— наука о душе (греч. ψυκή — душа и λόγος — понятие, слово). Создателем ее считают Аристотеля, написавшего сочинение "О душе", в 3 книгах, и ряд специальных сочинений: о памяти и воспоминании, о сне и бодрствовании, о сновидениях, об ощущениях и их предметах и т. д. Намеки на учения о душе и ее способностях и об отдельных душевных отправлениях, например, о процессах ощущения имеются уже у Гераклита, пифагорейцев, Эмпедокла, Анаксагора и Демокрита. Лишь у Платона мы находим более последовательное развитие в его диалогах учений о душе, ее частях или родах (μέρη, γένη, εΐδη), о бессмертии высшего духовного начала и о сущности различных душевных процессов, особенно, ощущения, чувствования, памяти, мышления. Но Платон, по самому роду своего писательства, облекавшего общие мысли в форму бесед Сократа с учениками на различные жизненные темы, не мог оставить нам систематического изложения своих психологических воззрений, которые притом же развивались у него постепенно, зрели медленно и отчасти изменялись. Аристотель, изложив в первой книге сочинения "О душе" воззрения предшественников, рассматривает в двух книгах, в форме систематической, все назревшие в его время психологические проблемы, посвящая более подробному обсуждению специальные сочинения некоторых из них. У Аристотеля П. является наукой о душевных силах или способностях (δυνάμεις), их отношениях, развитии и проявлениях, начиная с мира растительного и кончая человеком, в котором присутствует частица деятельного, божественного ума, по самой природе бессмертная и воссоединяющаяся с божественным умом после смерти тела. Таким образом, Аристотель, по-видимому, не признавал личного бессмертия души, которое так красноречиво отстаивает Платон (в "Федоне"). Учения Аристотеля о памяти, мышлении, ощущении, чувствовании, хотении и других душевных отправлениях представляли много нового и чрезвычайно глубокого, даже по сравнению с Платоном, который слишком резко противополагал дух и тело и не признавал участия последнего в высших духовных функциях. Аристотель же искал везде связи между душевными и физическими процессами в организме. Термина "психологии", как особой науки, у Аристотеля не было: он возник только в конце XVI в. и впервые появился в заглавиях сочинений двух немецких писателей: Гоклениуса и Кассмана в 1590 и 1594 годах. Греческая философия после Аристотеля (перипатетики, академики, стоики, эпикурейцы, новоплатоники) развивала далее психологические идеи и учения Платона и Аристотеля, отчасти пифагорейцев и Демокрита (материализм эпикурейцев). Стоики разрабатывали далее учение о способностях души, эпикурейцы учение о влечениях и желаниях. Но особенной цельностью отличается учение Плотина, стремившегося к синтезу воззрений Платона, Аристотеля и стоиков на почве мистической космогонии и космологии. Отцы церкви больше сочувствовали психологическим воззрениям Платона и, позднее, новоплатоников, но на них сказывалось и влияние Аристотеля (Тертуллиан, "De anima", Немесий, "О природе человека"). Только Августин (в V в.) своим учением о единстве души и своим оригинальным учением о воле, в связи с проблемами христианской догматики, внес некоторую новую струю в психологию. Сближение учения о способностях души с учением о Св. Троице связало П. с христианской мистикой. В средние века разрабатывались те же течения в психологии, какие были в древности и у отцов церкви, особенно у Августина. В первую эпоху схоластики (до XII в.) господствовал в психологии новоплатонизм, сочетавшийся с христианским мистицизмом. Арабская философия содействовала усилению Аристотелевского элемента в системах психологии средневековых философов (Альберт Великий и Фома Аквинат). В эпоху Возрождения последователи Платона, Аристотеля, стоиков и эпикурейцев разрабатывают психологические проблемы в направлении этих философских школ. Сочинение Люд. Вивеса "De anima, libri III" (1538), обнаруживая на себе влияние Аристотеля, отводит обширное место анализу аффектов. Из преобразователей научных методов Бэкон внес мало нового в психологию, но Декарт оставил замечательную книгу о страстях ("Trait é des passions de l'â me", 1645—49), которая навела и Спинозу на более глубокое исследование аффектов