Известия ВОИСК 9 выпуск. Вологодское общество изучения северного края(4)

      Даю тибе, дитятко, благословенье великое
      С циста серъця ретивово,
      На огне негорящцее,
      На воде истопящцее,
      В лисе не заблудящцее,
      Во людях не забутящцее.
      На совет, на любовь, на долгий век.
      Век живите, друг друга любите,
      Нас не забывайте.
      (Анастасия Григорьевна Кривошеина, 1910 год рождения, деревня Кузнецовская, Заречье).
      А в похоронном обряде "класъ человека на стоу, знацит все одно, шце ондатъ в ворота Божьи" (Клавдия Васильевна Попова, 1913 год рождения, деревня Малиново).
      Не разрешалось стучать по столу, ибо стол - это ладонь Бога, протянутая людям. Хозяин семьи, дома, занимающий место во главе стола, под иконами, распоряжается застольем как бы от имени Бога. Хлеб на столе превращал его в престол. "Хлеб на стол, так и стол - престол, а хлеба ни куска, и стол - доска", гласит русская поговорка. Прием пищи за столом обставлялся как ритуал, призванный выявить внутреннюю структуру коллектива и утвердить солидарность его членов перед лицом высших сил. Наиболее почетным считалось место во главе стола, в красном углу под иконами. Обрядовая трапеза - это меньше всего принятие пищи. Это своеобразный обмен с Богом: за пищу, которая исходит от него.
      Свадебное застолье - обрядовый момент, своего рода знаменующий засвидетельствование брака в высшей инстанции - у Бога, родовых предков, незримо участвующих в трапезе. Именно за свадебным столом утверждается акт образования новой семьи, происходит единение двух родов. Не случайно, при возвращении от венца, невеста подаренную свекровью витушку возлагает на голову и проходит с ней до полиц (полок, идущих на высоте божницы от красного угла). Само название "полица", возможно, происходит от слова "лицо", "взгляд" Божий. Я предполагаю, что полица может быть границей между реальным миром живых и миром небесным. Не случайно, при возвращении от венца в дом к свекрови, невеста "спехивает витушку на полицю". "Как дойдет до своего-то места, спехнет витушку-ту, а потом уж тутока и садитце к жониху-то" (по словам Марии Тимофеевны Лобазовой, 1910 года рождения, деревня Забололотье). Свекровь в данном обрядовом действии выступает как прародительница рода. Витушка - это дар умершим предкам и Всевышнему, преподнесенный невестой, входящей в этот род. Позднее невеста от этой витушки должна будет откусить кусок, как бы приобщиться к новому роду.
      Свадебный стол объединяет представителей двух родов. Происходит породнение, которое закрепляется "заеданием", "запиванием".
      Свадебный стол отличался обильным присутствием на нем хлеба. В центре, перед молодыми, стояли три витушки (по юшковской свадьбе), коврига, или ятрушник, внизу, а на ней две витушки (по уфтюгской свадьбе). Вместо ковриги могла лежать и драчена - большой сдобный пирог из пшеничной муки. Чем же отличалась коврига от витушки? Коврига - это хлеб круглой формы, выпекаемый из ржаной муки. Это был обыденный хлеб, символизирующий обычную жизнь. Наибольшим семантическим статусом обладали витушки. В самом названии "витушка" заложен глубокий смысл: "вить", "создавать" новую семью, род. Витушки - обрядовый хлеб круглой формы, сдобный, выпеченный из пшеничной муки специально для праздников, а чаще всего на свадьбу, с красиво перевитыми полосками теста.
      На свадебном столе для каждого гостя были положены маленькие пироги округлой или продолговатой формы из пшеничной муки (в деревне Пожарище, называемые "коровашками", или "пряжениками"). В деревне Юшково на свадебный стол каждому гостю раскладывали по куску витушки. На них сверху клали хворостки. Хворост - это обрядовое печенье округлой формы из гороховой муки. На свадебном столе лежал всегда рыбник - пирог с запеченной внутри рыбой. Он мог выполнять поминальную функцию, так как был обязательным атрибутом поминального стола. А на свадебном столе он, возможно, символизировал полное отсоединение, отчуждение девушки от своей возрастной группы (поминки по "умершей невесте"). Рыбник разрезали по толщине, отделяя верхнюю корку от нижней, а потом разрезали на куски. Можно предположить, что этот обряд символизировал "вскрытие" невесты. Блины - обрядово-поминальная пища, одновременно и элемент свадебного ритуала. Теща угощает ими гостей на хлебинах (отгостки).
      Мы предполагаем, что появление на свадебном столе одновременно витушек, рыбников, блинов как бы закрепляет космологические представления предков о жизни и смерти (символизирует рождение и смерть за одним столом).

      Алена Волкова
      ученица 8 класса Девятинской средней общеобразовательной школы Вытегорского района.
      Научные руководители - заместитель директора по воспитательной работе Галина Георгиевна    Антонова и учитель музыки Антонина Константиновна Грошева
      Обряды и обычаи пастухов Вытегорского уезда
      В Вытегорском уезде на каждые две-три близстоящие деревни, или для каждой отдельно, нанимали пастухов. Ежегодно пастухов нанималось до 40 человек, как правило, из "ваганов" (пришлых). На срок - от последних чисел апреля (с "Егорья дня") до Покрова. Числилось пастушество у нас в выгодных промыслах. Подмечено было: "В пастухи наймешься - вся деревня в долгу". Рядили пастуха на общем собрании, заключали с ним договор устно. Само собой, и ежедневное, по очереди, питание от двора ко двору - "на дни" говорили у нас. В будни кормили будничным, а в праздники - праздничным. Еду с собой давали (все самое лучшее). Одевали с головы до ног, а если пастух "пришлый" - обеспечивали жильем: в разных домах по очереди или в каком-нибудь одном доме весь сезон. По окончании пастьбы производили полный расчет тем, что было выряжено (хлебом, кожей, шерстью, деньгами и так далее).
      Пастухи в качестве гарантии благополучия как стада, так и своего личного, налагали на себя зарок - нечто вроде обета. В течение всего лета: волос не стричь, ягод не есть, с бабой не жить, из чужих рук ничего не брать. С этой же целью пастух не дозволял никому трубить в свою трубу, не давал в руки никому прута, которым гонял стадо (если же прут ломался, обломки его носил в кармане или же прятал их в укромном месте, где был скрыт "отпуск").
      Зарок соблюдали очень строго, так как верили, что в случае невыполнения его их ждут неприятности. В Девятинах пастух давал зарок не есть черных ягод. Однажды в лесу поел черники - так одолели волки, что скот до срока не допас.
      На Егория1, когда скот впервые выгоняли на пастбище, пастуха одаривали яйцами и пирогами. Это был своего рода аванс за сохранность скота. А в Шимозере, выгнав корову, хозяйка старалась незаметно от других сунуть в руки или в карман пастуху яйцо или калитку со словами: "Корову выпускаю к тебе". Перед выгоном стада в лес пастух совершал магические действия, которые в большинстве своем носили характер оберега. Так, в деревне Рубеж пастух для того, чтобы стадо ходило дружно и в полной сохранности, обходил его три раза с молитвой, а затем бросал через стадо крест-накрест 4 сырых яйца и втаптывал их в землю. Каждая хозяйка давала медную монету, которые он, собрав и положив в мешочек, закапывал.
