Настоящая публикация предлагает вниманию читателей письма с фронта устюжанке Вере Михайловне Турчаниновой от мужа Александра Семеновича Алексеева. В личном архиве В. М. Турчаниновой (1914-2002 гг.) хранилось 26 писем либо их фрагментов за 1941-1944 годы. В настоящую публикацию вошли 18 писем за 1941, 1943-1944 годы, которые сохранились в полном объеме.
А. С. Алексеев родился в 1910 году в деревне Бавыкино Зарайского района Рязанской области. В 1930-е годы, обучаясь в сельскохозяйственном техникуме города Павловска Ленинградской области, он познакомился с устюжанкой В. М. Турчаниновой, ставшей его женой.
Позднее А. С. Алексеев закончил сельскохозяйственную академию имени Тимирязева в Москве, приобрел сразу две специальности - зоотехника и ветеринара. До войны семья Алексеевых сначала жила в одном из эстонских колхозов, которые создавали после присоединения Эстонии к СССР, а затем молодые специалисты переехали в Новгородскую область, где работали в крупном совхозе "Чайка". В июле 1941 года Александр Семенович переправил жену с сыном в Устюжну, посадив их в товарный поезд на станции Кириши, о чем сообщил в письме родителям В. М. Турчаниновой. Сам вместе с десятком рабочих участвовал в перегоне эвакуируемого из Новгородской области скота под Ленинград. Оттуда он прислал письмо жене 30 августа 1941 года, а затем и сам приехал в Устюжну. До призыва в армию он работал в устюженском колхозе имени XIII годовщины Октября. Ушел на фронт в том же 1941 году, воевал в саперном батальоне под Ленинградом, участвовал в боях на Курском направлении.
В начале 1944 года Алексеев навестил семью в Устюжне, куда был направлен в служебную командировку. По воспоминаниям жены,
он занимался перевозом свиней из колхоза имени XIII годовщины Октября в город Лугу Ленинградской области для восстановления хозяйства освобожденных районов. О том, что "животных доставил в полном здоровье", Алексеев сообщил жене в письме от 11 июля 1944 года. Тем же летом В. М. Турчанинова получила на мужа "похоронку".
Командир взвода 225-го саперного батальона 124-й стрелковой дивизии лейтенант Александр Семенович Алексеев погиб 27 июля 1944 года в одном из боев в 25 километрах юго-западнее города Нарвы и был похоронен в братской могиле на кладбище поселка Синимяэ Кохтла-Ярвеского района Эстонской ССР.
Письма А. С. Алексеева - типичный памятник военных лет. В них звучат патриотизм, готовность до конца отстаивать свободу Родины, ненависть к врагу. Но самое главное в этих письмах - это личность самого человека - любящего мужа и заботливого отца. Для Веры Михайловны Турчаниновой письма мужа были прежде всего памятью о молодости и любви.
В годы Великой Отечественной войны В. М. Турчанинова работала в колхозе имени XIII годовщины Октября, в послевоенный период и вплоть до 1971 года - на устюженской инкубаторной станции. Одновременно она преподавала в местном сельскохозяйственном техникуме.
Дети В. М. Турчаниновой, о которых идет речь в письмах ее мужа, давно уже стали взрослыми. Станислав Александрович Алексеев, окончив Устюженскую восьмилетнюю школу, уехал в Ленинград, где после окончания соответствующего профтехучилища тридцать лет проработал на Ленинградском оптико-механическом заводе. В настоящее время он находится на заслуженном отдыхе, живет в Санкт-Петербурге.
Марина Александровна Алексеева в 1959 году закончила в Устюжне среднюю школу, затем училась в Вологодской художественной школе по специальности "художественная вышивка". Позднее она закончила курсы чертежников и два десятка лет работала чертежницей в Вологодском строительном техникуме.
Письма публикуются с сохранением авторских стилистических и языковых особенностей. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам. Недостающие по смыслу слова приводятся в квадратных скобках.
Публикацию подготовила Л. А. Валдаева
Июль 1941 года
Уважаемые Михаил Петрович и Анна Алексеевна!1
13 июля в 12 часов дня на станции Кириши я посадил в товарный поезд, шедший с эвакуированными людьми, Веру со Стасиком и две семьи, вам знакомых. Верик ехала вместе со знакомыми до ст. Пестово, а затем к вам, в Устюжну. Мы с Верой условились, что она при благополучии, как доедет домой, сразу же сообщит мне письмом. Не дождавшись сообщения от Веры, мною 19/VII - 41 г. послано на ваш адрес, на ее имя, письмо и сто рублей. Затем 22 июля мною вторично послано на имя Веры еще 100 руб. Дело не в деньгах. Меня сейчас меньше всего интересует, дошли деньги или нет. Прошу вас убедительно сообщить мне, приехала Вера к вам или нет. Я крайне обеспокоен, ибо в военное время возможны всякого рода несчастья, и к тому же о несчастьях в печати не сообщают. Хотел послать телеграмму, но не принимают. Если Вера не приехала, следует сейчас же узнать в Пестове, что случилось с поездом (товарным) с эвакуированными людьми, который должен был прибыть в Пестово 13/VII - 41 года в 9 час. вечера. И в первую очередь напишите мне о неприезде, я срочно приеду на место для выяснения.
30 августа 1941 года
Милые Верик и Стасик!
Посылаю тебе третье письмо, а от тебя ни одного не получил. 25.08.41 г. вместе с письмом послал 200 рублей, не знаю, сможешь ли ты их получить. В одном письме я тебе рекомендовал вместе со всеми членами большой семьи в случае неприятности выехать в глубь страны. Сейчас я детально подумал и решил советовать всем вам не покидать дом и оставаться на месте. Соображения мои из следующего:
1. В глубь страны людей направлено очень много, естественно, что нужно зимой жить в помещении и всех кормить. Кто даст гарантию, что все будут обеспечены хлебом и теплом? К тому же встречает там каждого не родная мать или преданная жена.
2. Передвижение по дорогам в ненормальных условиях, скученно, в момент дождей и холодов, с малыми детьми и домашним скарбом по меньшей мере безумство, а в сущности - нести свои головы в вечные страдания и собственными руками сдать детей на гибель.
3. Как ни худо, но все жить в своем углу [нужно]. Плохо будет с дровами - сожгите любой ваш сарай, заборы. Не они в конечном счете главное в жизни. Если мало нароете картошки, то было бы неплохо заблаговременно купить некоторое количество картошки, капусты и засолить огурцов. Зима скажет каждому спасибо, кто не дремал с осени.
