Кириллов. Краеведческий альманах. Выпуск 5

      В Кирилло-Белозерском музее хранится небольшая коллекция набойных тканей XVIII – первой трети XX века. Образцы набойки XVIII века сохранились в составе напрестольных облачений, священнических одежд, пелен, покровцов. Это в основном белоземельные льняные и хлопчатобумажные ткани, вышедшие из различных центров красильно-набивного производства, имеющие аналоги в коллекциях центральных музеев. Вторая часть коллекции состоит из кубовых крестьянских сарафанов, скатертей, отдельных кусков набойки конца XIX – первой трети XX века.

      Ранние набойные ткани поступили в музейную коллекцию в 1920-х годах из закрытых приходских и монастырских храмов. Пополнение ее крестьянской кубовой набойкой произошло гораздо позже. В 1960-е – 1990-е годы Кирилло-Белозерский музей вел активный поиск, изучение ремесленных центров, существовавших в бывшем Кирилловском уезде Новгородской губернии. В результате в северной части уезда, теперь составляющей западные земли Вожегодского района Вологодской области, было найдено несколько значительных крестьянских мастерских, производивших кубовые набойные ткани.

      Особенно успешными были экспедиции в Вожегу в 1980-х – начале 1990-х годов. Они позволили не только определить селения, где находились набойные мастерские, но найти родственников владельцев этих мастерских, более полно представить организацию их работы, найти фотографии и документы, касающиеся отдельных хозяев красилен, пополнить коллекцию музея превосходными образцами кубовых тканей, набойными досками.

      Ручная набойка по холсту или миткалю – едва ли не самый простой и эффектный способ украшения тканей, известный с давних времен [1]. Но если узорным ткачеством, вышивкой занимались в каждой крестьянской избе, то окрашивание и набойка холстов сосредотачивались в руках отдельных мастеров в некоторых крестьянских семьях. Количество крестьянских красилен, или синелен, судя по статистическим данным, было в северных губерниях довольно значительным [2]. Примерно в 1880-е – 1890-е годы начали работать набойные мастерские, найденные экспедициями музея в Вожегодском районе Вологодской области [3].

      Первая из найденных набойных мастерских находилась в деревне Савинской Тигинской волости Кирилловского уезда. Красильня принадлежала братьям Бурушкиным – Ефиму Никаноровичу (1859 – 1936 гг.) и Павлу Никаноровичу (1861 – 1937 гг.)4. Мастерская размещалась «в задах» дома и состояла из двух помещений. В одном была красильня, где стояли объемные невысокие чаны (в просторечии «штяны». – Л. П.), в которых вели процесс окрашивания тканей. Во втором помещении находились длинные дощатые столы, где расстилали холсты для набивки узора и последующей отделки «осиненных» тканей. В самом доме имелась небольшая кладовая, где хранили краску и «два перевала» набойных досок. В мастерской существовало строгое разделение труда. Ефим Никанорович работал в красильне, набивал холсты, окрашивал, завершал процесс отделки готовых тканей. Жены и подраставшие дочери владельцев заведения полоскали окрашенные ткани на реке, развешивали для просушки, «выкатывали» (разглаживали с помощью деревянного катка и рубчатого валька. – Л. П.). Павел Никанорович собирал заказы, предлагая выбирать узоры по бумажным образцам [5]. В хозяйский холст завертывалась бумажка – образец. В дальнейшем мастер-набойщик на краю холста писал вапой (составом, состоявшим из глины, воска, крахмала, смолы-камеди. – Л. П.) название деревни, имя, фамилию заказчика. Особенности почерка в надписях на изнаночной стороне кубовых тканей вожегодской коллекции, характер крашения и набойки позволяют отнести их производство красильне в деревне Савинской. Надписи помогают проследить географию «забора холстов»: «КОН MAP ПОПОВ» – деревня Коневка; «БУХ ПЕТ РОБОЗИНА» – деревня Бухара; «ПЕСК ПАВЛ САМОРОДОВ Н» – деревня Песок; «ГОРА АЛЕ СЕЛУНИНА» – деревня Гора [6]. Здесь отмечены не только деревни Тигинской волости, но и соседних с ней – Огарковской, Воскресенской, Тавеньгской. Надписи не сразу были обнаружены на предметах коллекции, так как при крое и шитье одежды их обычно старались закрыть подшивкой.

      Во второй половине 1920-х годов братья Бурушкины разделили хозяйство. В мастерской Ефима Никаноровича не осталось женщин, способных выполнять тяжелую работу по промывке «осиненных» холстов, и количество производимой набойки резко упало, а затем и совсем прекратилось [7]. В целом ткани, вышедшие из мастерской Бурушкиных, отличает хорошее качество крашения, густой темно-синий цвет фона, двух-трехцветные узоры, выполненные как с помощью резервирующего состава, в который добавлен хромпик (в результате не закрашенный синим узор приобретает желтый цвет), так и с помощью верховой набойки масляными красками. Достигнутая полихромия придает тканям праздничную нарядность. В то же время густо набитые масляной краской оранжевые горошины делают основной узор набойки невнятным, плохо читающимся. Это не смущало заказчиц, которые видели в набойке подобие недоступного им по цене пестрого фабричного ситца. Плотное лощение воском, верховая набойка масляными красками делали ткань жесткой. Сарафаны из набойки хорошо держали форму, ниспадая мягкими округлыми складками. Любопытны их местные названия: «троекрашенник», «синельник», «кубовик», «набиваль-ник», «набоешник».

      Тигинская волость по статистике состояла из 27 деревень, где проживало 4332 человека. В соседних волостях население было столь же многочисленным [8]. Набивные ткани пользовались большим спросом. Они шли не только на изготовление женской и мужской одежды, но из набойки готовили декоративные завесы, полога, шили постельные принадлежности. Сил одной красильни было явно недостаточно. Потому не случайно красильно-набивным делом занялись и в деревне Малая Тигинской волости [9].

      Набоечная мастерская в деревне Малая принадлежала Конону Ефимовичу и Павлу Ефимовичу Борисовым [10] (приблизительно 1870-х годов рождения). Набоечному делу братья обучались в деревне Савинской. Павел Ефимович был женат на девушке из Савинской, предположительно родственнице Бурушкиных, этим, возможно, объясняется то, что секретами ремесла, обычно строго сохраняемыми, они поделились со своими будущими конкурентами. Мастера-набойщики вели общее хозяйство, жили в одной избе. К ней примыкала зимовка, в которой и размещалась их красильня.

      Удалось найти три набойные доски, принадлежавшие Борисовым. Одна из них воспроизводит излюбленный в красильне точечный узор – «пико». Другая – узор, состоящий из коротких веточек с листьями и цветочными розетками, расположенными в шахматном порядке. На третьей – резные восьмилепестковые розетки и трилистники, окруженные веточками и точечными розетками [11].