      Существовал в нашем крае обычай "замыкать стадо". Это делал пастух. Брал замок, ключ, и, когда скот выгоняли на выпас, замыкал стадо - таким образом, стадо должно было остаться в сохранности до конца сезона. Одним из условий благополучия считалось для каждого пастуха иметь свою молитву скоту. Подобную молитву в народе иначе называли "отпуск". "Отпуск" этот по убеждению пастуха и населения ограждал как стадо, так и самого пастуха от зверей и от лесового. Хранился "отпуск" в рукописном виде, передавался по наследству и тщательно оберегался от посторонних глаз. Такой "отпуск" покупался у местных знахарей. Платили за него до 10 рублей. Прятали "отпуск" пастухи в свою торбу или завертывали в трубку, тщательно обвязывали нитками и пришивали с внутренней стороны одежды или ремня. Некоторые прятали у воды под камнем или в чаще леса вместе с шерстью, отстриженной у каждой коровы из стада, чтобы к нему никто не мог прикоснуться рукою, иначе он терял силу.
      Любопытную быличку рассказала Елена Павловна Богданова из деревни Ивачево Куштозерского сельсовета. Много лет подряд в деревне Ивачево нанимали пастухом Пелагею Даниловну Калинкину, владевшую "отпуском". Когда лист на деревьях становился полным, хозяйки пригоняли скот в назначенное на выгоне место (обязательно либо во вторник, либо в четверг, либо в воскресенье). Эти дни считались чистыми, благоприятными для скота. Хозяйки не расходились, а по просьбе пастушихи становились поплотнее и присматривали за скотом. Она же тем временем доставала из корзины, которая была положена на верхнюю жердь завора2, старинную икону и, предварительно обведя железной кочергой круг, обходила "по солнцу" с иконой вокруг стада 3 раза, приговаривая при этом что-то полушепотом, затем доставала из корзинки хлеб и раздавала скотине. После чего открывала забор и выгоняла коров на пастбище, причем вперед выпускала "колокольную" корову, получившую первой хлеб. Эта корова все лето и водила стадо. Затем брала замок с верхней жерди и замыкала его. Корзинку уносила в лес и до поздней осени держала там. Коровы одни без пастуха паслись в диком лесу за 9-10 км. Весь день Пелагея Даниловна находилась дома, лишь вечером выходила за деревню, поднималась на гору и приглашала скотину домой. Первой появлялась колокольная корова, на которую был положен отпуск, а за ней, как по ниточке, шло все стадо. На все лето у пастушихи был связан шерстяной поясок, который она не снимала и носила на голом теле. Сколько коровушек - столько и узелков было завязано на нем с приговором: "Как этот узелок крепок и близко, так бы около рабы Божьей Пелагеи скотина ходила близко и крепко. Аминь". Все замечали в ее поведении бросавшиеся в глаза особенности: в течение всего лета не ела черных ягод, ни с кем не ругалась, понапрасну не портила в лесу ничего. Однажды, нарушив зарок, горько поплатилась. В последних числах августа возвращалась она из леса. Путь лежал мимо картофельного поля. Раньше картошку сажали вдали от дома, на лесных полянах. Не удержалась, выдернула на пробу росток картошки. На другой день медведь корову задрал. По окончанию пастьбы, на Покров, она совершала обход стада в обратную сторону (с запада на восток), что считалось снятием отпуска.
      Существовал у пастухов в нашем уезде и обычай заключать своеобразный договор с лешим и таким образом обеспечивать сохранность стада. В Шимозере пастух в первый день на круглой поляне обходил стадо, совершая круг. Очень велика была вера в охранительную силу круга, способного в данном случае, по мнению пастуха, уберечь скот от нечистой силы. Затем на пне раскладывал еду: хлеб, пироги, и начинал разговаривать с хозяином леса, приглашал его отведать угощение и заключить тем самым договор. Кроме пастуха, в этот момент на поляне не должно было быть ни одного человека. Заключив договор, пастух уходил домой, а скот продолжал пастись. Вечером пастух приходил на поляну, хлестал кнутом по земле крест-накрест, как бы приглашал у "хозяина" скот обратно. По окончании пастьбы он обязательно расплачивался с лесным "хозяином". До восхода солнца утром или вечером после захода пастух один шел в лес и читал молитву.
      Тесным образом с традиционной пастушеской культурой Вытегорской земли связаны сигнальные инструменты: рожок, труба, барабан, которыми подавались команды (например, выгон скота, общий сбор, домой, и другое). К сожалению, сейчас традиции игры на пастушеских инструментах полностью утрачены.
      Самый древний пастушеский инструмент - рожок. Делали его ранней весной, когда начиналось движение сока в деревьях. В бычий (прямой) рог вставляли трубочку. Для ее изготовления в лесу выбирали ровную сосенку, обрезали верхушку и от вершка к комлю отмеряли 30 см. На стволе толщиной до 2,5 см (он должен быть без единого сучка) подрезали по кругу один годичный слой. Сердцевину не трогали. Трубочку снимали со ствола, делали на ней 4 игровых отверстия и вставляли в рог. С другого конца трубочки пристраивали трость, которую у нас называли "липа", или "кисточка", тонко выструганную из можжевельника. При помощи "кисточки" звук можно было регулировать.
      Пастушескую трубу выдалбливали. Брали полено (осиновое или можжевеловое), раскалывали пополам и внутри половинок выдалбливали всю породу до тонкой стенки в виде раструба, и, прежде чем туго-натуго обернуть горячей берестой тяжелый, петлеобразный и завершенный широким раструбом сигнальный инструмент, длина которого иногда доходила до полутора метров, внутрь него тайно с присловьем закладывали текст пастушеского заговора - отпуск. Такая труба, по мнению пастухов, обладала магической силой. В руки ее никому не давали. Например, в Девятинах пастух из ваганов сам коров в лесу не пас, "за каждым хвостом не бегал". Утром он ходил по селу, трубил, чтобы выгоняли скотину, и доводил стадо до леса. Вечером, в назначенное время, трубил на том месте, где оставил стадо, и оно само бежало к нему.
      Самым звонким сигнальным инструментом был барабан, который состоял из дощечки и палочек. Дощечку делали из осины (не любая годилась). А две сухие, плотные палочки - из березы. Ритмичный, звонкий стук барабана был слышен далеко. Его побаивались даже звери.
      Среди вытегорских пастухов немало было профессионалов, знатоков лечебных трав, болезней скота. Многие из них могли вырезать из дерева ложку, смастерить игрушки. Умели драть бересту и плести из нее изделия, например, берестяные мячи.
      Свое ремесло, не всякому доступное и прибыльное, передавали по наследству. Отдельные элементы пастушеских обычаев сохранились и до наших дней, но в целом же традиции почти утрачены.

      Анна Ситникова
      ученица 7 класса средней школы № 1 пос. Чагода.
      Научный руководитель - директор Центра истории и культуры краеведческого музея       Чагодощенского района Наталья Михайловна Ситникова
      Святые места земли Чагодощенской
      В Чагодощенском районе Вологодской области есть немало почитаемых мест, которые остались в памяти наших предков как святые места. Как явление народной культуры святые места и традиции их почитания предполагают возможность различных исследовательских подходов. Одним из важных является вопрос о взаимодействии "языческих" форм почитания и канонического православия. Это очень сложный вопрос, связанный с осознанием бытования традиций так называемого "народного православия"; его решение позволяет глубже проникнуть в народную культуру, так как связано с проникновением древних языческих народных верований в православие.
      Целью нашего исследования является выявление святых мест Чагодощенского района. Задачами исследования стали их видеофиксация, запись от старожилов района легенд и преданий, связанных с этими святыми местами.
