Предложить тов. Языкову до 1 мая с. г. направить в Оштинский район: одну походную кухню, красноармейских палаток 6 шт., миноискателей 9 шт., кошек с веревками 200 шт., капсюлей-детонаторов 4000 шт., капсюлей-электродетонаторов 60 шт., бикфордова шнура 2000 метров, детонирующего шнура 50 метров, пенькового фитиля 40 метров.
7. Для обеспечения нормальной работы по разминированию обязать:
а/ Облторготдел (тов. Сазонова) и Облпотребсоюз (тов. Балашова) выделить продовольственные фонды для снабжения личного состава команд Осоавиахима по нормам промышленных рабочих из расчета на 180 чел. Кроме того, организовать дополнительное питание за счет местных возможностей. Организацию питания возложить на Облпотребсоюз;
б/ Оштинский райисполком (тов. Кошкина) закрепить с 1 мая 8 лошадей с возчиками для обслуживания рабочих команд и перевозки мин и трофейного имущества. К этому же сроку организовать на месте работ мастерскую по ремонту обуви и одежды;
в/ Облздравотдел (тов. Горшкова) передать на весь период работ по разминированию в распоряжение Оштинского райисполкома 4 медицинских работников, в том числе одного врача-хирурга.
8. Просить Военный Совет Беломорского Военного Округа:
а/ в соответствии с постановлением Государственного Комитета Обороны от 19 сентября 1944 года № 6564 разминировать силами воинских частей округа многослойные минные поля бывшего оборонительного рубежа;
б/ для руководства командами Осоавиахима выделить на период работ по разминированию 5 чел. офицерского, 15 чел. сержантского и 40 чел. рядового состава;
в/ учитывая острый недостаток в обуви и одежде, выделить для команд Осоавиахима из числа вещевого имущества, бывшего в употреблении, 100 пар кожаной обуви и 150 комплектов летнего обмундирования.
9. Предложить секретарю Оштинского РК ВКП(б) тов. Безза-ботину организовать массовую разъяснительную работу среди населения, и особенно среди детей, о мерах предосторожности и правилах поведения и обращения с трофейным имуществом, неразорвавшимися авиабомбами, снарядами, гранатами.
Для обеспечения политмассовой работы в командах бойцов-минеров закрепить 4-х человек из партийного и советского актива, а также выделить необходимое количество газет, журналов, литературы.
Секретарь Вологодского
Обкома ВКП(б) Дербинов
ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 6. Д. 447. Л. 24-25.
Подлинник. Машинопись.
Приложение № 7
21 мая 1945 года
Секретарю Обкома ВКП(б)
тов. Дербинову В. Н.
Справка
о ходе разминирования территории Оштинского района
на 10 мая 1945 года
По состоянию на 10 мая с. г. работает по разминированию 110 чел., в т. ч. 19 чел. инструкторов-разминеров. Со всем контингентом в период с 24 по 30 апреля проведены 5-дневные семинары по 40-часовой программе усовершенствования знаний разминеров.
Разминеры прибыли из следующих районов:
1. Вытегорский должен направить 50 чел., прибыло 42 чел.
2. Кирилловский " " 4 чел., " 4 чел.
3. Белозерский " " 4 чел., " 5 чел.
4. Шольский " " 4 чел., " 2 чел.
5. Оштинский " " 90 чел., работает 51 чел.
Не полностью направили разминеров из Вытегорского района, по заявлению т. Николаева, подготовленные разминеры 8 чел. болеют, в ближайшее время они будут направлены, в Шольском районе 2 чел. тоже больные.
Оштинский райисполком медленно мобилизует разминеров, т. Беззаботин и т. Кошкин объясняют это тем, что больше нет людей, в то время как 5 чел. инструкторов и 22 чел. разминеров, подготовленных по 300-часовой программе и работали по разминированию в 1944 году, до настоящего времени не мобилизованы на работы по разминированию.
Силами мобилизованных разминеров за 13 рабочих дней с 30 апреля по 13 мая с. г. очищена пахотная земля от мин и взрывчатых веществ колхозов "Колос", "Ударник", "Пробуждение" в 250 квадратных га (так в документе. - С. Ц.), на которой колхозники проводят посевные работы.
Приступили к работе по разминированию пахотной земли колхоза "25[-е] октября", очищено 15 кв. га (так в документе. - С. Ц.). Кроме того, на площади 20 квадратных километров сенокосных угодий бывшего переднего края обороны проведено сжигание травы.
За этот период полностью разминировано 5 минных полей, снято и уничтожено 6380 мин и взрывчатых единиц, в т. ч. 6144 шт. противотанковых и противопехотных мин.
Собрано снарядов и авиабомб - 139 шт., гранат - 80 шт., винтовок - 15 шт. и автоматов - 2 шт.
За период проводимых работ имеется два несчастных случая. Тов. Шишин М. С. из-за несоблюдения правил обезвреживания мин получил легкое ранение (ожог левой руки), медицинская помощь оказана, тов. Шишин продолжает работать.
7 мая тов. Мартьянов при проверке одного сарая наступил на противопехотную мину, где получился взрыв, и т. Мартьянов был ранен в левую ногу. Сейчас находится в Вытегорской больнице, нога ампутирована.
Питание согласно решения бюро Обкома ВКП(б) от 4 апреля 1945 года по нормам промышленных рабочих организовано, за исключением чая, сахара, мыла, табака. Правда, отпускаемые продукты для разминеров недоброкачественные, в частности картофель на 50% гнилой и плесневелый, толокно вместо крупы затхлое и плесневелое. По этому вопросу разговаривал с т. Беззаботиным, обещал продукты выделить более лучшего качества.
Медицинский пункт создан из 4-х человек, 3 чел. из них постоянно находятся на участках разминирования.
Для обеспечения политмассовой работы утверждены 2 чел. пропагандистов, ежедневно направляются для разминеров газеты, выпускаются боевые листки и стенные газеты.
8 соответствии постановления бюро Обкома ВКП(б) и Военного Совета БВО 13 мая с. г. прибыл 105 отдельный саперный батальон в составе 75 чел. под командой командира батальона т. Волкова, который с 16 мая приступил к разминированию многослойных минных полей.
Для практической помощи командам Осоавиахима командир батальона т. Волков с 20 мая выделяет 2 чел. офицерского и 3 чел. сержантского состава.
По заявлению" командира батальона т. Волкова, к 1 июня прибудут еще 100 чел. бойцов инженерных частей округа.
Инструктор военного отдела
Обкома ВКП(б) (Кокарев)
ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 6. Д. 583. Л. 7-8.
Подлинник. Машинопись.
Приложение № 8
5 июля 1945 года
Ст[рого] секретно
Зав. военным отделом Обкома ВКП(б)
тов. Яблокову М. И.
Из справки
о ходе работ сплошного разминирования территории
Оштинского района Вологодской области
по состоянию на 1 июля 1945 года
На 1 июля 1945 года проверена и очищена территория пахотных и сенокосных угодий от взрывоопасных единиц - 1200 гектар[ов]. Из них проверена площадь колхозов "Колос", "Ударник", "Пробуждение", 300 гектар[ов], разминированная в 1944 году, на данной площади произведен весенний сев колхозами.
В данный момент ведется работа на территории колхозов "Заря", "Красный маяк", "25[-е] октября", "Наш путь", "Работник", "Пионер". Всего освобождено от мин 900 гектар [ов], обезврежено 40 минных полей.
Уничтожено взрывчатых единиц 17 957, из них:
1. Противотанковых мин - 2526,
2. Противопехотных мин - 13 789,
3. Снарядов и гранат - 1613,
4. Камнеметов и фугасов - 29.
Собрано на местности вооружения и патрон[ов]:
1. Винтовок 7,62 [мм] - 22 шт.
2. Пулеметов ручных - 1 шт.
3. Автоматов - 3 шт.
4. Патрон[ов] 7,62 мм - 9830 шт.
Для выполнения плана сплошного разминирования территории Оштинского района в 1945 году необходимо:
1. Укомплектовать полностью команду Осоавиахима.
2. Просить Беломорский Военный Округ о дополнительном выделении саперных частей, так как по решению ГКО все долговременные рубежи разминируются воинскими частями, а [на] территории Оштинского расположен долговременный рубеж обороны, насыщенный многослойными минными полями, большинство из которых не указано ни в каких формулярах.