      В 1987 году были получены краткие сведения о набойной мастерской-синельне – существовавшей в деревне Большая Назаровская бывшей Явеньгской волости Кирилловского уезда [12]. Здесь набойным делом занимался Савватий Васильевич Бурлаков (1857 – 1933 гг.). Мастер набивал холсты для сарафанов-«троекрашенников». Его излюбленными цветами были, кроме синего, красный, желтый, зеленый. Узоры тканей, вышедшие из мастерской Бурлакова, имеют аналоги в других набойных мастерских региона, что указывает на общий источник приобретения набойных досок.

      Четвертая набойная мастерская была найдена в 1991 году в деревне Марьино бывшей Марьинской волости [13]. Экспедиции на редкость повезло. Ее участникам удалось приобрести целый комплекс материалов, принадлежавших хозяину мастерской: документы, фотографии, стеклянные негативы, а также предметы одежды из набойки.

      Никита Сергеевич Журавлев (1860 – 1939 гг.) – владелец синельни – происходил из династии потомственных мастеров-набойщиков и был родом из Горицкой волости Тверской губернии – известного центра производства набойных досок [14]. Как известно, с развитием ситценабивного производства и широкой продажей ситцевых тканей спрос на холщовую набойку в центральной России снизился [15]. Это привело к перемещению мастеров-набойщиков в более отдаленные северные регионы страны, где крестьянское население продолжало носить одежду из тканей домашнего производства. Приблизительно в начале 1880-х годов Журавлев уехал из родных мест на заработки и обосновался в деревне Марьино Марьинской волости Кирилловского уезда Новгородской губернии. Здесь ему удалось начать свое дело. Набоечная мастерская размещалась на первом этаже построенного хозяином двухэтажного дома. Рядом с ней находилась лавка сына, торговавшего семечками, здесь же продавались красители для окрашивания холстов и пряжи. Заказчицы приходили в синельню из ближних деревень. Принимая заказ, Никита Сергеевич резал выбранный узор на небольшой бирке, раскалывал ее пополам, одну половину отдавал заказчику, другую крепил к холсту [16].

      Синельня Журавлева состояла из двух помещений. В первом – штабелями, как дрова, лежали холсты («трубы»), предназначенные для крашения, в следующем – стояли чаны с красителями. Под потолком в помещении были натянуты веревки с развешенными набойками-образцами. Мастер «...расстилал [холст] на большом столе, прикладывал набойную доску с краской, стучал по ней молоточком. Цветы получались черные. Потом ткань синил, прополаскивал в реке...» [17]. Здесь описан процесс набивки узора резервирующим составом – вапой. При окрашивании узор, закрытый резервом, оставался белым или желтым в случае добавления в вапу хромпика. На синем фоне четко выделялись тонкие белые или желтые линии основного рисунка. Журавлев, как и другие набойщики, расцвечивал ткань верховой набойкой масляными красками. Мастер смягчал контраст темно-синего фона и ажурного узора россыпями оранжевых горошин, желтыми цветочными розетками, нанося их с помощью небольших резных штампиков.

      В мастерской Журавлева была изготовлена синяя набивная скатерть-«столешник» с инициалами «АД», отпечатанными в четырех углах [18]. Несмотря на достаточно позднее появление в русском народном искусстве, набивные скатерти-«столешники» в силу значения в отправлении различных обрядов сохранили в своей орнаментации мотивы, имеющие глубокую символику. Так, на скатерти, вышедшей из синельни Журавлева, в центре отпечатана огромная многолучевая розетка – символ солнца, основное поле заполнено ромбической сеткой с 8-лепестковыми розетками – «счастливыми женскими знаками», в древности означавшими восемь суточных положений главного светила. Изображения четырех голубок в углах скатерти, а также цепочек в кайме имеют отношение к свадебной символике. Рассмотренные выше мотивы характерны для «столешников», изготовленных в набоечных мастерских Тигинской волости, а также встречаются в набивных скатертях Архангельской губернии [19]. Доски для инициалов и овальных рам, отпечатанных на скатерти, скорее всего, изготовил сам Журавлев. Стилистически этот элемент декора скатерти принадлежит городской культуре и с трудом сочетается с традиционной народной орнаментикой. Скатерть выполнена в марьинской синельне в середине 1920-х годов, когда мастеру было более шестидесяти лет. В 1926 году мастерская Журавлева была разорена [20].

      Кроме набойных тканей, вышедших из перечисленных мастерских, в музее хранятся не имеющие атрибуции предметы женского народного костюма, отдельные ткани, приобретенные в северной части современного Кирилловского района Вологодской области. Долгое время не удавалось найти сколько-нибудь убедительных свидетельств существования здесь красилен. Только в 2002 году в Печенгском сельсовете участники экспедиции музея записали рассказ Нины Федоровны Головиной (1930 г.р.) о ее деде по отцу, Алексее Васильевиче Васине (1860 – 1930-е гг.?) [21]. Алексей Васильевич был зажиточным крестьянином, имел мельницы, был плотником. Двухэтажный дом семьи в деревне Лаптево (теперь Рыбацкая) был выстроен им в конце XIX века. Васин в совершенстве владел столярным ремеслом; во многих домах округи сохранились сработанные им буфеты-«горки», столы, стулья. Он пользовался уважением у односельчан, исполнял обязанности старосты. В соседней деревне Степачево ему принадлежала набойная мастерская, размещавшаяся в небольшой избушке в три окна во дворе дома. Нина Федоровна вспоминает, что называли эту избушку «бабушкиной горницей» [22], здесь работали нанятые хозяином работники Фленовы. В углу мастерской стоял очень высокий чан, длинные столы, на «грядках» (протянутых через все помещение шестах) висели окрашенные ткани. Холсты носили со всей округи. Образцом работы мастерской Васина служат короткие женские кафтаны на подкладке – «казачки», приобретенные музеем в соседней деревне Бархатово еще в 1960-х годах.

      Экспедиции 2002 года в Чарозерском сельсовете Кирилловского района Вологодской области удалось уточнить данные о существовавшей на-бойной мастерской в деревне Клетной [23]. Она принадлежала отцу и сыну Спиричевым. Семья Михаила Спиричева (умер в начале XX века), хозяина мастерской, неоднократно переезжала, и их мастерская некоторое время находилась в деревне Новая, затем в деревне Прядково. Михаил Михаилович Спиричев работал уже в Клетной. Кроме кубовых набоек, в мастерской набивали масляной краской полотенца, подзоры, завесы. У Спиричева Василия Григорьевича (1926 – 1992 гг.), внука последнего владельца мастерской, еще в конце 1980-х годов хранились набойные доски для полотенец. Впоследствии доски были вывезены в Санкт-Петербург и проданы в один из музеев. Спиричевы в совершенстве владели набойным делом: ткани, вышедшие из их мастерской, отличаются глубоким синим тоном, красотой узоров, выполненных как резервированием, так и верховой набойкой, высоким качеством печати. Возможно, из Клетной происходят и имеющиеся в коллекции немногочисленные образцы печатных полотенец.

