Провинциальные краеведческие музеи довольно часто хранят в своих архивах материалы, не имеющие аналогов в центральных хранилищах. Представленный ниже документ относится именно к этой категории и является единственным в своем роде.
Это письмо, адресованное директору Череповецкого краеведческого музея Корнелию Константиновичу Морозову, написано Александром Яковлевичем Брюсовым, видным советским археологом, автором многочисленных работ по истории первобытного общества на Европейском Севере. С момента своего прихода в археологию (1923—1924 гг.) А. Я. Брюсов определил своей целью изучение памятников Севера страны. Именно здесь, на территории Вологодской области и Карелии, которые по сути дела оставались “белыми пятнами” на археологических картах, и началась его научная деятельность.
В 1938 году, когда было написано представленное письмо, Александр Яковлевич был уже кандидатом исторических наук, заведующим первым археологическим отделом Государственного Исторического музея, старшим научным сотрудником Института истории материальной культуры. Многое к этому времени связывало его с Вологодской областью. Самые первые разведочные работы в крае были проведены Брюсовым в 1931 году в Вытегорском районе[1]. С 1937 года велись работы на территории Чарозерского (ныне Вожегодского и частично Кирилловского) района. Каждый год в течение июля — августа производились раскопки стоянок Модлона, Караваиха, осмотр и шурфовка уже известных памятников. Поэтому свою работу в Вологодской области А. Я. Брюсов в 1938 году определяет как “всерьез и надолго”[2]. В это время Александр Яковлевич был единственным специалистом, производившим археологические исследования на территории края, и именно он поставил сложные проблемы, решение которых стало реально осуществимо лишь в последнее время.
В публикуемом документе А. Я. Брюсов выступает, в первую очередь, как организатор научной деятельности. Реально на этом этапе только он, владея информацией от местных археологов-краеведов и музеев, мог скоординировать археологические работы. Очень ярко на страницах письма просматривается позиция Александра Яковлевича как музейного работника. Чувствуется его боль за пустующие стенды экспозиций краеведческих музеев, но в то же время он достаточно много внимания уделяет обоснованию своей позиции по “принципиальному вопросу” — распределению вещей и документов полевых работ. Необходимо сказать, что ситуация, описанная Брюсовым по проблеме хранения и использования материалов, имела объективные причины. Не решена она и сегодня.
Главную задачу археологии на данном этапе ее развития — интенсивное накопление нового материала — можно было выполнить только путем новых раскопок, и это совпадало с теми задачами, которые Брюсов предлагал решить. Что касается планомерных и систематических работ, то этот вопрос ставился в самых высоких инстанциях, — естественно, существовали пятилетние планы работ ГАИМКа, но они не предусматривали какого-либо регионального компонента, и Вологодская область упоминалась там исключительно в связи с работами А. Я. Брюсова.
В довоенный период экспедиции, работавшие в регионе, вероятно, не требовали большого количества денежных средств, так как состояли из 3—4-х специалистов и неквалифицированных рабочих, в качестве которых выступали сотрудники местных краеведческих музеев, учреждений образования и местные жители. К сожалению, ни в одном из отчетов того времени не встречаются данные по финансовым затратам. Некоторым образом в письме затрагивается кадровый вопрос, так как увеличение масштабов работ требовало привлечения высококвалифицированных специалистов и музейных работников, владеющих методами камеральной обработки материалов.
Уже с первых строчек письма понятно, что проблему планомерного археологического исследования Вологодской области А. Я. Брюсов пытается решить не в первый раз. Им продуманы и обоснованы все ключевые вопросы, программа совещания расписана так, как будто оно уже прошло. Вероятно, эта очередная попытка была связана с произошедшими территориальными изменениями, и оставалась надежда, что руководство только что образовавшейся области захочет быть передовым в этом вопросе, найдет средства или поможет в организации. Почему же тогда это письмо — единственный документ, в котором встречается такая постановка проблемы? В архивах Череповецкого и Вологодского краеведческих музеев, в материалах государственных структур пока не найдено какого-либо упоминания о работе или хотя бы созыве подобного совещания. Видимо, планы А. Я. Брюсова в силу ряда причин так и не осуществились. Сказались разобщенность музеев и краеведов, трудное финансовое положение, другие планы работы музейных отделов и т. д. Но главным препятствием явилось то, что в 1938 году археологи Вологодской области не имели достаточного научного потенциала и реальных возможностей для таких масштабных действий. Следует заметить, что если бы тогда, в довоенное время, план А. Я. Брюсова был принят во внимание и сделаны первые шаги к его осуществлению, то, может быть, не пришлось бы в 1956 году на научной конференции по изучению Вологодской области заново поднимать эти вопросы[3]. В 1961 году в своей вступительной статье к “Сборнику по археологии Вологодской области” А. Я. Брюсов, несмотря на все достигнутые успехи, говорит о том, что “территория Вологодской области пока еще остается белым пятном на археологической карте Советского Союза”[4].