Инструктор военного отдела
Обкома ВКП(б) /Поляков/
ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 6. Д. 583. Л. 13-16.
Подлинник. Машинопись.
Приложение № 9
АКТ
село Ошта 8 мая 1946 года
Комиссия под председательством председателя Оштинского Райсовета Осоавиахима Блинова Николая Егоровича, членов комиссии: представителя Оштинского районного совета Осоавиахима инстр[уктора] Селина Алексея Степановича и представителей Оштинского РК ВКП(б) зав. воен. отделом Чащина Михаила Федоровича, нач. спецчасти Райисполкома Петрова Федора Георгиевича произвела проверку знаний личного состава команды, прошедших обучение по 40-часовой программе ЦС Осоавиахима для инструкторов-минеров и установила следующие результаты подготовки:
Председатель комиссии: Блинов
Члены: Петров
Селин
Чащин
ВОАНПИ. Ф. 725. Оп. 8. Д. 85. Л. 12
Подлинник. Рукопись.
К. Н. Логинова
МИНЕРЫ - РУССКИЕ МАДОННЫ
Июльские дни 1944 года... Кажется, впервые за все суровые годы войны на лицах вытегорцев появились такие хорошие светлые улыбки. Люди передавали друг другу радостную весть: враг из-под Ошты изгнан, опасность приближения фронта к городу миновала. Но еще впереди была эпопея вытегорского разминирования. Гимном подвигу минеров можно назвать стихотворение московского писателя Мстислава Левашова "Русские мадонны". Он побывал в Вытегре в 1971 году, посетил наш краеведческий музей и был немало удивлен, познакомившись с экспозицией, посвященной девушкам-минерам Ошты.
Вот это стихотворение.
Овсом шуршащие долины,
Коней веселый табунок.
И вдруг - кривая подпись "Мины!"
На палке, подперевшей стог.
Шуршит в березах пестрый ветер.
Дорога вьется без конца.
А рядом - стог, и незаметен
Приют безвестного бойца.
Мин больше нет. Их злые жала
Девчонки вырвали давно,
Чтоб смерть людей не обижала.
Чтоб в небе не было темно.
Девчонки Вытегры - саперы -
Где вы сейчас?
Кто вы теперь?
Летит в Онежские просторы
Комета, как крылатый зверь.
Сверкает солнце в небе чистом,
Курчавый лен прилег на склон...
Дивятся в Вытегре туристы
На красоту былых времен.
Пускай напомнят им иконы
И строгий журавлиный клин
О том, как русские мадонны
Спасали этот край от мин.
...Был один из ярких солнечных дней июля 1944 года. Юноши и девушки с рюкзаками, вещмешками заполнили просторный кабинет райфо старого здания райисполкома. Мне было поручено регистрировать их. Едем на разминирование полей Ошты!
У каждого на руках мобилизационная повестка райисполкома, в которой сказано, что надлежит взять с собой постельное белье, кружку, ложку. Меня лично пригласили перед отъездом в Ошту в райком комсомола и сообщили, что формируется батальон минеров из числа комсомольцев и несоюзной молодежи и что я включена в состав батальона.
- Принимаю это как почетное задание Родины, - сказала я.
- Без ордена не возвращайтесь, - напутствовала меня секретарь райкома Анастасия Кузина.
Сколько нас отъезжало в тот день в Ошту, точно не помню. Но, наверное, не меньше 50 человек. Прощание с родителями было таким же волнующим и трогательным, как проводы ребят на фронт. Плакали родители, плакали сами мобилизованные, ибо ехали не на увеселительную прогулку, а на очень опасную работу, связанную с риском для жизни. В глубине души каждый из нас понимал, что не всем суждено вернуться домой живыми и невредимыми, но каждый надеялся на благополучный исход...
Нас погрузили на буксирный пароходик. Мы сидели на палубе, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. Кое-кто продолжал вытирать непрошеные слезы. Ребята-матросы решили развеселить нас. Принесли из кубрика гармошку. Зазвучала мелодия песни "Вечер на рейде". Мы, не сговариваясь, запели. А потом не только пели, но и плясали. Это так свойственно молодежи: большинству из нас было восемнадцать лет, а иным - семнадцать и даже шестнадцать. Пароходик выгрузил нас в местечке Жабеницы, а оттуда до командного пункта 368-й стрелковой дивизии шли пешком. Наш нехитрый скарб везла лошадь. Командный пункт дивизии находился между Водлицей и Оштой, в пяти километрах от первого минного поля. Это по правую сторону от шоссе, если ехать из Вытегры.
Землянки раскинулись в могучем хвойном бору. Рядом с ними был ключ чистейшей родниковой воды. Узкие деревянные тротуарчики вели к штабу, столовой, клубу, бане. Здание штаба расположилось на берегу маленького озерка, куда мы каждое утро бегали умываться. Землянки были быстро обжиты, и началась наша учеба по 70-часовой программе минноподрывного дела. Каждое утро из штаба выносили стол, раскладывали "бутафорию" - учебные мины и взрыватели, которые нам могли встретиться на минных полях.
Во время учебы мы познакомились с минерами, приехавшими из других деревень. Они присоединились к нам и тоже изучали минно-подрывное дело. Обучение вел начальник штаба Иван Карпов. На учебу ушло 10 дней. Потом был экзамен. Из тех, кто сдал экзамен на "отлично", были назначены командиры взводов и отделении. Я стала командиром отделения первого взвода Тамары Котовскои. Второй взвод возглавила Клавдия Ушкова. Единственный взвод мальчиков опекал прибывший с фронта молодой лейтенант Командиров (имени его я не помню).
Десять дней учебы быстро пролетели, и настал первый день нашей работы на минном поле. Все три взвода выстроились на тротуаре возле штаба.
- Как настроение, минеры? - спросил Командиров (он вел нас
на минное поле).
- У нас отличное, - хором отвечали мы, - а как у вас?
- Честно говоря, - сказал он, - у меня сердце "выходит за рамки".
И вот мы стоим на шоссе со своими "орудиями производства" - щупами - у самой кромки минного поля, огражденного колючей проволокой с табличкой: "Осторожно: мины!"
А поле такое ровное, что трудно поверить, что под этой травой притаилась смерть.
Командиров, начальник штаба Карпов и начальник района разминирования Иван Бондаренко ушли искать ряды мин. И вдруг воздух всколыхнул огромной силы взрыв. Мы увидели, как над полем взметнулось чье-то тело. К нам вышли Карпов и Бондаренко. По их лицам мы поняли: подорвался Командиров. И вот санитары выносят на носилках лейтенанта. Лицо и руки обожжены взрывом мины до черноты. Он в шоке и молчит. Его увозят, а начальник штаба дает команду: командиры взводов и подразделений - на поле.
Первые мины в каждом ряду найдены, с них снят маскировочный слой. Котовскои, Ушковой, мне и другим командирам отделений предстоит обезвредить по первой боевой мине. Нетрудно понять, как изменилось наше настроение после подрыва Командирова. Если уж опытный сапер подорвался, то что остается нам!
Подхожу к мине. Сбоку отлично вижу взрыватель. Его надо тихонько потянуть на себя, мина без взрывателя уже не опасна. Но почему так предательски дрожат руки? Снять взрыватель - дело нескольких секунд, а я стою в нерешительности, несколько раз наклоняюсь к взрывателю и не осмеливаюсь дотянуться до него. Наконец взрыватель, этот маленький стерженек с чекой и капсюлем, у меня в руках. Сердце радостно колотится. Не так уж это страшно!
Мы пережили первые минуты волнения и страха, и вот уже спокойно отыскиваем и обезвреживаем мину за миной - наши отечественные противотанковые в деревянном корпусе (ЯM-5). Мины расположены в шахматном порядке, на расстоянии трех метров друг от друга. Нахожу очередную мину, снимаю взрыватель, ставлю мину "на попа". В моем отделении шесть помощниц, бойцов-минеров. Одни собирают взрыватели, другие выносят мины на обочину минного поля, где специальный счетчик ведет учет снятых мин, складывает их в штабель. Часть поля к вечеру разминирована. В штабеле - 200 уже неопасных для человека мин. Каждое отделение обезвредило по 60-70 мин.
