Каждому пьянице – по стулу!
В XV-XVII веках с визитами в Вологду заглядывали именитые личности, однако не все по собственной воле, для некоторых это была вынужденная ссылка.
Местных жителей по решению Архиерейского суда сжигали за раскольничество, десятилетиями заставляли отрабатывать долги. Наказание монашеским постригом без согласия провинившихся перед законом тоже никого не удивляло.
В 1480 году наш город приютил сына основателя Крымского царства хана Азии Гирея царевича Айдара. Первоначально молодой человек мирно делил с братом престол, но был свергнут и пристроился на службу к великому князю Руси Ивану III. Попавшему в опалу царскому отпрыску местом ссылки назначили Вологду.
Спустя шесть лет за измену коротал свой срок вместе с женой и детьми князь Михаил Борисович Тверской. Он открыл городские ворота осаждавшему Тверь войску Ивана III, который его же в «благодарность» осудил за предательство тверскому правителю.
В оковах привезли к нам на рубеже XVXVI веков литовского князя Константина Острожского. В отличие от сородичей его кормили отменно – аж на 4 алтына в день (12 копеек). Для сравнения: землякам князя ежесуточная провизия гарантировалась в пределах одной четверти копейки.
Выпущать никуда не велено!
По указу царя Михаила Федоровича в 1638 году в Спасо-Прилуцкий монастырь прибыли семеро ссыльных татар. Братии поручалось кормить иноверцев и наставлять на путь истинной веры. В 1642 году, не выдержав тягот монастырской жизни, двое из них сбежали: «…ушли бесвесно чисто», – как сообщил игумен обители государю. Погоня по суше и воде результатов не дала: «…нигде их не изъехали, и вести про них не проняли». Позднее выяснилось, что обосновались Аскар и Янгрыш в городе Романове и нанялись работать на некоего Аханмурзу. Один росчерк пера царя Михаила Федоровича на официальном документе моментально вернул бы беглецов в монастырскую тюрьму, о чем и били челом вологодские иноки.
Заключение в монастырь – обычное явление, но на исходе XVII века в Вологде не пустовала и тюрьма, переполненная пленными и ссыльными настолько, что они «от утеснения и смрадного духа больны». Именно тогда предприняли меры по расширению исправительного учреждения: по соседству срубили две новых избы, облегчивших существование заключенных.
В 1683 году в Вологодской съезжей избе горевали под стражей два пожилых человека. Монах Пафнотий из Каргопольского уезда, в миру просто Петрушка, уговорил ярославца Ивашку отправиться в Соловецкий монастырь. По дороге Иван посмел облачиться в «чернеческое платье» (рясу), хотя пострижен в монахи не был. Российский патриарх велел вологодскому архиепископу Симону разобраться с самонадеянным старцем: ежели же «жены и детей не имеет, а монашества истинно желает», так тому и быть. Вскоре Ивана Захарьева принял Нуромский монастырь, а Пафнотия – Иннокентьева обитель, откуда за сумасбродные идеи его следовало «вон никуда не выпущать».
Качели для соблазна
За нежелание блюсти православные традиции россиян в XVII–XVIII столетиях активно высылали подальше от столицы. В 1685 году таковых по указной грамоте царя надлежало принять в Вологде и следить усердно, чтобы в церковь исправно ходили и отцам духовным во всем повиновались. Представительниц женского пола закон тоже коснулся. Без промедления по воле нашего архиепископа Гавриила в 1702 году в Успенском Горнем девичьем монастыре постригли в монахини москвичек девушек Ульянку и Акульку и вдову Домну, не спрашивая их желания. Более того, до конца жизни запретили покидать пределы обители. Вина троицы осталась для окружающих тайной за семью печатями.
Порой поступали с точностью до наоборот: отлучали от церкви. Вологжанин Иван Белозеров испытал подобное на себе в 1690 году по чудной, на взгляд современного человека, причине. Архиерейские посыльные обнаружили у него на дворе – о ужас – качели, вовсе не безобидное по тем временам развлечение! Считалось, что устанавливали их исключительно ради «бездельной игры и соблазну в народе». Незваных гостей Белозеров встретил воинственно. Вскочил на лошадь и понесся на проверяющих, угощая их плетью и бранными словами. После доклада подчиненных архиепископ Гавриил расценил поведение Ивана как «наглое плутовство и безчинство», запретил приходскому священнику даже приближаться к его дому, отлучив в итоге главу семьи от церкви.
Попов и дьяконов, увлекшихся алкоголем и позабывших о служении Господу, православный начальник проучил оригинально: в 1682 году каждому пьянице приковывали к ноге стул и в таком виде заставляли проводить богослужения. Прихожане сразу понимали, кто стоит перед ними. Если и это не помогало распрощаться с зеленым змием, то принимались более строгие меры вплоть до увольнения из духовного сословия.
«Пьет, бражничает и по кабакам ходит»
Именно приходские священники заботились о народной, в первую очередь женской, нравственности. Так, настоятель Кирилло-Рощенской церкви (здание сохранилось, Советский проспект, 37) Василий безуспешно пытался наставить на путь истинный вдову Маринку Конанову. Когда силы иссякли, без обиняков сообщил в высшую инстанцию: «…Пьет, бражничает и по кабакам ходит». Суд приговорил Марину к монастырской жизни. Утро 17 августа 1700 года женщина встретила в Воскресенской обители Белозерского уезда, когда и закончилось ее вольготное существование.
В 1685 году свыше 250 раскольников устроили совместный с домочадцами акт самосожжения в собственных хоромах, не желая быть схваченными монастырскими слугами и государственными стрельцами. Менять религиозные убеждения они не желали, поэтому иного выхода не существовало. После учиненного разбирательства их в любом случае ждала принудительная смерть в огне.
За неуплату долга в размере 449 рублей в 1670 году Семену Свечнику присудили в течение 39 лет с женой и двумя сыновьями бесплатно работать в архиерейском доме. Едва младшему отпрыску Семена исполнилось 14 лет, стряпчий духовной администрации потребовал его к себе, чтобы не отлынивал от отработки семейного долга. Преимущество таких работников заключалось только в том, что на них нельзя было поднять руку или убить в порыве гнева. По закону кабальный долг от умершего родителя переходил к сыну и его близким. Единственный шанс избавиться от тяжелого бремени — сполна расплатиться с заимодателем.
Источник:
Якунина О. Каждому пьянице - по стулу : в XV-XVII веках с визитами в Вологду заглядывали именитые личности, однако не все по собственной воле, для некоторых это была вынужденная ссылка / О. Якунина // Премьер. – 12-18 февраля (№ 6). – 2008. – С. 20.