— система норм, регулирующих деятельность особых судебных учреждений по применению материального уголовного права к данному конкретному случаю. Цель уголовного П. заключается в констатировании виновности обвиняемого посредством исследования обстоятельств совершенного им деяния. Вследствие этого П. должен с одной стороны выяснить фактическую обстановку дела, a c другой — доказать, что данный случай соответствует предположению определенной правовой нормы и решить вопрос о виновности подсудимого и его ответственности. Всякое преступное деяние, независимо от того вреда, который оно причиняет частным лицам, является нарушением правового порядка. И так как охрана правового порядка является целью государственной власти, то отправление уголовного правосудия, т. е. преследование, осуждение и наказание на основании закона составляет обязанность государственной власти, причем, во-первых, преследование преступлений должно начинаться от имени государства, независимо от воли заинтересованных в деле частных лиц, и, во-вторых, начав преследование, государственная власть должна принимать все меры к выяснению фактической обстановки дела и определению вины заподозренного, т. е. стремиться к открытию материальной истины. Таким образом, принципом уголовного П. является общественно-обязательное начало (Officialmaxime). Если же на преступное деяние смотреть исключительно как на причинение вреда частному лицу, то государство, деятельность которого в области частных прав ограничивается заботой о том, чтобы каждому лицу было гарантировано свободное пользование своими правами и безопасность этих прав от посягательств других лиц, должно заботиться только о том, чтобы лицу, потерявшему от преступления и желающему начать преследование, был обеспечен надлежащий к тому путь и средства. В этом случае распоряжение П. во всех его стадиях предоставляется сторонам, суд констатирует лишь доводы и заявления, представленные сторонами, и основывает на них свое решение, в котором заключается лишь формальная истина. Изложенное начало свободного определения частных лиц (Dispositionsmaxime) служит основным принципом гражданского П., в уголовном же П. оно выдвигалось на первый план в ту эпоху, когда в преступлении видели главным образом причинение вреда частному лицу. Современное право также знает целый разряд преступлений, преследование которых основывается на начале свободного определения; это так называемые преступления частные: государственная власть видит в них исключительно нарушение интересов и прав частного лица, которому и предоставляется как возбуждение преследования, так и все ведение П. В отличие от гражданского П., П. уголовный, осуществляя карательное право государства, проникается публичным характером. Вследствие этого, уголовный П. стремится к открытию и установлению материальной истины, и в этом суду не могут препятствовать никакие частные соглашения, никакие пожелания участников П. В уголовном П. интерес обвиняемого состоит всегда в его оправдании; интерес же государства состоит в осуждении обвиняемого, если он является действительно виновным, и вместе с тем — в оправдании его, если он окажется невиновным; вследствие этого, в уголовном П. допускается некоторый перевес в процессуальных правах на сторону обвиняемого, предписывается всякое сомнение истолковывать в пользу обвиняемого (favor defensionis). Уголовным П. для возбуждения преследования не требуется наличности жалобы потерпевшего; за отсутствием жалобщиков дела возбуждаются представителем государственного интереса. Наконец, в уголовном П. обвинитель, в виде общего правила, будет ли он частным или должностным лицом, является представителем государственного интереса, а не своих частных интересов, как в гражданском П.; равным образом защитник является не представителем обвиняемого, а советником, охраняющим его процессуальные права и действующим в публичных интересах. Различие основных начал П. — свободного определения и общественно-обязательного — обуславливает собой различие между двумя основными типами П. — обвинительным (состязательным) и следственным (розыскным). В обвинительном П., так же как и в П. гражданском, каждый момент зависит от произвола сторон; потерпевший имеет только право, но не обязан преследовать преступление, и отказ его от жалобы влечет за собой прекращение П.; суд выслушивает доводы той и другой стороны и, устраняясь от всякого влияния на ход состязания, постановляет приговор, основанный на фактах и доводах, представленных сторонами, и не выходящий из пределов жалобы; жалобщик во все время П. остается его хозяином, государство же только помогает ему в отыскании истины. В следственном П. инициатива и ведение П. принадлежит государству, фактический материал для судебного приговора собирается путем официального исследования, производимого органами судебной власти, которая независимо от виновного и потерпевшего собирает доказательства, стремясь к раскрытию материальной истины. Следственные органы начинают свою деятельность по долгу службы, не дожидаясь жалобы потерпевшего, как только узнают каким бы то ни было путем о совершении преступления; кончают свою деятельность они только тогда, когда найдут, что достигли материальной истины, достаточной для постановления приговора, или когда сделали все, что могли, для ее достижения. Результаты следствия передаются в суд, который постановляет приговор, оценивая добытые следствием данные или путем ознакомления с письменными документами следственного производства, или путем непосредственной поверки их через допрос свидетелей, осмотр вещественных доказательств и т. п.

