В восточнославянской народной традиции льняная нить отмечена благоговейным отношением, как священный, чистый и таинственный материал...
Особое отношение к льняному волокну, льняной нити, ткани уходит в глубину тысячелетий.
Волокну льна восточные славяне приписывали очистительные и отвращающие зло силы. Льняная нить и ткань из нее считались ритуально чистыми и были охранителями тела человека.
Суровой льняной ниткой снимали все «уроки и переполохи» при заговорах. Среди многих обрядов был и такой. Отправляясь к жениху с подарками, подруги невесты обязательно присоединяли к ним суровую нитку, изготовленную особым способом самой невестой с тем, чтобы «отнять силу у колдунов».
Во время святочных гаданий в некоторых районах Вологодской области и поныне девушки опускают в сосуд с водой две суровые нитки. Если нитки соединятся, то парень и девушка поженятся, не соединятся - увы...
Ритуальные функции льняной ткани проявлялись и в похоронной обрядности северных народностей. Отправляя тело человека «на новое житье» в мир предков, шили все холстовое. Рубашка, надевавшаяся «на смерть», не имела пуговиц, а завязывалась тесемками из льна. Полотенца, вывешивавшиеся на Божницу и те, на которых опускали в могилу гроб, обязательно должны были быть льняными.
В России, где к началу XX века выращивалось до 70% мирового льна, всегда было к нему особое отношение. Во многих районах лен сеяли обязательно в новой льняной рубахе, а в Московской губернии «сеяли лен без порток или вообще голыми».
Чтобы лен вышел хорошим, в Олонецкой губернии женщины, уходя сеять лен, также надевали новую льняную рубаху, которую снимали при севе, а мужчины снимали порты. Нагота при посеве - обряд, уходящий корнями в глубокую древность.
В Приобских селах у российских женщин еще в послевоенные годы хранился обычай «обманывать» и «жалобить» лен. При выполнении полевых работ женщины частично или полностью раздевались в расчете на то, что лен «сжалится» над ними, вызреет в достатке. Сибирские россиянки раздевались не только при севе, но и при уборке льна. Бабьи хитрости всегда были предметом шуток мужиков: «Ох-ох, девки, если лен не уродится, че носить будете?» - многозначительно подмигивали они.
В холодных сибирских краях лен-долгунец сеяли поздней весной. Место, по возможности, выбирали около березового околка, чтобы накопить в растениях больше влаги. Счастливым считался тот, у кого поле было рядом с околком, у него всегда «удавался ленок».
При посеве культур соблюдался веками заведенный порядок: первой сеяли пшеницу, потом овес, далее просо, ячмень и, наконец, лен.
Лен сеяли весной, после Егорьева дня, до Егория не сеяли: земля не прогревалась.
В конце XIX - начале XX в.в. в деревнях Верхнего Приобья участок под лен выделялся женщинам каждой крестьянской семьи. Они сообща сеяли, собирали лен, мяли, трепали...
Пахоту и сев производили мужчины. Отцы, а в семьях, где их не было, деды или братья, благословившись, ранним утром выезжали в поле. Значимость момента подчеркивалась чистотой тела и одежды. Накануне, перед выездом на пашню, мылись, переодевались во все чистое, обувались в высокие самодельные сапоги «вычеги» (или «обутки»). Существовал негласный обычай наряжаться в лучшие, нарядные одежды. Зажиточные крестьяне, у которых такая возможность была, ехали на пашню как истинные франты: «...едет, а у него шапка набок, халат нараспашку, рубаха с лентой... Сапоги коровьи, дегтем смазанные...». Люди стремились показать, что у них так и дальше будет, будет урожай хороший.
Кроме того, в российских семьях перед посевной было принято съедать остатки освященного в церкви пасхального угощения, которое все время хранилось на Божничке, прикрытое чистым льняным полотенцем.
Окончив сев, мужчины больше не касались льна, все последующие работы считались «бабьими». На девушках и женщинах лежали заботы по прополке и уборке созревшей культуры. Лен, как и все связанные с ним работы, находился в сфере женской практики и обрядовой деятельности.
В день сева в каждой семье дочери или невестки после «указа» матери или свекрови распускали волосы и, разделив их на две части, чесали гребешком. Смысл обряда поясняет магическое заклинание, которое произносилось при расчесывании: «Уродись, наш ленок, белым, волокнистым...». С точки зрения мифологической школы, распущенные волосы - символ дождевых туч. Как дождь, снег мыслились оплодотворяющими землю, так и пряди женских волос способствовали созданию вертикальных связей с небом.
В традициях восточнославянских народов, связанных с обработкой льна, видна тесная взаимосвязь «лен - волосы». Например, белорусские девушки волосы и лен расчесывали одним и тем же гребнем. Пройдет еще много времени, будет приложено много усилий до того момента, как в руках окажется кусок льняной материи, белизна которой считалась религиозной.
На протяжении многих тысячелетий лен был наиболее важным для человека текстильным волокном, а в производстве льна и продуктов из него особо отличились Россия, Австрия, Германия, Голландия, Бельгия, Франция, Англия, Северная Ирландия, и Шотландия.
Знаток-покупатель умел ценить качество ткани так, как мы не умеем это делать в наши дни.
Как далеко то время, когда для оценки качества ткани ее рывком натягивали между ладоней и хлопали, заставляя звучать полотно. Если ткань звучала ясным звуком, это было признаком хорошего качества, если звук глухой, значит у ткани имелись дефекты.
Наступил сумасшедший двадцатый век с его индустриальной и другими революциями. Люди, приспособившись жить «на скорую руку», предпочли льну хлопок, более легкий в обработке и выращивании.
Однако, хотя и не сразу, приходит прозрение, и мы снова обращается к ценностям, проверенным веками. Новую эру открывает возрождение культуры льна.
К сожалению, мы никогда не узнаем, чей наблюдательный взгляд в первый раз был обращен ко льну.
Чья рассеянная, лихорадочная или любопытная рука более, чем десять тысяч лет назад сорвала эти стебли с недолговечными голубыми цветочками, которым предстояло стать текстильным символом?..