Будучи мобилизованным, он все же смог заниматься своим ремеслом. Об этом говорит и в своем письме: "Рад тем, что перешел на другую работу по столярной части. Становили сторожем, но я не пожелал. Но в отношении заработка так только на харчи зарабатываю"11. Позднее он пишет: "... частично приослаб, ходить плохо могу. В основном работаю в помещении у верстака". В этом же письме он сообщает, что на рынке все есть, но очень дорого, к примеру, "один стакан табака - 30 рублей. Денег не хватает". Но даже в это тяжелое время Георгий переживает за своих домашних и продолжает интересоваться хозяйственными делами: "Пишите, сколько налогу уплатили, как с мясом и молоком, есть ли скидка?"12.
В конце февраля 1943 года Анне Ивановне Коноваловой пришло письмо, в котором сообщалось о смерти мужа13. Георгий Григорьевич умер 2 февраля 1943 года от воспаления легких. Причем в больницу его положили 27 января. Похоронен он был в общей могиле. В больнице остались почти все его вещи и 700 рублей, которые нельзя было получить без соответствующей доверенности. Поэтому Анна Ивановна должна была сама поехать в Вологду.
По оставшимся в семье документам можно узнать довольно интересные детали жизни мастера. Он был участником Первого Чарозерского районного съезда колхозников. Являясь делегатом от колхоза "Полярная звезда", имел мандат № 63 с правом решающего голоса14.
В мае 1923 года Г.Г. Коновалов должен был проходить Кирилловскую контрольную врачебную комиссию. 8 мая 1923 года он пишет заявление с просьбой отложить срок обследования, так как. не может явиться вовремя: "как пешком, так и на лошади прибыть не могу, благодаря весенней распутице"15. Его просьба была удовлетворена, о чем свидетельствует пометка от 10 мая 1923 года, сделанная представителем комиссии. Данное заявление дает частичное представление о хозяйстве Г.Г. Коновалова: здесь упоминается только одна лошадь - жеребая кобыла.
Многое о Г.Г. Коновалове можно узнать из его военных писем. "Работаем 13 часов и потом 3 часа отдыхаем. Выходных нет", - пишет из Вологды Георгий Григорьевич 24 декабря 1942 года. В этом же письме он сообщает: "... Ходил в комиссию, не отпустили"16. Очевидно, Георгий Григорьевич имеет в виду ВКК, то есть он предпринимает попытку вернуться домой.
Практически в каждом письме Георгий просит прислать ему небольшую посылочку. Так, в его письме от 29 декабря 1942 года мы читаем: "... божат, пошли табачку, хотя у меня есть, но скоро выйдет, а покупать дорого... еще веревочек для ремонта валенок и рукавиц, да ниток... хлеба не посылайте. Если можно, то посушите немного картошки. Я уже здесь на пайке. Надо привыкать"17. Много строк в письмах посвящено Татьяне - дочери Георгия. Он сообщает жене, что ходил к ней на могилу, что собирается сходить снова. Из писем видно, как тяжело Георгий переживает смерть дочери18. По письмам мы можем судить, как скучал Георгий по своей семье. Например, своей дочери Галине он пишет: "Пиши, Галя, чернилами, будет яснее. Пиши чаще, не дожидайся моего ответа"19. В нескольких письмах Георгий высказывает благодарность "божату" - Дмитрию Ивановичу: "спасибо тебе, божат, за то, что не оставляешь мою семью в этот критический момент. За это я буду тебе вечно благодарен"20.
В каждом своем письме Г.Г. Коновалов выражал надежду на скорую встречу с родными. Но этому не суждено было сбыться.
Примечания:
1 Выписка из метрической книги за 1895 год о рождении Георгия Григорьевича Коновалова.
2 Беседа с А.И. Таничевым (1930 года рождения), записано со слов В.В. Погодиной в 1998 г.
3 Похвальный лист № 826 Крутобережского сельского начального училища, выданный ученику Коновалову Егору по итогам 1906-1907 годов.
4 Беседа с М.Г. Коноваловым (1931 года рождения), записано со слов В.В. Погодиной в 1996 г.
5 Билет Г.Г. Коновалова, выданный в 1916 году при поступлении в лечебное учреждение.
6 Беседа с М.Г. Коноваловым.
7 Беседа с М. Г. Коноваловым.
8 Беседа с А.И. Таничевым.
9 Беседа с М.Г. Коноваловым.
10 Письмо Г.Г. Коновалова от 12.12.42.
11 Письмо Г.Г. Коновалова от 11.01.43.
12 Письмо Г.Г. Коновалова от 23.01.43.
13 Письмо с сообщением о смерти Коновалова Г.Г., февраль 1943 г.
14 Мандат № 63 Г.Г. Коновалова.
15 Заявление Г.Г. Коновалова в Кирилловскую контрольную врачебную комиссию от 08.05.23.
16 Письмо Г.Г. Коновалова от 24.12.42.
17 Письмо Г.Г. Коновалова от 29.12.42.
18 Письмо Г.Г. Коновалова от 17.07.42.
19 Письмо Г.Г. Коновалова от 11.08.42.
20 Письмо Г.Г. Коновалова от 24.12.42.
Анастасия Волокитина
ученица 7 класса, член кружка Станции юных туристов г. Тотъмы.
Научный руководитель - директор станции Ирина Юрьевна Зайцева
Тотемский период в жизни археолога М.Е. Арсаковой
В 1926 году из Москвы в Череповецкий губернский музей по приглашению его директора приезжает выпускница археологического отделения Московского университета Мария Ермолаевна Арсакова, ученица Василия Алексеевича Городцова и Александра Андреевича Спицына1. Ею были проведены первые археологические раскопки курганов и стоянок в Устюженском и Кирилловском уездах. Так имя М.Е. Арсаковой, первого профессионального археолога нашего края, вошло в историю археологических исследований Вологодской области.
Мария Ермолаевна - коренная тотьмичка. Интересовалась ли она древней историей своей малой родины? Что сделала как археолог на нашей тотемской земле? Эти вопросы заставили нас обратиться к родственникам Марии Ермолаевны - ее младшей сестре, Фаине Ермолаевне Глазычевой (1908 года рождения), и племяннице - Ларисе Николаевне Черницыной. С этой же целью в фондах Тотемского краеведческого музея были просмотрены дела научного архива за номерами 33, 47, 1023, 1513, книга основного фонда музея, археологический подъемный материал со Старототемской стоянки и отдельные археологические находки, сданные в музей Марией Ермолаевной.
В конце XIX века в Тотьму из Кокшеньги приезжает купец I гильдии Арсентий Ефимович Арсаков с двумя сыновьями. Семья покупает небольшой домик с мезонином на улице Торговой (Белоусовской). Арсентий Ефимович занимается не только торговлей и становится со временем известным в городе человеком, членом Городской Думы.
Повзрослевший сын, Ермолай Арсентьевич, к тому времени купец II гильдии, берет в жены Клавдию Петровну Молоковскую, дочь тотемского кузнеца из Подлуких. По расссказам потомков, "она закончила Тотемскую прогимназию и была очень умная и интересная женщина". Мария родилась в 1893 году. Всего в семье у Арсаковых было 8 детей. Мария - Маня, как называли ее домашние - была третьим ребенком в семье.
В Тотемском музее сохранилась копия ее аттестата, из которого следует, что в 1905 году Мария поступила в 1 класс тотемской Мариинской женской гимназии и закончила ее в 1912 году с отличными и хорошими отметками в звании учительницы начальных училищ.
Эти предреволюционные годы были самыми счастливыми для семьи Арсаковых. Ф.Е. Глазычева, сестра Марии, вспоминает: "Рядом с домом отец и дед строят новый большой двухэтажный дом с мезонином. В дом вели парадные двери. Гостиная, светлый и свободный зал, классная комната, а на втором этаже - спальни, столовая, где висели большие картины, а из столовой - вход в комнату, где жил Роман Николаевич Морозов, казначей, квартирант. Он ухаживал за Маней, но она за него не пошла. У него был велосипед, катались. Что творили во дворе! На Шореньгу-речку за грибами ходили. Лет за пять до революции купили у ссыльного немца рубленую дачу в 8 километрах от города, за речкой Евдокимихой [приток Царевы - В. А]. Обрабатывали землю, ходили в лес, было две пожни, косили для лошадей, было две конюшни, 40 лошадей. Дед с отцом ездили на ярмарки в Тарногу, Устюг, Нижний Новгород. Лошади были выездные. В Тотьме наш магазин был на площади, где сейчас "Лакомка". Торговали мукой, крупой, конфетами, разными бакалейными товарами. Короче, магазин для крестьян".
