Выборы в СССР по Конституции 1936 г. <<<

Павлова И.В.
1937: выборы как мистификация, террор как реальность

В литературе, посвященной Большому террору, долгое время в тени оставался тот факт, что одновременно с массовыми репрессиями проводилась широкомасштабная избирательная кампания по выборам в Верховный Совет СССР согласно только что принятой Конституции. Новым обращением к этой теме в российской историографии мы обязаны Ю.Н. Жукову, который не только написал о подготовке Конституции 1936 г., но и вслед за американским историком Д. Арч Гетти увидел в действиях И.В. Сталина намерение «провести первые выборы в Верховный Совет СССР как альтернативные, состязательные... ради мирной, бескровной – в ходе предвыборной борьбы, в ходе альтернативных, состязательных выборов, – смены власти». По мнению Жукова, Сталин хотел «вообще отстранить партию от власти», но ему в этом помешали местные партийные секретари [1].

Выстраивая свою концепцию, Жуков представляет Сталина либералом и обосновывает тезис о противостоянии ему местных секретарей. Они якобы боялись лишиться своих постов в ходе этих выборов, потому и выступили инициаторами Большого террора. Такая трактовка событий 1937 года вызывает серьезные возражения.

Между тем в архивах есть документы, которые позволяют проследить действительную, а не придуманную роль Сталина как в организации террора, так и в проведении избирательной кампании. Среди них особое место занимают директивы Центра, которые рассылались в виде шифротелеграмм серии «Г» за подписями секретаря ЦК Сталина, секретаря Центральной избирательной комиссии Г.М. Маленкова и заведующего отделом партийной пропаганды и агитации ЦК А.И. Стецкого.

Особого внимания заслуживают речи и действия первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. Эйхе, которому Жуков отвел роль главного инициатора Большого террора. На основании записки Эйхе, поданной в Политбюро во время июньского пленума ЦК, в которой он описывал взрывоопасную, с его точки зрения, ситуацию с контрреволюционной преступностью в крае, Жуков сделал следующий вывод: «Шантажируя таким образом узкое руководство, Эйхе вынудил Политбюро утвердить 29 июня, в день закрытия пленума, нужное решение: образовать “тройку” в составе начальника УНКВД по Западносибирскому краю Миронова, краевого прокурора Баркова и его лично. Дать им возможность установить число лиц, подлежащих расстрелу, и сколько людей необходимо незамедлительно выслать из края» [2].

Конституция 1936 г., действительно, и по форме, и по содержанию представляет собой демократический документ. Не случайно, решив легитимизировать результаты проведенной «революции сверху», Сталин запросил для себя в качестве образца ни больше, ни меньше как Конституцию Швейцарии, страны с давними демократическими традициями. Не случайно и то, что он лично контролировал работу Конституционной комиссии. Результат: одно дело – советская Конституция, и совсем другое – реальная жизнь в СССР того времени.

Статья 30 Конституции 1936 г. гласила: «Высшим органом государственной власти СССР является Верховный Совет СССР» [3].

Для того, чтобы понять, могли ли запланированные на декабрь 1937 г. выборы в принципе привести к смене власти в СССР, как утверждает Жуков, необходимо ответить на вопрос, что собой представляла тогда реальная власть. Если исходить из понимания, что власть находилась в руках советов и их высшего органа Верховного Совета (ранее ВЦИК), то легко вообразить, что в результате выборов могла произойти смена власти. Однако такое понимание далеко от действительности: оно не учитывает характера того механизма власти, который существовал тогда в СССР.

Основы этого механизма были заложены после захвата большевиками государственной власти в октябре 1917 г., когда становление нового государства в России пошло по традиционному для нее пути централизации власти и подчинения мест этой власти. Свое оформление механизм новой власти получил в ходе секретной партийно-государственной реформы 1922–1923 гг., сутью которой была реализация политики «диктатуры партии». В результате возникло на редкость простое и архаичное устройство власти, не связанное ни законами, ни контролем партии, которая перестала быть партией и превратилась в ширму, прикрывающую и освящающую действия ее аппарата.

Хребет новой политической системы образовала иерархия партийных комитетов во главе с назначенными сверху секретарями. Одновременно произошло возвышение партийных комитетов над советами, что означало выхолащивание и фактическую ликвидацию Советской власти. Управление в советах перешло сначала к их исполкомам, затем к президиумам исполкомов, и, наконец, сами президиумы исполкомов оказались в полном подчинении у партийных комитетов, фактически стали их тенью. В результате проведения политики «диктатуры партии» двойственность политической системы, сохранявшаяся при Ленине, исчезла.

Возникла уже не партия-государство, а партийное государство, так как партийный аппарат «проглотил» государство и сам стал структурой власти. По типу иерархии партийных комитетов выстраивались иерархические структуры всех государственных организаций, и все они состояли под контролем партийных органов. Высшие органы партийного аппарата – политбюро, оргбюро и секретариат ЦК – являлись официально признанной властью в СССР, но властью неконституционной, так как действовали вне Конституции. Об этих органах власти и их директивной государственной деятельности не было ни слова и в тексте Конституции 1936 года. Документы показывают, что и высшие органы партийного аппарата являлись прикрытием реальной власти фракционной группы Сталина, состав которой постоянно менялся («тройка», «семерка», «восьмерка», «девятка» и т.д.), но которая действовала как реальная власть уже с 1922, а не с 1937 года. Именно Сталин, приближая к себе в разное время того или иного члена своего окружения, принимал все политические решения, которые оформлялись как решения высших органов партийного аппарата, затем государственного в Центре и на местах. Свои самые большие секреты Сталин не доверял даже «особой папке», поэтому факт принятия многих решений можно реконструировать только по последующим действиям. Отдельного разговора заслуживают такие приемы сталинского властвования как ложь, преднамеренная дезинформация.

Эта реальная, но нелегальная власть была законспирирована. О конспирации в деятельности большевистской партии широко известно. Многие исследователи признают секретность и в действиях сталинской власти, но не видят в этой практике ничего особенного. «Политические действия, – пишет американский исследователь Дж. Энтин, – часто требуют секретности» [4].

Однако есть секретность в принятии решений (она может быть в практике и тех государств, в основу действия которых положен принцип права) и конспиративность как способ существования самой власти. Конспиративность реальной власти в СССР скрывала и авторов принимавшихся решений, и сами решения, и весь механизм связи центральных партийных и государственных органов с соответствующими органами на местах. Для этого существовала разветвленная тайная инфраструктура власти с секретно-директивными частями – секретными отделами, особыми секторами и мобилизационными отделами во всех партийных и государственных органах, в том числе и хозяйственных; на каждом промышленном предприятии, в каждом учреждении существовала своя секретная часть.

Переписка с местными органами власти при Сталине повсеместно велась через фельдъегерскую связь ОГПУ-НКВД. Государственные органы «в советском порядке» должны были проводить в жизнь постановления партийных органов, без ссылки на исходные документы. В 1920-е годы конспиративными документами считались в основном выписки из протоколов политбюро, оргбюро, секретариата ЦК и шифротелеграммы, рассылавшиеся бюро секретариата – секретным отделом секретариата ЦК. В 1930-е годы, после назначения Молотова председателем Совнаркома, директивы Центра, как правило, шли на места из «особого сектора» ЦК в виде директивных писем за двумя подписями – сначала председателя СНК Молотова, затем секретаря ЦК Сталина (иногда вместо Сталина подписывался Л.М. Каганович). В ряде случаев подписывался один Сталин как секретарь ЦК. Поскольку исходящих документов было очень много, то работники секретариата заверяли их просто факсимиле подписи указанных лиц. За этими подписями рассылались на места и срочные шифрованные телеграммы серии «Г». По аналогии с постановлениями ЦК и СНК оформляли свои директивы краевые, областные комитеты партии и ЦК компартий национальных республик. Многие документы готовились исключительно в кабинете Сталина и сразу же, без всякого утверждения на политбюро, шли в качестве директив в местные партийные органы.