4. Оставить дом и имущество ума много не нужно. Найти все это - и любой умной голове не придумать, а мы с тобой уже порядочно оставили. Настоятельно прошу тебя, не слушай никаких Жень Треубе2 и подобных, не мучай ребенка и себя. Живите на месте со всей семьей и, безусловно, не вздумай ехать одна с чужими людьми (я знаю, что ты доверчивый человек), поэтому так резко прошу твердо помнить мой совет. В случае, если от меня по каким-либо причинам, не зависящим от меня, не будешь получать писем, еще раз прошу никуда не выезжать. Если останусь жив, буду пробираться только к тебе в Устюжну.
Если будут бомбить город, можно на некоторое время отъехать куда-либо поблизости к знакомым в деревню кил[ометров] 5-3, но не дальше. Не покидаю надежду пробраться к тебе. Ты меня знаешь, поэтому надейся.
Милый мой Верик, жить без вас так скучно, что одни мыси о вас заполняют каждый день мою голову. Хорошо, что я взял с собой нашу семейную фотографию, она дает возможность, смотря на тебя и Стасика, всегда представлять, что мы близко друг от друга, и воспроизводить картину нашей жизни. Всегда я тебя просил и сейчас обращаюсь с просьбой не доверять никому, помни, что все это разговор, обещания и пустота. Я людей хорошо знаю. Только мы с тобой можем серьезно заботиться друг о друге, зная, что болеем за наше с тобой общее дело, есть общий интерес к жизни, есть к чему стремиться и для кого жить. Помни, если я жив, что бы с тобой ни случилось несчастного, - я всегда с тобой.
Если в комнате внизу стало холодно со Стасиком, следует устроить печь или попроси Михаила Петровича3 , Анну Михайловну, маму, Бориса Михайловича4 устроиться ночевать в какой-либо теплой комнате, нельзя же детей морозить. Береги Стасика, боюсь, кабы он не заболел, одевай его теплее. Знаю, что он непоседа, как я, насмотрелся на него, когда был дома, так сейчас ежедневно боюсь, чтобы он не упал с лестницы или с мягкого стула. В своих письмах ко мне пиши, как ты живешь, как развивается Стасик, не забыл ли своего дядю5, как здоровье Анны Алексеевны6 и всех членов семьи. Сейчас прошусь у начальства, чтобы меня освободили от работы, хочется поскорее к вам приехать и устроиться на работу по месту жительства. В случае, если с деньгами у тебя будет тяжело и от меня по причинам почты не получишь, то на время займи. Я привезу - расплачусь.
Стасика приучай к пище, только ни в коем случае [не корми] зеленью. Об этом я писал к тебе, Верик, в первом письме после отъезда. Жuвy одной надеждой - поскорее к вам [приехать], приятного ничего нет. Милый Верик, пиши мне чаще, все же будет веселее, читая твои письма, хотя бы через бумагу знать, как ты живешь. Стасику купил новые игрушки, если приеду - привезу. Пиши по адресу Лидии Михайловны. Привет всем членам семьи. Желаю выздоровления Анне Алексеевне. Следите за ней и выдерживайте ее. Человек всю свою жизнь прожил в хлопотах и силы потратил на нас.
Крепко-крепко целую тебя, милюсенький Верик, целую Стасика, береги его.
Ваш любящий Саша.
11 апреля 1943 года
Миленькие мои Верик, Стасик и Мариночка!
Вчера, 10 апреля, получил от тебя письмо, в котором ты посылала мне табаку, но нашлись почтари с волчьим аппетитом, которых, видимо, у нас еще в достатке. Табак выкурили, конверт-то доставили в целости, с твоей просьбой к цензуре. Меня лично, несмотря на то, что получил пустой конверт, само выражение заботы обо мне и твоя душевная, любовная, ласкающая приписка к посланию проняли до глубины души.
Благодарю тебя, миленькая Верусенька, что ты меня не забываешь. Пусть люди с волчьим аппетитом воспользовались некоторыми плодами нашего честного труда. Всего не съедят, надорвутся алчным аппетитом, но нашу любовь, заботу друг о друге и веру в честные поступки людей, являющиеся светилом человеческой жизни, им не скушать. Любовь, забота друг о друге, честность поступков в нас будут жить.
Дорогой Верик, посылаю тебе свою фуфайку, перчатки. Ценности они не представляют, но мне они сейчас уже не нужны, а главное, [высылаю] два куска туалетного мыла и маленький кусочек своего мыла. Знаю, что с мылом у тебя крайне напряженно, а стирки детской [много], и мыть ребенка [нужно] прежде всего, не говоря о бане взрослых. И еще не знаю, будешь меня ругать или нет, но из денег, которые должен послать тебе, израсходовал на покупку двух кусков мыла 150 рублей - по 75 руб. за кусок. Почему я купил мыло? Считаю, что мы с тобой платили хлебом осенью дороже, и думаю, найдешь ли ты настоящее мыло. Решил, [что] лучше купить за деньги, а ты в крайнем случае продашь немного хлеба, будет выгоднее, мыло-то тебе необходимо. Мыло в фуфайке, в рукаве.
Пока мы наступали на Курск, с нас удерживали военный налог в сумме 50 руб. в месяц, так что при всем моем желании и заботе о семье только моей помощи 300 руб. в месяц. Учитывая, что от тебя получаю письма с большим запозданием, видимо, и от меня так же, поэтому, чтобы получить деньги вовремя, я выслал тебе аттестат в сумме 300 рублей. И послал на военкомат по аттестату. По аттестату следует получить паек на апрель месяц. Числа 27 апреля сходи в военкомат и справься о поступлении аттестата. Вместе с этим у тебя в руках будет документ, что муж твой в армии. Сообщай мне, как дело обстоит с работой, меня это очень беспокоит. Напиши, что дали нового переговоры с тов. Погудаловым7. Я все же еще раз прошу тебя добиваться устраиваться в ясли, на счетную или учетную работу в колхозе. Может быть, помощником агронома, но все же в колхозе - это хлеб жизни.
В крайнем случае - поденно на огородных работах, как Татьяна Ивановна8 работала, а на худой конец - куда-либо в столовую.
Прошу Бориса Михайловича9 оказать возможную в его силах помощь тебе в Устюжне на эти работы.
Саша.
Май 1943 года
Дорогие мои Верик, Стасик и Мариночка!
Только что получил от тебя письмо от 22 апреля - это первое после 13 февраля. Если ты хотела обращаться в часть с запросом обо мне, в свою очередь, мое письмо было также адресным на Анну Михайловну с просьбой получить ясные сведения о тебе. За этот период мною направлены 12 писем и 4 телеграммы, где сообщал тебе о себе и попросил тебя писать мне. Самое удивительное - это то, что мы с тобой, как видишь, проявляли заботу друг о друге, иначе и быть не должно. Мне, как и тебе, вполне понятны "нити" сомнений, порой проявление некоторого недоверия. Это, безусловно, инстинкт самосохранения, забота об охране человека, которого все эти тревоги могут исключительно касаться и возникают у людей, которые, действительно, по-настоящему любят друг друга. Если допускаю в своих письмах некоторые примеры неблагоразумия в поступках людей, они не могут даже и тенью касаться тебя, но у меня, как у истинного крестьянина, есть правило: даже на смирную, неизбалованную, прекрасного нрава лошадку надевать строгую узду. Я вполне согласен с цыганом, который выпорол своего паренька до того, как послать его с кувшином на речку за водой. И считаю напрасным трудом причинить побои молодцу после того, когда кувшин уже разбит.