По окончании гимназии Мария продолжила образование на Бестужевских курсах в Петрограде. После революции 1917 года она училась на историческом отделении Саратовского университета, а затем в Московском университете, на археологическом отделении.
Лариса Николаевна Черницына, племянница М. Е. Арсаковой, дочь директора Тотемского музея Н. А. Черницына, об этом времени вспоминает так: "Когда Маня училась в Саратове, на каникулы приезжала летом. Была красива. Одевали ее исключительно. В Тотьму приедет, возьмет меня - и в лес, к Лесному [техникуму - В. А.] или на Виселку, к речке. Очень любила она коростеля слушать и незабудки. Принесем их домой, Маня в глубокую тарелку воду нальет, в середину камешки мелкие положит, а между ними незабудки поставит. Красиво. Летом каждый выходной ходили на Виселку всей семьей, на пикник. Бабушка Арсакова, бывало, 17 человек на пикник соберет. Дружная семья была. А Маня с нами и на раскопки ездила, на Старую Тотьму. С папой, бывало, начнут ученые споры вести - поссорятся даже".
Сестра, Фаина Ермолаевна, вспоминает: "Приедет Маня на каникулы, запрется в мезонине, на своем любимом месте, и часами роется в книгах. Пением и танцами она не увлекалась и хозяйством не любила заниматься. Любимое дело Мани - чтение и раскопки".
Видимо, поэтому весной 1921 года она вместе с директором музея Н.А. Черницыным и художником Е.И. Праведниковым принимает участие в экстренных раскопках старинного керамического завода первой половины XVIII века на левом берегу Сухоны, в 2,5 верстах от Тотьмы вниз по течению, напротив Еденьгских островов. Во время раскопок были вскрыты кучи брака, изразцового боя и выбраны наиболее крупные и характерные образцы для музея. В отчете о раскопках Е.И. Праведников отмечает разнообразие рисунков, красоту композиции, прелестную наивность сюжета на расписных гладких изразцах. Интересно, что со временем художник установил сходство этих изразцов с печами в домах краеведа Д.А. Григорова и мещанина Логинова в Тотьме, Архирейском доме в Вологде, палатах Строгановых в Сольвычегодске. Из таких изразцов сложена и печь в келье бывшей царицы Евдокии Лопухиной в одном из суздальских монастырей.
Осенью 1922 года Н.А. Черницын в отчете о деятельности Тотемского музея отмечает создание Научной археолого-исторической комиссии в составе 11 человек, в работе которой "более деятельное участие принимают художники Е.И. Праведников, Ф.М. Вахрушов и М.Е. Арсакова, студентка Саратовского университета".
В эти годы фонды музея пополняются археологическими находками. Мария Ермолаевна привозит и сдает в музей некоторые находки из раскопок профессора В.А. Городцова (керамику и кремень) "для сравнительных целей". Сохранились записи в книге основного фонда о поступлении от М.Е. Арсаковой разных предметов:
- 1921 год, под № 43, пять черепков с линейным орнаментом с городища Увек в Саратовской губернии;
- 1922 год, под № 55, наконечник стрелы из местности Заполька, найден в 4 км от деревни Дорофеевской Заборской волости;
- 1923 год, под № 87, черепок с ленточным орнаментом из Московской губернии;
- 1924 год, под № 497, три фрагмента глиняных сосудов X-XI веков с орнаментом из Рязанской губернии; под № 498 и № 502, два планшета с керамикой ранней поры палеометаллической эпохи со стоянки близ села Панфиловского Муромского уезда Владимирской губернии; под № 499 и № 500, два планшета тоже с керамикой палеометаллической эпохи со стоянки на берегу Галичского озера Галичского уезда Костромской губернии.
В ту же книгу поступлений 5 августа 1924 года занесены записи о сборах подъемного материала со Старототемской стоянки. От М.Е. Арсаковой и Ивана Егоровича Попова принято 55 находок: 19 скребков, 10 наконечников стрел, 1 скребок-нож, 2 обломка ножа, 1 резец, 2 обломка топора-резака, 2 ручных рубила, 1 мотыга, 7 наконечников дротиков, 1 проколка и керамика - 2 фрагмента с гребенчато-зубчатым и лапчатым орнаментами, фрагмент сосуда с ямочным орнаментом, фрагмент с гребенчато-зубчатым орнаментом.
Об этой поездке Н.А. Черницын сделал запись (н/а № 47): "3 августа была мною сделана новая поездка на Старую Тотьму, в которой приняли участие студентка археологического отделения Московского университета М.Е. Арсакова и работник музея И.Е. Попов".
1920-30-е годы для семьи Арсаковых были очень тяжелыми. "Началось с того, что в 1917-18 году лавки прикрыли, товар конфисковали, - вспоминает младшая дочь Арсаковых Фаина Ермолаевна. - В доме несколько раз проходили обыски, родителей арестовывали. Когда сразу, а когда и через месяц выпустят. В 1923 или 27 году выселили из дома, отобрали и второй, еще недостроенный дом на площади. Жили по квартирам. Папа переживал и в 1927 году умер от сердечного приступа. Вся семья была лишена гражданских прав. Меня исключили из школы, из 6 класса, сестру Лену - с последнего курса педучилища. Маня в эти годы работает в Череповце, в музее. Пробует создать семью, выходит замуж за инженера Кучина Льва Александровича, но фамилию свою не меняет. Родился сын - Роланд, крестили его Романом. Семейная жизнь у Мани не сложилась, и она возвращается в Тотьму, где живет вместе с сыном и мамой и работает в городской библиотеке".
Почему работает она в библиотеке, а не в музее, можно только предполагать. Возможно, помнила о "научных спорах" с директором музея или не хотела причинять ему неприятности. Ведь взять на работу человека из купеческого сословия, из семьи, лишенной гражданских прав, тем более родственницу, было в те годы небезопасно.
Подводя итоги, можно сказать, что М.Е. Арсакова оказывала практическую помощь при проведении первых раскопок на Старототемской стоянке как археолог, привозила в музей "для сравнения" материалы (керамику, кремень) из раскопок В.А. Городцова, способствовала становлению Н.А. Черницына как археолога-самоучки, привозя ему лекции ведущих профессоров и литературу по археологии.
Использованная литература и источники:
1. Аттестат М.Е. Арсаковой (копия). Н/а № 1023 Тотемского краеведческого музея (ТКМ).
2. Воспоминания Фаины Ермолаевны Глазычевой. Н/а № 1513 ТКМ.
3. Праведников Е.И. Тотемское ценинное дело (о существовании в Тотьме старейшего керамического завода по изготовлению изразцов для печей). 1921 г. Н/а № 33 ТКМ. 6 л.
4. Спирина Д.В. Археологическое изучение Вологодской области в XIX - первой половине XX века //Древности Русского Севера. Вып. 1. Вологда, 1996. С. 225.
5. Спирина Д.В. Научно-археологическое наследие Н.А. Черницына //Тотьма: Краеведческий альманах. Вологда, 1997. Вып. П. С. 5-16.
6. Черницын Н.А. Тотемский музей местного края за годы революции. 1922 г. Н/а № 383 ТКМ.
7. Черницын Н.А. Старототемская стоянка (открытие и археологическая разведка в 1924 году). 1925 г. Н/а № 47 ТКМ. 25 л.
Примечание:
1 В.А. Городцов (1860-1945), А.А. Спицын (1858-1931) - известные отечественные археологи
Надежда Демидова
ученица 10 класса Высоковской средней общеобразовательной школы Вологодского района, член клуба "Подвиг".