Тайный механизм осуществления реальной власти определял ее неформализованность и безграничность. Конспиративность власти позволила Сталину не только скрыть многие свои действия, но и затуманить сам смысл провозглашенного «строительства социализма». В результате ему удалось также направить по ложному следу тех историков, которые верят Иосифу Виссарионовичу «на слово».

Специальный доклад о предстоявших выборах в Верховный совет СССР сделал А.А. Жданов на известном пленуме ЦК вечером 26 февраля 1937 года. Жуков об этом пленуме пишет: «По докладам Ежова, Молотова, Сталина, Кагановича, Ворошилова невольно могло сложиться впечатление, что суть пленума и есть поиск “врагов”, проблема “вредительства”. Однако главным все же было другое – предстоящие выборы в Верховный совет СССР» [5].

Такое утверждение – явный перекос в оценке происходившего на пленуме. Даже с формальной точки зрения вопрос о выборах был одним из четырех на этом пленуме; ему было посвящено вечернее заседание 26 февраля и оба заседания 27-го (доклад Жданова, обсуждение, заключительное слово и принятие резолюции). Всего же пленум продолжался, как известно, с 23 февраля по 5 марта. То есть и по времени, и по накалу выступлений главными вопросами были не выборы, а поиск «вредителей» и других «врагов социалистического строительства».

Если учитывать контекст событий, то необходимо признать, что сталинская власть с начала 1930-х годов последовательно раскручивала маховик Большого террора, и инициативная роль Сталина здесь несомненна. 7 января 1933 г. на объединенном пленуме ЦК и ЦКК в докладе «Итоги первой пятилетки» он, по сути, сформулировал программу «зачистки» общества от антисоветских элементов. «Мы утвердили, – заявил Сталин, – во всех сферах народного хозяйства принцип социализма, изгнав оттуда капиталистические элементы». Далее он, во-первых, раскрыл, кто имеется в виду под «последними остатками умирающих классов». Это «промышленники и их челядь, торговцы и их приспешники, бывшие дворяне и попы, кулаки и подкулачники, бывшие белые офицеры и урядники, бывшие полицейские и жандармы, всякого рода буржуазные интеллигенты шовинистического толка и все прочие антисоветские элементы» (курсив мой. – И.П.). Во-вторых, он априори, для всех этих групп определил состав преступления: «Пойти в прямую атаку против Советской власти эти господа уже не в силах. Они и их классы несколько раз вели уже такие атаки, но были разбиты и рассеяны. Поэтому единственное, что остается им делать, – это пакостить и вредить рабочим, колхозникам, Советской власти, партии. И они пакостят как только могут, действуя тихой сапой. Поджигают склады и ломают машины. Организуют саботаж. Организуют вредительство в колхозах, в совхозах, причем некоторые из них, в числе которых имеются и кое-какие профессора, в своем вредительском порыве доходят до того, что прививают скотине в колхозах и совхозах чуму, сибирскую язву, способствуют распространению менингита среди лошадей и т.д. ...Главное в “деятельности” этих бывших людей состоит в том, что они организуют массовое воровство и хищение государственного имущества, кооперативного имущества, колхозной собственности... Они чуют как бы классовым инстинктом, что основой советского хозяйства является общественная собственность, что именно эту основу надо расшатать, чтобы напакостить Советской власти, – и они действительно стараются расшатать общественную собственность путем организации массового воровства и хищения».

«Сильная и мощная диктатура пролетариата, – заключил он, – вот что нам нужно теперь для того, чтобы развеять впрах последние остатки умирающих классов и разбить их воровские махинации» (курсив мой. – И.П) [6].

Карт-бланш сверху на обвинения в саботаже, вредительстве, воровстве и хищениях открывал широчайший простор для расправы со всеми неугодными власти людьми, так как в 1930-е годы в обстановке хаоса проводившихся преобразований в этом можно было обвинить практически любого. К тому же в обществе с сильными патриархальными предрассудками такая борьба стала наиболее действенным способом канализации массового недовольства. Завершающая операция по «построению социализма» планировалась одновременно с подведением итогов первой пятилетки, но она сорвалась. Именно неудачей в исполнении первоначального замысла можно объяснить содержание той самой телеграммы, которую направили Кагановичу и Молотову 25 сентября 1936 г. Сталин и Жданов, отдыхавшие в Сочи. В ней предусматривался ряд кадровых перестановок, и первая касалась НКВД: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года» [7].

Именно в этом контексте подготовки завершающей кампании по «построению социализма» находится следующая цепь событий: убийство Кирова 1 декабря 1934 г. и последовавшие за ним закрытое письмо ЦК ВКП(б) «Уроки событий, связанных с злодейским убийством С.М. Кирова» (18 января 1935 г.), новая чистка партии в виде проверки учетных документов, объявленная циркулярным письмом Сталина от 13 мая 1935 г., закрытое письмо ЦК «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока» от 26 июля 1936 г. и широко известные ныне инсценировки судебных процессов. Непосредственно перед принятием Конституции и подготовкой к выборам состоялись процесс по делу так называемого Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра (19–24 августа 1936 г.), Кемеровский процесс с разоблачением «диверсионно-вредительской деятельности троцкистов» (19–22 ноября 1936 г.), процесс по делу так называемого Параллельного антисоветского троцкистского центра (23–30 января 1937 г.) и началась подготовка процесса так называемого Антисоветского правотроцкистского блока, первым шагом к организации которого стала принятая на февральско-мартовском 1937 г. пленуме резолюция по докладу Ежова о передаче дела Н.И. Бухарина и А.И. Рыкова в НКВД.

26 февраля 1937 г. на вечернем заседании пленума Жданов начат свой доклад с объявления о том, что «введение новой Конституции отбрасывает всякие ограничения, существовавшие до сих пор для так называемых лишенцев. Если раньше, до введения новой Конституции, выборы в Советы были неравными, то теперь необходимость ограничения равенства выборов отпала и все граждане имеют право участвовать в выборах на равных основаниях. Если раньше выборы средних и высших органов власти были многостепенными, то теперь, согласно новой Конституции, выборы во все Советы будут производиться всеми гражданами непосредственно путем прямых выборов. Если раньше, по старой Конституции, голосование при выборах было открытым и по спискам, то теперь, согласно новой Конституции, голосование при выборах будет тайным и по отдельным кандидатурам, выдвигаемым по избирательным округам».

Далее он сформулировал еще ряд общих положений. Во-первых, следствием изменений в избирательной системе должно было стать «дальнейшее усиление политической активности масс, вовлечение новых слоев трудящихся в работу по управлению государством». Во-вторых, именно партии предстояло возглавить выборы и обеспечить в них свою руководящую роль. Для этого ей предстояло уйти от практики кооптации в члены парткомитетов и «перестроить партийную работу на основе безусловного и полного проведения в жизнь начал внутрипартийного демократизма, предписываемого уставом партии», а именно, не позднее 20 мая провести во всех парторганизациях выборы партийных органов, начиная от комитетов первичных парторганизаций и кончая краевыми, областными комитетами и ЦК компартий национальных республик. Голосование должно было проводиться не списком, а по отдельным кандидатурам и тайно. Провозглашалось неограниченное право критики и отвода кандидатов [8].

Сигнал этой кампании критики был дан Сталиным тоже на февральско- мартовском пленуме. 3 марта, как и в начальный период коллективизации, он вновь заговорил о головокружении от успехов. «Успехи и достижения – дело, конечно, великое. Наши успехи в области социалистического строительства, действительно, огромны. Но успехи, как и все на свете, имеют и свои теневые стороны. У людей, мало искушенных в политике, большие успехи и большие достижения нередко порождают беспечность, благодушие, самодовольство, чрезмерную самоуверенность, зазнайство, хвастовство». Тогда было рассказано и о группе работников-дальневосточников, переехавших на Украину вместе с П.П. Постышевым, и о работниках из Узбекистана, перекочевавших вслед за А.К. Лепой в Татарию, и, наоборот, о переехавших из Татарии в Иркутск вслед за М.О. Разумовым, получившим назначение на пост первого секретаря Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б), и т.п. Тогда же были оглашены факты маленьких «культов личности» местных руководителей. В частности, стало известно о том, что 14 сентября 1936 г. на бюро Казахского крайкома ВКП(б) с участием первого секретаря крайкома Л.И. Мирзояна высочайшая точка Тянь-Шаня Хан-Тенгри 6697 м была переименована в пик Мирзояна. И что на Украине появился новый писатель Постышев, который написал два произведения – «Горе Марфы» и «Талка» – объемом «ровно один печатный лист», но которые стали центром шумной кампании, организованной комсомолом и местным союзом писателей.