Документ хранится в архиве музея археологии Череповецкого музейного объединения в личном фонде А. Я. Брюсова (без номера). Авторский стиль оставлен без изменений.
Д. В. Спирина
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Брюсов А. Я. Отчет о работах в 1932 г. (Архив ЛО ИИМК. Ф. 2 (1932). On. 1. Д. 11).
2Бpюcoв А. Я. Отчет о работах Чарозерской археологической экспедиции в 1937 г. (Архив ЛО ИИМК. Ф. 2 (1937). On. 1. Д. 197, 252); Отчет о работах Чарозерской археологической экспедиции в 1938 г. (Архив ЛО ИИМК. Ф. 2 (1938). On. 1. Д. 205, 206; Ф. 35. (1938). On. 1. Д. 137). Отчет о работах в 1939 г. (Архив ЛО ИИМК. Ф. 35 (1939). On. 1. Д. 7).
3. Брюсов А. Я. О целях и задачах археологии и о состоянии и перспективах археологического обследования Вологодской области // Труды научной конференции по изучению Вологодской области. Вологда, 1956. С. 43—53.
4. Брюсов А. Я. Предисловие // Сборник по археологии Вологодской области. Вологда, 1961. С. 3.
Глубокоуважаемый товарищ,
не писал Вам долго намеренно, так как был болен, а в письме этом надо о многом сказать. В черновике данного письма я намеревался подробно объяснить, почему я обратился именно к Вам, но, переписывая письмо, вижу, что для этого достаточно одной фразы: из всех музеев Вологодской области Ваш музей мне кажется наиболее живым и инициативным. Впрочем, безразлично, кто выступит первым, — лишь бы двинуть вперед это дело.
В данном письме я хочу коснуться более подробно вопросов, связанных с планом совместного исторического археологического изучения Вологодской области.
Прежде всего необходимо подчеркнуть, что такое изучение желательно для всех областей, и Вологодская область не составляет исключения.
Более того, есть ряд областей, гораздо более интересных и обладающих первоклассными памятниками, которые охватывают более значительное время, чем памятники Севера. Но кому-то надо начать. Поскольку я приступил к работе в Вологодской области, я стремлюсь осуществить такое изучение там; поскольку Ваш музей находится в Вологодской области, естественно. Вы можете говорить об изучении именно своего края. Если то же самое сделают и другие области, — тем лучше.
Затем следует коснуться некоторых “принципиальных” вопросов.
Одним из них является больной вопрос, который Вы формулируете словами: “Материалы увозят в центр, местные же музеи ничего не получают”. По-моему, в этом вопросе нет ничего принципиального, и ни о какой теоретической системе дележа не может быть и речи. Вопрос этот легко разрешается практически. Дело ведь не в том, что работники центральных музеев стремятся “заграбастать” материалы в центр. И не такую уж большую роль здесь играют соображения о большей доступности для изучения материалов, находящихся в центрах. Главнейшим препятствием для урегулирования этого вопроса является страх, что переданные в местные музеи материалы
погибнут*[* Здесь и далее выделено автором письма]. И этот страх имеет основания. Привожу примеры:
1. За 12 лет работы в Карелии я передал в Петрозаводский музей многие тысячи вещей; и каждый раз, приезжая, я с горечью видел, как этот материал гибнул: некоторых научно ценных, а экспозиционно ненужных вещей я не находил; керамика была свалена грудой в старом шкапчике без замка: даже отчеты и описи, копии которых я посылал ежегодно, года 2 тому назад переписывал вторично, ибо первые экземпляры были “неизвестно где”.
2. В Вологодском музее ящик с вещами из раскопок М. Е. Фосс на р. Кинеме стоит беспризорным, пакеты из газетной бумаги рассыпаются: где описи — неизвестно, и шифр на вещах КН ( что означает “Кинема” и о чем говорится в описи) читали “книга” и недоумевали; другие коллекции с неолитических стоянок имеют шифр, но никто о их происхождении ничего не знает. И так далее.