Научный руководитель - заместитель директора школы по воспитательной работе Владимир Александрович Гущин
Наследница духовной жизни: Л.В. Левитская (1901 - 1993)
Говорят, школа славится своими выпускниками. Это так. Но учеников "ставит на ноги" учитель. Именно он благославляет детей в долгий жизненный путь, отдав частичку своей души. За свою 138-летнюю историю Высоковская средняя школа знала немало прекрасных учителей. Среди них Лидия Васильевна Левитская - скромная труженица, не ждавшая и не имевшая наград, но оставшаяся в памяти благодарных учеников.
В клировой ведомости Леонтьевской Верхвологодской церкви за 1917 год имеются такие сведения: "Псаломщическо-диаконовская вдова Александра Павловна Левитская - 53 лет. Получает пенсию из Государственного казначейства вместе с детьми 83 рубля 34 копейки в год". Тут же приводится список детей. А их было четверо. Младшая из них, Лида, родилась 5 марта 1901 года.
С момента рождения жизнь Лидии проходила в духовной среде. Отец, Василий Агафоподович Левитский, служил в сельском приходе: "Псаломщик Леонтьевской Верхвологодской церкви Вологодского уезда Василий Левитский 4 марта рукоположен в диаконский сан с оставлением на псаломщической вакансии при сей церкви". Такое распоряжение опубликовано в "Вологодских епархиальных ведомостях" (№ 7 от 01.04.1901 года).
Чем занималась мать, Александра Павловна, сказать сложно. Известно, что грамоте была учена. По всей видимости, образование ею было получено хорошее. В нашем распоряжении имеются фотографии священника Дмитриевской Исаевской церкви Николая Остроумова, приходящегося ей родным братом. Второй брат, Алексей, также был священнослужителем. Священнослужители получали по тем временам неплохое образование. По назначении на приход все они, как правило, работали в школах, преподавая Закон Божий. В "Вологодских епархиальных ведомостях" за 1909 год (№ 7-8), читаем: «Преподано Архипастырское благословление с выдачей свидетельства за труды в церковно-приходской школе псаломщику-диакону Леонтьевской Верхвологодской школы Василию Левитскому".
Образование получили все дети семьи Левитских. Алексей закончил Вологодскую духовную семинарию и служил в одной из церквей города Грязовца. Александр и Павел окончили духовные училища, в 1917 году находились на военной службе. В 1910 году родители отдают Лиду обучаться в Вологодское епархиальное женское училище. Тогда это было довольно престижное для Вологды учебное заведение, в котором выпускницы получали аттестат на звание домашней учительницы. Обучение было бесплатным. Преподавались предметы - Закон Божий, Священная история Ветхого и Нового Заветов, катехизис, геометрия, физика, география, гражданская история, педагогика, чистописание, церковное пение, рисование, рукоделие.
В 1918 году она заканчивает данное учебное заведение. В том же году епархиальное женское училище прекращает свое существование. Сама Лидия Васильевна о годах учебы вспоминала всегда с уважением. В такие минуты обычно доставала старый альбом, и перед глазами вновь и вновь возникали образы подруг и друзей.
Пишите, милые подруги,
Пишите, все мои друзья.
Все написанное вами
Будет мило для меня.
Каким образом удалось сохранить этот удивительный документ? Трудно сказать. Начатый в 1917 году, он содержит массу пожеланий, поздравлений. Подруги, друзья с огромным удовольствием писали на память стихи, свои пожелания.
Школьные годы, счастливые годы!
Чужды сомненья и горе.
Как незаметно проходят они,
Светлые годы ученья!
Пройдут года, откроешь ты
Альбом случайно пред собою.
И пусть кипучие, большие
Воскреснут юности былой,
Далекой юности мечты!
1917 год принес с собой совершенно иное время. Перестраиваться было очень трудно, сложно. У новой власти был совершенно иной взгляд на духовность, образование. Вновь пришлось учиться. Вот почему мы видим Лидию среди слушателей педагогических курсов, проводившихся в селе Устье в сентябре-декабре 1919 года. А в 1920 году она начала работать в Высоковской начальной школе. За 25 лет учительского труда через ее руки прошли сотни выпускников, и каждому из них она дарила радость познания.
"Привет многоуважаемой Лидии Васильевне от неслуха-ученика. Как много желаю хорошего здоровья нашей второй учительнице. Как много нас тесали, строгали, мыли, чесали и шлифовали. Каков танталов труд учителей! Но сейчас еще он труднее. Педагогические поэмы Макаренко не окончены. Они продолжаются. Они выступают в новом виде со своими вывихами... Как много еще нужно, чтобы граждане были все сознательными в делах новой жизни! Вы свое исполнили, исполнили блестяще. Вы для нас были просто умницей, строгой и требовательной учительницей, и удивительно доброй. Да благословит Вас Бог за Ваше терпение и старание. Счастья тебе, мой учитель".
Наверное, приятно было получать вот такие отклики. А Лидии Васильевне было чем гордиться. Через ее сердце, ум, руки прошли заслуженные врачи РСФСР Николай Васильевич Фрыгин и Алексей Иванович Зятюшков, профессор, доктор ветеринарных наук Павел Иванович Кокуричев, соратник Рихарда Зорге Геннадий Александрович Балдичев и многие, многие другие.
Сложная, бурная жизнь 1920-х и 1930-х годов никому не давала покоя, а особенно учителям. Они были в числе агитаторов, пропагандистов, лекторов. Вот почему после напряженного учебного дня Лидию Васильевну было трудно застать дома: то она на полевом стане, то на ферме, то в какой-нибудь деревне. Работа с людьми, помощь в организации колхозов, кооперативов - успевала везде.
Вот отзыв о ее работе от 16 марта 1933 года: "Школьный работник Левицкая Л.В. за время своей работы в Высоковской школе первой ступени была одним из активных общественных работников, добросовестно и в срок выполнявшая все задания сельского Совета, принимала активное участие во всех проводимых хозяйственно-политических кампаниях...".
Но свое второе призвание она нашла в другом. В 1920-х годах она организовала при клубе драматический кружок и бессменно руководила им более 20 лет. На сцене Высоковского клуба ставились спектакли на злободневные темы, игралась классика. В письмах, открытках, адресованных Лидии Васильевне, - благодарность за общение, за возможность прикоснуться к искусству. Возможно, поэтому в период с 1945 по 1946 год ее назначают заведующей клубом.
Все же школа была ближе и родней. С сентября 1946 года она работает довольно продолжительное время школьным библиотекарем. Закончив педагогическую деятельность, Лидия Васильевна не забывала школу. Ее постоянно приглашали в гости ребята, а рассказать старому учителю было о чем. До последних дней в душе своей она несла высокое звание учителя, жила заботами и делами родной школы.
Уже незадолго до смерти она подошла к директору школы Владимиру Александровичу Гущину и сказала: "Владимир Александрович, я устала. Освободи, пожалуйста, меня от работы". Сказать такое может только преданный своему делу человек.
А от роду ей было уже 92 года.
Игорь Суворов
учащийся 8 класса Борисовской средней общеобразовательной школы Бабаевского района.
Научный руководитель - учитель истории Татьяна Ивановна Суворова
Ровесница века: жизнь и судьба Анны Михайловны Ивановой (1903 - 2000)
Нет, не след, не портрет, не имя
Хочу на земле оставить.
Пусть сделанное руками моими
Бьющимся сердцем станет...
Эти слова как нельзя лучше могут охарактеризовать жизнь и судьбу Анны Михайловны Ивановой. В январе 2000 года, на 97 году жизни, Анна Михайловна скончалась. Имея прекрасную память, она часами могла рассказывать о событиях прошлого, называя массу имен, читать стихи, в том числе и написанные ею самой. По праву она могла претендовать на роль консультанта по истории нашего села. Ее голосом говорила история.
Анна Михайловна Иванова родилась 7 августа 1903 года в деревне Харчевня Борисовской волости. Ее бабушка, Дарья Прокопьевна Копейкина, родившаяся в 1840 году, была горничной у дворян Качаловых; дед, Иван Михайлович Иванов, служил столяром-краснодеревщиком у Качаловых. Дед был видным парнем, неглупым, но любил выпить. Девушки боялись, как бы барыня не выдала кого-нибудь из них замуж за него. Барыня Качалова женила их насильно, вздумала - и объявила. Дарья Прокопьевна просила не выдавать ее замуж за Ивана Михайловича. Она долго плакала, умоляла барыню смилостивиться над ней, на что барыня ответила: "Вот розги получишь - одумаешься. Плакать плачь, а замуж пойдешь". "Барыня вообще своенравная была. Пойдут девки в баню ее мыть, так без синяков не вернутся - шайкой исхвощет, мол, неладно мыли", - вспоминала Анна Михайловна. Нечего было делать - стали они жить. У них было десять детей.