      Таким образом, еще в конце XIX – первой трети XX века крестьянский набивной промысел в северных землях Кирилловского уезда Новгородской губернии продолжал сохранять традиционные формы организации набоечных мастерских, принадлежавших чаще всего отдельным большим семьям, не разделившим хозяйство. Семьи целиком были заняты в работе набоечной мастерской. Во главе синельни или красильни стоял хозяин дома – отец или старший из братьев. Старший сын хозяина (или его младший брат) был занят сбором, приемом заказов, развозом, раздачей готовых холстов, получением платы за работу, закупкой материалов. Жены и подраставшие дети хозяев участвовали в работе мастерской на разных этапах процесса изготовления набивных тканей. Деление большой семьи приводило к утрате необходимого числа помощников и постепенно вело к свертыванию работы мастерской. Однако наряду с такими семейными красильными заведениями появлялись мастерские, где широко использовался труд нанятых со стороны рабочих-набойщиков.

      В набоечных мастерских сохранялась тесная связь производства узорных тканей и изготовления необходимых для этого набойных досок. Набойные доски – «манеры», приобретенные на ярмарках, дополняли новыми деталями, что вело к усложнению рисунка. Сложившиеся в русском набивном деле приемы декорирования тканей устойчиво сохранялись в северных мастерских вплоть до их закрытия.

      Набивные ткани красилен Кирилловского уезда восхищают разнообразием узоров, изобретательностью композиций, нарядными цветовыми сочетаниями, смелостью построения декоративных форм. Коллекция, хранящаяся в музее, имеет большое научное значение, кроме того, это богатый материал для специалистов народных художественных промыслов, художников-дизайнеров, знатоков и любителей народного искусства.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Якунина Л. И. Русские набивные ткани XVI – XVII вв. М, 1954. С. 3.

      2 Плотникова М. В. Северные набоечные мастерские рубежа XIX – XX веков // Из истории собирания и изучения произведений народного искусства: Сборник научных трудов. Л., 1991. С. 131.

      3 Набоечная мастерская была найдена и исследована экспедициями 1980 – 1983 годов, под руководством Г. О. Ивановой. Впервые сведения по набоечной мастерской опубликованы в статье В. А. Мазалецкой (М азалецкая В. А. Надписи на произведениях народного искусства из собрания Кирилло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 138.

      4 Информантами по работе красильни в деревне Савинской Тигинской волости являются А. Е. Тарасова (1903 г. р.), дочь Е. Н. Бурушкина, и его невестка – З. Г. Бурушкина (1911 г. р.). (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).

      5 Относительно участия в процессе набойки и окрашивания тканей П. Н. Бурушкина данные достаточно противоречивы. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).

      6 Впервые часть надписей была опубликована в статье В. А. Мазалецкой.

      7 Е. Н. Бурушкин был раскулачен в 1928 году. Дом Бурушкиных разрушили после 1970 года. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2.Д. 248).

      8 Список населенных мест Новгородской губернии. Вып. X. Новгород, 1913.

      9 Информантом о набоечной мастерской Борисовых является П. В. Ерахина (в девичестве Борисова, 1911 г. р.), жительница деревни Малой. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).

      10 Набоечная мастерская Борисовых существовала недолго. Сведений о раскулачивании нет, но уже в конце 1920-х годов она не работала. Братья уехали из деревни задолго до Великой Отечественной войны. Павел Ефимович направился в Архангельск, а вскоре уехал и Конон Ефимович. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).

      11 Набойные доски имеют следующие инвентарные номера: Нв-2369, Нв-2368, КБИАХМ Д-615.

      12 Главным информантом по мастерской Бурлакова является Т. И. Бурлакова (1907 г. р.), проживавшая в том доме, где и располагалась набоечная мастерская. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).

      13 Первые сведения о мастерской в деревне Марьино получены экспедицией под руководством В. А. Мазалецкой в 1989 году (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 524. С. 22). Экспедицию 1991 года возглавляла Т. С. Золотова. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71).

      14 Порай-Кошиц Н. Е. Отбельно-красильно-набивной промысел // Кустарная промышленность в России. Т. I. СПб., 1913. С. 29.

      15 Алпатова И. А.. Набойка // Русское декоративное искусство. Т. 3. М., 1965. С. 285.

      16 Информант А. П. Ломкова. (См.: КБИАХМ ОПИ ДПА. Ф. 2. On. 2. Д. 71).

      17 Информация о работе мастера-набойщика получена от К. И. Карасовой (1914 г. р.), жительницы деревни Марьино. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71. С. 8).

      18 Сведения о скатерти опубликованы В. А. Мазалецкой. (См.: Мазалецкая В. А. Указ. соч. С. 131).

      19 Плотникова М. В. Набивные кубовые скатерти XIX – начала XX века //Из истории собирания и изучения произведений народного искусства: Сборник научных трудов. Л., 1991. С. 129.

      20 В середине 1930-х годов Журавлев был посажен в тюрьму. Вернувшись незадолго перед Великой Отечественной войной, он умер. Дом, где была синельня, перестроен, и с 1947 года в нем жила семья сельской учительницы В. Д. Майоровой, сохранившей материалы о Журавлеве. Имеются фотографии Журавлева с его семьей и дома, в котором была его синельня. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71. С. 7).

      21 КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп.2. Д. 71.

      22 Жена хозяина мастерской Васина – Мария Васильевна – умерла в 1942 году в 75-летнем возрасте.

      23 Сведения о набойном заведении в деревне Клетной были получены еще в конце 1980-х годов экспедицией В. А. Мазалецкой.

      В Кирилле-Белозерском музее хранится коллекция прялок, немудреной крестьянской утвари и мебели XIX – первой трети XX века, собранная экспедициями музея на обширных пространствах Кирилловского уезда Новгородской губернии [1]. Большое место в коллекции занимают предметы с росписью, выполненной самыми различными способами. Во второй половине XIX века северный крестьянский мир отдал предпочтение кистевой росписи без предварительного рисунка, со свободной раскладкой пятен «по чувству», как наиболее быстрому, эффектному и сравнительно недорогому способу декора [2].

      Первоначально в новой технике расписывали редкие праздничные, выносные предметы: прялки, свадебные сундуки, дуги, сани. К концу XIX века появились интерьерные росписи, выполненные на предметах внутри крестьянских жилищ. Живописный декор получили двусторонние шкафы, ограждавшие от постороннего глаза сакральную часть избы – «бабий угол», небольшие навесные шкафчики и шкафы-поставцы для посуды, столы, филенчатые двери в дощатых заборках. В пределах Кирилловского уезда найдены и экстерьерные росписи, к которым можно отнести живописное убранство входных ворот. Декорировались как новые, так и старые, прослужившие много времени предметы.