Три дня работы на минных полях проходят без происшествий. Наступает утро четвертого дня - 28 июля. Предстоит разминировать болото с мелким кустарником. Здесь искать мины менее сложно. Если в предыдущие дни работали на полях летней маскировки, где каждая мина надежно упрятана в земле, а поле выровнено, то на этом участке мины находятся в кустах, на поверхности, они лишь прикрыты травой и ветками. Яркая зелень мин резко контрастирует с болотной растительностью, их отлично видно. Заранее радуюсь этому. Пошла к первому кусту. Слышу недовольный голос Маруси Пашковой: "Почему ты сама снимаешь взрыватели с мин - спрашивает она. - Давай, сегодня я буду обезвреживать, а ты только ищи мины и ставь "на попа". "А ты хорошо знаешь, как это делается?" - спрашиваю ее. Еще более сердитым голосом она отвечает: "Я тоже прошла 70-часовую программу". И я разрешила ей обезвреживать мины.
Нашла первую в кусте, показала Марусе и пошла искать следующую. За моей спиной раздался взрыв, взрывной волной меня отбросило метра на три вперед, посадило в болото. Все мое лицо, голова, руки были заляпаны жидкой грязью. Кое-как протерев глаза, я обернулась. Куста уже не было, а Маруся, вся обгоревшая, лежала в воронке от взрыва. Белое ситцевое платьице на ней выгорело, и сама она представляла собой обгоревший остов человека, но была еще жива. Я расслышала полные боли и горечи ее слова: "Девочки, передайте маме мою ложку, пусть она помнит меня". К нам сбежались минеры с других участков. Девчонки плакали. Марусю увезли в санчасть, через несколько часов ее не стало.
Это было мне хорошим уроком на весь период разминирования. В тот день трое бойцов у меня вышли из строя. Нина Афонина получила тяжелую контузию, а Александре Михайловой в ногу глубоко вонзился огромный осколок от деревянного корпуса мины. Так я и работала впоследствии с оставшимися бойцами-минерами. Девчонки отлично справлялись с выносом мин и взрывателей с поля.
Особенно трудолюбива была Зоя Селина, позже ставшая командиром отделения. Но больше я уже не доверяла никому из них обезвреживание мин. Мне же невероятно везло даже в самых экстремальных обстоятельствах, хотя порой страх сковывал все мое существо. Бывало так: ищешь мину и никак не можешь найти ее. Наконец втыкаешь щуп у самых ног и чувствуешь, что стоишь на мине. И тут в голову лезет всякая чертовщина: вот сейчас крышка мины прогнется, выдавит чеку, и ты взлетишь в небо. Волосы на голове от этих мыслей встают дыбом, тело цепенеет, и несколько секунд не можешь не только сойти с этого опасного пятачка, но и пошевелиться. Но вот мина обезврежена, и работа продолжается в прежнем ритме.
Бывало и так: мина найдена, но на стенке ее, где взрыватель, грунт плотно утрамбовался, взрывателя не видно. Что делать? Срываю сучок с дерева, распластываюсь на земле и начинаю осторожно счищать землю. Одно неточное движение, и эта мина станет для меня последней. Собьешь чеку, и ничто уж тебе не поможет. Но вот появился кончик взрывателя и чека. Слегка тяну на себя. Взрыватель свободно выходит из отверстия мины. Вздох облегчения!
...Разминируем лесистую местность. ЯМ-5 прямо на земле, зимней маскировки. Иди свободно от мины к мине, снимай взрыватель - и дальше. Обезвреживание идет быстро. Подхожу к очередной мине. Только прикоснулась к кончику взрывателя - он отпал ... вместе с чекой. Остальная часть взрывателя - в мине. Сейчас произойдет взрыв. Убежать уже не успею. Эти мысли молниеносно проносятся в голове, но взрыва не происходит. Показываю свой "трофей" начальнику штаба, который всегда с нами и готов помочь в любой ситуации.
- ...И как ты сумела не подорваться? - изумленно говорит он и высказывает предположение, что, может быть, в корпус мины забыли вложить тол. Я веду его к мине. "Давай, проверим", - говорит он, достает из сумки бикфордов шнур, поджигает мину. Оба отбегаем на безопасное расстояние. Взрыв - и деревья вокруг образовавшейся воронки ложатся веером. Счастливый случай, быть может, один из ста тысяч подобных, когда мина, казалось, неизбежно должна была взорваться без чеки, но не взорвалась. И это, вероятно, произошло потому, что пружинка во взрывателе заржавела, боек не сработал.
...Но далеко не всем сопутствовало такое везение. И после гибели Маруси Пашковой выросли новые могилы минеров на Оштинской земле.
8 августа нелепой смертью погиб во взводе мальчиков Петя Печугин. Как всегда, рано утром взводы девушек шли на свое минное поле мимо уже разминированных участков. На обочине шоссе стоял штабель обезвреженных мин. Петя возился у самой дороги с миной, к которой прилаживал проволоку, другой конец ее был прикручен к дереву через дорогу. Увидев нас, Петя закричал: "Девки, не заденьте за проволоку!" Я сразу поняла, что Петя хочет таким образом подорвать мину или весь штабель. По-видимому, конец проволоки он успел просунуть в чеку. Все осторожно перешагивали через нее, но кто-то из нас все-таки задел ногой. Вся сила взрыва пришлась на Петю, ожоги оказались смертельными. В этот же день погиб во время разминирования противотанковой мины Александр Есин. Об обстоятельствах его гибели я ничего не знаю. В августе мы перебазировались в деревню Карданга, жили в двухэтажном, чудом сохранившемся доме. Все поля у деревни были заминированы минами ЯМ-5, причем формуляров (документов) на эти поля у нас не было. Работать было очень сложно: не знаем, сколько на этом поле рядов мин, сколько всего мин. Проходили поле 3-4 раза, и каждый раз находили все новые и новые мины.
Очередное несчастье случилось 28 августа. Подорвалась семнадцатилетняя Женя Панфилова, девушка из Девятин. Скорее всего, Женя наступила на противотанковую мину, под тяжестью ее тела крышка мины прогнулась и выдавила чеку. От Жени почти ничего не осталось. Лишь собрали некоторые части тела, да кусочки розового сарафанчика висели на дереве... Она была самой красивой девушкой нашего батальона - стройная, светловолосая, с глубокими синими глазами.
Через два дня, 30 августа, на Кардангском поле прозвучал еще один мощный взрыв. Погиб командир взвода мальчиков Вячеслав Попов, 1928 года рождения, самый юный из всего батальона минеров. Парень пришел на разминирование добровольцем. Немало пришлось ему посбивать пороги районного начальства, чтобы разрешили ехать в Ошту. А причина пойти на разминирование у Славы была весьма веская: к 1944 году на фронтах Великой Отечественной войны погибли его отец и двое братьев. Парень горел лютой ненавистью к фашистам. По количеству снятых мин взвод мальчишек всегда был впереди всех. На личном счету Попова тоже было более тысячи обезвреженных мин.
В сентябре начали разминировать противопехотные минные поля. Одно из таких полей было "начинено" минами ПОМЗ-2 натяжного действия. ПОМЗы были очень коварны. Притаится эта "чугунка" с ребристой поверхностью где-то в очень густой траве, стоит на колышке в полуметре от земли, сверху от взрывателя идут в землю тонкие проводки. Не заметишь проводка, заденешь ногой, сорвешь чеку со взрывателя, и сотни осколков поразят тебя. Трава на поле была, как назло, почти в человеческий рост. И хотя работали на безопасном друг от друга расстоянии (75-100 метров), взрыва можно было ожидать в любой момент. И он произошел.
В тишине раздался отчаянный девичий крик и стоны. Наденька Ерикова умирала от кровопотери: десятки осколков поразили ее маленькое тело. Так погибла медицинская сестра, с отличием окончившая курсы и не успевшая поработать по своей специальности. С первого дня и до дня своей гибели она работала непосредственно на разминировании. Нади Ериковои не стало 19 сентября 1944 года. Она похоронена на Водлицком кладбище... И еще не раз в сезон 1944 года мы шли за гробом своих друзей-минеров, провожая их в последний путь.
