(Dreyfus) — французский офицер, еврей по происхождению, герой знаменитого процесса, имевшего громадное политическое значение. Род. в 1854 г.; учился в Париже в Военной и потом Политехнической школе; служил в артиллерии в дослужился до чина капитана; в 1893 г. был причислен к генеральному штабу. Он отличался трудолюбием, исполнительностью, большой ревностью к службе, строгостью к себе и другим, но, вместе с тем, сухим характером, почему не пользовался симпатией товарищей. В конце 1894 г., когда у власти стоял кабинет Дюпюи, с генералом Мерсье в должности военного министра, в генеральном штабе была обнаружена пропажа нескольких секретных документов. Через несколько времени начальник разведочного бюро полковник Анри представил в военное министерство бордеро, т. е. препроводительную бумагу, без числа и подписи, в которой сообщалось адресату об отправлении ему секретных военных документов. Бордеро это было, будто бы, найдено в выброшенных бумагах германского военного агента, полковника Шварцкоппена. Полковник Фабр и эксперт военного министерства признали почерк Д. Министр иностранных дел Ганото, на основании каких-то данных, не верил этому бордеро и был против возбуждения дела, но не решился настаивать на своем и впоследствии играл двусмысленную роль человека, убежденного в невинности, но не заявлявшего о том публично и поддержавшего министерства, враждебные Д. Военный министр Мерсье, побуждаемый полковником Анри и майором Пати де Кламом, решительно высказался за предание Д. военному суду. Суд происходил в Париже в декабре 1894 г., при закрытых дверях. На виновности Д. решительно настаивали начальник генерального штаба генерал Буадеффр, его помощник генерал Гонз, Пати де Клам, Анри и другие; Д. был приговорен за шпионство и государственную измену к разжалованию и пожизненной ссылке в Кайенну, и в янв. 1895 г. препровожден на Чертов остров. Уже тогда в печати робко высказывались мнения, что вина Д. не доказана и что он пал жертвой судебной ошибки; в "Matin" было напечатано факсимиле бордеро, которое у многих возбуждало сильное сомнение в принадлежности этого документа руке Д. В 1896 г. появилась брошюра Лазара: "Une erreur judiciaire", в которой доказывалась невиновность Д. В том же 1896 г. новый начальник развед. бюро, полковник Пикар, указал генералу Гонзу на сходство почерка бордеро с почерком другого офицера, майора Эстергази, ведшего к тому же очень широкий образ жизни. Пикар был немедленно переведен в Тунис. Сенатор Шерер-Кестнер, которому Пикар сообщил свои соображения, выступил в сенате с интерпелляцией, в которой требовал пересмотра процесса Д. Военный министр Бильо (в кабинета Медина) утверждал что Д. несомненно виновен; на том же решительно настаивали бывший военный министр Мерсье и вся партия генерального штаба, с Буадеффром и Гонзом во главе. Интерпелляция Шерера-Кестнера не имела прямых результатов; министр колоний Лебон сделал даже распоряжение об увеличении строгости по отношению к Д. В ноябре 1897 г. брат Д., Матье Д., заявил формальное обвинение против майора Эстергази, как автора бордеро. 11 января 1898 г. Эстергази оправдан военным судом. причем было сделано все возможное, чтобы добиться этого оправдания; у подсудимого не было даже произведено обыска, и военные власти прямо давили на суд в желательном для них направления. Через 2 дня, 13 января 1898 г., в газете "Aurore" (Клемансо) появилось письмо Э. Золя к президенту республики ("J'accuse"), в котором очень решительно утверждалось, что бордеро сфабриковали Эстергази и Анри, а генеральный штаб и военное министерство сознательно губили ненавистного им лично Д., чтобы выгородить виновного Эстергази. Письмо Золя произвело во Франции и в Европе потрясающее впечатление. С этого момента дело Д. захватывает общественное внимание Франции и всего мира и приобретает громадное общественное значение. На стороне обвинения оказывается все военное сословие Франции, в том числе военные министры, весь генеральный штаб, далее, клерикалы, националисты и особенно антисемиты. Радикалы и социалисты в подавляющем большинстве становятся на сторону Д., но не все. Рошфор, у которого, несмотря на его социализм, всегда чувствовался оттенок антисемитизма, высказывается решительно против Д., вступает в близкие отношения с его врагами, подчиняется их влиянию и наконец решительно переходит в лагерь националистов-антисемитов, в котором встречается со своим недавним (в процессе 1889 г.) прокурором, умеренным республиканцем Кене де Борепэром. Вся Франция делится на дрейфусаров и антидрейфусаров, между которыми ведется ожесточенная