      Мотивы кирилловской росписи весьма разнообразны. Особенно полно в ней представлен растительный мир: цветущее дерево, вырастающий из вазона букет, цветущая ветвь, отдельная цветочная розетка в окружении листьев. В целом растительный декор имел значение доброго пожелания, а цветущее дерево символизировало Дерево Жизни [3]. В живописном убранстве прялок нередки парные изображения птиц, олицетворявшие счастливую супружескую чету. На полотнах входных ворот, шкафах народные мастера изображали чаще всего экзотических львов, которые имели охранительную символику. Изредка в росписях встречаются сюжетные композиции, сопровождаемые пояснительными надписями. Так, на филенчатой двери, вывезенной из Вожегодского района, написаны фигуры трех стоящих возле столика с графином молодых парней с сосудами в руках. Вверху над ними надпись: «МИЛОЙ БРАТЬ ВЫПЬЕМЪ» [4].

      Красочная гамма в живописных произведениях народных мастеров, как правило, ограничивалась пятью-шестью цветами. Ведущим цветом в росписях был красный (сурик, красная охра), его дополняли синий (кобальт), желтый (охра), зеленый (кобальт и охра), белый (цинковые и свинцовые белила), черный (сажа). Белый цвет широко использовали для «оживки» – моделирования формы, черный служил для приписок, графической разработки мотивов.

      Мир народной росписи Белозерья создан не одним десятком мастеров. Среди них были как крестьянские живописцы, оседло жившие в деревнях, так и профессионалы-отходники из других губерний. Произведения местных мастеров сосредоточены отдельными локальными пятнами, ограниченными территорией двух-трех соседних волостей, в то время как декоративные росписи мастеров-профессионалов встречаются в селениях, стоящих вдоль оживленных сухопутных трактов, водных путей.

      В 1960-е годы экспедициями Кирилло-Белозерского музея были найдены предметы, расписанные местными живописцами в Талицком сельском совете (юго-западная часть Кирилловского района). Особое внимание привлекли небольшие прялки, лопастки которых окрашены в темно-синий, почти черный цвет и расписаны яркими цветочными букетами. Талицкий прялочный декор напоминает то узоры кубовой крестьянской набойки, то павлопосадские шали, то яркие российские ситцы.

      На территории современного Вожегодского района Вологодской области, ранее составлявшего северо-восточные земли Кирилловского уезда, в деревнях бывшей Воскресенской волости в 1970-е – 1980-е годы выявлен не только богатый вещественный материал, но и установлены имена нескольких местных крестьянских художников. В деревне Шебыринской жил Афиноген Петрович Свистулин, более известный в крестьянской среде как Фин Свистулин (1860-е – 1930-е гг.). Он пас скот крестьянской общины, а зимой расписывал прялки. На широких, высоких лопастях прялок, выполненных из цельного дерева, Свистулин писал вырастающие из вазона побеги с редкими длинными ответвлениями и бело-розовыми цветами. За роспись прялки мастер брал плату с заказчиц-крестьянок в 2 – 3 рубля. Местные жительницы жаловались, что «в люди (то есть жителям других деревень) красил лучше» [5]. В деревне Анциферовской местный художник Григорий Александрович Беляков (1860-е – 1930-е гг.) расписывал прялки легко узнаваемыми полевыми цветами: ромашками, луговыми гвоздиками, васильками в обрамлении фигурных легких рамочек [6]. Анатолий Васильевич Соколов (1870 – 1947 гг.) из деревни Песок, по-видимому, имел отношение к профессиональной живописи. Называл себя художником, писал портреты односельчан, расписывал местную часовню Покрова Богородицы, писал иконы, выполнял заказы на роспись сундуков и прялок [7].

      Народная память сохранила отрывочные известия о работавших в уезде мастерах-отходниках из Костромской губернии. Их называли «красилями», «малярами», «артельщиками». О работе костромских бродячих артелей в северных губерниях сообщает и большинство исследователей русской народной декоративной живописи [8]. Предметы с росписью пришлых мастеров встречаются в селениях, стоящих вдоль сухопутного Каргопольского тракта, проходившего через целый ряд волостей уезда (современных Чарозерского, Коротецкого и Коварзинского сельсоветов Кирилловского района), а также в деревнях за озером Воже, на северо-востоке Кирилловского уезда (современный Вожегодский район).

      Для атрибуции произведений народной живописи большое значение имеют предметы, содержащие автографы мастеров. Так, необычайно целостный ансамбль декоративной живописи, обнаруженный в деревне Песок (современный Вожегодский район), выполнен Петром Михайловичем Пол-зуновым. Мастер оставил свой автограф с указанием точной даты завершения работы: «КРАСИЛЪ 1902 ГОД ФЕВРА[ЛЯ ] 17 КРА [...] МАС[ТЕР] ПЕТРЪ МИХАИЛОВЪ ПОЛЗУНОВ» [9]. На заборке, двери и филенках навесного шкафчика, окрашенных в «звучный» по тону оранжевый цвет, собраны кистью художника необычайно красивые букеты из кобальтовых цветов и зеленых листьев. Роспись отличает высокий профессионализм исполнения, большое декоративное чутье, широкий репертуар мотивов, четкий, уверенный рисунок. Отдельные элементы росписи, такие, как усики-раскрутки, травные приписки, характеризуют индивидуальный почерк художника. Своеобразная импровизационная, экспрессивная манера письма, которой обладал Ползунов, позволяет сравнить его работы с творческим наследием костромских мастеров декоративной живописи, что может быть косвенным подтверждением его костромского происхождения.

      Изучение стилистических особенностей подписного произведения мастера дает возможность с большой долей вероятности связать с его именем еще несколько предметов с росписью, происходящих из Чарозерского, Коварзинского, Талицкого сельсоветов Кирилловского района, а также Андреевского сельсовета Вашкинского района. В 1970-е годы Кирилло-Белозерским музеем в деревне Кобылино (Чарозерский сельсовет) были приобретены шкаф-заборка и дверь с кобальтовой росписью по красно-коричневому фону (шкаф) и оранжево-красному (дверь) [10]. Богатое живописное убранство предметов содержит характерные признаки стиля Ползунова. Позже в музей поступил шкаф из Талицкого сельсовета, где также предположительно авторство Ползунова. На окрашенных в красновато-коричневый цвет филенках написаны пышные букеты, а боковая грань шкафчика украшена изображением стоящего на задних лапах льва, из пасти которого вырастает причудливо изогнутая цветущая ветвь [11]. В круг работ мастера входит замечательный ансамбль декоративной живописи из Вашкинского района Вологодской области, приобретенный Кирилло-Белозерским музеем [12]. Убранство дома зажиточного крестьянина из деревни Тимошинской (бывшая Покровская волость Кирилловского уезда) состоит из двустороннего шкафа-заборки, двух филенчатых дверей, неширокой дощатой заборки между ними, а также двух киотов для икон. Общая площадь расписной поверхности составляет более 15 квадратных метров. В фондах Череповецкого музейного объединения хранится прялка, датированная 1908 годом, происходящая из деревни Бор Прилуцкой волости (Коварзинский сельсовет Кирилловского района), с росписью в стиле Ползунова. В бывшей студии «Феникс» ЦДК «Северсталь» Череповца находится небольшой навесной шкафчик из деревни Починок-Погорелки, в росписи которого присутствуют характерные для мастера мотивы декора, приемы исполнения, излюбленный им набор элементов-приписок, раскруток [13].

