Выборы в Учредительное собрание <<<

Кулик В.Н.
Первые выборы после победы суфражизма в 1917 г.: избирательницы и политические партии : (на примере Тверской губернии)

В исторической краеведческой литературе весьма часто предметом рассмотрения являлась проблема агитации большевиков в 1917 году среди пролетарок, описывались судьбы некоторых из них. Деятельность других партий среди женщин в ходе подготовки и проведения первых выборов, в которых женщины приняли участие, если и изучалась, то только через призму борьбы с этими партиями сторонников большевиков [1].

Однако тема мобилизации женского электората различными партиями России (кадеты, эсеры, меньшевики, большевики) в год первых всеобщих выборов, анализ используемой ими для этих целей партийной тактики является одной из наиболее интересных и одновременно наименее изученных тем с точки зрения оценки роли женщин в политическом развитии России того периода. В данной статье мы описываем как сами типы и направления политической работы среди женщин-избирательниц, так и пытаемся реконструировать ее последствия.

1917 год был завершающим годом суфражистского периода в истории женского движения России, так как в ходе Февральской революции с колебаниями, спорами, под давлением общественного мнения и действий столичных женских организаций возглавляющие Временное правительство кадеты дали россиянкам право участвовать в выборах. Следует обратить внимание на тот факт, что решение о предоставлении политических прав женщинам не было изолированным актом. Оно было принято Временным правительством на фоне расширения многих других прав женщин.

Экономические и политические причины этих решений мы видим в изменившемся за 4 года Первой мировой войны экономическом статусе женщин. Война забрала мужчин в армию, а их места сначала на предприятиях, в учреждениях, в крестьянских хозяйствах, а чуть позже и у избирательных урн заняли женщины. Как пишет Р. Стайте: «Рабочие места на ведущих предприятиях и на транспорте, покинутые призывниками, теперь были заняты женщинами. Массовый призыв на военную службу в 1914-1917 гг. снизил количество мужчин в отраслях промышленности до 12,6%, в то время как количество работающих женщин в тот же период возросло до 38,8%. В начале войны женщины составляли треть всей рабочей силы, а в 1917 г. – практически половину. Летом 1915 г. Комитет военной промышленности принял резолюцию, призывавшую к «устранению на время войны ограничений, наложенных промышленным уставом в отношении женского и подросткового труда до той степени, которая не наносит ущерб их здоровью». Эта мера открыла массе женщин путь в те сферы производства, в которых раньше их присутствие было ограничено. Количество женщин в металлургической, угольной и лесодобывающей отраслях достигло астрономических размеров, на множестве текстильных фабрик и даже в целых фабричных городах отныне остались в основном женщины» [2].

В 1917 г. число женщин-работниц по отношению к мужчинам в Петербургском округе составляло 43,5%, в Московском – 75,2% [3].

В Тверской губернии только за один первый год войны в армию было мобилизовано 201 900 крестьян [4],

и, разумеется, это сказалось на экономическом поведении крестьянок – война обострила у них чувство личной ответственности за свою семью и нехитрое хозяйство, нужда заставила самых активных уйти в город на заработки. Тверская губерния с конца XIX века являлась одним из российских центров текстильной промышленности, для которой было характерно широкое использование женского труда, но вследствие мобилизации военного времени доля женщин в общей численности тверского пролетариата еще более возросла. К началу 1917 г. на текстильных предприятиях губернии было занято 730 тыс. человек, из них 563 тыс. (т.е. 80,5%) составляли женщины [5].

Разумеется, близкими были и пропорции мужчин и женщин среди избирателей.

Активное развитие женской благотворительности, направленной на оказание помощи государству, солдатам, раненым, беженцам, детям солдат и пр. [6],

захватило все слои общества и воспринималось как служение женщин отечеству. Вовлечение женщин в новые сферы занятости шло параллельно как в тылу, так и в военной области – Временное правительство призвало на военную службу женщин-врачей не старше 45 лет, приравняв их права и обязанности к правам и обязанностям мужчин-врачей [7].

На фоне поражений на фронте, деморализации армейского духа правительство пыталось спасти положение и весной 1917 г. начало формировать женские военные батальоны. Освобождение рабочих мест не только на фабриках и заводах, но и в системе государственного управления обеспечило женщинам доступ к профессиональной, а не только неквалифицированной занятости.

Так появились возможности работы для женщин в системе судопроизводства: они могли стать присяжными поверенными, присяжными стряпчими и секретарями в судах [8].