Дав старт критике своих назначенцев, Сталин заявил о том, что пришло время готовить смену, что «прежде всего необходимо предложить нашим партийным руководителям, от секретарей ячеек до секретарей областных и республиканских партийных организаций, подобрать себе в течение известного периода по два человека, по два партийных работника, способных быть их действительными заместителями. Могут сказать: а где их достать, двух заместителей на каждого, у нас нет таких людей, нет соответствующих работников. Это неверно, товарищи. Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и не начинали гнить. Ищите да обрящете».

Далее он определил для партийного обучения и переподготовки секретарей ячеек четырехмесячные «Партийные курсы» в каждом областном центре, для секретарей райкомов – восьмимесячные «Ленинские курсы» в десяти наиболее важных центрах СССР, для секретарей горкомов – шестимесячные «Курсы по истории и политике партии» при ЦК ВКП(б) и для секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий национальных республик - шестимесячное «Совещание по вопросам внутренней и международной политики» при ЦК ВКП(б) [9].

Перевыборная кампания в партийных организациях и подготовка к выборам в Верховный совет СССР не означала отказа от репрессий. Жданов, напомнив слова Сталина на пленуме ЦК 7 января 1933 г. о том, что «нам нужна крепкая диктатура для того, чтобы развеять остатки ранее господствующих классов», заявил, что «диктатуре пролетариата и впредь придется беспощадной рукой преодолевать сопротивление остатков враждебных капиталистических классов и агентов фашистской буржуазии – троцкистов, зиновьевцев, правых и других врагов народа». Ключевыми словами в докладе Сталина «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» и его заключительном слове на пленуме были «вредители», «диверсанты», «агенты троцкистского и нетроцкистского типа», «остатки эксплуататорских классов», «капиталистическое окружение и вытекающие из этого факта результаты» и т.д. Сейчас трудно сказать, как в действительности воспринимали участники пленума выступление Сталина и поняли ли зловещий смысл сформулированной им «кадровой реформы». Судя по стенограмме, атмосферу пленума во время обсуждения докладов Молотова, Сталина, Ежова и Жданова пронизывали единодушие и приподнятость. Никто из выступавших в прениях не высказывал ни сомнений, ни тем более протеста. Как вполне обыденное дело участники пленума восприняли рассуждения Сталина о будущей участи оставшихся оппозиционеров: «Вы не утешайте себя тем, что каких-нибудь 12 тыс., может быть, из старых кадров остается и что троцкисты последние кадры пускают в ход для того, чтобы пакостить, которых мы скоро перестреляем, не утешайте себя» [10].

Вполне вероятно, что никто из сталинских назначенцев, представлявших на этом пленуме, выражаясь сталинским языком, генералитет, партийное офицерство и партийное унтер-офицерство, не ожидал тогда, что репрессии коснутся кого-то из них лично. Их отношения наглядно демонстрируют согласие как принцип функционирования системы господства и подчинения. Даже в условиях, когда арест угрожал жизни практически любого члена ЦК, они соглашались с генеральной линией партии, которую для них воплощал Сталин. Поэтому врагов искали среди соратников и подчиненных, но не в вышестоящей власти. Здесь уместно привести слова М.К. Мамардашвили, точно схватившего специфику атмосферы 1930-х годов: «Партизанская борьба каждого с каждым. Не видеть лицо власти, а видеть лицо соседа. Разрушение социальной ткани. Горючий материал репрессий» [11].

Особенно важна в рассматриваемом контексте мысль о разрушении социальной ткани в результате сталинских преобразований.

Что касается процедуры предстоявших выборов в Верховный совет СССР, то и докладчик Жданов, и дополнявшие его М.И. Калинин и Стецкий сами недостаточно представляли себе эту процедуру, что свидетельствует не только о неразработанности вопроса, но и о его второстепенности в ряду задач сталинской власти. По заявлению Калинина, проект закона только подготовлялся и имелся ряд проектов, предложений с мест о подготовке к избирательной кампании. Тех, кто непосредственно отвечал за подготовку предстоявших выборов, беспокоил прежде всего их организационно-технический аспект, потому что, как сказал Стецкий, «у нас в низах еще довольно фантастическое представление о тайном голосовании, что это такое – закрытое тайное голосование».

Под политической подготовкой к выборам понималось прежде всего обеспечение массовости участия населения в избирательной кампании и в самих выборах, а также контроль со стороны партийных комитетов. На вопрос Мирзояна «От округа может быть один кандидат или будет допущено выставление 2–3?» Калинин не ответил, зато Стецкий напомнил о следующем факте: «Радек на Конституционной комиссии выступил с предложением относительно того, чтобы было разрешено выставлять любому гражданину или группе граждан свою кандидатуру в совет. Очевидно, здесь был далекий расчет на то, чтобы провести кое-кого из своих, своими средствами и т.д. Несомненно, осколки, остатки троцкистской организации и правых еще имеются». Тогда о какой действительной альтернативности предстоящих выборов можно говорить? Не допустить этого, во-первых, и мобилизовать массы на выборы, во-вторых, – в этом и состояла ближайшая задача партийных комитетов на местах, которые Сталин критиковал за увлечение хозяйственными вопросами и отход от партийно-политической работы. Повторяя реплику Микояна на пленуме, хлопот предстояло много [12].

Но главными были не эти задачи, а борьба с «вредителями», «троцкистскими и иными двурушниками». Выборам же в Верховный совет предстояло легитимизировать эту борьбу.

6 марта 1937 г. в «Правде» была напечатана резолюция пленума ЦК, принятая по докладу Жданова 27 февраля, «Подготовка партийных организаций к выборам в Верховный совет СССР по новой избирательной системе и соответствующая перестройка партийно-политической работы». Однако разъехавшиеся местные секретари начали проводить в жизнь другие установки только что прошедшего пленума. По возвращении Эйхе из Москвы в Западно-Сибирском крае началась массовая кампания разоблачения «врагов народа». Решения пленума, доклад и заключительное слово Сталина обсуждались 16–18 марта на пленуме крайкома, 19–22 марта на собрании Новосибирского городского и краевого партактива с участием секретарей горкомов и райкомов партии, сразу после этого – во всех остальных городах и сельских районах – на городских и районных партактивах и на районных партийных собраниях. И везде была проявлена большая активность: в трех районах собрания продолжались по четыре дня, в 31 районе – по три дня, в 34 районах - по два дня и в 32 районах – по одному дню. Число выступавших в прениях на каждом из этих собраний: до 20 человек – в 13 районах, от 20 до 30 человек – в 30 районах, от 30 до 40 человек – в 25 районах, от 40 до 50 человек – в 23 районах и свыше 50 человек – в 9 районах [13].

Сам Эйхе на пленуме крайкома говорил несколько часов подряд с небольшим перерывом. Он начал свою речь с того, что каждый коммунист должен научиться «чутко улавливать малейший сигнал, идущий от масс», и закончил ее обоснованием кредо коммуниста: «Ведь каждый коммунист, если он коммунист, как он поступает и как должен поступать? Где бы он ни находился, он прежде всего коммунист. Будь я на квартире, в общественном месте – я прежде всего коммунист... Если только при коммунисте могли вести (допустим такой вариант) разговоры, враждебные партии, и он не боролся против них всеми ему доступными мерами, какой же он коммунист! Ведь он же изменник своей партии». О докладе Сталина Эйхе отозвался как об «изумительном документе, подлинно изумительном, где каждая строчка является важнейшим документом нашей работы, и весь доклад в целом является программным документом для нас» [14].