      Известно, что мастера-отходники ревностно оберегали облюбованные ими территории. В своем творчестве они учитывали сложившиеся вкусы местного населения, что способствовало появлению и распространению местного варианта того или иного вида росписи. Широкий круг предметов с росписью Ползунова, наличие авторской подписи, имеющиеся на отдельных предметах даты исполнения позволяют сделать вывод о достаточно длительном периоде работы его в Кирилловском уезде. В 1897 году Ползунов расписывал шкаф-заборку, двери, киоты в Покровской волости (эта дата стоит на доме из деревни Тимошинской), 1902 годом датированы росписи в Воскресенской и Петропавловской волостях, расписная прялка из деревни Бор имеет дату – 1908 год. Если предположить, что мастер приезжал ежегодно, то, учитывая известные крайние даты, Ползунов работал в волостях Кирилловского уезда не менее двенадцати сезонов.

      Проста и вместе с тем необычайно эффектна техника живописной скорописи, которой обладал Ползунов. Мастер работал преимущественно масляными красками. Предварительно окрашивал поверхность в один тон. Его излюбленными цветами фона были жаркий красно-оранжевый и красно-коричневый, великолепно сочетавшиеся с янтарно-коричневым цветом старого дерева изб. По фону он разбрасывал крупные круглые или овальные пятна подмалевка, основы для цветочных мотивов с пустой или заполненной серединой. По непросохшему еще подмалевку он делал беглую белильную оживку, затем наносил легкие черные или синие приписки, штрихи-границы соприкасающихся цветочных лепестков. Несколькими живописными мазками разной формы писал сложные по рисунку листья (его изюминкой был лист «с рожком»), кончиком кисти наносил тонкие стебли, изящно извивающиеся побеги. Крупные пятна цветочных розеток объединял в законченные букеты с изумрудно-зелеными листьями в тонких черных прожилинах. Значительную роль в росписи мастера играли цветные приписки, усики-раскрутки, раскрутки со стрелкой. Очень широк репертуар растительных мотивов, из которых мастер строил свои букеты: это различного вида розаны, тюльпановидные цветы, колокольчики, звездчатые розетки, многолепестковые ромашки, ягоды. Кроме того, живописные панно полны фантазийных цветов.

      Художник обладал тонким композиционным чутьем, великолепно размещая декор на любой предлагаемой для росписи поверхности, будь то широкие дверные филенки, или большая плоскость заборки, или узкая панель выдвижного ящика шкафа. Необыкновенно красивы высокие букеты в вазонах, с изящными гирляндами из ягод и цветов по сторонам, написанные на плоскости заборки из деревни Тимошинской. Разнообразны и многочисленны цветочные мотивы, собранные кистью художника на прялках, дверях и шкафах. Выразительны образы львов – стражей хозяйского добра, созданные фантазией мастера. Росписи Ползунова, отличающиеся повышенной декоративностью, праздничной нарядностью, в слабоосвещенном пространстве северной избы излучали свет, а богатый растительный декор напоминал в зимнюю стужу о победе солнца и жизненных сил над холодом и мраком, сулил многоцветье лета.

      Существует несколько предметов в подражание стилю Ползунова. Можно предположить, что мастер работал не один, и его экспрессивную манеру усвоили ученики. Так, роспись шкафа-поставца, хранящегося в Кирилло-Белозерском музее, выполнена в свободной импровизационной манере, с применением любимых элементов мастера – усиков-раскруток, листочков «с рожком» [14]. Однако ученик не обладал легкостью кисти, артистизмом исполнения, композиционной точностью, которые были присущи мастеру.

      Творческое наследие Петра Макаровича Ползунова может стать основой для возрождения кирилловского варианта свободной кистевой росписи. По технологии она проста, но очень эффектна, декоративна. Ее применение может быть самым разнообразным: от производства сувенирной продукции до украшения отдельных предметов быта и убранства интерьера. Роспись доступна детям для обучения в художественных школах и студиях.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Кирилловский уезд входил в состав Новгородской губернии. Состоял из 30 волостей. В настоящее время Кирилловский район является административной единицей Вологодской области, часть земель, ранее принадлежавших уезду, отошли к соседним районам Вологодской области, в том числе Вожегодскому и Вашкинскому районам.

      2 Вишневская В. М. Свободные кистевые росписи // Русское народное искусство Севера. А, 1968. С. 8.

      3 См.: Вишневская В. М. Указ. соч. С. 7 – 18; Большова К. А. Крестьянская живопись Заонежья // Крестьянское искусство СССР. I. Заонежье. Л., 1927. С. 50 – 61.

      4 Мазалецкая В. А. Надписи на произведениях народного искусства из собрания Кирилло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. II. Вологда, 1997. С. 138.

      5 Петрова Л. Л. Народная резьба и роспись по дереву XIX – начала XX в. Буклет. Вологда, 1990; Иванова Г. О. Расписной стол из собрания Кирилло-Белозерского музея -заповедника // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. II. Вологда, 1997. С. 129. Прим. 4.

      6 Иванова Г. О. Указ. соч. С. 126. Прим. 5. С. 129.

      7 Там же.

      8 Мильчик М. И. Росписи крестьянских домов на Ваге: традиции и новации // Народное искусство. PALACE EKITIKN, 1995. С. 39. Прим. 22. С. 41.

      9 Иванова Г. О. Указ. соч. С. 126. Прим. 6. С. 129; КБИАХМ ОПИ ДПА Д. 248. С. 55.

      10 Шкаф-заборка. Д. 534. КП 6111.

      11 Кочетков И. А., Лелекова О. В., Подъяпольский С. С. Кирилло-Белозерский монастырь. Л., 1979. Илл. 108.

      12 Петрова Л. Л. Мир озерного края // Памятники Отечества. Северная Фиваида. Альманах. Вып. 30. № 3 – 4. 1993. С. 83; Петрова Л. Л. Народное прикладное искусство. Буклет. Кириллов, 2001. С. 5.

      13 К сожалению, инвентарный номер прялки из деревни Бор, принадлежащей ЧерМО, не удалось уточнить. Шкаф из деревни Починок не имеет инвентарного номера.

      14 Шкаф из коллекции КБИАХМ КП-6148; Д-538.


      Приложение

      МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ ПО ОБУЧЕНИЮ СВОБОДНОЙ КИСТЕВОЙ РОСПИСИ

      Материалы и инструменты

      ДЛЯ данной росписи применяются художественные гуашевые краски «Гамма» (Москва), «Луч» (Ярославль), «Пигмент» (Санкт-Петербург), полученные из окислов металла.

      Перед работой следует развести краски водой до образования массы консистенцией «жидкий кисель».

      При выполнения работы на дереве для прочности красочного слоя следует добавить в баночку с гуашью немного клея ПВА, а для смягчения светлоты цвета – немного белил.

