— так назывались в зап. и юго-зап. Руси древние народные суды сельских общин. Каждая сельская община имела свое народное собрание (копа или купа, громада, великая громада). Право участия в копе принадлежало одним лишь домохозяевам, имевшим постоянную оседлость (сходатаи, соседи суграничные, судьи копные, обчие мужи и т. д.); мнения старцев пользовались особым уважением. Сверх сходатаев, в копу приглашались люди из соседних общин (так назыв. люди сторонние), которые не участвовали в совещаниях, но следили за ходом дел в собрании; также могли присутствовать на копе, но не принимали участия в решении, помещики или их управители и представитель власти — возный из гродского уряда. Число сходатаев бывало иногда весьма значительно (100—150 человек). Копа собиралась в центральном месте сельской общины, которое называлось коповище или копище; для исследования уголовных дел она могла собираться на месте преступления, при споре о поземельной собственности — на спорной земле. Ведомству копного С. подлежали все лица простого сословия, имевшие оседлость в округе сельской общины, как, напр., крестьяне, свободные поселенцы и мещане городов, не пользовавшихся магдебургским правом. В некоторых случаях власть копы простиралась и на самих помещиков: последние могли добровольно представлять копе решение возникавших между ними споров; но копа могла производить и следствие над помещиком, имевшим, впрочем, право требовать, чтобы дальнейшее исследование дела было предоставлено уряду гродскому. В порядке судопроизводства копа следовала своим древним обычаям; совокупность их называлась в памятниках копным правом; некоторые обычаи этого права вошли в состав литовского статута. По началам копного права, обиженному самому предоставлялось отыскивать своего шкодника (обидчика), собирать доказательства и т. д., что называлось обыском; если истец не мог отыскать шкодника, то он требовал собрания копы. Неявившееся селение по приговору С. копного должно было удовлетворить истца, а само могло искать виноватого. По установившемуся обычаю, копа всякое дело старалась закончить в три собрания; на первом, если ей нужно было по горячим следам открывать преступление, она называлась горячей, а с третьего — завитою или головною. До завитой копы доходили лишь запутанные дела. Для разъяснения обстоятельств преступления и для открытия виновного копа употребляла два способа: опыт, т. е. расспрос на копе сходатаев и других лиц, и лик, т. е. исследование улик. Истец мог объявить, кого он считает преступником, а также мог изъявить подозрение, что кто-нибудь знает преступника, но не хочет его выдать; обвиняемый или подозреваемый должен был дать вывод, т. е. очистить себя от подозрения; истец мог требовать, чтобы обвиняемый был подвергнут пытке. Если после трех сходок копа объявляла, что не знает ни о преступлении, ни о преступнике, то истец мог выбрать нескольких мужей и потребовать от них присяги в том, что они ничего не знают; если избранный отказывался от присяги, он должен был удовлетворить истца. Если преступником были оставлены следы, истец, собрав копу, гнал след; каждое селение обязано было отвести след от своих земель; если селение отказывалось отвести след, то должно было удовлетворить истца за причиненный преступником вред. Если истец, производя обыск, отыскивал своего шкодника в каком-нибудь селении, то обращался к сельской громаде, которая, выслушав жалобу истца, обязана была выдать преступника; последний препровождался на место преступления и предавался копному С.; приговоренный к смертной казни тотчас передавался в руки палача. Когда ответчик отказывался исполнить приговор копного С., то сходатаи приглашали возного, излагали ему дело и вместе с ним отправляли от себя посланцев в уряд гродский для записи приговора в актовые книги. Постановления свои, или декреты, копный С. большею частью объявлял в словесной форме, но иногда излагал на бумаге. Большая часть документов копных С. в Зап. Руси писаны на русском языке и лишь 1/3 их, начиная с половины XVII в., по-польски. Возникновение копных С., вероятно, относится к глубокой древности. Следы общинных судов находятся уже в Русской Правде. Ясные и определенные указания о существовании сельских общин с народными копными С. и с древним обычным правом в первый раз находятся в литовском статуте всех трех редакций. По статуту сельская община является уже стародавним установлением, и копа производит суд и расправу по стародавним обычаям. Третий литовский статут, 1588 г., распространил копные С., существовавшие в юго-западной Руси, на некоторые другие области, входившие в состав польского королевства. Тем не менее в XVI и XVII вв. копные С. находятся уже в упадке, а в середине XVIII в. совершенно исчезают, главным образом вследствие усиления власти помещиков. Копное право становится неподвижным и основывается только на старине и давности, вследствие чего перестает соответствовать новым условиям общественной жизни. Сами сходатаи находились в состоянии унижения и бедности и перестали быть беспристрастными судьями и следователями; они вполне зависели от своих помещиков. В XVII в. некоторые помещики вовсе запретили своим крестьянам принимать участие в копных С. Наибольшего развития копные С. достигли в западной и юго-зап. Руси; но имеются сведения о существовании их, с одной стороны — в Жмуди, с другой — в левобережной Украйне, еще в XVIII в. Ср. Н. Иванишев, "О древних сельских общинах в юго-зап. России" ("Русская беседа", 1857, № 3; отд. издание, Киев, 1863); "Акты о копных С." (т. XVIII "Актов, изданных Виленскою археографическою комиссиею", Вильна, 1891; здесь помещено обширное предисловие о копных С. — И. Спрогиса); Александра Ε (фименко), "Копные С. в левобережной Украйне" ("Киев. старина", 1885, № 10); Ефименко, "Народный суд в Западной Руси" ("Рус. мысль", 1893, № 8 и 9); возражение И. Спрогиса по поводу последней статьи ("Журнал Минист. народного просвещения", 1894, № 5).

Оглавление