(лат. modus) — особая глагольная форма; выражает тот или другой оттенок (так называемая модальность) действия, означаемого данным глаголом. Модальность действия может быть троякая: 1) логическая, когда в речи обозначается отношение сказуемого к подлежащему: известное действие или состояние (означенное данным глаголом) может быть мыслимо, как признак подтверждаемый, отрицаемый, фактически существующий, возможный, необходимый и т. д.; 2) психологическая, когда обозначается отношение говорящего к речи: говорящий сообщает о чем-либо, спрашивает, восклицает, приказывает или просит, догадывается, опасается, надеется, сомневается и т. д.; 3) социальная, когда в речи отражаются общественные отношения: между равными, низшего к высшему и обратно и т. д., причем сообразно с разницей социального положения связаны и разные способы выражения. Как особая форма, Н. гораздо моложе времен. Еще Гейзе ("System der Sprachwissenschaft", Б., 1856) говорил, что " язык раньше выработал времена, чем Н.". На это, между прочим, указывает отсутствие настоящих Н. в семитических языках, где время и Н. неразделимы: несмотря на большое богатство глагольных видов и залогов, мы находим в еврейском совпадение так называемого " первого Н." с verbum perfectivum, а второго — с v. imperfectivum. В санскрите уже наблюдается различение времени от Н., но вполне оно еще не выработалось: некоторые Н. свойственны здесь только известным временам, а в других не встречаются. Та же первичная неясность и неразграниченность времени и Н. наблюдается и в других индоевропейских языках. Так, например, будущее время, с помощью интонации и данной ситуации (см. Семасиология), может заменять повелительное Н.: ты сейчас же сделаешь это! Это понятно, ибо повелительное Н. обозначает также действие еще не совершившееся, но имеющее совершиться в будущем. В латинском языке будущее время может заменять желательное Н., например у Теренция: sic me di amabunt, ut me tuarum miseritumst fortunarum. В вопросительно-требовательных ("делиберативных") предложениях латинское сослагательное наклонение (например, quid faciamus) по-гречески переводится изъявительным будущего (τί ποιήσομεν). Немецкое будущее время во фразах вроде: das wird sich so verhalten (это, вероятно, будет так) равносильно H. potentialis и т. д. Как в этих случаях будущее получает значение того или другого наклонения, так в латинском древнее сослагательное наклонение превратилось в будущее время и т. д. Отсюда можно сделать вывод, что первично время и наклонение (как в еврейском) совпадали и лишь впоследствии, с помощью чисто случайных, вероятно, признаков, дифференцировались друг от друга. При этом время господствовало над Н., но уже очень рано употреблялось синтаксически для целей последнего, иногда изменяясь формально. Только тогда и могла выработаться особая семасиологическая категория Н., когда уже возникли формы Н., независимые от временных (ср. Curtius, "Bildung der Tempora und Modi im Griech. und Latein.", Берлин, 1846). Первичное тождество времен и Н. сказывается и в том обстоятельстве, что суффиксальные элементы, служащие для образования основ тех и других, нередко тождественны, как, например, тематический суффикс — e—, —o —, свойственный сослагательному и изъявительному Н. Неотделимы друг от друга также формы инъюнктива (см.) и изъявительного H. (indicativus). Индоевропейский праязык, в эпоху перед разделением своим на отдельные индоевропейские языки, обладал следующими Н.: инъюнктив (см.), сослагательное H. (см.; = лат. conjunctivus), желательное Н. (см.; = лат. оptativus) и повелительное Н. (см.; = лат. imperativus). H. изъявительное (см.) не есть в сущности настоящее наклонение и образует свои основы с помощью суффиксов, служащих для образования разных специальных времен. Причисляемое к Н. неопределенное H. (infinitivus) — также вовсе не Н., а отглагольное имя, в разных падежах. То же надо сказать и о так называемом достигательном Н. или супине (см.). Так называемое условное Н. санскрита (conditionalis) представляет собой будущее время с аугментом, а прекатив (см.) или бенедиктив — разновидность желательного Н. (образованного от аориста).

Литература. Wü llner, "Die Bedeutung der sprachlichen Casus und Modi" (Мюнстер, 1827); Herling, "Vergleich. Darstellung der Lehre vom Tempus und Modus" (Ганновер, 1840); N ä gelsbach, "De vera modorum origine" (Эрланген, 1843); Scheuerlein, "Ueber den Charakter der Modi in d. griech. Sprache" (Галле, 1842); Weissenborn, "De modorum apud Latinos natura et usu" (Эйзенах, 1846); Rus én, "Unde notiones modoru m verbi sint repetendae" (Упсала, 1855); L. Tobler, "Uebergang zwischen Tempus und Modus" (Lazarus и Steinthal "Zeitschr. f. V ö lkerpsychologie und Sprachwissenschaft", т. II); A. Bergaigne, "De conjunctivi et optativi in Indoeurop. linguis informatione etc." (П., 1877); Kohlmann, "Ueber die Modi des griech. und des lat. Verbums etc." (Эйслебен, 1883); W. B ü ttner, "Vom Optativus und Conjunctivus" (Швейдниц, 1879).

Оглавление