После отмены крепостного права семья Ивановых была наделена участком земли в Харчевне, "по большой дороге в Питер", по словам Анны Михайловны. Иван Михайлович хотя и взял небольшой участок земли, но больше любил заниматься столярными работами - мастерил венские стулья, двери филенчатые, шкафы. Землю обрабатывать не умел. Жили они очень бедно. Вскоре Иван Михайлович заболел туберкулезом, в 1885 году умер. Тяжесть забот о семье легла на плечи Дарьи Прокопьевны.
Отец Анны Михайловны - Михаил Иванович Иванов - родился 4 августа 1872 года. Он был трудолюбивым, терпеливым, настойчивым, способным мальчиком. Дарья Прокопьевна это заметила и обратилась к Качалову за помощью, так как сын "показывал способности к учению", по словам Анны Михайловны. Но Михаил окончил всего шесть классов Борисовского двухклассного училища.
Учиться дальше не было возможности. Очень много Михаил Иванович работал по хозяйству, был неплохим столяром, навыки перенял от отца. В 1897 году Михаил решил жениться на любимой девушке, но члены семьи ему не разрешили, а через год присмотрели ему другую девушку - "видную, богатую", но и с ней судьба не свела Михаила. Уже у венца поп отказался их венчать, сославшись на наличие родственных связей между молодыми, но причина, видимо, была не в этом.
В этот период начало развиваться революционное движение в селе. Братья Ивановы, Иван и Михаил, читали прокламации, слушали речи революционеров. Поп подозревал связь братьев с революционерами, к тому же однажды в Рождество, когда поп ходил по избам, читал молитвы и собирал ковриги и овес, Михаил сказал ему: "Вот святая совесть! Последние крохи с мужика тянет". В семье вспоминали еще один случай: Михаил разговаривал с попом о душе. А когда колол животных, старался найти душу у животного. В очередной беседе с попом недоуменно спрашивал: "Где же все-таки душа у животного и у человека?". На это поп ответить не мог и решил во что бы то ни стало отомстить молодому человеку.
В очередной раз выбрали невесту для него родственники. Мать Анны Михайловны, Татьяна Арсентьевна Моисеева, родилась 26 марта 1877 года в Игумнове. С ранних лет она познала тяжесть крестьянского труда. Зимой ей приходилось подрабатывать на барском гумне на молотьбе. На гумне было холодно, скудная крестьянская одежда не грела, руки мерзли, поэтому девушки старались угодить изо всех сил барским поварихам, чтобы те на завтрак подали горячую картошку, ломоть хлеба да воды горячей ковшик, и благодарны были за горячий завтрак. Позавтракают - и снова на молотьбу. Платили по 20 копеек в сутки.
В 1898 году Татьяну Арсентьевну выдали замуж за Михаила. "Зимой ко мне наехали сваты. Вышла я замуж за человека, которого никогда не видела. В его семье я была девятнадцатым человеком. Свадьбу сыграли хорошую, подарили 30 рублей. До его деревни нужно было ехать 20 километров. Запряжена была тройка коней, колокольчики под дугой, у коней ленты алые. Только и видела я радости, пока свадьба шла. А на чужом дворе мало я видела радости: много пришлось перетерпеть от свекрови и от невесток, а беда была вся в том, что не любил меня муж, бывало, выщиплет всю до синяков, за что, не знаю. Народились у меня пятеро детей - две дочери и три сына: старшая Анна (1903 года рождения), вторая дочь Дарья (1906), сын Николай (1908), второй сын Иван (1911), третий - Павел (1914)".
В хозяйстве была лошадь, две коровы и овца. Семья жила в старой избе, построенной еще в 1862 году из леса, что выделил барин Качалов. Анна Михайловна была старшим ребенком в семье и первой помощницей отца. Тяжесть крестьянского труда она познала с 10 лет. Вместе с отцом ездила на пашню. Михаил Иванович учил ее боронить, приходилось ей корчевки убирать. Сама Анна Михайловна вспоминает: "А сохой пахать еще была бессильна, так помогала маме огород городить, зимой ходила молотить". В 1913 году стали землю нарезать на отруба. Отец Анны Михайловны взял землю за 4 км от дома, так как полевая земля оценивалась дороже и давали ее меньше, а дальние земли оценивались дешевле и участок нарезали больше. Михаил Иванович так рассуждал: "Два сына у меня, "добрую" землю я купить не в силах, а будем удобрять да хорошо обрабатывать, даст Бог, и с этой земли получим хороший урожай". По дороге на пашню и в свободную минуту отец много рассказывал о событиях в селе. О русско-японской войне Анна Михайловна редко вспоминает. Отец рассказывал, что в селе говорили: "Японша напала". Как сказки, дети слушали рассказы приезжих людей об этой войне. Местных участников русско-японской войны она не знает.
Рассказывал отец, как в 1905 году проводились демонстрации в селе. Революционеры собирались в роще, недалеко от Покровской церкви. Активными участниками были учителя Борисовского двухклассного училища. Руководил революционной деятельностью Александр Петрович Пушторский. Революционеры читали запрещенную литературу, прокламации, вели разъяснительную работу среди крестьян.
В 1914 году началась Первая мировая война. Вот что осталось в памяти Анны Михайловны: "В самый Ильин день, 2 августа, мы узнали о начале войны. Работы полевые были в разгаре, сенокос не закончен, а тут погнали мужиков воевать. Отца не взяли по состоянию здоровья. Он поехал провожать ратников. Среди них были и его братья. Наложили солдаты полную телегу котомок, а сами пешком пошли до Борисова, до 2-этажного здания волостного правления. У правления собралось много народу со всей округи. Попов было человек десять, кадили они, молебен служили. А как дошла очередь ратникам крест целовать, вот тут-то и поднялся рев, прощаться стали".
Бедность пришла в каждую избу. Не было соли, керосина. Отец разрубил деревянное корыто из-под соли на части. Эти куски дерева кипятили и соленой водой разводили похлебку. Женщины вечерами до 12 часов сидели с лучиной, пряли. "Поставим корыто посреди избы, да светец над корытом и работаем, пока руки не заболят". А в 2 часа вставали молотить, работали тоже с лучиной. Копоти было полно. Все знали тогда поговорку: "В Филипповки черт сажу колпаком кидает".
Притеснял крестьян управляющий помещика Качалова. Однажды в 1915 году Михаил Иванович с дочерью Анной поехал "в ниву", где сеяли овес. Место называлось Зверева Гора, что в пяти километрах от дома. Когда они подъезжали, то увидели, что все ряды снопиков разрыты, Анна спросила у отца: "Кто это, тятя, медведь?" "Не медведь это, а свинья". Выяснилось, что приезжал барский староста за "сноповщиной". Он выбирал снопы, которые были побольше. В 1915 году Анна вынуждена была остаться в няньках и помогать отцу с матерью. Ей посчастливилось учиться 3 года в Борисовском двухклассном училище. Помнит Анна Михайловна, как местные ребятишки участвовали в загоне зайцев. По ее словам, весной 1916 года поместье на Хвалевской принадлежало поляку по фамилии Рык. Помещики любили охотиться. Ребятишки вместо собак, с криками и шумом гнали из кустов зайцев на охотников. За это Анна Михайловна тоже получила пятак.
В 1916 году она поступила учиться в Борисовскую ткацкую школу. Училась два года. Ткацкая школа была организована Белозерским уездным земством 1 июля 1904 года1. В ткацкую школу принимались девочки в возрасте от 14 до 17 лет, так как курс обучения не был ограничен каким-либо сроком, а зависел от способностей каждого отдельного лица. После окончания школы выпускницы получали свидетельства и ткацкие станки - "самолеты" (так их называла Анна Михайловна) со всеми принадлежностями. Так их называли, возможно, потому, что они были сложные, выполняли 6 операций. В дальнейшем ткачиха, работая на дому, получала заказ от земства на изготовление различных тканей. Земство обеспечивало соответствующим сырьем, готовую продукцию несли в ткацкую мастерскую. За выработку тканей мастерицам выплачивали от 4 до 15 копеек за аршин, в зависимости от сорта и рисунка2. Ткачиха получала в месяц в среднем 20-35 рублей3.
