или пиратство — в настоящее время почти не существует и во всяком случае не оказывает никакого влияния на жизнь народов; но в прошлом его роль была очень значительна. Происхождение морского Р. относится к самым древним временам. Можно предполагать, что морской Р. существовал, с различной интенсивностью, во всех приморских странах; он был неизбежным результатом известного состояния общества, при котором на него смотрели как на дело обычное и даже похвальное. Этот взгляд сказался в поэтических произведениях разных времен цивилизации и даже на первых страницах истории народов. Эпические поэмы переполнены рассказами о морских грабежах, отношение к которым в высшей степени сочувственно. Поход аргонавтов (настоящая разбойничья экспедиция), хвастовство Менелая своими корсарствами и захваченной во время их добычей, разграбление Одиссеем города киконов и т. д. ярко освещают тогдашнее отношение народа к морскому Р. Фокейцы смотрели на пиратство как на род рыцарства. То же было у германцев, иберийцев, лузитанцев и т. д. Афинские законы утверждали общество пиратов и регламентировали его деятельность. Пираты должны были пополнять флот республики во время войны, покровительствовать морской торговле в мирное время, помогать за плату кораблям союзников; им оказывалась даже денежная помощь во время войны, если они не могли выставить нужного количества вооруженных судов. Возникали целые государства, занимавшиеся пиратством. Поликрат Самосский в VI в. вел в широких размерах морской Р. и грабил острова и прибережья; то же делали тиренцы (как позднее — знаменитые норманнские викинги) и др. Торговля тогдашнего времени имела много общего с пиратством. Ни один торговый корабль не пускался в море, не будучи вполне готов к обороне, а при случае — и к захвату. С развитием цивилизации в Греции на пиратство начинают смотреть как на зло. Появляются первые попытки к уничтожению морского Р. Амфиктионийский союз налагает veto на пиратство и с целью пресечения его постановляет, чтобы ни один торговый корабль не имел больше 5 чел. экипажа. В Афинах был образован особый корпус, несший караульную побережную службу в видах своевременного принятия мер против пиратов. Птолемей Филадельф, заботясь о процветании торговли, настаивал на сооружении двух эскадр, которые бы охраняли свободу моря. Все эти меры были недостаточны; морской Р. не прекращался и после уничтожения разбоя на суше. Эгейское море являлось главной ареной пиратов; поэтому греки всегда подозрительно смотрели на иноземные суда, опасаясь корсарства. До чего морской Р. свирепствовал в Греции, можно заключить из того, что города строились нарочно на некотором расстоянии от берега моря, чтобы предохранить себя от нападений пиратов. К тому времени, когда заботу о прекращении морского Р. взяли на себя римляне, он не считался уже более естественным, законным явлением. Пираты рассматривались как враги общества, месть которому была одной из побудительных причин Р. Сами римляне, не чуждые в первые века своей истории разбоев сухопутных, морского Р. совсем не знали, так как у них сначала не существовало и мореплавания. Это обстоятельство с одной стороны мешало Риму успешно справляться с морским Р., а с другой — внушало им особенную ожесточенность против пиратов. Казнь на кресте — вот единственное наказание, которое Рим признавал подходящим для пиратов. Морской Р. был распространен преимущественно в Этрурии. Влияние иноземцев и природные наклонности рано выработали из этрусков смелых мореходов-купцов и морских разбойников. Их Р. был так беспощаден и велся так умело, что скоро имя тиренцев стало страшным для греков. Они подчинили себе вольсков и в их стране устроили верфи для своих судов. Только римское завоевание прекратило их морской Р., и крутой мыс Суррента перестал быть страшным для купцов. В 228 г. Риму пришлось вести борьбу с иллирийскими разбойниками. Властитель Скодри (Скутари) соединил иллирийские племена и организовал из них настоящее корсарское царство. С целыми эскадрами разъезжали они по Адриатическому