Подъем поморского солеварения в XVI в. во многом обусловил направление хозяйственного развития Белозерского края, через территорию которого проходили водные пути, связывавшие северные области страны с центром. Уже в первых десятилетиях XVI в. посадское население г. Белоозера включилось в посредническую торговлю поморской солью, закупая ее на Беломорском побережье и в Каргополе. Это не могло не сказаться на росте благосостояния белозерского купечества. Сохранившиеся документальные материалы, относящиеся к двум наиболее видным представителям местного купечества - Леонтию Дмитриеву и Василию Живляку, - позволяют представить характер хозяйственной деятельности и быт богатого торгового человека г. Белоозера в XVI веке. Из этих документов в первую очередь следует назвать завещание Л. Дмитриева, предположительно датируемое нами концом 40-х - началом 50-х годов XVI в. 1
Источники, касающиеся В. Живляка и его семейства (данные, купчие, отводная память, межевые книги и пр.), выявлены нами в составе архива Кирилло-Белозерского монастыря 2. Существенные факты содержатся также в Белозерской таможенной грамоте 1551 г. 3, Белозерской езовой книге 1584-1585 гг. 4, вкладной книге Кирилло-Белозерского монастыря XVII в. 5 и ряде других источников.
О месте жительства и социальной принадлежности Леонтия Дмитриева историками были высказаны различные мнения. Однако сведения, имеющиеся в его духовной грамоте, указывают на то, что Дмитриев был посадским человеком г. Белоозера 6, и дают основание отождествлять его с тем "Леонтием Сумой белозерцем", который в 1539-1551 гг. сделал большой вклад в Кирилло-Белозерский монастырь 7.
Оба белозерца - и Леонтий Дмитриев Сума, и его младший современник Василий Живляк - несомненно, были представителями крупного купечества того времени. У них имелись, например, собственные транспортные средства: у первого - "судно большое ново" ценой в 30 рублей, у второго - 2 "лотки белозерки" 8. Кроме того, в доме В. Живляка к концу 1581 г. оставалось 7 полозов дубовых, 3 стана тележных, 40 дубовых осей, 23 дуги, 10 обротей, шлея, 19 вожжей, 24 мотка повор (веревок для увязки возов). Имелись у них и собственные складские помещения: у Л. Дмитриева в с. Коротком было 2 амбара и еще один на р. Пидьме, у В. Живляка - один амбар в Коротком и два на той же Пидьме. Расположение амбаров в основных перевалочных пунктах по пути следования соли из Каргополя к Белоозеру указывает на то, что торговля поморской солью занимала в их деятельности значительное место. Известно, например, что для Л. Дмитриева незадолго до составления им завещания было закуплено в Каргополе 128 рогож соли на 117 рублей, а в Коротком и Крохине (у истока Шексны из оз. Белого) в чужих амбарах он хранил 108 рогож соли и 554 рогожи ржи на 324 рубля. Большими запасами зерна располагал и В. Живляк. В 1581 г., после его смерти, в житницах осталось свыше 520 четвертей (2080 пудов) зерна. Таким образом, оба белозерца наряду с солеторговлей, вероятно, вели торговлю и хлебом. Занимались, видимо, они и винокурением, о чем свидетельствует наличие у Л. Дмитриева "куба винного с трубой", а в доме В. Живляка - "котла да куба ломаного".
Оба владели и значительными денежными средствами. В годы, когда белозерцы среднего достатка давали в монастырь от 1 до 7 рублей, Леонтий Сума только на вклады и на раздачу после смерти назначил 146 рублей 9. Василий Живляк в 1570/1571 г., во время "морового поветрия", передал в Кирилло-Белозерский монастырь 200 рублей, а позднее оставил одному из своих сыновей не менее 700 рублей. В среднем размеры вкладов этих белозерцев равнялись вкладам в монастыри богатых боярских родов и самого Ивана IV 10.
Долгов у Леонтия Дмитриева не было, наоборот, к моменту составления завещания им самим было роздано в долг по кабалам "с росты" свыше 1370 рублей 11. М. Н. Тихомиров писал, что "Дмитриев принадлежал к числу торговых людей с явными ростовщическими наклонностями" 12.