А работа на минных полях шла своим чередом. В начале сентября к нам поступило пополнение, из состава которого тоже были сформированы взводы и отделения. Теперь было нас уже две роты, а не одна, как в самом начале работ. Минеры второй роты работали на других полях, жили в землянках в километре от нас. Мы общались с ними только вечерами в клубе, поэтому я мало знаю о них.
Но режим дня для всех был одинаков. Подъем - в 6 часов утра. В 7 часов - завтрак в столовой: тарелка баланды (мучной болтушки) или тарелка щей без мяса (капуста с сушеной картошкой) и шестисотграммовая пайка хлеба. Хочешь - съедай весь хлеб, хочешь - оставляй половину на вечер. Многие оставшийся от завтрака хлеб уносили на минное поле: мол, подорвешься, а хлеб останется несъеденным. Большинству минеров пищи не хватало, есть хотелось все время, но научились терпеть. Удивительно, что до самой осени не болели. Может быть, работа на свежем воздухе восполняла силы. Не страдали кишечными инфекциями, хотя в жаркое лето 1944 года приходилось пить на полях во время работы из случайных луж, болот, черпая воду туфлями, сапогами.
На все минные поля ходили пешком. И за пять, и за десять, и за пятнадцать километров. Порой уставали так, что не было сил добраться до землянок. Казалось, вот сейчас упадешь и больше уже не встанешь. Ребята были выносливее девчонок. Когда видели, что мы уже совсем раскисали, старались подбодрить нас, заводили какую-нибудь задорную или боевую песню, и на наших лицах вдруг появлялись улыбки, и откуда-то брались силы дойти до своих землянок. А чуть поотлежавшись и поев баланды или щей, бежали в клуб, танцевали или готовили концерты. Талантов было более чем достаточно: кто пел в хоре, кто плясал, кто читал стихотворения или рассказывал веселые байки. Заводилами концертов были Нина Чепарева, Клавдия Маратаева, Шура Патрашина. Потом появились энтузиасты и из тех, кто приехал в августе.
Работа на минных полях продолжалась до глубокой осени. Вели разминирование даже в октябре, когда падал мокрый снег.
20 октября разминировали топкое болото. Мины ЯМ-5 были в воде, у многих взрывателей не видно, чека проржавела. С высоты сегодняшнего возраста понимаю: это чудовищно, что заставляли снимать взрыватели с таких мин. Их надо было подрывать на месте, но начальство наше, должно быть, экономило бикфордов шнур. Наконец, можно было вытаскивать мины "кошками" из болота, а потом решать: подрывать или обезвреживать ту или иную мину. И вот результат.
20 октября погибла Шура Харитонова, отлично знавшая минно-подрывное дело, командир отделения, лучшая из минеров. Во второй роте в этот же день хоронили Розу Гребневу. 27 октября на таком же болоте погибла шестнадцатилетняя Тася Новожилова. Раньше, в сентябре, во второй роте погиб на противопехотном поле парень из Шолы Виталий Пелевин, ранена Лида Патрашова (осталась без ступни ноги).
Уверена, подрывов было бы куда меньше, если бы строго соблюдалась техника безопасности, если бы военные саперы, устанавливавшие мины, соблюдали интервал между ними. Как показала практика работы 1944 года, нарушений было много. Никто из руководства не замечал (или не хотел замечать), что девчонки выносили взрыватели с обезвреженных мин в подолах своих платьев, а мальчишки набивали ими себе карманы пиджаков и гимнастерок и только после работы выгружали этот опасный груз в местах подрыва штабелей мин.
Взрыватели в карманах ребят создавали дополнительную угрозу для жизни при взрыве мины во время обезвреживания. Так погиб Пелевин. Под его ногами взорвалась противопехотная деревянная мина, при этом сдетонировали взрыватели в кармане гимнастерки - у парня вырвало все внутренности. А ведь он мог отделаться ранением ног, может быть, даже незначительным.
Никто из руководителей работ на минных полях не обращал внимания на то, что некоторые лихачи-минеры, забыв об опасности, с силой вырывали взрыватели из противотанковых мин, когда толовая масса от длительного лежания в земле прочно слилась с капсюлем взрывателя. Образовавшийся при этом пироксилин - особо чувствительное к взрыву вещество - воспламенялся от малейшего трения между толом и капсюлем и тоже создавал взрывную ситуацию. При таких обстоятельствах, например, погибли Роза Гребнева и Слава Попов. Об этом свидетельствуют многие минеры, работавшие рядом с ними. А такие мины по инструкции надлежало подрывать только на месте.
Ближе к осени на КП привезли миноискатели. Это позволяло отыскивать немецкие металлические мины типа ТМ-35, которых особенно много было в Жабенцах. Но работу облегчало еще и то, что мины были зимней маскировки, они лежали на поверхности, прикрытые старой травой и разным хламом. Там никто не подорвался, работы по разминированию местности были проведены быстро и качественно.
Взводам первой роты довелось разминировать передний край нашей обороны. ЯМ-5 там были установлены сплошными цепями, мина от мины - в полуметре друг от друга. Вот где нужны были особая бдительность и осторожность. Если бы хоть одна мина в цепи взорвалась, сдетонировала бы вся цепь. Слава Богу, жертв там у нас не было.
Страшно было уничтожать огромные фугасы, предназначенные для поражения большого скопления живой силы противника. Их планировалось "пускать в действие" с помощью дистанционного управления. Но они так и не были использованы частями нашей 368-й стрелковой дивизии, а нам эти фугасы пришлось подрывать без всякого дистанционного управления. Отрезаешь побольше бикфордова шнура, закладываешь в фугас, поджигаешь и бежишь насколько у тебя хватит духа, падаешь на землю и ждешь взрыва... Здесь тоже обошлось без ЧП. Минеры приобрели уже достаточный опыт и из любой сложной обстановки выходили победителями, проявляя удивительную стойкость духа, мужество и отвагу. Таких было большинство. Помню Аню Фотину, высокую, статную, с пышными белыми волосами. Ее любимым делом была самая рискованная работа - подрыв штабелей мин, минных завалов, и она всегда отлично справлялась с этим. Нельзя было отказать в мужестве и отваге командиру взвода Тамаре Котовской. Она всегда была среди своих бойцов, в экстремальных обстоятельствах умела найти правильный выход из самого сложного положения.
Блистательно организовал работу во взводе мальчиков Осип Еремин, заменивший Славу Попова после его гибели. Этот взвод обезвреживал мин раза в полтора больше, чем взводы девушек. У парней был особый "нюх" на мины, зато девчата проявляли больше осмотрительности в работе.
Среди героев разминирования нельзя не назвать Милу Ивойлову, Сашу Крашенинникову, Лиду Квасову, Шуру Заморину - девушек из Девятин. Я читала характеристики Милы Ивойловой и Шуры Крашенинниковой, присланные из областного архива. Девушки трудились на минных полях все три сезона - в 1944-1946 годах. В числе первых они награждены значками "Отличный минер", а по окончании разминирования - медалями "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". У каждой на счету не одна тысяча обезвреженных мин. Мила была командиром отделения, а потом - взвода. Прекрасно работали Татьяна Фотина, Валя Малашова, Вера Гришкина, Мария Демидова, Клава Маратаева, Николай Амосков, погибшая при исполнении служебного долга Зина Яковлева. Анастасия Максимова и Мария Кузнецова получили ранения, сейчас обе - инвалиды II группы. А в общем-то все минеры причастны к общему подвигу во имя Родины. Они сделали все возможное для того, чтобы ускорить возрождение из пепла села Ошта.