морю и дальше, грабили торговые суда и даже целые города. Особенно страдали от них греческие колонии Исса, Фарос и города Эпидамн и Аполлония. Самый цветущий город Эпира, Феникс, находился в их руках. Эпироты и акарнанцы вынуждены были вступить с ними в союз. Наконец, морской Р. развился до такой степени, что весь греческий берег вплоть до Элиды и Мессены был в опасности; этоляне и ахейцы, решившиеся вступить в бой с морскими разбойниками, были разбиты, и торжествующие пираты заняли Коркиру. Римляне долго не обращали внимания на подвиги иллирийских пиратов, но когда мольбы о помощи стали поступать к ним со всех сторон, они потребовали от царя Агрона прекращения морского Р. Тот отказался исполнить это требование. Тогда римляне послали против него 200 линейных кораблей, и морской Р. был уничтожен. Как ни ужасен был морской Р. этрусков и иллирийцев, он никогда не достигал таких страшных размеров, как пиратство в Сицилии и по берегам М. Азии и соседних к ней островов. В разукрашенных пурпуром и золотом судах разъезжали морские разбойники по всему Средиземному морю и наводили на всех ужас. Римская морская полиция оказалась слишком слабой для борьбы с ними. Пришлось послать для их усмирения претора М. Антония (102 г. до Р. Х.) с проконсульской властью, но экспедиция его осталась безрезультатной. Внутренние раздоры на время заставили Рим оставить в покое пиратов, но в 73 г. снова была послана против них экспедиция под начальством претора М. Антония Критского. Вместо того, чтобы сражаться с морскими разбойниками, Антоний вступил с ними в союз и сообща грабил Сицилию. Киликийские, критские, сицилийские пираты — особенно первые благодаря своей связи с Митридатом и римской демократией — страшно усилились. Только в самое ненастное время купцы осмеливались пускаться в плавание. Прибрежные города подвергались небывалому грабежу. На глазах у Суллы в 83 г. были разграблены морскими разбойниками Самофракия, Клазомены, Самос. Насчитывают более 400 мест, занятых морскими разбойниками или обложенных контрибуцией. Громадные долги, под бременем которых изнемогали впоследствии греческие города на малоазиатском берегу, связаны с потерями, понесенными от морских разбоев. Пираты образовали настоящее царство, где место национальности занимала тайная связь, основанная на общности гонений и преступлений. Они чувствовали себя равными всякому правильно организованному государству. Об их гордости и пышности, их своеобразном юморе свидетельствует много рассказов. Бесшабашная веселость и своего рода рыцарство, месть и солидарность — таковы основные мотивы произведений этого рода. То, что приобретали пираты, не было на их языке награбленным имуществом, а военной добычей. Если пиратов ожидала в случае поимки казнь на кресте, то и они считали себя в праве мстить тем же за своих товарищей. Особенно ненавидели они римских граждан. Чаще всего к ним применялось выработанное тогда и сохранившееся до наших дней выражение "за борт", т. е. приглашение добровольно броситься в море. Плутарх дает описание издевательства пиратов над римлянами. Узнав, что пленники их — римские граждане, разбойники притворялись страшно испуганными: одни падали на колени, другие повергались ниц, третьи подавали сандалии римлянам, и все это сопровождалось самыми униженными просьбами о прощении. Насладившись этой игрой, пираты вежливо просили пленников покинуть их корабль, т. е. броситься в воду, или сами сбрасывали их туда с пожеланием счастливого пути. Первоначальное устройство киликийские морские разбойники получили при Трифоне (II в.), захватившем с их помощью Сирийское царство. Во время войн римлян с Митридатом положение их еще более упрочилось. Все море, от Геркулесовых столбов до сирийских и египетских вод, было их владением; убежищами их служили Мавританское и Далматинское побережье, о-в Крит и, главным образом, богатый мысами и заливами южный берег Малой Азии, господствовавший над важнейшим морским торговым путем того времени. Никто не мог противиться им: ликийские и памфилийские