Как развивается Мариночка, все ли прорезались зубки? Отучила ли ее от груди или все еще пользует? Меня беспокоит, не покривились ли у Мариночки ножки вследствие того, что она рано начала ходить? Пиши подробно, как себя чувствует Стасик, что он говорит и больше - чем занимается, какие знает стихотворения.
Несколько раз писал тебе, советуя из моих брюк сшить Стасику костюмчик - напиши, выполнили [ли] мои советы. У тебя, Веруша, скудно с обувью, прошу тебя, из одних хромовых голенищ закажи себе туфли, Стасику и Мариночке - по ботинкам. Кожа на подошву у тебя есть - только передай работу хорошему мастеру - это сделай обязательно - голенищ не жалей. Пиши, как справляешься с продуктами, что у тебя осталось, получше ли [продукты], что из военторга. Сообщай, как решаешь с работой, а также, что предположить о Юре и Тане10, связь временно прервалась - причина в моих частых переездах. Если они тебе пишут, сообщай о них мне. Пиши, моя хорошенькая. Все подробно о себе. Так хочется знать, безусловно, лучше бы в не одну тысячу раз видеть тебя, мой прекрасный Верик. Целую тебя, моя милая Веруша, и детей крепко-крепко. Твой Саша.
Пиши. Жду. Саша.
6 мая 1943 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Верусенька, меня беспокоит, почему от тебя нет писем? Последнее твое письмо получил то, в котором ты попросила моего совета о няне. Что с тобой, мой дорогой, случилось? Или же ты на меня почему-либо обиделась? Примерно месяц тому назад ты писала мне, что посылала мне книгу, которая должна доставить мне много удовольствия. До сих пор никакой книги не получил, а желание получить очень огромно. Мне сдается, что ты в ней хотела послать мне табак. Напиши, высылала мне книгу или же ее не приняли на почте.
Нас, вероятно, здесь задержат числа до 15 июня. Признаться, поднаскучило и хочется поскорее выбраться. Жду дня выпуска с напряжением. Я давно просил тебя прислать мне фотокарточку твою с милыми нашими детками, почему задерживаешься, ведь теперь в Устюжне должна быть хорошая погода, вполне можно с дочкой дойти до фотографии или же попросить фотографа на дом. Так хочется тебя и деток видеть, карточка была бы со мной, и я чувствовал [бы] вашу близость. Ты ничего мне не писала о том, что ты решила в части перехода в квартиру в бывшей канцелярии, думаешь ли осуществить [это] или же ничего не выходит, препятствуют. Как обстоит дело с покупкой Стасику ботинок и тебе туфель, ведь все можно израсходовать на питание. За что спасибо не получишь, а тебе совершенно не будет в чем выйти. Не подумай, что я хочу сказать о питании лично твоем и детей, оно должно быть прежде всего, ибо здоровье и еще раз здоровье твое и детей для меня все.
Напиши, как сейчас ты питаешься, одна или же совместно. И как питается Борис Михайлович, как содержится няня, видимо, она обслуживает всех. Тогда спрашивается, каким путем осуществляется ее содержание всеми членами большой семьи. Все эти вопросы меня интересуют.
Милюсенька моя, напиши мне, что ты подготавливаешь к посеву на огороде и пашне, как тебе ни тяжело, но прошу тебя помнить мои советы в части подготовки к зиме. Побольше капусты, свеклы, брюквы, моркови и, безусловно, картофеля. Если возможно, конечно, [посади] таких овощей, из которых можно готовить суп, овощи. Если будешь питаться одна, неплохо бы где-либо достать чан для засолки капусты и заготовить квашеной капусты и соленой побольше. На тяжелый случай хотя этим была бы обеспечена, не пустая вода. Нужно самой на это время побыть с детьми, няня же займется по огороду. Если будут грибы, ягоды, нужно использовать время для сбора. Зимой за все это скажешь спасибо. Если продовольственные запасы не все еще израсходованы, то я двумя руками за то, чтобы ты питалась одна со своей семьей. Вместе с няней ты могла бы кое-что заработать в колхозе. В перерывы по работе [отправь] няню по грибы-ягоды. На зиму постарались [бы] побольше приготовить овощей, и расход был бы на меньшее число лиц. О работе я тебе, мой дорогой, писал уже много раз. Нужно, безусловно, работать так же, как в прошлый год. Татьяна Ивановна - это надежда и опора на зиму.
Тебе деньги не так уж будут нужны, если будет хлеб, овощи. Паек выкупишь на деньги по аттестату, а купишь молоко и масло на деньги.
Дорогуша Берик, если есть возможность взять поросенка, то неплохо бы его [вы]кормить, [но] молока на него расходовать не нужно. Первые дни [кормить] киселем на воде, а затем [посылай] няню на завод за бардой, и хорошо бы доставать сыворотки. Обо всем пиши мне как можно подробно. Как ты, устроилась работать или еще нет? Если бы турчаниновскую семью и кое-кого еще бы лучше голод научил жить, [то], безусловно, бросили бы свои чистые аптеки, занялись бы работой в колхозе, и нянька, как лишний рот, была бы не нужна, и зима была бы сытая, но, видимо, некоторые забывают уроки. В таком случае основывайся на питании отдельно. Кастрюлю и пару тарелок, я думаю, достать можно.
Милочка Верик! Сообщай, как здоровье твое и детей, хотелось бы всем своим существом побывать дома и обо всем подробно поговорить, мой дорогой, с тобой. Как растет мой прекрасный Стасенька? Папа о нем сильно скучает и ждет от него, когда он напишет ему своей ручкой хотя пару букв.
Дорогой Стасенька, хотелось бы, чтобы мужик воспитывал и ухаживал за тобой. Как растет дочка, она теперь уже большая. Милые мои, папа очень и очень хочет вас видеть и расцеловать вас. Поймете ли, как я переживаю? Крепко-крепко целую тебя, Верик мой, и детей.
Твой Саша. Привет семейным.
20 июня 1943 года
Милые мои Веруша, Стасенька, Мариночка!
