— по-греч. описание проституции. Сообразно с этим первыя литературные произведения, восстававшие против развития проституции, назывались П. Такова, напр., книга Ретиф де ла Бретонна, озаглавленная: "Le Pornographe ou Id ées d'un honnête homme sur un projet de règlement pour les prostitué es" etc. Л., 1769). Когда (1836) появилось обстоятельное исследование знаменитого врача Паран-Дюшателе по тому же предмету, то оно уже никем не рассматривалось как П., а было признано в высокой степени поучительным и полезным. Измнение понятий о непристойности сочинения, сообразно его цели, повело к тому, что наименование П. стало приурочиваться к таким лишь произведениям литературы, появление которых не могло иметь иной цели, кроме "возбуждения любопытства к скабрезности". Приняв подобное определение значения П. позднейшая литературная критика имела основание причислять к этому роду литературы целый ряд сочинений, начиная с древнейших. В этом смысле можно отнести к П. некоторые места комедий Аристофана, а также, отчасти, произведения Лукиана и "Пасторали" Лонгуса ("Дафнис и Хлоя"). В литературе латинской тем же характером отличались эпиграммы Катулла и Марциала и особенно "Сатирикон" Петрония. Во Франции в XVI в. и ранее были в ходу побасенки и сказки содержания порнографического, из которых поэты того времени, как и позднейшего, заимствовали сюжеты, а прозаики, как, напр., Рабле в "Гаргантуа" и "Пантагрюэле", вводили из них в литературный язык даже подлинные простонародные названия непристойностей. Далее П. встречается в сочинениях Бероальда де Бервиля, Ренье и Лафонтена, умевшего, впрочем, прикрывать наготу картин поэтической грацией. Когда развращение нравов достигло во Франции XVIII в. крайнего предела, то уже не чувствовалось надобности в таком прикрытии, и эротизм выразился в формах самой откровенной П. Этот род литературы не встречал никакого протеста со стороны общественного вкуса во весь период времени начиная с появления "Орлеанской девственницы" Вольтера до выхода в свет известного произведения Парни "Война богов" (1799). Кроме поименованных сочинений, имевших, помимо порнографического их направления, неоспоримые литературные достоинства, в европейской письменности, особенно во французской, нередко приобретали известность произведения, в которых, даже при крайней снисходительности к нравственной распущенности, нельзя было найти иной цели, кроме эксплуатации извращенного вкуса читателей. Из таких изданий особенно громкую известность получили "Parnasse Satyrique" (1622) — сборник Теофиля Вио, подвергшегося за него преследованию, и латинская книга, изданная во Франции в 1680 г., под заглавием: "Alo ïsiae Sigeae Toletanae satira sotadica de arcanis amoris; Aloisia hispanice scripsit, latinitate donavit J. Meursius". Впоследствии оказалось, что ни голландский ученый Мёрсиус, ни испанская писательница Алоизия Сигеа были ни при чем в этом издании, приписываемом адвокату Шорье, обвинение которого, впрочем, может быть столь же незаслуженно, как подозрение, павшее на Дидро в авторстве книги "Философ Тереза". К тому же роду литературных произведений должна быть причислена "Ода Приапу" Пирона (см.). Болезненно-порнографическим характером отличались все литературные изделия маркиза де Сада: "Жюстина, или беда от добродетели" (изд. в Голландии в 1791 г.), "Философия в будуаре" (1792) и "Жюльета, или блаженство порока" (1798), служащая продолжением "Жюстины". Невзирая на бдительный правительственный надзор, скабрёзные произведения всё-таки распространялись во множестве, принося барыш издателям. Еще в недавнее время в Брюсселе существовало несколько фирм, специально посвятивших себя перепечатыванию порнографических сочинений. Особенной известностью пользовался сборник: "Nouveau Parnasse Satyrique", в котором, наряду с немногими талантливыми пьесами, встречался громадный подбор грубо бесстыдных произведений, лишенных всякого литературного