Смерть подстерегала минеров и там, где, казалось, и опасаться-то нечего. Однажды начальник штаба предложил нам побывать в гостях у ленинградских минеров, которые разминировали местечко Юксовичи (эта территория была в свое время занята финнами). Конечно же, нам было интересно побывать там, посмотреть, как были устроены финские землянки. Ленинградцы, молодые ребята в военной форме (в отличие от нас), встретили нас очень радушно, показали свое нехитрое хозяйство, провели по уже разминированным финским землянкам. Девчат привлекли яркие бумажные занавески, которые потом стали украшением наших землянок. Вечером ленинградцы пригласили нас к костру, разведенному на разминированном поле. Костер ярко горел, мы стояли вокруг него, тесно прижавшись друг к другу. Поленья в костре поправляли щупом. Кто-то из ребят сунул щуп в землю и ощутил такой знакомый стук о деревянную мину. "Здесь мина!" - сказал он. Вначале ему никто не поверил. Решили - парень пошутил. Но он настаивал на своем. Тогда сдвинули горящие поленья в сторону, поддели дерн тем же щупом и увидели необезвреженную противотанковую мину. Нашелся смельчак и быстро вытащил из мины взрыватель. Мину бросили в огонь, она прекрасно горела... А ведь все мы были на волосок от смерти. Если бы детонатор успел нагреться от костра, нас всех разметало бы взрывом.
Однажды утром шли на очередное минное поле. Слева от шоссе на поле, начиненном минами Т-35 немецкого производства, работали военные саперы. Увидев молодых девчонок со щупами, саперы вышли к нам, попросили начальника штаба устроить короткий привал. "Девочки, сейчас мы вам устроим экзамен по минноподрывному делу", - в шутку сказал один из них, по виду командир. Он принес центральный взрыватель от Т-35 и попросил рассказать, как он устроен, как его ставить на предохранительный взвод. Со взрывателем мы быстро расправились, чему немало были удивлены саперы. Таких мин мы не обезвреживали, но помнили о них с момента учебы. А Т-35 - страшная мина. В ней - 10 килограммов взрывчатки и несколько взрывателей (кроме центрального - боковые и даже донный).
Привал окончен. Саперы пошли на свое поле, мы - на свое. И тут раздался оглушительный взрыв, осколки с противным визгом полетели во все стороны. Начальник штаба скомандовал: "Ложись!" Мы в ту же секунду плюхнулись на пыльную дорогу, вжались в нее. Осколки пролетели мимо, никого не задев. А у саперов погиб командир. Найдя очередную мину, он сделал все, что нужно при обезвреживании, только не проверил, подключен ли донный взрыватель. И поплатился за это жизнью...
Я не пишу о тех, кто пришел вновь на разминирование полей Ошты в 1945 и 1946 годах, ибо мне не довелось быть свидетелем событий тех лет. Это уже продолжение истории, и, думаю, найдется энтузиаст, который допишет эпопею юных минеров, назовет новые имена. Но хотелось бы сказать вот о чем. С горечью в сердце я узнала о том, что один из бывших секретарей райкома комсомола как-то с иронией сказал: "Носятся с минерами, как с писаной торбой, а все они были отбросы общества". Вот так - ни больше и ни меньше. Повернулся же язык у человека сказать такое в адрес несовершеннолетних и только что достигших совершеннолетия парней и девушек, еще не узнавших, что такое жизнь! Да, многие из них были круглыми сиротами, как, например, Сеня Веселков и Женя Малкова. Да, среди минеров были дети репрессированных, раскулаченных родителей (ныне полностью реабилитированных). Но ведь дети не отвечают за родителей. Легко ли было старой бабушке Тамары Котовской воспитывать двоих - ее и брата (их мать была безвинно осуждена и отсидела в лагерях десять лет)? Легко ли было Насте Тришкиной и пятерым ее сестрам и брату ходить по деревням и просить милостыню после раскулачивания отца? А в чем виноваты Сеня Веселков и Женя Малкова, что росли без родителей, постоянно испытывая лишения и невзгоды? Это перечисление можно продолжить.
Так называемые "отбросы общества" показали себя на разминировании с самой лучшей стороны и имеют за работу знаки трудового отличия. Все они нашли достойное место в жизни после окончания работ по разминированию, многие удостоены высоких государственных наград.
Да, минеры были поставлены государством в довольно унизительное и бесправное положение. Перед отъездом в Ошту у всех предусмотрительно отобрали паспорта (чтобы, не дай Бог, не сбежали). Работа на разминировании не записывалась в трудовые книжки, документов по окончании работ минерам не было выдано никаких, только вернули паспорта. Хуже того: прескверно был поставлен учет минеров. Десятка два, если не больше, не зафиксированы ни в районных, ни в областных архивах. Их причастность к разминированию пришлось доказывать по свидетельским показаниям. Такое могло случиться только в сталинские времена, когда человеческая жизнь не ценилась и в копейку. Правительство, видимо, хотело, чтобы никто в стране не знал, что оно посылало на верную смерть несовершеннолетних детей, детей мнимых "врагов народа". По-другому это расценивать нельзя.
Сейчас, через полстолетия, минеры, наконец, приравнены по льготам к участникам войны. Справедливость восторжествовала! Только не поздновато ли?
В этой связи хотелось бы рассказать о судьбе отдельных минеров.
Анастасия Федоровна Максимова, по мужу Малафеева. На минных полях начала работать с 1944 года. Весь сезон - без единого пропуска. В 1945 году вновь вела работы по разминированию с первого до последнего дня. В справке областного совета ОСОАВИАХИМа о разминировании Оштинского района по состоянию на 10 октября 1945 года в числе лучших минеров, обезвредивших по 1000 и более мин и награжденных значком "Отличный минер", значится и имя Анастасии Максимовой.
Сезон 1946 года на разминировании полей начался в мае. Среди тех, кто приехал первыми, она - Анастасия Федоровна Максимова. За два сезона разминирования не получив ни одной царапины, надеялась и в третьем на благополучный исход, тем более, что в 1946 году взрывателей с мин не снимали, а выносили мины необезвреженными, укладывали в специально вырытые котлованы и подрывали.
В тот день, 29 мая, вели поиск противопехотных деревянных мин в деревне Симаново. Мины к этому времени стали очень взрывоопасными: они сильно подгнили и могли взорваться даже от легкого надавливания. Во время поиска очередной мины нажим щупа в землю и вызвал взрыв. Сильный толчок в ногу, и Анастасия упала, потеряв сознание. После лечения в Вологодской областной больнице врачи дали справку о том, что Максимова получила легкое ранение. О группе инвалидности и речи не было, хотя "легкое" ранение вызвало потерю на правой ноге трех пальцев. Как приходилось приноравливаться при ходьбе, чтобы не выдать своего физического недостатка, знает только она.
Всю жизнь Анастасия Федоровна проработала на тяжелой физической работе - выращивала телят в колхозе "Большевик" Вытегорского района. Да каких телят! Добивалась высоких привесов и высокой сохранности животных. Делегации из колхозов района приезжали изучать опыт ее работы. Вышла на пенсию, имея за труд три государственные награды. Человек исключительной скромности, она сорок семь лет не обращалась к врачам на предмет признания ее инвалидом. И только в 1993 году на ВТЭК признали ее инвалидом II группы.
Настоящий подвиг совершила минер Лидия Александровна Патрашина-Козлова. ...В тот день, 27 сентября 1944 года, она должна была дежурить при штабе батальона минеров. Лида уже направилась туда, но увидела Настю Тетерину, еле ковылявшую в строй минеров (от рождения у нее были больны ноги). Сердце Лидии дрогнуло. Она подумала: как только эта девушка-инвалид выдерживает пешие марши на минные поля за 5-10 километров, если даже здоровые люди устают? Ведь это же бесчеловечно посылать таких инвалидов на тяжелую и опасную работу! И Лидия предложила Насте подежурить за нее в штабе, а сама решила отработать за нее на минном поле.
Деревянные противопехотки на поле у развилки дороги Лодейное Поле - Вознесение установлены были кое-как, видимо, военные саперы тогда, в 1941-1942 годах, очень спешили заминировать местность на подступах к Оште. Расстояние между минами по инструкции должно быть не менее метра, но встречались участки, где мины были установлены скопом, интервалов между ними почти не было. Откуда это было знать тем, кто разминировал?
...Сержант Прохоров считал снятые минерами мины.
— У тебя, Лида, пятнадцатая, - обратился он к ней.
Она подвинулась только на шаг вперед, туда, где мины не должно было быть. И сразу - взрыв. Так и осталась Лида на всю жизнь без стопы левой ноги. Лечили ее в Вытегорском военном госпитале. 3 ноября выписали, но на протезе ходить не смогла: на месте ампутации нога не заживала, пришлось взять в руки костыли, с которыми она не расставалась два года, пока не поехала учиться в Сокольское училище бухгалтеров, открытое для инвалидов войны. Там, в Сокольской больнице, и обнаружили причину незаживления раны (в госпитале забыли снять узел шва) и устранили ее. На протезе ходить стало легче...