      Колобовская ель
      Место святой колобовской ели и святой колодец удалось обнаружить участникам детского профильного лагеря "Юный историк", который работал на базе Центра истории и культуры Чагодощенского района летом 1999 года, благодаря проводнику-старожилу Евгению Фроловичу Глазову (1937 года рождения). Выяснилось, что это святое место почиталось еще на рубеже XIX-XX веков. Старожилы рассказывают, что ходили к этой ели и святому колодцу через семь дней после Троицы, в Заговенье на Петров пост и в летнюю Казанскую, 21 июля. Приходили сюда из окрестных деревень Кабожи, Мардаса, Трухново, Дедова Поля, Папороти и других, - и гуляли два-три дня.
      Множество людей помнят дни паломничества к святой ели. Записан устный рассказ краеведа В.Г. Рогушкова о встрече с бригадиром совхоза Анатолием Ивановичем Кудряшовым, который, будучи мальчиком, на рубеже XIX-XX веков "по просьбе священника в ночь на Пасху залез на святую ель и зажег свечу и получил за это от священника пять рублей"1.
      В 1902 году Новгородский губернский статистический комитет рассылает волостным старшинам Новгородской губернии "Вопросный лист и объяснительную к нему записку для собирания сведений об остатках старины Новгородской губернии"2. В ответе волостного старосты Белокрестской волости Устюжского уезда говорится: "Существует предание, что между деревней Колобово и Лисичино в расстоянии около четверти версты от дороги, соединяющей эти селения, было молитвенное здание, которое разрушилось вследствие болотистой почвы. В настоящее время рядом точно с болотом стоит больших размеров ель, из местных жителей все как стали помнить ель находится в одном виде величиной. Ранее под елью стоял деревянный крест без всяких надписей и изображений, который ныне находится в часовне на кладбище местной Белокрестинской церкви, а на ели неизвестно откуда появившись висит простая маленькая киота, в ней находится несколько маленьких икон. Место под елью около 2 сажен обнесено деревянной оградою и туда люди ходят молиться"3.
      Евгений Фролович Глазов привел нас на это святое место и рассказал нам о том, что поведала ему его мать Мария Владимировна Глазова (1890 года рождения). Она подтвердила, что когда-то рядом со святой елью была часовенка. Мария Владимировна ухаживала за этим святым местом, покупала свечи в церкви на оставленные людьми деньги. В старину ель являлась ориентиром-маяком. Люди, заблудившись в лесу, по ней всегда могли определить, куда идти, так как ее высокая верхушка торчала над лесом. Во время праздников, помолившись у святой ели и отслужив молебен, верующие шли к святому колодцу.
      Ель почитали и любили многие поколения наших предков. Наш поэт-земляк Михаил Петров, уроженец деревни Колобово, широко известный в Новой Ладоге Ленинградской области, в середине двадцатого века написал стихотворение, посвященное этой ели:
      Средь наших северных земель,
      В закрайке - пристань жаб и змей -
      Такая вымахала ель! -
      Такая ель,
      Такая ель!
      Молиться люди стали ей.
      Ей хлеб и соль преподнесли
      Ее оградой обнесли.
      И пращур мой к ней приходил,
      О счастье о своем молил.
      Небритый, с рыжей бородой,
      Он так любил край милый свой.
      Растил деревья
      И как мог
      Природу скудную берег.
      Шли годы.
      Нету им числа.
      А ель росла, а ель росла!
      Такая ель,
      Такая ель!
      Молиться люди стали ей.
      И мать моя, строга, проста,
      Просила счастья у Христа.
      Меня, крестя, на ту версту,
      Под ель носила ко кресту.
      Потом, потом из дальних мест,
      Забыв и Ладогу, и Брест,
      Я приезжал в мой край родной,
      Чтоб поклониться ели той.
      Такая ель,
      Такая ель!
      Нельзя не поклониться ей!4
      В 1964 году по приказу директора совхоза "Сазоновский" Петра Ивановича Спиридонова, бывшего судьи района, ель спилили. Спилившие ее люди, как говорят, вскоре умерли.
      Несмотря на то, что ель срубили, место остается почитаемым. Сейчас на этом месте остался лишь пень, на который люди кладут деньги, как в прежние времена. Это удивительно, но пень "родил" новые маленькие елочки. Диаметр пня - около метра. От ели к колодцу ведет небольшая извилистая тропа. Перед вами открывается великолепный вид: ярко освещенная солнцем заболоченная опушка. В центре находится колодец небольших размеров, похожий на небольшой прудик. По поверьям, вода в этом колодце святая. Если ее набрать и поставить у икон, то вода простоит не меньше двух лет. Используют ее как святую.
      Святой колодец Команево
      Еще одно святое место называется Команево. Оно почитается жителями деревень Лешутина Гора и Пильно.
      Нашей проводницей стала Акулина Яковлевна Иванова (1913 года рождения), уроженка деревни Лешутина Гора. Она провела нас и показала святой колодец. Колодец представляет собой четырехугольный сруб (1x1,5 м), полностью вкопанный в землю. Рядом с колодцем растут деревья, на которых привязаны полотенца, платки, рукавицы, чулки. Люди приносят их и верят в то, что исцелятся. Если болит голова - несут головные уборы, ноги - носки или чулки, руки - рукавицы. Ходят к этому колодцу на второй день после Троицы - в Духов день. Существует поверье, что этот колодец бездонен и в нем покоится колокол.
      Акулина Яковлевна рассказала, что маленькой девчонкой бегала на этот колодец с деревенской ребятней, и они пытались нащупать дно колодца, но какую бы палку ни брали, до дна было не достать. Вспомнила о случае, произошедшем с ее матерью Екатериной Ильиничной Соболевой. Мать рассказывала, что неподалеку от колодца жила "монашка". Однажды Екатерина Ильинична заблудилась в этом лесу во время дождя, вышла на келью и попросила укрыть от дождя, на что "монашка" ответила: если та прочитает восемь разных молитв, то она ее впустит. Мать вспомнила только три, и ее не впустили. Мы можем предположить, что это могла быть инокиня из Спасова согласия старообрядцев, так как есть сведения, что они проживали в этих окрестностях5.
      Рядом с колодцем находится старинное кладбище. Однажды брат Акулины Яковлевны приехал сюда за камнями для строительства. Нагрузил целую телегу и поехал обратно. Слышит: кто-то разговаривает. Остановился. Прислушался - тихо. Поехал дальше. Опять кто-то говорит: "Остановись! Вези обратно". Отвез он кладбищенские камни обратно, выгрузил, поехал домой и ничего больше не слышал...

      * * *
      Этнографические разведки, совершенные участниками кружка "Юный историк" и сотрудниками музея, показали направления дальнейших исследований по этой теме. Как оказалось, в нашем районе немало почитаемых святых мест. Народная память до сих пор хранит предания, связанные с ними. Нашими предками чтились не только колодцы, деревья, но и ключи, и камни. Например, известно почитание "заветного камня" жителями деревни Малашкино 31 августа, в день памяти православных святых Флора и Лавра.
      Предстоит составить карту святых мест земли чагодощенской, записать сохранившиеся в памяти старожилов предания. Попытаемся найти и осмыслить связь почитаемых мест с заветными днями.
      Нам кажется, что очень важно на рубеже тысячелетий не утратить память наших предков о мире, в котором они жили, и почувствовать ту тонкую грань единства с природой, которую мы утратили.

      Василиса Комарова
      ученица 9 класса средней общеобразовательной школы № 4 г. Вологды.
      Научный руководитель - учитель истории Сергей Николаевич Зайцев
      Часовни города Вологды
      В церковной топографии Вологды еще много неизвестного и забытого. О храмах и монастырях города известно много. Мне было интересно изучить историю возникновения и существования часовен. Хронологически исследование охватывает период с XVII до начала XX века. В ходе работы я выяснила, что за этот период в Вологде существовало более 10 различных часовен.
