Владимир Галактионович Короленко находился в Вологде и губернии совсем недолго, с 25 марта по 6 апреля 1876 года. Тем не менее, свои впечатления он назвал «определяющими минутами жизни». И имел для этого все основания.
Судить о пребывании будущего писателя в нашем крае можно по «Делу», которое было заведено на него в канцелярии губернатора и насчитывает более двух десятков листов. Свои вологодские воспоминания В. Г. Короленко изложил во второй книге «Истории моего современника». Объединив два этих источника, мы можем довольно подробно воссоздать детали.
В наши места Короленкоприехал не по своей воле, а как «государственный преступник» в сопровождении двух полицейских. Одновременно на имя губернатора поступило письмо министра внутренних дел. В нем говорится: «По случаю беспорядков, возникших в Петровской земледельческой академии, сделано распоряжение о высылке из Москвы исключенного, в числе главных зачинщиков, студента академии, сына надворного советника Владимира Короленко в Вологодскую губернию под надзор полиции, с подчинением просмотру его корреспонденции».
Вина Короленко состояла в том, что в связи со студенческими волнениями он составил и написал своего рукою адрес с протестом, который подписали 96 студентов. Его же избрали в состав депутации для вручения адреса директору академии. В адресе говорилось, что отношения между администрацией я студентами основаны на взаимном неуважении, что студенты смотрят на контору академии как на отделение Московского жандармского управления, а на представителей администрации, как его послушных агентов. Вполне понятно, что такая вольность без последствий остаться не могла. Всех подписавших адрес 20 марта исключили из академии, а депутатов арестовали.
В Вологде Короленко встретили не как обычного ссыльного. Секрет заключался в том, что сыновья губернатора Хоминского учились в институте путей сообщения в Петербурге. Между студентами института и Петровской академии поддерживались связи. По просьбе петровцев младшие Хоминские дали отцу телеграмму с просьбой принять участие в судьбе их товарища. Вот почему на следующий день «государственный преступник» удостоился визита самого начальника губернии. Вслед за губернатором пришел молодой делопроизводитель его канцелярии, просидел долго, подробно рассказал о разрастающемся скандале по поводу расхищения северных лесов. Встреча с ним, а в дальнейшем – со служащим лесного ведомства, рассказы сопровождавшего его полицейского, наконец, встреча е крестьянином в одной из деревень между Тотьмой и Вологдой и стали теми минутами, которые помогли юноше определить свою жизненную позицию борца за народное дело.
Между тем события развивались своим чередом. «Посещение губернатора и его чиновника, очевидно, произвело сильное впечатление на личный штат полицейского управления, начиная с николаевского кавалера сторожа и дежурных чиновников и кончая самим полицмейстером, – вспоминал Короленко. – Придя ко мне и похристосовавшись в первый день праздника, он предложил мне прогуляться по городу».
Несмотря на проявленныйвнешний либерализм, губернатор и его подчинённые хорошо знали свою службу и ни на йоту не отступали от ее правил. 28 марта Короленко в сопровождении полицейского был направлен в Великий Устюг. Своему сопровождающему автор «Истории моего современника» уделяет много внимания, а вот фамилию позабыл, назвав, «кажется, Федоров». В действительности его фамилия была Урин.
В Тотьме уездный исправник познакомил Короленко е телеграммой губернатора о том, что министр внутренних дел разрешил ему отбывать ссылку у себя на родине или же остаться в Вологодской губернии и, выполняя пожелание ссыльного, дал предписание Урину везти его обратно в Вологду.
Когда Короленко получил разрешение вернуться в Вологду, лошадей на почтовой станции не оказалось. Пришлось ожидать. На улице около станции произошла намногие годы запомнившаяся ему встреча с тотемским жандармом. Первым «жандарму» заметил Урин. Тот важно шел по другой стороне улицы, представляющей море грязи. Как и предсказал Урин, «жандарма», увидев отъезжающих, невзирая на грязь, переходит улицу. Исподволь начинает расспрашивать об уроженце Тотьмы Суровцеве, который якобы доводится ему родственником.
«Суровцева знаю, – отвечает Короленко. – Товарищи. Видел перед самым отъездом. Здоров. Просил кланяться родственникам, если встречу... Проживает в академии на Выселках, где жил прежде...»
Жапдарм быстро раскланивается и уходит «обрадовать жену».
— Эх вы-ы, – с выражением крайнего порицания говорит Урин, который питал почему-то пламенную ненависть к жандармам. – Зачем сказали? Суровцева-то ищут. На телеграф теперь побежал. Телеграмму даст непременно...
Когда городовой узнал, что Суровцев скрывается и Короленко ввел жандарма в заблуждение, его охватил бурный восторг.
Для читателя небезынтересно узнать, что Дмитрий Яковлевич Суровцев – не вымышленный литературный персонаж, а реальное лицо. С ним Короленко связывали учеба в академии и общие революционные настроения. В дальнейшем их судьбы, хотя и косвенно, вновь переплетаются. Прасковья Семеновна Ивановская, сестра жены В. Г. Короленко, стала близким товарищем Суровцева по революционной работе в «Народной воле». Немногим более четверти века тому назад мне пришлось познакомиться с архивом Суровцева, хранившимся тогда в Тотемском краеведческом музее даже без регистрации. Среди писем людей, о которых в свое время говорила вся Россия, оказались и три почтовые открытки от Прасковья Семеновны. Сообщая о себе, она писала: «После Владимира Галактионовича как-то пусто и духовно бедно почувствовалось в глубине сердца».
Д. Я. Суровцев последние годы своей жизни совсем уединился от людей, жил в Тотьме на пенсию, которую ему назначило государство как бывшему политкаторжанину.
Источник:
Каленистов Л. «Определяющие минуты жизни» / Л. Каленистов // Красный Север. – 1991. – 31 декабря. – С. 4.