Сыновья Василия Живляка - Клим по прозвищу "Потка" (птичка) и Бажен - были, как и их отец, солеторговцами. К Климу перешли по наследству от отца две "лотки" и соляной амбар на Пидьме, к Бажену - другой амбар, расположенный там же. Владел соляным амбаром и некий Роман Живляков, который, возможно, также был сыном В. Живляка. Был связан с солеторговлей "Живляков племянник Семен", продавший в июне 1568 г. в Кирилло-Белозерский монастырь 538 больших костромских рогож 13. Кроме того, наличие в доме В. Живляка 37 рыбных чанов, в том числе 15 чанов "ветшаных", указывает на то, что это купеческое семейство занималось также исконным промыслом белозерцев - торговлей рыбой. Любопытно, что в их доме имелись большой кожевенный чан, кожевенная дубовая ступа с подом и пестом, 10 пудов мыла овчинного. Изготавливались ли кожи и овчины для продажи или только для удовлетворения нужд семейства В. Живляка, нам не известно.
Как и полагалось сыновьям состоятельных родителей, Клим (принявший после пострижения в монастырь имя Кирилл) и Бажен Живляковы были грамотны, о чем свидетельствуют их собственноручные подписи на документах 14. Поэтому не случайно Климу Живлякову в числе 20 других белозерцев было предписано собирать пошлины на торгу Белоозера в 1551-1552 гг. 15
Дальнейшая судьба этого купеческого семейства в какой-то степени представляется типичной для русского купечества второй половины XVI в. После смерти Василия Живлякова (около 1577 г.) Клим Живляков в 1581 г. принял пострижение и передал Кирилло-Белозерскому монастырю, крупнейшему коллективному феодалу края, все свое имущество - "отца благословение" 16. Бажен Живляков, как и некоторые другие белозерцы - солеторговцы Ж. Мошенников, Н. Локтев, рыботорговец О. Фарутин, был переведен в Москву, и в документе 1584/1585 г. он назван "белозерским сведенцем, московским жильцом" 17. Один из своих соляных амбаров Бажен Живляков передал в 1577 г. Кирилло-Белозерскому монастырю 18. Что сталось с Романом Живляковым, неизвестно, но его соляной амбар на Пидьме в 1584/1585 г. уже стоял пустым 19.
Источники, относящиеся к В. Живлякову и его семейству, позволяют достаточно полно представить себе земельные владения и хозяйство богатого торгового человека XVI в. г. Белоозера. Если, например, в это время обычный посадский двор можно было приобрести за 5-10 рублей, то двор В. Живляка был оценен в 1581 г. в 100 рублей 20. Дворовый участок располагался "по конец посаду", недалеко от озера в Логиновом сороку. Поблизости на собственные средства В. Живляком была построена деревянная церковь Собор Богородицы. В 1657 г. вся дворовая земля была обмерена представителями посада и Кирилло-Белозерского монастыря "по старым межам, как де изстари было при Живляке". При этом было установлено, что стороны основного участка равнялись 114, 130,5, 112 и 59 саженям (трехаршинным), а стороны меньшего участка ("лужка"), расположенного напротив, - 28, 24, 26,5 и 23,5 саженям 21.
Следовательно, общая площадь двора приблизительно составляла 9750 кв. саженей (около 4 гектаров), а площадь "лужка" - 650 кв. саженей (четверть гектара). Размеры дворов других горожан нам неизвестны, показательно, однако, что, по данным конца XV в., на Белоозере давали "места под дворы в меру по тридцати сажен и с огородом"
В. Живляк владел здесь пашенным участком, где осенью 1581 г. было высеяно озимой ржи 4,5 четверти, огородом с 6 грядами чеснока и хмельником, садом с яблонями и вишнями, 2 прудами. В. Живляку принадлежали и значительные массивы пожен, расположенных у истока р. Шексны на Маринине и по обеим сторонам речки Понжни, "куды истари у Живляку ходил топор и коса" 23. По-видимому, после смерти В. Живляка эти пожни перешли по наследству к его сыну Бажену, который часть пожен передал в Кирилло-Белозерский монастырь, часть продал в 1592 г. белозерцу Кириллу Евтехиеву за 160 рублей 24. Надо сказать, что в эти годы пожня, где накашивали 4 воза сена, стоила полтора рубля 25.
Данные о характере надворных строений в усадьбе В. Живляка конкретизируют наши представления о богатом купеческом доме Северо-Восточной Руси XVI в. Сами постройки с трехкаморной (изба - сени - клеть) и двухкамерной связью на подклете представляются типичными для северных районов страны 26.