Камеральная обработка вещей в местных музеях чаще всего не производится (нет людей), а без нее передавать вещи нежелательно; кто, когда, за чей счет должен производить это?
Вы видите, что ничего принципиального здесь нет; нет и никакого злостного намерения “все тащить к себе”. Необходимо только этот вопрос практически урегулировать. Я полагаю, что совещание, которое будет обсуждать план систематического археологического изучения Вологодской области, не может обойти этого вопроса, связанного с вопросом о распределении материалов (вещей, чертежей, фото, текстов). Необходимо поставить в пункты обсуждения
перед пунктом о распределении материала вопрос о гарантиях правильного хранения коллекций и их использования. Кстати сказать, на июньской конференции в Ленинграде (археологической) многими археологами довольно резко ставился и встречал общее одобрение вопрос о том, чтобы лишить музеи, не имеющие возможностей научной работы над коллекциями, права хранения таковых, кроме находящихся в экспозиции.
После этих замечаний перехожу к наброску проекта обращения или заявления к музеям Вологодской области, в Музейный отдел, в Государственный Исторический музей. Я представляю себе содержание этого обращения приблизительно в следующем виде.
Археологические памятники Вологодской области до настоящего времени изучены слабо. Археологические разведки и раскопки производились недостаточно планомерно и только в некоторых частях этой большой области. Можно, конечно, в известной мере оправдывать слабый интерес к изучению древних памятников этой области относительно слабым удельным весом в истории народов СССР истории населявших в древности эту территорию племен. Но для областных и районных учреждений, в частности местных музеев, такое положение не может считаться нормальным. Как показали археологические разведки и раскопки тт. Черницина, Арсаковой, Фосс, Брюсова и др., в области имеется огромное количество ценнейших древних стоянок, характеризующих древнейшую историю этой области и дающих большой вещественный материал; известны большие могильники, такой редкий памятник, как свайное поселение, интереснейшие городища I тыс. до и после нашей эры. Мало того, на территории области находится городище древнего Белозерска, финские и славянские курганы и проч. Одним словом, есть все возможности для восстановления древней истории этой области, и в частности для освещения многих вопросов по истории раннего феодализма. Немалую ценность представляют и более поздние памятники. как крупнейшие монастыри Кириллов. Ферапонтов и др.
Само собою разумеется, что планомерные археологические исследования области дали бы одновременно вещественный материал для экспозиции исторических отделов местных музеев; а следовательно, вопрос о таком изучении связан с вопросом о пополнении экспозиционных материалов.
Было бы целесообразным своевременно, до декабрьской археологической конференции Академии наук, в порядок которой поставлен вопрос о пятилетнем плане археологических работ, созвать совещание из представителей музеев Вологодской области и Государственного Исторического музея, начавшего с 1937 года систематические раскопки в этой области. В программу дня этого совещания следует поставить вопросы:
1. О плане археологических работ в Вологодской области.
2. О распределении, учете и хранении археологического материала.
3. Об экспозиции исторических отделов по древнейшим периодам истории.
В качестве предварительных соображений можно внести следующие конкретные предложения по этим вопросам.
Участники совещания должны, заслушав короткие информации археологов, ведущих работы в Вологодской области, наметить отдельные районы и памятники, которые должны быть исследованы в течение ближайших 5 лет, и последовательность этих работ. Работы желательно начать в виде частей десятиверстки, чтобы в дальнейшем можно было покрыть всю область сплошным исследованием и составить подробную археологическую карту области.
Совещанию следует распределить между археологами, работающими в области, выполнение отдельных частей этого плана, просить о выдаче им соответственных Открытых Листов и обратиться через Музейный отдел НКП в музеи и учреждения, где эти археологи работают. с просьбой о выделении в плане работ этих археологов достаточного количества часов для данных полевых исследований и научной обработки материала.
Совещание должно установить порядок распределения полученного при раскопках материала между музеями, отпускающими на эту работу средства. В этом отношении кажется рациональным следующее:
1. Материалы распределяются приблизительно соответственно отпущенным средствам (см. также об этом ниже).
2. Для того, чтобы эти материалы обладали полной научной ценностью, они передаются исследователям, производившим раскопки, после полной камеральной обработки, но не позже года со времени окончания раскопок. Исключение могут составить палеонтологические, антропологические и палеоботанические материалы, переданные на анализ; таковые передаются по окончании анализа.
