирательным подразделениям были различные категории наказов, начиная от первичных наказов общин и корпораций, подвергшихся редакторской сводке в приходских (или городских) собраниях, и кончая наказами «главных бальяжей». Только эти последние наказы, представлявшие в обобщенном и «очищенном» виде волю широкой массы избирателей, поступали в Генеральные штаты. «Трудно было, – писал Мунье, современник и член Генеральных штатов 1789 г., – выдумать что-нибудь более абсурдное, более способное унизить Национальное собрание». Вместо того, чтобы свободно обсуждать любые политические вопросы, депутаты занимались лишь компиляцией строго определенного материала. «Вопрос возбуждался только тогда, когда он был включен в особый наказ; и судьба этого предложения зависела всегда от минимального числа лиц, т.е. от депутатов одной провинции». Но эта абсурдная система была выгодна королям: в прежние времена она успокаивала народ «бесполезной видимостью представительства». И только в конце XVIII в., когда во Франции уже многое изменилось до неузнаваемости по сравнению с временами предшествующих Генеральных штатов, «спасительная» система утратила свое профилактическое значение. В обстановке 1789 г. выборы в Генеральные штаты стали революционизирующим фактором. И наказы 1789 г. запечатлели великое стремление французского народа к освобождению от оков абсолютистско-феодального режима.
Фото: Наказ Генеральным штатам третьего сословия Парижа
Фото: Наказ Генеральным штатам третьего сословия Парижа
Но даже в первичных наказах, бесспорно отражавших интересы широких слоев французского общества, почти не представлена такая важная часть нации, как рабочие, если говорить о собственно рабочих интересах. «Читая бесчисленные наказы 1789 г., поражаешься, что встречаешь среди них так мало таких, которые касаются рабочих, их нужд, их прав», – писал французский историк Пикар, специально изучавший именно эту сторону наказов. И не случайно одновременно с наказами стали появляться материалы, свидетельствовавшие о ясном понимании современниками решительного преобладания интересов имущих классов при выборах в Генеральные штаты 1789 г. «Наши депутаты не будут нашими депутатами», – гласила петиция, написанная весной 1789 г. от имени 150 тысяч парижских рабочих и ремесленников. Число рабочих определено петицией произвольно, и автор петиции едва ли принадлежал к рабочему классу. Но заявления петиционеров о том, что среди 400 парижских выборщиков они с трудом могут найти 4-5 человек, серьезно озабоченных рабочими нуждами, было вполне правильно и очень характерно. Нередко случалось, что даже те корпорации ремесленников, которые не были отстранены от участия в выборах, созывались только как избирательные органы и не составляли наказов. Литературно-политическим проявлением смутной, неразвитой идеи классовой обособленности широких слоев трудящихся при выборах 1789 г. были и такие произведения, как «Наказы четвертого сословия», – брошюра Дюфурни де Вилье, или брошюра «Наказы бедняка», требовавшая избирательных прав для бедноты. Характерен, конечно, и сам факт появления искусственного и неопределенного термина «четвертое сословие», которым обозначалась то городская беднота, то беднейшее крестьянство и сельскохозяйственный пролетариат.
Фото: Наказ Генеральным штатам актеров французской комедии
Но не отражая всех классовых интересов французского народа, депутатские наказы 1789 г. представляют собой действительно «рудник ценных указаний», и не только «о людях и событиях той эпохи», как писал Шере, но также и о классовой борьбе и о важнейших политических идеях французской буржуазии накануне революции.
В дворянских наказах и, особенно, в наказах духовенства ярко запечатлелись следы внутрисословных разногласий. Третье сословие открыто и смело высказалось против привилегированных: в Бресте и Провансе, например, оно требовало секуляризации церковных владений.