Среди многочисленных построек на дворе В. Живляка можно выделить два комплекса жилых и хозяйственных строений. В первый, основной, комплекс входили жилые помещения усложненной конструкции на подклетах (большая горница с комнатой, сени в 5 сажен с 6 окнами и повалуша с вышкой, 2 сеней на подсении, игравшие роль галерей, с 2 "красными", парадными крыльцами), а также многочисленные хозяйственные помещения (6 чуланов, 4 амбара, сарай с подсараем, житница на 3 сусека, конюшня с сенницей наверху, погреба - зимний и летний) и, кроме того, "изба житейская". Меньший комплекс составляли жилые помещения на подклетах (горница, повалуша с вышкой, сени с глухим крыльцом) и хозяйственные строения также на подклетах (чулан, сенница "о трои двери", 2 клети). На заднем дворе находились поварня, мыльня, колодец. На огороде стояло еще 2 житницы с вышкою, сенями и чуланом. На улицу вели двое дубовых "больших и меньших" крашеных ворот с сосновыми вереями (столбами). Сад был обнесен тыном, огород - частоколом. На обновление заборов было припасено около 40 возов жердей и 50 "заборин". Многочисленные строения усадьбы отличались прочностью и добротностью.
Внутреннее убранство домов В. Живляка и Л. Дмитриева, вероятно, представляло значительную ценность. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что многочисленные иконы, принадлежавшие обоим белозерцам, были написаны "на золоте". Однако в 1581 г. ко времени передачи двора В. Живляка в Кирилло-Белозерский монастырь все наиболее ценные вещи из него были вывезены, и большинство помещений стояло пустыми.
Добротной была и одежда, которую носили в торжественных случаях представители купеческой верхушки Белоозера в XVI в. Не случайно В. Живляк передал в Кирилло-Белозерский монастырь платья на 34 рубля 18 алтын, а его дочь Ксения - на 13 рублей 27.
У Л. Дмитриева из мужской одежды имелась однорядка, сшитая из наиболее дорогого сорта брюггского сукна лазоревого цвета, охабень багрового цвета, видимо, также суконный. Из женских одежд (у него было 3 дочери) названы; куний торлоп, беличий кортель, 3 шубы (беличья, кунья и шуба зеленого сукна), "ожерелье бобровое наметное" (воротник) и 3 летника, сшитые также из заморских тканей; мухояра "червчатого" (красного), шелковой камки, изуфра. Отметим, что одежда, какую носило семейство Л. Дмитриева, отличалась от одежды низших слоев посадского населения не только материалом, из которого она была сшита, но и формами, свойственными в первую очередь одежде представителей класса феодалов (охабень, торлоп, кортель, летник), Угощение гостям в доме Л. Дмитриева подавалось на дорогой медной и оловянной посуде.
Был у него и рукомойник, и медная лохань. К концу 1581 г. в доме В. Живляка из "поваренной и погребной порядни" сохранились котел, железный горшок, 2 кочерги, заслон железный, 50 "гнезд" горшков глиняных, 2 кади, 8 кадок, 2 насатки, 7 извар (больших ушатов), ушатик, лохань большая, 4 корыта, 4 ночвы (неглубокие корытца), 12 мерников, посуда для приготовления кваса: тридцативедерный квасной котел, 3 больших квасных чана (в них затирали солод и клали сусло), 6 чанов квасных "ветшаных", 4 квасных ковша, сито большое квасное, 3 больших русельных (для процеженного кваса) корыта, 7 бочек дубовых. В "избе житейской" имелись жернова и ступа для ручного приготовления муки и крупы. Кроме того, в хозяйственных помещениях хранилось 17 "укладов", 15 кряжей липовых и ветловых "на образы и на книги", 8 кадей смоляных, 82 бруса, 6 ратовищ, 18 лопат, 58 ужищ (толстых веревок), 160 лаптей и пр. В житницах, как мы уже отмечали, имелось свыше 2080 пудов зерна, 2 пуда льняного семени, 21 "коровай" ветчинного сала. К 1581 г. было запасено 70 возов дров и 6 возов сена. Словом, весь характер дворового хозяйства этого богатого купеческого семейства с большими запасами различных продуктов, "порядни" и пр. служит как бы наглядной иллюстрацией к основным положениям "Домостроя", особенно к главе 55, озаглавленной: "А в клетех, и в подклетех, и в онбарех устроити всякая порядня..." 28.
