Известия ВОИСК. Выпуск 5

      Список сокращений
      ВГИАХМЗ - Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник
      ГАВО - Государственный архив Вологодской области
      ДДГ - Духовные и договорные грамоты
      И. А. РАН - Институт археологии Российской Академии Наук
      СА - Журнал "Советская археология"
      САС - Северный археографический сборник

      Содержание

      Иванищев А.М. Могильник на Тудозере
      Иванищева М.В. Поселение Царева-1 в южном Заволочье
      Кукушкин И.П. Металлообрабатывающее производство средневековой Вологды
      Шишкарева Е.Ю. Из истории села Турундаева



      Иванищев Александр Михайлович
      год рождения 1957. В 1982 году закончил исторический ф-тет ВГПИ. В настоящее время - главный специалист по охране и использованию памятников истории и культуры Вологодской области.

      Могильник на Тудозере

      Грунтовый могильник Тудозеро-VI был открыт в 1989году Вытегорским отрядом Северорусской археологической экспедиции при раскопках многослойного поселения Тудозеро-V [1].
      Поселение и могильник расположены на юго-восточном берегу Онежского озера в 650 м к югу от протоки, соединяющей озеро Тудозеро с Онежским (Вытегорский район Вологодской области).
      Территория представляет собой береговую песчаную дюну между озерами, возвышающуюся над современным уровнем воды Онежского озера на 5,5 м и понижающуюся до зеркала воды Тудозера. Могильник занимает наиболее ровную площадку в центральной части дюны (Рис.1). В ходе работ 1989-91 гг. вскрыто 10 погребений [2].
      Погребения совершены в культурном слое неолитической стоянки и перекрыты более поздними слоями эпохи бронзы, раннего железного века и средневековья. Материалы могильника опубликованы лишь частично [3], полностью публикуются впервые.

      Погребение I.
      Расположено в кв. Б-0, Б-1. Костяк не сохранился. Могильное пятно красно-коричневого цвета стало проявляться с уровня-77, ориентировано в направлении запад-восток с небольшим отклонением к югу. Размеры: 1,95x0,7 м (Рис.2). В центральной части охристого пятна расчищено ожерелье из 12 крупных пластинчатых янтарных подвесок трапециевидной формы, с одним или двумя отверстиями на узком верхнем конце. Все подвески с прямым или вогнутым основанием (Рис.3). Подвески располагались полукругом, центральной была самая крупная (длиной 10 см и шириной 5 см - по основанию), от нее к краям полукруга в обе стороны располагались подвески по убывающей величине. В верхней части пятна найдены два янтарных кольца с сегментовидным сечением (Рис.2, 1, 14), (Рис.3, 1, 14). Одна подвеска и одно кольцо плохой сохранности.
      Янтарные украшения расчищены на глубине -86. Севернее ожерелья расчищены два кремневых ножа и долотовидное кремневое орудие (Рис.2, 15-17) и (Рис.4), глубина залегания - 87. В нижней части пятна (в ногах) на глубине - 73 расчищен камень (Рис.2, 18). Погребение по всей площади засыпано красной охрой, мощность засыпки до 8 см.
      В кв. Б-0 с глубины-55 прослежена часть могильной ямы расплывчатой формы, глубиной 0,3 м, на дне которой и находилось погребение. Дно ямы ровное, стенки скошены, северная с уступом.

      Погребение II.
      В кв. В-0, В-1 расчищено погребение II. Могильная яма прослежена с глубины-55. Костяк не сохранился. Яма имела скошенные края, ее глубина 0,2 м. На дне ямы расчищено охристое пятно продолговатой формы, ориентированное запад-восток с небольшим отклонением к югу. Размеры охристого пятна 2,2x0,7 м, ширина могильной ямы - 0,9 м. В центре охристого пятна на глубине-81 расчищено янтарное ожерелье из 8 плоских подвесок средних размеров (Рис.5, 2-9). Все подвески имеют по одному отверстию на узком конце. Шесть из них трапециевидные с прямым или вогнутым основанием (Рис.6, 2-6, 9), одна ассиметричная с одним закругленным краем (№7) и одна овальная (№8) (Рис.6, 7-8). С одной стороны ожерелье замыкала янтарная накладка с отверстиями на обоих концах (№10), возможно - подвеска с повторным сверлением, а с другой стороны ожерелья найдены два клиновидных предмета из роговой обманки с подшлифовкой и насечками (Рис.6, 10, 1). Как и в погребении I, ожерелье располагалось полукругом. В верхней части пятна обнаружены 2 янтарных кольца (Рис.6, 11-12). В нижней части пятна на глубине-75 найдены: массивный кусок кремня красного цвета со следами сколов (Рис.7, 2) - возможно, заготовка орудия и фрагмент венчика сосуда Г-образной формы с широким срезом, орнаментированный длинным гребенчатым штампом, образующим зигзагообразный узор (Рис.7, 1), фрагмент венчика этого же сосуда найден на охристом пятне, около янтарного ожерелья на глубине-77. Диаметр сосуда по венчику 22 см.

      Кострище.
      В кв. Г-0 между погребениями II и III обнаружены остатки кострища на глубине-55. На уровне выхода могильных пятен расчищена угольная плашка с воткнутым в нее наконечником копья из кремня белого цвета (Рис.8, 2), а рядом фрагмент венчика сосуда (Рис.8, 1). Под угольной плашкой на глубине-58 выявлена яма округлой формы с золистым заполнением диаметром 0,4 м и глубиной 0,2 м. Кострище несомненно относится к могильнику.

      Погребение III.
      Расположено в кв. Г-0, Г-1. Могильная яма прослежена с глубины-55. Ширина
      ямы 0,76 м, глубина 0,28-0,33 м. Дно ямы ровное, северная стенка крутая, южная скошенная. Яма ориентирована в направлении запад-восток с небольшим отклонением к югу. На дне ямы расчищено охристое пятно продолговатой формы с сужением в восточной части. Размеры охристого пятна 1,9x0,7 м (Рис.9), мощность охристой засыпки 6-8 см. В восточной части пятна на глубине-81 расчищено янтарное украшение, состоящее из длинных узких пронизей (вероятно, детали головного убора) (Рис.9, 1), (Рис.10, 1). В верхней части пятна на глубине -85 расчищено ожерелье из 69 цилиндрических пронизей (Рис.9, 2): длинные пронизи разделены парами коротких косообрубленных пронизей или кольцевидных бус (Рис. 10, 2-68). В нижней части пятна (в ногах) на глубине -83 найден кремневый нож (Рис;9, 3) (Рис.10, 69).

      Погребение IV
      Погребение IV примыкает к погребению III с северной стороны. Погребение детское (?). Охристое пятно размерами 0,45x0,25-0,15 м, расчищено на глубине -67 (Рис.9). Мощность охристой засыпки 7 см. В восточной части пятна на глубине -69 расчищено 2 небольших янтарных кольца (Рис.9, 4-5), (Рис.11, 1-2). В западной части пятна (в ногах?) найдены куски расщепленного кремня грязно-желтого и красного цвета (Рис.11, 3-5).