Вырабатывались ткани различных сортов: сарпинка всевозможных рисунков, шерстянка и полушерстянка - ткань для верхней одежды, полотенца, тик для матрацев, столовые скатерти с разными рисунками, мешковина, дорожки для половиков, тесьма для вожжей.
Ярмарки в Борисове проводились два раза в год: с 1 декабря - "Никольская" и с 8 марта - "Сорока мучеников"4. В дни ярмарок в наше село съезжались жители Белозерска, Вытегры, Вологды, Кириллова, Весьегонска, Тихвина, Череповца, Устюжны и других мест северо-западной части Российской империи. Дорога к селу кишела народом, спешившим со всех окрестных и дальних поместий, сел и деревень на ярмарку. Повозки, сани, телеги двигались к томившейся в ожидании праздника торговой площади села.
К этому дню сельчане готовили новые наряды или доставали из сундуков те наряды, что берегли для особых случаев. Женщин любого возраста можно было встретить в ярких цветастых шалях, а мужчины даже в холодную погоду ходили в расстегнутых тулупах, армяках, зипунах, чтобы видны были их цветные рубахи-косоворотки. Торговые ряды в селе были устроены по обеим сторонам дороги, ведущей вниз, к реке Суда. Начинались они от дома купцов Кудряшовых, который стоял выше современной столовой, там, где сейчас находится контора связистов, а на противоположной стороне торговые ряды начинались там, где сейчас стоит магазин Ивановых. Желающих на ярмарку съезжалось очень много, торговые ряды были всегда полностью заняты, но места были строго распределены, и в этом отношении всегда был порядок. Местные товары баржами отправлялись по Суде. Продавали различные товары: мясо, рыбу, овощи, ткани, одежду, разную домашнюю утварь, бусы, ленты, кольца, ложки, вилки, игрушки, глиняных барашков, свистульки, различные бочонки-копилки и еще много-много разных разностей. Продавали сбитень - горячий напиток из меда с пряностями, который наливали в самовар. Любимой детской сладостью были леденцы и петушки из сахара. На современной площади Советов была организована торговля лошадьми, продавались даже породистые лошади. В морозную погоду хозяева их накрывали попоной. Много здесь было цыган. То там, то тут раздавался цыганский бубен. Рядом с современным Домом культуры была площадь, где между часовней и бывшей ветлечебницей стояли балаганы, в которых выступали фокусники, клоуны, бродячие артисты, здесь же были и карусели, которые назывались "В Париж". Здесь же соревновались мастера игры на гармошке и плясуны. Гордостью Борисовской ярмарки был трехведерный самовар. В декабрьскую морозную погоду он был просто необходим. Не было человека, который не отведал бы горячего чая вприкуску с сахаром, блинами, пирогами, другой домашней выпечкой. Стакан чая стоил 1 копейку. Крестьяне рассчитывались за товар в основном зерном. Ярмарка имела и благотворительные цели. Торговцы оказывали помощь деньгами и продуктами бедным, нищим и больным людям. Ярмарки проводились до 1925 года.
Весело праздновались в селе религиозные праздники. Особенно любила Анна Михайловна Пасху. К этому дню в каждом доме делали уборку. "Бог не терпит никакой пылинки, - говорила Анна Михайловна. - Варили едкий щелок, толкли дресву да лаптями терли пол изо всей силы. К Пасхе обязательно шили лоскутное одеяло, используя тканую основу. И не боялись, что оно грубое, лишь бы было новое. Пекли пасху из крупчатки и писали "Иисус Воскрес" и украшали изюмом. По избам ходил поп с дьячком, икононосцы - мужики деревенские, 4 человека. С попом христосовались в щеку, давали два яйца, икононосцам тоже давали по яйцу". Вот как о дне Пасхи пишет в своем стихотворении Анна Михайловна:
И весело как-то, а в сердце тревога,
И этой тревоге есть много причин,
На Пасхе особенно смелости много
У этих противных мужчин...
Сегодня, целуясь, краснела,
Но разве обычай могла я сменить?
Ведь я христианка, я б тоже хотела,
Чтоб Пасха почаще была.
Вспоминая Рождество Христово, Анна Михайловна рассказала о таком обычае: в этот день поп ходил "со святом" (читал молитву), ему давали по решету овса, а девки на выданье крали у попа овес. А во дворе это зерно насыпали в обруч кадушки и замечали: если первым клюнет петух, то девка выйдет в этот год замуж, а если курица, то еще год просидит в девках. В святки все любили гадать. Молодежь в наших местах ходила гадать к проруби, обязательно в полночь, со словами: "Святы, святы, святочки, святые вечерочки. Черти мутите, другие кутите, правду говорите. Что прослышите, то и сбудется". А для того, чтобы все прекратилось, произносили слова: "Чертово полоно".
В праздник Троицы женщины и дети приходили к обедне с пахучими травами и цветами. Дом украшали веточками березы. Помнит Анна Михайловна, как однажды, еще до революции, наломали они с ребятами березовых веток в лесу, принадлежащем помещику Гравирову: "Да помещик-то нас и заметил, когда мы шли домой. И сказал: "Теперь ваших отцов в тюрьму посадят". Испугались мы, ветки выбросили в ручей, а сами в деревню побежали и спрятались - за деревней бревна заготовленные лежали, сохли. К вечеру ищет меня тятя, кричит: "Аннушка, иди домой, я все знаю". Оказывается, помещик уже нажаловался отцу. Не бил меня отец, не ругал, только сказал: "Не наше - не трогай". Вот как было, веничек боялись наломать. Чужое и не трогали".
В начале июля в нашем селе отмечался праздник Корсунской иконы Божьей Матери5. В этот день жители села и близлежащих деревень собирались на берегу реки Суды около моста. Священик Троицкой церкви освящал воду, после этого каждый должен был умыться освященной водой и искупать лошадей. Освященная вода исцеляла человека, излечивала все болезни.
Много пришлось потрудиться в жизни Анне Михайловне. Любила она землю, об этом рассказывает в своем стихотворении:
Мне поле дорого зимою,
Когда на нем лежат снега.
Мне поле дорого весною,
Когда на нем шумят хлеба.
А ты - мой труд, мое старанье,
Моя любовь из года в год.
Иду я в поле на свиданье,
А там меня работа ждет.
Погода будь иль непогода,
Холодный ветер или дождь,
Земля, в любое время года
Со мною ты свиданья ждешь.
Обручена навек с тобою.
И о тебе всегда пою.
Я - твой солдат, ты - поле боя
За хлеб, за Родину мою.
В 1917 году Россию вновь всколыхнули революционные события. Не обошли они стороной и Борисовскую волость, жители которой по-разному отнеслись к этим событиям. "Однажды отец приехал из бревенника, - вспоминает Анна Михайловна, - он возил баланы в Пустыне, жил там в станах по две недели. Домой приехал ночью, от мороза весь в инее, борода вся белая, валенки, как колотушки стучат, скинул все, и маленькую печку затопил. Я проснулась, но голоса не подала. Слышу, он матери шепчет, будто бы Ленин в Питер вернулся, царь сбежал за границу.
Революция! Сколько надежд возлагали крестьяне на эту революцию. "Мир, земля, свобода" - эти слова можно было часто услышать от крестьян. В 1919 году крестьянам разрешили рубить лядины, которые когда-то принадлежали помещикам, под пашню. Вот как это делалось: лес вырубали, деревья потолще шли на дрова, а на второй год сучья жгли. Делали это женщины, обутые в лапти, одетые в портки и длинные домотканные рубахи: "Разжигают костры, раскладывают покаты, на которые собирают сучья. По мере сгорания новые сучья колом толкают в костер, кострище расширяется, вокруг шает, оборы у длинных рубах загораются, нужно быть очень внимательным. Вечером домой возвращались все в саже. На подготовленную площадку сеяли жито, затем производили мелкую вспашку сохой. Много оставалось пней, корней. Работа была очень тяжелая. Зато, когда взойдет жито, вместо отдыха ходили любоваться хлебом. В 20-е годы Борисовскую волость называли "второй Украиной". Денег не было, везли сюда товары и обменивали на хлеб. Чаще всего привозили рыбу, деготь, горшки".