      В росписи используются следующие цвета: белила, сажа газовая, охра темная, охра светлая, кадмий оранжевый, кадмий красный, сурик красный, зелень травяная, окись хрома, кобальт светлый, бирюза.

      Кисти должны быть мягкими (круглые и плоские) от 2-го до 10-го номера.

      Для работы удобнее использовать палитру из толстого стекла, положенного на белую бумагу, мраморную плитку или фаянсовую тарелку. Для очищения оставшихся после работы красок с палитры пользуются мастихином, скальпелем или скребком.

      При выполнении работы с росписью на изделии используется дерево липы, ольхи, осины. Липа наиболее удобна в процессе работы. Она легко впитывает влагу, хорошо тонизируется водными растворами и красками, при сушке очень мало растрескивается.

      Далеко не всегда под рукой есть деревянные заготовки, поэтому можно использовать фанерные доски 3 – 7 слоев. Фанера имеет свои преимущества: не растрескивается, не усыхает и не коробится. Для лакировки готовых расписных изделий применяют лак НЦ 222 и НЦ 227 ПФ 283. Кисть для покрытия лаком должна быть широкой и мягкой, движения ею быстрыми и параллельными направлению волокон древесины.

      Перед началом работы заготовку необходимо подвергнуть механической обработке. Для этого поверхность ее тщательно шлифуется сначала среднезернистой, а затем мелкозернистой шкуркой. После этого поверхность тонируется нужным цветом с клеем ПВА, при необходимости два раза. Окраску фона производят флейцем, широкой или мягкой кистью. После сушки фона заготовка готова к росписи.

      Техника письма

      Обучение точности и выразительности приемов кистевого письма начинается с правильного приготовления материалов и принадлежностей для работы.

      Для тренировки используют неходовые цвета в целях экономии красок. Необходимо правильно размешивать краску в баночке, мешая ее всю до дна. Воду подливают маленькими порциями и постепенно, доводя всю массу красок до средней густоты.

      Приготовленная масса должна быть однородной.

      В процессе обучения используется плотная и гладкая бумага, способная впитывать влагу. Круглой и плоской кистями пишутся поочередно элементы кистевой росписи: листья, ягоды, колокольчики-тюльпаны, ромашки, розаны, вазоны, птицы и львы. Сначала элементы пишутся одним цветом, а после того как приходит умение писать, можно применять белильную оживку для моделирования цветка.

      Учебные тренировочные работы, выполняемые на бумаге, рекомендуется продолжать до тех пор, пока рука не научится писать все элементы ровно и выразительно. Особое внимание уделяется проведению мазков с пробелами. Их следует выполнять разными кистями. Мазок с пробелами выполнять разной величины и различного направления.

      После упражнений в написании простых элементов, когда рука приобретет необходимую твердость и уверенность, переходят к изображению розана. Розан начинают писать с лепестков, затем формируют середину цветка. Списывание простых композиций на бумагу в период ученичества позволяет освоить типовые композиции и изучить варианты основных групп, их соединение в букеты.

      При росписи предмета ученики должны дать свои варианты типовых композиций на разных цветовых фонах.

      Чтобы выработать точность письма сразу, без предварительной прорисовки, учащимся предлагают образцы и копии подлинников. Этот методический прием списывания заимствован из методики обучения старых мастеров. Чаще всего это было семейное занятие, и дети проходили обучение по этапам: наблюдение за мастером в процессе работы над изделием, обучение приемам работы, отработка элементов письма; списывание с работы наставника-учителя (это больше похоже на копирование, но абсолютной копии получить невозможно).

      Когда мастерство достигает совершенства и позволяет приблизиться в списывании к оригиналу, тогда учащимся разрешается вводить в композиции свои элементы и мотивы. Вариации с оригинала предполагают предзаключительный этап в обучении. Заключительным этапом в обучении является полная самостоятельность в композициях росписи. Мастерство письма, самостоятельность композиции росписи и создание художественных образцов есть результат рождения мастера.

      Работа над композицией изделия

      Элементы свободно-кистевой росписи: розан, колокольчик-тюльпан, бутон, кисть ягод, виноград, яблоко, спиралька-звездочка, листок, стебель, вазон, птица, лев.

      Роза – пышный яркий цветок с белильными оживками. Изменяя количество и расположение лепестков, можно получить ее разнообразные варианты. Обычно пишут 6 – 10 мазками в следующей последовательности: плоской или круглой кистью, с набранной нужной краской, наносят подмалевок в форме круга. Его размер зависит от величины цветка. После высыхания подмалевка начинают белильную оживку, которая моделирует форму изображения. Белила берут на край кисти, причем кисть опускают вначале в краску цвета подмалевка и ведут ее таким образом, чтобы белила были на внешнем крае и шли по контуру мотива, при этом движения должны быть округлыми, ритмично повторяющимися. Мазки лучше всего проводить легко, как бы на одном дыхании.

      Оживка тюльпана повторяет контуры подмалевка, формируя лепестки белилами. Тюльпан, усики-раскрутки и листья можно писать сразу без подмалевка, с пробелами.

      Одним из законов декоративной росписи является следующий: количество площади с росписью равняется количеству плоскости фона.

      Принципы организации художественного пространства: обобщенность, фронтальность, замкнутость, целесообразность элементов, плоскостная трактовка изобразительных мотивов и стремление к их узнаваемости.

      Перед началом работы продумывается композиция букета. Работу над изделием начинают с рамки, которую проводят широкой кистью цветом, контрастным фону. Затем прописывают уголки с пробелами. Букет формируют всегда, начиная с розанов, их должно быть в композиции не более 3 – 5 штук. Места расположения будущих подмалевок отмечают точками. Распределив на плоскости основные цветы (розы, тюльпаны), необходимо соединить их веткой, которую проводят быстрым легким движением самой тонкой круглой кистью. Самые маленькие детали – яблоки, листочки, усики-раскрутки – составляют примерно половину размера основных элементов. Листья в букете бывают заостренной и каплевидной формы. В композиции должны быть 3 – 4 яруса листьев, причем в верхних рядах они по размеру меньше, чем в нижних.

      Вазон пишется всегда в нижней части композиции, размер его должен быть в 1/4, 1/5 всей высоты композиции.

      После того как основные элементы росписи будут скомпонованы на плоскости изделия, наносят черные приписки и оживки. Приписки и травы объединяют мотивы в компактный букет или плотную веточку и связывают отдельные формы с фоном, увеличивая его узнаваемость, усиливая впечатление орнаментальное™ всей композиции. Для выполнения приписок берут круглые кисти меньших размеров.

      Законченные изделия покрывают лаком. Метод работы по лакированию заключается в следующем: после каждого покрытия лаком поверхность обрабатывается наждачной бумагой с мелким зерном. Лак наносят продольно-параллельными движениями вдоль волокон древесины.