В древнейшую эпоху государственной жизни преступное деяние рассматривалось исключительно как нарушение прав частного лица, и в уголовном П. господствовало начало свободного определения сторон. В древнем Риме дела об уголовных преступлениях рассматривались народом сначала в комициях, а впоследствии — в постоянных следственных комиссиях (quaestiones perpetuae), из которых каждая ведала дела об определенных преступлениях. Производство дела распадалось на две стадии: производство преторское и судебное. Потерпевший начинал дело подачей претору просьбы (postulatio) о признании его обвинителем, причем признанный обвинителем обязывался доказать свое обвинение и собрать доказательства, для чего получал от претора особую грамоту на право производства обысков, выемок и т. п., не мог отказываться от обвинения и должен был вести его добросовестно, не делая никаких поблажек обвиняемому; за неисполнение этих обязанностей обвинитель подвергался тяжкой ответственности. По истечении срока, назначенного претором для собрания доказательств (inquisitio), обвинитель должен был явиться к претору и в присутствии обвиняемого точно сформулировать свое обвинение (nominis delatio); обвиняемый допрашивался по главнейшим обстоятельствам обвинения (interrogatio) и претор записывал сформулированное обвинение в протоколе (nominis inscriptio), который подписывался обвинителем (subscriptio), причем обвинитель уже не мог выходить из пределов сформулированного им обвинения. Претор формально объявлял о принятии к своему производству уголовного иска (nominis receptio), причем с этого момента обвиняемый становился подсудимым (reatus), что было связано для него с разного рода ограничениями. Затем начиналось судебное производство (in judicium), происходившее публично, устно, в форме состязания сторон перед судом, оценивавшим представленные им доказательства и требования; при допросе свидетелей из рабов допускалась пытка. Народные суды избирались по жребию (sortitio), причем сторонам предоставлялось широкое право отвода; избранные судьи принимали присягу. Суд обыкновенно происходил на городской площади под открытым небом, и стороны старались подействовать на чувствительность и политические убеждения судей: обе стороны являлись в сопровождении многочисленных друзей, подсудимый в знак печали отращивал себе бороду, посыпал главу пеплом, являлся в разорванных одеждах, защитник его старался смягчить судей не столько доказательствами по делу, сколько указанием заслуг, оказанных до того подсудимым республике. По представлении доказательств и произнесении речей сторонами суд постановлял решение, причем каждый судья писал свое мнение на особой дощечке, которые подсчитывались претором.

В императорский период за уменьшением обвинителей из частных лиц обвинение возлагалось на особых чиновников, причем иногда одно и то же должностное лицо исполняло обязанности и обвинителя, и судьи; деятельность должностных обвинителей, обязанных задерживать преступников, допрашивать их и составлять для суда особую записку о деле, контролировалась судом. Личная явка обвиняемого уже не требовалась, и судья принимал обвинение и без опроса заподозренного; меры стеснения свободы обвиняемых усиливаются, и личное задержание обвиняемого до суда становится общим правилом; увеличивается применение пытки, а по важнейшим делам в качестве обвинителей допускаются не только полноправные граждане, но также женщины, солдаты, вольноотпущенники. Даже смерть подсудимого не прекращала уголовного преследования, последствия которого отражались на его наследниках.