Сегодня я блаженствую. Распечатал твою посылку, папиросы наполнены ароматом, табачок янтарный. Печенье - одно о нем можно сказать - подтверждение твоих способностей и старания. Что говорить, день праздничный - это во-первых. С опозданием, но отмечаю день своего рождения и день рождения милого моего сына. Прежде всего Стасика поздравляю с трехлетием (мною это произнесено много раз в течение всего дня 17 июня 1943 года). Маму - с героем-сыном. Желаю маме и детям здоровья, благополучия и счастливой встречи с мужем и папой. От всего сердца благодарю, дорогушенька моя, за посылку. Держу в руках папироску или печенье - все это напоминает, что не так давно это все находилось в твоих драгоценных ручках. Восторг мой велик, его описать тяжело. Да и вообще искреннее чувство, оно на бумаге звучит скупо, оно понимается человеком импульсивно, происходит, как восприятие искры от одного к другому, по совершенно невидимым тропинкам. Табачок, видимо, приготовил, за исключением восьмушки, Михаил Петрович. Премного ему благодарен. Посылку получал мой товарищ, меня не отпустили. Миленький Верик, изменений в моей обстановке нет, остаюсь пока [на старом месте]. Как уже сообщал тебе о требовании, когда оно будет, неизвестно. Продолжаем заниматься, совершенствовать свои знания в ожидании назначения. Я в двух или трех письмах тебе писал о брате Андрюше11, что он был ранен и уже снова на фронте.
Вместе с этим сообщением получил два письма от дочери Андрюши - Тани. Она передает тебе привет и сообщила мне, что послала тебе письмо. Мне хочется узнать, получила ли ты эти мои письма и то письмо Тани и успела или еще не успела написать ответ. Прошу тебя, миленький, напиши мне об этом, очень хочется знать мне обо всем. Очень хочется знать, как в этом году всходы овощей. Напиши о картофеле, о развитии капусты и о всех огородных культурах. Сушили ли лук или еще недоразвит? Как дело обстоит с дровами? Конечно, ты можешь на это просто сказать, что спрашивать и напоминать легче всего - я это и сам сознаю: прийти бы в рай, да грехи не пускают.
Но вместе с этим меня сильно "пощипывает", когда время ближе к зиме, а моя семья к встрече с ней не готова. Вот о чем напиши, а также о няне, как ты с ней...
Я помню, что дверь с канцелярии всегда из кухни открывалась и ее закладывали мешками. Прошу тебя. Уже до наступления первых морозов двери следует заделать во всех щелях, окна проконопатить и отремонтировать. Пиши мне пока на этот адрес. Не забывай своего Сашу. Пиши. Спасибо тебе, миленькая, за любовь и доброту ко мне.
Целую тебя, любименький мой Верик.
Саша. Привет родственникам.
24 декабря 1943 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Все эти дни жду от тебя письма, беспокоюсь за твое благополучие с детьми, а письма, которое поведало бы мне о моей любимой семье, нет и нет.
Пишу пятое письмо, от тебя получил одно. Как переехал сюда, выслал 300 руб. и во втором письме справку на прикрепление к военторгу. Кто знает, получено это тобою или нет?
Я верю, что Стасик с его острой памятью не может забыть просьбы папы, вероятно, письма отсутствуют, потому что они не созданы или же скверно доставляются. Дни за работой не идут, а скачут. Вот уже конец 1943 года. Уходит еще год в прошлое. С ним, безусловно, у каждого из нас уходит частица жизни, что утешительно, эта частица жизни отдана на борьбу с врагом и имеет хорошую оплату в сражениях. Этот 1943 год будет не забыт историками и народом. Лучшими историками является сам народ. Как год перелома в войне с фашизмом, год массового и окончательного изгнания звероподобных из пределов священной земли великого народа. Предстоят еще грандиозные сражения, к ним я, как и мои товарищи, готовлюсь. В этой подготовке занимаю не последнее место, начальство оценивает старания, и я лично ощущаю внимание ко мне старших. Подавляющее большинство людей в возрасте 40-46 лет частенько вспоминают свою молодость. Это взгляд на прошедшее чувством невозвратимого, молодого, бодрого, беззаботного и в то же время остро впечатлительного периода юношества. С другой стороны, зрелый разум подвергает острой критике прожитое в сожалении о молодости, возрождает желание исправить прожитое, наполить лучшим содержанием. И в не меньшей степени сожаления об утраченном... Почему любимому сыну не повторить некоторые ошибки своего папы? За что себя порицаю - это за неэффективность прожитого. Мало мы времени потратили на самообразование. Спасибо, оттачивали данное нам природой.
Безусловно, милая Веруша, не утешай Стасика, но помни, что строгость не в рукоприложении. Помни, что человек должен иметь скромность, но не забитость, подвижность, но не развязность, расторопность, быть энергичным, но не буйным, смелым, решительным и осмотрительным, расчетливым, экономным, но не Плюшкиным. Главное, научиться любить свою Родину и быть ей полезным гражданином. Милая Верик, пиши мне, как справляешься с хозяйством и с обеспечением семьи.
За то, что ты, моя миленькая, в это тяжелое время не вешаешь головы, справляешься с воспитанием милых наших детей, обнимаю тебя и крепко-крепко целую. Помни, мой дорогой Верик, что ты всегда в моем сердце, ты единственный мой друг.
Пиши мне, как твое здоровье и детей. Подробно о Стасике и Мариночке - скоро нашей дочке будет год. Как я рад, когда жена моя любимая и дети здоровы. Пиши чаще, крепко обнимаю и целую.
Твой любимый Саша.
Целую милых детей. Привет всем семейным. Саша.
8 января 1944 года
Милые Верик, Стасик, Мариночка!
Сколько истинно любящий человек вкладывает душевной теплоты, ласк, добрых пожеланий в это слово - "милые". Он полон переживаний, когда он пишет, представляет близость людей, к которым обращается, ласкает их, шепотом, с затаенным дыханием передает им волнующие его переживания. Он готов воплотить в это слово все свои силы, способности на служение милым ему людям - он любит их до боли сердечной. Но могут ли письменные изречения передать все, что так волнует, что переживает человек, что он чувствует! Безусловно, нет. Великолепно изложенный на бумаге роман - он отображение действительности, но его основной недостаток, что не является действительностью.
Живое обращение, в котором отсутствует красота речи, изысканность, все же лучше, чем самые изящные вдохновенные слова, повествующие посредством письменности о любви и преданности, высоких идеях, будь оно продиктовано наилучшим талантом, истинным желанием, все же не принесет удовлетворения, не заменит действительности.
Я полон любви, добрых пожеланий, когда обращаюсь к тебе, дорогой Верик, и к детям, но вместе с этим хорошо понимаю, что эти слова сухи перед осязанием ощутимым, все же приношу благодарность, если меня поймут в соответствии моего изложения.