Обстановка и на пленуме крайкома и на других подобных заседаниях была чрезвычайно наэлектризована. «Мы все кипим кровью, – заявил секретарь Барабинского райкома Т. Волдин, – чтобы их (Бухарина, Рыкова и других. – И.П.) привлекли к строгой ответственности» [15].

После этих собраний развернулась массовая кампания «проверки на месте работы местных партийных и хозяйственных организаций в деле ликвидации последствий троцкистско-бухаринского контрреволюционного вредительства». По решению крайкома секретари и заведующие отделами аппарата крайкома разъехались по промышленным районам: Эйхе – в Прокопьевск, второй секретарь крайкома В.П. Шубриков – в Сталинск и Кемерово, заведующий промышленнотранспортным отделом В.Я. Принцев – в ряд районов Кузбасса и т.д.

По поводу предстоявших выборов в районы была разослана 29 марта телеграмма Эйхе. В ней излагалось постановление бюро крайкома от 27 марта, принятое на основе опубликованной в «Правде» 6 марта резолюции пленума ЦК и поступившего на места циркулярного письма ЦК ВКП(б) от 20 марта «Об организации выборов парторганов». Телеграмма гласила: «1) Отчеты и выборы парткомитетов и парторганов в первичных партийных организациях сельских районов провести до 22 апреля 1937 г.; 2) отчеты и выборы парткомов и парторганов в первичных организациях в городах провести до 1 мая 1937 г.; 3) обязать горкомы, райкомы обеспечить обсуждение в каждой первичной парторганизации решений пленума ЦК ВКП(б) и письма ЦК ВКП(б) 20 марта 1937 г. «Об организации выборов парторганов» до слушания и обсуждения в первичных парторганизациях отчетов парткомов и парторгов и до проведения выборов» [16].

Перевыборная кампания в партийных оранизациях края проводилась под непосредственным контролем крайкома. Характерна фраза из письма Эйхе в ЦК Маленкову: «Сообщаем списки отведенных крайкомом при выборах 1937 г. и отозванных секретарей райкомов и горкомов ВКП(б)» (курсив мой. – И.П.). Своих постов таким образом лишились 10 первых и три вторых секретаря райкома – «за связь с троцкистами или политически неустойчивые», 14 первых секретарей и восемь вторых – «вследствие непригодности их в деловом отношении для руководящей районной партработы», четыре вторых секретаря – по причине их «социально-чуждого прошлого и как служивших в белой армии», шесть первых и один второй секретарь – по болезни. После этого кандидатуры, одобренные крайкомом, голосовались в партийных организациях.

По данным информационной справки Эйхе в ЦК от 16 июня «Об итогах выборов партийных органов по Западно-Сибирской партийной организации», «случаев провала рекомендованных кандидатур на районных и городских парт-конференциях и отчетно-выборных собраниях при выборах райкомов и горкомов не было», имелись лишь «случаи непонимания некоторыми руководителями того, что развертывание критики и внутрипартийной демократии не только не исключает, а обязательно требует более совершенного, подлинного большевистского руководства партийными собраниями и конференциями». В целом из 115 районов Западно-Сибирского края работа райкомов партии была признана удовлетворительной в 25 районах, неудовлетворительной – в 63, недостаточной – в трех, дана уклончивая оценка работы – в 24 [17].

Выборы самого крайкома проводились на III Западно-Сибирской краевой партийной конференции 1–7 июня 1937 года. В голосовании участвовали все 372 делегата конференции с решающим голосом. В ходе выборов звучала острая критика, но отвод той или иной кандидатуры, как правило, происходил по предложению руководства крайкома. Председатель крайисполкома Ф.П. Грядинский выступил за отвод своего заместителя Д.И. Воронина. В результате за его отвод проголосовали 334, против 13, после выступления Эйхе против заведующего сельскохозяйственным отделом крайкома А.И. Колотилова за отвод его проголосовали 338, против – 1, и т.д. Результаты тайного голосования были оглашены, как это и требовалось постановлением ЦК за подписью Сталина от 8 мая 1937 года [18].

13 июня 1937 г. Эйхе направил в ЦК на имя А.А. Андреева письмо с просьбой утвердить бюро Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) в составе 13 человек; к письму прилагалась справка о результатах тайного голосования на конференции и на пленуме крайкома [19].

Кампания перевыборов в партийных организациях сопровождалась выявлением «вредителей» и «врагов народа». Эйхе сообщал в ЦК о том, что «важные сигналы, разоблачающие замаскированных троцкистско-бухаринско-рыковских вредителей, шпионов и диверсантов, поступили в период обсуждения решений февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), а также на отчетно-выборных партийных собраниях и партконференциях», о том, что развернута «перестройка партийно-политической работы, направленная на полную ликвидацию в рядах парторганизации политической беспечности, на разоблачение и выкорчевывание врагов народа». По данным, которые Эйхе приводил в письме от 20 июня, за период с 1 марта по 15 июня 1937 г. в Западно-Сибирской партийной организации было разоблачено и исключено из партии 196 троцкистов и зиновьевцев, 26 правых контрреволюционеров и лиц, связанных с ними [20].

Исключение из партии тогда автоматически влекло за собой арест и расстрел.

События разворачивались по одной схеме во всех регионах страны, и руководство Западно-Сибирского края по своей инициативности находилось не в первых рядах. На два дня раньше, чем Эйхе, 18 июня, с письмом в ЦК на имя Жданова обратился новый первый секретарь Восточно-Сибирского крайкома ВКП(б) А.С. Щербаков, в котором он сообщал, что «партийное и советское руководство целиком было в руках врагов. Арестованы все руководители областных советских отделов, заворготделами обкома и их замы (за исключением пока – двух), а также инструктора, ряд секретарей РК, руководители хозяйственных организаций, директора предприятий и т.д. Таким образом, нет работников ни в партийном, ни в советском аппарате». Письмо Щербакова знаменательно и тем, что его автор недвусмысленно указал на действительных инициаторов и вдохновителей террора: «Однако, – продолжал далее Щербаков, – я не только не унываю, но еще больше укрепился в уверенности, что все сметем, выкорчуем, разгромим и последствия вредительства ликвидируем. Даже про хворь свою и усталость забыл, особенно, когда побывал у тт. Сталина и Молотова» [21].

Именно они не давали местам расслабиться и не только инициировали каждый новый виток репрессий, но и требовали от полностью зависимых от них местных партийных секретарей, чтобы они организовывали массовую поддержку и одобрение своих действий. В ответ на телеграмму Сталина от 11 июня 1937 г. о суде над военными 17 июня Эйхе доложил в ЦК Ежову, что, по данным на 15 июня, по 30 городам и районам края было проведено 1527 митингов по поводу приговора по делу Тухачевского и других. В письме приводились самые разные факты массовой поддержки расстрела военных. Были и предложения: трудящиеся Барабинска просили правительство выпустить новый заем, «чтобы еще крепче закрыть на замок нашу великую границу» [22].

Что касается непосредственной подготовки избирательной кампании по выборам в Верховный совет СССР, то, судя по ситуации в Западно-Сибирском крае, до июньского пленума ЦК она еще не развернулась. Не поступали и директивные материалы из Москвы. Окончательная повестка дня пленума, который проходил 23–29 июня 1937 г., была утверждена решением политбюро 19 июня [23].

К этому времени из состава ЦК, избранного на XVII съезде ВКП(б), выбыло уже более 40 человек. Формальное согласие на арест давали оставшиеся члены и кандидаты в члены ЦК. Среди материалов июньского пленума сохранились заполненные ими бланки голосования (опросом) за исключение того или иного члена ЦК из партии и его арест. Для присутствия на этом пленуме члены ЦК предварительно запрашивали разрешения у Сталина и Поскребышева [24].

