В. И. Аринин
Сталин сбежал из Вологды с подушкой в руках

О Сталине необходимо писать правду и только правду, ничего не выдумывая и не запутывая массового читателя, считает известный вологодский писатель и журналист Владимир Аринин. Накануне исторической даты (5 марта исполнилось 60 лет со дня смерти Иосифа Виссарионовича) мы побеседовали с ним о вологодском периоде жизни Сталина. 

Владимир Иванович очень хорошо знает эту тему – он изучал архивные документы о пребывании Иосифа Джугашвили в Вологде, в свое время написал книгу «Тень генералиссимуса», где были впервые частично обнародованы и засекреченные до 90-х годов материалы о пребывании Сталина на Вологодчине (книга вызвала широкие отклики, она была издана два раза – в 1991 и 2006 годах). А недавно Владимир Аринин в соавторстве с кандидатом исторических наук Сергеем Цветковым подготовил книгу «Исторические визиты» о приездах и пребывании в нашем крае известных государственных лиц – от раннего средневековья до современных руководителей страны. В ней значительное место уделено и пребыванию на Вологодчине Иосифа Джугашвили. Напомним, что Джугашвили в дореволюционное время был в ссылке в Вологодской губернии – в Вологде и Сольвычегодске – с 1909 по 1912 год (с перерывами – за это время он совершил три побега). 

– Владимир Иванович, что собой представляют, по вашей оценке, вологодские материалы о Сталине?

– К сожалению, их немного, как в Вологде, так и в Москве. К примеру, в областном фонде новейшей политической истории в архиве Сталина всего 32 небольших дела. Но они имеют, на мой  взгляд, важное значение. Каких-то политических сенсаций в них нет, но это интересный бытовой материал о молодом Джугашвили, в котором уже тогда проявились некоторые черты его тяжелого характера. Не случайно, находясь в вологодской ссылке, в одной из своих статей он напишет по-сталински зловещую фразу: «Только мертвые не ошибаются».

Сталин на Вологодчине был одинок, он противопоставлял себя большинству политических ссыльных, впоследствии они будут подвергнуты репрессиям. Первым из них расстреляют в 1936 году политссыльногоАрамаИваняна, которого Сталин обвинит в присвоении 70 партийных рублей, но другие бывшие «политические» будут характеризовать его в коллективном письме как благородного и честнейшего человека.

Впрочем, для Сталина это ничего не значило.

Говоря о вологодских материалах о Джугашвили, надо четко различать сведения, подтвержденные достоверными историческими фактами, и приписываемые ему поступки. В частности, подчеркиваю, что каких-либо сведений об его интимных связях в Вологде нет – это просто выдумка. И сведений о том, что Иосиф Джугашвили мог быть агентом охранки, на самом деле в этих материалах тоже нет. Напротив, в вологодской жандармерии Джугашвили считали политическим противником режима и относились к нему враждебно. И это показательно.

– А сведения о вологодской ссылке Сталина появлялись в центральной печати?

– Безусловно. В газете «Известия» в свое время появилась публикация Виктора Филиппова о моих поисках, связанных с личной жизнью Иосифа Джугашвили в Вологде. 

А в 2003 году в Вологду приезжал известный кинодокументалист, соратник Романа Кармена, лауреат Ленинской премии Игорь Григорьев. Он снимал двухсерийный документальный фильм о личной жизни Сталина. Узнав о моей книге о Сталине, Игорь Андреевич сам пришел ко мне на квартиру, меня записали, и мое интервью о вологодской ссылке Джугашвили вошло в фильм. Эта кинолента была показана по центральному ТВ. Прошло какое-то время. И вдруг звонок от четы Файнбергов из США, из Бостона, где они сейчас живут (К. Л. Файнберг – бывший заместитель главного редактора «Красного Севера»): «Володя, мы только что видели тебя у нас в Бостоне по американскому телевидению. Ты говорил о вологодской ссылке Сталина». 

Представляете, фильм о Сталине Игоря Григорьева был показан по американскому телевидению!  

– Владимир Иванович, расскажите, пожалуйста, о своей работе над книгой «Тень генералиссимуса».

– В конце 80-х годов в газете «Красный Север», где я тогда работал, печатались первые главы моей будущей книги. Это была первая крупная историко-литературная работа, основанная полностью на архивных материалах, на копиях жандармских документов (подлинники были отправлены в Москву, в Институт марксизма-ленинизма). А в начале 90-х мне удалось получить и засекреченные материалы из фонда Сталина в бывшем партийном архиве, и каждая моя публикация становилась уже сенсацией.