      Погребение V.
      Расположено в кв. Д-0, Д-1. Костяк не сохранился. Охристое пятно размерами 2,1x0,8 м (Рис.12) ориентировано запад-восток. В ходе расчистки погребения выявлен набор янтарных украшений, размещение которых позволяет судить о положении костяка и погребальном уборе. Все янтарные украшения расположены в верхней части погребения. Поясной набор представлен 27 трапециевидными подвесками (Рис. 13, 1-26), одна разрушена. Набор нагрудного украшения состоит из 5 колец, ключевидной подвески (Рис.14, 1-5, 6), 15 пуговиц и 15 пронизей с расширением в середине (Рис.15, 1-13, 14-26). Набор головного украшения состоял из 27 цилиндрических пронизей (Рис.15, 27-31). Сохранность украшений различная - часть из них разрушена - 2 пуговицы и 2 пронизи с расширением в середине; или сохранилась лишь частично (в обломках) - цилиндрические пронизи головного убора. Яма погребения после выборки охристого пятна по размерам чуть больше самого пятна. Яма имела крутые стенки, чуть скошенные внутрь (Рис. 12). В засыпке ямы найдены: кремневый отщеп с ретушью, заготовка ножа - связаны ли они с погребением, утверждать трудно, так как могли попасть как из верхнего слоя, так и из нижнего, во время сооружения погребальной ямы.

      Погребение VI.
      Рядом с погребением V далее по линии север-юг выявлено погребение VI, расположенное в этих же квадратах (Д-0, Д-1). Охристое пятно размерами 2,2x0,82 м ориентировано аналогично V погребению. В верхней части пятна расчищено янтарное ожерелье из пронизей и украшение головы, состоящее из 2 колец и пронизей (Рис.16). Шейное украшение представлено 37 пронизями - цилиндрическими и с расширением в середине (Рис.17, 26-34). Сохранность украшений различная (часть разрушена, частично в обломках). Яма после выборки пятна чуть превышает размеры самого пятна (Рис.16). В заполнении ямы встречены мелкие кальцинированные косточки, отщепы кремня - по-видимому, не связанные с погребением.

      Погребение VII.
      Расположено в кв. Е-0, Е-1, ориентировано запад-восток с небольшим отклонением к югу. Размеры охристого пятна - 2,1x0,7 м. Набор янтарных украшений и их расположение отлично от погребений V и VI (Рис. 18). Поясной набор представлен 12 трапециевидными подвесками различной степени сохранности (Рис. 19, 1-12). Набор шейного украшения составляли: кольцо плохой степени сохранности, 6 пуговиц и обломки трудноопределимого янтарного украшения. В нижней части погребения обнаружены 9 пуговиц и неопределимые обломки (Рис.19, 13-18). Пуговицы, вероятно, были нашиты в 2 ряда на подол одежды. Яма погребения аналогична предыдущим. В заполнении ямы найдены кусочки нерастертой спрессовавшейся охры, кусок кварца и сечение ножевидной пластины. По-видимому, сечение пластины нельзя связывать с погребением. Дно ямы после выборки охристых пятен - желтый песок с темными пятнами, видимо - следами тления.

      Погребение VIII.
      Погребение разрушено, располагалось в кв. Ж-1", Ж-0. Янтарные украшения залегали неупорядоченно, на разных уровнях (Рис.20). Восстановить систему расположения украшений затруднительно, можно предположить, что она отличается от предыдущих, так как погребальный убор, его расположение ни разу не повторяется в ранее исследованных погребениях. Убор погребения состоял из 11 трапециевидных подвесок, кольца и 10 цилиндрических пронизей и бус очень плохой сохранности (Рис. 21, 1-11, 12, 13-14). Надо отметить, что украшения погребений VII-VIII наиболее плохо сохранились, возможно, из-за условий залегания (находились ближе к современной дневной поверхности), и, очевидно, испытали на себе большее воздействие.

      Погребение IX-X.
      Расположено в кв. Р-2-3 раскопа III - 1991 года. Погребальная яма была общей для двух погребений. Могильное пятно размерами 2,34x2,10 м имело подпрямоугольную форму, выделялось более темной окраской, заполнение - переотложенный культурный слой поселения. В заполнении обнаружены кальцинированные косточки, кремневые отщепы, фрагменты керамики. Яма погребения прорезала рыже-желтый слой, начиналась из-под слоя розового песка. После выборки заполнения расчистились два охристых пятна на уровне -162, ориентированных по длинной оси в направлении запад-восток. Размеры охристых пятен: погребение IX - 1,1x0,56 м, погребения X - 1x0,55 м. Наибольшая мощность охристой засыпки погребений достигала 5-6 см. Вкрапления охры наблюдались и за пределами наиболее интенсивной засыпки, практически по всему нижнему уровню ямы. В охристых пятнах были расчищены янтарные украшения (Рис.22).

      Погребение IX.
      По центру интенсивной охристой засыпки располагались три ряда янтарных украшений (пуговиц), в западном ряду располагались кучеобразно 18 пуговиц и одна подвеска, и 7 пуговиц продлевали ряд в южном направлении. В центральном и восточном рядах пуговицы располагались цепью: 27 пуговиц в центральном и 19 в восточном рядах. Инвентарь погребения также содержал: обломок сланцевого предмета, кремневый скребок, обломок поделки из песчаника - они залегали восточнее украшения. Поделка из кости с подшлифованным концом, распавшаяся на три части, располагалась между западным и центральным рядами пуговиц. Северная часть погребения частично нарушена ямой, вытянутой в направлении запад-восток, часть пуговиц оказалась на ее склоне. Янтарные украшения погребения представлены, в основном, пуговицами мелких и средних размеров с сегментовидным и линзовидным сечением, с Y-образным сверлением.

      Погребение X.
      Все украшения располагались в центральной части наиболее интенсивной засыпки охристого пятна. 14 пуговиц залегали к западу от центра, выступали клином, 8 подвесок располагались полукругом к востоку от центра. Остальные украшения - пуговицы - располагались в беспорядке вокруг центральной части. К западу от украшений в охре расчищен наконечник стрелы из кремня белого цвета. За пределами интенсивной охристой засыпки найдены: пуговица между погребениями, восточнее охристых пятен неопределимое разрушенное украшение (подвеска?). Янтарные украшения погребения представлены: мелкими пуговицами с линзовидным сечением, с двумя и тремя отверстиями с Y-образным сверлением, мелкими подвесками, часть из них вторичного использования.

      Могильная яма погребений IX-Х - подчетырехугольной формы, размерами: 2,1x1,96 м, имела двойные уступы с западной, восточной и южной сторон и крутую стенку с северной стороны. Наибольшая глубина ямы в северной стороне-26 см, средняя-23 см (Рис.22).

      Общими для всех погребений могильника являются следующие характерные черты: все погребения совершены по обряду трупоположения, костяки не сохранились. Все погребения находились в ямах чашеобразной формы с засыпкой погребенных охрой и имели устойчивую ориентировку на восток (с некоторым отклонением к югу). Охристые пятна подпрямоугольной формы, размеры и мощность их колеблется в пределах 2-2,2х0,65 - 0,8х0,1-0,2 метра. Все погребения сопровождались украшениями из янтаря, для которых характерно строго определенное расположение.

      Несколько отличаются пп. IX-X, совершенные в общей погребальной яме и удаленные от ближайшего к ним п. VIII на 17 м к югу. Они расположены по другой линии и не вписываются в общий ряд остальных погребений. Возможно, это связано с особенностями культа, а, возможно, и с временем совершения захоронений. Они отличаются также обилием янтарных пуговиц в погребальном уборе и наличием украшений вторичного использования.

      Янтарные украшения всех 10 погребений (390 экз.) представлены следующими типами: пронизи - 177 экз., пуговицы - 117, подвески - 81, кольца - 15.

      Пронизи. Подразделяются на 2 вида. 1-й - цилиндрические правильной формы - крупные (4 см и более), средние (2 см и более) и короткие (0,5-0,7 см), косо и прямо обрубленные. Они составляют в погребениях ожерелья головного и шейно-нагрудного убора. Встречены в пяти погребениях. Характерно чередование длинных и спаренных коротких экземпляров. 2-й вид представлен цилиндрическими пронизями изящной формы с расширенной, округлой в сечении средней частью. Они встречаются в сочетании с другими типами украшений (кольца, соединенные ниткой таких пронизей, в п.V) и пронизями 1-го вида.