В повестке дня значилось пять вопросов: 1. Сообщение Ежова. 2. Проект нового избирательного закона (докладчик Яковлев). 3. Об улучшении семян зерновых культур (докладчик Яковлев). 4. О введении правильных севооборотов (докладчик Чернов). 5. О мерах улучшения работы МТС (докладчик Чернов). В сообщении о пленуме, опубликованном в печати, первого пункта не было, хотя обсуждение его заняло четыре дня.

Уже один этот факт говорит о приоритетах в политике сталинской власти. После этого пленума состоялась серия постановлений политбюро, давших органам НКВД свободу действий. Первым в этом ряду стоит постановление политбюро «Об антисоветских элементах», принятое 2 июля, через два дня после окончания пленума. На основании этого постановления был подготовлен текст известной в настоящее время шифротелеграммы, разосланной секретарям обкомов, крайкомов и ЦК компартий национальных республик. «Замечено, – говорилось в ней, – что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом, по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности.

ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих выселению» [25].

Текст этой телеграммы был зашифрован не только по форме, но и по существу. В ней говорилось только о кулаках и об уголовниках, хотя само постановление называлось «Об антисоветских элементах», что выдает истинный масштаб замысла окончательной «зачистки» общества. Само постановление политбюро от 2 июля 1937 г. сразу же получило гриф «особая папка».

Вопрос о том, чей именно документ стал основой для подготовки этого постановления политбюро, Жуков возвел в ранг принципиального и увидел за этим фактом протест местных секретарей против альтернативности предстоявших выборов, которые наделе никоим образом им не угрожали. Что касается содержания предложения Эйхе, то оно не было оригинальным. Во-первых, его опыт организации «троек» был известен Сталину по хлебозаготовительным кампаниям 1924/25, 1927/28, 1934 гг., а свою мысль о такой взрывоопасной особенности края, как наличие бывших кулаков, Эйхе высказывал неоднократно. Об этом он говорил 27 февраля 1937 г. на пленуме ЦК: «У нас в крае есть еще одна особенность – это бывшие кулаки, которых у нас порядочное количество, частично от т. Косиора и других. (Косиор. Признаем свою ошибку. Веселое оживление в зале)... Осталась немалая группа заядлых врагов, которые будут... пускать в ход клевету и провокацию во время выборов, будут пытаться причинять нам разные гадости». Об этом же Эйхе говорил и 25 марта 1937 г. на партактиве Сибирского военного округа, выступая с докладом о решениях пленума ЦК: «У нас в Западной Сибири был наиболее мощ-ный отряд кулачества, идеологами которого являлись правые... мы не можем забыть о кадрах правых контрреволюционеров, которые, будучи разгромленными, притаились в щелях, затаив лютую злобу против колхозов. Мы не можем забыть о том, что здесь орудовала сильная меньшевистская и эсеровская группа, которая блокировалась с правыми отщепенцами», что, учитывая «важное народнохозяйственное и оборонное значение Западной Сибири, враги пытались и будут пытаться окопаться здесь для своей гнусной подрывной работы». Но все эти высказывания никак не расходились с установками февральско-мартовского пленума ЦК партии. В таком же духе говорили и писали в своих справках прокурор края И.И. Барков и начальник управления НКВД по Западно-Сибирскому краю С.Н. Миронов [26].

Грандиозный план «зачистки» общества исполнялся под прикрытием избирательной кампании. 1 июля 1937 г. после одобрения на пленуме ЦК ВКП(б) проекта Положения о выборах в Верховный совет СССР он был утвержден от имени президиума ЦИК, а 9 июля стал постановлением IV сессии ЦИК VII созыва. В отличие от постановления политбюро «Об антисоветских элементах» Положение о выборах было широко распубликовано. Изучение повесток дня заседаний политбюро показывает, что начиная со 2.июля вплоть до самых выборов 12 декабря 1937 г. параллельно принимались решения об антисоветских элементах (по краям и областям) и о подготовке к выборам по избирательным округам. Более того, закончить «зачистку» предполагалось тоже к моменту выборов [27].

Приказ НКВД «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», утвержденный политбюро 31 июля, предписывал начать операцию, в зависимости от региона, с 5 по 15 августа и закончить в четырехмесячный срок. И еще один характерный момент – помимо подготовки к выборам, летом–осенью 1937 г. шла череда массовых кампаний и праздников. Все происходило одновременно с массовым уничтожением людей НКВД по утвержденным сверху лимитам на репрессии.

Вот конспективная хронология мероприятий, которые все устраивались по указанию сверху. 2 июля – митинги о займе укрепления обороны; июль, август - антирелигиозная кампания и массовое создание на предприятиях, в учреждениях, колхозах ячеек Союза воинствующих безбожников, которое сопровождалось разоблачением скрытых «врагов народа»; подготовка антивоенного дня 1 августа; организация к Дню авиации 18 августа докладов и бесед об авиации и роли Сталина в развитии авиации, о героических полетах В.П. Чкалова и М.М. Громова, а также массовых гуляний. На всех этих массовых сборах говорилось о необходимости укрепления обороноспособности страны и выкорчевывания шпионов и диверсантов. Массовые мероприятия по изучению Положения о выборах, в ходе которых тоже разоблачались «враги народа», – митинги по предприятиям и районам, общегородские митинги, собрания домохозяек, домохозяек-нацменок, жен инженерно-технических работников, кустарей, собрания молодых избирателей, допризывников, митинги в деревне и т.д. В это же время наряду с ночными арестами проходили открытые показательные процессы в деревне над «вредителями» (по телеграммам Сталина и Молотова от 3 августа, 10 сентября, 2 октября). Вот типичный отчет агитатора: «Мы проводили беседы и по вопросам шпионской диверсионной работы разведывательных органов капиталистических стран. В результате этого наши беседчики и сами слушатели выявили целый ряд контрреволюционных группировок... так, рабочий Киреев разоблачил банду кулаков, состоявшую в контрреволюционной организации... после беседы в бараке выявили сестру Демидова, расстрелянного по процессу Северного района... гражданка Тарасова выявила отца Демидова и дочь, которая приехала устраиваться на работу» [28].

В проекте избирательного закона, который представил пленуму Я.А. Яковлев, как считает Жуков, речь идет о возможности альтернативного выдвижения нескольких кандидатов. Как тут не поверить в задуманное руководством страны введение состязательности на будущих выборах. Это именно то видение, которое задавалось Конституцией и Положением о выборах. Оно оказало свое воздействие на левацки настроенных интеллектуалов 1930-х годов за рубежом, на советских граждан с их табуированным сознанием и продолжает работать сегодня. На самом деле, реальной альтернативности и состязательности с самого начала был поставлен заслон. Кандидатов в депутаты, по Конституции, могли выдвигать только общественные организации и общества трудящихся. А.Я. Вышинский в статье «Самый демократический избирательный закон» отчетливо дал понять, что имеется в виду под общественными организациями и обществами трудящихся. Это те общества, которые были учреждены на основании Положения о добровольных обществах и союзах, принятого ВЦИК и СНК РСФСР 10 июля 1932 г., и которые, «являясь организациями общественной самодеятельности трудящихся масс города и деревни, ставят своей задачей активное участие в социалистическом строительстве Союза ССР, а также содействие укреплению обороны страны». Но «не являются обществами и общественными организациями, например, так называемые церковные “двадцатки”, которые регистрируются в особом порядке, установленном для них постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., и которые, согласно этому постановлению, не имеют своего устава, не пользуются правом юридического лица, не имеют своих выборных представительных органов. В своей деятельности они должны ограничиваться исключительно теми целями, ради которых они образованы, то есть, как об этом сказано в постановлении от 8 апреля 1929 г., – удовлетворения своих религиозных потребностей» [29].

