Это был будущий видный экономист, а тогда – 25-летний ссыльный Станислав Густавович Струмилин. За участие в студенческих демонстрациях его исключили из института и отдали в солдаты. После окончания службы полиция не разрешила чересчур активному представителю молодежи поселиться в столице и выслала к нам на север.
Кипучие будни провинции
Деньги на безбедное существование приходилось зарабатывать самостоятельно, поэтому практически сразу по приезде он устроился счетчиком в статистическое бюро Вологодской губернской земской управы. В Вологде компания у молодого человека подобралась отменная: большевик И.А.Саммер, известный философ и экономист А.А.Богданов (Малиновский), философ Н.А.Бердяев, писатель А.М.Ремизов. Вечерами собирались, читали и обсуждали литературные новинки А.М.Горького или Л.Н.Андреева, их исправно поставляла польская переводчица Броновицкая.
Алексей Ремизов, впоследствии прославившийся как писатель, открыто не одобрял отрицание Горьким «мещанской» морали. Когда критические нападки юности ослабевали, он не менее талантливо оформлял изящные визитки и дарил их пришедшим на тайное собрание. Причем так изменял начертания фамилии, имени и отчества, чтобы они отражали характер конкретного человека. На визитке Струмилина всегда красовались «прямолинейноостроугольные» буквы.
Другой «коллега» Станислава Густавовича по несчастью, Борис Савинков, служил секретарем в кабинете поверенных при окружном суде и параллельно оттачивал литературный дар. Его жена Вера, не раздумывая последовавшая за мужем в ссылку, была дочерью известного писателя Глеба Успенского. Кстати, Вологодскому губернскому жандармскому управлению однозначно не по душе пришелся порыв Савинкова, в марте 1902 года самовольно покинувшего Вологду, чтобы присутствовать на похоронах тестя в Петербурге.
В нашем городе Станислав с удивлением обнаружил, как много изменилось в родной стране за 13 не по своей воле проведенных в тюрьме месяцев. Только теперь у него появилась возможность перелистать первые номера ленинской «Искры» и журнала «Заря». Нередко последние новости для готовившихся к выпуску периодических изданий еще набирали в типографиях, а ссыльные в провинции были уже в курсе дел, узнавая их от заезжих гостей из Петербурга.
«Мы на лодочке катались…»
Труды на благо вологодской статистики приносили ощутимые доходы. По крайней мере, вскоре Струмилин приобрел ялик и для разнообразия катал на закате по реке вологжанок. Его приводила в восторг их провинциальная непосредственность. Дело в том, что плавательное средство имело собственное начертанное на борту звучное имя – «Красотка». Пассажиры встречных лодок неизменно приветствовали отличное от других судно восклицаниями: «Красотка, красотка!..», которые девушки принимали на свой счет, краснели и смущались. Их быстро ставил на место закоренелый холостяк Яков Принцев, сопровождавший Струмилина в водных прогулках. Он с издевкой указывал на бортовую надпись и бойко напевал: «Девки глупые, с ума вы, што ль, сбрели!..»
В целом, по словам самого ссыльного, «житье наше в Вологде было привольное». Тем не менее в его планы совершенно не входило задерживаться здесь надолго, он ждал обещанного паспорта и явок, чтобы «немедленно испариться из этих привольных Палестин и вернуться к прежней подпольной работе». Особой радостью взыграло сердце молодого революционера при долгожданной встрече с Соней Голощаповой. Раньше он никак не решался признаться ей в своих чувствах. Наверное, на этот раз помогло не посеверному жаркое лето. Очередное расставание через пару дней не помешало двум половинкам обрести семейное счастье: позже Сонечка стала его верной спутницей, вместе они скитались по стране в поисках светлого будущего.
С линейкой по жизни
Пока же 8 июня 1902 года и сам влюбленный «бесследно улетучился» из Вологды, так и не дождавшись приговора, ограничившего для него срок ссылки в Вологодской губернии тремя годами. Фактически Струмилин прилежно отбыл лишь шестую часть наказания – полгода – и то в оживленном губернском центре, который не раз сравнивал с захудалым УстьСысольском (ныне город Сыктывкар), куда его должны были вскоре перевести.
Первую треть жизни гения экономики справедливо называют «хождением по мукам» изза многолетнего пребывания в тюрьмах, причем в таких цитаделях, как питерская «Предварилка» на Шпалерной, московская «Бутырка», наконец, выборгские «Кресты», где его избили до потери сознания. Верный революционным идеям Станислав объявил сухую голодовку, в результате оказался на тюремной больничной койке и на себе испытал, что чувствует человек на пороге смерти.
Потом была встреча с Лениным в Париже. В 1926 году на I съезде Президиума Госпланов Союза и союзных республик С.Г.Струмилин блестяще выступил с докладом «Пятилетняя перспективная ориентировка Госплана СССР». Обработанный эрудитом фактический материал был четко изложен в 33 (!) таблицах, а его автор решился открыто во всеуслышание высказать самые смелые предположения и дать указания, как надо действовать!
В домашней обстановке близкие неизменно видели экономиста с логарифмической линейкой в руках. Даже получив почетное звание академика, когда на него работал целый штат рядовых сотрудников, он самостоятельно просчитывал все от начала до конца. Видимо, не забыл Станислав Густавович уроки молодости. И если профессия гребца так и не пригодилась, то приобретенная в Вологде привычка к скрупулезным математическим расчетам дала плоды, полезные всей стране.
Литературные дебаты тоже не прошли даром. В феврале 1957 года государственное издательство выпустило автобиографическое сочинение Струмилина «Из пережитого. 1897 – 1917». Одна глава книги получила название «От Вологды до Парижа».
Источник:
Якунина О. Капитан «Красотки» : в 1902 году один из членов петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», оказавшись у нас в ссылке, внес элементы разгульного веселья в неспешную жизнь Вологды / О. Якунина //Премьер. –2007. – 5 марта. – С. 20.