в его "Этике". Декарту же принадлежит установление новейшего спиритуализма, как учения о самостоятельной от материи духовной субстанции, главный атрибут которой — мышление. При объяснении отдельных душевных процессов, Декарт принимает во внимание участие в них телесных органов и процессов. Последователь Бэкона, Гоббс (сочинение "О человеческой природе"), считается родоначальником новой материалистической психологии, но стоит еще на почве учения о способностях. Переворот в психологии совершает Джон Локк своим сочинением "Опыт о человеческом разуме" (1688—90). Отвергая возможность познания сущности души и ее сил, Локк предлагает изучать душевные явления и сводить их к ощущениям и идеям, которые суть отношения и сочетания ощущений. Ощущения делятся на внешние и внутренние (рефлексия), а внешние на первичные (общие многим чувствам) и вторичные (специальные ощущения органов чувств). Существование прирожденных идей Локк отрицает. Таким образом, он является родоначальником эмпирической или опытной психологии. Лейбниц, примыкая к Декарту и Спинозе, признает, напротив, прирожденные элементы или способности в душе, которая для него есть замкнутая "монада" и в которой две основные силы — сила чувствования или ощущения (vis sensitiva) и сила желания (vis appetitiva). Выводы "Опыта" Локка он опровергает по пунктам в "Новых опытах", которые, впрочем, были изданы только в 1764 г. (хотя окончены в год смерти Локка в 1704 г.). Лейбниц является через последователей своих, особенно Вольфа, основателем новой рациональной психологии, как учения о душе и ее силах или способностях (facultates). Xp. Вольф в двух обширных сочинениях: "Психология эмпирическая" (1732) и "Психология рациональная" (1734) пытается обосновать эти обе части психологии на почве научной (methodo scientifica) и своеобразно перерабатывает старое учение о способностях, деля все способности души на познавательные и желательные (facultates cognoscendi и appetendi). Юм продолжает разработку эмпирической психологии в духе Локка ("О человеческой природе", 1739—40) и учением об ассоциации идей, которые он считает только отражением впечатлений, вводит в психологию новый механический принцип, лежащий в основе развития и осложнения душевного содержания. Гертли ("Наблюдения над человеком, 1749) и Пристли пытаются поставить учение об ассоциации на физиологическую и материалистическую почву учения о вибрациях мозговых элементов. Таким образом, разработка психологии с 40-х годов прошлого века идет по 3-м направлениям. Главные два — рационалистическое (под влиянием Лейбница и Вольфа) и эмпирическое (под влиянием Локка и Юма). Третье, сначала побочное, как ветвь эмпирического — можно назвать физиологическим, а в противоположность рационалистическому, которое было в то же время спиритуалистическим (душа — особая субстанция или единственная субстанция: Беркли), оно является материалистическим. Его представителями были в XVIII в. во Франции Ламметри ("Человек — машина"), барон Гольбах и др. Главнейшими представителями английской и шотландской эмпирической психологии считаются: в XVIII в. — Рид, на рубеже XVIII и XIX вв. — Т. Броун и Дюг. Стюарт, в XIX в. — Джемс Милль, расширивший теорию ассоциации, Сам. Бэли — противник теории способностей души, Дж.-Ст. Милль и Александр Бэн. К ним примыкают Карпентер, Маудсли, Льюис и Герб. Спенсер, которые разрабатывают психологические вопросы в тесной связи с физиологией мозга и нервной системы, причем Спенсер, присоединяясь к Дарвину, применяет и в психологии метод эволюционный. Во Франции в XVIII в. кроме материалистической психологии видное место занимала сенсуалистическая — аббата Кондильяка и его последователей (все душевное содержание развивается из ощущений). К Кондильяку отчасти примыкают швейцарец Бонне, а затем француз Кабанис. В XIX столетии во Франции происходит резкий поворот к спиритуалистической психологии в духе Декарта, и в этом направлении важнейшее место принадлежит Кузену, Мэн-де-Бирану, Жуффруа и др. Физиолог Флуранс является с 20-х годов основателем физиологического направления в психологии французской, к которому примыкают позднее Фурнье, Рибо, Летурно, Паулан, Дюмон, Дельбеф в Бельгии и все современные