Поголовное, а не посословное голосование, провозглашение «суверенитета нации» во всех законодательных актах, словом – превращение Генеральных штатов в Учредительное собрание, установление конституционной монархии вместо абсолютизма и замена феодальной эксплоатации эксплоатацией капиталистической – такова сущность требований многих наказов третьего сословия, если выразить эти требования кратко и в современных терминах. Отношение наказов к рабочему вопросу и вопросу о собственности обнаруживает именно буржуазное содержание демократических идей того времени. Наказы избирателей из Сен-Мем, в Турэне, требовали, например, предоставления местным властям права применять суровые наказания (вплоть до телесных) к тем работникам, которые после троекратных «увещеваний» откажутся от предлагаемой работы. Воображая, что «буржуазный строй, при котором наемные рабочие вынуждены трудиться в интересах собственников, есть окончательное воплощение права, вполне соответствующее человеческой природе», составители наказов третьего сословия, как правильно указал Жорес, «в двояком отношении» противополагали буржуазную собственность феодально-помещичьей и церковной. Они считали, что источником буржуазной собственности была «свободная» деятельность человека по принципу «естественного» права и по принципу «исторического» права, – поскольку буржуазная собственность рассматривалась, как гарантия развития индивидуальной свободы. Явная классовая ограниченность буржуазного миросозерцания наказов третьего сословия не помешала им, в условиях этой исторической эпохи, играть подлинно революционную роль. Некоторые наказы опережали ход революции. Наказ третьего сословия парижского избирательного округа предвосхищал введение конституции и принятие буржуазной декларации прав. Провозгласив, что «рабство негров противоречит естественному праву», этот наказ поставил задачу, которая даже не была разрешена в первые годы революции.
Замечателен и наказ одной общины близ Шатовилэна, гласивший: «Даем полномочия нашим депутатам просить сеньора короля дать свое согласие на вышесказанные требования... В случае же, если бы он отказал нам в согласии, – то лишить его королевской власти». Правда, даже наиболее прогрессивно настроенные судьи, руководившие избирательными собраниями, решительно противодействовали всяким «резкостям». Большинство же председателей бальяжных собраний состояло из умеренных либералов, весьма склонных к соглашению с дворянством. И третьему сословию, особенно крестьянам, нередко приходилось прибегать к хитрости, чтобы продвинуть свои действительные претензии и жалобы.
Фото: ЭММАНУЭЛЬ-ЖОЗЕФ СИЕЙЕС (1748-1836)
Гравюра Физингера, рисунок Герена
Одновременно с наказами и даже несколько раньше, зимой 1788- 1789 г., во Франции появилось множество агитационных брошюр. В XVIII в. газеты еще не имели широкого распространения, и недостаточность развития прессы возмещалась до некоторой степени именно брошюрами. Публицисты различных политических направлений, маркизы, епископы, аббаты, врачи, нотариусы, адвокаты, одни – с громкими именами, известными всей читающей Франции, другие – лишь в эти волнующие дни, зимой и ранней весной 1789 г., взявшиеся за перо, чтобы впервые выразить в литературной форме те мысли, которые уже многократно и горячо обсуждались в тесном кругу друзей, где-нибудь в Ренне, Аррасе, Лионе, с невиданным энтузиазмом ринулись на арену предвыборной борьбы. Так возник «потоп писаний», в котором среди мутного потока демагогических брошюрок аристократии сверкали шедевры буржуазной агитационной публицистики. Особенный успех имела брошюра аббата Сиейеса, доказывавшая, что только третье сословие составляет истинную нацию, что аристократия является злокачественным наростом на народном организме. «Что такое третье сословие? – Все. – Чем оно было до сих пор в политическом отношении? – Ничем. – Чего оно добивается? – Быть чем-то». Эти слова Сиейеса запоминались, как лозунг. Из этого смелого положения Сиейес делал не менее смелый для начала 1789 г. вывод о превращении представительства третьего сословия в Учредительное Национальное собрание.
Источник: Французская буржуазная революция, 1789-1794 / под ред. В.П. Волгина, Е.В. Тарле. – М. ; Л., 1941. – С. 43-48.