В феодальную эпоху до рецепции римского права уголовный П. народов Западной Европы отличался чисто состязательным характером. По правилам древнегерманского П., судья созывал лиц, необходимых для решения дела, и наблюдал за исполнением приговора, самое же решение дела постановлялось сначала собранием всего свободного населения округа, а впоследствии — определенным числом выборных от населения шеффенов. Во время рассмотрения дела судья только наблюдал за правильностью порядка судопроизводства и требовал от шеффенов решения по делу. Возбуждение преследования вполне зависело от усмотрения потерпевшего, и в уголовном П., так же как и в гражданском, сохранял полную силу афоризм: "wo kein Kl ä ger, da kein Richter". Порядок судопроизводства был обставлен целым рядом формальностей, причем соблюдение их являлось безусловно обязательным. В случае предъявления обвинителем иска, судья созывал суд; обвинитель мог требовать назначения себе поверенного и должен был заявить с соблюдением установленных обрядов требование о том, чтобы его допустили к обвинению. Законность требования удостоверялась решением суда, и тогда обвиняемый вызывался в суд для ответа. В случае сознания обвиняемого суд непосредственно приступал к постановлению по делу приговора; если же обвиняемый не сознавался, то он обязан был очистить себя от подозрения присягой; в некоторых случаях требовалось подтверждение присяги обвиняемого соприсяжниками, которые удостоверяли не истинность утверждения обвиняемого, а лишь то, что он, по их мнению, заслуживает доверия. Лица подозрительные, пользующиеся дурной славой, а равно те из обвиняемых, которые не могли найти нужного числа соприсяжников, могли очиститься от подозрения лишь посредством суда Божьего или ордалий; предполагалось, что в исходе ордалий непосредственно проявляется воля Божества, и что вследствие этого выдержавший испытание заслуживает доверия. Обвиняемый и обвинитель, желавший предупредить очистительную присягу, имел право требовать судебного поединка, и утверждение того, кто оказывался побежденным на поединке, признавалось ложным; стороны не всегда обязаны были лично участвовать в поединке: за женщин и недужных могли выступать наемники. Показания свидетелей и косвенные улики не имели решающего значения в деле. Кроме обыкновенного порядка разбирательства мало-помалу для важнейших преступлений был выработан экстраординарный порядок, ставший затем обычным по всем уголовным делам: в преступлениях, захваченных на месте их совершения, обвинитель заменялся свидетелями-очевидцами, на показаниях которых суд основывал свой приговор; в случае отсутствия обвинителя, заподозренный задерживался, и в течение определенного срока вызывали желающих выступить в качестве обвинителя, причем заподозренный и ранее этого срока мог просить о рассмотрении своего дела без обвинителя: в этом случае из местных жителей выбиралось по жребию определенное число самых лучших и почетных людей, которым могли быть известны обстоятельства дела и судья основывал приговор на их показаниях.