общины были бессильны, римская полицейская станция, устроенная в Киликии в 101 г., оказывалась недостаточной, сирийское владычество было уничтожено, а армяне, заменившие сирийцев, были народом совершенно не морским. Замки корсаров тянулись далеко внутрь ликийского, киликийского и памфилийского материков; здесь они проводили свободное время в кругу семьи и за роскошными пирами. Греческие приморские города вынуждены были заключать с "новым государством" договоры, открывать им свои гавани для починки кораблей и свои рынки для торговли. Могущество пиратов было гибельно для торговли; особенно тяжело оно отзывалось на бедных классах Рима вследствие постоянных затруднений в подвозе хлеба. Но и во всем остальном был полный застой. Из многих цветущих городов и островов ушло все народонаселение. Одна только торговля рабами процветала и с каждым днем все больше развивалась. Пираты захватывали огромное количество людей, которых отправляли на главные рабские рынки. Большую часть рабов в то время поставляли на рынки пираты. "Истинным негритянским краем тогдашнего времени — по замечанию Моммзена — была передняя Азия". Пиратство наконец достигло таких размеров, что дольше терпеть Рим не мог. В 67 г. против пиратов был послан Помпей с огромными военно-морскими силами. Пираты были разбиты, их замки разорены. Пиратство надолго прекратилось, тем более, что Рим, наученный тяжелым опытом, организовал морскую полицию для защиты свободы моря; но ей не приходилось почти действовать. Только во время правления Августа морским полицейским судам пришлось вступить в борьбу с пиратами Чермного и Индийского морей. Море было очищено, и египтяне долго поминали за это добром Августа. Не встречая врагов, флот гнил в бездействии, и скоро от него не осталось ни одной военной галеры. А между тем вырастали новые орды пиратов — вандалы и готы. Морской Р. в это время снова меняет свой характер: к прежним его признакам присоединяется борьба за территорию для поселения. Это делает его еще более ужасным и кровавым. Исходным пунктом морского Р. становится гавань Тира на Днестре, откуда новые пираты на своих легких судах идут в неизвестное им море. Они разрушили Трапезунд, опустошили Вифинию, ограбили Грецию, но были разбиты Клавдием Готиком; 50 тыс. убитых осталось на поле битвы, остальные вскоре погибли, их флот был уничтожен. Во время Аврелиана и Проба пришлось еще раз укрощать пиратов. В V в. жители сев. побережья Африки выступают впервые на поприще морского Р. Натолкнул их на это Гензерих. Утомленный столкновениями с готами и аланами, он покинул Испанию и со своими вандалами переправился в Африку, откуда прогнал римлян и занял территорию прежнего Карфагена. Его новые подданные были искусными мореплавателями, и ему не трудно было оргаизовать из них настоящих пиратов. После 6-векового промежутка Карфагенский порт наполнился новыми эскадрами, быстро овладевшими почти всем побережьем империи. Около того же времени появились саксы. Рыболовство было прежде их единственным занятием, но, теснимые соседями, они пустились в Немецкое море и стали нападать на берега Великобритании и Галлии. Морской Р. сделался эпидемией на севере; имя норманнов, как стали называться эти пираты, наводило ужас на всех (см. Норманны). Ни отдаленность Испании, ни могущество франков, ни огражденное морем государство англосаксов, ни дикая храбрость славян и чуди не служили препятствием для их нападений. Жажда добычи заводила их в страны, им неизвестные, и к народам, о которых они ничего не слыхали. Они появлялись в морях Средиземном, Черном, Каспийском; моря Немецкое и Балтийское были их родиной. От Нордкапа до Гибралтарского пролива они владели всем океаном; все реки, впадающие в него, были в их руках. Они покорили славянские и финские племена, завоевали часть Франции, основали государства в Ирландии и на Гебридских островах, овладели шотландскими островами, отняли у сарацин Сицилию, у греков и лангобардских князей — Южную Италию, и не раз угрожали Константинополю. У них возник целый цикл