      Я поставила перед собой цель: систематизировать, проанализировать и обобщить все разрозненные данные о существовавших ранее в Вологде часовнях. Объектами просмотра и анализа стали публикации в периодической печати, путеводители по Вологде, церковно-исторические краеведческие исследования, путевые заметки.
      Сведения о часовне преподобного Герасима (XVII век) содержатся в рукописном сказании о "Чудесах преподобного Герасима". В рукописи значится, что во время литовского разорения Троицкая церковь была сильно разрушена, и нельзя было узнать место погребения Герасима. И тогда чудом указано было это место. Это чудо описано так: "Одна старая женщина из Вологды, с Мироносицкого прихода, была слепа 12 лет. Однажды к ней явился во сне преподобный Герасим и сказал: "Вели вести себя ко мне в преждебывший Троицкий монастырь на Верхнем Посаде и над гробом моим отслужи панихиду и будешь здорова". Женщина сказала: "Угодник Божий! Как я могу узнать то место, где ты почиваешь? Я слепа, да и место то разорено". Угодник ответил: "Если истинно веруешь, то увидишь то место". Затем взял у нее платок и сказал: "На гробе найдешь свой платок, на том месте и отслужи панихиду".
      На следующий день женщина пришла в Троицкий монастырь, нашла свой платок в углу монастыря и после панихиды прозрела. Так было узнано место, где был погребен Герасим. На этом месте женщина построила часовню, устроила раку, и образ святого написала. Об этой часовне упоминается в описании многих чудес, вплоть до 1664 года1.
      Еще одна часовня связана с именем преподобного Галактиона. Спустя 15 лет после его мученической смерти над его могилой была поставлена деревянная часовня и при ней 2 келии. Об этом в Писцовой книге Вологды 1627 года сказано: "Пустынька, что жил старец Галактион на речке на Содемке, а в ней часовня, а в часовне лежит старец Галактион". Позже на этом месте возник Свято-Духов монастырь, где в память о преподобном была выстроена каменная часовня.
      В описаниях монастыря читаем: "К югу, в 4-х саженях от Знаменской церкви, против ее алтаря, каменная осьмиугольная, в диаметре 2 сажени 2 аршина готической архитектуры часовня, над кладезем преподобного Галактиона, построенная при архимандрите Нафанаиле I в 1868 году. Внутри она украшена тремя большими, писанными на холсте картинами, изображающими разные события из жизни преподобного Галактиона". Шатровая крыша этой часовни железная, выкрашена ярью и увенчана небольшой главкою с золоченым крестом, сверх того у нижнего края по 8 углам часовни устроены 8 малых куполов, увенчанных крестами. При святых воротах, с наружной стороны по правую сторону, тоже была часовня с несколькими иконами и кружкою для пожертвований в монастырь от приходящих богомольцев.
      Всем вологжанам известна церковь во имя преподобного Димитрия Прилуцкого на Наволоке. Поводом для ее построения послужило, как говорит предание, то обстоятельство, что преподобный Димитрий, прибыв в Вологду в 1371 году из Авнежского края, некоторое время пребывал на этом месте. Он жил в доме одного благочестивого вологжанина, мастера кожевенных дел, до переселения в село Выпрягово (затем Прилуцкий Посад). После кончины преподобного Димитрия на месте его жительства в Вологде в память о нем поставлена была деревянная часовня, а позже, после причисления его к лику святых, построена деревянная во имя его церковь2.
      Сохранились предания еще о двух часовнях. Одна из них была каменной и находилась на площади Торговых рядов, против Ярмарочного здания. Другая - деревянная, на Пречистенском берегу, недалеко от Красного моста через реку Вологду.
      По одному преданию, обе эти часовни служили памятником одному и тому же событию, а именно - перенесению в 1594 году через Вологду из Тверского Отроча монастыря в Соловецкий монастырь святых мощей митрополита Филиппа, московского чудотворца, бывшего до возведения в сан митрополита игуменом Соловецким.
      На месте каменной часовни, говорит предание, святые мощи были оставлены для общенародного моления перед ними, а на месте деревянной - находились перед перенесением их на судно, на котором были перевезены по рекам Вологде, Сухоне и Двине в Белое море.
      Другое предание, соглашаясь с первым относительно деревянной часовни, о каменной говорит, что она была построена на месте главных крепостных ворот, которые вели в город. Они были построены при Иване Грозном и назывались Спасскими, от бывшей на них, по древнему обычаю, иконы Спасителя, которая была после упразднения ворот перенесена в часовню. Обе эти часовни были освящены во имя иконы Казанской Божией Матери.
      Деревянную часовню видел Шевырев во время посещения Вологды в 1841 году. Часовня на Гостинодворской площади была построена около 1676 года, а снесена в 1924 году. Относительно часовни на Пречистенской набережной данных о времени постройки и закрытии часовни не сохранилось3.
      О часовне, существовавшей около Спасо-Преображенской церкви, что во Фрязинове, сохранилось у старожилов Фрязиновского прихода предание, что придел Глушицких чудотворцев в этой церкви был якобы устроен в память пребывания в селе Фрязинове преподобного Дионисия Глушицкого. В подтверждение старожилы указывали на существование до 1850 года на берегу реки Вологды, против Фрязиновской церкви, каменной часовни с иконой в ней преподобного Дионисия Глушицкого. И построена эта часовня была на месте пребывания в селе Фрязинове этого угодника4.
      Еще одна часовня, также сейчас не существующая, находилась у Владимирской церкви. В начале XX века к церкви были пристроены каменная ограда со Святыми вратами и часовнею при них. Закладка Святых ворот и часовни происходила 8 июля 1901 года, и строительство велось до 1903 года. В одном из калиточных приходов ограды была установлена небольшая часовня, освященная накануне храмового праздника 26 августа, где позже был поставлен киот с живописным изображением храмовых святых, и перед ним висел фонарь для возжигания лампад5.
      Необычная часовня была достроена и на территории Спасо-Прилуцкого монастыря. На северо-востоке от Спасской соборной церкви, на расстоянии 5 сажен от нее, стояла круглая, крытая железной кровлей каменная часовня. В ней находились, во-первых, небольшой иконостас с несколькими образами, во-вторых, деревянный крест, доставленный преподобным Димитрием на месте, избранном для устройства монастыря, в-третьих, колодец, выкопанный, по преданию, преподобным Димитрием. Время построения часовни неизвестно.
      Интересно, что вне монастырской ограды также стояла каменная часовня с железной крышей (село Коровничьи на Большой Архангелогородской дороге, в 150 саженях от монастыря). Внутри часовня была украшена иконами, и при ней находилась кружка для сбора пожертвований от проходивщих и проезжавших мимо монастыря.
      Две часовни располагались рядом с богадельнями. Близ кафедрального Софийского собора и архиерейского дома находилась Пименовская богадельня, основанная в 1748 году преосвященным Пименом, епископом Вологодским и Белозерским. В 1888 году к северной стене этой богадельни была пристроена изящная часовня. Поводом для ее постройки послужил следующий факт. Вероятно, при открытии богадельни в 1748 году была поставлена на наружной стене ее в нише киота икона Спасителя. Эта икона пользовалась особым почитанием молящихся людей. Но со временем украшения на иконе и киоте сильно обветшали, сама икона от атмосферных осадков, уличной пыли и копоти потемнела. Это потребовало восстановления иконы. По приказу преосвященного Израиля, староста церкви Даниил Клещин возглавил работы по восстановлению иконы. Икона была подновлена. Для дальнейшего ее сохранения была построена часовня с глухими полустекольчатыми стенками и такой же дверью, покрытая железом и увенчанная золоченою главой и крестом. Часовня имела 3 аршина в длину и более аршина в ширину. Над входом в часовню были написаны золотыми буквами слова, которые указывали на средства и время построения этой часовни: "Жертвами доброхотных дателей в 1888 году". Внутри часовни стоял красивый, белого цвета, с золоченой резьбой иконостас, в середине которого помещалась вышеупомянутая икона Спасителя, а по сторонам - иконы святого Николая Чудотворца и святого благоверного князя Александра Невского. На постаменте под иконой Спасителя написан тропарь Всемилостивому Спасу: "С вышних презирая, убогие приемля". Перед иконами теплились 4 лампады, которые не угасали ни днем, ни ночью.
