31. Брат спросил старца, говоря: «Авва! что мне делать? мне всегда стужают помыслы любодеяния и не дают успокоиться ни на один час; от этого очень скорбит душа моя». Старец отвечал: «Наблюдай за собою, чадо! Когда бесы всевают страстные помышления в ум твой, — ты не принимай их и не беседуй с ними. Обычно бесам непрестанно приходить к нам и неупустительно стараться в чем-либо уловить нас; но {стр. 395} они не имеют возможности принудить нас насильственно: в твоей власти принимать или не принимать их». Брат сказал на это старцу: «Что мне делать, авва! я немощен: похоть одолевает меня». Старец: «Внимай себе, чадо, и познавай пришествие демонов. Когда они начинают лишь говорить с тобою, не отвечай им, но встав, пади лицом на землю и молись, говоря: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и помилуй меня. Брат сказал ему: «Авва! я принуждаю себя, но пребываю в нечувствии, и нет умиления в сердце моем; я не ощущаю силы слов». Старец отвечал: «Ты только говори слова эти, а Бог поможет тебе, как сказал авва Пимен и многие другие Отцы, что обаятель, когда производит обаяние, не знает силы произносимых им слов, но змея, когда слышит эти слова, то сила слов на нее действует, она повинуется и усмиряется; так и мы, хотя не знаем силы того, что произносим, но бесы, слыша произносимое нами, отходят со страхом» [1851].

32. Некоторый брат, пребывавший в Енате, монастыре Александрийском, впал в грех, и от сильной печали бесы привели его в отчаяние. Но он, как искусный и опытный подвижник, увидев себя побежденным скорбию, начал понуждать себя к благому упованию и говорил: «Верую щедротам Божиим, что Бог сотворит со мною милость». Когда он так говорил, то бесы возражали: «Почему ты знаешь, что Бог сотворит с тобою милость?» Он отвечал им: «Вы кто? что вам за дело, сделал ли я или не сделал? Вы сыны тьмы и геенны и наследники погибели. Если Бог милостив и благ, то вам что до этого?» Таким образом, бесы, будучи посрамлены братом, отступили от него без всякого успеха. Брат упованием на милость Божию и помощию Божиею пришел к покаянию и спасся [1852].

33. Брат был борим блудом и пошел к старцу, прося его, чтоб он помолился Богу о освобождении его от брани. Старец сжалился о брате и молился о нем Богу в продолжение семи дней. Когда на восьмой день брат, по данному ему приказанию, пришел к старцу, то старец спросил его: «Брат! как твоя брань?» Он отвечал: «Отец! мне нисколько не сделалось легче». Старец, услышав это, удивился и опять ночью начал молиться о брате. Тогда предстал ему диавол и сказал: «Поверь мне, старец, — в первый день, когда ты стал молиться Богу за него, я тотчас отступил от него, но он имеет собствен{стр. 396}ного беса и собственную брань от гортани и чрева своего; уже в этом я не виноват! Он сам себе причиняет брань тем, что ест, пьет и спит без меры, сколько хочет: по этой причине брань беспокоит его» [1853].