Благодаря этим публикациям мне удалось познакомиться с вологжанкой Галиной Николаевной Фоминой, мать которой в своей время встречалась в Вологде с Иосифом Джугашвили, тщетно пытавшимся найти у нее любовную взаимность. Ранее у молодого Сталина в Сольвычегодске была интимная связь с его квартирной хозяйкой Матреной Кузаковой и родился внебрачный сын. Но вот в Вологде Джугашвили не ответили взаимностью. Галина Николаевна Фомина рассказала мне для истории все, что знала от своей матери. В моих руках оказался уникальный материал. К тому же после моих первых публикаций ко мне в «Красный Север» стали приходить и делиться рассказами вологжане, родители которых знали Джугашвили лично. Пошли со своими исповедями, болями и те, кто был репрессирован, но уцелел, выжил в гулаговском аду. Я стал тогда своего рода первым «мемориалом» в Вологде, и «Красный Север» вместе со мной. В аннотации к моей книге – полтора десятка фамилий этих людей, которые помогли ее создать. Никого из них ныне уже нет в живых. Но я выполнил перед ними свой долг. Это – книга на крови.Но вместе с тем мне пришлось пережить большие неприятности, крупный скандал.

– Интересно, что это за скандал и чем он был вызван?

– Видите ли, я вам сказал, что моя работа над книгой о Сталине начиналась в «Красном Севере». Но фактически все в глубине моей души возникло намного раньше, в детстве... Через нашу небольшую оренбургскую станцию, где я жил, без конца шли в Сибирь поезда-тюрьмы с решетками на окнах – везли в ссылку репрессированных. На нашей станции проходили совершенно открыто переклички. Распахивались вагоны, под дулами автоматов конвоиров из них выносились трупы умерших и пересчитывались живые – чаще всего женщины, старики, дети – сколько осталось. Это было ужасно... Видя это, я, мальчишка, плакал от жалости к этим несчастным людям.

А потом, когда подрос, сам мог оказаться среди них. Один из одноклассников донес на меня, что я плохо отзываюсь о великом Сталине. Но меня спасло чудо. Сотрудник органов, допросивший меня, оказался человечным, пожалел, понимая, что мне грозит арест (мне было 17 лет), он не стал заводить дело, довольствовался моим рассказом, моими слезами. Я на всю жизнь благодарен этому человеку. 

Когда я начал писать о Сталине, то чудовищная картина массовых репрессий открылась передо мной во многом заново. Я словно заглянул в бездну. И понял, что должен идти за Александром Исаевичем Солженицыным и написать, чего бы это мне ни стоило, не только о самом Джугашвили, но и о своем, вологодском «архипелаге ГУЛАГ». В Вологде эти чудовищные события начались еще во время коллективизации, когда наши храмы и монастыри были превращены в тюрьмы, где люди гибли от невыносимых условий, от голода, тифа, скарлатины... За полтора месяца на вологодском кладбище схоронили три тысячи детей – это данные из письма раскулаченных 1930 года. А в другом письме потрясающий вывод: лучше сразу расстрелять детей, чем их мучить. 

Тогда я печатал эти страшные главы не в «КС», а в других изданиях. И произошел скандал. В вологодском отделении КГБ мой труд посчитали антисоветским. Начались встречи (фактически – допросы) с работниками органов. В «Красном Севере» я был разжалован в корреспонденты (до этого работал заместителем ответственного секретаря) и отправлен в отдел информации.

Много было всего. Даже приходили письма с угрозами: «Ты допишешься. Тебе повернут голову».  

Я считаю, что о Сталине следует писать только правду, ничего не умаляя и не прибавляя, исходя только из достоверных источников, сохранившихся документов. А правда эта такова: Сталин обладал выдающимися способностями, он создал великую державу, много лет руководил ею, его железной воле подчинялись и шли за ним миллионы, шли страны и народы. Но вместе с тем Сталин – это Колыма, Катынь, всего не перечислишь, что оправдать невозможно. 

– А каково, на ваш взгляд, сегодняшнее отношение к Сталину вологодской общественности?

– Я уверен, что абсолютное большинство интеллигенции, особенно творческой, относится к отцу народов резко отрицательно. Но сталинизм сейчас опять поднимает голову, воздействуя на массовое сознание исторически не подготовленных людей, и этому есть свои причины, прежде всего понятное стремление к «твердой руке», к порядку в стране.

Вот, например, вологодский писатель Роберт Балакшин в своей книге, вышедшей уже двумя изданиями, «Разум и совесть человечества» (название-то какое!) прямо-таки мистически воспевает Сталина. Более того, он утверждает в ней, что Сталин «был добрым человеком».

С тем, что пишет Роберт Александрович, моя совесть, моя душа согласиться не могут. Поражает и то, что автор собрал в своей книге в качестве положительной оценки Сталина многочисленные пышные эпитеты и титулы, которыми «лучший друг советских физкультурников» был награжден при жизни. Среди них есть подлинные перлы: «мировая личность выдающегося величия», «синоним свободы, национальной независимости, счастья, социализма и мира», «светильник, который осветил наш век чудным сиянием» и так далее. Удивительно, но Балакшин просто не видит парадийности этих словословий. Это не любовь народа. Это идолопоклонство. Такое в истории бывает. Еще Гитлеру множество немок писали тайные письма: «Дорогой фюрер, хочу от вас ребенка». К любви подобное не имеет никакого отношения.

Я выступаю за историческую правду. А она уже даже в вологодских материалах свидетельствует о том, что Сталин был человеком жестким, способным на нечто непредсказуемое. Но в то же время в нем была и доля пародийности. К примеру, Джугашвили бежал из вологодской ссылки в 1912 году… с подушкой под мышкой. Так сказать, проявил хозяйственность.