Это было необычным для России, особенно для провинции. Поэтому о каждом таком назначении сообщалось в губернской печати. Например, газеты отметили приказ мирового судьи 1-го участка Весьегонского округа от 1 июля, согласно которому окончившая курс Рыбинской женской гимназии С.Л. Смоленская была назначена секретарем мирового судьи [9].

Не осталось незамеченным для репортеров и прошедшее 8 октября в Тверском уезде собрание гласных Ильинско-Троицкого волостного земства, избравшее в члены мирового суда местную учительницу Е.В. Дмитриеву. Любопытно мотивировал возможность и необходимость подобного выбора выступивший на собрании фельдшер А.Л. Соколов. Он подчеркнул не новое положение гражданки в российском обществе, не ее правовое равенство, а указал на традиционно почитаемую в стране высокую роль женщины как матери и воспитательницы подрастающего поколения [10].

Из этого мы можем сделать вывод о том, что изменение в гражданском статусе женщин воспринималось обществом настолько неизбежно, что даже традиционные «ценности материнства», которые ранее использовались для ограничения прав женщин, теперь стали аргументом за полноправность.

Одной из форм партийной работы было политическое просвещение. В 1917 г. открылись многочисленные учебные заведения смешанного типа. 1 сентября в Твери начал работу учительский институт для подготовки учителей и учительниц для высших начальных училищ и младших классов средних учебных заведений [11].

В этом пединституте видные тверские эсеры часто выступали перед студентами. С ними яростно спорили молодые сторонники большевиков [12].

В этот период различные общества и политические партии активно организовывали разнообразные политические занятия, курсы для населения. Подобные школы были открыты в Твери и Ржеве, где на политические курсы по подготовке к выборам в земство и Учредительное собрание записалось 103 человека [13].

Большинство из них составили женщины. Часто горожанки сами обращались во все инстанции с просьбой открыть школу для изучения «нового строя» и подготовки агитаторов к выборам в Учредительное собрание. При этом политическая ориентация, как правило, не играла решающей роли. Так, в июле тверитянки обратились с предложением к Тверскому педагогическому кружку организовать силами местных специалистов и приглашенных из Москвы серию лекций о текущих событиях. Педагогический кружок, подчеркивали горожанки, в состоянии помочь всем политическим партиям найти нужных лекторов для своих митингов [14].

Подобные просьбы были вполне объяснимы и потому, что тверским педагогам удавалось находить общий язык с представителями, пожалуй, всех партий. После февральских событий сведения о партиях проникли во все учебные заведения. Как вспоминает ученица школы П.П Максимовича М. Дмитриева, девочки стали посещать митинги и узнали, что их наставницы придерживаются различной политическом ориентации. Правда, вся «борьба» активных учениц выражалась в отказе изучать Закон Божий. А то, что их начальница О.Ю. Федорова была кадеткой, не стало препятствием для распространения в возглавляемом ею коллективе влияния эсеров.

Другой формой политической работы с избирателями были митинги. В Тверской губернии, особенно в марте-июле 1917 г., часто сложно было понять, какая партия была организатором митинга. Как правило, это были смешанные встречи, на которых женщины нередко преобладали. Более четко попытки примирить распадающееся общество можно проследить на примере деятельности тверских либералок, пытавшихся вместе с кадетами создать единое внепартийное женское движение, рассматривая его как первый шаг к объединению и примирению.

Основная деятельность женского движения, начиная с конца марта сводилась к тому, чтобы объединить усилия женских групп в разных партиях. В апреле на Всероссийском женском съезде, созванном Всероссийской лигой равноправия женщин, предлагалось сохранить политический плюрализм в женском движении и найти организационные возможности для объединения женщин вокруг их «особых» интересов. Каждая россиянка, указывалось в разработанной лигой резолюции, должна определить свою политическую ориентацию и вступить в партию, отвечающую ее мировоззрению и социальным интересам. Оставшиеся, согласно этому плану, должны объединиться во внепартийные организации. В каждой партии женщине рекомендовалось создавать свои особые группы и секции. Затем, как предполагалось, все эти партийные и непартийные группы смогут объединиться в одну общую – женскую организацию [15].

Разработанный вроде бы логичный план объединения женщин остался благим пожеланием. Оказалась напрасной и бесплодной надежда Всероссийской лиги равноправия женщин на то, что россиянки смогут «предотвратить гибельный распад общества, содействовать ослаблению всякой злобы», повлиять на мужчин, привить им чувство «круговой поруки за общее дело, за дело создания России на новых началах свободы» [16].