Сейчас Лидия Александровна - инвалид войны II группы.
Нельзя умолчать о судьбе бойца-минера 1-й роты Марии Дмитриевны Кузнецовой, в замужестве Кирилловой. На разминирование полей Ошты она была мобилизована в июле 1944 года. В этом первом для нее сезоне все складывалось как нельзя лучше. По окончании работ взвод, которым командовала Александра Заморина, был признан лучшим в батальоне, а рядовому бойцу-минеру Кузнецовой объявлена благодарность за труд.
Сезон 1945 года начался необычно рано. Уже 29 апреля вышли на разминирование полей. Во взводе по-прежнему соблюдался строгий порядок. Командир 2-го отделения этого взвода Вера Гришкина следила за тем, чтобы никто не нарушал техники безопасности. До 7 сентября на счету взвода и второго отделения, в котором работала
Мария Кузнецова, не было потерь личного состава. По количеству снятых мин этот девичий взвод вновь шел впереди всех.
И вот настал тот памятный для Марии день - 7 сентября. Взвод должен был отыскивать и обезвреживать мины типа ПОМЗ-2, пожалуй, наиболее опасные из всех. Но прежде, чем начать работу, надо было определить границы участка. Эта задача и была поставлена перед Кузнецовой. Мария шла по безопасному проходу, где мин не было установлено. Взрыв настиг ее неожиданно. При расследовании этого происшествия комиссией был сделан вывод о том, что Кузнецова в проходе, где была очень густая трава, наступила на неразорвавшуюся гранату типа РГД без оборонительного чехла. В результате взрыва - тяжелое ранение обеих ног.
Лечение длилось свыше пяти месяцев. В справке врачебно-трудовой экспертной комиссии от 15 марта 1946 года записано: "Кузнецова Мария Дмитриевна признана инвалидом группы (отсутствие стопы правой, незаживающие рубцы левой ноги)". Не одно десятилетие Кузнецова-Кириллова считалась инвалидом по труду, получая мизерную пенсию. И только много лет спустя была признана инвалидом войны II группы.
Минеры Ошты считались тружениками тыла. На наши просьбы в Верховный Совет СССР, лично М. С. Горбачеву о предоставлении нам льгот как участникам войны ответ был один: "Ваша работа не была связана с боевыми действиями, и вы относитесь к труженикам тыла". (?!)
Сердце сжимается от боли, когда вспоминаешь об обстоятельствах гибели шестнадцатилетней Таисии Новожиловой. Эта миловидная девушка со светлым венчиком косы на голове имела шанс остаться живой, если бы сама попыталась обезвредить мину. Увы... В тот день, 27 октября, у Таси было хорошее настроение. К ней должна была приехать мать, и девушка обещала своим подружкам устроить маленький праздник. Не с пустыми же руками приедет мама, обязательно привезет чего-нибудь вкусненького!
Тася обезвредила уже немало ЯМ-5 и вдруг нерешительно остановилась перед очередной миной. Ящик был весь в воде, взрывателя не видно.
- Девчонки, я боюсь обезвреживать эту мину, - засомневалась Тася.
И тут, словно черт, в самый неподходящий момент подскочил к ней работавший на другом минном поле Афанасий Сырчин.
- Эх ты, трусиха, - сказал он, - давай я сниму мину.
Никто не посоветовал Тасе, чтобы она отошла на безопасное расстояние, и сердце ей тоже, видимо, не подсказало. А он рванул мину снизу за края. Скорей всего чека от сотрясения выскочила из взрывателя, грянул взрыв. Сырчин погиб сразу же, Тася некоторое время была еще жива. Она лежала с вырванными внутренностями, пыталась запихнуть их обратно и все повторяла:
- Как же я маме покажусь в таком виде? Вместо праздника получилась тризна...
В 1945 году погибли еще две девушки из нашего батальона: Лида Потапова из Белозерска и Маруся Кипрова из Нижней Водлицы нашего района...
В юбилейные праздники мы, бывшие минеры Ошты, навещаем могилы своих погибших друзей, поклоняемся их праху. В Оште встречаемся с оставшимися в живых. Обычно собираемся за праздничным столом у нашей гостеприимной минерки Валентины Николаевны Малашовой-Сикомас. И радость встреч, и слезы утрат - все тут бывает. Нет, мы не забываем вас, наши погибшие друзья, вы - всегда в нашем сердце. Вас нет, но вы совершили великий подвиг, отдав самое дорогое - жизнь - ради того, чтобы село Ошта стало еще краше, чем до войны, чтобы вновь колосились поля и цвели улыбки счастливых детей.
Этой фотографии - свыше пятидесяти лет. На ней запечатлены мы, приехавшие на разминирование Ошты первыми, в июле 1944 года. В основном это вытегорские девушки и парни. Фотограф появился буквально через несколько дней, когда еще шла учеба по 70-часовой программе минноподрывного дела. Спокойны и безмятежны юные лица. У многих девушек в руках букетики полевых цветов. И не знают, не ведают некоторые из них, что останутся навсегда такими же юными, как на этой фотографии.
Вот Шура Харитонова, бывший бригадир прославленной комсомольско-молодежной Краснознаменной бригады Белоручейского леспромхоза, приехавшая на разминирование Ошты добровольцем. Склонившись к своей подружке из родного села Девятины Женечке Панфиловой, мечтательно и как-то грустно смотрит вдаль. О чем задумалась Шура в этот момент? Это навсегда осталось тайной. Им не суждено было вернуться домой. Накануне своей гибели Шура выступала на собрании минеров и убеждала нас в том, что тот, кто соблюдает технику безопасности, никогда не подорвется. В себе она была твердо уверена. Видимо, в тот злополучный октябрьский день ситуация для нее сложилась трагически. Возможно, подвела проржавевшая чека.
Вот Славик Попов в лихо надетой на голову солдатской пилотке. Рядом с начальником штаба Карповым примостился Вася Курицын, самый маленький среди всех девчат и ребят. Дальше - Коля Амосков, Саша Арьянов, Павел Репин, Осип Еремин, Михаил Климов.
Вот Женя Малкова. Помню ее больные, распухшие, все в язвах ноги. Осенью она ходила на минные поля в дырявой обуви, но ей и в голову не приходило пойти в санчасть и взять больничный лист, подлечиться. По окончании первого сезона разминирования ее, как большого энтузиаста работы на минных полях, вместе с Валей Малашовой и Сеней Веселковым направили учиться в Москву на командиров-инструкторов по разминированию и сбору трофеев. В Центральном Совете ОСОАВИАХИМа СССР на Зубовском бульваре постигали они минноподрывное дело по 300-часовой программе.
Валя Малашова вспоминает: "Ехали в поезде вместе с разодетыми и элегантными дамами. У меня сапоги были густо смазаны дегтем. Дамы брезгливо морщили свои носики, отворачивались, но нас это нисколько не волновало. Мы были счастливы, что едем в столицу нашей Родины, и нам все было нипочем".
Там, на курсах, и застал их День Победы. Москва ликовала. Они присоединились к общей радости. А как только сошел снег с полей, они снова были в Оште, подрывали минные заграждения, вели проверку уже разминированной местности, очищали от мин еще не тронутые минерами поля.
1944, 1945, 1946 годы... Три летне-осенних сезона очищали поля Ошты от смертоносных снарядов минеры. После завершения работ на оштинских полях они приобрели мирные профессии. Зина Яковлева-Мартынова стала знатной дояркой колхоза "Большевик". Осип Еремин и Вера Гришкина соединили свои судьбы и прожили счастливую жизнь, вырастили прекрасных сыновей. Сами они всю жизнь проработали в животноводстве в колхозе "Новая жизнь", всегда были передовиками производства.
