Все вы, конечно, знаете о Ганнибале, прадеде А. С. Пушкина. «Арапе Петра Великого». Род Ганнибалов был в России весьма многочисленный; из этого рода вышла мать Пушкина.
Видимо, далеко не все знают, что один из Ганнибалов был когда то сослан в Вологодскую губернию. Об этой противоречивой личности, о нравах далекого прошлого в нашем крае, рассказываем мы сегодня.
7 октября 1826 года.
Господину Вологодскому
гражданскому губернатору.
Секретно.
Государь император высочайше повелеть соизволил препровождаемого при сем отставного подполковника Ганнибала выслать Вологодской губернии в город Сольвычегодск, где жить ему под надзором полиции.
Сию высочайшую волю я объявляю Вашему превосходительству для должного с Вашей стороны исполнения.
С. Петербургский военный
генерал-губернатор
Кутузов.
...Ветер шумит в черном придорожном лесу. Редкие деревеньки подслеповато топчутся на пригорках, тронутых первым снегом.
Под скрип телеги, под лесной ветер, под перезвон колокольчиков наплывают сладкие воспоминания: барский дом на горе, жена Варвара Тихоновна, голубоглазый племянник Сашка.
Как-то лет восемь, а то и девять назад милый лицеист навестил дядю. Во время танцев (исполнялся котильон) дядя, дурачась, перехватил у племянника барышню. Была она некрасива, со вставными зубами. И фамилия под стать – Лошакова. Но мальчишка заупрямился. Поссорились.
За ужином дядя с живостью про декламировал:
Хоть ты, Саша, среди бала
Вызвал Павла Ганнибала,
Но, ей-богу. Ганнибал
Ссорой не подгадит бал!
На том и помирились.
Знал Павел Исакович за собой мелкую страстишку. Подъедут, бывало, гости, без ночлега не выпустит: лошадей повелит распрячь, саквояжи упрятать. А утром, пожалуйста, дорогие гости, стишки собственного сочинения:
Кто-то в двери постучал:
Подполковник Ганнибал,
Право-слово, Ганнибал...
– И обильный завтрак с шампанским...
– Что за вода? – весело спросил Ганнибал, когда телега прогрохотала по деревянному настилу моста.
– Песья Деньга, – нехотя ответил жандарм.
– Песья? Это что же за деньга? – все так же улыбаясь, переспросил Ганнибал.
Жандарм промолчал.
– Ты что же, каналья, нос воротишь? Я спрашиваю: отчего так речка прозывается?
Жандарм обеспокоенно засопел, скосился: лицо нерусское, истинный бог, арап. И глаза круглые.
– Так вразумею, ваше благородие. От песов, значит, и произошло.
...Да, страстишка угостить и сгубила. Зашел в ресторацию отобедать. Встретил подполковника Краковского. Хоть и знаком с ним был издали и не уважал щеголя, все же пригласил. Разговорились о кровавой экзекуции, происшедшей недавно. Краковский, помахивая холеной ручкой, сказал, что бунтовщики получили по заслугам.
– Милостивый государь! – вспылил внезапно. – Нужно иметь хоть каплю сострадания к их участи! Да изволите знать, – и слезы побежали из глаз.
Краковский задумчиво осклабился.
Месяца через два верзила пристав ночью вломился в квартиру, отвез к оберполицейместеру, тот – к санктпетербургскому военному губернатору П. В. Голенищеву-Кутузову. Павел Васильевич опыт в подобных делах имел немалый: состоял членом следственной комиссии, руководил казнью пяти декабристов. Разговор вышел короткий: «В Петропавловскую крепость!».
И вот теперь – неведомое и далекое
– где-то у черта на куличках – Сольвычегодск. По-зырянски Солдор.
15 ноября 1826 года.
Его превосходительству господину
Вологодскому гражданскому
губернатору и разных орденов кавалеру.
Секретно.
Во исполнение секретного предписания Вашего превосходительства от 22 октября и вторичного от 1 ноября сего года, честь имею донести: находящийся под надзором полиции отставной подполковник Ганнибал познакомился с некоторыми жителями города, у коих и бывает в гостях. Всегда почти мрачен и часто, особливо в квартире, задумывается до такой степени, что по нескольку минут как будто и не видит и не слышит никого, опомнившись же, быстро говорит о себе.
Городничий Соколов.
Осмотрелся: изразцовая печь, пара скамеек, изукрашенных тончайшей резьбой, низкий стол. В комнате – полумрак.
Павел Исакович открыл дорожный сундук, встряхнул порядком залежавшийся мундир, примерил ордена и шпагу.
– Пустобрюх, каналья! – позой и голосом передразнил городничего. – «Мундир не велено одевать». Да плевал я на тебя вместе с городничим-губернатором!
Подвигаясь мелкими шажками, Ганнибал предался приятным размышлениям.
– Но эта, как ее... цирцея, прямо цирцея: уточкой, уточкой, нос луковичкой…ничего.С попиком надобно поближе свестись. А стряпчий – дрянь человек, букашка.
Меж тем Ганнибал оделся. По шаткой лестничке сбежал вниз. Свежий воздух бодрил. Снежок похрустывал под ярко начищенными сапогами.
Особенно пришелся по душе Павлу Исаковичу почтовый экспедитор Воронецкий. Был он вертляв и словоохотлив. Любил крепкие напитки. Ганнибал с помощью Воронецкого смастерил пушечку. Держал ее в потайном месте, подальше от любопытных, коих каждодневно подсылал к дверям городничий.
Вечером Павел Исакович развлекался: обняв экспедитора, объезжал город, высматривал освещенные окна.
В рождество случилась с Ганнибалом оказия: дворянский заседатель устроил застольный вечер. Отец Кирилл развлекал Павла Исаковича, шептал на левое ушко сладкие словеса, без укоризны. По правую руку – ненавистный стряпчий. Цирцея, румяная и толстая, восседала рядом с городничим.
Когда в зале стало тепло и шумно, Ганнибал расчувствовался. Откинувшись свободно в кресле, сыпал громкими именами из своей родословной. Вспомнил и Петра и черного своего деда Ибрагима.
Купец Пьянков загадочно, как показалось Ганнибалу, ухмылялся после каждого его слова. Павел Исакович перегнулся через стол, потянул купца за бороду.
– Ты что же, мужицкое отродье! Белая образина!
– Кафра! – тоненько закричал купец. Глаза его беспорядочно косили. Ганнибал меж тем расходился все более. Схватил кривой нож, приставил к широкой груди отца Кирилла.
– Вот как станется с неприятелем!
Бледный отец Кирилл, не мешкая, побежал к выходу.
– Всем рожи набью! – кричал Ганнибал.
С той поры и почувствовал Ганнибал одиночество. Бешено носился он с бесшабашным Воронецким на почтовых лошадях по темным улицам: нигде света не промелькнет, ставни закрыты наглухо. «Усы, удалые молодцы», – пригорюнившись, напевал Павел Исакович, и в темноту – для острастки обывателей – палил из самодельной пушечки.
...Когда Вычегда вышла из берегов и деревья облеклись в зелень, тройка опять увозила Ганнибала в далекий край.
Воронецкий с пригорка махал рукой.
В отдаленья гудели колокола. Названивали дорожные колокольчики.
Путь предстоял не близкий – в Соловецкий монастырь...
Источник:
Ратников Ю. Ганнибал в Северной ссылке / Ю. Ратников // Вологодский комсомолец. – 1965. – 19 декабря. – С. 4.