Как и в столицах, в провинции женское движение было объектом пристального внимания со стороны ведущих российских партий, стремившихся использовать его в собственных интересах. В 1917 г. т.н. «равноправки» (женская группа кадетской партии) попытались создать свою организацию в Вышнем Волочке, но потерпели неудачу. Идеи кадетов о необходимости отложить решение всех насущных задач до Учредительного собрания, их желание укрепить моральные силы россиянок, объяснив им, что главное в революции не улучшение своего экономического положения, а духовные блага, не находили широкого отклика у страдающих от нищеты и бедствий войны тверитянок. Поэтому большевики сумели легко переубедить горожанок, собравшихся на учредительное собрание по поводу создания единого женского союза, и вместо него организовали в городе общий профсоюз для рабочих и работниц всех предприятий уезда. К июлю в этом профсоюзе насчитывалось 2899 членов, из которых 1755 были женщины [17].

Кроме кадетов, довольно много сторонников в Тверской губернии имели также меньшевики и эсеры. Местная группа меньшевиков была образована в марте 1917 г. К августу в ее рядах было около 500 человек [18].

В сентябре во Ржеве насчитывалось 150 меньшевиков, в Вышнем Волочке – около 300 [19],

особым влиянием они пользовались на фабрике Рябушинского. Работница этого предприятия Бабикова была выбрана в городской комитет меньшевиков. Одновременно с ней в его состав вошла учительница Клыгина [20].

Меньшевики привлекали женщин и к работе в Советах. Так, 19 мая на заседании Бюро Тверского Совета рабочих депутатов В.А. Панову, назначенному заведующим его секретной частью, были выделены в помощь Забелина и Рождественская [21].

Меньшевики пытались учитывать изменения, происшедшие в социальном составе пролетариата. Они понимали, что численное преобладание в рядах рабочего класса женщин изменило его. Пролетарки «принесли с собой обывательское раздражение и анархические приемы борьбы» [22].

Меньшевики стремились участвовать в работе культурно-просветительской комиссии при фабриках Тверской мануфактуры, открыли там трехклассные вечерние начальные курсы для рабочих обоего пола не моложе 15 лет, организовали социал-демократическую школу в Красной Слободе. Для рабочих и работниц-меньшевичек обучение было бесплатным, для всех остальных – 3 рубля за весь курс [23].

Тверские меньшевики стремились укрепить свое влияние и на фабрике Берга. 3 августа они провели там организационное собрание, на котором подчеркивалась необходимость ведения самой энергичной пропаганды и агитации [24].

Меньшевики и эсеры считали, что профсоюзы должны ограничиться только экономической борьбой, так же как и фабзавкомы призваны смягчить разногласия между рабочими и хозяевами. Работницы, безусловно, заслуживали более хорошей жизни, но проводить радикальные преобразования без решения Учредительного собрания было еще рано, считали они. Другая форма деятельности меньшевиков – это создание в мае 1917 г. нового профсоюза – курьеров, рассыльных и домашней прислуги, к августу он объединял в своих рядах около 200 человек [25].

Активно выступали меньшевики на всех митингах и собраниях в Твери. Одним из самых известных ораторов этой партии была А.В. Панова, старейшая участница социал-демократического движения, работавшая еще в первых рабочих кружках. Теперь это была опытная, образованная, профессиональная революционерка, член Тверского губернского и Московского областного бюро партии. Необходимость участия женщин в выборах широко рассматривалась и на страницах меньшевистской и эсеровской печати. Печатались многочисленные воззвания, обращения к избирательницам. Приглашали меньшевики и крупных пропагандистов из Москвы. Так, 5 октября известный специалист по женскому вопросу Е. Ежов (Цедербаум) выступил в театре Морозовской фабрики при большом стечении народа, а 13 октября газета тверских меньшевиков «Дело» опубликовала его статью «Женщины народа, к вам наше слово» [26].

Однако, несмотря на серьезную работу, в частности среди женщин-пролетарок, авторитет меньшевиков таял. «Партия теряет свое влияние, – подчеркивала столичная газета «Рабочая мысль». – Пролетарии недовольны вчерашними вождями... Какой-то жутью веет от настроения работниц» [27].