      Пуговицы с Y-образным сверлением представлены 2-мя видами (обнаружены в 4-х погребениях, в основном в пп. IX-X (87 из 117)) 1-й вид - овальные с сегментовидным сечением (плоские с одной стороны) имеют крупные размеры от 3,3-2,7 до 2,6-3,5 см. В двух случаях имеют три отверстия на плоской стороне и кольцевидную нарезку с выпуклой. 2-й вид - круглые небольшого размера (1,3-1,5 см) с сегментовидным и линзовидным сечением и Y-образным сверлением.

      Подвески. Все относятся к виду пластинчатых. Подавляющее большинство имеет трапециевидную форму и различается лишь деталями. Встречены в 7 погребениях. Крупные экземпляры имеют два отверстия в узкой части, маленькие - одно. Два экземпляра удлиненной формы имеют рельефные края, а один - крестообразные насечки. Наиболее употребимы были подвески средних размеров (5-6 см), самая большая - 10x5 см по основанию имеет насечки на боковых гранях. Маленькие (2 см) встречены только в п. VIII. Из пластинчатых подвесок - 1 - овальной формы, 1 - округлой, 1 - с ассиметрично округленным краем и симметрично округлыми краями широкой формы. Все они встречены в сочетании с трапециевидными подвесками. В составе шейно-нагрудного украшения п.V найдена ключеобразная подвеска, немногочисленные аналогии которой известны в памятниках Лубанской низины (Абора-1) и в составе Юодокрантской коллекции (4).

      Кольца. Встречены в 7-ми погребениях. По форме сечения выделяются 2 вида. Кольца с линзовидным сечением (двояковыпуклые) имеют утолщение в середине и приострены к краям, с узким или широким отверстием в середине. Они представлены мелкими размерами (1,5 см в п.IV), средними (3,5-4 см) и крупными (5,5 см). Два имеют рельефный край. К этому же виду относится кольцо средних размеров с притупленным краем, украшенным насечками. 2-й вид - кольца с сегментовидным сечением - представлены 2-мя экземплярами средних размеров. Оба вида совстречаются.

      Упорядоченное расположение украшений в погребениях дает возможность судить о погребальном уборе. Комплекс "головного" убора представлен в п.III отдельными пронизями, в п.V ожерельем из пронизей 1-го вида, в п. VI двумя крупными кольцами на двойной нити пронизей. Область шеи в 4-х погребениях украшали одинарные и спаренные кольца, в единичном случае - ожерелье из пронизей 1-го вида (п. Ш). Нитка из пронизей 2-го вида, завершенная крупным кольцом и ключеобразной подвеской в п.V. В составе шейного украшения также употреблялись и крупные овальные пуговицы.

      Нагрудно-поясные украшения представлены в 2-х погребениях - кольцами, спаренными, висящими на короткой нити пронизей в п.V и одинарным кольцом в п.I. Подвески крупных размеров употреблялись только в виде нагрудно-поясного украшения. Для нижней части костюма использовались мелкие круглые пуговицы (вероятно нашивались).

      Все типы янтарных украшений происходят из Восточной Прибалтики и особенно широко распространяются в среднем неолите на Северо-Западе и в центре лесной полосы Восточной Европы. Наиболее близко по набору янтарным украшениям могильника Тудозеро-VI соответствует комплекс янтарных изделий, сопровождающийся керамикой типа Пиестиня, датируемой И.А. Лозе второй половиной III тыс. до н.э. (5). Верхнюю дату могильника определяет наличие ключеобразной подвески, аналогии которой известны на стоянке Абора-I, датируемой концом III-го - второй четвертью II тыс. до н.э.
      Кремневый инвентарь и керамика близкая волосовской, янтарные украшения, наличие ритуального кострища сближают могильник Тудозеро-VI с погребальными памятниками волосовской культуры (Сахтыш VIII) и с памятниками общности волосовской культуры (Репище, Кончанское). Некоторым отличием могильника на Тудозеро является обилие янтарных украшений, сопровождающих каждое погребение, отсутствие погребений без украшений. На основании инвентаря могильник может быть датирован серединой III - началом II тыс. до н.э.


      Примечания:
      1. Иванищев A.M. Отчет о раскопках и разведках в Вытегорском районе Вологодской области в 1989 году. Архив ИА РАН.
      2. Иванищев A.M. Отчет о раскопках стоянки Tyдозepo V и могильника Тудозеро-VI в Вытегорском районе Вологодской области в 1990 году. Архив ИА РАН.; Иванищев А.М. Отчет о раскопках и разведках в Вытегорском районе Вологодской области в 1991 году. Архив ИА РАН.;
      3. Иванищев А.М. История изучения памятников археологии Вытегорского района. //История и культура Вологодского края. III-я краеведческая научно-практическая конференция. (Тезисы). Вологда., 1990. С.14-17. Иванищева М.В. Стоянка и могильник на Тудозере. //там же. С. 17-20. Иванищева М.В. Янтарные украшения могильника Тудозеро-VI в Обонежье. //Новгород и Новгородская земля. История и археология. (Тезисы конференции). Новгород., 1992. С.86-89.
      Иванищев А.М. Погребение I могильника Тудозеро-VI в Обонежье. //Сб. научных трудов. Вып. 3. Вестник Карельского краеведческого музея. Петрозаводск., 1995. С. 112-117.
      4. Лозе И.А. Новый центр обработки янтаря эпохи неолита в Восточной Прибалтике, //ж. СА. №3. М., 1969. С.124-130.
      5. Лозе И.А. Новый центр... С.124-130.


      Иванищева Марина Викторовна
      год рождения - 1960. В 1982 году закончила исторический ф-тет ВГПИ. В настоящее время - старший научный сотрудник научно-производственного историко-археологического центра "Клио".