Кроме хозяйства, Анна Михайловна продолжала работать в ткацкой мастерской. "В 1924 году нас объединили в промартель Белозерского промсоюза, которая расположилась в особняке, принадлежавшем дворянам Триторским". Промартель объединяла 50 ткачих5. В 1925 году, когда кончилось сырье, ткачих по линии комсомола стали направлять на учебу в Ленинград, а ткацкую мастерскую перевели в Белозерск. Анну Михайловну тоже направили учиться, но уехать она не могла: отец болел воспалением легких, а братья были маленькие. Помощь по хозяйству была необходима. Лето и осень она проводила на пашне: косила, жала, работы было невпроворот, зимой пряла, молотила.
В 1931 году единоличники деревни Харчевня объединились в колхоз "Пионер". Пошла в колхоз и семья Анны Михайловны, отдали лошадь пяти лет, корову двух отелов, семена, сбрую зимнюю и летнюю. В колхозе она выполняла любую работу. В 1933 году принимала участие в строительстве дороги Борисово-Бабаево: копала канавы, возила камень и укладывала его на дорожное полотно. В 1935 году Анна Михайловна закончила курсы продавцов и два года работала продавцом в поселке Нижняя Ножема. Затем вернулась обратно в колхоз, но, проработав некоторое время, перешла в Дом колхозника, в буфет, продолжала вести домашнее хозяйство, помогала колхозникам. Во время войны в Доме колхозника жили военные. Анна Михайловна убирала комнаты, стирала военным. В 1941 году возле деревни Харчевня в срочном порядке был возведен военный аэродром. Поэтому во многих домах жили военные. Жили они и в доме Анны Михайловны. Многих техников, что строили этот аэродром, а затем и летчиков, что вылетали на бомбежку врага, Анна Михайловна помнит поименно. Особенно запомнился ей комиссар летной части Владимир Филиппович Шамшин. Его любили за чуткость, внимательное отношение к боевым друзьям. Семья Ивановых заботилась о летчиках. Анна Михайловна и Дарья Михайловна мыли полы, стирали военным, проживающим в их доме, и другим солдатам, которые жили в деревне7. "Помню, принесла как-то раз мать 250 платен, - вспоминает Анна Михайловна, - это тех, кто аэродром строил. Вот пришлось над корытом-то погнуться, рук не поднять". Деньги за стирку не брали, но военные клали их в шкафчик, на полку. А когда пришли подписывать на заем, Татьяна Арсентьевна отдала все эти деньги подписчику. С огромным уважением и теплотой Анна Михайловна вспоминала о всех летчиках: Владимире Шамшине, Владимире Арбузове, Викторе Толстове - инженере, ремонтировавшем самолеты, татарине Галиме и других.
Много горя пришлось хлебнуть в годы войны семье Ивановых. Николай - брат Анны Михайловны, успевший повоевать и в финскую войну - погиб 25 марта 1942 года. Не пришлось молодому агроному, окончившему Ленинградский плодово-овощной институт, осуществить свои мечты - вырастить новые культуры у себя на родине. Всего одну весточку получили Ивановы и от другого сына, Ивана, написанную 1 сентября 1941 года, только-только по прибытию в часть. В первом же бою, 13 сентября, Иван был убит. И остался у Ивановых единственный мужчина в семье - Павел. Будучи инженером-химиком, он участвовал в производстве самолетов на Урале.
В годы войны в селе Борисово была предпринята попытка возродить ткацкий промысел, который позволял организовать переработку местного сырья: льна и шерсти. Были выявлены имеющиеся в районе ткацкие станки, ранее работавшие ткачихи. Оказавшийся в районе бывший инструктор Холостов возглавил работу по возрождению ткачества. Было задействовано 5 станков - "самолетов", выпущено 189 погонных метров разнообразных тканей8. Анна Михайловна обучала девушек, сновала, заправляла станки. Лен пряли на дому, ольхой красили нитки. С конца декабря 1943 года по февраль 1944 года выпускали ткани: диагональ защитного цвета, полотенца, белую ткань, сарпинку. Анна Михайловна была награждена в 1944 году Дипломом II степени за освоение новых видов ткацкого производства и перевыполнение норм выработки. В 1944 году ткацкий цех закрыли, так как было слабое техническое оснащение, не было надлежащего помещения и было мало сырья. После ткацкой Анна Михайловна работала на кирпичном заводе недалеко от Харчевни. В последние годы перед пенсией Анна Михайловна работала сторожем в промкомбинате.
Находясь на пенсии, Анна Михайловна продолжала интересоваться происходящими событиями в мире, в стране, в районе, продолжала писать стихи. О жизни своей семьи Анна Михайловна рассказывает в стихотворении "Береза":
Ух, какою стала рослой да кудрявой,
Белая береза у избушки старой.
Тонкою лозинкой, ростом меньше метра,
Помню, как березка пряталась от ветра.
Озорник какой-то по весенней стуже
Вытащил березку, да и бросил тут же.
Пожалел березку на лесной опушке
Паренек кудрявый и принес к избушке.
Посадил в садочке от родных тихонько,
Поливал весною, та звенела тонко.
Нежные листочки в трубочки свернулись,
На глаза парнишки слеза навернулись.
Только увидала мать ту заботу сына,
Поняла, родная, что березка стыла,
Стыла, увядала, приближались сроки,
Как совсем иссякнут у березы соки.
Незаметно, чтобы сын не знал об этом,
Стала мать березку холить знойным летом.
Удобряла, землю приносила с грядок.
И росла березка, как дитя у нянек.
Ожила, окрепла стройная береза
И зимой стояла, не страшась мороза.
Выросла береза, вырос и парнишка.
В сорок первом вышла проводить сынишку
За деревню в поле мать его родная.
И ушел парнишка из родного края.
И ушел, чтоб землю отстоять родную.
И сберег парнишка Родину Святую!
Только не вернулся сам в деревню боле.
Схоронили парня где-то в ратном поле.
Горько, безутешно плакали родные.
И, как только вспомнят, плачут и поныне.
Умерла от горя мать его старушка,
Наклонилась на бок и ее избушка.
Люди ходят мимо, людям дела мало,
Кто садил березу, почему не стало
Биться сердце парня, да и жил ли парень?
Даже кто-то бросил в ту избушку камень.
И снесли б избушку бравые ребята...
Да живут в избушке две сестры солдата,
Сестры уж старушки, трудно им живется,
Ждут сестрицы братца -
Может быть, вернется?
Может быть, вернется, и удастся брату
Починить, подштопать старенькую хату.
У избушки старой протекает крыша.
О ее ремонте не хотят и слышать
Те, что избежали в срок могилы братской
И в войну сражались за спиной солдатской.
Думают, без крыши поскорей загнутся,
Хоронить дешевле сестры обойдутся.
Видит все береза, с высоты видней,
Да сказать не может, лишь шумит сильней.
Трудную жизнь прожила Анна Михайловна. И несмотря ни на что, оставалась добрым, сердечным, приветливым человеком. Часто она любила повторять: "Бог терпел, и нам велел", а еще "Жизнь дана на добрые дела". Добрыми делами и прославилась эта женщина, добрый след оставила в жизни.
Примечания:
1 Балдычев С. Ткань вырабатывается на месте //Красный Север. 1944. 4 февраля.
2 Епифанов Ю.К. В некоторых деревенских домах до сих пор стоят кросна, и умельцы ткут половики удивительной красоты, только вот суждено ли выжить этому ремеслу? //Наша жизнь. - 1997. 27 мая.
3 Там же.
4 Даты указаны по старому стилю
5 Балдычев С. Ткань вырабатывается на месте...
6 Вероятно, допущена неточность. Церковь чтит Корсунскую икону Божией матери 9(22) октября.
7 Епифанов Ю.К. Аэродром под Харчевней //Наша жизнь. 1993. 8 мая.
8 Епифанов Ю.К. В некоторых деревенских домах до сих пор стоят кросна...
Людмила Тарова
ученица 11 класса Шуйской средней общеобразовательной школы Междуреченского района.