      Вторая богадельня находилась при церкви Николая Чудотворца, что на Глинках. Этой богадельне принадлежала часовня, в которой находился образ Казанской Божией Матери. Образ считался чудотворным, и в 1812 году был перенесен из обветшавшей часовни в Глинковскую церковь6.
      Существовала еще одна часовня в лагере 82-го резервного пехотного батальона, расквартированного на окраине Вологды, в районе современных Красных казарм в Заречье. Часовня была построена в память пребывания Великого князя Владимира и посещения им лагеря батальона в 1885 году. Называлась она Владимирской. Часовня находилась на восточной стороне лагеря, была деревянной, по форме представляла собой правильную восьмигранную призму, высотой до 4 саженей, а шириной - до 2 саженей. Фасад был в строгом русском стиле, снаружи окрашен коричневой краской. Вход в часовню был с запада. Освещалась часовня шестью большими окнами. При входе в нее, на восточной стене, висел образ святого князя Владимира. На правой южной и на левой северной стенах стояли образа в металлических ризах на мраморных пьедесталах. Кроме того, на правой стороне висела металлическая дощечка, на которой был вырезан год, число и месяц посещения лагеря князем Владимиром, а также год, число и месяц постройки часовни. На потолке был изображен Господь Саваоф. В центре часовни висело паникадило. Устройство часовни с ее внутренними принадлежностями обошлось в 1000 рублей. Накануне дня памяти равноапостольного князя Владимира в эту часовню был принесен в сопровождении духовенства и роты солдат образ Спасителя. По прибытии в часовню была отслужена всенощная при всем составе батальона. Утром был отслужен водосвятный молебен, после которого был совершен крестный ход вокруг часовни7.
      Небольшая каменная часовенка находится в Григорьевском, у самой дороги на Кириллов. Это, путевая часовня Александра Невского. Сведения о ней в краеведческой литературе отсутствуют. Точная дата ее постройки неизвестна, но, очевидно, она относится к XIX веку. По утверждениям старожилов, часовня построена на средства григорьевских прихожан. Она имела красивое деревянное резное крыльцо, а также колокол. Внутри часовня была расписана, а снаружи обнесена забором, за которым было посажено 11 березок.
      По праздникам в эту часовню совершались крестные ходы из Покровской Слободской церкви. Богослужения в часовне Александра Невского прекратились в конце двадцатых годов XX века. Сегодня часовня частично разрушена, но недавно принято решение о передаче ее под покровительство городской церкви Александра Невского и начаты восстановительные работы.
      В начале XX века в Вологде имелись пять часовен: Арсения Комельского (начало XX века), Николая Рынина (начало XX века), Белоризцев (1911), Казанской Божией Матери на Гостинодворской площади, Казанской Божией Матери на Пречистенской набережной.
      На сегодняшний день действует только часовня во имя местночтимого святого Николая Рынина. Часовни Казанской Божией Матери снесены, на их месте ничего нет. Часовня Белоризцев находится в плачевном состоянии. В часовне Арсения Комельского находится кафе "Лесная сказка".

      Евгения Крымова
      учащаяся 8 класса, ученица детско-юношеской Школы традиционной народной культуры г. Вологды.
      Научный руководитель - педагог дополнительного образования Лариса Евгеньевна Розова
      Похоронный обряд: вопросы бытования и сохранности (по материалам экспедиций школы традиционной народной культуры в Харовский, Тарногский, Бабушкинский, Вашкинский районы Вологодской области)
      В культуре любого народа похоронный обряд занимает значимое место. Это связано с целым комплексом представлений о смерти и взаимоотношениях живых и мертвых. Совершая похоронный обряд, люди стремились облегчить умершему переход в иной мир и, кроме того, обезопасить себя от возможных отрицательных последствий соприкосновения со смертью. Похоронный обрядовый цикл начинался с момента наступления смерти, продолжался в послепохоронных обрядах, а после 40-го дня переходил в календарные поминания покойников: родительские субботы, Радоницу и др.
      По традиционным представлениям смерть в любом случае приходила внезапно. Поэтому о ее приближении старались узнать и, по возможности, к ней приготовиться. Как рассказывала нам А.И. Горынцева, люди делали для себя гроб заранее, только его нужно было наполнить зерном и поставить на чердак либо под потолок. После смерти это зерно раздавалось нищим, скотине, близким людям. Старики заранее могли приготовить себе одежду. Женщин обычно хоронили в приготовленном сарафане, исподке, поясе, платке, борушке. Раньше даже существовало такое поверье: если до поры все приготовить, то человек дольше живет.
      О прибытии смерти нередко судили по приметам. В Тарногском районе у Клавдии Сергеевны Диевой и Анастасии Ивановны Горынцевой мы записали приметы: если случайно в доме в Святки стукнет тесина о тесину - к покойнику; если птица стукнется в окно - к покойнику; на похоронах люди ставили на все четыре угла гроба свечки и примечали: чья свеча скорее сгорит, тот скорее умрет.
      Когда человек умирал, его клали под божницу с иконами: женщину - на женскую лавку, головой в куть, мужчину - на мужскую лавку, головой к порогу. Пекли шаньги и разносили всем односельчанам со словами: "Помяните..."
      Одежду, в которой умер человек, вешали под крышу для того, чтобы ничего в хозяйстве не нарушилось (из рассказов А.И. Горынцевой). Если в доме умирал хозяин, то все в нем переворачивали: иконы, посуду, мебель и так далее (из рассказов Анастасии Ивановны Баженовой).
      Сразу после смерти покойного обмывали (это делали обычно женщины-вдовы). Обмывали на обмолотке соломы, который затем сворачивали и ставили в хлеву, как сноп, чтобы скотинка оставалась здоровой. То, что использовали при омовении, выносили в поле или за околицу. После обмывания покойника одевали.
      Покойника также окуривали: в кринку клали мох, верес да свечки и окуривали "наокруг гроба" (это делала обычно посторонняя бабка).
      Как в гроб положат да избу вымоют, так начинают причитать. Вот какой причет поведала нам А.И. Баженова:
      Тибе выстроен домицек,
      Без дверей, без окошецек,
      Без щелей, без протесочек...
      Когда выносили из избы, причитали:
      Приходят росстанюшки,
      Да нам росстатце не хоцеце,
      Слезно-то оплакали,
      Да горько проводили...
      Гроб с покойником выносили когда через дверь, когда через окно - ногами вперед. Гроб, или домовище, как его называли в Тарногском районе, обтягивали красной тканью с черными разводами. Сначала в гроб клали сено, покрывали его тонким полотном, на полотно клали подушку, набитую сеном. Все это покрывалось вышитым черными крестами полотном. На кладбище гроб везли на лошадях, по дороге раздавали нищим деньги и пели молитву: "Святый Боже, святый крепки, помилуй нас" (молитва записана у Павлины Дмитриевны Беднягиной)1.
      На кладбище прощались с покойным (целовали - кто в губы, кто в щеки, кто в лоб) и причитали. Как рассказала нам Анна Михайловна Тимофеева, на могилке причитал не один человек, а все вместе, но по очереди.