34. Некоторый брат рассказывал нам: «Некогда случилось, что меня смущали помыслы вожделения жены так, что я не знал, что делать от напора их и от ночных мечтаний. Когда я был уже близок к тому, чтоб оставить пустыню и возвратиться в мир, пришел мне помысл идти во внутреннюю пустыню для посещения старцев. Я немедленно пошел, и в продолжение двадцати дней посещал святых Отцов, состарившихся в пощении, между которыми нашел величайшего и искуснейшего по рассуждению и подвигам святого авву Памву; ему осмелился я исповедать брань мою. Старец сказал мне: "Не удивляйся случившемуся с тобою; ты страждешь это не от расслабления, но от подвига, что доказывается тем, что живешь в месте скудном жизненными потребностями и лишенном общения со многими человеками. Блудная брань бывает троякая: 1-е она восстает на нас, когда тело пользуется здоровьем; 2-е от прежде бывших дел и помышлений; 3-е от зависти бесов и от других причин. Ты видишь меня, как я стар; семьдесят лет живу в келлии этой в попечениях о спасении моем. В таковой старости поныне претерпеваю искушения и напасти". И говорил он мне, уверяя в справедливости поведания своего клятвою: "Поверь мне, чадо, что в продолжение двенадцати лет не оставлял меня блудный бес, ни днем, ни ночью, непрестанно нападая скверными помышлениями и мечтаниями, и говорил я сам в себе: Бог отступил от меня, и потому побеждаюсь страстями. Я решился лучше умереть, нежели оскверниться плотскою страстию; пошел в пустыню с намерением предать себя на снедение зверям и, нашедши там логовище медведя, вошел в логовище, и, раздевшись донага повергся на землю с тем, чтоб звери, когда придут, съели меня. К вечеру пришли звери, обнюхали меня с ног до головы, и в то время, как я думал, что они съедят меня, они пошли от меня, ничем не повредив меня. Уразумев, что Бог помиловал меня, я возвратился в свою келлию. По прошествии краткого времени опять начал меня беспокоить бес блудный, так что я от великой скорби и печали впал в хулу. Враг же, увидев меня в {стр. 397} смущении, превратился в некоторую девицу, ефиоплянку, которую я видел некогда на жатве, собиравшую колосья, и, пришедши ко мне, сел на колени мои и так помрачил меня, что мне показалось, что я совокупился с нею. Очень опечалившись, в ярости, ударил я ее по щеке, и тотчас она исчезла; от удара этого я не мог в продолжение двух лет поднести руки моей к устам по причине лютого смрада. В то время, как я предавался крайнему малодушию и терял благонадежие, опять пошел в пустыню и, нашедши малую змею, взял ее и приложил к тайным моим членам, чтоб она уязвила и я умер. Я приставил к ним главу змеи, но она не тронула их, — и вот — слышу голос, говорящий мне: "Памва, иди в келлию твою и отселе будь спокоен: Я предоставил тебе искуситься с тою целию, чтоб ты не высокомудрствовал о себе и не мнил, что можно сделать что-либо доброе без помощи Божией; познай немощь твою и не уповай на подвиг твой, но прибегай к помощи Божией". Удовлетворившись таким образом, я возвратился в келлию, и с того времени не беспокоила меня брань; я пребывал в мире, возлагая на Бога печаль мою"» [1854].

35. Сказывали о некотором старце, что он, идя однажды дорогою, нашел след женский и засыпал его землею, помыслив, чтоб кто-либо из братии, увидев этот след, не получил брани [1855].

36. Некоторый брат имел брань любодеяния; вставши, он пошел к некоторому старцу и сказал ему о своих помыслах. Старец сделал ему наставление и, утешив, отпустил с миром. Брат, почувствовав пользу, возвратился в свою келлию, — но вот! опять брань пришла к нему. Он сходил опять к старцу, и таким образом поступал несколько раз. Старец не оскорбил его, но говорил на пользу ему, наставляя его не только не вдаваться в расслабление, но, напротив, приходить к нему каждый раз, когда враг начнет стужать, для обличения врага. «Таким образом, — сказал старец, — враг, будучи обличаем, отступит от тебя: ничто так не противно духу любодеяния, как когда открывают дело его, и ничто не приносит ему такой радости, как когда скрываем приносимые им помыслы» [1856].

37. Были два монаха, родные братия по плоти и братия по Духу. Против них кознодействовал лукавый диавол с целию {стр. 398} разлучить их друг от друга каким бы то ни было образом. Однажды к вечеру, по обычаю их, младший брат засветил лампаду и поставил ее на подсвечнике. По злонамеренному действию демона упал подсвечник, и лампада погасла. Лукавый диавол устраивал этим повод к ссоре между ними; старший брат вскочил и в ярости начал бить младшего. Этот упал ему в ноги и уговаривал своего родного брата так: «Успокойся, владыко мой: я снова засвечу лампаду». По той причине, что он не отвечал гневными словами, лукавый дух, будучи посрамлен, тотчас отступил от них. В ту же ночь дух этот отправился к князю демонов и известил его, что «он ничего не мог сделать этим монахам по причине смирения того монаха, который поклонился в ноги брату и просил у него прощения. Бог, видя смирение его, излил на него благодать Свою, и я чувствую, что жестоко мучаюсь и терзаюсь, не успев разлучить их друг от друга». Все эти слова слышал жрец идольский, пребывавший в том месте. Страх Господень и любовь к Иисусу Христу объяли его. Он понял, что поклонение идолам есть великое обольщение и погибель для душ, оставил все, поспешно пришел в монастырь к святым Отцам и пересказал им, что злобные демоны говорили между собою. Наставленный учением святых Отцов вере в Господа Спасителя, он принял Святое Крещение, а потом и монашество; при помощи и содействии благодати Божией соделался искуснейшим монахом, столько преуспел в кротости и смирении, что все удивлялись его величайшему смирению. Он говорил, что смиренное настроение души уничтожает всю силу противников наших — диаволов. Сам Господь наш Иисус Христос при посредстве смирения восторжествовал над диаволом и сокрушил силу его. К этому присовокуплял, что он часто слышал демонов, разговаривающих между собою. Между прочим они говорили: «Когда мы возбуждаем сердца человеческие к гневу, тогда, если кто из человеков выдержит терпеливо злословие и бесчестие и обратится к средствам, доставляющим мир, говоря: я согрешил, — тотчас чувствуем уничтожение всей нашей силы, и поступающих так осеняет благодать Божественного всемогущества» [1857].