      ЛИТЕРАТУРА

      Арбат Ю. А. Светлый Север: рассказы и очерки о Русском Севере. Вологда, 1970.

      Большова К. А. Крестьянская живопись Заонежья // Крестьянское искусство СССР. I. Заонежье. А, 1927. С. 50 – 61.

      Вишневская В. М. Свободные кистевые росписи // Русское народное искусство Севера. Л., 1968.

      Жигалова Н. С. Русская народная живопись. М., 1984.

      Иванова Г. О. Новые открытия. Народное искусство. Буклет. Вологда, 1982.

      Иванова Г. О. Расписной стол из собрания Кирилло-Белозерского музея-заповедника // Кириллов. Краеведческий альманах. Вып. II. Вологда, 1997. С. 122 – 129.

      Круглова О. В. Русская народная резьба и роспись по дереву. М., 1974.

      Мазалецкая В. А. Надписи на произведениях народного искусства из собрания Кирилло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. II. Вологда, 1997. С. 130 – 142.

      Мильчик М. И. Росписи крестьянских домов на Ваге: традиции и новации // Народное искусство. PALACE EKITIKN, 1995. С. 25 – 41.

      Петрова АЛ. Народная резьба и роспись по дереву XIX – начала XX вв.

      Буклет. Вологда, 1990.

      Петрова Л. Л. Мир озерного края // Памятники Отечества. Северная Шиваида.

      Альманах. Вып. 30. № 3-4, 1993.

      Петрова А. Л. Народное прикладное искусство. Буклет. Кириллов, 2001.

      Полунина О. В. Одолень-трава. М., 1986.

      Свободно-кистевая роспись. Методические рекомендации для студентов XГВ / Сост. Г. В. Шахова. Череповец, 1996.

      Фролов Е. Чистый источник. М., 1990.

      Лаконичность формы, красота орнамента, смысловая нагрузка резьбы на лопасках северных прялок привлекали внимание многих авторов, изучающих предметы крестьянского быта. Работа в Музее фресок Дионисия с коллекцией прялок навела на мысль, что некоторые прялки, несущие архаичные пометы – родовые знаки, знамения, следует выделить в особую группу.

      Некогда родовые знаки свидетельствовали о происхождении, принадлежности к определенному роду или племени. С появлением частной собственности эти рисунки-знаки стали личными, семейными, заменяя подписи. Почти все народы России вплоть до начала XX века пользовались подобными родовыми знаками. Обычай ставить вместо имени и фамилии родовые знаки долго удерживался и у русских. Родовые знаки были наследственными, переходили из поколения в поколение по мужской линии. При этом сын, остающийся жить в доме отца, наследовал его родовой знак без изменений, а отделившийся сын несколько видоизменял этот знак. Иногда родовые знаки называли «огородные знамена», т. е. оградительные знаки.

      Родовые знаки в большинстве случаев отражали основные занятия населения. У охотников – это изображения животных и птиц, у крестьян – орудия труда, предметы крестьянского быта. У людей, занимающихся лесным пчеловодством, ульи помечались тоже родовым знаком, таким образом появился термин «бортный знак».

      Материалов о родовых знаках опубликовано крайне мало. Несколько десятков родовых знаков, датируемых 1654 – 1678 годами, приведены в публикации П. И. Иванова, помещенной в «Известиях Императорского археологического общества» за 1861 год [1.] Поскольку названное издание довольно редкое, автор помещает материалы П. И. Иванова в приложении к настоящей статье, что делает их более доступными для широкого круга читателей. Материал используется выборочно и изложен в виде легко читаемой таблицы с частичным разъяснением терминов. Кроме того, данные, опубликованные в XIX веке, касаются только лесных угодий с «бортным ухожьем». Мы же хотим показать преемственность родовых знаков последующими поколениями.

      Рисунок родовых знаков несложный. Это наклонные кресты (грани), прямые и косые насечки (рубежи, переворы, тени), углы (сохи, куцера), круги (колеса), елки, змейки, мотовила, курьи лапки, олени, тетерева и др.

      Знаки выполнялись топором или ножом, поэтому рисунок их очень условен. Родовыми знаками пользовались в основном сельские жители. Ими помечались земельные и лесные угодья, орудия труда. Родовыми метками пользовались и при оформлении финансовых документов или при учете крестьянских повинностей.

      Н. Н. Соболев высказывает предположение, что родовые знаки, затесы могли лечь в основу создаваемых узоров первоначальной художественной резьбы по дереву [2.]

      При анализе художественного оформления прялок нас заинтересовала смысловая нагрузка насечек и меток на их ножках. Как выяснилось, из 125 прялок коллекции Музея фресок Дионисия 40 имеют насечки на боковых гранях ножек, состоящие из ряда элементов: насечки горизонтальные и наклонные (рубежи), косые кресты (грани), округлые углубления и др.

      Насечки отличаются по технике выполнения. Одни из них сделаны опытной рукой, расположены симметрично на обеих боковых гранях ножки, а другие – неглубокие, нанесены ножом и отличаются друг от друга исполнением. Из сорока прялок выделяются девять, рисунок насечек у которых не декоративен, а несет смысловую нагрузку (музейные номера: 529, 877,1246,1349,1496, 2223, 2513, 2916, 2925).

      На прялке из деревни Воробино Ферапонтовского сельского Совета (№ 529) на обеих боковых гранях ножки видны симметричные насечки, расположенные в следующем порядке: одна горизонтальная насечка, косой крест, под ним – четыре наклонные насечки (грань, один рубеж вверху, четыре наклонных рубежа внизу). Но на одной из граней ножки на кресте нанесены две отпятки – к кресту добавлены насечки: одна исходит из середины креста горизонтально влево, вторая пересекает правую верхнюю составляющую креста (грань, на грани – две отпятки, вверху – рубеж, внизу – четыре наклонных рубежа) (рис. 1).

      Конечно, можно допустить, что данная метка получила дополнительные элементы, так как она была унаследована отделившимся от семьи сыном. К родовой метке отца сын добавил новые элементы (откоски, отпятки). Поскольку добавлено два элемента, можно предположить, что прялка наследовалась не одним поколением, чем она и интересна для нас. Именно метка на прялке из деревни Воробино заставила задуматься над метками не только прялок, но и других предметов крестьянской утвари, имеющейся в коллекции музея.


     Рис. 1. Родовые знаки на прялке из д. Воробино

      Загадочны насечки на прялке из деревни Сажинская Ферапонтовского сельского Совета (№ 877). На одной грани нанесено девять горизонтальных насечек (девять рубежей), на противоположной грани – только две, причем первая располагается на уровне третьей насечки, а вторая – на уровне нижней. Оставшиеся незаполненные пробелы дают почву для всевозможных догадок.

