— есть секта рационалистического характера, наиболее распространенная на юге России. Ни догматическое, ни нравственное учение секты не поддается определению с достаточной полнотой и ясностью; в разных отдельных случаях получаются различные характеристики секты, и даже не все фракции Ш. можно признать рационалистическими (так, например, в малеванщине и адвентизме гораздо сильнее элементы мистические). Духовные исследователи для отличия баптистов-немцев от баптистов-русских стали называть Ш. штундобаптизмом; однако В. И. Ясевич-Бородаевская полагает, что "лишь баптизм, как признанное вероучение, появился в самом начале в Киевской губернии, но, ввиду отсутствия наставников, трудности совершения обряда крещения, вследствие начавшихся гонений, баптистам приходилось сначала или вовсе игнорировать обрядности, или ограничиваться совершением некоторых обрядов и таинств; только в середине семидесятых годов баптизм пускает более глубокие корни, завоевывает себе вполне прочное положение". Баптизм явился с самого начала коренным сектантским элементом в Киевской губернии, о чем можно судить как по первоначальным источникам, так и по пережиткам этого движения в настоящее время. Необходимо заметить, однако, что у духовных писателей термин "штундобаптизм" появляется иногда специально для обозначения известной ветви Ш. Это видно, например, из "Деяний" третьего Всероссийского миссионерского съезда, который устанавливает существование двух главных толков Ш.: Косяковский толк требует перекрещивания лиц, принимаемых в секту, и к нему съезд применяет название староштундизма или штундобаптизма; второй толк — Чаплинский — отвергает перекрещивание и называется, по терминологии съезда, младоштундизмом. Что касается самого основного термина Ш., то и он признается самими духовными писателями только в известном условном смысле, так как самостоятельной секты, которую бы можно было, в отличие от других, назвать штундистской, не существует. "Южнорусская штунда, — говорит священник И. Недзельницкий, — есть протестантство, с массой толков и свойственными каждой общине признаками, полученными от влияния баптизма, или братства "штунды", или гуттерства, или менонитства (умеренного анабаптизма) и т. п.". Таким образом, догмы, составляющей специальное отличие Ш., не имеется, так как "ударяясь в сектантство, наши крестьяне, — по словам того же исследователя, — довольствовались частями, клочками учений разных немцев-реформатов, особенно назарян, баптистов и проч.". Ввиду этого гораздо более важной, чем выяснение догмы, является характеристика развития Ш.

Откуда возникло это религиозное движение? Духовные писатели и большинство светских указывают на влияние немцев-колонистов, как на главный источник южнорусского рационализма, и хотя А. М. Бобрищев-Пушкин и полагал, что Ш. "представляется продуктом русской жизни, плодом ее старых рационалистических увлечений", отвергать немецкое влияние едва ли возможно. Старые рационалистические увлечения были одним из факторов, подготовивших почву для нового рационализма, но рядом действовали и другие причины, в числе которых фактически подтверждается влияние немцев-колонистов. Полнее всего причины возникновения штундизма представлены в обширном труде священника Рождественского. По словам священника Недзельницкого, "наши южно-руссы, не удовлетворяясь формализмом в своей вере и не находя, по незнанию, в ней спасения, подготовленные к недовольству своими пастырями испорченной жизнью многих православных, экономическим своим бытом, будучи вообще невежественными, не имея стремление к свету, с пробуждением сознания, после освобождения от крепостничества, искали выхода из своего незавидного положения. Немцы же разных сект только повлияли на них, указав им путь спасения в Евангелии и отречении от православной веры, как от языческой, и навязали, хотя и с согласия малороссов, отрывки учений и взглядов разных протестантских сект". Священник Рождественский указывает на то, что возникновению Ш. предшествовало, с одной стороны, сектантское брожение среди немецких колонистов, с другой — брожение религиозно-социального характера среди русского населения. "Соседство херсонских крестьян с немцами, — говорит исследователь, — сношения их с последними по хозяйственным делам, а в особенности, продолжительное пребывание многих из херсонских малороссов в работниках у немцев не могли остаться без плачевных последствий для некоторых православных приходских общин, находившихся в религиозном отношении в самом жалком состоянии. Назаряне, скакуны, баптисты и другие немецкие сектанты открыли пропаганду между южно-руссами, заранее подготовленными к восприятию ее разными лицами, принадлежавшими к евангелическому и реформатскому исповеданиям, не исключая даже и некоторых пасторов".