борьба. Политические партия под влиянием этого дела в 1898—99 г. перетасовываются заново. Различие во взглядах на дело Д. разводит вчерашних друзей и единомышленников, вносит раздор в семьи. Для одних Д. — изменник, враг Франции, а его сторонники — евреи, иностранцы и люди, продавшиеся евреям, чтобы очернить честь французской армии; утверждать, что франц. офицер (Эстергази) занимался таким грязным делом, как шпионство, значит клеветать на франц. офицерство. Для других Д. — отчасти случайная жертва, на которую пало подозрение только потому, что он еврей и человек не любимый, отчасти — жертва злобы людей, действовавших сознательно, чтобы выгородить Эстергази и других. В общем, разделение было похоже на то, которое за 10 лет перед тем было между буланжистами и антибуланжистами, причем в большинстве буланжисты оказались антидрейфусарами, и обратно. Своеобразную позицию занял социал-демократ Гэд. По его мнению, дело Д. — внутреннее дело буржуазии; пусть она в нем и разбирается, а рабочих оно не касается. Поддержанный из-за границы Либкнехтом, Гэд по этому вопросу нашел мало сочувствия в рядах собственной партии; напротив, Жорес, выступивший решительным борцом за Д., создал себе этим славу и значительно усилил значение социалистов. В самый день появления письма Золя в палате депутатов по этому поводу сделан был запрос; правительство Медина ответило обещанием предать Золя суду и получило выражение доверия значительным большинством голосов. В февр. 1898 г. и потом, после кассации приговора (по формальным причинам), вторично, в июле 1898 г., дело по обвинению Золя в клевете разбиралось в суде присяжных; Золя был признан виновным и приговорен к 1 году тюрьмы и 3000 фр. штрафа; он успел бежать в Англию. На разбирательстве дела Золя генерал Пелье представил новое доказательство виновности Д., именно, перехваченное письмо Шварцкоппена к итальянскому военному агенту Паницарди, в котором говорилось об "этом еврее" (названа только первая буква Д.). В двух других так же перехваченных письмах говорилось об "этой каналье Д.". На эти письма сослался как на "абсолютное доказательство виновности Д." Кавеньяк, военный министр в кабинете Бриссона, в речи, произнесенной им в палате депутатов 7 июля 1898 г., в ответ на интерпелляцию. Речь Кавеньяка произвела сильнейшее впечатление; по предложению социалиста Мирмана, принятому подавляющим большинством голосов, она была расклеена во всех коммунах Франции; общественное мнение явно и, казалось, бесповоротно, склонилось на сторону осуждения Д. Между тем, подложность документов была ясна уже из того, что их составитель, считая Шварцкоппена немцем, заставил его сделать несколько грубых ошибок против правил французского яз., тогда как Шварцкоппен — уроженец Эльзаса и прекрасно владеет французским языком. Полковник Пикар высказал публично, что этот документ (известный под именем faux Henry) подделан Анри; за это Пикар был арестован. Через несколько недель у самого Кавеньяка возникло сомнение: он допросил Анри (30 августа) и принудил его сознаться в подлоге. Анри был арестован и в тюрьме лишил себя жизни (31 августа). Виновность Д. ставилась этим под сильное сомнение; однако, вся военная партия, все антисемиты решительно настаивали на своем, утверждая, что Анри совершил подлог лишь для того, чтобы прекратить позорящую честь французской армии агитацию. На этой почве стоял и Кавеньяк. Под влиянием общественного настроения оказался возможным даже сбор денег на памятник на могиле Анри. Бриссон, до тех пор веривший в виновность Д., высказался за пересмотр дела. Кавеньяк вышел в отставку; занявший его место генерал Цурлинден противодействовал пересмотру и должен был тоже выйти в отставку. 26 сент. министерство единогласно высказалось за допущение пересмотра дела Д., причем за это решение высказался и третий военный министр в том же кабинете, генерал Шануан; но 25 октября в палате депутатов он неожиданно для своих товарищей по кабинету высказал убеждение в виновности Д. и заявил о своем выходе в отставку, вопреки всем обычаям не предупредив об этом премьера. Это был сильный удар кабинету, который и должен был выйти в отставку. Его место занял кабинет Дюпюи, с Фрейсине на посту военного министра. Новым фактом явился отъезд Эстергази за границу и заявление его, что автор бордеро — именно он; этому заявлению антидрейфусары не желали верить, уверяя, что сделано оно за деньги. Уголовная палата кассационного суда признала доказанную подложность одного документа достаточным "новым фактом" для пересмотра приговора, вошедшего в законную силу. При рассмотрении дела в кассационном