И каждый читатель как тайна
 Беседа с лауреатом Гос. премии РСФСР им. М. Горького
Ольгой Фокиной 

В свое время Ольга Фокина поразительно описала свое первое соприкосновение с живым словом, с Пушкиным:

В маленькой деревушке, 
Окруженной со всех
сторон
елками да елушками, 
да голодным криком
ворон,
В доме, где ни горбушки 
Хлеба на шесть едоков, 
Не было у меня Пушкина, 
Как не было башмаков.

— Ольга Александровна, а помните ли вы свои первые книги?
Надо представить крестьянский северный дом, чтобы ощутить, как тогда жилось... Большая, дружная семья. Родителям надо было поднять пятерых детей. Они много работали, читать было некогда. Но я помню, как мама пела нам колыбельные. Она у нас личность интересная, чисто некрасовская женщина, про которую, кажется, и написано: «в ней ясно и точно сознание, что все их спасенье в труде». Она знает множество стихов и уже в то время пыталась воспитывать нас по-новому. Святой человек, моя мама, и все жизненные позиции я всегда сверяю с ней.
Отец, ласковый, работящий, был очень рад моему рождению, и самое счастливое воспоминание — он сажает меня на плечи и носит по избе. Старший брат — настоящий книгочей. Много читал сам, участвовал в художественной самодеятельности и постоянно приносил книги в дом. Другой брат увлеченно сочинял научно-фантастический роман о продлении жизни. Собственно, словом в семье владели все.
Я научилась читать в 4 — 5 лет и очень ясно помню, какой радостью, утешением для нас были часы, проведенные за перелистыванием старых подшивок «Нивы» за 1905, 1915 годы. На ее страницах я встретилась со строчками:

Колос, колос
тихо веющий,
Где ни глянешь —
васильки!
В щедром блеске нивы зреющей
Самоцветы-огоньки...

- и была поражена тем, как удивительно запечатлели стихи такой знакомый мне василек.
Нашу детскую жизнь наполняли сказки. Мы читали, рассказывали и постоянно сочиняли их сами. И очень жаль, что нынешние дети подчас лишены этого. Идет какое-то разрушение сказки, она теряет свое очарование, превращаясь из сказки в показку, а ведь сказка питает мечту и развивает духовный мир ребенка.
— Когда и как пришло к вам желание писать? Может быть, это желание помогли проявить прочитанные книги?
— Мне кажется, я рано поняла свою приверженность к литературе и то, что буду сочинять сама. Уже в 5—6-м классе писательство представлялось мне самым интересным делом на земле. Я думала тогда, что вот учителю, наверное, не всегда интересно работать, он вынужден каждый год возвращаться к старому и повторять, повторять... Другое дело — писатель. Каждый день он может писать что-то новое, свое, еще не бывшее.
Но мое желание писать никогда не было связано со стремлением выразить себя в литературе. То, что написано, стало своеобразной раздачей долгов поколению моей мамы. Мое восхищение и преклонение перед ним и питало все мои стихи.
— Вениамин Каверин писал, что «чтение — важная часть профессиональной жизни писателя. Писатель не превращается в читателя, когда бросает перо и принимается за чужую книгу: он ее читает, сравнивая, учась, отбирая». А как вы читаете?
— Так же — не равнодушно, не развлекаясь. Я читаю тех, кто в данный момент мне нужен. Сейчас это Лев Толстой и Марина Цветаева.
Любопытно, что в свое время меня не хотели принимать в Литинститут, так как находили, что в стихах я подражаю Цветаевой. А я ее стихи тогда еще и не читала, просто не могла читать, а значит, и подражать.
В годы учебы библиотека Литинститута была для меня настоящим университетом. Здесь вчитывалась я в непостижимого Пушкина. Он так богат, что свое в нем могут найти все!
И, конечно же, вечные сказки: весь Афанасьев, Писахов, Бажов. Любимейшие авторы тогда и теперь. Их сказки поднимают любое плохое настроение.
— Древние говорили, что «в чтении постигается вкус книжности». Как вы обозначили бы его? 
— Наверное, он еще не выработался у меня, и я не сформировалась в идеального читателя. Помню, как благодаря братьям читала в детстве Шекспира, как раздражал необычный стих Маяковского и как потом, позже, открылось его новаторство, неусредненность, и по отношению к поэту я проверяла — хороший человек или нет. В годы учебы в медучилище по-настоящему открыла Некрасова, его «Мороз, Красный нос», «Крестьянские дети», «Кому на Руси жить хорошо» — целый мир, очень родственный, очень близкий нам, северянам. Много читала в Литинституте, но сейчас не всегда удается читать систематически.
Может быть, вкус книжности — это личное открытие неисчерпаемости нашей литературы — классической и современной.
— У нас существует блистательная русская женская поэтическая традиция, отмеченная именами Каролины Павловой, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой. Кто из поэтов-женщин вам особенно близок?
— Марина Цветаева. Ее дерзостная, глубокая духовная жизнь. Не все в ее поэзии доходило сразу, но всегда жила во мне великая тяга к ее стихам, жизненным, лишенным снобизма, невероятно насыщенным. Цветаеву не понять, если не переживешь то, что довелось испытать ей. Читаю и перечитываю ее бесконечно; стал близким теперь и мир ее поэм. 
Очень близка мне Вероника Тушнова. С удовольствием читаю Маргариту Агашиу, Татьяну Смертину и мою молодую землячку поэтессу из маленького районного городка Сокола Лидию Теплову. Она только начинает печататься, в ее стихах много родственного мне.
— Нас окружает сейчас, без преувеличения, море книг. И, наверное, поэтому так интересует всегда, какие из них самые нужные. Какие книги всегда под рукой у вас?
— Их много и, перечисляя, страшно что-то позабыть... Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Некрасов, Никитин, Пришвин, Есенин, Твардовский, Яшин, Василий Федоров, Цветаева, Шукшин. И, конечно же, книги Федора Абрамова. Он как брат мне родной, ведь речки нашего детства Содонга и Веркола берут начало в одном болоте, и живет во мне желание пройти пешком от моей деревеньки до его Верколы.