38. Два брата были во вражде между собою. Во время гонения на христиан их схватили по причине святой веры и, подвергнув многим мучениям, посадили в тюрьму. Один из них сказал другому: «Брат! нам должно примириться и не гневаться одному на другого, потому что завтра мы должны умереть и пойдем предстать Господу». Но другой брат отказался от примирения. На другой день их вывели из тюрьмы, чтоб отсечь им головы. Брату, желавшему примирения, была прежде отрублена голова: он в вере отошел ко Господу. Другой же, не хотевший примириться, отрекся от Христа. Мучитель сказал ему: «Почему ты не отвергся вчера, прежде пытки, чтоб избежать ран, а отвергся сегодня?» Он отвечал: «Я преступил заповедь Господа моего: не примирился с братом моим. За это Бог оставил меня и отъял от меня помощь Свою. Лишенный ее, я отрекся от Христа» [1858].

39. Между святыми старцами был муж великий, которому Христос даровал такую благодать, что он, по действию Святого Духа, видел то, чего другие не видят. Он сказывал, что однажды сидели многие братия, разговаривая между собою. Когда разговор шел душеспасительный и приводимы были для назидания изречения из Священного Писания, тогда стояли между братиями святые Ангелы; на лицах их сияла радостная улыбка; они с удовольствием внимали беседе о Господе. Когда же разговор переходил к предметам суетным, Ангелы огорчались и тотчас уходили далеко от беседующих, в среде которых появлялись нечистейшие кабаны, покрытые струпами, и вращались кругом их. Это были демоны: они принимали вид кабанов и увеселялись пустословием и многословием монахов. Увидев это, блаженный старец ушел в свою келлию и в продолжение всей ночи плакал и рыдал; стенания и слезы изливались из сердца его о горестном недуге падения нашего. Он увещевал и наставлял отцов и братий по монастырям, го{стр. 400}воря: «Охраняйтесь, братия, от многословия и суетных бесед, от которых рождаются для души вред и погибель; мы не понимаем, что чрез такие беседы соделываемся ненавистными Богу и Ангелам Его. Говорит Писание: от многословия не избежиши греха [1859]! Многословие расслабляет душу и ум наш, вносит в них пустоту» [1860].

40. Несколько монахов, вышедши из хижин своих, собрались вместе и беседовали о благоверии, монашеском подвижничестве и о средствах Богоугождения. Из числа беседующих два старца увидели Ангелов, которые держали монахов за мантии их и похвалили беседовавших о вере Божией; старцы умолчали о видении. В другой раз монахи сошлись на том же месте и начали говорить о некотором брате, впавшем в согрешение. Тогда святые старцы увидели смердящего, нечистого кабана и, уразумев согрешение свое, открыли прочим о видении Ангелов и о видении кабана. При этом старцы рассуждали между собою, что каждый из нас должен соединиться духом воедино с ближним своим, — с его плотию, со всем человеком, во всем сострадать ему, во всем сорадоваться, все скорбное для ближнего оплакивать. Просто сказать: быть в отношении к нему, как бы была у него с ближним его одна общая плоть, одна общая душа; скорбеть, когда случится с ним печаль, как о самом себе. И Писание свидетельствует, что мы — едино тело о Христе; также оно говорит, что у множества веровавших в Господа было одно сердце и одна душа [1861].

