— вид воссоединения русских старообрядцев-раскольников с православною церковью, по которому за старообрядцами сохраняется право совершать богослужение и таинства по старопечатным, дониконовским, книгам и по своим обрядам, под условием подчинения, в иерархическом отношении, православной церкви и принятия ими священнослужителей от православных архиереев. Когда у раскольников перемерли все попы старого посвящения, положение раскольников, приемлющих священство, сделалось крайне затруднительным (см. Беглопоповщина и Белокриницкая иерархия). Ввиду этих затруднений, старообрядческий инок Никодим, по совету графа Румянцева Задунайского, изложил, во всеподданнейшем прошении, условия, на которых старообрядцы-поповцы соглашались воссоединиться с церковью (1783). Он просил: а) чтобы была разрешена клятва прежних русских соборов на старые обряды; б) чтобы старообрядцам дарован был хорепископ, находящийся в зависимости непосредственно от св. Синода; в) чтобы этот епископ поставлял для них священников и все богослужение совершалось по старому, дониконовскому чиноположению, г) чтобы св. миром их снабжал св. Синод, и д) чтобы всей пастве этого хорепископа было дано право не брить бород и не носить немецкого платья. Сам Никодим умер (1784) раньше ответа правительства на эту просьбу, успев склонить к своему образу мыслей значительную часть стародубских старообрядцев. Единомысленным с ним старообрядцам, поселившимся в Таврической области, даны были православные священники от Таврического архиерея, устроены монастырь и приходские церкви. Таким образом образовались к 1788 г. первые единоверческие приходы. Главным деятелем их был протоиерей Андрей Иоаннов, сам обратившийся из раскола в православие, известный как автор первого после "Розыска" св. Димитрия Ростовского систематического "исторического известия о раскольниках", составленного на основании редких первоисточников и потому доселе не утратившего значение. Третий выдающийся деятель на пользу единоверия был Сергий, строитель старообрядческого монастыря на Иргизе, пытавшийся обратить в единоверие иргизские старообрядческие монастыри, но безуспешно. Позже, по поводу ходатайства о принятии в единоверие раскольников нижегородских и московских, "единоверие", как форма воссоединения старообрядцев с православной церковью, было подробно регламентировано так называемыми "пунктами о единоверии" митрополита Платона, утвержденными императором Павлом 27 октября 1800 г. Руководящим началом служило при этом убеждение, что обряды, особенно те обрядовые разности, за которые столь упорно стоят старообрядцы, имеют не настолько существенное значение в деле спасения, чтобы из-за них лишать кого-либо права быть членом церкви. Впрочем, митрополит Платон отнюдь не считал те или другие обряды безразличными и единоверие — "совершенным соединением" с церковью; он признавал его лишь "довольным образом сближающим или паче соединяющим" старообрядцев с церковью; обрядовые разности единоверия суть "заблуждения" и "погрешности", и дозволяются единоверию лишь потому, что "церковь, яко мать сердобольная, решилась оказать снисхождение в неведении заблуждающим, однако без соблазна правоверных" (почему отнюдь доселе не разрешается у нас переход из православия в единоверие). По позднейшим толкованиям единоверия, оно есть не что иное, как "ступень к православию". Никодим в своих пунктах просил для единоверцев особенного епископа (хорепископа, по его неправильному выражению), подведомственного непосредственно св. Синоду; это желание не было уважено и определено было учреждать лишь одни приходы единоверческие, в каждой епархии подведомственные местному епархиальному архиерею. Впоследствии к пунктам митрополита Платона (Полное Собрание Законов, XXV, №18428 и XXVI, № 19621), ввиду неоднократных просьб единоверцев о пересмотре и дополнении их, были сделаны новые разъяснения и дополнения (см. "Московские Церковные Ведомости", 1881, №44). Начиная с 1870 года, единоверие служит одним из главных вопросов, обсуждаемых нашими богословами; особенно он усердно дебатировался в "Обществе любителей духовного просвещения", а также в духовных и светских ("Московские Ведомости", "Русь" и др.) изданиях. Исходным пунктом рассуждений служил вопрос о клятвах, произнесенных на старые дониконовские обряды русскими соборами XVII века. Преобладающий ответ на этот вопрос заключается в том, что самое учреждение единоверия св. Синодом есть акт отмены клятв соборных. Притом, по смыслу самых этих клятв, они простирались на обряды раскольников лишь настолько, насколько последние служили причиной отделения раскольников от церкви; что же касается самых обрядовых разностей, то отношение к ним церкви XVII века ясно из слов патриарха Иоакима, сказанных в Грановитой палате попу Никите (который упрекал патриарха, будто власти мучат их за двоеперстие): "мы за крест вас не мучим — креститесь как хотите, двумя или тремя перстами; мы порицаем вас за то, что церкви не повинуетесь и лишаете сами себя вечного спасения".

В позднейшей истории единоверия замечательными деятелями были протоиерей Тимофей Верховский (см.) и его сын, священник Иоанн Верховский, в целом ряде сочинений (ненапечатанных, но циркулирующих между раскольниками в рукописях) защищавший обряды единоверия как правильные и доказывавший возможность, с канонической точки зрения, дарования единоверцам особой иерархии.

См. "Исторический очерк единоверия" и "Искание старообрядцами в XVIII веке законного архиерейства" (изд. Т. Верховского, 1867-1868 гг.); И. О. Нильский, "О единоверии" (в "Христианском Чтении", 1870 и 1874 гг.). Перечни других статей см. в "Указателе литературы о расколе" Сахарова, вып. 1-й, 1887 г., стр. 70-78 и вып. 2-й, 1892 г., стр. 76-83.

Оглавление