Татьяна Фотина-Артюшина стала одной из лучших доярок колхоза "Большевик", а когда ушла на пенсию, ее заменила на ферме невестка. Липа Сергеева на минных полях была ранена, а потом долгие годы работала водителем грузовой автомашины в райсельхозтехнике. Павла Репина вытегорцы знали как отличного часового мастера и честнейшего человека. Женя Малкова стала верной подругой и помощницей своего мужа - сельского фельдшера - и вполне могла бы заменить любого медика со средним образованием. Мария Сладкова-Демидова стала классным женским парикмахером. Сеня Веселков уехал учиться в военное училище...
Нет, не было среди минеров Ошты отбросов общества. Они не посрамили своей чести и прошли по жизни с гордо поднятой головой. Печально только то, что многие из них, пройдя через все лишения и трудности на минных полях, потеряли свое здоровье и безвременно ушли из жизни. Среди них Нина Афонина, Сеня Веселков Малкова, Вася Курицын, Клава Ушкова, Павел Репин, Зоя Селина, Михаил Климов, Валя Стафеева, Анна Фотина...
Светлая им память!
Т. Б. Захарова
"СТОИТ У ШКОЛЫ СКРОМНЫЙ ОБЕЛИСК..."
...Отшумел в свое время на Вытегорской земле праздник в честь 20-летия Победы над фашистами. Все меньше оставалось в живых участников Великой Отечественной войны, тех, кто знал и помнил фронтовые дороги, кто познал утрату родных и близких. Коллектив учителей и учащихся Вытегорской средней школы № 1 еще тогда решил увековечить память погибших в боях за Родину выпускников школы и их учителя Ю. М. Тихомирова. Мы все понимали:
Это нужно - не мертвым!
Это нужно - живым!
8 мая 1968 года во дворе школы в торжественной обстановке был открыт обелиск. Присутствовали родные, близкие, друзья учеников, погибших во время Великой Отечественной войны, все учителя и учащиеся школы, гости города. Специально приехал на праздник Герой Советского Союза, наш земляк Николай Иванович Кузнецов.
Многое из жизни тех, чьи имена высечены на обелиске, было неизвестно нам, и учителя и учащиеся школы начали поисковую работу. Работали в краеведческом музее, собирали сведения в военкомате, переписывались с Александрой Ивановной Тихомировой1 - женой Ювеналия Михайловича, без устали слушали рассказы его сестры Вероники Михайловны Куловой, коллег по средней школе № 1. Встречались с бывшими учениками и родственниками погибших, беседовали, записывали их воспоминания, подбирали материалы из газет2, искали фотографии... Совершали походы и поездки по области, в Ленинград, Зеленогорск, Ошту - туда, где пришлось участвовать в боях Ю. М. Тихомирову и его ученикам. Год за годом поиск давал результаты, яснее, живее становились образы тех, кто отдал жизнь за победу в Великой Отечественной войне. Многое мы узнали о жизни, работе, военных дорогах Ю. М. Тихомирова.
Ювеналий Михайлович родился 7 июля 1907 года в селе Кондуши Вытегорского района в семье учителей. Рос живым и любознательным мальчиком, уже в 7 лет много читал. В Вытегорской школе II ступени он учился успешно, очень много занимался самостоятельно, а в свободное время руководил лыжной и конькобежной секциями, работал в школьном ученическом совете, редактировал стенгазету "Пламя".
Трудовая деятельность Ю. М. Тихомирова началась с 1924 года, когда после окончания школы он был направлен на работу в Шестовский детский дом. Здесь он проявил себя умелым организатором и получил хорошую трудовую закалку. Как способного, знающего, активного работника в 1926 году его переводят в Андомскую школу крестьянской молодежи вожатым, а через год назначают учителем географии и биологии.
В феврале 1930 года Тихомиров с семьей переехал в Ошту. Ювеналий Михайлович преподавал физику и географию. Его ученица Екатерина Михайловна Федоткова вспоминает: "Это был самый любимый наш учитель, уроки вел живо и интересно. Ювеналий Михайлович организовал в Оште "живгазету", писал для нее сатирические частушки на злобу дня"3, создал в школе отряд юных дружинников, работал в добровольной пожарной дружине села. И сейчас старожилы Ошты добрым словом вспоминают своего учителя.
В 1936 году из-за болезни отца Ювеналий Михайлович переехал в Вытегру, где стал работать учителем географии в средней школе №1.
В этот период Ю. М. Тихомиров учился заочно в Ленинградском педагогическом институте имени А. И. Герцена. Хотя учеба отнимала много сил и времени, он продолжал вести спортивно-массовую и краеведческую работу с учениками, читал лекции населению. По рассказам работавшей вместе с ним учительницы химии 3. Ф. Захаровой, Ювеналий Михайлович водил ребят в походы по родному краю. Приносили много материала для изготовления пособий, макетов, которые потом использовали на уроках. Строили новые планы, но началась война...
Выпускников сорок первого вытегоры проводили на фронт летом того же года. Их одноклассница Галина Михайловна Чикулаева (Теровская) вспоминает: "Отплыл белый пароход от пристани. Играл духовой оркестр. Слезы, крики, махание платками. Все провожающие бросились бегом к шлюзу, чтобы еще и еще видеть наших мальчиков. А видели мы их почти всех в последний раз"4.
Школа с сентября 1941 года спешно переехала в деревянное одноэтажное здание на улице Дедушки Крылова, так как в двухэтажном помещении приютили эвакуированных из Петрозаводска детей, а затем в нем разместился госпиталь.
Ю. М. Тихомиров до призыва на фронт работал в школе еще больше года. Учителям и ребятам было нелегко: занимались в холодных классах в три смены, при тусклом освещении, не хватало бумаги и чернил. А после уроков Ювеналий Михайлович дежурил в военкомате, много раз ночью приходилось участвовать в ликвидации военно-воздушных десантов в районе сел Девятины, Кондуши, Мегра.
Ученики быстро взрослели. Вместе с учителями они заготовляли в лесу для школы дрова, 14-15-летние ребята вытаскивали из реки бревна, пилили, кололи, складывали у школы; помогали колхозникам убирать на полях урожай, выращивали свеклу и капусту для школьных обедов. 15-16-летним ученикам (Гене Шантакову, Борису Мартынову, Алексею Горскому) уже доверяли боевые винтовки для дежурства по городу, ведь в 64 километрах от Вытегры, под Оштой, проходил фронт.
Почти ежедневно фашисты совершали на город воздушные налеты. В школах не было бомбоубежищ, поэтому учителя выводили детей в коридоры, где они сидели на полу иногда по часу до отбоя воздушной тревоги, а потом продолжались уроки. Бывали дни, когда самолеты появлялись внезапно, обстреливали дома, людей в очередях у магазинов. В конце первой четверти 1941/42 учебного года прямо на уроке математики в Заречной школе при обстреле погибли учитель Василий Иванович Самойлов и один из учеников четвертого класса. Это были первые безвинные жертвы войны, которых увидели вытегорские школьники. Во время очередной бомбежки пострадала библиотека средней школы № 1, где от зажигательной бомбы возник пожар.
Между тем в школе готовился ускоренный выпуск десятиклассников. "После окончания второй четверти провели выпускной вечер, а 6 января 1942 года выпускников Пенова А. И., Вельева А. Н., Попова А. А., Кипреева В. П., меня и других ребят из нашего класса проводили на войну", - вспоминал позднее о тех памятных событиях Алексей Петрович Горский.
В октябре 1942 года был призван в армию и учитель Ю. М. Тихомиров. После полугодичной подготовки в Архангельском училище в звании лейтенанта он был направлен на Ленинградский фронт, где шли жестокие бои. Много было исхожено солдатских дорог под Ленинградом, много проведено бессонных ночей в сырых окопах. Вчерашний учитель знал, как необходима бойцам бодрость духа, и поддерживал их настроение рассказами о школе, шутками.
В мае 1943 года Ю. М. Тихомиров был награжден медалью "За оборону Ленинграда", а в декабре ему присвоили звание старшего лейтенанта. Упорные бои продолжались. 17 января 1944 года Тихомиров был ранен осколком мины, который раздробил локтевую часть левой руки. Два с половиной месяца Ювеналий Михайлович находился в ленинградском госпитале. Он очень часто писал домой задушевные, теплые письма5. Детей (двух дочек и сына) Ювеналий Михайлович нежно любил. Письма каждому из них полны были добрых пожеланий, надежд и советов.