Пролетарки «последнего призыва» (приехавшие из села на работу в город в годы Первой мировой войны) принесли с собой на предприятия общинные традиции и соответствующие взгляды, в том числе и на демократию. По их мнению, было справедливо и естественно решать серьезные вопросы всем миром. По их мнению, было правильно, что уважаемые ими люди в Советах отстаивают интересы работниц. Почти так всегда было и в деревне. Подобное объяснение знаменитого требования большевиков «Вся власть Советам!» было естественным для пролетарок. Надежд на Учредительное собрание они не возлагали. Ленинцы же не объясняли своего толкования лозунга и активно привлекали женщин к работе Советов. Привыкшие надеяться прежде всего на себя в решении всех вопросов, пролетарки горячо поддерживали те партийные лозунги, которые касались их интересов. Своеобразным центром политической работы большевиков среди тверитянок стал Краснослободский партийный клуб. Здесь же помещался и Тверской Комитет РСДРП(б). Большевики читали в своем клубе специальные лекции по интересующим женщин вопросам, знакомили их со своей программой, отношением к идущей войне. Лучше всего работницы слушали своих фабричных подруг – агитаторов А. Чеснокову-Громову, Д. Кустову, сестер П. и Е. Савиновых. Широко использовались возможности библиотеки клуба, кроме художественной литературы в ней всегда были свежие номера «Правды», «Работницы», газеты московских большевиков «Социал-демократ». Клуб вовлекал пролетарок в общественную жизнь. Подавляющее большинство членов его правления были работницами, например П.А. Новикова (Савинова). Подобные клубы были и в других городах губернии.

Профессиональные союзы активно использовались большевиками в целях политической мобилизации женщин. По поручению комитета РСДРП(б) большевички И. Кирсанова, М. Калинина, А. Михеева, П. Новикова проводили разъяснительную работу на текстильных предприятиях Твери, объединяя пролетарок в профсоюз текстильщиков. Большевики губернии широко использовали в своей работе решения III Всероссийской конференции профсоюзов (июнь 1917 г.). Тверской край на ней представляла А.В. Артюхина с докладом «Профсоюзы и женский труд», на конференции выступила А.М. Коллонтай.

Наряду с профессиональными союзами по инициативе рабочих весной 1917 г. появились новые параллельные органы – фабрично-заводские комитеты. Они выросли из стачечных комитетов и были тесно связаны с Советами. Фабзавкомы представляли и защищали интересы всех работников данного коллектива, а не только членов профсоюзов. Фабзавкомы, возглавляемые большевиками, вводили на предприятиях новые революционные порядки, устанавливали рабочий контроль, 8-часовой рабочий день. По рекомендации большевиков рабочие избирали в фабзавкомы и женщин. Так, членом фабричного комитета фабрики Берга была избрана А.Ф. Чеснокова-Громова. В завком вагоностроительного завода входили работницы Базанова и Кононова.

Большевики в целом крайне негативно оценивали создание женских батальонов смерти [28],

что не помешало им развернуть серьезную работу по привлечению женщин в Красную гвардию. В Тверском крае она велась довольно успешно. К осени красногвардейский отряд на фабрике насчитывал 200 человек. В его составе был специальный кружок санитарной службы из 20 работниц. Их обучали азам врачебного дела, учили пользоваться оружием. Пришлось девушкам-красногвардейцам выполнять и специальные задания. В октябрьские дни им было поручено выяснить позицию юнкеров Тверского военного училища. Полученные сведения помогли не допустить отъезд тверских юнкеров в Москву [29].

В ходе выборов органов местного самоуправления именно женщины во многом определили их результаты. Так, в выборах волостного земства Новоторжского уезда Тверской губернии должно было участвовать 590 избирателей, в том числе 191 мужчина (32%) и 399 женщин (68%). Фактически участвовали в голосовании 368 человек, что дает довольно высокий уровень явки избирателей в 62%. Из них 136 мужчин (37% избирателей) и 232 женщины (63% в списке участвовавших в выборах избирателей и чуть меньше 60% от числа всех женщин, обладавших правом голоса) [30],

что свидетельствует о несколько более низком уровне политической активности женщин в сравнении с мужчинами, однако в целом позволяет оценить политическую активность женщин как предельно высокую [31].

Во время выборов в городские думы в 1917 г. каждая из партий и большинство непартийных групп включали женщин в списки своих кандидатов. По губернии, по имеющимся неполным данным, во время летних выборов в органы местного самоуправления 19 женщин стали гласными [32]

и 22 – кандидатами [33],

среди них были домовладелицы, торговки, почтовые служащие, счетоводы, учителя, фельдшерицы, просто гражданки, жена священника и вдова-попадья [34].

Показательно, что внепартийные группы выдвигали большее количество кандидаток, чем партии [35].

Так, список № 3 от группы избирателей 2-го района г. Твери предлагал 20 человек, из них 7 женщин (30% списка) [36].

Тверитянки, баллотировавшиеся в августе во время выборов городской Думы от внепартийных групп, были средней и старшей возрастной категории.