Научный руководитель - учитель истории Лидия Вениаминовна Чекушкина
Боец французского сопротивления Б. Шапин (1917-1974)
Из истории мы знаем, какое отношение было к советским людям, попавшим в плен. Они объявлялись предателями своей Родины. Судьба бывших пленных была трагична. Они испытали издевательства фашистов в плену, а вернувшись на Родину, проходили через сталинскую репрессивную машину. Родина обошлась с ними жестоко: расстрелы, лагеря, настороженные взгляды. Им постоянно напоминали, кто они и откуда, следили за каждым их шагом. И сами они, в большинстве своем честные и преданные Отчизне люди, чувствовали себя изгоями, старались жить тихо, скромно.
Это все пришлось пережить и Борису Васильевичу Шапину. В свое время Борису Васильевичу было отказано в звании "Заслуженный учитель". А причина одна: неизвестно, как вел себя в плену. Учительница Шуйской школы, пенсионерка Нина Максимовна Шорохова, ученица Бориса Васильевича, вспоминала: "Он много рассказывал нам о жизни во Франции, но никогда не рассказывал о плене, о партизанах. Тогда, может, нельзя было об этом говорить".
Родился Б.В. Шапин в 1917 году в деревне Лучниково, под Вологдой. В 1938 году после окончания Вологодского педагогического института приехал работать в Шуйскую среднюю школу учителем русского и литературы. Через два года был призван на действительную военную службу, которую проходил на Западной Украине. Здесь его и застала война.
Осенью 1941 года остатки артиллерийского полка, в котором сражался Борис Васильевич, попали в окружение, и он оказался в плену. Пленных перегоняли из лагеря в лагерь. Ежедневно от голода и холода умирало около 100 человек. Зимой, когда группу пленных направили на погрузку торфа, ему и нескольким его товарищам удалось бежать. Цель - дойти до наших и снова встать в ряды бойцов. И казалось, что все получилось, но нет! Весной 1942 года уже за Винницей Борис Васильевич попал в облаву и с группой местной молодежи был арестован. Их привезли на север Франции, в угольный бассейн Па-де-Кале, в немецкий лагерь "Бомон-ан-Артуа". Каждый получил здесь спецовку, номер и белый круг с ромбом и тремя буквами на нем "ОСТ". Борис Васильевич имел номер 339. Узники поняли, что им предстоит работать глубоко под землей. Каторга - без надежды остаться в живых.
Но они знали, что будут бороться, драться не только за свою жизнь. Они найдут здесь сообщников, друзей, оружие. Должны найти, И они нашли. В лагере "Бомон" первым организатором группы сопротивления стал политрук Красной Армии Марк Слободинский. Он сплотил вокруг себя верных людей из коммунистов и комсомольцев, а затем с их помощью выявил наиболее преданных Родине людей и сформировал руководство "Группы советских патриотов", в число которых вошел и Б.В. Шапин, отвечавший за работу с кадрами. В качестве самых важных и неотложных задач, которые ставила перед собой группа, были: 1) добиться сплочения советских патриотов в комнатах и бараках; 2) постараться захватить в свои руки управление лагерем; 3) повсеместно доводить до сведения людей в лагере положение на фронтах и международные события; 4) организовывать и систематически проводить вредительство на местах работы; 5) систематически сообщать об успехах Красной Армии; 6) всегда быть готовыми выступить открыто вместе о французским народом против гитлеровских оккупантов. Все больше заключенных лагеря "Бомон" стали втягиваться в саботаж, пренебрегая экономическими последствиями и угрозой подвергнуться аресту или даже расстрелу. Группа организовывала и побеги заключенных. С июля 1943 года обстановка в районе Арраса осложнилась, немецкая комендатура и французская полиция усилили репрессии, но побеги пленных из "Бомона" и других лагерей продолжались. Так, в рапортах субпрефекта полиции города Бетюна от 29 мая и 29 июля 1943 года отмечалось: "В мае бежали 17 украинцев и русских военнопленных... В июне и июле побег совершили 72 русских рабочих. Впоследствии из этих 89 беглецов было схвачено всего 28 человек, остальные обнаружены не были". Среди бежавших были активисты-патриоты из "Бомона", в числе которых и Борис Васильевич Шапин.
После побега из лагеря он долгое время скрывался в семье французских патриотов. Партизаны соблюдали строгую конспирацию. В это время они запасались оружием, принимали в свои ряды людей, бежавших из лагерей, формировали новые группы и отряды. Большую работу в это время вел Борис Васильевич Шапин, являвшийся заместителем командира батальона по кадрам. Он в числе других советских и французских партизан совершал дерзкие налеты на железную дорогу Лянсуа-Дуэ. Только за один месяц пустили под откос три товарных эшелона и один паровоз.
Активные боевые действия франтиров и партизан, совместно с которыми действовали советские люди, не могли остаться вне поля зрения французской полиции и жандармерии. Это заставляло подпольщиков быть предельно осторожными.
В эти дни, наполненные тревогой и опасностями, укрепилась дружба Бориса Васильевича Шапина и легендарного Василия Васильевича Порика. Вспоминая ту пору, Борис Васильевич делился воспоминаниями о Василии Порике, показывал его фотографию, которая бережно хранится в школьном музее. Он рассказывал, что в один из летних вечеров в комнату, где жил Борис Васильевич, кто-то осторожно постучал. Взяв наган, Шапин откинул крючок и увидел на пороге члена штаба батальона и лагерного капо (старосту, назначаемого охраной из числа пленных) Василия Порика. Они долго беседовали той ночью. Порик рассказал о себе все, что из соображений конспирации пленные не говорили друг другу. А Борис Шапин рассказал ему о себе. Так укрепилась большая дружба украинца Василия Порика и вологодского учителя Бориса Шапина. Друзья поклялись, что будут вести беспощадную борьбу с заклятыми врагами-фашистами. Клятву они сдержали.
Одной из самых дерзких операций было нападение на лагерь "Бомон". Советские патриоты провели эту акцию во взаимодействии с французскими партизанами. Операцией руководил Василий Порик, ему помогал Борис Шапин. Глубокой ночью бесшумно сняли охрану, освободили узников лагеря, совершили скорый суд над предателями, забрали оружие, документацию, продовольствие, пишущую машинку. Лагерь был разгромлен. Партизаны, воодушевленные победой, возвращались на свою базу. Но произошло непредвиденное - напоролись на крупный фашистский патруль. Завязался жаркий бой, Порик приказал уходить, а сам вместе со своим заместителем Василием Колесником прикрывали отход и приняли огонь на себя. Отстреливались до последнего патрона, были несколько раз ранены. Колесник застрелился, а Василия Порика, бывшего без сознания, взяли враги.
Но Василий Порик не погиб в фашистском застенке. Борис Васильевич вспоминал: "Он рассказал мне, как гестаповцы засунули его в бессознательном состоянии "на лечение" в госпиталь. Обнаружив пули в руках, ногах и плечах лейтенанта, фашисты все же приковали его к койке, а у дверей поставили гестаповца. "Лечили" патриота железным прутом, нанося ему по 50 ударов. Затем героя перевели в тюрьму и поместили в камеру смертников. Но и оттуда с помощью вытащенного из подоконника гвоздя и сообразительности ему удалось бежать. Французские врачи извлекли из тела пули и спасли его". Еще много героических подвигов совершил Василий Порик. Он погиб 22 июля 1944 года. Василий Порик стал Национальным героем Франции, Героем Советского Союза.
Многие товарищи Бориса Васильевича Шапина сложили свои головы на французской земле. Беседуя с Борисом Васильевичем, мы видели, как тяжело ему было говорить о своих погибших товарищах, как грустнели его глаза, каким неровным становилось дыхание.
Весной 1947 года Борис Васильевич вернулся в родную Шуйскую школу и стал снова учить детей. Этим самым гуманным, самым мирным трудом на земле он занимался до конца своей жизни. Каким же он был? Сохранилась в семье фотография Марка Слободинского, командира батальона. На обороте надпись: "Борису Шапину - товарищу и боевому соратнику, активному члену бомонской организации, одному из организаторов отдельного батальона советских партизан во Франции, стойкому борцу против фашизма, за честь и свободу нашей Родины".