Вот отрывок из письма шестилетнему сыну Борису: "Дорогой сынок Боренька! Долго тебе приходится ждать своего папу, но ничего не поделаешь... Ты, говорят, хочешь быть командиром. Это дело не простое, тут надо много знать и уметь. Надо уметь и с оружием обращаться, и землянки строить, и карту хорошо знать. И надо хорошо уметь бегать, прыгать, лазать, радио знать и много всего другого. Вот этому ты и учись с малых лет.
...Я приеду, и будем мы с тобой на рыбную ловлю ездить и на охоту ходить в лес. А сейчас ты маму слушайся и девочек, учись хорошенько. Рука моя хорошо поправляется, и скоро я снова на фронт - фрицев гнать. Крепко тебя целую. Твой папа. 4. 02. 44 г."
Ювеналий Михайлович всегда верил в победу над врагом и писал: "Если придется погибнуть, то не зря, а за нашу Родину, за счастье наших детей".
После госпиталя вытегорский учитель воевал в составе воинской части 86771-М. В этот период началось активное наступление. За спасение дзота с оружием Ювеналий Михаилович Тихомиров в мае 1944 года был награжден орденом Красной Звезды. А в июне 1944 года пришло семье страшное известие, подтвержденное письмом врача Брушковской: "Тихомиров Ю. М. 14 июня 1944 года поступил к нам на лечение в очень тяжелом, бессознательном состоянии с тяжелым ранением в живот. Были приняты все меры и положены все силы для спасения его жизни, но спасти не удалось. Он умер 14 июня и похоронен со всеми отданиями воинских почестей в г. Терийоки Ленинградской области". Так жестокая война оборвала жизнь человека самой мирной профессии, учителя Ю. М. Тихомирова.
А кем бы могли стать его ученики, если б не было войны? Лучшие спортсмены Л. С. Чуфырев, П. И. Колосков, отличники учебы В. Н. Шабарин и Е. И. Дорожкин, школьный конструктор В. П. Кипреев, игравший на скрипке В. Ф. Васин, активист А. Н. Вельев, замученный в фашистском плену охотник и фотограф П. М. Данилов, погибший в Берлине за три дня до победы, любивший учительскую работу В. И. Ласточкин и многие другие ребята - хорошие товарищи, заботливые сыновья. Но в огне боев за победу над врагом под Москвой и Ленинградом, на Днепре и на Волге, на Украине и в Белоруссии, на Кавказе и в Прибалтике, под Новгородом и Смоленском сгорели мечты и надежды многих учеников Ю. М. Тихомирова. Военная судьба навеки объединила их, оставив молодыми. А память об учителе и учениках, погибших во время Великой Отечественной войны, жива. Имена 47 выпускников и школьного учителя высечены на мраморном обелиске.
Каждый учебный год в школе начинается здесь. Выпускники прощаются со школой у обелиска; цветами, минутой молчания под шелест берез, посаженных руками учеников послевоенного поколения и родственников погибших, чтят память тех, кто отдал жизнь за Родину. В День Победы у обелиска проходит торжественный митинг, звучит салют.
О погибших на фронтах учениках, чьи имена значатся на обелиске, в школе собрано много материала, но поиск продолжается и теперь. И в благодарность за память, живущую в сердцах детей, в одном из номеров газеты "Красное Знамя" было напечатано письмо: "...большим утешением для нас явилось то, что во дворе школы установлен обелиск в память о не вернувшихся с войны, что нынешние школьники не забыли тех, кто отдал свою жизнь за их счастливую.
Мы, родители погибших выпускников школы, приносим сердечную благодарность учителям и учащимся.
Чуракова, Брагина, Шабарина"6.
Вот уже много лет я, бывшая ученица средней школы № 1, теперь учительница географии, каждый день иду на работу мимо обелиска. И давно в душе моей сложились эти строки:
Стоит у школы скромный обелиск.
Но дорог нам он памятью и болью
О тех ребятах, что ушли на риск,
На бой за Родину, простясь с любовью.
Учитель с ними в списке на плите.
Как будто на своем уроке веяном.
Он учит всех труду и доброте
И честной жизни в мире человечном.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Воспоминания А. И. Тихомировой 1987 г. Находятся на хранении в средней школе № 1 г. Вытегры.
2 Федотов Ю. В годы войны // Красное Знамя. 1994. № 81-86.
3 Письмо Е. М. Федотковой от 25. 10. 1988. Находится на хранении в средней школе № 1 г. Вытегры.
4 Письмо Г. М. Чикулаевой (Теровской) 1981 г. Находится на хранении в средней школе № 1 г. Вытегры.
5 Письма Ю. М. Тихомирова родным с фронта от 04. 02. 1944, 23. 03. 1944 и от 30. 04. 1944. Находятся на хранении в средней школе № 1 г. Вытегры.
6 Материнское спасибо // Красное Знамя. 1968. Май.
РЕМЕСЛА И ПРОМЫСЛЫ
Г. Г. Мокина
НЕЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ КРЕСТЬЯН
ВЫТЕГОРСКОГО УЕЗДА
В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА
В конце XIX - начале XX века Вытегорский уезд входил в состав Олонецкой губернии, которая относилась к числу самых малонаселенных в Европейской России. На одну квадратную версту в ней приходилось 3,9 человека. Менее населена была только Архангельская губерния, где плотность населения составляла всего лишь 0,6 человека на одну квадратную версту1.
Вытегорский уезд граничил с запада с Лодейнопольским, с севера - с Пудожским и Каргопольским уездами, с востока и юга - с Новгородской губернией. По плотности населения - 5,1 человека на одну квадратную версту - уезд занимал третье место в губернии после Петрозаводского и Лодейнопольского2. На 1 января 1913 года в уездном городе Вытегре насчитывалось 5616 человек, а в деревнях и селах уезда - 59 990 человек3.
Главным занятием населения Вытегорского уезда являлось земледелие, однако неблагоприятные климатические условия и истощенные, неплодородные почвы препятствовали его развитию. Вследствие недостатка хороших сенокосов и пастбищ животноводство было развито слабо. Для удобрения земли в целом по уезду недоставало около 10 миллионов пудов навоза, что составляло более 2/3 потребности4. Собственного хлеба крестьянам Вытегорского уезда хватало не более чем на 9 месяцев, остальное время они должны были жить за счет привозного. На душу населения в уезде производилось только 6,5 пуда хлеба5. Не приобрели товарного значения и другие отрасли сельского хозяйства. Это заставляло крестьян искать заработок в неземледельческих занятиях. Так, в 1907 году в Вытегорском уезде промыслами занимались 16 274 человека, в 1908 году - 15 613 человек, в 1909 году - 16 336 человек, что составляло более 60 процентов взрослого населения6.
Лесной промысел
В конце XIX - начале XX века в Вытегорском уезде большого размаха достигли заготовка и обработка древесины. Лесной промысел, заключавшийся в рубке леса, доставке его к месту сплава, самом сплаве, рубке и распиловке дров, стал главным источником дохода для основной массы крестьян. Развитию лесной промышленности в уезде способствовали соседство с Петербургом, удобный сплавной путь - Мариинская водная система, а также создание в уезде собственной лесоперерабатывающей промышленности. В конце XIX века в Вытегорском уезде уже имелось 5 лесопильных заводов: Кондусский купца А. Ф. Лопарева, Ужельский купчихи Е. И. Матвеевой, купца Неворотина в Бадожской волости, Вытегорский и завод в селе Константиновские Пороги. Наиболее крупными из них были лесопильный завод Брандта и Линдеса в Вытегре (немецкая фирма "Э. Г. Брандт и К°"), ежегодно распиливавший досок на 278 тысяч рублей, и завод Ратькова-Рожнова (фирма "Громов и К°") в Константиновских Порогах, распиливавший досок на 185 тысяч рублей в год7. В начале XX века англичанин Рейнольде построил лесопильный завод в Рубеже. О росте лесозаготовок свидетельствует тот факт, что в 1878 году в Вытегорском уезде было отпущено местным лесопромышленникам 429 474 бревна, в 1879 году - 538 805 бревен, а в 1890 году - уже 609 928 бревен. В 1898 году рубкой и вывозкой леса для местных лесопромышленников было занято 3200 крестьян уезда, а в 1911 году - 48368.