      Вот похоронный причет, исполнявшийся на похоронах (записан со слов Павлии Павловны Костаревой):
      Побужу-то я горюшко,
      Как свою милую ладушку,
      Как ото сна пробуженово,
      Дак ты ставай-ко-су, ладушка,
      Как ты на резвые ноженки,
      Дак ты скажи-ко словецико,
      Ой, дак ты со мной со горюшицой,
      Дак ты оставил-то, ладушка,
      Как ты меня горе-беднова,
      Не в пору да не вовремя
      Как молоду-молодешеньку,
      Как ты со малым-то детонькам,
      Как это я горе бедное,
      Как без тебя, милой, сухота,
      Как буду жить-обживаться,
      Дак все мои милы детоньки,
      Они малый-то малешеньки
      Они глупым-то глупешеньки...
      У А.И.Горынцевой мы записали причет на смерть сына:
      Что же, красное солнышко,
      Не в пору да не вовремя,
      На тот свет пристроился,
      Дак оставил меня сиротой,
      Не в пору да не вовремя,
      Дак теперь как же я буду жить,
      Как горе-то горевать,
      Мне куды деватися,
      Да куды приклонитися,
      Да к какому же берегу пристану же я...
      Родственники умершего не должны были копать могилу, поэтому приглашали "копальщиков". Гроб опускали на полотне или на половиках (их затем отдавали нищим). На полотенцах и поясах не опускали, как объяснила К.С. Диева, "могилы-то глубокие были".
      В гроб могли положить разные вещи (во всех районах по-разному): в Тарногском и Вологодском районах обязательно клали платочек и крестик, в Бабушкинском - "у кого чего есть", и так далее. Над гробом делали "крышу", "чтобы на него на валилась земля": ставили столбики, чтобы доски положить, и сыпали землю в четыре угла. До того как опустить гроб, в землю бросали медные деньги. Считалось, что это "выкуп за землю". А после того как опустили гроб, в могилу бросали землю со словами: "Пусть земля тебе будет пухом". Могилку оформляли сразу. На кресте писали: Раба Божья/Раб Божий (имя), дату рождения и смерти. Похороны всегда заканчивались поминками. Поминки по умершему проходили в этот же день. За столом покойного поминали только добрым словом. Главным поминальным блюдом в Тарногском районе был рыбник (как нам рассказала А.И. Горынцева). Перед поминками в доме обязательно завешивали зеркала (чтобы душа покойника не переселилась в живого человека). Родственникам умершего обязательно нужно было завершить его незаконченные дела, выполнить все последние просьбы, наставления, а не то умерший не даст покоя, пока они этого не сделают. На поминках, когда пьют вино - не чокаются. Выходя из-за стола, говорят "спасибо".
      После похорон и поминок родными умершего и близкими ему людьми отмечался 9-й день и "сорочины" (сороковой). В эти дни (а также в праздники или в очередную дату смерти, рождения) ходили на кладбище на могилку: сыпали крупу, оставляли что-нибудь из угощенья. Особенным поминальным днем были "сорочины" - считалось, что до сорокового дня душа покойника летает кругом дома, а на сороковой день ее провожают насовсем, прощаются с ней. Наверно, именно с этими представлениями связан обычай: с момента смерти и до сорокового дня на столе держать чашку с водой, а на угол избы вешать полотенце (душа сорок дней приходит купаться и утираться). После сорокового дня полотенце снимали. Была примета: если полотенце чистое - значит, покойника обмыли хорошо. Если же грязное - плохо. Полотенце обычно выкидывали в реку. В сороковой день ездили на кладбище звать покойного в гости:
      Не на долгое времечко,
      На два-три часочика...
      В сорокоуст (по словам А.И. Баженовой) с покойником прощаются: "...тебя это проводили, токо уж не ходи, не стукайсе у ворот, не брякайсе, с последнего-то праздника мы тебя-то проводили на веки вечные, на веки бесконечные... - да тут все сбирают... боле не придет".
      Некоторые люди поминали покойника каждое утро. Считалось, что умерший живым здоровье дает (со слов О.Н. Беляевой).

      Елена Парыгина
      ученица 7 класса Красавинской основной общеобразовательной школы Нюксенского района.
      Научный руководитель - учитель истории Светлана Александровна Парыгина
      Большая родословная маленькой Сельменги
      Территория нюксенского края была заселена еще в далекой древности финно-угорскими племенами. Подтверждением этому служат данные археологических раскопок 1996, 1997 годов, проводившихся вблизи деревень Березовая Слободка и Побоищное под руководством А.М. Иванищева и Л.С. Андриановой. Исследования археологов доказали, что люди жили здесь уже в эпоху мезолита (9-6 тысячелетия до нашей эры).
      Появление славян на территории Нюксенского района относится, по утверждению В.П. Сумарокова, к XIV веку. "По-видимому, древнерусское освоение бассейна реки Сухоны в основном идет в XIII веке и позже" - считает археолог А.Н. Башенькин.
      В книге П.А. Колесникова "Северная Русь" опубликованны списки всех деревень и пустошей Тотемского уезда и Сухонской трети Устюжского уезда по писцовым книгам 1623-1626 годов, а также земельных угодий в волости Дмитриев Наволок в 1678 году. В них числятся деревни:
      Слудка, Скоморошица - один двор, один человек, 4 чежи (1 чежь = 0,5 га);
      Безсельменьга, Казаковская, что была пустошью - 1 двор, 3 человека, 8 чежей (4 га);
      Сельменга Большая - три двора, 6 человек, 20 чежей (10 га).
      Слово "слуда", по мнению Ю.И. Чайкиной, было известно в древнерусском языке в значении "гора", "крутизна", "утес", в разговорном значении (и по утверждению местных жителей) - это крутой, обрывистый берег реки. Деревня, возникшая на каменистом крутом берегу, была названа Слудка. Второе название Скоморошица могло произойти от слова "скоморох" - дудочник, веселый человек. Может, и поселился когда-то здесь такой "весельчак", но тогда деревня должна бы называться Скоморохово. Скорее всего, само место было «веселое» - с него открывался удивительный обзор, все было видно, как на ладони, и Скоморошица видна издалека, радует глаз.
      Безсельменьга - это пустошь, заброшенная деревня, бывшая жилая, поля которой тем не менее обрабатываются, хотя и малопригодны для земледелия по какой-то причине. А здесь причина есть: устье реки Большая Сельменга заболочено, часто во время ледохода плодородный слой размывается. Казаково, - второе название, от слова "казак" - прозвища, распространенного еще в XVI веке, обозначавшего наемного работника или батрака. Да, с такой земли богатым не будешь.
      Название Сельменга, по топонимическому исследованию А. Кузнецова, - финно-угорского происхождения, от гидронима "чельм" - залив, пролив, и форманта "-га" - вода. Другое толкование - от вепсского "сельква", что значит сухое, возвышенное место среди болотистой местности. Отсюда вывод: Сельменга - это удобный залив, от которого постепенно в виде кряжа поднимается суша. Большая Сельменга - это указание на то, что во время половодья залив значительно увеличивается в размерах.
      Большая Сельменга, или Посад (или Набережная - современное название) - место, где был некий административный центр. Название свидетельствует, что именно это место облюбовали и обжили первые поселенцы, отсюда осваивали новые территории, обустраивали починки1.
      Таким образом, по данным писцовых книг, Большая Сельменга в XVII веке представляла собой малодворную деревню с числом жителей в 25-28 человек.
      Из дневника путешественника П.И. Челищева 1791 года узнаем о занятиях и нравах населения Посухонья: "... население, живущее около Великого Устюга и Тотьмы лучше, чем в Вологде, напротив, в Вологде народ, крестьяне, не столь обходительны, ласковы, учтивы, честны... Здесь крестьяне довольствуются хлебопашеством, продажей льна и пеньки, охотой, пашут траву палошник (тимофеевку), выращивают хмель. При каждой деревне расставлены помчи, которыми ловят рыбу".