Любопытен анализ представленности женщин в партийных списках. В кадетском списке было предложено 75 кандидатов, из них 9 женщин (12%). Это учительницы, врачи, служащая канцелярии, выпускница юридического факультета. Прошло 12 гласных, 11 мужчин и одна женщина – учительница В.А. Гусева [37].

От меньшевиков баллотировались 75 человек, из них 4 женщины (5,3%) среднего возраста. Это член бюро Совета рабочих депутатов А. Панова (она одна вошла в число гласных), врач, служащая, учительница [38].

Эсеры представили список в 75 человек, из них 5 женщин (6%). Средний возраст 29 лет. Это члены советов крестьянских депутатов, литератор, слушательница Московского коммерческого института [39].

Эсерки были значительно моложе и кадеток, и меньшевичек и менее образованны. Большевики предложили 74 кандидата, из них 5 женщин (6%). Средний возраст 25,4 года [40].

Три работницы, занятия остальных не указаны. Большевички были самыми молодыми и наименее образованными из всех женщин, рекомендованных в гласные городской думы. Полученные данные не намного расходятся с общероссийскими, приведенными немецкой исследовательницей Б. Физелер. По ее подсчетам, в 1917 г. средний возраст социал-демократки составлял 23,3 года, а женщины-функционера местного уровня – 23,7 года [41].

Небольшая разница вполне может быть объяснима тем, что самые активные работницы-большевички часто начинали свое участие в противоправительственной деятельности в столицах, откуда затем высылались или вынуждены были уехать на родину. Эти данные позволяют нам сделать вывод о том, что различные партии приблизительно в одинаковой степени привлекали и продвигали женщин на выборах.

Для сравнения приведем анализ Хасбулатовой О. А. списков 10 районов Петрограда по выборам в гласные районных дум, который показывает, что «по всем партийным спискам количество кандидатов из числа женщин не превышало 12%: партия народной свободы (12% женщин-кандидатов), эсеры (7%), большевики (10%), радикальная демократическая партия (5,5%), при этом оказалось, что большинство фамилий были размещены в нижней части списка. Лишь несколько имен стояли на первом месте: С.В. Паниной – у конституционно-демократической партии, А. М. Коллонтай – у партии большевиков, А.Н. Черновой – у партии социалистов-революционеров. По итогам выборов в центральную городскую думу Петрограда из 200 избранных было всего 10 женщин (5%), а в числе кандидатов их было 8,1%» [42].

Вывод, который делает Хасбулатова О.А. на основе данных по выборам в Петрограде, весьма критический: «...уже первые после установления всеобщего избирательного права выборы в городские и районные думы (май-август 1917 года) показали неготовность политических партий и населения к признанию женщин полноправными субъектами в сфере принятия решений».

Вопрос о том, как же именно проголосовали женщины-избирательницы – для специального исследования. Патриархальные устои жизни трудящихся женщин уже пошатнулись, но ни устойчивых общественных симпатий, ни, тем более, политического опыта не прибавилось. На многих из них полученные в ходе революции права вообще не произвели никакого впечатления. Социальные тяготы вызывали у них (как и у значительной части обывательских слоев) не леворадикальную, а традиционалистскую реакцию. Интересно отметить, что трудовики и эсеры боялись именно традиционализма русских женщин, поскольку это, по их мнению, делало соотечественниц союзницами партии народной свободы. На практике все вышло иначе. Различие в агитации приводило к тому, что у простых тружениц возникало все большее тяготение к большевикам. Их агитация обращалась к нуждам простых избирательниц, у которых накопилась усталость от неустроенности, голода, грязи, из-за все более усложняющейся каждодневной жизни, все более тревожных сообщений с фронта... Немедленно разрешить все проблемы после прихода к власти обещали только большевики. Мир – народам, землю – крестьянам, фабрики – рабочим, власть – Советам. Разумеется, эта программа соответствовала чаяниям измученных тружениц страны. В то же самое время правящие партии продолжали с восторгом говорить о завоеванных женщинами правах, предлагали все остальные вопросы разрешить постепенно, после созыва Учредительного собрания. Не будет преувеличением сказать, что в некоторых уездах Верхневолжского края большевики смогли утвердить свою власть благодаря поддержке именно женского электората. Общеизвестным (однако, достоверно не исследованным) считается факт, что россиянки поддержали самые радикальные требования и придали дополнительный импульс большевистской партии в борьбе за власть.

Источник: Гендерная реконструкция политических систем : [сборник]. – СПб., 2004. – С. 319-328.

Опубликовано в: Женщины. История. Общество : сб. науч. статей / под ред. В.Успенской. ТвГУ, Тверь, 1999.