достоинства. Издание это было воспрещено во Франции в 1866 г., по настоянию министра народного просвещения Дюрюи. В последнюю четверть века при исключительном господстве во Франции романа натуралистической школы область половой любви часто трактовалась с такими подробностями, которые граничат, бесспорно, с П. Не только второстепенные романисты, как, напр., Адольф Бело, Катул Мендес, Марсель Прево, Арман Сильвестр и др., но даже такие корифеи, как Золя и Мопассан, нередко злоупотребляли гибкостью франц. речи, дозволявшей авторам безнаказанно переступать границы, определяемые непосредственным чувством изящного. Французская критика в лице лучших своих представителей не раз указывала на эту отрицательную сторону беллетристики, объясняя ее главным образом постыдной зависимостью писателей от издательского стремления эксплуатировать общественную эротоманию. Подобные же расчеты ежедневно позорят известную часть периодической печати, которая не гнушается наполнять целые газетные листы рисунками и статьями откровенно порнографического содержания. В последнее же время в Париже основалось, под председательством сенатора Беранже, целое общество (Ligue de la moralit é publique), в программу деятельности которого входит, между прочим, ограждение публики от эксплуататоров безнравственных вожделений. Против осуществления идей этой лиги ведется ожесточенная борьба частью парижской прессы, не гнушающейся успехом, приобретаемым при помощи П. Закон, имеющий целью усилить наказавния за деяния, направленные к возбуждению эротизма и публичному оскорблению стыдливости, несмотря на все старания Беранже, до сих пор еще пе прошел в парламенте.

Относительно борьбы против П. практика новейшего времени остановилась, по-видимому, на убеждении в невозможности противодействия П. посредством усиления строгости предупредительных и карательных мер. Меры эти во Франции применяются лишь по отношению к одному из видов эксплуатации эротических инстинктов масс, а именно по отношению к публичным зрелищам. Но и этого рода преследования отличаются крайней снисходительностью.

В русской литературе П. не получила значительного развития. В XVIII веке известностью пользовались порнографические произведения Баркова (см.), распространявшиеся в рукописях. Шаловливые стихотворения писали Пушкин, Лермонтов, Полежаев и др. Собрания порнографических стихотворений на русском языке издавались много раз за границей (Лонгиновым и др.).*

П. в изящных искусствах. Художники древней Эллады нередко избирали сюжетами для живописи и скульптуры сцены, по нашим понятиям непристойные. У древних народов нагота составляла не только излюбленную форму пластического искусства, но сам эротизм служил предметом культа. Греческая теология допускала не только в частные жилища, но и в храмы изображения таких рискованных сюжетов, которые даже в исполнении величайших талантов не могли не возбуждать чисто животные инстинкты в зрителе. В Афинах был даже особенный храм, посвященный "Олицетворению бесстыдства" (Αναίδεια) украшенный чтимыми эмблемами "приапических гениев" и Афродиты. В честь этих божеств происходили ортофаллические песнопения и пляска, сопровождавшаяся непристойными телодвижениями. Весь Олимп представлял собой обширное поле, в котором необузданная фантазия художников находила неистощимое обилие сюжетов для искусства, увлекшегося целями П. Вакхические оргии, любовные похождения Венеры и Юпитера служили нескончаемой темой греческого искусства. Еврипид упоминает (в "Ипполите") о знаменитом порнографическом изображении Улисса с Цирцеей. Такого же характера произведения Аристида, Никофана, Павзания. Но всех их, по свидетельству Плиния, превзошел в этом смысле Парразий. Если у греков, как народа, проникнутого стремлением к изящному, пристрастие к П. объяснялось увлечением красивой формой, которую они цениди по крайней мере наравне с сюжетом, то о римлянах этого сказать нельзя. На оргиях Гелиогабала