      Поселение Царева-I в южном Заволочье

      Средневековые древности Заволочья издавна привлекали внимание ученых в связи с решением проблем древнерусской колонизации края, времени и характера включения территории Русского Севера в состав древнерусского государства, степени участия местного финно-угорского населения в сложении древнерусской народности. Непосредственно с этими вопросами связана проблема Чуди Заволочской, а именно: локализация места обитания населения, упоминаемого в "Повести временных лет" в числе неславянских народов, его этническая атрибутация, выявление характерных черт материальной культуры.
      Отметим, что отчасти решение этих вопросов в отечественной науке было начато историками, этнографами, лингвистами [1]. Археологические материалы финно-угорского характера в Заволочье были представлены на начало века отдельными местонахождениями предметов и частично исследовавшимися на Кокшеньге и Кулое (верховья притоков Ваги) и в бассейне Сухоны могильниками XII-XIII вв. [2]. Открытие и исследование новых могильников с элементами финно-угорской обрядности и характерным инвентарем в 70-80 годах (исследования Н.В. Гуслистова на Сондуге, В.А. Назаренко и О.В. Овсянникова на средней Ваге и Северной Двине) вновь поставили вопрос о соотношении этих древностей с летописной Чудью Заволочской.
      Несмотря на оживленные дискуссии, единого мнения по перечисленным вопросам у ученых на сегодня нет. Более-менее единым представляется мнение о локализации Заволочья на территориях к востоку от озер Онежского и Белого в левобережье Северодвинского бассейна, причем для XI-XIII вв. это название применялось для территории Поважья, а в XIV-XV вв. включало Поонежье, Подвинье и Поважье [3]. Сложное наименование населения, в названии которого слились обозначение, применявшееся для некоторых финно-угорских народов в Древней Руси [4], и географический термин - место обитания, явилось основанием для предположения о собирательном характере этнонима Чудь Заволочская, относящегося к различным, не совсем единым в этническом отношении группам финно-угорского населения, обитавшего на обширных территориях [5].
      Оценка археологических материалов, относящихся, в основном, к XI-XIV вв., известных к настоящему времени, также неоднозначна. Исследователи памятников считают, что могильники, выявленные в верховьях и на средней Ваге, оставлены местным финно-угорским населением, подвергшимся влиянию древнерусской колонизации [6]. В материалах могильников исследователи выделяют западно-финские, волжско-финские и славяно-русские элементы [7]. Л.А. Голубева считает это население близким веси, которое она относит к балтийским (западным) финнам [8]. Археологи и этнографы указывают на значительный пермско-финский (восточный) компонент в составе финно-угорского населения Заволочья [9].
      Другая точка зрения на характер финно-угорских древностей Заволочья высказана Н.А. Макаровым. Все известные памятники, связываемые с Чудью Заволочской, относятся ко времени активного освоения Северного края древнерусским населением. В составе колонистов, устремившихся в Заволочье с промыслово-охотничьими целями, были и отдельные группы финно-угорского населения. Среди них белозерская весь, выходцы из Приладожья, меря Верхнего Поволжья и другие, принесшие разнородные финно-угорские элементы в Заволочье, отразившиеся в материалах известных могильников. Местное же население было малочисленным, оно быстро смешалось с пришельцами, восприняв их культуру [10].
      Столь различные точки зрения на характер средневековых древностей Заволочья являются объективным отражением слабости источниковой базы проблемы: малочисленностью памятников, достаточно узкой датировкой и односторонностью имеющихся материалов, представленных только могильниками с отдельным местонахождением. Отсутствие поселенческих комплексов сужает спектр сравнительного анализа по традициям домостроительства. В связи с этим представляется важным публикация и введение в научный оборот материалов средневекового поселения Царева-1, открытого и исследовавшегося автором статьи в 1991, 1993, 1994 годах.[11].
      Поселение расположено на 6-метровой боровой террасе левого берега р. Царевы (левый приток р. Сухоны), в 12 км выше устья и в 6,5 км юго-западнее д. Задняя Тотемского района Вологодской области. Оно занимало часть ровной площадки, ограниченной с восточной стороны широкой поймой реки, а с запада и юга подъемом коренного берега. Размеры поселения невелики, культурный слой зафиксирован на площади 60х30 м, часть его, вероятно, уничтожена в результате подправки дороги, проходящей по территории поселения, и осыпанием берега. Общая вскрытая площадь 352 кв. м. Культурный слой поселения сильно нарушен. По характеру материала, встречаемого в переотложенной серо-желтой супеси мощностью 0,05 - 0,2 м можно предположить неоднократное заселение данного участка в эпоху камня, раннего железного века, средневековья. Стратиграфически слои не выделяются. На материке выявлены ряд объектов - постройки, хозяйственные и столбовые ямы, ритуальные (?) конструкции, насыпи. Часть из них не имеет археологического материала, что затрудняет интерпретацию и датировку. В данной статье рассматриваются объекты, связанные со средневековым поселением. К ним относятся остатки двух построек, очаги, сооруженные в корытообразных ямах, хозяйственные ямы (рис. 1).
      Постройка I зафиксирована в прибрежной части поселения, частично разрушена. Более четко прослежен северо-западный угол постройки по заглублению культурного слоя в материк на 0,1 м, прорезавшего подзол. Предположительные размеры постройки по линии запад-восток - 6-7 м. Отсутствие следов столбов предполагает наземную (срубную ?) конструкцию. Пол постройки был заглублен относительно материковой поверхности. В северо-восточном углу размешалась печь-каменка, сложенная из крупных камней размерами до 0,4 м в диаметре. Сохранилась плотная кладка в два яруса размерами 1,9х2 м. Под развалом камней выявлена овальной формы, заглубленная в материк, яма размерами 1,8х0,8х0,7 м с отвесной западной и полого-уступчатой стенкой, ориентированная в направлении северо-запад - юго-восток. В засыпке ямы несколько фрагментов грубой лепной керамики. Небольшая, округлой формы, хозяйственная яма, примыкающая к развалу печи с северо-запада, служила, по-видимому, при чистке печи и находилась в пределах постройки. В ней также колотые очажные камни, фрагменты грубой лепной керамики.
      Из постройки происходят бронзовая привеска-лапка, глиняные поделка в виде наперстка и орнаментированное пряслице (Рис. 3: 1,4.5).
      Постройка II выявлена в 10 м к северо-востоку от постройки I, ориентирована в направлении юго-запад - северо-восток. На материке выявлены ямы от столбов, оформляющих внутреннее пространство площадью 4х4 кв.м. Возможно предположить наличие срубной конструкции, опиравшейся на столбы-стулья и усиленной вкопанными с внешней стороны столбами. Пол постройки также был, по-видимому, заглублен относительно материковой поверхности. Ямы от столбов внешнего ряда с северо-западной стороны имели уступ - понижение внутрь сооружения. С северо-востока к основной камере примыкал вход или хозяйственная пристройка - сени (?) столбовой конструкции. В западном углу котлована располагалась печь-каменка, основание которой лежало на естественной материковой возвышенности, выравненной при сооружении печи. Площадка под печью прямоугольной формы размерами 3х1,8 м ориентирована по северо-западной стенке сооружения. Южный и северный углы ее фиксируются по пятнам подзола, восточный - по остаткам заглубленного в материк древесного тлена. Под печи был промазан глиной.
      С северной стороны от топочной камеры, фиксируемой по пятну прокаленного песка на основании, под обмазкой, располагались три небольшие, диаметром до 0,1 м, глубокие ямы от кольев. По-видимому, печь имела дополнительные деревянные части. С северо-востока от печи располагались три ямы диаметром до 0,3 м, заглубленные в материк. Одна ,с коричневатым заполнением, перекрыта обугленным тленом и могла являться остатками столба-подпорки какого-то деревянного сооружения (полатей?). Две околоочажные ямы заполнены углем и обожженными камнями. С постройкой II связано основное количество инвентаря. Почти все железные изделия, найденные на поселении, располагались в развале печи-каменки или рядом с ней. Среди них железные наконечники стрел (Рис.2.: 2,3,4), обломки и один целый нож (Рис.2: 6,8,9), железная игла от пряжки ? (Рис.2: 7), фрагменты и неопределимые железные изделия, шлаки.
      По-видимому, постройка служила и производственным помещением. В развале печи-каменки найдены фрагменты, вероятно, глиняной льячки (Рис.3: 3), а при разборке глиняной обмазки пода бронзовая пластинка. Под подом печи на основании в пятне прокала найден железный двушипный наконечник стрелы (Рис.2: 5). Хозяйственно-бытовой инвентарь постройки представлен оселками (Рис.3: 6-9), точильным камнем, каменным грузилом (Рис.3: 10), развалами сосудов. Среди камней и в обмазке найдено большое количество обожженных костей животных. По набору инвентаря постройка интерпретируется как жилищно-производственная.
      Помимо отопительных сооружений, связанных с постройками, на два очага, сооруженные в корытообразных ямах (Рис.1: 1-2). Очаг сложен из камней в два яруса в яме овальной формы размерами 1,9х1,08 м, заглубленной в материк на 0,3 м. Яма ориентирована в направлении юго-запад - северо-восток, в южной части имеет следы глиняной обмазки и сильного прокала. Очаг 2 сооружен после частичной засыпки глубокой с отвесными стенками подчетырехугольной ямы размерами 1,6х1,2х0,6 м (Рис.1 разрез А). Дно ямы - ровное, было засыпано чистым песком. Затем в ней отложилась прослойка мусора (?) в виде линзы темно-серой супеси с вкраплениями угольков, куда попали фрагменты бронзового спиралевидного украшения, нанизанного на шерстяной (?) шнур (Рис.3:2), фрагмент бронзовой пластинки, несколько частей от грубого лепного сосуда. На юго-западном склоне стенки расчищены развалы двух сосудов. По-видимому, очаг неоднократно подвергался чистке. Рядом с ним выявлены неглубокие ямы-зольники, соединяющиеся зольными полосами с очагом. Скорее всего, оба очага функционировали как отопительные устройства наземных сооружений, следы которых уничтожены позднейшими нарушениями на памятнике. Отметим, что на поселении зафиксированы остатки открытого кострища в виде небольшого округлого углисто-зольного пятна с включениями колотых очажных камней и следами прокала на основании (материке) (Рис.1: а). Хозяйственные ямы, функционировавшие за пределами построек, овальной формы, размерами 0,8 и 1,4х0,7 м, заглублены в материк на 0,2м (Рис. 1 - NN 1,2). В засыпке колотые очажные камни, фрагменты грубой лепной керамики. Остатками хозяйственных ям являются, по-видимому, и небольшие заглубления (Рис.1 -NN 3-5) - одно округлой формы размерами 1,5х1,5 м, размеры двух других не устанавливаются из-за нарушений дорогой. Они заполнены углем, отделы очажными камнями, кальцинированными костями.
      Все выявленные объекты не перекрывали друг друга и могли функционировать одновременно. Поиски аналогий выявленным на поселении конструкциям приводят к выделению двух основных областей финно-угорского мира Верхнего Поволжья и Прикамья. Наземные срубные постройки с несколько заглубленным полом, обогреваемые очагами-каменками, сложенными из валунов в небольших углублениях, являются основным типом жилищ на поселениях и городищах Верхнего Поволжья со второй половины I тыс.н.э. [12]. Оригинальное отопительное сооружение в виде печи-каменки с глубокой предпечной ямой вскрыто в позднем горизонте городища Попово на Унже, датированного X в. и связываемого исследователем с одной из группировок мери [13]. Там же зафиксированы и глубокие с отвесными стенками ямы-кладовки, сооружение которых характерно для населения Прикамья [14]. По-видимому, подобным сооружением являлась глубокая яма в центре поселения, после частичной засыпки которой был сооружен очаг 2. Отметим еще одну деталь домостроительной традиции, являющуюся дифференцирующей в финно-угорском мире. Сооружение хозяйственных и околоочажных ям внутри жилища характерно для поселений Верхнего Прикамья [15]. Круг известных нам аналогий очагам в глубоких корытообразных ямах ограничивается территориями Юго-Западного и Центрального Белозерья и бассейном Шексны [16]. По-видимому, эти сооружения, близкие по традиции мерянским очагам в неглубоких ямах, следует отнести к своеобразной особенности материальной культуры местного финно-угорского населения. При всем кажущемся разнообразии возведенных на царевском поселении конструкций, общим для всех типов построек является сооружение отопительных устройств с участием камней и функционирование при них небольших околоочажных ям или ям-зольников, что, по-нашему мнению, является отражением слияния разнородных традиций. Разнообразие возводимых конструкций может объясняться специфическим назначением последних. Большое разнообразие сооружений в зависимости от хозяйственно-бытового назначения зафиксировано на городище Березняки [17].

