Ю. Леднев
На родимой земле

Трудно говорить о том, что сердцу дорого. Несколько дней лежит на мо ем столе эта книга*[*) "Буду стеблем". Ольги Фокина. М., «Молодая гвардии», 1979 г.]. И прочитана не раз. А все никак не могу решиться... Прости, читатель, за простодушное откровение. Но сегодня, кажется, разговор состоится.
«Буду стеблем"... Скромное желание, не правда ли? Однако не спешите с оценками. Корни — внизу, цветы и плоды — вверху. А что между ними? Стебель, связующее главное звено. Не будет стебля — ничего не будет. Так что не простую, не легкую миссию берет на себя автор. Это все равно как быть самой собой, знать свой долг, свое назначение и следовать ему. А это, говорят, и есть подвиг.

Как же ты тянешь,
родная земля, 
В эти пласты, как
в ладони родимой, 
Ткнуться лицом,
ни о чем не моля,
Лишь бы с любимою —
неразделимо.

Вот он уже и послышался, как с широкого поля, с главного, первого стихотворения голосок давней теперь, но по-прежнему светло знакомой артемьевской девочки, поднявшейся над милым угодьем, взаправду живым, крепким озимым стебельком, которому пока еще все нипочем: дождь ли, жара ли, буря ли.
И тут услужливая память подсказывает строчки другие, каких нет в новой книге. Их с доброй радостью довелось мне прочитать десять, лет назад.

Что это стучит поутру? 
Словно по пустому
ведру, 
Кто-то по пустому ведру 
Чем-то барабанит!

Таким недоуменно-беспокойным вопросом начинается одно из ранних стихотворений Фокиной. Юная сельчанка уехала в далекое городское общежитие. Сама в столице, а сны деревенские. Утром, спросонок, услыхала стук дождя по окну. А подумалось: проголодавшийся телок тукает пустым ведром, а может, курица склевывает зерно, что мама на посев припасла! Ох, надо вставать, поглядеть, порядок навести! Встала девушка, а за окошком — однообразный в пелене дождя город. Полное разочарование! Вроде бы не главное, вроде бы проходное стихотворение, так себе, пустячок, даже не до конца зарифмованный. Но какими цепкими корнями связан он с тем, что процитировано вначале!
Система образов поэтессы — от земли. Простолюдинка-ива, черемуха, которой не улететь за соловушками, даже ландыш, — все она, Ольга Фокина, на родимой земле выросшая, ею вскормленная, вспоенная, вдохновленная, земле верная, к ней «корнями привязанная». И не отнять этого. И не уйти от этого никуда. Ни в столицы, ни тем более «в Европы», Вот уж чего никогда не понять недалеким краснобаям, которых, ну, прямо-таки, бесят спокойные, уверенные слова:

He-верю, что вся 
современность —
В романтике
сверхскоростей. 
Храню сокровенную
верность 
Раздольности 
русских полей, 
Молчанию гордого бора, 
Надежности сельской
Избы
И тем вековым
разговорам,
Что до или после 
косьбы...

Сейчас очень модно стало говорить о «подтексте» в поэзии. Вот, мол, когда за сказанным стоит еще что-то, вот, мол, когда меж строк еще что-то можно вычитать, неожиданное, спрятанное, зашифрованное, заребусированное, — вот тогда да! Может быть, и не житье без этого иному, штукарю-поделочнику. Во всяком случае, не для щедрого, честного мастера сия метода.
В одной деревне, где мне приходилось бывать, есть два печника. Первый кладет кирпичи, как песню поет, открыто, на виду у всех— подходите, учитесь! Второй действует втихаря и обязательно так все сварганит, что начнет хозяин печь топить — дым в избу. Что такое? А штукарь-поделочник говорит: «Ставь поллитру!». Появляется бутылка. Он тычет ломом в дымоход — оттуда вылетает кирпич, специально запиханный для эффекта. Вот вам и подтекст! Зато потом по деревне разговору!
Как жаль, что именно такого «кирпича в дымоходе» ждут от поэзии кое-кто из ее ценителей! Слава богу, к книге Ольги Александровны Фокиной между строк, под текстом, можно ощутить лишь одно: живую душу автора, всем своим существом подтверждающего каждое обозначенное здесь слово.
Через весь синий томик проходит святая сердечная обнаженность, что заставляет вздрагивать другие сердца.
Стебель, выросший на северной почве. Он окреп, но оттого не очерствел. Он чуток. Боли земли — его боли. А на земле — столько неладного, Суровый край и так не избалован роскошью. Но еще бед прибавь! «Дети росли, да в города ушли». Там, где были огороды, — «ровная площадочка — ни единой грядочки». С ручьем вовсе вышла морока—он отравлен. А тут еще в двухстволке новенькие патроны, палец на курке, — и ради забавы — пли! — по голубиным, журавлиным, лебединым крыльям!!! Как тут не поникнуть!..
Но приходят радости. Встает над рекой резная изба. А за ней — над речкой — звонкая баня. Строится деревня! Потушен пожар на березовой опушке. Удалось, пока спала дочка в зыбке, сбегать, на свидание с лесом. И холсты выбелены. И весна идет. Ожил мак под окном. Опахнуло его зарей-вoсходом. Воспрянул стебель, глядит на солнце. Расти ему, цвести, плодоносить... 

Источник: Леднев Ю. М. На родимой земле / Ю. Леднев // Вологодский комсомолец. – 1979. – 9 янв. – (Новые книги).