сказаний об их подвигах, развилась своеобразная мораль, возникла своеобразная организация. Это были те же киликийские пираты, что некогда грабили римские владения, но только с более прочным устройством. Повсюду слышалась молитва: "a furore normanuorum libera nos Domine". Когда начались крестовые походы, понадобилось множество кораблей. Венеция и Генуя не могли удовлетворить запросу; пришлось нанимать суда, между прочим, и у пиратов. Но это повлекло за собой только временную остановку морских Р. норманнов; совершенно прекратились они лишь к XV в. — С XV в. в Южной России появляются казаки и скоро образуют крепкие общества (см. Козачество). Не занимаясь земледелием и при слабо развитых ремеслах, они стали искать средства для существования в Р. Близость Турции, отсутствие у нее мореходства позволяли безнаказанно грабить ее берега. На своих легких однодеревках казаки весной пускались в море, приплывали к берегам Турции и предавали их полному разграблению. Различие веры и национальная ненависть содействовали развитию морского Р. и придавали ему характер борьбы за веру и народность. Морской Р. казаков причинял Польше, а затем России, много неприятностей: турки обвиняли эти державы, под покровительством которых считались казаки, в подстрекательстве. Из-за этого часто происходили конфликты с Турцией, особенно у России. По мере роста русского государства московское правительство стало принимать меры против морского Р. казаков, но он прекратился не раньше, как после занятия выходов в Черное море и колонизации прибрежья. Даже тогда казацкая голытьба нападала по временам на охранные суда, прорывалась через их цепь и пускалась грабить торговые суда и приморские города. Со времени Екатерины II морские Р. казаков окончательно затихают. — В течение всех средних веков и новой истории пираты имели убежище и крепкую организацию в Сев. Африке. Сколько им ни наносили поражений, они снова оправлялись и снова нападали на корабли, вцепляясь в них своими железными лапами (дреками). Их жестокость доходила до забвения всякого человеческого чувства. Страшно ругались они над женщинами, особенно англичанками, как некогда киликийские пираты издевались над римлянами. Карл V с целью положить конец Р. совершил поход в Алжир. Мальтийские рыцари вели борьбу с пиратами. Позднее Людовик XIV посылает Дюкена бомбардировать их главный город (см.). Во второй половине XVII в. сильно развился морской Р. у берегов Вест-Индии; пираты образовали здесь довольно прочную организацию (см. Флибустьеры), разрушить которую удалось лишь в начале XVIII в. К ХVIII в. морской Р. в Европе несколько притихает, но потом снова появляется. Когда алжирцы снова стали грабить европейские суда, правительство Карла Х предприняло экспедицию в Алжир, которая окончилась завоеванием этой страны французами. Это было сильным ударом для морского Р. на Средиземном море. Еще раньше, в 1816 г., Эксмут нанес пиратам страшное поражение: они не смели больше появляться на море. Во время Крымской войны несколько греческих и албанских пиратов напали на англо-франц. флот, но дорого заплатили за свою смелость. Можно было бы сказать, что морской Р. как профессия более не существует, если бы Малайское море не укрывало целые флотилии пиратов. Уже не раз Англия, Голландия, Испания и Франция жестоко карали пиратов малайцев, но все без результата: изгнанные из одного пункта, морские разбойники появляются в другом и, пользуясь легкостью и подвижностью своих эскадр, проникают в бухты, грабят города, суда и всех, кто попадется им под руку. Малайские морские разбойники имеют свою организацию, свои сборные пункты, свои рынки для продажи добычи. Это тоже своего рода пиратское государство. Вот почему европейцам так трудно бороться с этим злом; впрочем, малайцы редко нападают на европейские суда, хотя все же необходимо принимать все меры предосторожности. Горе кораблю, потерпевшему аварию у берегов этих разбойников! Они налетают в своих быстрых лодках на поврежденное судно, завладевают им, и тогда никому нет пощады.