      Вследствие низкой урожайности зерновых и обременительной налоговой политики государства в XVII-XVIII веках многие из крестьян уходили на заработки, в бурлаки (ярыжники), были носниками и кормщиками. "Из Озерок, Сельменги, в далеком прошлом вышло немало опытных лоцманов: Ларион Коптяев, его сын Карп, внук Фрол, Кондратий Бакланов, Федор Лукинский, Агафон Сельменгский"2. Часть Большой Сельменги носит название - "Ярыгино", скорее всего отсюда и были выходцы в ярыжники, но, по объяснениям местных жителей, название Ярыгино произошло от особенности поведения овец, которые "ярыжились", то есть оставались на ночлег в этом месте у развалин старого овина.
      По данным за 1858 год, количество дворов и населения в деревнях увеличивается:

Деревни	Дворы	Население (чел.)
Деревни	Дворы	Мужчины	Женщины
Побоищна	16	51	66
Озерки	21	76	84
Большая Сельменга	18	68	56
Дмитриев Наволок	21	87	85

      В 1906-1907 годах около деревни Большая Сельменга был организован кирпичный завод. Работы выполнялись вручную: глину копали и доставали лопатами, мяли лошадьми. Был сделан самодельный станок для изготовления кирпича. Обжиг проводили в специальной яме, за помощью по качественному обжигу обращались к мастерам из Великого Устюга.
      Одной из печальных страниц истории деревни была коллективизация. Складывание колхозного строя в Большой Сельменге шло болезненно. По воспоминаниям Анны Андреевны Коптяевой (1913 года рождения), их семья сдала в коммуну "1 Мая" "четырех коров, трех лошадей, жеребенка, а кто не хотел добровольно отдавать, того кулачили". По свидетельству Фаины Павловны Коптяевой (1923 года рождения), раскулачено было 5 семей: Василия Королева, Вдовенковых (Королевых), Семена Коптяева, Егора и Павла Лашковых.
      Раскулачиванием занималась беднота, те жители, которые снискали дурную славу и в народе имели позорные клички: Дарья Пупиха, Варюша (местное крылатое выражение "Варюшино хозяйство", так как вела распутный образ жизни и дочери ее были такими же), Домка (дочь Мавруши, которая была в прислугах у Егора Лашкова). Эти три жительницы деревни Большая Сельменга были беднейшими, а те жители, которых они раскулачивали и считали местными богачами, добыли обеспеченную жизнь своим упорным трудом.
      Виталий Александрович Коптяев рассказал о раскулачивании семьи его деда Семена Коптяева, который занимался выгонкой смолы на песчаном мыске на правом берегу речки Большая Сельменга. Он гнал смолу из выкорчеванных пней, из коры гнал деготь, был трудолюбивым, ночи не спал: "Придет утром - глаз не видно". По названию дедова ремесла у Виталия Александровича было прозвище Смоляник. Один из братьев занимался торговлей. За то, что много нажили своим трудом, братья получили прозвище "баи". В семье Семена Коптяева было трое детей: Александр (отец Виталия Александровича), Андрей и Анна. Семен вместе с сыном Андреем были сосланы в Сибирь. После ссылки Семен вернулся к сыну Александру, у которого была большая семья в 7 человек. Жить было негде, поэтому он поселился в бане, там и дожил свой век. А биография Андрея Семеновича удивительна: из мест ссылки он убежал и возвратился на родину, мать, спрятав его в снопах, привезла домой. Вернулся он за женой, красавицей Енькой (Евгения у него была вторая жена). Андрей Семенович был возвращен к месту ссылки, там, в Сибири, скончался. До того, как начался процесс раскулачивания, он был первым председателем Дмитриевского сельсовета.
      В 1933 году в двухэтажный дом Коптяевых была переведена Сельменгская школа (до 1933 года школа находилась на берегу речки Сельменьги, недалеко от мельницы). Учителем работала Мария Александровна Строганова.
      Раскулачена была и вторая семья - Егора и Павла Лашковых ("Мельники" - так их звали народе). "Мельников", по воспоминаниям Анны Андреевны Коптяевой (1913 года рождения) и Агнии Арсентьевны Лашковой (1921 года рождения), было 6 человек:
      1. Лашков Егор Васильевич. Впоследствии в его доме будет располагаться фельдшерско-акушерский пункт и будет жить фельдшер Манефа Васильевна Попова, а зимовка впоследствии будет перевезена под Красавинский медпункт. У Егора Лашкова в прислугах работала Мавруха, мать Домки.
      2. Лашков Павел Васильевич, был мельником в Великую Отечественную войну. Умер на мельнице. Дом его находился в Гребешкове, впоследствии был перевезен в Озерской лесопункт, и в нем разместили клуб.
      3. Королев Александр Иванович ("Горбатый" - называли его так за то, что сидел в тюрьме) и жена Анна (Нюра) Верещагина жили в избушке у мельницы.
      4. Порошин Василий - еще один мельник. У него была большая семья - 9 человек.
      5. Козлов Изосим, родом из села Городищна, был разворотливым и смекалистым мельником. Он усовершенствовал в гумне молотилку, увеличил ее объемы и приспособил конную тягу.
      6. Королев Александр Иванович (1905-1989), "Калиненок" - последний мельник в деревне Большая Сельменга. По собственной инициативе стал восстанавливать в 1955 году унесенную ранее водой мельницу. Годом раньше Александр Иванович перевез зимовку и поставил у реки Сельменьги, обосновался в ней с семьей. Для мельницы был перевезен дом (Максимовны) с Ярыгина (зимовку купил Гриша Спирик). Затем к мельнице был пристроен склад, туда ссыпали государственный хлеб, рядом построили гумно. Чтобы сруб мельницы не унесло вновь, в воду грузили камни. Выше мельницы лежали лежни - толстые хлысты (бревна), по ним переходили реку по пути из Тилькова в Гребешково. У первой мельницы, которую унесло водой в начале 1950-х годов, был мост.
      В 1963 (или 1964) году мельницу при большом паводке снова унесло. Гумно впоследствии разобрали. На месте мельницы сейчас мост, второй по счету. В строительстве первого моста принимали участие жители деревни Красавино: Вячеслав Петрович Пантюхин (умер в 1955 году), Василий Иванович Пантюхин, Иван Афанасьевич Пантюхин.
      Мельничные жернова местные жители употребили для своих нужд, а часть их находится на кладбище "мельников", что на левом берегу реки Большая Сельменьга. Мельничный жернов закладывали на могилу в случае похорон членов семьи мельников. Там покоятся:
      1. Дашков Павел Васильевич и его вторая жена Клавдия Васильевна, пришедшая в дом мельника из Уфтюги, когда первая жена скончалась, оставив ему четырех детей.
      2. Дашков Иван.
      3. Дашковы Федор Петрович и Дарья Васильевна (дедушка и бабушка Дашковой Агнии Арсентьевны).
      У реки Сухоны, на левом берегу реки Большая Сельменьга, существует и захоронение некой "татарочки", которую хоронили в сидячем положении, завернув в рогожу.
      По свидетельствам местных жителей, в годы Великой Отечественной войны в трех километрах от деревни Большая Сельменга существовало поселение репрессированных евреев, работавших на лесоразработках по речкам Осиновка, Доровица, Воженьга. Выход из поселения для репрессированных был строго запрещен. Некоторые местные там работали. От страшного голода и болезней почти все евреи погибли. Сейчас от тех страшных дней остались "лежневка" (дорога, проложенная для вывозки леса), колодцы, захоронения.