Дорогая Веруша! Скоро и наши Стасик и Мариночка вырастут. Много тобою положено на вскормление нового человека. Много отдано собственного здоровья. Такой человек похож на дерево, давшее при жизни крепкие отростки. Человек, окруживший себя детьми, горделиво идет к смерти с твердым сознанием, что он продолжает жить в потомстве.
Печальный удел одинокого дерева: оно стоит оголенным от когда-то красовавшейся на нем листвы, никто его не окружает, падает оно, как подкошенное, издавая жалобный крик, в котором чувствуется грусть и тоска, что нет даже родственно близких свидетелей, могущих повествовать о его жизни. И только эхо его жалобного скрипа отзовется на секунду в соотечественниках и растворится навсегда в эфире. Я истинно желаю каждому жизнеспособному человеку иметь детей, и как можно больше. Мне скажут, что многодетство - прямая дорога к скудности, чрезмерной занятости, преждевременному увяданию и прочее, и прочее. Так могут сказать люди, которые не уважают себя, забывая, что дети есть продолжение жизни. Люди, увлекающиеся пустой праздностью, люди, утратившие способность энергично трудиться, привыкли больше забавляться собой.
Скромную, любящую маму всегда вспомянут дети, скажут, что мама была наша красивая, энергичная, прекрасной души человек. Женщину, окружающую себя поклонниками-любовниками, ту, которая расточает свою нравственность направо и налево, внешне почитают и уважают, пока есть на это необходимость. Но когда цветок начнет увядать, затопчут его. Надеюсь, что ты не 18[-ти] лет девочка. Серьезность периода понимаешь, верна своей родной семье. Надеюсь на твое благоразумие и серьезность подхода к разрешению возникающих задач. Все мы сейчас на едином фронте против врага, кто с оружием, а кто кует это оружие. Задача жены - помогать, крепить семью и государство.
Любящий тебя, целую тебя крепко-крепко. Саша.
Поцелуй миленького нашего Стасика. Привет всем родственникам. Сообщи, как здоровье, милая.
Целую. Саша.
12 января 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Вчера получил твое письмо и несказанно рад, что вы, мои дорогие, здоровы и не забываете о своем папе. Скромность твоя, мой милюсик, сообщает мне силы, является лучшим для меня подарком.
Читаю твое письмо. Мне вспоминается жизнь с тобой, и я с благоговением отмечаю, что всегда мы с тобой, мой драгоценный, были одних суждений о тех или других поступках людей.
Нас ничто не свернет с правильного, уверенного пути, как трезвого путника, знающего свой маршрут. Не смущает его множество встречающихся отворотов и поворотов дороги. И никакая буря и пурга ему не страшны. Ценность человека и заключается именно в том, что он тверд и непоколебим в своих решениях и действиях. Он знает себе цену и никогда не опустится до уровня скота, не разменяется на низменные потребности. Об эту твердость все слабые душонки с их гнилыми, слащавыми теорийками разобьются в прах.
Драгоценный мой Верик, ты сообщаешь, что тебе тяжело... Я это знаю и переживаю за тебя сердечно, мой милый и бесценный. Будь я свободен в своих действиях, срочно вывез бы мою милую и не позволил бы ей терзаться.
Ты меня прекрасно знаешь: когда тебе нужно что было сделать, или приобрести, или выехать куда, преданный всегда тебе Саша шел на все твои просьбы без единого слова, с охотой, сознавая, что этим он радует своего друга - милого Верика. Но сейчас ты знаешь, в каких я условиях, и мне остается только переживать за тебя. Безусловно, от этого не легче!
Хорошо, что ты организовала елку, детей необходимо позабавить. Если бы я был вместе с вами, взялся бы за руки с Вериком, Стасиком и Мариночкой и, пожалуй, не удержался бы, чтобы продемонстрировать свои способности, показал бы в плясовой сорок "колен", когда-то показанных мною тебе на уборке картофеля.
Мариночка уже может ходить. Это для меня громадная новость. Она, кажется, подвижностью превосходит Стасика в этом возрасте. Тебе очень тяжело с детьми, но поверь, мой милюсик, если бы я был вместе с вами, жили бы своей семьей и не представить, как было бы весело и приятно. С каким бы удовольствием [хотелось] прибыть домой и провести хотя бы несколько дней, обнять, приласкать, прижать к себе моих милых и дорогих! Миленькая моя Веруша! Помни, что ты в моей жизни самое дорогое. Меня ничто не интересует, я так же, как и ты, всегда дома, я весь для тебя и только для тебя. Прошу тебя, не расстраивай себя всевозможными сомнениями, я люблю тебя и люблю крепко. Береги себя, мой миленький Верик. Будем надеяться, что мы должны с тобой быть вместе.
Саша.
25 января 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Получил сейчас, 25 января, вечером, сообщение твое, как грозовой снаряд, прокатившийся над моей головой. Если мне сейчас или когда-либо скажут, что я остался в собственной коже без платья, имущество семьи все уничтожено, будь даже причиной этому халатность членов моей семьи, я был бы хладнокровно спокоен, добавил бы, что счастлив, обладая здоровьем, и ни в коем случае не стал бы винить любимых мне людей за допущенную халатность. Но когда я узнаю о болезни тебя, миленький Верик, Мариночки и крайне тяжелом состоянии Стасика12, я взбудоражен, и может ли меня что успокоить, помимо благополучия семьи.
Ты, мой драгоценный Верик, знаешь, что значат для нас дети. Стасик. Я даже не хочу об этом рассуждать. Легче, если бы в эту минуту выворачивали мои внутренности. Дорогая Веруша, безусловно, поздно, но в жизни подобные случаи могут повторяться. Какой бы маленький сигнал ни появлялся в изменении здоровья твоего, детей, немедленно, еще раз немедленно к врачу и принятие самых решительных мер по борьбе со злым началом.
Беда наша - русская беспечность показываться к врачу, когда уже вместо пустячной царапины образовалась опухоль в голубиное яйцо. О такой профилактике я неоднократно говорю и пишу, но, видно, на мои просьбы и предупреждения мало обращают внимания. Пригласи срочно врачей, особенно врача детских болезней - Марию Ивановну13. Все, что указывается врачами для лечения, строжайшим образом прошу выполнять. Тебе и больным детям необходимо лучшее питание, если невозможно достать [его] через колхоз, то, не считаясь с имуществом, покупай на рынке. С врачами и на приобретение продуктов необходимы деньги. Я мог только выслать 200 рублей, в этом весь мой порох. Не задумываясь продавай, что удобнее: часы, мои костюмы, пальто - восстановлению здоровья все подчинить.
