— союз, заключенный между Францией и Россией в начале 1890-х гг. в противовес тройственному союзу (см.) и вместе с этим последним охранявший в течение последнего десятилетия XIX века систему европейского равновесия. Если не считать таких временных, преследующих преимущественно военные цели, союзов, как союз между Россией, Францией, Австрией, Саксонией и Швецией во время семилетней войны, то первым Ф.-русским союзом в точном смысле слова, т. е. союзом более или менее постоянным, основанным на единстве как военных, так и мирных целей, и притом только этих двух государств, был союз, заключенный Наполеоном I и Александром I в Тильзите в 1807 г. (см. соотв. статью), которым была разграничена сфера влияния в Европе Франции и России. Союз этот был направлен главным образом против Англии, по отношению к которой была применена континентальная система (см.). Он прекратил свое существование в 1812 г. После падения Наполеона отношения между Россией и Францией многократно менялись; то они вместе с другими державами составляли союзы (см. Пентархия), то отношения между ними обострялись до войны, но правильного двойственного союза они не заключали. Во время Ф.-прусской войны Россия дозволила Пруссии разгромить Францию. После войны началось сближение России с Францией на почве общего им враждебного чувства к Германии, сперва очень медленное и слабое. В 1875 г., когда Германия готовилась совершить новое нападение на Францию, император Александр II был вместе с князем Горчаковым в Берлине, виделся с императором Вильгельмом — и результатом этого свидания был отказ Германии от своего военного плана. Это вмешательство России явилось лишь следствием нежелания европейской войны и дальнейшего усиления Германии, а не было исполнением какого-либо договора между Францией и Россией, тогда еще не существовавшего; напротив, система европейского равновесия поддерживалась союзом трех императоров (русского, германского и австрийского — см. Тройственный союз). В 1879—82 гг. был основан ныне существующий тройственный союз, усиливший международное положение Германии и являвшийся весьма опасным для изолированных Франции и России, в особенности для первой. Под его впечатлением в середине 1880-х гг. возникла мысль о сближении между Россией и Францией. Во Франции, изолированной в концерте европейских держав, все еще мечтавшей о реванше, но лишенной возможности получить его иначе как в союзе с какой-либо сильной державой, эта идея очень быстро получила успех и значительное распространение; число журнальных статей, брошюр и книг, посвященных в то время защите этой идеи, весьма значительно (см. Л. Слонимский, "Ф.-русский союз и международные иллюзии", "Вестник Европы", 1887, № 8). В русской печати эта идея нашла горячего защитника в лице Каткова ("Московские Ведомости"), в "Новостях" и некоторых других органах, но русское общество оставалось к ней холодно, а русское правительство долго считало союз с республиканской страной для себя неподходящим (нежелательность, ненормальность союза самодержавия с республикой "Гражданин" отстаивал еще в середине 1890-х г. в самый разгар франко-русских торжеств). Изолированность в Европе и очевидная политическая выгодность союза с Францией оказались сильнее соображений такого рода. Сближение началось в конце 1880-х гг., причем первая навстречу пошла Франция, и в ней не только правительство, но и общество. Самые ничтожные случаи давали поводы к восторженным общественным демонстрациям в честь России, как, например, представление оперы "Жизнь за Царя" в Ницце (1890), бракосочетание дочери русского посла Моренгейма (1890), прибытие в Париж члена русского Императорского дома (великого князя Алексея Александровича, в 1891 г.). Французское правительство, еще за 10 лет перед тем отказывавшее России в выдаче такого важного политического преступника, как Гартман, теперь сделалось чрезвычайно предупредительно (арест и процесс в Париже в 1890 г. так называемых русских нигилистов). В 1891 г. Франция отправила в Кронштадт, в виде мирной демонстрации, броненосную эскадру, под командой адмирала Жерве. Она была торжественно встречена русским правительством; Государь Император и Государыня лично посетили ее; в Петергофском дворце в честь офицеров эскадры был дан официальный обед, на котором присутствовал и Император. По поводу прибытия эскадры Император послал президенту Карно телеграмму, в которой говорил о "симпатии, связующей Францию с Россией". В 1893 г. была отправлена русская эскадра под командой адмирала Авелана в Тулон, где она была восторженно встречена громадной толпой народа; в честь эскадры быль дан длинный ряд официальных и полуофициальных торжеств. Но все это были лишь манифестации, говорившие о симпатии; существовал ли союз, заключенный правительствами и налагавший взаимные обязательства на Францию и Россию в случае войны или каком-нибудь ином? Этот вопрос долго оставался спорным; большинство верило в существование союза, несмотря на полное отсутствие официальных о нем сообщений. Наконец, в 1895 г., министр иностранных дел Ганото, объясняя отправку французской эскадры в Киль на торжество открытия канала императора Вильгельма, т. е. в сущности на немецкое военное торжество, упомянул в палате депутатов о "соглашении (entente), связывающем Францию с Россией", а министр-президент Рибо — о