При всех указанных отрицательных сторонах морской Р. имел и некоторое благотворное влияние, особенно в первое время своего существования. Отвага морских разбойников, бесстрашно пускавшихся в открытое море, немало содействовала развитию мореплавания. Им принадлежит заслуга технических усовершенствований в кораблестроении и в управлении судами. Проникая в незнакомые раньше места, они способствовали сближению людей между собой и развитию торговых сношений. Про запад, напр., греки рассказывали всякие ужасы и боялись плыть туда, а потом основали там множество колоний. Несомненно, что первыми их пионерами были морские разбойники. Мифы греков не только не относятся отрицательно к морским разбойникам, но прославляют их, как богов, которые несчетными благодеяниями ознаменовали свое пребывание на земле. И в этом была большая доля правды: во время своих странствований морские разбойники всюду оставляли следы своей высшей цивилизации. Мифы приписывают морским разбойникам основание государств (напр., Фив, Афин), изобретение земледелия, ремесел, азбуки и т. д. Подтверждением благотворных последствий морского Р. может служить корсарство норманнов: они колонизовали Исландию, населили Гренландию, первые открыли Америку, положили начало русскому государству.

Правовое положение пиратов. — Опасность, которую морской разбой во все времена представлял для международной торговли более культурных народов, заставил последние соединить свои силы для совместной борьбы с ним. Уже в эпоху римской республики прочно установилось воззрение, что пираты — враги не одного только народа или известной группы народов, а всего культурного человечества ("hostes humani generis"); обязательства, принятые по отношению к ним, считались лишенными юридической силы. С этим воззрением мы встречаемся в средние века и в новое время. В борьбе с морским Р. конкурируют законодательства отдельных государств и международное право. Уголовные законы каждой страны содержат нормы против морского Р.; так, напр., ст. 1630 улож. о наказ. отождествляет морской Р. с Р. на улице, проезжей дороге и на водных путях сообщения (см. Разбой). В открытом море, где ни одному государству не принадлежит право исключительной юрисдикции, успех борьбы с пиратством обусловлен существованием международных соглашений. Они проявляются в форме международных обычаев или договоров. Обычное право признает пиратом всякое лицо, совершающее в открытом море с корыстной целью ("animo furandi") нападение на частные или государственные суда, не имея на это надлежащего полномочия от государственной власти. Данное международным правом определение пиратства не может быть произвольно расширяемо внутренним законодательством отдельных стран, так как в противном случае постановления его не имели бы никакой силы в пределах открытого моря. На этом основании законодательство Сев.-Америк. Штатов не дает собственного определения пиратства, принимая, как обязательное для себя, то, которое установлено международным правом. Но, оставаясь в этих пределах, законодательство отдельных государств самостоятельно определяет все, что касается суда, процесса и наказания пиратов, захваченных в открытом море. Международное право постановляет только, что лица, занимающиеся пиратством, теряют свою национальность (денационализуются); это лишает их всякой защиты со стороны какого бы то ни было правительства и дает отдельным государствам право преследовать их и в открытом море. Государствам предоставляется еще, как необходимое средство борьбы, право остановки и осмотра кораблей (см.), плывущих под иностранным флотом, если на них падает основательное подозрение в занятии морским Р. Международные договоры могут точнее определить взаимные правомочия, расширить их разрешением преследовать пиратов и в пределах чужой юрисдикции, регулировать компетенцию судов, судьбу отнятого у пиратов имущества, процессуальные формы, меру наказания — словом, все то, что не предусмотрено обычным правом [До XIX в. многие государства, не будучи в состоянии побороть пиратство в Средиземном море, вынуждены бывали заключать с варварийскими государствами договоры; обеспечивая свою торговлю платежом определенной дани, они как бы признавали правомерность морского Р.].