употреблялись кубки с высеченными на них изображениями непристойностей. Обычай этот, впрочем, существовал ранее (in poculis libidines caelare juvat ас per obscaenitates bibеге, говорит Плиний). Вкус к произведениям искусства, возбуждающим сладострастие, охватил все римское общество, не исключая и наиболее просвещенных людей эпохи. По словам Светония, спальня Горация была изукрашена соблазнительными картинами во вкусе откровений Афродиты. В числе обличителей такого извращения вкуса были поэты Овидий и Проперций, несмотря на то, что сами они в своих сочинениях далеко не представлялись сдержанными по части непристойностей. Св. Климент Александрийский громил римлян своего времени за обычай украшать свои жилища картинами вроде "Венеры в объятиях Марса", "Леды, пойманной Юпитером", голых нимф, пьяных сатиров и т. д. В развалинах Геркулана и Помпеи сохранилось бесчисленное множество образчиков П. Не только специальные дома разврата, но и частные жилища были украшены живописью самого возмутительного содержания. Неаполитанский музей содержит в себе большую коллекцию этого рода археологических предметов, перечисленных в "Catalogo del museo naz ion ale di Napoli" ("Raccolta pornographica"). В средние века, под влиянием христианства, П. исчезает из частных жилищ, но встречается еще на капителях и портиках некоторых церквей, в смысле отрицательных примеров, долженствующих возбудить отвращение к пороку. В эпоху Возрождения порнографическая нагота снова нашла применение в живописи и скульптуре. Таланты итальянских художников сумели, однако, до известной степени смягчить впечатление реализма своих созданий неподражаемой грацией, за которой как бы не ощущалась непристойность темы. Рафаэль Санцио, напр., оставался великим и чистым даже в наиболее реальных из своих произведений ("Рождение Венеры", "Венера и Амур", "Раненая Венера", "Венера извлекающая из ноги занозу", "Венера и Адонис" и т. д.). Из итальянских художников эпохи Возрождения, особенно увлекшихся П., наиболее известны Пьетро Либери и Агостино Карраччи, эстампы которых сохранились в весьма небольшом числе. К тому же роду искусства принадлежат гравюры Джакопо Каральо — серия снимков с картины "Любовные похождения богов", принадлежащей, как полагают, кисти Пьерино дель Вага. С картин подобного содержания существует много других гравюр, сделанных в XVI столетии художниками немецкими и голландскими (Альтдорфер, Альдегревер, Израэль ван Мекенен, Франц. Брун, Теодор Бри и проч.). Голландская живопись считает в своей среде несколько художников, рисовавших сцены порнографического характера. Между ними особенно известны Стен (Jan Steen), Франц Миерис и Виллем Миерис (во Флорентийской и Дрезденской галереях). Наиболее характерная из картин Стена "Оргия", представляющая собой яркую сатиру на общественные нравы, находится в амстердамском музее Ван дер Гоопа. В XVIII в. П. невозбранно овладевает искусством во Франции; единственной преградой к распространению ее крайностей в эту эпоху был значительно развитый изящный вкус общества. Из многочисленных произведений Ватто, Буше, Бодуэна немало таких. которые могут быть прямо отнесены к П. (см. "L'Art du XVIII si è cle" брат. Гонкур). Даже знаменитый обаятельной грацией Грёз не был чужд подчинению вкусам своих современников. Гораздо ярче порнографический элемент выразился в произведениях Фрагонара, но громадный талант и соблюдение известных границ, налагаемых чувством изящного, спасают репутацию художника в этом смысле. Современное французское искусство, в сравнении с искусством прошлого века, менее грешит порнографией; несмотря на снисходительность в этом отношении цензуры второй империи, во французском искусстве новейшего времени не замечалось уже прежнего загромождения области изящного непристойными произведениями. Художественная и литературная критика сильно восставала против преобладания эротизма в искусстве, приравнимаего ею к П.

Оглавление