В приложении к статье публикуются Духовная Леонтия Дмитриева конца 1540 - начала" 1550-х годов и Отводная память на двор К. В. Живлякова, переданные им Кирилло-Белозерскому монастырю 29 декабря 1581 г.
1. Публикуется далее: Приложение 1. Духовная по неизвестной причине не закончена: нет данных о том, кто писал грамоту, о послухах и т. д.
2. Часть этих грамот дошла до нас в подлинниках (РГАДА. Ф. 281. №859, 860, 874, 875, 998), часть - в списках, в составе копийных книг Кирилло-Белозерского монастыря XVII в. (РНБ. Собр. С.-Петербургской духовной академии (далее - ДА). А 1/16. Лл. 1119 об. - 1122 об., 1249 об. - 1279 об.; А 1/17. Лл. 1575-1576).
3. РИБ. Т. 32. №185. С. 320-328.
4. Писцовая книга езовых дворцовых волостей и государевых оброчных угодий Белозерского уезда 1585 года. М.; Л., 1984.
5. РНБ. Собр. Кирилло-Белозерского монастыря. Кн. 78/1317.
6. Показательно, что Л. Дмитриев дает вклады только в собор Василия Кесарийского г. Белоозера и монастыри Белозерского края. Свыше 30 лиц (из 95), упоминаемых в его завещании, являлись посадскими людьми г. Белоозера. Фамилии ряда этих лиц бытовали среди посадского населения и позднее. Даже измерение объема ржи в завещании дается в специфически белозерской мере: "а в тех рогозинах восмьсот бочек в белозерскую меру".
7. РНБ. Собр. Кирилло-Белозерского монастыря. Кн. 78/1 31 7. Лл. 90 об.- 91.
8. РГАДА. Ф. 281. №859.
9. РНБ. Собр. Кирилло-Белозерского монастыря. Кн. 78/1317.Лл. 214-214 об., 216, 216 об. - 217 об. В 1 539-1551 гг., уже после смерти дочери Прасковьи, которая была жива во время составления завещания, Л. Дмитриев дал в Кирилло-Белозерский монастырь 200 руб. (Там же. Лл. 40 об. - 91).
10. См.: Никольский Н.К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века. СПб., 1910. Т. 1. Вып. 2. С. 161-162, 177-181. В 40-х - начале 80-х годов XVI в. на 1 рубль можно было приобрести не менее 16 пудов зерна, а крестьянская лошадь стоила 1,5-3 руб.
11. "Рост" в это время обычно составлял 20% годовых. Так, в одной закладной белозерской кабале 1539-1540 гг. отмечается: "... и нам ему давати рост, как в людех идет, на пять шестой..." (РНБ. ДА. А 1/16. Л. 1150).
12. Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 268.
13. РГАДА. Ф. 281. №859; РНБ. ДА. А 1/16. Л. 1249 об.; Никольский Н.К. Кирилло-Белозерский монастырь... С. XC1I.
14. РГАДА- Ф- 281. N859, 874.
15. РИБ. Т. 32. №185. С. 320-321.
16. РНБ. ДА. А 1/16. Л. 1255 об.
17. РГАДА. Ф. 281. №847. Писцовая книга езовых дворцовых волостей... С. 111.
18. РНБ. ДА. А 1/16. Л. 1249 об.
19. Писцовая книга езовых дворцовых волостей... С. 111.
20. РНБ. Собр. Кирилло-Белозерского монастыря. Кн. 78/1317. Л. 119 об.;РГАДА. Ф. 281. №791, 798, 801; АЮ. №91. С. 130-131.
21. РГАДА. Ф. 281. Кн. №998. Лл. 10 об. - 12.
22. АСЭИ. Т. 2. №332. С. 311.
23. РГАДА. Ф. 281. №859, 871.
24. РГАДА. Ф. 281. №871, 874; РНБ. ДА. А 1/16. Л. 1 122, 1 122 об.
25. РИБ. Т. 35. №4. С. 3.
26. См.: Рабинович М.Г. Жилища // Очерки русской культуры XIII-XV веков. М. 1969. Т. 1. С. 261-264, 270, 271.
27. РНБ. Собр. Кирилло-Белозерского монастыря. Кн. 7 8/1 317. Л. 119 об.,257.
28. Домострой по Коншинскому списку и подобным. М., 1908. С. 53-54.