Возникло новое движение среди православных впервые в деревне Основа Одесского уезда, и первым пропагандистом был здесь крестьянин Онищенко. Гораздо большее значение имела деятельность его ученика, крестьянина Михаила Ратушного. Онищенко сам говорил, что "Бог дал ему свет, а Михайле разум". По признанию Ратушного, он усвоил свои воззрения от немцев — вероятно, от назарян колонии Рорбах, находящейся от Основы всего в 12 верстах. У Ратушного стали собираться его односельчане для чтения Евангелия и для пения духовных стихов. Этот пример нашел последователей в жителях принадлежащей к тому же Ряснопольскому приходу деревни Игнатовки и самого местечка Ряснополя; через два года одесский исправник доносил херсонскому губернатору, что "между временно-обязанными крестьянами образовался раскол, сходный с реформатским; собираются общества: в Основе из 14 семейств, в Игнатовке из 15 и в Ряснополе из 5, которые занимаются чтением церковно-славянских книг, толкованиями их под руководством раскольников-немцев из соседней колонии Рорбах, давно там существующих (вероятно, здесь разумелись назаряне). Последователи раскола в православную церковь не ходят, икон не чтят и не исполняют никаких обрядов...Виновники образования общества — Михаил Ратушный и его брат — арестованы". В Игнатовке у Ратушного оказался деятельный помощник, Герасим Балабан; к тому же времени относится начало работы Ефима Цымбала в колонии Старый Данциг и Ивана Рябошапки в деревне Карловке и местечке Любомирка Елизаветградского уезда. К концу 1870 г. секта была официально обнаружена в 11 местностях Одесского, Елизаветградского и Ананьевского уездов. Пока еще штундисты не разрывали окончательно своих связей с православием и для крещения детей, совершения брака и погребения умерших обращались к православным священникам. С таким же характером появился Ш. в 1868 г. в Киевской губернии среди однодворцев села Плосского Таращанского уезда, где пропагандистами были живший долго в Херсонской губернии Тышкевич и Павел Цыбульский. У последнего начались тайные собрания, на которых занимались чтением и толкованием Евангелия и пением духовных стихов из книги "Приношение православным христианам". Были приняты репрессивные меры; Тышкевич и Цыбульский были арестованы и отправлены в таращанскую тюрьму. Здесь их поручено было увещевать священнику Игнатовичу, по словам которого "они сначала от всего отказывались и говорили, что они ни в чем не виноваты, что во всем следуют учению православной церкви...наконец высказали некоторые заблуждения, говорили, что Пресвятая Богородица и святые — обыкновенные люди, не могущие ходатайствовать за нас перед Богом, что каждый человек должен молиться сам за себя, а не надеяться на молитвы церкви и святых; что Богу надлежит поклоняться только духом и истиной, что наружное богослужение недействительно, что поклонение иконам и Кресту — идолопоклонство; мощи святых также не могут быть предметом поклонения; посещение мест увеселения грешно, употребление спиртных напитков — также". Через 2 года из Херсонской губернии был выслан Балабан; он прибыл в Таращанский уезд и начал пропаганду в деревне Чаплынке, где в числе его последователей самыми выдающимися оказались Ив. Лясоцкий и крестьянин Яков Коваль, написавший исповедание чаплинских штундистов. Вскоре появились штундисты в деревне Косяковке, в 5 верстах от Чаплынки, и около этого времени определились упомянутые выше два толка штундизма. В семидесятых и восьмидесятых годах штундизм распространяется по всему югу России, заходя на севере в Орловскую губернию; позднее он проявляется и в великорусском населении, в губерниях Калужской, Нижегородской, Оренбургской, Пензенской, Самарской, Саратовской, Тамбовской, Рязанской, Смоленской и в самой Москве. С 1870-х гг. Ш. вступает в связь с пашковцами, и в нем яснее обнаруживаются элементы баптизма.

Параллельно с ростом секты развиваются и меры против ее распространения. В 1894 году комитет министров, ввиду того что "молитвенные собрания штундистов, внося смуту в жизнь местных приходов, не только способствуют укреплению этих сектантов в их религиозных убеждениях, но и служат самым удобным способом распространения штундистского лжеучения среди православных", положил "предоставить министру внутренних дел, по соглашению с обер-прокурором св. синода, объявить секту штунд более вредной, с воспрещением штундистам общественных молитвенных собраний". Положение комитета было Высочайше утверждено 4 июля 1894 г., и на этом основании 3 сентября того же года последовал циркуляр министра внутренних дел, которым разъяснялось, что "права и льготы, дарованные законом 3 мая 1883 г. раскольникам менее вредных сект, не могут быть применяемы к штундистам и что всякие общественные молитвенные их собрания отнюдь не должны быть допускаемы на будущее время, под опасением привлечения виновных к строгой судебной ответственности в установленном для сего порядке". Практика правительствующего сената внесла существенные дополнения к вопросу об отношения к Ш. и баптизму: по делам Франца Нехуты, а также Александрова и Крючкова выяснено, что совращение в баптизм наказывается легче, чем совращение в раскол, что на русских баптистов распространяется действие закона 1883 г., дающего раскольникам свободу в отношении общественного моления, что, наконец, закон этот одинаково применим как к баптистам, бывшим православными, т. е. к отступникам, так и к баптистам от рождения.

Ср. Емельянов, "Рационализм на юге России" ("Отечественные Записки", 1878, №№ 3 и 5); Юзов, "Староверы и духовные христиане" (СПб., 1881); Ушинский, "Вероучение малорусских штундистов" (Киев, 1886); Рождественский, "Южнорусский штундизм" (СПб., 1889); Оболенский, "Критический разбор исповедания русских сектантов-рационалистов" (СПб., 1898; 3 изд., 1903); Скворцов, "Деяния 3-го Всероссийского миссионерского съезда в Казани" (Киев, 1898); Бородаевская-Ясевич, "Очерк из истории сектантского движения в Екатеринославской губернии" ("Новое Слово", 1897, № 1); ее же, "Сектантство в Киевской губернии" (СПб., 1902); Недзельницкий, "Ш., причины его появления и разбор учения его" (СПб., 1899); Бобрищев-Пушкин, "Суд и раскольники-сектанты" (СПб., 1902); Скоров, "Законы о раскольниках и сектантах" (М., 1903); Пругавин, "Религиозные отщепенцы" (СПб., 1904).

Оглавление