школы психологов врачей (Шарко, Бернггейм, Рише, Бине, Бони, Льебо, Пьер Жане и др.). В Германии в XVIII в. до Канта господствует "рационалистическая" и "эмпирическая" психология в духе Вольфа, в которой содержится учение о способностях или силах души. Среди вольфианцев Тетенс ("Философские опыты о человеческой природе и ее развитии", 1777), впервые ставит способность чувства наряду с умом и волей. Кант в "Антропологии" (1798) развивает это учение, так что в XIX столетии все психологи, не только немецкие, но позднее и английские (с Бэна), французские, итальянские и русские различают три класса душевных состояний, в связи с понятиями ума, чувства и воли. В числе прямых последователей Канта в психологии следует отметить Якоба, Каруса и Фриза. Психологических воззрений Вольфа в XIX в. продолжают держаться Маас, Вейс и Круг. Из философских школ, примыкающих к Канту, важнейшее место в дальнейшей разработке психологии занимают школы Гербарта и Бенеке. Гербарт пытался заменить понятие способностей души понятием "состояний" сознания и искал объяснения всех душевных состояний в механических модификациях коренного состояния души: "представления" (Vorstellung), стремясь подчинить законы этих модификаций математическим формулам. Эту своеобразную эмпирическую и математическую психологию разрабатывали до наших дней его последователи, среди которых важнейшие Дробиш, Фолькман и Нагловский. Бенеке, различая несколько основных процессов в душе, приписывал разнообразие их развития бесчисленным самостоятельным силам, работа которых накопляется в "следах". Под влиянием вышедшего из школы Гербарта физика Вебера в Германии развивается с 40-х годов новое направление П., изучающее математические законы соотношения интенсивности ощущений и раздражений, их вызывающих, и, вообще, количественные меры состояний сознания. Сделанные Вебером вычисления приводят Фехнера к более строгим формулам (логарифмический закон ощущений) и к основанию целой науки психофизики ("Elemente der Psychophysik", 1860). Проблемы психофизики разрабатывают далее: философ и спиритуалист Лотце, физик Гельмгольц и физиолог Вундт, основатель современной психофизиологии, экспериментальной П. и психометрии (см. подробнее Психофизика и Психометрия). Из итальянских психофизиологов нового направления следует отметить Сицилиани, Герцена, Серджи и Мантегаццу, из американских: Джемса, Болдвина, Лэдда. Большой популярностью пользуются также психологические труды датского философа-эмпирика Гёфдинга. Из русских психологов последних десятилетий в числе спиритуалистов можно назвать покойных Н. Н. Страхова, М. И. Владиславлева и П. Е. Астафьева, а также Вл. С. Соловьева, Н. Я. Грота и Л. М. Лопатина. М. М. Троицкий выступил еще в 60 годах поборником английского эмпиризма. Эмпириком по направленно является и профессор В. Снегирев, в своей "Психологии" (1893). Русские психологи Н. Н. Ланге и Е. И. Челпанов и многочисленная школа русских психиатров (Сикорский, С. С. Корсаков, А. А. Токарский, В. Ф. Чиж и др.) разрабатывают проблемы психофизиологии и экспериментальной психологии. Во всех странах Европы в последние десятилетия образовалась также обширная монографическая литература по отдельным проблемам, а также отраслям П., например по П. детей (P é rez, Egger, L. Ferri и др.), по П. животных (Дарвин, Houzeau, Espinas, Schneider, Romanes и др.), по П. обществ (Siciliani, Tardes), народов и языка (Lazarus, Steinthal, Max M ü ller), по П. преступности (Ломброзо, Энрико Ферри, Гарофало и проч.) и т. д. Для изучения современного положения П. и ее вопросов можно рекомендовать три общие пособия, переведенные и на русский язык, а именно "Очерки П." Гёфдинга (пер. Я. Н. Колубовского, СПб., 1896), "Психологию" Вильяма Джемса (пер. И. И. Лапшина, СПб., 1896) и "Очерк психологии В. Вундта (пер Д. В. Викторова, под ред. Н. Я. Грота, Москва, 1897). П., как наука, не представляет собой законченного состояния. Никогда еще в области психологических проблем не было такой резкой борьбы направлений, партий и личных миросозерцаний, как в настоящее время, и вместе с тем никогда еще не замечалось такого сильного стремления к синтезу и примирению, такой готовности, по отдельным вопросам, к