41. Один из старцев сделался болен и в течение многих дней не мог употреблять никакой пищи. Ученик его убедительно просил его, чтоб он позволил приготовить для него немного киселя. Старец согласился. У них был сосуд с медом и другой, подобный, сосудец с маслом, выжатым из льняного семени; масло это уже протухло и не годилось ни для какого употребления, разве для лампады. Брат по ошибке положил в приготовленную им пищу масло, полагая, что кладет мед. Старец отведал, не сказав ничего, но молча стал есть. Когда была подана третья перемена, старец сказал ученику: «Сын! я не {стр. 401} могу более есть». Этот, желая, чтоб он еще поел, сказал: «Авва! кисель хорош, и я поем его». С этими словами он отведал, — и понял сделанную им ошибку. Он пал к ногам старца, говоря: «Увы мне, авва! я убил тебя. Какой грех возложил ты на меня, ничего не сказав мне!» Отвечал ему старец: «Не огорчайся! если б благоугодно было Богу, чтоб я вкусил хорошей пищи: то ты положил бы меду, а не того, что положил» [1862].

42. Некоторый брат вопросил старца, говоря: «Отец! что мне делать! я не могу преодолеть помышлений». Старец отвечал: «Я никогда не подвергался нападению помышлений». — Соблазнился брат, — пошел к другому старцу, говорит ему: «Вот, что сказал мне такой-то старец! я соблазнился на него, потому что сказанное им неестественно человеку». Второй старец отвечал: «Не без причины сказал тебе это слово человек Божий; поди и со смирением попроси, чтоб он объяснил тебе сказанное им». Брат возвратился к первому старцу и сказал ему: «Авва! прости меня: я поступил безрассудно, что ушел от тебя, не простившись с тобою. Но объясни мне, прошу тебя, каким образом ты пребываешь без борьбы с помыслами?» Старец отвечал: «С того времени, как я — монах, не вкусил я досыта ни хлеба, ни воды, ни сна, — и это не попустило меня до такой борьбы с помыслами, о какой ты спрашивал». Брат вышел от старца, получив помощь от его слова [1863].

43. Некоторый брат приходил в келлию великого старца и крал у него жизненные припасы. Старец видел это. Он не обличил брата, но занялся более рукоделием, говоря: «Думаю, — этот брат нуждается». И нес старец тяжкую скорбь, терпя большой недостаток в хлебе. Когда старец кончался, — братия окружили его. Он, увидев между ними брата, который постоянно крал у него хлеб, сказал ему: «Подойди ко мне, брат!» Брат исполнил это. Тогда старец схватил руки его, начал целовать их, говоря: «Благодарю эти руки! при посредстве их я надеюсь войти в Царство Небесное». От этих слов брат умилился, принес покаяние, соделался строгим монахом по примеру старца, действий которого он был очевидцем [1864].

44. Некоторый брат тем был веселее духом, чем более бесчестили его и насмехались над ним. Он говорил: «Бесчестящие нас и насмехающиеся над нами доставляют нам сред{стр. 402}ства к преуспеянию, а похваляющие нас вредят душам нашим. Говорит Писание: людие мои! Блажащии вас, льстят вы» [1865].

45. Другой старец, когда был обижен кем, спешил — если обидевший был близко — сам воздать ему за зло добром; если же жил далеко, то посылал ему чрез других подарки.

46. Два старца жили в одной келлии, и никогда не возникало между ними ни малейшего неудовольствия. Видя это, один сказал другому: «Поссоримся и мы, хотя однажды, как ссорятся люди». Другой отвечал: «Я вовсе не знаю, каким образом может породиться ссора». Первый сказал: «Вот, я поставлю посреди нас глиняную посуду и скажу: она моя, а ты скажи: она — не твоя, а моя. Из этого родится спор, а из спора — ссора». Сговорившись так, они поставили посуду посреди себя, причем один сказал: «Она — моя». Другой отвечал: «А я полагаю, что она — моя». Первый опять сказал: «Не твоя она, но моя». Тогда второй отвечал: «А если она — твоя, то возьми ее». Таким образом, они не могли достичь до того, чтоб поссориться [1866].

47. Некоторый брат, живя в общежительном монастыре и часто побеждаясь гневом, сказал сам себе: «Пойду в пустыню: может быть, там, не имея с кем ссориться, успокоюсь от страсти». Он вышел из монастыря и стал жить один в пустыне. Однажды он наполнил водою сосуд свой и поставил его на землю. Сосуд внезапно опрокинулся. Во второй раз случилось то же. В третий раз кувшин также опрокинулся: монах, рассердясь, схватил кувшин, ударил о землю. Кувшин разбился. Возвратясь к себе, брат начал размышлять о случившемся и понял, что враг поругался над ним. Тогда он сказал: «Вот! я — один; однако побежден страстию гнева. Возвращусь в монастырь: видно — везде нужны борьба с самим собою и терпение, в особенности же — помощь Божия». И, встав, возвратился монах в обитель свою [1867].