О Стасике и речи быть не может - это больше, чем идти навстречу снаряду. Если начнется восстановление здоровья, чему я буду рад несказанно, то не забывай мои предупреждения: строго соблюдай режим питания, температуру, движения, вообще все, что необходимо для избежания повторных ошибок. Если врачи порекомендуют в больницу, безусловно, дома лучше. Но кто знает, какой характер болезни и что за болезнь. Смотри сама - в интересах здоровья следует вместе с детьми лечь в больницу. На период болезни не откладывай, пригласи женщину по уходу за вами, даже если ты чувствуешь себя хорошо - все равно, ты сама не должна покидать Стасика, а женщина справит общие хоздела. Сама подкрепляйся пищей, а Мариночку, пока здоровье ее не восстановится, от груди не отнимай. Береги, Верик, свое здоровье. Я знаю твою поспешность, а у тебя дети и муж, которые любят тебя больше, чем ты желала бы. Хотя тебе кажется и наоборот.
Милый Стасенька! Папа тебя любит крепко-крепко. Находясь в условиях гражданской службы, папа уже ехал бы или бежал на помощь. Пиши, милюсенька, чаще. Целую тебя крепко, моя миленькая, и детей.
Всегда твой любящий Саша. Привет родственникам.
30 января 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Все эти дни после получения твоего письма - в большой тревоге за тебя и детей. Нахожусь в кошмарном состоянии. Хуже всего, когда переживаешь до боли сердца за своих милых, любимую жену и детей, а практическую помощь оказать не можешь. Направил несколько телеграмм, но сознаю сам, что это все пустота, а не дельная помощь, которая необходима. Ты, безусловно, понимаешь, какая сейчас обстановка на фронте, поэтому все мои хлопоты приехать домой хотя бы на день ни к чему не привели. Остаюсь здесь с болью. Сердцем метаюсь хуже, чем рыба об лед. Голова рождает массу предположений и суждений, а пользы для людей, мне дорогих, на грош. Напротив, сам себя только мучаю. Жду от тебя, мой дорогой, весточки о здоровье, одно сильное желание, чтобы весточка твоя была бы благоприятной. Одно я имею в душе - восстановление здоровья Стасика, твоего, Мариночки; почему ты мне не писала о характере болезни, хотя бы имел возможность представить, что случилось. Это письмо, несомненно, запоздалое, и вряд ли мои советы принесут какую пользу, но убедительно прошу тебя: делай все необходимое для восстановления здоровья. Миленькая Веруша, благодарю тебя за выражение любви ко мне, ты желаешь моего возвращения и нетрудоспособного. Меня в жизни ничто не страшит, а спокойствие мое - спокойствие и здоровье семьи. Прошу тебя, миленький, береги здоровье свое и детей. Наступит же время, кончится вся эта баталия - соберемся вместе. Как хочется жить теплой, дружной семьей - с тобой, мой дорогой Верик, и детьми. Как хочется вырастить и воспитать детей - посмотреть на них взрослых. Наши с тобой такие знакомые и близкие места освобождены. Я уверен, что ты сильно желаешь, как и я, посмотреть нашу "Чайку"14 и Новгород. Там у нас был создан неплохой уют, который так варварски растерзан немецкими мерзавцами. Скоро буду действовать, что впереди - не знаю. Одно желание - все, что накипело на сердце, возместить на головы фашистских мерзавцев, так бесчеловечно исковеркавших нашу прекрасную Родину и нашу жизнь.
Заботься, друг Верик, о здоровье своем и детей, береги себя для меня - это лучший подарок мне. Обо мне не беспокойся, что случится, [то] впереди. Надеюсь, передашь детям, что я
от души желал им здоровья, счастья, а главное, что в семье должна быть любовь и дружба.
Любимая Веруша! Пиши мне все подробно о себе и детях, об экономике, топливе. Я так жду твоих писем, ты порой отвечаешь редко. Юру просил, чтобы он выслал к тебе его карточку. Также Екатерины Петровны и Тани15, но свой адрес не написал, потому что непостоянен. Если у тебя есть фотография со Стасиком и Мариночкой, то вышли им в Москву. Желаю здоровья, дорогой мой миленький Верик.
Целую тебя крепко-крепко и милых детей.
Любящий вас Саша.
1 марта 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Как обидно и больно находиться на близком расстоянии от семьи, и с 13 февраля не получаю от тебя писем, не знаю, что с тобой и с детьми. Товарищи получают письма не поштучно, а пачкой, а я смотрю и только могу завидовать им - с таким чувством уезжаю я на новое место. Сегодня направил тебе телеграмму, чтобы ты пока по получении адреса не писала мне, а самого скребут кошки - когда теперь я получу письмо и узнаю о семье? Почему нет писем? Видимо, семью постигло несчастье, больны Верик и дети, а Стасик так и не поправился от передряги. Из катастрофы, вероятно, попал в новую. Другой причины отсутствия писем нет, ибо я знаю, что ты человек благоразумный. Я верю в это твое благоразумие, Верик. А благоразумный человек не должен сделать четверти шага в уклонении от нормы поведения, ибо это равносильно своими руками своих любимых детей бросить в несчастье - это ковать для детей грустную, печальную, невыносимую обстановку будущего, связанную с потерей одного из родителей. Кто может так сделать для своих детей? Только те люди, которые превратились в скот и остаются похожи на человека единственно тем, что сохранили привычку носить сверху тела платье и принимать пищу посредством вилки и ложки. Ты не можешь себе представить, как я скучаю по семье. Я очень терпеливый человек, могу себя держать, далек от выходок, но я не железобетонный, во мне есть сердце, и судить обо мне детям, какое оно занимает место в ряду мужских сердец.
Есть предположение, что переезжаю ближе к тому дворцу16, где мы с тобой, Веруша, учились, где положена первая тропа к нашему познанию друг друга, приведшая нас с тобой к браку.
Тебе станет понятней, где придется нам действовать. Конечно, в данное время могут быть всевозможные изменения. Когда достигну пункта назначения, постараюсь, если позволят условия, адрес сообщить в телеграмме. Прошу убедительно: срочно сообщай все подробно о себе и детях - в чем причина такого разрыва в сообщениях? Уверен в твоей искренней, преданной, безграничной любви к Стасику и Мариночке. Да хранят тебя и детей ваши внутренние силы и вера в торжество правды над злом.
Целую тебя, любимая Веруша, Стасика, Мариночку крепко-крепко.
Любящий Саша.
13 марта 1944 года
Милые мои Верик, Стасик и Мариночка!
Мое опасение, что твое письмо от 13 февраля 1944 года может меня не застать, оправдалось. Наш стрелковый батальон жил в местах, связанных с нашими воспоминаниями, с нашей жизнью, с тобой, Верик. В настоящее время, где мы жили, там госпиталь.
Случайно в 12.00 встретил своего бывшего знакомого Плюту, который сообщил мне, что Мазепа, Никандров Петр17 и много других рабочих находились в "Чайке", у немцев. Меня кольнуло в самое сердце, когда я услышал от Плюты, что Никандров, бывший боец, был у немцев старостой и занимался издевательствами над нашими людьми. А при отступлении немцев под нашими ударами по приказу Никандрова "Чайку" сожгли. Мазепа, Никандров ушли с немцами добровольно. Многих людей узнаешь только на деле.