В ходе избирательной кампании 1937 г. партийным работникам приходилось неоднократно разъяснять это положение. «Как выдвигаются кандидатуры? – говорила зав. отделом пропаганды и агитации Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Ф.Б. Фрумкина. – Выдвигаются общественными организациями и обществами трудящихся. Сегодня один из культпропов беседовал со мной, и я вижу, что товарищ не знает, что такое общество трудящихся. Каждое собрание он представляет так, что это общество трудящихся, в то время как под обществом трудящихся мы представляем какое-нибудь общество, обеспеченное правами юридического лица, зарегистрированное, имеющее печать и т.д. Такими обществами трудящихся являются МОПР, OCO и другие аналогичные общества, но никак не любое собрание. Значит, единоличники имеют возможность выдвигать кандидатов через то общество, в котором они состоят членами – МОПР, ОСО, Потребкооперация... Ясно, что единоличник имеет полное право выдвигать и избирать, если он станет членом добровольного общества, общества трудящихся». А Эйхе, коснувшись вопроса о церковнослужителях, которые пытались ставить вопрос о выдвижении своих кандидатов, прямо расценил такую установку как «один из способов борьбы с нами. Это попытка выставить своих, враждебных советской власти кандидатов. Эти попытки будут, и с этим мы должны вести широкую развернутую борьбу» [30].

Первоначально, в проектах, возможность выдвижения нескольких кандидатов – преданными советской власти общественными организациями обществами трудящихся – допускалась. Одновременно с напечатанной 6 марта 1937 г. в «Правде» резолюцией пленума ЦК по докладу Жданова, в качеств и агитационного материала был подготовлен образец избирательного бюллетеня, опубликованный Жуковым в «Комсомольской правде» (5.XI.2002). Такой же бюллетень сохранился и среди материалов Западно-Сибирского крайкома: ВКП(б) [31].

Однако показательно, что в опубликованном Положении о выборах возможность выдвижения нескольких кандидатов уже не акцентируете. Соответствующие статьи 104-я и 107-я выглядят следующим образом: «Канидидат в депутаты Верховного совета СССР, получивший абсолютное большинство голосов, то есть больше половины всех голосов, поданных по округу и признанных действительными, считается избранным»; «Если ни один из кандидатов не получил абсолютного большинства голосов, соответствуюшая окружная избирательная комиссия... объявляет перебаллотировку двух кандидатов, получивших наибольшее количество голосов». Передовая статья в «Большевике» «Избирательная система социалистического государства» разъясняла, как следует понимать и это положение: «При системе относительного или простого большинства избранным считается тот кандидат, который получил большее количество голосов, чем каждый другой кандидат в отдельности. Эта система действовала в нашей стране до введения в жизнь новой Конституции СССР. Она была чрезвычайно целесообразна в свое время, так как облегчала процедуру выборов. В настоящее же время, когда каждый кандидат избирается не фабрикой, заводом, колхозом и т.п., то есть сравнительно небольшой единицей, – а многонаселенным округом (один депутат в Верховный совет от 300 тыс. населения), совершенно понятно, что прежний порядок не может сохраниться и кандидат должен получить абсолютное большинство голосов своих избирателей» [32].

На местах это разъяснение было понято адекватно. По каждому избирательному округу изначально выдвигался только один кандидат. В сентябре в Западно-Сибирском крае по 14 избирательным округам по выборам в Совет Союза Верховного совета СССР под контролем крайкома произошло выдвижение 14 кандидатур. 26 сентября 1937 г. бюро крайкома утвердило эти кандидатуры одновременно со списком председателей окружных избирательных комиссий [33].

После раздела края и образования Новосибирской области согласно постановлению ВЦИК от 28 сентября в ней осталось то же число избирательных округов и выдвинутых кандидатов. Любые текущие изменения, в том числе и в списке выдвинутых кандидатур, утверждались на заседаниях бюро обкома ВКП(б). Справки на кандидатов, выдвинутых в члены Верховного совета СССР, и на председателей окружных комиссий, подписывались начальником местного управления НКВД. Списки председателей и секретарей участковых избирательных комиссий подписывались председателем райисполкома, секретарем райкома партии и начальником районного отдела НКВД. Далее кандидаты поступали на утверждение в ЦК ВКП(б).

Официально постановлением ЦИК СССР начало избирательной кампании было объявлено с 12 октября 1937 года. Этим же постановлением была утверждена Центральная избирательная комиссия. Председателем ее был назначен П.Г. Москатов, заместителем – О.Ю. Шмидт, секретарем – Маленков. Все они значились представителями от профсоюзов (соответственно ВЦСПС, работников высшей школы и работников политпросветучреждений. Были утверждены также 569 избирательных округов по выборам в Совет Союза и 574 – по выборам в Совет Национальностей. В тот же день, 12 октября, с докладом о предстоявших выборах и выдвижении кандидатов выступил на пленуме ЦК Сталин. Одновременно он сообщил об изменениях в составе ЦК за время после июньского пленума: арестовано восемь членов и 15 кандидатов в члены ЦК, один покончил жизнь самоубийством. Освободившиеся места быстро заняли другие – 10 человек были переведены из кандидатов в члены ЦК. Ежов – утвержден кандидатом в члены политбюро ЦК [34].

Через два дня на места была разослана шифротелеграмма серии «Г» за подписью Сталина, в которой давались подробные инструкции по дальнейшей организации избирательной кампании. 1-й пункт был посвящен вопросу о комплектовании избирательных комиссий: «ЦК нацкомпартий, крайкомы и обкомы обязаны тщательно проверить для утверждения циками союзных и автономных республик, краевыми или областными исполкомами состав республиканских и окружных избирательных комиссий. Райкомы ВКП(б), горкомы и райкомы в городах обязаны тщательно проверить состав участковых избирательных комиссий, а ЦК нацкомпартий, крайкомы и обкомы обязаны проверить председателей и секретарей участковых избирательных комиссий для утверждения их райисполкомами и городскими советами или районными советами в городах». Во 2-м пункте получил дальнейшее развитие тезис о том, что кандидат должен получить абсолютное большинство голосов своих избирателей. В телеграмме говорилось: «Отдельное от беспартийных выступление коммунистических организаций со своими кандидатами только оттолкнуло и отделяло бы беспартийных от коммунистов, побудило бы их к выставлению конкурирующих кандидатов и разбило голоса, что на руку только врагам трудящихся. В этих видах ЦК ВКП(б) считает целесообразным выдвижение от лица собраний рабочих и служащих по заводам и совхозам и собраний крестьян – по колхозам и селам, включая единоличников, совместных кандидатур... Выдвинутый таким образом общий кандидат по избирательному округу вносится на регистрацию в окружную избирательную комиссию от имени группы заводов, совхозов и колхозов, а также от партийных и беспартийных общественных организаций, обществ трудящихся. На партийные организации возлагается обязанность добиться поддержки этой кандидатуры общими собраниями рабочих и служащих по всем заводам и совхозам района, общими собраниями крестьян – по всем колхозам и селам района». Пункт 3-й шифротелеграммы гласил: «ЦК ВКП(б) предлагает ЦК нацкомпартий, крайкомам и обкомам не позднее 21 октября представить на утверждение ЦК ВКП(б) списки выдвигаемых ими кандидатов в депутаты Верховного совета СССР». Последние три пункта телеграммы были посвящены организационной и агитационно-пропагандистской работе на избирательных участках, которую должны были обеспечить ЦК компартий национальных республик, крайкомы, обкомы и райкомы ВКП(б) [35].

Из этой телеграммы ясно видно, что не было и речи о том, чтобы отстранить партию от выборов. Наоборот, партийные комитеты и здесь рассматривались Сталиным как самая надежная опора. Никаких расхождений в понимании будущих выборов со сталинскими указаниями не было и в речи Эйхе 20 октября, с которой он выступил на собрании городского партактива в Новосибирске. «Нужно нам суметь, – говорил он, – выборы провести так, как это от нас требует партия, провести так, как мы проводим все указания нашего любимого вождя... Товарищ Сталин говорил, что нужно, чтобы было обеспечено процентов 20 беспартийных кандидатур, нужно, чтобы было соблюдено правильное соотношение между количеством работников, выдвигаемых снизу, лучших людей, и количеством работников-делегатов, которые находятся на том или ином ответственном посту... Выставлять, публиковать кандидатуры, обсуждать, популяризировать должны начинать тогда, когда Центральный Комитет просмотрит» [36].