взаимным уступкам и соглашению, как в наше время. Все психологи, по-видимому, ищут общего лозунга для примирения и основания "единой науки" о сознании и душевной деятельности человека и животных и, не сразу находя его, разрабатывают П. каждый по-своему, избегая щекотливых вопросов (например, о душе и ее природе) или споря о несущественных мелочах. По общей своей идее, П. есть "наука о душевной жизни и деятельности, или о сознании и о взаимодействии с окружающим миром всех живых существ, нам известных", от простейшей амёбы до человека. Но внося "антропоморфизм" в учения и мнения о психической жизни животных и других низших существ (ср. Льюис, "Изучение П.") и только интуитивно понимая душевную жизнь высших существ, психологи обречены в настоящее время на изучение П. среднего человека, предоставляя физиологам делать догадки о психической жизни различных животных существ, на основании ее внешних выражений, а поэтам и вообще художникам ставить проблемы о "высшей" духовной жизни, возможной для самого человека и существ еще более развитых духовно. "Метафизика", со времени Декарта и Спинозы, ищет точных математических методов и формул для разрешения таких проблем, но психология, как наука, остается при прежней задаче "изучения фактов и законов душевной жизни и деятельности среднего человека, наблюдения и догадок относительно психической жизни и степени сознания животных и гипотез о высших пределах мирового духовного бытия". При таких условиях П., как наука, остается совокупностью "проблем", и главнейшие ее проблемы, из которых многие поставлены более 2000 лет тому назад, следующие. Самая важная и основная проблема П. — вопрос о природе общей основы душевной жизни, об отношении и связи душевной жизни с физической жизнью организма. Это — старый вопрос о сущности души и ее свойствах, если только она существует, как "особое начало", отличное от материи и ее свойств. Но так как эта проблема, которая, при правильном ее разрешении, могла бы, конечно, пролить свет на соотношение, взаимную зависимость и течение всех психических явлений и процессов, при теперешнем состоянии науки не поддается точному и окончательному решению и составляет во всяком случае проблему метафизическую, то психологи, со времени Локка, отказались ставить ее в основу своих исследований психической жизни. Предоставив изучение вопроса об отношении духа и материи метафизикам, они исследуют факты психического существования человека и животного эмпирически, на основании опыта, т. е. наблюдения и эксперимента. Вопрос же о природе души и сознания ставится лишь гипотетически в направлении дуализма (дух и материя — разные начала) или монизма (дух или, точнее, сознание — высшая форма существования и развития единого мирового начала), причем монизм имеет то спиритуалистическую тенденцию (материя сама есть лишь представление или обнаружение духа), то материалистическую (дух или сознание есть только высшая функция материи). Стараясь не предрешать этими гипотетическими решениями вопроса о духе дальнейшего хода своих эмпирических исследований, современные психологи, однако, не в состоянии обойти вопроса, какого рода наблюдение и опыт и над каким именно материалом составляет основу психологических исследований. При разрешении этой проблемы, почти все современные психологи, к какой бы школе они ни принадлежали, согласны между собой в том, что материал психологического наблюдения и опыта особенный, что это явления сознания или субъективные явления, открывающиеся непосредственно нашему самосознанию, без посредства каких-либо органов "внешнего" чувства. Отсюда, в П. — старая (со времени Платона) и неустранимая идея самонаблюдения и внутреннего опыта, как основы всякого психологического наблюдения и опыта и как антитезы "внешнего" наблюдении и опыта, изучающих физические явления при помощи органов чувств, преимущественно зрения, слуха и осязания, которым явления сознания недоступны. Сколько бы ни протестовали натуралисты против идей самонаблюдения и внутреннего опыта, как слишком субъективных источников познания, несомненно, что и при наблюдении душевной жизни других людей и существ (животных), мы вкладываем в них душевное содержание только из сферы