3. Описи на передаваемые материалы составляются в количестве музеев и учреждений, участвующих в общей работе. Таким образом, все они будут иметь сведения, где и какой материал хранится. Копия отчета передается в музей, получающий коллекцию; остальные имеют право за свой счет заказать себе также копии с этого и других отчетов. (Примечание: желательно распространить это на материалы, уже имеющиеся в музеях).
4. Желательно, чтобы совещание выбрало единую систему хранения этих материалов.
5. При составлении плана распределения материалов следует учесть экспозиционные потребности соответствующих музеев.
Желательно, чтобы совещание использовало этот момент для обсуждения вопроса об экспозиции в музеях Вологодской области древнейших этапов истории области.
Совещанию следует обсудить возможность периодических созывов таких совещаний для заслушивания отчетов о работе в целях ее проверки и регулирования (отчетов о раскопках и разведках, отчетов об использовании материалов музеями).
Затем, мне кажется, в обращении к Музейному отделу можно сделать добавление на следующую тему. Подобный опыт систематического изучения области и пополнения экспозиционного материала должен дать, можно предполагать, достаточно благоприятный результат. Но получение осложняется тем, что некоторые местные музеи не располагают достаточными суммами для таких работ. Поэтому желательно, чтобы Музейный отдел пришел в этом отношении на помощь отпуском средств, за счет которых можно было бы выделить часть материалов для этих музеев. Ориентировочно надо просить 10 000 — 15 000 рублей. Следует перечислить в обращении тех лиц, которые могли бы провести данную работу, т. е. раскопки. Местных работников Вы можете перечислить сами, причем напомню, что в Кирилловском музее имеются (были в 1937 г.) два квалифицированных археолога. Из работников центров можете назвать
1. М. Е. Фосс (Государственный Исторический музей), 2. А. Я. Брюсов (то же), 3. И. Д. Марченко (Москва, скоро, вероятно. будет зачислена сотрудницей в Гос. Исторический музей), 4. Н. А. Прокашев (Институт истории материальной культуры Академии наук СССР. Ленинград. Я с ним говорил по этому поводу).
Что касается средств от ИИМК Академии наук, то я попытаюсь просить их. поскольку я состою сотрудником Московского отделения. Надеюсь на благоприятный результат. Отпуск этих средств важен потому, что материал, полученный за их счет, может целиком поступить в местные музеи (на днях я отправляю почти весь материал 1937 г. в Кирилловский и Вологодский музеи).
Надеюсь, что я написал достаточно подробно. Повторяю, что меня интересует при этом конечный результат — установление действительно планомерных работ. А успех этого плана, как мне кажется, лучше будет обеспечен, если инициатива будет исходить не из центра, тем более не лично от меня. Я много раз выступал с таким планом, встречал у многих поддержку и сочувствие, но... практически из этого ничего не выходило. Ошибкой моей, по-видимому, было именно то, что я выступал индивидуально на заседаниях и конференциях, предлагая сорганизовать группу археологов для систематического исследования какой-либо области; теоретически это принималось, но как только дело доходило до конкретизирования имен участников и вопроса о деньгах, все расплывалось как дым. Думаю, надеюсь, что предложенный мною теперь метод окажется более действенным.
Я надеюсь, что Вы возьмете на себя инициативу показать сначала обращение ко всем музеям Вологодской области и к Историческому музею. Получив от них, как я горячо надеюсь, благоприятный ответ о желательности созыва такого совещания, Вы совместно с Вологодским музеем и Музейным отделом (может быть, и ему надо послать копию первого обращения?), списавшись с ними. созовете такое совещание. лучше всего в Вологде или в одном из городов Вологодской области (это легче, чем в Москве). Далее дело пойдет само собою.
Теперь по частному вопросу: я полагаю, что раскопки у устья pp. Шексны и Ягорбы возьмется произвести Н. А. Прокашев. Во всяком случае надеюсь, что подыскание для этого археолога не составит затруднения. По этому поводу у меня есть небольшой план. но такую частность лучше оставить до совещания, если таковое состоится.
Уважающий Вас А. Брюсов
PS. Извиняюсь за вопрос, не откажите сообщить Ваше имя и отчество. А. Б.
PPS. В день, когда я написал Вам это письмо, я получил уведомление, что т. Рабус-Зенькович созывает совещание о планировании археологических работ, и я должен на этом совещании быть. Поэтому я отложил отсылку письма, думая подождать результатов этого совещания. Но оно было отложено, и, прождав несколько дней, я посылаю Вам это письмо в первоначальном его виде.
20/Х 1938.
А. Б.