В прежнее время всякий был уполномочен к преследованию пиратов. Международный обычай и законы отдельных стран объявляли пиратов вне закона; при встрече всякий расправлялся с ними по-своему, без суда. Их топили в море или вешали на мачте корабля. Положение дел изменилось, когда содействие частных лиц в уголовном правосудии государства было ограничено и самоуправство запрещено даже по отношению к лицам, уже осужденным. С тех пор только военные суда, как органы государственной власти, уполномочены преследовать пиратов согласно с особыми инструкциями, которые они получают от своих правительств. Торговые суда и частные лица вообще имеют по отношению к пиратам лишь право необходимой обороны в его наиболее широком смысле. Само расправа с захваченными пиратами не допускается. Пират должен быть предан компетентному суду, каковым при отсутствии особых соглашений считается отечественный суд корабля, захватившего пиратское судно. Мера наказания определяется местным уголовным законодательством. Смертная казнь, в прежнее время как бы санкционированная международным обычным правом, применяется теперь лишь в редких случаях и не всеми законодательствами. Судно и остальное имущество пиратов конфискуются в пользу казны; чужая собственность, отнятая у пиратов, возвращается ее прежним законым владельцам. До конца XVII в. она присуждалась в виде вознаграждения рекаптору. От этой практики отступила Франция в морском ордоннансе 1681 г. Писатели XVII—XVIII вв. (Гроций, Барбейрак, Локцений) если и допускали ее законность относительно имущества собственных подданных, то не признавали ее по отношению к иностранцам на основании правила, что в руках пирата фактическое владение никогда не может превратиться в юридическое (a piratis capta dominium non mutant). В настоящее время только испанская практика держится старого воззрения. Рядом международных договоров установлено обязательное возвращение прежнему владельцу сделанных у пиратов репризов, иногда с вознаграждением рекаптора за отбитие (droit de recousse; см. Реприз). Выработавшиеся относительно морского Р. юридические нормы получили применение к другим преступлениям, местом совершения которых служит открытое море. К этим преступлениям международного характера (crimina juris gentium), приравниваемым к морскому Р., обыкновенно относят торговлю африканскими неграми (см. Негроторговля) и некоторые случаи каперства, особенно каперство на основании патентов от обеих воюющих сторон (ввиду исключительно корыстных мотивов подобного предприятия) или без всякого патента; в новейшее время устанавливается практика, в силу которой пиратами считаются также подданные нейтральных государств, занимающиеся каперством. Внутреннее законодательство некоторых стран признает морским Р. всякое насилие, совершенное в открытом море с судна, плывущего под узурпированным или непризнанным флагом или без флага. Эти случаи весьма часто имеют место во время междоусобных войн. Подобные суда, снаряженные борющимися в государстве политическими партиями, международное право ввиду отсутствия у них исключительно корыстных мотивов не считает пиратскими. К пиратству приравнивают иногда порчу морских кабелей в мирное время в видах указания на одинаковую наказуемость лиц, виновных в том и другом преступлении.

Литература. Phillimore, "Commentaries upon International Law" (т. I, гл. 20, §§ 356—360; 8 изд., Л., 1879—89); Ortolan, "R é gles internationales et diplomatie de la mer" (т. I, гл. 11, 4 изд., П. 1864); Pereis, "Das internationale ö ffentliche Seerecht der Gegenwart" (ч. I. отд. 4, §§ 16—18; Б., 1882); Gareis, "Die Interdiction von Sclavenhandel und Seeraub", в Holtzendorffs "Handbuch des V ö lkerrechts" (т. II, Гамбург, 1887); Corn. Moll, "De jure piratorum" (Утрехт, 1737); Fr. Hermann, "Ueber die Seer ä uber im Mittelmeer und ihre Vertilgung" (Любек, 1815).

Вл. Г.

Оглавление