союзе между ними (alliance), "заключенном в интересах европейского мира, союзе, составляющем нашу силу". С тех пор факт союза не подлежит сомнению, хотя неизвестно в точности ни время его заключения, ни действительное его содержание; текст договора поныне составляет дипломатическую тайну. Однако, в основном мирный характер союза не подлежит ни малейшему сомнению. Союз заключен на почве признания существующих трактатов, в том числе и франкфуртского (следовательно, на почве признания германских завоеваний 1871 г.). И действительно, он не только не мешал дружеским отношениям между Россией и Германией, но даже сблизил Францию с Германией; в 1895 г. французские моряки вместе с русскими и немецкими праздновали открытие германского канала, имеющего не меньшее стратегическое значение для Германии, чем общекультурное для человечества; ранее подобное участие было бы совершенно немыслимо. В том же 1895 г., после победы Японии над Китаем, Франция преследовала политику общую с Россией и Германией, направленную против Японии и ее покровительницы Англии. Наконец, в 1900 г. французские солдаты сражались в Китае рядом с немецкими, под главным начальством германского главнокомандующего. Таким образом идея реванша, явившаяся стимулом к заключению Ф.-русского союза, отступила на задний план перед реальными требованиями, наложенными этим самым союзом. Тем не менее симпатии к Ф.-русскому союзу не остывали, охватывая значительную часть французского народа, преимущественно буржуазии. Со времени сближения с Францией Россия стала заключать свои займы преимущественно в последней; даже прежние займы, заключенные в Голландии или Англии, в значительной своей части перешли во Францию; в конце XI X в. во Франции числилось русских ценных бумаг не менее чем на 6 миллиардов франков. Французское общество в значительной части оказывалось русским кредитором (норма процента по русским займам выше, чем установившаяся во Франции). В 1896 г. посылка французского посольства на коронацию в Москву встретила протест только в крайней левой палаты депутатов и необходимый на нее кредит в 1000000 франков был ассигнован 502 голосами против 28 социалистических. В том же 1896 г. поездка Государя Императора с Императрицей во Францию и торжество их встречи приложили печать к Ф.-русскому союзу, в прочности которого уже нельзя было сомневаться. В следующем году президент Фор отдал визит в Россию. При обсуждении в палате депутатов кредита на его поездку в 500000 франков, в левой были произнесены довольно резкие речи (между прочим, Жоресом); кредит был вотирован 449 против 29 голосов. Официально вопрос о Ф.-русском союзе не был прямо поставлен до поездки президента Фора в Россию, в 1897 г. Слово "alliance" избегалось, и речь шла только о сближении и дружбе. В своем прощальном тосте на броненосце "Pothuau" президент Фор упомянул о почетном участии флотов обеих стран в великих событиях, положивших основание близкой дружбе Франции и России; морские эскадры облегчили братское сближение "двух соединенных и союзных наций" (à deux nations unies et allié es), руководимых общим идеалом цивилизации, права и справедливости". В ответном тосте Государя Императора указывалось на значение поездки президента Фора: пребывание его в России "создает новую связь между двумя дружественными и союзными нациями (un nouveau lien entre nos deux nations amies et alli é es), одинаково готовыми способствовать всем своим могуществом поддержанию общего мира в духе права и справедливости" (au maintien de la paix du monde dans un esprit de droit et d'équité). В программной речи министра-президента Дюпюи 4 ноября 1898 г. вновь подтверждался факт союза с Россией. "Франция, — говорил он, — не будет пренебрегать ничем, чтобы укрепить за собой то положение, которое создали для нее ее сила, лояльность и миролюбие; драгоценный союз (alliance) освятил его в глазах целого света". Наконец, в 1901 г. Император Николай II и Императрица вторично побывали во Франции. С конца 1901 г., однако, в той части французского общества, которая дорожит союзом, в особенности ввиду надежды на реванш, стало заметно некоторое охлаждение к нему. Так, Кассаньяк, в "Autorit é ", писал: "Я имею смелость сказать, что русский союз, не давая нам ничего, в то же время обходится нам страшно дорого и обрекает нас на бездействие. Этот союз должен бы вернуть нам наши потерянные провинции, между тем его действие как раз обратное: он лишает нас возможности даже надеяться на этот возврат в далеком будущем... Для заявления Германии, что мы отказываемся от Эльзаса и Лотарингии, нет нужды в русском союзе. В таком случае следовало бы подумать, не выгоднее ли был бы для нас союз с Германией". Несмотря на такие единичные голоса справа и слева, Ф.-русский союз в настоящее время очень прочен; об этом свидетельствуют как народный энтузиазм при встрече Государя во Франции, так и ответный визит президента Лубэ в 1902 г. Наличность союза, а не простой дружбы была в последнее время вновь подтверждена и с русской стороны. В телеграмме к президенту Лубэ по поводу открытия памятника Карно (3 ноября 1900 г.) Государь Император вспоминает о заслугах Карно для дела сближения "наших дружественных и союзных наций в целях европейского мира".

Ср. Е. Daudet, "Histoire diplomatique de l'alliance franco-russe" (П., 1894).

Оглавление