      Инвентарь поселения немногочисленен, представлен предметами хозяйственно-бытового назначения, орудиями промысла, единичными находками предметов ремесленного инструментария, деталями украшений. Характеризуется наличием вещей, традиционно связываемых с финно-угорским миром и изделиями общеевропейских типов. Почти все находки происходят из выявленных конструкций и очагов и связь их со средневековым поселением не вызывает сомнения. Находки бронзовых привески-лапки, спиралевидного украшения, глиняного пряслица, лепной керамики указывает на принадлежность памятника финно-угорскому населению. Датирующие возможности материала ограничены. Из четырех найденных на поселении ножей определим экземпляр с уступом при переходе от спинки к черенку (Рис. 2-6), изготовленный в технике трехслойного пакета (определение Л.С. Розановой). Вероятно, к этому же типу относятся и два обломка (Рис.2: 8,9). Самый ранний экземпляр ножей этого типа происходит из Старой Ладоги из горизонта, датированного серединой VIII - началом IX вв.. Наиболее широко подобные изделия распространяются в X-XI вв., концентрация их отмечена в северо-западном регионе [18]. В Новгороде ножи, изготовленные в технике трехслойного пакета, бытуют в X-XI вв., доживают до середины XII в., после чего выходят из употребления [19]. Три из четырех определимых наконечников стрел (два из постройки 2 и один из культурного слоя) относятся к типу ромбовидных без упора, бытовавших на протяжении длительного времени второй половины I тыс.н.э. - начала II тыс.н.э. и широко употреблявшихся финно-угорским населением [20]. Особое место занимает находка двушипного наконечника стрелы с линзовидным сечением (Рис.2: 5). Данные изделия характерны для памятников раннего железного века и широко представлены в финно-угорских древностях Юго-Западного Белозерья конца I тыс. до н.э - первых веков н.э.[21]. Попасть в средневековую постройку 2 наконечник мог вместе с грунтом, взятым для обмазки пода печи. В культурном слое найдены немногочисленные кремневые орудия-скребки, нож - и отходы кремневого производства, также, по-видимому, связанные с предшествующим средневековому поселением раннего железного века. Можно предположить использование части кремневого инвентаря средневековым населением для традиционной деятельности по выделке шкур животных. Длительное использование кремневых орудий зафиксировано археологически у средневекового населения Прикамья. Для определения верхней границы существования поселения интересна находка глиняного пряслица, орнаментированного по одной стороне оттисками гребенчатого штампа, идентичного оттискам на лепной посуде поселения (Рис.2:5). Появление данной категории находок связано с развитием прядильно-ткацкого производства. В раннегородских центрах находки глиняных пряслиц являются хорошим временным индикатором, так как в начале II тыс.н.э. глиняные изделия повсеместно вытесняются изготовленными из камня [22]. Таким образом, на основании имеющегося материала памятник может быть датирован в широких рамках конца I тыс.н.э. - начала II тыс.н.э. Археологическая датировка средневековых древностей поселения может быть уточнена на основании дат, полученных из очагов 1,2 (соответственно 850 ± 40 лет назад ГИН-8048 и 880±40 лет назад ГИН 8047), что дает возможность определить время функционирования поселения XI - началом XII вв.
      Остальные находки имеют достаточно широкую дату бытования и более интересны для рассмотрения с точки зрения характеристики хозяйственной деятельности населения. Описанный выше промысловый инвентарь не оставляет сомнения в приоритете охоты в жизнеобеспечении населения. Прядение и изготовление посуды оставались, по-видимому, домашними занятиями, о местной обработке металлов свидетельствует находка льячки в постройке 2. Интересно отметить находку глиняного предмета в виде наперстка (Рис.3: 4). Вполне возможно ее интерпретировать как детскую игрушку-тигилек. Настоящие тигли изготовлялись путем "вытягивания" из куска глины [23], именно так изготовлено и рассматриваемое нами изделие. Факт изготовления детских игрушек-прообразов настоящих изделий, связанных с литейным производством, отмечается Л.А. Голубевой по материалам весского поселения Крутик [24].
      Наиболее информативным с точки зрения этнической атрибутации памятника является керамический материал поселения. Вся керамика, выявленная на поселении, относится к грубой лепной, изготовленной без промышленного гончарного круга из теста с примесью дресвы, редко песка. Графически реконструированы восемь сосудов, четыре из которых найдены в развале печи-каменки постройки 2 (сосуды 4, 5, 6, 7), два в яме очага 2 (2, 3). Развал сосуда происходит из хозяйственной ямы N 1, сосуд 8 из предматерикового слоя поселения (Рис.5). Все реконструированные формы сосудов находят аналогии в финно-угорских древностях конца I-начала II тыс.н.э., наиболее близки керамике поселения Крутик в Центральном Белозерье и городища Попово на Унже [25]. Опираясь на предложенную для крутиковской керамики типологию сосудов [26] отметим, что три из восьми реконструированных сосудов близки поволжской традиции изготовления посуды (сосуды 2 и 6, 8 соответственно типы III и VI редких форм посуды Белозерья). Миниатюрный сосуд 3, аналогии которому могут быть указаны в материалах верхнего горизонта Троицкого городища дьяковской культуры [27], может рассматриваться как архаичный поволжско-финский тип. Смирнова Л.И. также связывает подобные сосуды с восточно-финским кругом древностей [28]. Плоскодонные сосуды 1 средних и 4,5 малых размеров характеризуются профилированной верхней частью, выраженными плечиками и слегка отогнутыми наружу венчиками, близки типу VI основных форм посуды Белозерья. Широкий круг аналогий указан Макаровым Н.А. в кругу древнерусских памятников. Автор считает этот тип сосудов не имеющим определенной этнической атрибутации и получившим распространение в тех областях, где лепная керамика продолжала бытовать в конце Х - начале XII вв. после прекращения ее производства на большей части Руси [29]. Смирновой Л.И. подобные сосуды отнесены к "чудским" в широком смысле, распространенным в среде финно-угорского населения различных территорий [30]. Укажем близкие аналогии данному типу сосудов в Корбальском могильнике на Ваге, связываемом с Чудью Заволочской [31], и в поселении начала II тыс.н.э. Сойга-I в среднем течении Северной Двины [32]. Аналогии сосуду 7 могут быть указаны на близких территориях Посухонья [33] и в поволжско-финских древностях [34].
      О степени орнаментации посуды поселения Царева-I судить сложно. Из 8 реконструированных сосудов орнаментированы 4, причем один только по срезу венчика. Среди оставшихся ста с небольшим фрагментов керамики выделено 6 венчиков, 2 из которых орнаментированы по срезу насечками, орнаментация одного венчика от небольшого сосуда повторяет узор на сосуде 1. Помимо венчиков, в коллекции есть еще 2 орнаментированных фрагмента стенок. Возможно предположить, что орнаментировалось не более половины сосудов, причем часть из них имела орнамент только по срезу венчика. Развитая орнаментация средневековой керамики отмечается исследователями у финно-угорского населения Юго-Западного Белозерья [35], характерна она и для крутиковской керамики [36]. Интересно отметить, что на царевской посуде орнаментация присуща сосудам типа VI, близкие поволжским сосуды неорнаментированы, или орнаментированы только по срезу венчика. Наиболее употребимы в орнаментации царевской посуды мотивы линейной веревочки в сочетании с оттисками гребенчатого штампа, характерные для пермско-финского населения Камско-Вычегодской области [37]. Этот мотив зафиксирован дважды в верхней части сосудов и один раз на стенке небольшого тонкостенного сосуда, орнаментированного с внешней стороны оттисками гребенчатого штампа, а с внутренней - линией веревочки. Отметим, что данная орнаментация присуща плоскодонным сосудам в отличие от округлодонной посуды Прикамья. Орнамент в виде горизонтального зигзага, выполненный оттисками гребенчатого штампа на сосуде 4, и комбинации фигуры трилистника с вертикальными оттисками рамчатого (?) штампа на сосуде 5 близок к орнаментации крутиковской посуды. Отметим также, что подобная орнаментация зафиксирована на округлодонной посуде Перми Вычегодской [38]. Характеризуя комплекс керамики поселения в целом, отметим, что в изготовлении ее прослеживается сочетание поволжско-финских и пермско-финских традиций. Первые выразились в плоскодонности посуды, орнаментации некоторых сосудов только по срезу венчика. Традиции прикамского региона отразились в преобладании специфического узора из оттисков штампа и линейной веревочки.
      Исследователи не раз отмечали сочетание разнородных черт в материальной культуре населения, сложившегося в контактных зонах [39]. Сложный процесс формирования средневекового населения в своеобразной контактной зоне Посухонья, связанной, с одной стороны, с Верхним Поволжьем, а с другой - с Прикамьем, отразился в слиянии различных этнических элементов, среди которых наиболее ярко проступают восточно-финские, и, прежде всего, поволжские черты. Наличие в инвентаре ножей, выполненных в технике трехслойного пакета, ромбовидных наконечников стрел, свидетельствует о включении территории Посухонья в зону древнерусской колонизации уже в XI-XII веках. Наиболее вероятно распространение этого влияния с запада, через верховья р. Сухоны, с территорий веси.