собственного внутреннего опыта, так как непосредственно наблюдаем (путем органов зрения, слуха и пр.) только физические выражения чужих душевных состояний. Тем не менее, ввиду необходимой, а не произвольной связи известных движений и сокращений мускулов с тем или другим состоянием сознания, помощь внешнего наблюдения и опыта в П. является важным средством объективной проверки и пополнения субъективных наблюдений, опытов и толкований. Таким образом, так называемый "субъективный" метод наблюдения и исследования в П. дополняется "объективным". Но понятия эти, конечно, относительны, если не разуметь их в прямом и дословном смысле (субъект и объект, как предметы наблюдения), а в том переносном, в котором только один объективный метод считается символом точности и достоверности. Дело в том, что "объективное" наблюдение, как внешнее может быть тоже, благодаря иллюзиям и предвзятым мнениям, ошибочным и субъективным, а "субъективное", как внутреннее (самонаблюдение), может быть, при отсутствии предвзятых взглядов и при надлежащей привычке к обращению с ним, точным и достоверным, т. е. объективным ("объективное" наблюдение и изображение душевных движений великими художниками). Вследствие этого, лучшие психологи нашего времени рекомендуют, как метод П., синтез субъективного и объективного, внутреннего и внешнего наблюдения, с проверкой его экспериментом, как коллективным самонаблюдением и наблюдением психической жизни в себе и других. После того или другого разрешения основных общих проблем П. о соотношении духа и материи и о природе психологического наблюдения и опыта, перед психологами открывается обширная перспектива более специальных эмпирических проблем, в основу исследования которых принципиально ставится ныне положение о тесной и неразрывной связи всех психических явлений и процессов с физиологическими процессами в организме. Хотя участие мозга и вообще нервной системы в высших и сложных душевных движениях еще не может быть прослежено в подробностях, тем не менее, по различным косвенным признакам — физического утомления, возбуждения, периодичности и различных болезненных уклонений, мы имеем основания предполагать, что и самые идеальные душевные процессы — мышления, художественного творчества и внутренней нравственной работы, не обходятся без соответствующих им сложных мозговых и нервных процессов, в чем утверждают нас еще больше случаи неспособности человеческих субъектов к этим высшим духовным отправлениям, связанные с недостаточностью развития или дефектами мозга, т. е. с отсутствием физических органов для этих отправлений. Выходя из принципа тесной связи и взаимной зависимости психических и физических процессов в организме, П., для правильного ориентирования среди обширного эмпирического материала душевной жизни, прежде всего стремится классифицировать этот материал, т. е. классифицировать все психические явления и процессы, для чего основным критерием является, конечно, самосознание и самонаблюдение, так как психических состояний нельзя ни видеть, ни слышать, ни осязать. Издавна поставленная как проблема П. еще древними философами, классификация эта шла в двояком направлении: различались душевные состояния 1) по качеству или содержанию, 2) по степени простоты и сложности, т. е. по степени развития. В первом отношении П., после различных колебаний, остановилась, со времени Канта, на разграничении трех главных классов душевных явлений и процессов, обнимаемых в понятиях явлений ума (мысли), чувства (волнения) и воли. Но некоторые психологи предлагают явления воли в узком смысле (стремления, влечения, желания, хотения) отличать от явлений деятельности (движений, выражений, действий, поступков), как "объективных" психических выражений субъективных внутренних процессов воли. В каждой указанной группе психических явлений и процессов есть элементарные и более осложненные по содержанию факты сознания. В области мышления (умственной деятельности) элементарными фактами являются ощущения внешние и внутренние или органические, а ступенями их осложнения, путем сочетания и отвлечения, являются представления, понятия, идеи. В области чувства элементарны чувствования, удовольствия и страдания (боли, связанные с