Тем не менее возможность выдвижения двух и даже трех кандидатур сохранилась, но в «превращенной» форме. По этому поводу на места «по поручению ЦК ВКП(б)» была отправлена телеграмма секретаря избирательной комиссии Маленкова, в которой он сообщал список из 32 человек, которые наряду с местными, одобренными ЦК ВКП(б), кандидатами могли выдвигаться в депутаты Верховного совета СССР в любом из избирательных округов: Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян, Андреев, Калинин, Косиор, Чубарь, Жданов, Эйхе, Ежов, Петровский Г., Хрущев, Буденный, Блюхер, Литвинов М., Булганин, Шверник, Шмидт О., Крупская, Чкалов, Водопьянов, Молоков, Громов М., Москатов, Косарев, Мехлис, Мануильский, Шкирятов, Маленков, Вышинский. «По примеру Москвы и Ленинграда, – говорилось далее, – указанные товарищи могут выдвигаться в избирательном округе наряду с местной кандидатурой, одобренной ЦК ВКП(б)... Всю эту процедуру с выставлением кандидатов из списка 32-х считаем нужным рекомендовать ввиду того, что рабочие и крестьяне хотят выставить на заводских и колхозных собраниях наиболее популярных в стране руководителей партии и Советской власти почти во всех местах. Иначе все будут удивлены, что известные руководители партии выставляются каждый из них только в одном каком-либо округе, а трудящиеся других округов не хотят или не имеют права будто бы назвать их в качестве своих представителей. Получается, что каждый из известных руководителей партии является вождем только в одном округе, а для остальных округов они остаются неизвестной фигурой. Чтобы ликвидировать эту несообразность, мы решили рекомендовать Вам выдвинуть на общих собраниях рабочих и крестьян в разных округах, кроме одобренных ЦК ВКП(б) кандидатов, еще 32 человека по указанному списку. Таким образом по каждому избирательному округу может фигурировать не обязательно одна кандидатура, а две или три, из которых потом в день выборов будет баллотироваться только одна кандидатура» (курсив мой. – И.П.) [37].

В последующие недели Сталина заботила только техническая сторона выборов. Вот три наиболее характерные телеграммы серии «Г», разосланные членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б), первым секретарям обкомов, крайкомов и ЦК компартий национальных республик.

Телеграмма от 3 ноября: «ЦК ВКП(б) располагает данными о том, что многие обкомы, крайкомы, ЦК нацкомпартий и их руководители не уделяют внимания организационно-техническим вопросам избирательной кампании в Верховный Совет СССР. Списки избирателей составляются крайне небрежно... Во многих избирательных участках отведены непригодные или плохо оборудованные помещения... Доверенные лица, избранные на окружных предвыборных совещаниях, еще не приступили к работе на избирательных участках, и партийные организации не выделили до сих пор агитаторов в помощь этим доверенным лицам. ЦК ВКП(б) обязывает все обкомы, крайкомы, ЦК нацкомпартий немедля покончить с недопустимым пренебрежением к вопросам организации и техники проведения выборов в Верховный совет СССР, исправить отмеченные недостатки и к 10 ноября сообщить в ЦК ВКП(б) о мерах, принятых к выполнению настоящей директивы. Секретарь ЦК ВКП(б) Сталин».

Телеграмма от 16 ноября: «ЦК ВКП(б) стало известно, что многие партийные организации ограничивают свое участие в избирательной кампании в Верховный совет СССР только проведением привычного типа общезаводских или фабричных митингов, окружных совещаний... наши партийные организации фактически на избирательных участках работы не ведут и предоставляют там избирателей самим себе. ЦК ВКП(б) предлагает обкомам, крайкомам, ЦК нацкомпартий исправить такое положение и активно включить парторганизации фабрик, заводов, колхозов, учреждений, учебных заведений во всю предвыборную организационную и агитационную работу на избирательных участках, считая организацию такой агитации наиболее важной задачей... ЦК ВКП(б) рекомендует всем горкомам, райкомам партии и первичным партийным организациям развернуть политическую работу среди избирателей непосредственно по месту жительства... охватывая большевистским влиянием все слои избирателей и всех взрослых членов семей, пользующихся избирательным правом. ЦК ВКП(б) предлагает особое внимание уделить вопросам техники выборов, вопросам организации работы участковых комиссий на избирательных участках в день проведения выборов в Верховный совет СССР. Необходимо заранее внимательно продумать по каждому избирательному участку в отдельности, как обеспечить, чтобы в день выборов в помещении избирательного участка и возле избирательных ящиков не было очередей, чтобы избиратели могли быстро найти, к кому им необходимо обратиться для регистрации и получения избирательных бюллетеней, чтобы регистраторы могли в списках избирателей быстро находить соответствующие фамилии избирателей и т.п. Все эти организационно-технические вопросы имеют огромное значение для организованного проведения выборов. ЦК ВКП(б) предлагает горкомам и райкомам ВКП(б) тщательно проинструктировать каждую участковую избирательную комиссию по всем вопросам организации работы на избирательном участке в день проведения выборов. В целях большей наглядности этого инструктажа необходимо его провести в помещениях, где будет происходить голосование, с тем, чтобы тут же была предусмотрена вся организационно-техническая сторона выборов, а именно: порядок входа и выхода избирателей из помещения, регистрация избирателей, расположение помещений для заполнения бюллетеней, место расположения избирательного ящика и т.д. ЦК ВКП(б) обязывает первых секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий не позднее 1 декабря с.г. представить в ЦК ВКП(б) краткий отчет о выполнении настоящей директивы. Секретарь ЦК ВКП(б) Сталин».

Телеграмма от 2 декабря: «5 декабря исполняется первая годовщина со дня утверждения Чрезвычайным VIII Всесоюзным съездом советов Сталинской Конституции СССР. ЦК ВКП(б) предлагает отметить эту годовщину в печати, митингами и массовыми собраниями трудящихся, осветив значение Сталинской Конституции победившего социализма и подлинного демократизма, а также праздничными вечерами в клубах, домах культуры, театрах. День 5 декабря – всенародного праздника – должен стать днем мобилизации всех трудящихся под лозунгами партии к выборам в Верховный совет СССР. ЦК ВКП(б) И. Сталин» [38].

6 декабря датировано решение политбюро о принятии «Обращения ЦК ВКП(б) ко всем избирателям, рабочим, работницам, крестьянам и крестьянкам, к Красной армии, к советской интеллигенции». На следующий день оно было опубликовано в «Правде». И в это же время, 6 декабря, в Новосибирск на имя секретаря обкома И.И. Алексеева поступила шифротелеграмма принципиально иного содержания: «Вашу шифровку о вылазках врагов народа получили. ЦК одобряет политику расправы с врагами народа и предлагает вам не давать пощады мерзавцам. И. Сталин» [39].

Таким образом широко развернутая кампания по выборам стала мощнейшим прикрытием массового уничтожения «врагов народа» и его оправданием: «Во имя счастья нашего героического народа, во имя процветания нашей славной социалистической родины мы, – говорил Эйхе 20 октября 1937 г., – беспощадно громили и будем еще громить троцкистско-бухаринскую и иную фашистскую нечисть. Мы непобедимы, ибо нас ведет от победы к победе могучий гений нашей эпохи, наш великий вождь, родной и любимый учитель, товарищ Сталин». «Вся страна, наша область, – говорила на III пленуме обкома 25 октября 1937 г. заведующая отделом пропаганды и агитации Фрумкина, – переживают огромный политический подъем. Этот подъем выражается в росте наших хозяйственных и политических успехов. Этот подъем выражается в том, с какой активностью и с какой огромной любовью выдвигают трудящиеся кандидатуры Сталина и других руководителей нашей партии и правительства... Этот подъем выражается в росте бдительности масс, в том, что огромные слои трудящихся масс включились в активную работу по выкорчевыванию шпионов и диверсантов, презренных троцкистов и бухаринцев» [40].