      Примечания:
      1. Подробная историография этого вопроса дана в статье Рябинина Е.А. Финно-угорские племена Северной Руси (к проблеме археологического изучения) //Славяно-русские древности. Вып. 1, Л., 1988, С.132-133.
      2. Рябинин Е.А. О средневековых древностях Заволочья (по находкам в бассейне Кокшеньги) //Советская археология. 1981, №3. С.66-72; Черницын Н.А. Угро-финские могильники на территории Вологодской области //Советская археология, 1966, №4. С. 196-201; Глазов В.Н. Записки о древностях Вологодской губернии по Вельскому и Тотемскому уездам //Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1911 год, СПб., 1914. С.69-70.
      3. Васильев Ю.С. Об историко-географическом понятии "Заволочье" //Проблемы истории феодальной России. Л., 1971. С. 103-109; Макаров Н.А. Русский Север. Таинственное средневековье. М., 1993. С.24, 30, 98; Рябинин Е.А. Финно-угорские племена... С.132.
      4. Агеева Р.А. Об этнониме Чудь //Этнонимы. М., 1.970. С. 195-202.
      5. Макаров Н.А. Русский Север ... С. 99.
      6. Гуслистов Н.В. Марьинский могильник //Вопросы финно-угроведения. Тез. конф. Сыктывкар, 1979, ч.2. С.66; Овсянников О.В. Археологические памятники "Чуди Заволочской" в бассейне Ваги //Вопросы финно-угроведения. Тез. конф. Сыктывкар. 1979, ч,2. С. 73-74; Назаренко В.А. Новый памятник Заволочской Чуди //Новое в археологии СССР и Финляндии, Л., 1984. С. 144-147.
      7. Овсянников О.В. Археологические памятники... С. 73; Назаренко В.А., Овсянников О.В., Рябинин Е.А. Средневековые памятники Чуди Заволочской //Советская археология. 1984. № 4. С. 197-216.
      8. Голубева Л.А. Чудь Заволочская //Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. М., 1987. С.66.
      9. Гуслистов Н.В. Марьинский могильник... С.66; Жеребцов Л.Н. Формирование этнографических групп коми (зырян) //Финно-угорский сборник. М., 1982. С.98.
      10. Макаров Н.А. Русский Север... С.101-104.
      11. Иванищева М.В. Отчет о работах Сухонского отряда Северорусской археологической экспедиции в Нюксенском, Тотемском и Междуреченском районах Вологодской области в 1991. Архив ИА РАН. Р-1 . С.30-34; Отчет о раскопках поселения Царева -1 в Тотемском и поселения Мотыри в Междуреченском и разведках в Междуреченском районах Вологодской области в 1993 г. Архив ИА РАН, Р - 1 . С. 1-21; Отчет о раскопках поселения Царева - 1 в Тотемском и поселения Мотыри в Междуреченском районах Вологодской области в 1994 г. Архив ИА РАН, Р-1. С. 1-19.
      12. Третьяков П.Н. К истории племен Верхнего Поволжья в I тыс.н.э. //Материалы и исследования по археологии России. М., 1941, №5. С.75; Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья. //Материалы и исследования по археологии России. М., 1961. Вып. 94. С. 64.
      13. Леонтьев А.Е. Поповское городище //Раннесредневековые древности Верхнего Поволжья. М., 1989. С.20-21
      14. Леонтьев А.Е. Поповское городище. С.96.
      15. Голдина Р.Д. Ломоватская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск. 1985. С.93.
      16. Башенькин А.Н. Отчет о работах археологической экспедиции Череповецкого краеведческого музея в Вологодской области в 1983 г. Архив ИА РАН Р-1 №10328. л.26-28, 33-36; Голубева Л.А., Кочкуркина С.И. Белозерская весь. Петрозаводск, 1991, С.37-39; Кудряшов А.В. Средневековые памятники Шексны //Новгород и Новгородская земля. История и археология. Тез. конф. Новгород, 1992. Вып. 6. С.45.
      17. Томсинский С. В. Жилище населения Верхнего Поволжья. //Материалы к этнической истории Европейского Северо-востока. Сыктывкар. 1985. С.54-55
      18. Розанова Л.С. Итоги металлографического исследования кузнечных изделий //Белозерская весь ...С.177.
      19. Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей //Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982. С. 164.
      20. Готова Л.А. Кочкуркина С.И. Белозерская весь ...С.62.
      21. Башенькин А.Н. Культурно-исторические процессы в Молого-Шекснинском междуречье в конце I тыс. до н.э. - I тыс.н.э. //Славяно-русские древности. СПб., 1995. Вып.3. С.9, 11, 16.
      22. Седых В.Н. Глиняные изделия в памятниках Ярославского Поволжья IX - XI в... //Славяно-русские древности. СПб., 1995. Вып.З. С 69.
      23. Седых В.Н. Глиняные изделия... С.69.
      24. Голубева Л.А., Кочкуркина С.И. Белозерская весь... С.98.
      25. Иванищева М.В. Работы Сухонского отряда Северорусской археологической экспедиции на средней и нижней Сухоне //Древности Русского Севера. Тез. конф. Вологда. 1996. Вып.1. С. (в печати)
      26. Макаров Н.А. Лепная керамика поселения Крутик //Белозерская весь... С.129-163.
      27. Розенфельдт И.Г. Керамика Троицкого городища //Древнее поселение в Подмосковье. М., 1971. С.32-33.
      28. Смирнова Л.И. Лепная керамика Тимеревских курганов и проблема этнической атрибутации. //Советская археология. 1987. №2. С.93. Рис.1: 7-9.
      29. Макаров Н.А. Лепная керамика... С. 139.
      30. Смирнова Л.И. Лепная керамика... С.98. Рис.4: 1-4.
      31. Назаренко В А, Овсянников О.В., Рябинин Е.А Средневековые памятники... С.209-210. Рис. 9.
      32.Верещагина И.В., Овсянников О.В. Памятники X - XIII вв. в среднем течении Северной Двины. //Древности славян и финно-угров. СПб., 1992. С. 139. Рис. 2.
      33. Макаров Н.А. Лепная керамика... С. 136. Рис.2: 9.
      34. Смирнова Л.И. Лепная керамика ... С.92. Рис.1: 3.
      35.БашенькинА.Н. Некоторые общие вопросы культуры веси //Культура Европейского Севера России (дооктябрьский период). Вологда, 1989. С. 9.
      36. Макаров Н.А. Лепная керамика... С. 144.
      37. Макаров Н.А. Лепная керамика… С. 154.
      38. Савельева Э.А. Кичилькосьский могильник //Археологические исследования в бассейне Печоры. Сыктывкар. 1973. Рис.16: 12; 17: 1.
      39. Леонтьев А.Е. Поповское городище... С.95-98; Верещагина И.В., Овсянников О.В. Памятники... С.142.; Седых В.Н. К характеристике лепной керамики Ярославского Поволжья //Материалы к этнической истории Европейского Северо-востока. Сыктывкар. 1985. С.73.