Новые начала были внесены в уголовный процесс каноническим правом. Церковь, развивая унаследованные ею правила римского и феодального права о лицах, могущих выступать в качестве обвинителей, не допускала в делах о преступлениях духовных лиц обвинителей из мирян, а, между тем, настоятельно требовалось преследование служебных проступков духовенства; равным образом, обвинительная форма преследования оказывалось бессильной по делам о религиозных преступлениях мирян, не нарушавших ничьих частных интересов. Вследствие этого, каноническое право стало допускать преследование по доносу (denuntiatio) и по народной молве (infamatio). На всех возложена была обязанность доносить начальствующим духовным лицам о грехах и проступках своих сограждан, причем доноситель не обязан был поддерживать свое обвинение перед судом. С другой стороны, во время ежегодных объездов епископом своей паствы в каждой общине избиралось семь достоверных мужей (testes, juratores synodi), приносивших присягу в том, что они дадут правдивые и точные ответы; им прочитывались вопросы (capitula) о всевозможных грехах и преступлениях, и если они указывали на определенное лицо, то против него возбуждалось преследование; эта процедура называлась местным исследованием (inquisitio). Духовный судья производил секретное исследование для выяснения степени основательности народной молвы, затем вызывал заподозренного и сообщал ему предмет обвинения, причем заподозренный должен был присягнуть в том, что он даст верные ответы; ему прочитывались записанные судьей свидетельские показания и сообщались имена свидетелей, против которых он мог предъявлять отвод; после выслушивания объяснений заподозренного судья решал дело, приговаривая виновного к смягченным взысканиям. Устность постепенно сменилась письменностью, обвинительная форма вышла из употребления, а взамен ее доносителю (promotor inquisitionis) предоставлено было принимать деятельное участие в П., представляя имеющиеся у него доказательства. Исходя из взгляда на подсудимого как на грешника и на судью как на духовного отца, инквизиционный П. стремился привести виновного к сознанию и раскаянию, причем интересы подсудимого считались достаточно огражденными личностью судьи. По делам об ересях от нормального порядка допускались существенные отступления. Имена свидетелей сохранялись в тайне от обвиняемого, который лишился вследствие этого возможности отводить свидетелей. Пытка получила широкое применение в делах этого рода, а в видах сохранения тайны процесса, духовенство стало исполнять ее само, не обращаясь к светским властям. По делам о ересях инквизиция была сравнена с формальным обвинением, и виновный мог быть присужден не только к дисциплинарным взысканиям, но и к уголовным наказаниям. Выработанные каноническим правом начала П. в XIV и XV веках были приняты и светской властью, которая точно так же стала постепенно вытеснять обвинительную форму П. преследованием по усмотрению суда, основанным на начале общественно-обязательном. Различалось общее исследование (inquisitio generalis), направленное к установлению события преступления, от исследования специального (inquisitio specialis), во время которого собирались доказательства виновности определенного лица; появилась и новая форма уголовного приговора — оставление в подозрении (absolutio ab instantia) для тех случаев, когда по недостатку доказательств виновности заподозренный освобождался от суда впредь до открытия новых улик против него. Обвиняемому запрещалось сообщать в начале следствия имеющиеся против него улики, пытка допускалась в широких размерах, и на обвиняемого стали смотреть, как на предмет исследования, а не как на сторону в процессе. Производство следствия возлагалось на особых должностных лиц, судебное же разбирательство ограничивалось допросом обвиняемого и чтением внесенных в следственные протоколы показаний свидетелей. Вместе с тем в видах обеспечения правильности постановляемых приговоров устанавливается сложный порядок пересмотра дела в нескольких инстанциях. С отменой в конце XVIII столетия пытки, служившей до того времени главным способом добиться от обвиняемого признания, инквизиционный П. выработал систему формальных доказательств, которая связывала усмотрение судьи точными указаниями тех условий, при которых то или другое обстоятельство могло быть признано доказанным. Французская революция выдвинула новые правовые идеи, вызвавшие коренное изменение формы уголовного П.: с одной стороны, выдвинулось сознание значения личности человека в государстве, а с другой — вековой опыт доказал непригодность инквизиционного П. к достижению в приговоре материальной истины. В уголовном П. были установлены необходимые гарантии личности обвиняемого, и в виде общего правила было принято считать подсудимого невиновным до тех пор, пока не будет доказана его виновность. Судебные функции, т.е. суд в узком смысле, следствие, обвинение и защита, были распределены между отдельными органами, представителям обвинения и защиты были предоставлены одинаковые процессуальные права. При собирании судебных доказательств не допускается никакого насилия над личностью человека. Суд, решающий дело по существу, не ограничивается одним только ознакомлением с обстоятельствами дела по письменным документам следственного производства, а поверяет непосредственно все собранные на следствии доказательства. Добросовестное исполнение судьями своих обязанностей гарантируется публичностью и гласностью П. Таким образом в порядок производства следственного П. были внесены многие формы и приемы, заимствованные из обвинительного П., вследствие чего сложилась новая форма П. — следственно-состязательная. Подробности об отдельных типах уголовного П. см. Обвинительный, Розыскной, Следственный и Состязательный процесс.

Оглавление