деятельностью отдельных органов); ступенями осложнения являются чувства и волнения, а также более или менее сложные субъективные настроения, начиная от тех, которые связаны с общим инстинктом самосохранения и сохранения рода (страх, отвращение, гнев, любовь и пр.), и кончая наиболее бескорыстными и высокими (интеллектуальными, эстетическими и нравственными) чувствами, которые доступны только человеку. В области воли элементарные влечения и стремления осложняются в более и более сознательные и разнообразные по своему содержанию желания и хотения, относящиеся к объектам все более и более сложным и отдаленным от данного места, времени и обстоятельств. Тот же процесс происходит в области деятельности, где элементарные движения и инстинктивные выражения переходят в сложные действия и поступки. Факторами осложнения и развития психического содержания являются, по учению новейшей П., — в индивидууме процессы запоминания и воспроизведения, т. е. память и процессы ассоциации или сочетания и связывания душевных состояний между собой, а в родовом развитии таким фактором является наследственность, которая передает вместе с организацией мозга и всей нервной системы готовые механизмы и предрасположения для ускоренного процесса усвоения и комбинирования элементарных данных индивидуального опыта. Законы памяти, ассоциации и психической наследственности подробно разработаны новейшей П. Под законами памяти подразумеваются обобщения условий наилучшего запоминания и воспроизведения пережитых восприятий и вообще душевных состояний. По связи с этим, анализируются психологами явления узнавания (воспризнания), забвения, привычки, единства и торжества нашего я, как общей постоянной среды всех психических приобретений. Законы ассоциации, исследованные еще Юмом, сведены в настоящее время к законам ассоциации: 1) по внешней связи впечатлений (смежность в пространстве и последовательность во времени), 2) по внутренней связи их содержания (сходство и противоположность, и причинная связь или зависимость). Так как ассоциативные связи и состояния содействуют удержанию психических переживаний в памяти, а более прочное запоминание содействует умножению ассоциативных связей, то оба процесса, содействующие развитию душевного содержания, тесно связаны между собой и должны быть рассматриваемы не только в их специальных, но и в общих условиях. Общим условием, благоприятствующим памяти и ассоциации, является активное сосредоточение сознания на его состояниях и процессах, называемое вниманием. Внимание является сначала конечно само продуктом памяти и ассоциации, т. е. расширения опытов, увеличения горизонта сознания и углубления его содержания, а также возрастающей координации восприятий и сознательных волевых актов. Но раз появившись, как продукт развития, оно становится в свою очередь условием дальнейшего развития, дальнейшего усовершенствования процессов памяти и ассоциации. Внимание или активное усилие вносят в ассоциативные процессы запоминания и воспроизведения ряд новых осложнений. Вундт обозначает такие активные процессы ассоциации и воспроизведения особым термином апперцептивных. "Апперцепция" есть активное восприятие (активная перцепция), влекущее за собой активное (апперцептивное) сочетание и воспроизведение представлений. Осложненные апперцепцией (вниманием), ассоциативные процессы он считает основой процессов сравнения и отнесения (распорядка), анализа и синтеза психических состояний. Другие психологи (например, Спенсер) обозначают эти сложные процессы терминами интеграции, дезинтеграции и дифференциации психических продуктов. Как бы то ни было, активность, внимание или, проще, волевой контроль над процессами ассоциации и воспроизведения приводит к высшим процессам осложнения психических явлений на почве внутренней самодеятельности, уже не подчиненной непосредственным условиям данного опыта, каковы процессы синтеза и анализа. Наследственность есть, в свою очередь, "родовая память" и органически закрепленная и передающаяся из поколения в поколение, через сложную конструкцию мозга и всей нервной системы, "ассоциация" элементарных психических состояний. Это — готовый для индивидуального опыта запас потенциальных психических