      Кукушкин Игорь Полиевктович
      год рождения - 1968. В 1992 г. закончил исторический ф-тет Вологодского пединститута. В настоящее время - директор Археологической компании "Город".

      Металлообрабатывающее производство средневековой Вологды

      Обработка металлов всегда являлась той отраслью, которая определяла общий уровень развития экономики. От совершенства и масштабов производства зависело развитие земледелия, ремесла, промыслов, военного дела.
      Основным источником для изучения металлообрабатывающего ремесла древнерусских городов являются материалы археологических изысканий. В ходе археологических раскопок в Вологде собраны сотни образцов металлических изделий - хозяйственно-бытовой инвентарь, орудия промыслов, инструменты, элементы вооружения, украшения - результаты труда кузнецов, литейщиков, ювелиров. Важнейшим открытием стало обнаружение в 1995 году металлообрабатывающей мастерской конца ХIII-середины XIV веков на территории Вологодского городища [1]. Раскопки проводились на месте д.27 по ул. Бурмагиных. На уровне выхода материка вскрыт развал печи производственного назначения. Печь округлая в плане, диаметром 1.8 м, оформлялась подковообразной формы скоплением мелких камней и обожженной глины. Под, фиксируемый линзой прокаленного песка, заглублен в материк на 0.2 м. Он основывался на прослойке золистой земли мощностью 0.3 м, которая служила для увеличения теплоемкости, играя роль теплоизолятора. Против устья обустроена яма, заглубленная в материк на 1 м. Очевидно, она образовывала рабочее пространство для работы перед печью. В пятне развала печи и рядом найдены орудия производства - обломки и один целый миниатюрный тигель, железная шамовница черпакообразной формы, обмазанная глиной, с рукоятью для удерживания клещами, миниатюрное зубило и точильные бруски, применяемые для холодной обработки металла. В раскопе на площади 112 кв. м. найдено более 200 металлических предметов. Среди них железные ножи, 4 замка, кольца, рыболовная блесна, бронзовые подвеска, крестик, пуговица, ушко котла. Но большая часть вещей очень плохой сохранности, многие ошлакованы. Возможно, это заготовки или бракованные изделия. Судя по разнородности находок, можно предположить, что мастерская принадлежала ремесленнику-слесарю, который специализировался на ремонте металлических изделий, применял литье и холодные способы обработки металла.
      О литейном производстве свидетельствуют и другие находки, в первую очередь литейные формы. Каменная форма для отливки крестиков найдена в 1957 году археологом А.В. Никитиным при раскопках на ул. Бурмагиных, д.24. Датируется она временем "позднее XIII в."[2]. Половинка двухсоставной каменной формы для отливки украшений происходит из раскопок А.М. Иванишева 1988 года на Ленивой площадке [3]. Она предназначалась для изготовления сразу трех подвесок бутылкообразной формы. На рабочей части формы выделяются два штифта, которые входили в углубления второй половины формы. Это обеспечивало совпадение всех элементов формы в собранном виде. Литье осуществлялось в технике "навыплеск". В собранную из двух половин форму наливали расплавленный металл и тут же выпускали через нижнее отверстие. Часть металла при контакте с холодными стенками застывала тонким слоем, остальной металл вытекал - "выплескивался". В результате получались пустотелые изделия, лицевая сторона которых полностью соответствовала форме. Каменные формы предназначались для многократного использования. Их применение позволяло осуществлять серийное производство.
      Кроме каменных, применялись литейные формочки из глины, изготовленные по восковой модели или путем оттиска уже готового изделия. Как правило, после разового использования глиняные формочки утрачивались. Очевидно, обломок такой формы найден при сборе подъемного материала в 1996 году на северо-восточной части Вологодского городища (рис.1). Он представляет фрагмент хорошо отмученой серого обжига керамики, на лицевой стороне которого оттиснуты изображения 7-конечной розетки с отходящими от ее концов лучами и 7-конечная розетка, удлиненный верхний луч которой пересекает прямая, образуя крест. Тыльная сторона формы заглажена. Форма могла использоваться для отливки украшений или накладок.
      На высоком уровне развития находилось и кузнечное производство. Металлографический анализ одного из ножей XIII века показал, что он изготовлен в технике «псевдопакета», путем сварки трех стальных пластин [4]. Вызывает интерес отступление от традиционной технологической схемы изготовления ножей в технике трехслойного пакета, по которой на стальную сердцевину наваривались железные пластины. Очевидно, исключение связано с необходимостью получения изделия повышенной прочности, предназначенного для длительного пользования. Возможно, нож выполнялся мастером на заказ, а не для реализации на рынке.
      Таким образом, имеющиеся на сегодняшний день археологические материалы позволяют говорить, что металлообрабатывающее производство в Вологде существовало и развивалось с XIII века. Вологодские мастера владели технологическими приемами работы с черным металлом и сталью, сваркой, литьем, применяли холодные способы обработки изделий. Продукция местных ремесленников типична для городской культуры Руси XIII-XV веков. Для этого периода характерны стандартизация изделий, развитие специализации и рационализации производства с целью удовлетворения растущих потребностей рынка. В это же время при характеристике археологических коллекций из раскопок в Вологде нельзя не отметить некоторый отпечаток "провинциализма" по сравнению с материалами "столичных", бывших княжескими столицами, городов. Это выражается в отсутствии изделий, которые бы отличались высоким художественным уровнем исполнения, выделялись из массы своей индивидуальностью. Видимо, статус волостного центра, которым являлась Вологда, не обеспечивал спроса на подобную продукцию. Возможно, будущие раскопки несколько откорректируют это предположение.
      Со второй половины XV, а особенно в XVI веках происходят качественные изменения в развитии производства Вологды. Это обусловлено крепнущими экономическими связями территорий, активной монастырской колонизацией Севера, открытием торгового пути в Европу, проходящим через Вологду. Необходимость обустройства новых обителей и храмов, обслуживания транзитной торговли и купеческих судов требовали расширения металлообрабатывающего производства, способствовали появлению мастерских, выполняющих заказы на высоком художественном уровне [5]. Вологда становится одним из ведущих производителей и поставщиков на российские рынки изделий из железа - скоб и гвоздей для оснастки судов, топоров, кос-горбуш [6]. Замечательного искусства достигли вологодские мастера золотари и серебренники. Основой этих достижений стало предыдущее развитие металлообрабатывающего дела, уходящее своими корнями в древнейший период истории города.