Массовое вовлечение народа в избирательную кампанию одновременно стало способом их массового соучастия в проведении политики репрессий.

В документах неоднократно отмечалось, что «за время избирательной кампании усилился приток заявлений со стороны трудящихся об отдельных контрреволюционных элементах», «в результате изучения Сталинской Конституции и Положения о выборах у нас разоблачены враги народа, такие. как...» [41].

Любой человек, высказывавший сомнение, становился потенциальным кандидатом на арест. Вот три характерных примера из справки Кемеровского городского отдела НКВД «О ходе подготовки к выборам в Верховный совет СССР» по состоянию на 26 сентября: «Заведующий культотделом рудкома угольщиков Новиков в присутствии рабочих высказал следующее “Я не верю в правдивость новой избирательной системы, так как в советских газетах пишут одну ложь”. (Новиков намечен к аресту.) Кардашин среди рабочих азотно-тукового завода высказал: “Коммунисты везде говорят, что предстоящие выбора (так в тексте. – И.П.) будут самые демократические, а сами выставили двух кандидатов в Верховный совет и Совет национальностей, Алексеева и Антонюка, и голосуй за них, это не тайное голосование, а то же самое, что и назначение”. (Кардашин арестован.) Татаринцева, жена инжененера, работник редакции “Кузбасс”, среди женщин на агитпункте высказала: “Конституция существует на бумаге, кандидатами в Верховный совет выставляют коммунистов, лучше сломать себе ногу, чем идти на эти выборы" с (Татаринцева взята в глубокую агентурную проработку.)». Готовность к содействию властям была усилена принятым тогда же постановлением СНК о повышении заработной платы низкооплачиваемым рабочим и служащим фабрично-заводской промышленности и транспорта, которое широко пропагандировалось накануне выборов. «Разъяснение этого постановления, – говорилось в телеграмме второго секретаря Новосибирского обкома ВКП(б) Н.Ф. Лобова местным секретарям, – необходимо проводить со всей агитационной работой в связи с избирательной кампанией и подготовкой к 20-летию Октябрьской социалистической революции» [42].

Обобщенный портрет кандидатов в депутаты Верховного совета CCCР можно представить на примере кандидатов от Новосибирской области. В списке из 14 человек, утвержденных кандидатами в Совет Союза Верховного совета СССР, значились бывший первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе, назначенный наркомом земледелия СССР, первый и второй секретари Новосибирского обкома ВКП(б) И.И. Алексеев и Н.Ф. Лобов, начальник управления НКВД по Новосибирской области Г.Ф. Горбач, начальник Кузбасса и главного управления металлургической промышленности Наркомтяжпрома СССР академик И.П. Бардин, директор Кузнецкого металлургического завода К.И. Бутенко, профессор, хирург, заслуженный деятель науки В.М. Мыш, комбайнер Лушниковской МТС Сузунского района С.Я. Рязанов, председатель Прокопьевского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов И.М. Концевич, председатель Подъельниковского сельсовета Каргасокского района Нарымского округа П.Е. Голещихин, беспартийный забойщик, передовой стахановец С.А. Баннов, беспартийная передовая стахановка, звеньевая колхоза «Путь новой жизни» Мариинского района А.Е. Картавая, знатный комбайнер Юдинского совхоза Чистоозерного района И.А. Многолетний, председатель Ояшинского райисполкома Б.А. Торбина. В Совет Национальностей Верховного совета СССР был избран один депутат – командующий войсками Сибирского военного округа М.А. Антонюк.

Наряду с вышеназванными местными кандидатурами на многочисленных предвыборных собраниях выдвигались и кандидатуры из списка 32-х, присланного Маленковым. По Новосибирскому городскому округу вместе с Эйхе были выдвинуты кандидатуры Сталина и Молотова, по Кемеровскому избирательному округу, вместе с Алексеевым, – Каганович и Шверник, по Татарскому избирательному округу, вместе с Многолетним, – Чубарь и Блюхер и т.д. [43].

В день выборов, 12 декабря 1937 г., на всех избирательных участках дежурили сотрудники НКВД, они же представляли регулярные спецсводки о ходе голосования. Аресты происходили прямо на избирательных участках при активном содействии населения. По данным спецсводок, в Ирменском районе «явившаяся на избирательный участок дочь кулака Стародубцева, получив бюллетень, вышла с ним на середину помещения и заявила: “Не буду голосовать за антихристов” и бросила бюллетень. Возмущенные колхозницы доставили ее в НКВД. Арестована. В г. Кемерово в Эйховском районе Погатенко, пользуясь безграмотностью женщин, говорил им о необходимости зачеркнуть одну из кандидатур, записанных в разных бюллетенях». Погатенко был разоблачен старушкой, сообщившей об этом в НКВД [44].

Идеологическая обработка населения и террор возымели свое действие. Из всех информационных сводок, сообщавших о ходе выборов в Верховный совет СССР, особо выделяется следующий случай: «На избирательном участке в с. Суммы Каргагского района 104-х летняя (!) старушка проголосовала, а потом расплакалась и заявила: “Спасибо товарищу Сталину, который допустил нас до управления государством”» [45].

С того времени долгие годы в СССР типичными были итоги голосования 12 декабря 1937 г. – 98,6 % проголосовало в целом по стране за кандидатов в депутаты Верховного совета СССР. Всего членами Верховного совета стали 1143 депутата – 855 коммунистов и 288 беспартийных. Первая его сессия проходила в Москве 12–19 января 1938 года. В повестке дня значились следующие вопросы: внесение изменений и дополнений в некоторые статьи Конституции СССР в связи с принятыми решениями ЦИК и СНК СССР. Избрание президиума Верховного совета СССР. Образование правительства – СНК СССР. Назначение Прокурора СССР. Возмещение депутатам расходов, связанных с выполнением депутатских обязанностей [46].

А на следующий день на товарищеском ужине в Большом Кремлевском дворце перед депутатами выступил Сталин. По записи, сохранившейся в архиве Ворошилова, именно на этом заседании он сказал свою многозначительную фразу: «Никому на слово, товарищи, верить нельзя», вызвавшую аплодисменты присутствовавших. А затем предложил тост: «За органы бдительности во всесоюзном масштабе, за чекистов, за самых малых, средних и больших. (Аплодисменты. Крики «ура!». Да здравствует товарищ Ежов!) Не торопитесь, товарищи, торопливость – вещь плохая, сидите смирно, успокойтесь. Я предлагаю тост за всех чекистов и за организатора и главу всех чекистов – товарища Ежова». (Бурные аплодисменты.) [47].

На этом заседании Сталин получил поддержку массовых репрессий со стороны высшего, согласно Сталинской Конституции, органа государственной власти страны.

Избрание в этот бутафорский парламент не гарантировало от репрессий. Из депутатов по Новосибирской области вскоре были арестованы и расстреляны бывшие начальники области – Эйхе, Алексеев, Лобов, Горбач. Если же вспомнить об избранном в начале июня 1937 г. бюро Западно-Сибирского крайкома ВКП(б), утвержденном ЦК в количестве 13 человек, то оно было репрессировано в полном составе: 11 человек – расстреляны, один – повесился в тюремной камере, один – многие годы провел в лагерях. К этому перечню следует добавить еще пять руководящих работников аппарата крайкома.

Выборы 1937 г. в принципе не могли привести к смене власти в СССР, потому что никакой реальной властью этот бутафорский советский парламент не обладал. Основа советской государственности в виде иерархии: политбюро, оргбюро, секретариат ЦК, обкомы, крайкомы и ЦК компартий национальных республик во главе с назначенными сверху секретарями – осталась неизменной. После Большого террора изменилось лишь кадровое наполнение этой иерархии. Назначение Верховного совета в системе политической власти СССР было так же далеко от предназначения парламента в демократических странах, как вовлечение масс в политику власти от договорных отношений государства и общества. Что же касается общего представления о всевластии Сталина как о воплощении либерализма, то это слишком очевидная мистификация.

Источник: Вопросы истории. – 2003. – №10. – С. 19-37.