      В 1947 году в деревне Большая Сельменга проживало 234 человека, в деревне Побоищное - 115 человек, в деревне Дмитриево - 131. В 1999 году в деревне Большая Сельменга местные жители жили в 7 домах, всего - 14 человек.
      1. Дашкова Агния Арсентьевна, 1921 года рождения.
      2. Дашков Петр Владимирович (сын Агнии Арсентьевны), 1955 года рождения.
      3. Коптяев Виталий Александрович, 1927 года рождения.
      4. Коптяева Фаина Павловна, 1923 года рождения.
      5. Королев Владимир Иванович, 1934 года рождения.
      6. Королева Августа Илларионовна, 1927 года рождения.
      7. Макарова Мария Александровна, 1935 года рождения.
      8. Макаров Алексей Васильевич, 1931 года рождения.
      9. Королева Александра Васильевна, 1929 года рождения.
      10. Юрова Нина Федоровна, 1930 года рождения.
      11. Пилышин Владимир Алексеевич, 1935 года рождения.
      12. Парыгин Аркадий Павлович, 1933 года рождения.
      13. Парыгина Людмила Николаевна, 1948 года рождения.
      14. Парыгина Евдокия Васильевна, 1916 года рождения.
      Крупным селом Большая Сельменга оставалась долго, и даже Великая Отечественная война 1941-1945 годов не оказалась разрушительной для деревни. Свое первое название деревня "потеряла" за последние 30 лет, она была превращена в "Малую", но с лица земли не исчезла, географическое название свое сохраняет. На 26 марта 1999 года она все еще носила название "Большая Сельменга". Возродится ли Сельменга Большой?

      Примечания:
      1 Чайкина Ю.И. Географические названия Вологодской области. - Архангельск. - 1986. - С. 107, 186, 204.
      2 Сумароков В.П. Летопись земли Нюксенской. - Вологда. - 1995. - С. 30.

      Виктория Папиева
      ученица 11 класса Борисовской средней общеобразовательной школы Бабаевского района.
      Научный руководитель - учитель истории Татьяна Ивановна Суворова
      Из прошлого Новостаринского края
      Новая Старина - моя малая родина. Здесь я родилась, провела лучшие детские годы на чистом воздухе, под открытым небом. Какая здесь красивая природа: тихая река, густой лес, обширные луга, плодородная земля, которая кормит нас своим хлебом, поит из своих родников. Все может родная земля, только вот защитить себя не может. Поэтому защита родной земли - обязанность тех, кто ест ее хлеб, пьет ее воду, любуется ее красотой. В роли таких защитников, а значит, и хранителей истории должны выступать мы - люди, которые живут на этой земле.
      Моя деревня носит интересное и звучное название — Новая Старина. Это два противоположных по смыслу слова. Есть в этом нечто символичное - ибо старина всегда становится новой, обновляется, на чем и держится вся наша жизнь. У нас реставрируется старейший в районе православный храм, который стоит на возвышенности среди берез и сосен. Внизу чуть слышно шумит речка Чужбойка. От нее и получил свое название - Чужбойский погост.
      Территория Новостаринского сельсовета охватывает верховье реки Суды с впадающими здесь речками Верхняя Чужбойка, Шоммиа, ручьем Авжа. В начале XIV века земли Белозерского уезда были приобретены Иваном Калитой (1325-1341). Затем эти земли получила в наследство его дочь Федосья, которая в свою очередь завещала эти земли своему племяннику Дмитрию Донскому, о чем свидетельствует духовная грамота Дмитрия Донского, датируемая 1389 годом. После смерти Дмитрия Донского и княгини Федосьи земли по реке Суде переходят к их сыну Андрею Можайскому, затем - к Василию Васильевичу Темному. Он составил духовную грамоту о разделе принадлежавших ему земель в крае (1461-1462 гг.). "Сына своего Бориса благословляю... да на Вологде Турундаевское, да Понизовское, да Кобылинские села, да Горка, да на Шоме деревни..."1. По этому завещанию земли по реке Суде и на Шоме получает сын Борис. Вероятно, он и основывает Чужбойский погост.
      Есть различные версии происхождения топонима "чужбой". А.И. Лебедев считает, что "чужбой" - это "чужая сторона". До X века славяне на территории нашего края жили по рекам Колпь, Чагодоща, Молога. Местность по реке Чужбойке для них - это уже чужие места, где жило племя весь. По второй версии, в переводе с вепсского "чуж" - это чужой, холодный, кровавый, а "бой" - ручей, у которого состоялся бой с чужаками, то есть холодный ручей.
      Верхне-Чужбойский погост расположен на берегу реки Суды. А.И. Копанев в своем исследовании "История землевладения Белозерского края в XV-XVI веках"подчеркивает, что погост Чужбой упоминается в исторических документах XV века. По сведениям писцовых книг, в 1626-1627 годах в Чужбое насчитывалось 52 деревни и 85 пустошей. Чужбойская волость изначально была "дворцовой", то есть принадлежала царскому двору. Первые помещики здесь появились в 1614 году.
      Писцовые книги князя Никиты Шеховского за 1626-1627 годы сохранили для нас названия деревень, которые существовали на территории нынешнего сельсовета. Это Офонина Гора (ныне Афанасово), Васютино, Волково, Каменник, Оганина Гора (ныне Аганино), Никоново, Стан, Федюнино, Харина Гора (позднее Харино), Гора Неверова (ныне Неверово), Шарапово. В 1858 году к названному списку прибавляются Горки Кобелевские, Ивановская, Керняшово, Скаково, Хошково, Старина, Логиново, Костеньково, Верхняя и Нижняя Шома, Горбово. В Чужбойской волости "средней" земли у помещиков было 73 четверти, у крестьян - 323 четверти, а заброшенной пашни под перелогом и лесом поросшей было у тех и других 3274. По имеющимся данным, в 1858 году на территории нынешнего сельсовета было 160 дворов в 28 деревнях (средняя численность жителей двора равнялась в то время 6 человекам)2.
      По рассказам многих старожилов, которые передаются из поколения в поколение, деревня Старина в конце XIX века принадлежала помещику Пашкову, выигравшему ее в карты у соседа-помещика. В начале XX века здесь жил почетный гражданин Ф.Н. Полянский. Он славился реформаторством, делал все на свой лад и других заставлял следовать его примеру3. Его реформаторство заключалось в том, что он использовал передовые методы и технологии хозяйствования, широко применял травосеяние, многопольный севооборот. Старожилы рассказывают, что они занимались пчеловодством, использовали плуг с колесом. А.Н. Афанасьева вспоминает, что его предки были нерусскими. Семья у них была большая: 4 сына - Александр, Владимир, Василий, Николай и дочь Анна4. Полянские имели 1473 десятины земли, содержали работников. Их было 10. В усадьбе располагались двухэтажные деревянные амбары, пасека. Гостей, приходивших к ним, угощали медом. Был у них шестиведерный самовар. Позднее он был передан в МТС - машинно-тракторную станцию. В нем грели воду для машин, здесь заправлялись машины всей близлежащей округи. Затем самовар отдали в Новостаринскую школу, а оттуда уже - в Тимошинский музей, где он и находится сейчас5. Полянские имели много скота - 8 лошадей, 25 коров, 6 овец, 2 свиньи. "Занимались они охотой, а особенно увлекался этим делом сын Николай Федорович. Держали они гончих костромских собак. Одну из них звали "Кара бесхвостая" (из воспоминаний Н.М. Спиридонова)6. Своему другу-охотнику Никите Кирилловичу Афанасьеву Николай Федорович Полянский привез ружье из Польши. Охотились они на лосей, медведей.