состояний и их связей. Учение о наследственности, в особенности разработанное на почве Дарвиновской теории, его другом Гальтоном, а затем Рибо и другими современными психологами, приводит к проблеме о значении и передаче способностей, талантов, гениальности, которые рассматриваются как продукты родового накопления опытов, и потенциальных запасов психической энергии, развивающихся и обнаруживающихся при благоприятных условиях индивидуальной психической и физиологической жизни. Явления памяти и наследственности наталкивают П. на вопрос о соотношении сознательной и бессознательной душевной деятельности. Действительно: в каком положении и где находятся психические состояния, когда они переходят в область "памяти", могущей вновь воспроизвести их в сознании, или же находятся и живут в нас в форме "наследственных задатков"? Параллельно этому возникает вопрос: где и как существует все наше наличное психическое содержание, накопленное опытом, когда мы переходим в состояние сна, и что такое всплывающие в это время в сознании смутные и хаотически связанные обрывки нашего душевного содержания, которые мы называем "сновидениями"? Очевидно, душевное содержание может быть бессознательным, может находиться как бы в связанном, потенциальном состоянии, а между "полным сознанием" и "бессознательностью" существует бесконечная цепь градаций. Изучение этой проблемы путем опыта и наблюдений привело к открытию того факта, что и в самой сознательной деятельности, интеллектуальной, эмоциональной и волевой, существуют постоянные бессознательные элементы. Наблюдения же над психической жизнью детей и животных привели к убеждению, что вообще понятия сознания и бессознательности весьма относительные понятия, и что понятия полноты сознания и полной бессознательности в области психической жизни суть лишь "предельные" понятия для бесконечного количества вариаций и градаций в степени силы, яркости и отчетливости сознания. Во всяком случае, современные психологи, поддерживаемые такими философами-метафизиками как Шопенгауэр и Гартман, признали необходимым считаться с понятием "бессознательной" психической деятельности или работы ("бессознательная церебрация" по термину некоторых психофизиологов) и уделяют более или менее обширное место исследованию этого понятия. В специальном анализе душевных явлений особенные успехи, под влиянием психофизики и психофизиологии, сделало исследование ощущений, как элементов всей нашей умственной деятельности. В анализе ощущений, кроме психофизиологических проблем об устройстве и функционировании их органов (органов чувств и нервов с их периферическими окончаниями) и о роли в этом процессе мозговых отправлений, ставятся обыкновенно чисто психологические проблемы об их классификации, о качественных сторонах и отношениях ощущений одной группы (например, зрительных, слуховых, осязательных и т. д.), о их объеме скорости развития и интенсивности, причем последние две проблемы разрешаются экспериментально, в связи с исследованием быстроты смены и интенсивности раздражений, методами психометрии и психофизики (см. Психометрия и Психофизика). Классификация ощущений у психологов разнообразна, но всеми признается необходимость разграничений "внешних" и внутренних или "органических" ощущений. Последние иногда обнимаются (немцами) в понятии "общего чувства", к первым относят ощущения 5 органов чувств (зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния) и мускульные ощущения, связанные с передвижением чувствующих поверхностей органов чувств. Английские психологи (например, Бэн) подробно анализируют и отдельные виды органических ощущений. В отношении качественном всего более разработаны ощущения зрительные, слуховые и осязательные (см. Вундт, "Физиологическая П.", "Душа человека и животных", "Очерк психологии"). При анализе этих групп ощущений, в связи с соответствующими им "мускульными" ощущениями, естественно возникают и подробно анализируются проблемы образования восприятий пространства и времени, а также проблемы иллюзий (ошибочных восприятий) и галлюцинаций. Дальнейший анализ ощущений в их осложнениях и ассоциативных комбинациях приводит к исследованию образования представлений о предметах окружающего