6 мая 1965 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Б.В. Шапин был награжден орденом Отечественной войны второй степени. Награда герою была вручена через 20 лет после Победы. В своей короткой речи после вручения награды в родном коллективе, в присутствии гостей, учителей и учащихся Борис Васильевич сказал: "Волнение не позволяет мне найти слова благодарности своему народу, своей Родине за высокую оценку моих заслуг. Скажу одно. Служил, служу и буду служить Советскому Союзу".
Борис Васильевич ушел из жизни в 1974 году. Это была невосполнимая утрата для всех, кто его знал, любил и помнил.
После смерти Бориса Васильевича Шапина школа, где он работал, ходатайствовала перед районным Советом народных депутатов о присвоении его имени одной из улиц села Шуйское. Просьба была удовлетворена. Решением Междуреченского Совета народных депутатов № 141 от 2 июня 1983 года улица Кооперативная переименована в улицу Б.В. Шапина. Торжественный митинг, посвященный переименованию улицы, проходил 1 сентября 1983 года у Шуйской средней школы. Митинг собрал огромное количество людей, самых разных по возрасту. Вместе стояли и те, кто хорошо знал Бориса Васильевича, и те, кому еще предстояло узнать о нем.
В 1968 году в школе была открыта мемориальная доска в его честь. Ежегодно, в День знаний, учащиеся, совершая экскурсию по школе, останавливаются у мемориальной доски и слушают волнующий рассказ о бывшем учителе, герое французского Сопротивления Борисе Васильевиче Шапине.
Использованная литература:
1. Морщинин А. Партизан Франции //Знамя труда. - 1990. - 31 мая.
2. Свистунов М.А. Под мартовскими березами //Знамя труда.- 1983.- 23 октября.
3. Фортус М.А. Тропами лагерных партизан //Волга.- 1970.- № 12.- С. 111-149.
4. Шапин Б.В. Встреча с М.А. Фортус //Знамя труда.- 1972.- 4 апреля.
5. Шорохов А. Боец французского Сопротивления. Он жил для людей //Знамя труда.- 1983.- 25 октября.
6. Шорохова Н. М. Забыть нельзя //Знамя труда.- 1983.- 23 октября.
Елена Паутова
ученица 9 класса Воробьевской средней общеобразовательной школы Сокольского района.
Научный руководитель - учитель географии Нина Алексеевна Лысикова
Хранитель времени: Корбангский краевед Николай Михайлович Паутов (1930-1981)
Николай Михайлович Паутов (мой дедушка) родился в 1930 году в семье служащего Вологодского облисполкома. Ранние детские годы провел в Вологде. Семья снимала квартиру в одном доме с писателем В.С. Железняком.
Его мать, Мария Николаевна Паутова, вспоминала, что часто Железняк приносил спящего Колю, уснувшего под его сказки. Дружба с писателем продолжалась до конца жизни.
На родину матери, в деревню Воробьево, Николая привезли в начале войны, когда отец ушел на фронт. Здесь Николай продолжал ходить в школу, здесь встретил своих друзей. В школьные военные годы ходили летом на ток - сушили зерно, собирали и отправляли вещи на фронт. Вечерами дежурили, проверяли светомаскировку. Оплакивали вместе со взрослыми приходившие похоронки. Самым радостным и всеобщим праздником было объявление об окончании войны.
В 1945 году Николай закончил семилетнюю школу, учился хорошо. В этом же году вместе с одноклассниками И.А. Сахаровым, А.Н. Салтыковым, А.А. Романовым поступил в Вологодское педагогическое училище, которое закончил в 1948 году.
Николай Михайлович работал учителем начальных классов Воробьевской семилетней школы с 15 августа 1948 года. Уже в первые годы работы показал свою природную одаренность и талант педагога. Вот где пригодилась его детская дружба с Железняком. Придя домой после его уроков, дети, захлебываясь от радости, рассказывали своим родителям об учителе.
С 15 августа 1950 года работал учителем истории 5-7 классов. С 15 января 1953 года был освобожден от работы в связи с переходом на партийно-комсомольскую работу. Николая Михайловича назначили первым секретарем Биряковского райкома ВЛКСМ. За короткий срок он сумел организовать комсомольскую работу в районе, за что был избран членом обкома комсомола. В связи с укрупнением района Николай Михайлович вернулся на работу учителем истории и рисования в Воробьевскую школу. К этому времени он закончил Вологодский государственный педагогический институт имени В.М. Молотова, в который поступил в 1953 году. В дальнейшем вся его жизнь была связана с педагогической деятельностью.
Вспоминает Николая Михайловича Николай Иванович Салтыков: "В классе раньше учеников было много, больше 30. Уроки истории и рисования ждали с нетерпением. На истории всегда была тишина. Николай Михайлович удивительно интересно рассказывал об исторических событиях. Придет учитель на другой урок, а мы не замечали этого и жалели, что так мало времени отпущено на урок". Кроме педагогической деятельности, Николай Михайлович вел общественную работу. С 5 мая 1978 года он был внештатным корреспондентом газеты "Сокольская правда", его краеведческие публикации пользовались успехом. Об этом свидетельствуют благодарственные записки от редакции.
5 мая 1976 года Николай Михайлович стал лауреатом премии имени В. А. Гиляровского в ежегодном конкурсе на лучшую журналистскую работу - за цикл материалов по истории родного края.
Самый яркий след, оставленный им в памяти земляков - создание Корбангского народного музея. Местом была выбрана деревня Горка, усадьба помещицы Даниловой. В деревнях дивились на его хлопоты и щедро распахнули перед ним сундуки и чердаки: "Бери для музея, что осталось!" Он завел специальную книгу для нумерации и описания находок. Начав собирательскую деятельность, Николай Михайлович определил профиль музея как краеведческий с разделами, посвященными дореволюционному прошлому деревни, становлению советской власти в крае и гражданской войне, коллективизации, участию земляков в Великой Отечественной войне, экономическому развитию родного совхоза "Доброволец". Видное место отвел экспозиции о П.В. Засодимском. Купил старинную мебель для интерьера рабочего кабинета. Сделал фотокопии портретов современников писателя. Связался с московским литературным музеем и получил фотокопии ряда документов и фотографии памятных мест. Чего только не отыскивал неутомимый собиратель! Это и расписные прялки, старинные самовары, кросна, светцы, сундуки, горки, корчаги, корешковые солонки, хлебницы, берестяные пестери, туеса, бураки, ступки и так далее. Собрал старинную одежду - от простых холщевых рубах до праздничных нарядов. А сколько было собрано кружев! "Омуток", "черемушка", "заячьи петельки", "девьи слезки"... Всех ребятишек удивлял он деревянным велосипедом. Он сам поражался толковости мастера и с восхищением рассказывал и показывал посетителям.
Работая над созданием музея, он был уже не просто школьный учитель истории, а исследователь своего края. В каких только архивах он не работал! В библиотеках "зарывался" в подшивки старых газет, в справочники, и его блокноты наполнялись выписками. Собирал по деревням народные песни и плачи, записал полный обряд забытой корбангской свадьбы. Николай Михайлович был человеком очень честным и поэтому любой обман переживал болезненно. Не находил себе места, когда музей обокрали. Выломали ставни и унесли самовары и коллекцию монет. О таких людях говорил: "Торгуют стариной, подонки".
В процессе работы по созданию музея Николай Михайлович познакомился со многими известными современниками и до конца своей жизни поддерживал с ними связь. Это члены писательской организации: Ю.М. Леднев (в то время корреспондент ТАСС), А.А. Романов (друг детства), В.В. Коротаев, Глеб Текотеев. Поддерживал деловые отношения с секретарем Комитета солидарности стран Азии и Африки при ЦК КПСС Николаем Ивановичем Базановым, нашим земляком.
Николай Михайлович был незаурядной личностью. Человеком с большой буквы. Именно ему обязаны земляки тем, что у них стоит уже много лет памятник землякам, погибшим в годы Великой Отечественной войны.
Он был одарен незаурядным художественным чутьем - чувством линии и пространства. Им были нарисованы несколько эскизов этого памятника, вместе со своим другом А.А. Романовым написал слова для этого памятника: "Ваша слава - в славе России, Ваши могилы - отсюда далеко, но память и скорбь о Вас - здесь".