Плюта с группой людей присоединился к нашим. Милая Веруша пиши мне как можно чаще. Слово слышать бы от тебя легче было бы и отрадней. Уже месяц нет от тебя вестей.
Дорогая моя подруга, хочу сказать тебе, что с изменением обстановки не исключено, что от меня письма могут приходить реже, возможны и перерывы - ведь я не у тещи на блинах. Прошу тебя, моя миленькая, будь мужественной, выводов поспешных не делай, помни и верь, мой драгоценный, в мою горячую искреннюю любовь к тебе и детям. Я всегда буду стараться писать часто, но порой обстановка не позволяет выполнить желания.
Прошу тебя, дорогая Веруша, пиши мне. Саша. Я жду писем с нетерпением.
Верушенька, милая, береги детей. Не обижай старика (он болеет склерозом, милочек)18.
2 апреля 1944 года
Миленькие мои Верик, Стасик, Мариночка! После того как получил твое письмо 2.04.44 г., направляю тебе третье. Все это время ждал твоего письма, но знаю, что ты занята работой, да и Мариночка по своему возрасту способна тебя загрузить дополнительно. Мое напряжение в ожидании твоих писем смягчается. Когда несколько раз прочитал твое письмо, мне все яснее представляется твое настроение в момент его сочинения, заботы о сохранении союза семьи, некоторое озлобление на меня. Но вместе с этим предупредительные и ласкающие выражения. Они мне, моя милюсенька, ясны и понятны. Порой подолгу задумываюсь о нашей с тобой жизни - удивительно, хотя жили мы с тобой в разных и далеких областях, воспитывались в разных условиях, но какая единая нить цели, целеустремленности, какие аналогичные задачи рождаются в твоей и моей голове! Какие чистые, искренние побуждения, какая стойкая защита семье. Сколько теплоты, добра из уст и в действиях высказывается детям и ближним, какая забота и надежда выражаются в глазах, когда подолгу думаем о воспитании милых детей. В чем причина такого взаимного понимания и единого такта, где ответ? Безусловно, нельзя отрицать добрых качеств, переданных по наследству. Нравственность зарождается и усиливается тогда, когда первый во втором обнаруживает сходство, "генотипичность". В каждом организме имеются, складываются определенные, ему присущие запросы. Они повторяются так же, как звук определенной частоты способен вызвать повторение в других инструментах.
Основное же, что дало нам общее направление, - это сближение друг с другом в результате нравственного здравия осмысленного тяготения. Это создает крепость союза, на этом основано понятие о любви. В том брачном союзе, где один из указанных элементов исключен (физиология или человечность), - любви быть не может. Если только физиология - человечности нет, то между такими людьми налицо скотские отношения - дорога к проституции.
За длительный период совместной жизни мы прошли большую школу, окончили, если так выразиться, семейный институт. Это школа общих лишений, страданий, общих забот из-за болезни детей, критика моих недостатков, прекрасных дней, когда светило солнце и манило вдаль. Желания имели продолжение в детях. Забота о них, о сохранении совести, понимание общественной морали, способность к очищению от ошибок, неумолимое стремление друг к другу, повседневная забота о каждом, искренняя любовь к детям, желание сделать их счастливыми - все это вместе взятое настолько нас объединило, сковало в прочную семью, сделало нас похожими друг на друга в постановке и решениях стоящих перед нами задач.
Меня не удивляет твоя некоторая тревога за меня, некоторое недоверие, вместе с этим приятно ласкающие звуки - все это выражается и волнует, когда я думаю о тебе, мой миленький Верик, и о моих прекрасных детях с заботой о сохранении семьи, сохранении нашей чистой любви друг к другу. Жди меня, моя хорошая Веруша. Знаю, что тяжело, но это не может толкать и соблазнять. Человек, твердо решивший, что ему делать, с дороги не свернет.
Как чувствует себя человек, когда сам, будучи честным, он обвиняет воров, и как жалок тот, который сам запачкан, - разве он может что-либо потребовать или обличить? Он боится, что его вот-вот разоблачат, душонка в нем сжимается. Он озирается трусливо вокруг, ему сдается, что и тени указывают на него пальцем.
Дорогой Верик! Как приятно знать, что Стасик, как старший, способен что-то помочь.
Саша. Привет родственникам.
Май 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Как я рад, что получил твое письмо, такое родное мне, ласковое - чувствую твою искреннюю заботу обо мне. Дорогая Верусенька, ты всегда со мной в моих мыслях и действиях, иначе и быть не может. Мы с тобой прожили вместе длительное время. Поэтому всегда и везде единственное желание в личной моей жизни, чтобы ты была здорова, дорогая Веруша, такая добрая, ласковая, с той же сердечной теплотой, которая присуща тебе. Дело наше по разгрому лютого врага человечества идет успешно, недалеко время, когда освободим нашу землю от звериных полчищ, облегченно вздохнут народы, залечим раны. Россию много раз разрушали, но народ этой страны из пепла создавал дворцы и палаты, сады и музеи, станицы и города на радость себе и удивление всем народам мира. Будем надеяться, что и мы с тобой, любя друг друга искренно за человечность в каждом из нас, увидимся вновь. В длинный зимний вечер сядем близенько друг [к] другу, окружат нас любимые дети, вспомним о прошлых суровых годах войны, о нашей разлуке, о мужестве нашего народа, снова зацветет семейная тихая жизнь.
Сообщаю тебе, что с тем письмом выслал справку о прикреплении к военкомату, а также переводом 400 рублей. О получении сообщи мне. Я писал тебе, что хочу изменить сумму по аттестату, но когда поговорил с финансистом, то выяснилось, что это связано с отзывом старого аттестата, что это сложно, и решил при возможности еще денег выслать тебе почтой. Я очень доволен, что могу исправно оказывать тебе помощь.
Саша. Привет родственникам.
11 июля 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
Сообщаю, что животных доставил в полном здоровье, начальство осталось довольно выполнением поручения. По возвращении четыре дня наблюдал за животными, а затем уехал в командировку по другим вопросам части.
Все мои товарищи выбыли из части, а сегодня, 11 июля, и я отправился на другое место службы. Нахожусь на перепутье, недалеко от Ленинграда. Вероятно, буду здесь несколько дней. Куда выеду - сообщу в следующем письме. Я доволен тем, что мне предоставили возможность побывать дома19, видеть тебя, мой миленький, детей и иметь возможность помочь тебе получить то количество дров, которых завезено было у вас, безусловно, на полный сезон недостаточно. Не знаю, как ты можешь справиться с таким трудным делом.