      Детская прялка из деревни Мелюшино Ферапонтовского сельского Совета (№ 1246) на одной грани ножки имеет шесть горизонтальных насечек (шесть рубежей), причем высота нахождения верхней насечки показана на внутренней стороне ножки. Однако метки на противоположной грани ножки нанесены ниже указанной черты и начинаются наклонным крестом, под ним пять горизонтальных насечек (грань, ниже – пять рубежей). Обращает на себя внимание и техника выполнения меток. На первой грани ножом сделаны надрезы с последующим сколом, на другой грани нанесены просто неглубокие надрезы. Возможно допустить, что эти надрезы появились позже и выполнены другой рукой.

      На прялке из деревни Передово Николо-Торжского сельского Совета (№ 1349) насечки неглубокие, редкие, стершиеся. Рисунок на боковых гранях ножки отличается тем, что смещен по высоте, кроме того, к восьми горизонтальным насечкам (рубежам) на одной грани добавлены наклонный крест и горизонтальная черта (грань, под ней – рубеж) на противоположной грани.

      Прялка из деревни Охремцово (Охремково) Колкачского сельского Совета (№ 1496) на одной грани ножки имеет семь горизонтальных насечек (семь рубежей), на противоположной грани – шесть, а вместо седьмой добавлен наклонный крест (шесть рубежей, ниже – грань). Прялка с подновленным донцем из деревни Дергаево Ферапонтовского сельского Совета (№ 2513) на одной боковой грани ножки имеет одиннадцать горизонтальных насечек и под ними наклонный крест (грань, над ней – одиннадцать рубежей). На другой грани – две горизонтальные насечки на шейке прялки и две аналогичные насечки на уровне креста (два рубежа, ниже – еще два рубежа).

      Интересна мезенская прялка (№ 2925) с многоярусной росписью бегущими оленями и конями. На внутренней стороне лопаски, справа и слева от вздыбленных коней, имеются надписи черной краской: «15» и «89». Можно предположить, что число «89» обозначает дату росписи прялки (1889 г.), а «15» – номер заказа. Вместе с тем привлекает внимание и другое. На одной из боковых граней прялки на переходе от лопаски к шейке вырезаны ножом два округлых углубления. На этой же грани ножки вырезан знак «X I /» (грань, сбоку – рубеж и притес), ниже – углубление (колесо?), аналогичное двум первым. Метки, подобные описанным, приводятся П. И. Ивановым (см. табл., п. 15).

      Округлые углубления встречаются и на других прялках. На прялке из деревни Козлово Чарозерского сельского Совета (№ 2223) на внутренней стороне ножки вырезаны два круга, аналогичная метка имеется и на прялке из Архангельской области (№ 2916).

      «Прялка» для вязания сетей (в отличие от прялок для получения из кудели нитей) из деревни Павшино Печенского сельского Совета (№ 2202) своим внешним видом напоминает птицу с длинной, вытянутой вперед шеей и похожа на детскую игрушку XIX века из Архангельской области3. На шейке этой «прялки» вырезаны шесть округлых углублений, одно над другим. В процессе работы эти углубления никак не используются, следовательно, это метки (знамя) владельца «прялки».

      Со временем, не называя метки родовыми знаками, крестьяне продолжали их ставить на орудиях труда или предметах своего быта. На внутренней стенке сундука XIX века из деревни Демидово Суховерховского сельского Совета (№ 2313) находится наклонный крест (грань), на рукояти сохи из деревни Голышово этого же сельсовета (№ 2573) ножом нанесена метка в виде двух пересеченных рубежей.




      Интересна метка на дубовой бочке из деревни Титово Талицкого сельского Совета (№ 1604). На клепках слева от сливного отверстия нанесена метка в виде косого рубежа с четырьмя откосами.



      справа – три горизонтальных рубежа, верхний пересечен.



      Первая метка по рисунку близка к знаку, который приводит П. И. Иванов (см. приложение: табл., п. 45).

      Нарезки на ножках прялок перекликаются с условными резными счетными знаками, которые наносились на деревянные палки, бруски, дощечки. Заготовка без знаков называлась палкой или лутовкой. Когда же на ней наносились резные знаки – тамги, то ее называли биркой. Крестьянские счетные бирки, в силу неграмотности населения, имели условные знаки нарезки – памятушки. Они состояли из черточек, крестиков. Иногда на долговых бирках наносились условные изображения: например, вилы обозначали воз сена, сани – два воза дров [4].

      Бирка – передаточная палка 1920-х – 1930-х годов из села Верховье Онежского уезда Архангельской губернии – донесла до нас родовые знаки четырех крестьянских дворов, в обязанности которых входило выполнение такой общественной работы, как содержание общей проруби.

      «Пролуби чистили в очередь, неделю отработаешь – ставишь клеймо, другим передаешь бирку» [5].


      Рис. 2. Бирка – передаточная палка из села Верховье Онежского уезда Архангельской губернии. 1920-е – 1930-е гг.

      Счетные бирки XII – XIII веков, найденные при раскопках древнего Новгорода, отличаются от крестьянских счетных бирок тем, что насечки, выражающие определенное число, сопровождаются текстом [6]. А насечки на бирке из хлебозапасного магазина, показанной Сабуровой [7], идентичны нарезкам на ножках некоторых наших прялок.


      Рис. 3. Бирка из хлебозапасного магазина Приангарья

      Насечки на прялках, сундуках и других предметах крестьянского быта XIX – начала XX века донесли до нас метки своих хозяев, заменяющие подписи.

      Для серьезного анализа представленного материала, конечно, недостаточно. Автор видела свою задачу прежде всего в том, чтобы привлечь внимание коллег – музейных работников, занимающихся изучением предметов крестьянского быта, к этому нетрадиционному сюжету. Интенсивное его исследование возможно только при наличии достаточно обширной базы данных, которую можно создать лишь коллективными усилиями.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1 Иванов П. И. О знаках, заменявших подписи в Древней Руси // Известия Императорского археологического общества. М, 1861. Т. 2. С. 102.

      2 Соболев Н. Н. Народная резьба по дереву. М., 1934. С. 16.

      3 Разгон А. М, Фитягина Н. П. Изучение и научное описание памятников материальной культуры. М., 1972. С. 211.

      4 Лебедева А. А. Народные знания славян // Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М., 1987. С. 491.

      5 Мардинская старина. Каталог выставки. Онега, 1997. С. 39.

      6 Янин В. А. и др. Новгородские грамоты на бересте из раскопа 1977 – 83 года. М, 1986. С. 81 – 86.

      7 Сабурова Л. М. Культура и быт русского населения Приангарья, конец XIX – XX в. Л., 1967; Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М., 1987. С. 490.


      Приложение

      РОДОВЫЕ ЗНАКИ-«ЗНАМЕНА» XVII ВЕКА




      * Рубеж – зарубка, насечка, метка – владельческий знак, входящий в состав бортного знамени.

      ** Перевора – поперечная черта в бортном знамени.

      *** Тоболна – место, мешок, сума – владельческий знак в бортном знамени.

      **** Куцер – владельческий знак в бортном знамени, то же, что соха, вилы.

      ***** Пуз, пуза – мерный сосуд.

      * * * * * * Тна – черта, отрезок – владельческий знак в бортном знамени.