      Примечания:
      1. Кукушкин И.П. Отчет об охранных археологических раскопках в г. Вологде в 1995 году. //Хр. ИА РАН. С.6-13.
      2. Никитинский И.Ф. Ранние средневековые находки из города Вологды. //Вологда. Историко-краеведческий альманах. Вып.1. Вологда,1994, С.46.
      3.Опубликована в ст. А.Н. Башенькин, И.П. Кукушкин. Древняя Вологда. //Там же. Рис.4, №11.
      4. Металлографический анализ проведен Л.С. Розановой в лаборатории естественнонаучных методов ИА РАН.
      5. Рыбаков А.А. Художественные памятники Вологды XIII - начала XX века. Л., 1980.
      6. Бахрушин С.В. Научные труды. М., 1952, Т.1, С.70-72.


      Шишкарева Елена Юрьевна
      год рождения 1976. Студентка исторического ф-та ВГПУ,
      IV курс.

      Из истории села Турундаева
      "Село Турундаево... поселение имеет на возвышенной равнине при реке Вологде и при устьях впадающей в оную реки Шограш а в сию речки Трудны. И при проселочных дорогах, идущих из оного села на большую дорогу из города Вологды в город Грязовец, на пожни, и в лес..."[1] - так в первой трети XIX века выглядела местность, которую занимало старинное северное село Турундаево. Сейчас это один из промышленных районов г. Вологды, во внешнем облике которого мало что напоминает о существовавшем здесь крестьянском селении.
      Настоящий очерк имеет своей целью осветить некоторые аспекты исторического прошлого Турундаева - основные этапы административно-политического развития, социально-экономической истории, общественной, культурной и духовной жизни населения. Источниками для работы послужили опубликованные материалы - Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв., Сотная на дворцовое село Турундаево от 1592 г., Вологодские и Двинские таможенные книги первой половины XVII в., Экономические примечания к Генеральному межеванию начала 1780-х годов, мемуары и воспоминания современников. Следующую группу источников составили архивные документы, хранящиеся в ГАВО: фонды Уездного по крестьянским делам присутствия (№69), Управления Вологодского Удельного округа (№740), Турундаевского волостного правления (№105), Клировые ведомости церквей Вологодской епархии (№496). Также привлечены материалы археологических изысканий.
      Древнейшее поселение на территории Турундаева возникло в эпоху неолита - нового каменного века. Его следы были обнаружены вологодским краеведом Н.И. Федышиным в конце 1930-х годов, в 1946 г. поселение обследовал московский археолог профессор А.Я. Брюсов. В размывах берега найдены: ямочная и ямочно-гребенчатая керамика, кремневые и костяные орудия [2].В 1994 году археологом Е.Н. Кукушкиной на данной территории был зафиксирован памятник "эпохи каменного века". В подъемном материале найдены каменный шарик, кремневые - орудие, отщепы, сколы. Здесь же были обнаружены средневековые предметы: точильный камень, глиняные рыболовные грузила, керамика [3] .
      К 1461 году относится первое упоминание села Турундаева в письменных источниках. Этимология ойконима "Турундаево", скорее всего, связана с древнерусским словом "трунъ" (идентично волжско-болгарскому "turun" и древнетюркскому "tudun"), под которым подразумевался знатный человек из волжских болгар, князь [4]. Очевидно, в названии селения отразился социальный статус его основателя или владельца. Рассмотрение административно-политической истории Турундаева XV-XVI вв. не противоречит данному предположению.
      В 1461 году Василий II в своей духовной завешает третьему сыну Борису Волоцкому среди других владений села на Вологде, в том числе Турундаево: "... А что ему (Борису)дала Мария Федоровна Голтяева... да на Вологде Турундаевское, да Понизовное, да Кобылинские села, да Горка..." [5]. Текст указывает на то, что села ранее принадлежали княгине Марии Федоровне Голтяевой, бабке Бориса Волоцкого по материнской линии. По утверждению С.М. Соловьева, эти земли достались ей после отца, боярина Федора Федоровича Голтяя-Кошкина, и бездетных братьев Андрея, Гаврилы, Ивана [6]. Автор отмечает, что Кобылины-Кошкины, будучи одной из старых московских знатных семей, сохраняли прочное положение при великокняжеском дворе на протяжении нескольких поколений. Прадед Марии Федоровны - Андрей Иванович Кобыла служил при великих князьях Семене Гордом и Дмитрии Донском. Дед Марии Федор Андреевич Кошка и дядя Иван Федорович Кошкин оказывали значительное влияние на политику Дмитрия Донского, а затем Василия I в русско-ордынских отношениях. В период правления Василия Темного, в конце 20-х - начале 30-х годов XV века на Вологде одним из воевод великого князя был брат Марии Андрей Федорович Голтяев [7]. Очевидно, за службу московскому княжескому дому вологодские земли и были пожалованы боярам. Об этом свидетельствует название "Кобылинские села" (с XVI века село Кобылино), которые могли принадлежать Андрею Кобыле или другим представителям рода Кобылиных-Кошкиных.