Дорогая Веруша, знаю, что тебе очень тяжело с детьми, ты сильно устала, тем паче находясь в обстановке напряженной. Но сколько бы я ни беспокоил себя этими мыслями, единственной моей помощью может быть только некоторая сумма денег, посылаемая мною тебе.
Прошу тебя, миленькая, как ни тяжело тебе, держаться духом и действиями - теперь осталось не так много до конца этой войны. Кто знает, может быть, останусь живым. Поверь, дорогуша, что я огражу тебя от тяжестей, ты самое главное в моей жизни, я буду тебя жалеть и во всем помогать.
Пишу Стасику. Миленький Стасик! Ты должен знать, что я, как и тебя, так же горячо и искренне люблю маму и Мариночку. Если ты не слушаешься, то тем самым огорчаешь меня. Веди себя скромно, конечно, не по-взрослому скромно, а по-детски. Слушайся маму во всем, ты уже большой мальчик, и это меня радует. Значит, ты должен присматривать и оберегать Мариночку, чтобы она не упала, не плакала, когда занята мама. Ходи гулять по разрешению мамы, учи стихи. Ты должен быть хорошим, послушным мальчиком. Папа всегда тебя любит и помнит и в мыслях желает воспитать тебя так, чтобы ты был человеком, который своими поступками украшал бы нашу семью и был бы полезным человеком Родине.
Любящий тебя, целую тебя, твой папа.
20 июля 1944 года
Милые мои Стасик, Вера, Мариночка!
Дни идут боевые. Шум в ушах не прекращается. Наши богатыри дают по заслугам всему сброду человечества. История полна героических сражений. Но то, что совершается сейчас, будет долго передаваться из поколения в поколение народами всего мира. Всем нам тяжело в этой борьбе. И в тылу, и на фронте. Но все мы боремся за одно общее наше дело, за победу над врагом. И горе тому, кто забудет тех, кто, не считаясь ни с чем, в пыли и в грязи, в жару и в холод защищают независимость нашей Родины и погибли в этой борьбе.
Милый Верик, прости за такое начало письма. Но в какой обстановке человек находится, в соответствии с этим работают его мысли. Мы не так давно виделись с тобой, но как бы мне хотелось снова увидеть тебя, обнять, прижать к своей груди, расцеловать и крепко, рука в руку, идти в бой. Десять лет совместной жизни, искренняя любовь друг к другу - разве можно это забыть! Никогда! И самое дорогое в моей индивидуальной жизни - это ты. Одна ты. А теперь еще и дети. Но ведь идет война. А война без жертв не бывает. Кто знает, кто завтра из нас не вернется с поля боя? Если случится такая неприятность со мной, как бы мне хотелось тебе многое подсказать, посоветовать. Жестоко и бесчеловечно просить тебя остаться жить одной. Но тот, которого ты изберешь, хотя бы немножко напоминал тебе меня. Конечно, моим детям никто не заменит отца, но хотя бы по-человечески к ним относился!
Сейчас я нахожусь на земле Кара Кузьма20, и мы продвигаемся вперед, вперед на запад. Может быть, будут перерывы в письмах, ты не беспокойся: пиши, узнавай, жди! Остаюсь искренне тебя любящий и детей твой Саша.
Если даже случится такое со мной несчастье, что ты полюбишь другого, то и тогда я вернусь к тебе, только к тебе.
Саша.
25 июля 1944 года
Милые мои Верик, Стасик, Мариночка!
В письме от 23.07 сообщил тебе, что продвигаюсь вперед. В этот же вечер прибыл на место, а утром следующего числа развернулся на земле Кара Кузьма пребольшой "праздник". Попал как раз к делу, в такой момент каждый из нас крайне необходим. Враг сильно сопротивляется, но кто же сможет устоять против мощи советских богатырей. Я уверен, что радио вам принесет радостную весть о наших делах.
Милая Веруша, сообщай мне, как ты справляешься с работой и милыми детками.
Прошу тебя, Веринька, в случае перерыва связи со мной не делай поспешных выводов и действий, а также сохраняй спокойствие, присущее нашим людям.
Вера, дорогая моя, [помни,] что я тебя и детей крепко-крепко люблю, мы должны быть живы и жить вместе. Пиши мне на полевую почту, указанную в этом письме, и в случае перерыва связи со мной также справляйся обо мне по этому адресу. Береги, Веруша, себя и детей. Надеюсь, что ты, прекрасного сердца человек, всегда будешь не на словах, а на деле честной мне женой.
Сообщай, Веруша, как дела с пополнением запаса дров. Что нового в семье, что пишут тебе из Москвы? Сообщай мне подробно обо всем, что у тебя за это время произошло в хозяйстве и на работе.
Мой адрес: полевая почта 51486. Извини, что пишу кратко. Сейчас будем продвигаться вперед. Не забывай меня, мой милюсик, пиши мне.
Целую тебя, дорогая моя Веруша, Стасика и Мариночку крепко-крепко.
Любящий вас Саша. Привет родственникам.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Письмо адресовано родителям В. М. Турчаниновой.
2 Женя Траубе - жена директора новгородского совхоза "Чайка", где до войны жила семья Алексеевых.
3 Турчанинов Михаил Петрович - отец В. М. Турчаниновой.
4 Турчаниновы Анна Михайловна и Борис Михайлович - сестра и брат В. М. Турчаниновой.
5 Дядей маленький Стасик однажды назвал отца, не видев его некоторое время.
6 Турчанинова Анна Алексеевна - мать В. М. Турчаниновой.
7 Погудалов Д. В. в годы войны был председателем Устюженского исполкома.
8 Турчанинова Татьяна Ивановна - жена брата В. М. Турчаниновой.
9 Брат В. М. Турчаниновой работал главным зоотехником в Устюженском управлении сельского хозяйства.
10 Алексеевы Юрий Андреевич и Татьяна Андреевна - племянники А. С. Алексеева.
11 Алексеев Андрей Семенович - брат Александра Семеновича Алексеева.
12 В январе 1944 года у Алексеевых тяжело болели оба ребенка. Мальчик - корью, а девочка заразилась бруцеллезом через молоко больной коровы.
13 Адрианова Мария Ивановна - известный в Устюжне врач.
14 "Чайка" - совхоз в Новгородской области, где до войны жила семья Алексеевых.
15 Алексеевы Екатерина Петровна, Юрий и Татьяна - жена и дети Андрея - брата Александра Семеновича Алексеева.
16 Речь идет о г. Павловске.
17 Мазепа, Никандров. Плюта - рабочие совхоза "Чайка", с которыми до войны были знакомы Алексеевы.
18 Речь идет об отце В. М. Турчаниновой.
19 В феврале 1944 г. А. С. Алексеев находился в служебной командировке в Устюжне.
20 Так в письме.