суде выяснилось, что в деле Д. имеется не один, а множество подложных документов, и что первый обвинительный приговор был вынесен на основании данных, сообщенных судьям в их совещательной комнате и не предъявленных ни обвиняемому, ни его защитнику. Резолюция кассационного суда почти предрешала оправдание. Вторичный разбор дела военным судом происходил осенью 1 899 г. в Ренне. Общественное возбуждение и напряжение страстей достигли крайних пределов; во время процесса было сделано даже покушение на жизнь защитника Д., Лабори, который отделался легкой раной; виновники скрылись. Свидетелями обвинения выступили, между прочим, пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), Буадеффр, Гонз, которые, не приводя доказательств, настаивали на виновности Д. Защита настаивала на вызове Шварцкоппена и Паницарди, но в этом ей было отказано. Шварцкоппен сделал заявление через печать, что документы им получены от Эстергази, а германское правительство напечатало в "Reichsanzeiger" официальное заявление, что с Д. оно никогда не имело дела. Процесс тянулся с 7 августа по 9 сентября 1899 г. Большинством 5 против 2 голосов судей Д. был вновь признан виновным, но при смягчающих вину обстоятельствах, и приговорен к 10 годам заключения. Приговор этот произвел на сторонников Д. тягостное впечатление; указывалось на то, что если Д. виновен, то ничто вины его не смягчает, и следовательно, приговор свидетельствует о неискренности судей, которые хотели угодить военному сословию и, в то же время, смягчающими обстоятельствами примириться со своей совестью. Президент Лубе по предложению министерства (Вальдека-Руссо) помиловал Д., который помилование принял, чем возбудил против себя многих из своих сторонников, в том числе своего адвоката Лабори. Сторонники Д. хотели продолжать борьбу, настаивая на предании суду Мерсье и других лиц, но министерство Вальдека-Руссо, чтобы покончить с делом навсегда, внесло проект общей амнистии для преступлений, совершенных в связи или по поводу дела Д.; проект был принят обеими палатами (декабрь 1900). Под амнистию сам Д., однако, не подошел, так как его дело было рассмотрено судом; право требовать пересмотра за ним таким образом осталось (помилование этому не препятствует). После этого в деле Д. наступило временное затишье. В апреле 1903 г. Жорес прочитал в палате депутатов попавшее ему в руки письмо генерала Пелье к Кавеньяку, написанное 31 августа 1898 г., т. е. после самоубийства Анри, в котором Пелье говорил о бесчестных обманах в деле Д. С этого началась новая кампания. Бриссон резко заявил о недобросовестном поведении во всей этой истории Кавеньяка, который утаил от него, премьера, это письмо Пелье, как он утаивал многое другое и в том числе свои сомнения в подлинности письма Шварцкоппена, возникшие у него, как это теперь известно, не позже 14 августа 1898 г., тогда как допрос Анри произведен только 30 августа. В 1903 г. военный министр в кабинете Комба, генерал Андре, ознакомился с делом Д. и склонился к мнению о необходимости его пересмотра. В ноябре 1903 г. Д. подал новую кассационную жалобу, и дело перешло на новое рассмотрение кассационного суда. В марте 1904 г. кассационный суд постановил произвести дополнительное следствие, которое до настоящего времени (сентябрь 1905 г.) не окончено.

Литература о деле Д. громадна; брошюра Paul Desachy, "Bibliographie de l'affaire D." (П., 1903) перечисляет более 600 названий отдельно изданных книг и брошюр о деле Д. Книга самого Д.: "Cinq ann é es de ma vie 1894—99" (Пар., 1899; есть несколько русских переводов) представляет живой рассказ не столько о самом деле, сколько о жизни в ссылке, в которой Д. подвергался мучениям и преследованиям, часто совершенно противозаконным. Другая его книга: "Lettres d'un innocent" (П., 1898) — его письма к жене из ссылки. Книга Золя: "La v énté en marche" (П., 1901) — ряд статей о деле Д. Наиболее ценный фактический материал собран в стенографических отчетах о процессах Золя, Эстергази, Д. в Ренне ("Lenroc è s D. devant le conseil de guerre de Rennes 1899", П., 1900, и "Index alphab é tique" к нему, П., 1903), вдовы полковника Анри против Рейнаха по обвинению в оклеветании памяти ее мужа ("Affaire Henry — Reinach, Cours d'assises de la Seine"). Лучшую сводку представляет объемистая книга J. Reinach, "Histoire de l'affaire D.". Вышли первые 4 т.: I. "Le proc è s de 1894", II. "Esterhazy", III. "La crise", IV. "Cavaignac et F. Faure" (П., 1901—04). Эта книга представляет из себя как бы историю Франции в конце XIX века в связи с делом Д. Ожидается еще несколько томов.

Оглавление