— И каждый читатель
как тайна,
как в землю закопанный клад.

Думаете ли вы о тех, кто будет читать ваши стихи? Каков, по-вашему, идеальный читатель?
— Идеальный читатель у Твардовского в поэме «За далью — даль» тот, кто живо и заинтересованно относится к мыслям и чаяниям поэта. Я хочу быть понятой. Я сознательно не ищу легкой жизни и не отгораживаюсь ни от каких ее проявлений. Мне всегда был близок некрасовский наказ:

«Иди к униженным, иди к обиженным, 
Будь первым там».

Искусство не может и не должно служить пресыщенным знатокам, оно необходимо чутким, ранимым, лишенным в жизни чего-то людям. Только когда ты ранен, ты почувствуешь и поймешь боль другого. Мне всегда хотелось понять людей, на которых жизнь держится, и писать, обращаясь к ним — к самым большим, широким читательским слоям. 
— Говорят, что нельзя научиться писать стихи, а нужно ли учиться читать их?
— Надо учиться читать. По моим наблюдениям, нынешние школьники хорошо научены разбирать стихи и не умеют, не любят читать их. Не владеют даже элементарной культурой стиха. Помню, как после одного из походов в горы в Коктебеле я предложила ребятам описать его в стихах, и это почти у всех не получилось. Читатель должен быть подготовлен. Для восприятия поэзии нужен особый настрой души и располагающая к чтению атмосфера. Я люблю читать в поздние часы, где-то около 12-ти, когда в доме тихо и спокойно.
— Изменился ли характер отношений книга — читатель на вашем читательском опыте? Как относитесь к чтению в транспорте?
— У некоторой части современных читателей, мне кажется, нет соотнесения книги и жизни, прочитанного и проживаемого.
Что до чтения в транспорте — оно вполне приемлемо, когда читаются книги, удовлетворяющие информативные читательские потребности, а вот духовно насыщенная литература вряд ли будет восприниматься в таких условиях.
— Что вы читаете сейчас?
— Перечитываю последние сборники Яшина и Твардовского и периодику, «Наш современник» в особенности. С интересом читала «Картину» Д. Гранина, «Имитатора» С. Есина, «Пожар» В. Распутина.
— Как относитесь к пародиям на ваши стихи?
— Нормально. Хорошая пародия заставляет взглянуть на свои стихи со стороны. Критика в такой форме чрезвычайно полезна, так что пусть пишут.
— Как вы относитесь к чтению стихов с эстрады, к их превращению в песни?
— Не люблю выступать, это выбивает из колеи. Публичное выступление — это почти всегда обнажение души. А мне, как грибу, естественнее расти в лесу и совсем не надо много солнца.
Многие мои стихи поет Северный русский народный хор в переложении композитора Поликарпова. Две песни на мои стихи написал наш земляк известный композитор Валерий Гаврилин. На фирме «Мелодия» записан диск «Девичья песня» с песнями Вячеслава Ветрова на мои стихи.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Для Северо-Западного издательства готовлю новый сборник «Матица».

Источник: И каждый читатель как тайна : беседа с лауреатом Гос. премии РСФСР им. М. Горького Ольгой Фокиной / вела Н. Серова // Книжное обозрение. – 1986. – 27 июня. – С. 15.