мира, а затем процессов их комбинирования в понятия, а последних в суждения и умозаключения. Таким образом, П. постепенно, на почве исследования ощущений, приходит к изучению процесса мышления, как процесса психического (с другой точки зрения этот процесс исследуется логикой, см. Логика). Анализ мышления включает в себя анализ воображения или фантазии, которая некоторыми английскими психологами-эмпириками подводится под понятие "творческой или повторительной ассоциации" (Бэн). С анализом проблем воображения в тесной связи находится изучения вопроса о природе и происхождении сновидений. При анализе проблемы мышления новейшая психология пытается методами психометрии разрешить и вопрос о скорости умственных реакций, вообще процессов мышления (см. Психометрия). Гораздо менее полно разработан П. анализ явлений чувства и воли, особенно же последних. Исследование чувствований удовольствия и страдания сводится, главным образом, к проблемам их классификации и к изучению их осложнения в чувства и эмоции высшего порядка. В разрешении этих проблем психологи существенно расходятся (ср. соч. Бэна и Рибо об эмоциях, нем. соч. Горвица, "Психологические анализы": II т. "Die Gef ü hle" и соч. Н. Я. Грота: "Психология чувствований", II ч., СПб., 1880). Анализ сложных чувств приводит психологию к вопросу о соотношении чувства и познания. Изучение явлений воли точно так же не привело еще психологов к однородным принципам. Некоторые из них (Вундт) рассматривают все явления воли, как высшие формы развития явлений чувства, другие (Бэн, Гёфдинг) считают основы воли первоначальными и к иным явлениям несводимыми, причем зачатки их видят в рефлекторных или автоматических двигательных реакциях организма на впечатления, а низшие проявления воли усматривают в инстинктивных влечениях (инстинкт животных). Дальнейший анализ сознательных волевых актов — желаний, хотений, решений воли, как явлений производных (Джемс), еще весьма мало разработан П., причем анализ субъективных актов воли часто смешивается и путается с анализом ее проявлений в деятельности. Высшие проблемы воли приводят к трудным вопросам об отношении волевых актов к идеям и к чувствам, и о роли представлений о движениях в этих волевых актах ("идеомоторные" акты). Некоторыми психологами в связи с П. воли делается попытка психологического решения проблемы о свободе воли. Помимо указанных специальных проблем, и в связи с ними, многие психологи пытаются разрешить и более сложные вопросы о значении личности, ее развитии и типах. Сюда входят проблемы о темпераментах и о характере и их психологическом составе, которые имеют тесное отношение к исследованию сложных процессов чувства и воли. В связи же с изучением умственной деятельности некоторые психологи (особенно немецкие) рассматривают проблему образования языка, как органа высшей психической деятельности, и, далее, проблему "коллективного сознания и воли" (ср. Вундт, "Очерк психологии").

Литература. 1) По истории психологии: Carus, "Gesch. d. Psychol." (1808); Harms, "Philos. in Ihrer Gesch. I. Psychologie" (1878); Blakey, "Hist. of the philos. of human mind" (1850); Siebeck, "Gesch. der Psychol." (I, II, 1880, 1884); ср. также Volkmann v. Volkmar, "Lehrb. der Psychologie" (4 изд., 1894—95, 2 тт., где при анализе каждого психологического вопроса изложена в примечании кратко, но обстоятельно, его история и приведена литература). Ср. также М. Троицкий, "Немецкая П. в текущем столетии" (2 изд., М., 1883); Владиславлев, "Современные направления в науке о душе" (СПб., 1866); Н. Грот, "П. чувствований" (I, историч. отдел, СПб., 1880). 2) Из новейших руководств по П., кроме упомянутых выше кратких учебников Вундта, Гёфдинга, Бэна и Джемса и приведенных больших трудов Вундта, следует рекомендовать для чтения: "Основания психометрии" Спенсера (русский перевод; СПб., 1876, 4 тома), Бэна ("The senses and intellec t ", "The emotions and the will"), Джемса ("The principles of psychology", 1890), Jodl "Lehrbuch des Psychologie" (Штутгарт, 1896). Из русских пособий: Владиславлев, "П." (2 тт., 1881); Троицкий, "Наука о духе" (2 тт., 1882); Каптерев, "Педагогическая П." (СПб., 1877, 1883); Снегирев, "П." (Харьков, 1893).

Оглавление