{стр. 403}

48. Брат спросил старца: «Благослови мне иметь у себя две златницы по немощи тела моего». Старец, видя произволение его, что он желает удержать их у себя, сказал: «Имей». Брат возвратился в келлию, — и начали тревожить его помышления, говоря: «Как ты думаешь? благословил ли тебя старец иметь деньги, или нет?» Встав, пришел он опять к старцу и так спросил его: «Ради Бога, скажи мне истину, потому что помышления смущают меня по поводу двух златниц». Старец отвечал: «Я видел твое произволение иметь их, почему и сказал тебе: имей их, хотя и неполезно иметь более, нежели сколько нужно для тела. Две златницы составляют надежду твою, как бы Бог не промышлял о нас. Но легко может случиться, что ты утратишь их, тогда погибнет и надежда твоя. Возложи надежду твою на Бога, потому что Он печется о человеках» [1869].

49. Некоторый монах в Нитрии, более бережливый нежели скупой, забыв, что за тридцать серебреников продан был Господь наш Иисус Христос, накопил сто златниц, занимаясь тканием полотна. Монах умер, — златницы остались. Монахи собрались для совещания, что делать с деньгами; там жило около пяти тысяч монахов, каждый в отдельной келлии. Одни присуждали раздать деньги нищим, другие — отдать в церковь, некоторые — передать родственникам. Но Макарий, Памво, Исидор и другие святые старцы, по действию обитавшего в них Святого Духа, определили: похоронить деньги вместе с господином их, и при этом сказать почившему: сребро твое да будет с тобою в погибель [1871]. Это событие навело такой ужас и страх на всех монахов Египта, что с того времени они признавали за тяжкий проступок иметь в запасе даже одну златницу. Действие могло показаться жестоким, но деятели были лишь орудиями Святого Духа [1872].

50. Некоторый монах имел брата мирянина, бедняка, и все, что вырабатывал, отдавал брату бедняку; но этот беднел тем более, чем более подавал ему монах. Видя это, монах пошел к некоторому старцу и рассказал ему о случающемся. Старец отвечал: «Если хочешь послушать меня, — более ничего не давай ему, но скажи ему: "Брат! когда у меня было, я давал тебе: теперь ты трудись, и что выработаешь, отдавай мне". Все, что он ни принесет тебе, принимай от него и передавай какому-либо страннику или нуждающемуся старцу, прося, чтоб они помолились о нем». Монах поступил по этому наставлению: когда пришел к нему брат-мирянин, — он сделал так, как заповедано было старцем, и мирянин ушел от него печальный. Но вот, по прошествии некоторого времени приходит и приносит из сада несколько овощей. Монах, приняв их, отдал старцам, прося их, чтоб молились за брата его. Когда они приняли это приношение, мирянин возвратился в дом свой. Несколько спустя опять принес он овощей и три хлеба; монах, приняв их, поступил как и в первый раз, а мирянин, получив благословение, ушел. В третий раз он принес уже много съестного припаса, и вина, и рыбы. Монах, увидев это, удивился и, созвав нищих, угостил их трапезой. При этом сказал он мирянину: «Не имеешь ли нужды в нескольких хлебах?» Тот отвечал: «Нет, владыко! Прежде, когда я брал у тебя что-либо, — оно входило как огонь в дом мой и пожирало его; ныне же, когда не принимаю от тебя ничего, имею все с избытком, и Бог благословил меня». Монах пошел к старцу и пересказал ему все {стр. 406} случившееся. Старец сказал ему: «Разве ты не знаешь, что имущество монаха — огонь? Куда оно входит, там пожигает все». Брату твоему полезно от труда своего творить милостыню, чтоб за него молились святые мужи. Таким образом он наследует благословение и умножится имущество его» [1875].

51. Пришел однажды в Скит неизвестный важный человек. Он принес с собою много золота и просил настоятеля пустыни раздать золото братиям. Пресвитер отвечал: «Братия не нуждаются в этом». Но как принесший был очень важная особа и убедительно просил о исполнении его желания, то пресвитер предложил ему поставить ящик с златницами при входе в церковь, а братиям сказал: «Кому нужно, пусть возьмет денег из ящика». Никто из братий не прикоснулся к златницам, даже никто не взглянул на них. Старец сказал вельможе: «Бог принял твое приношение; поди, раздай златницы нищим». Вельможа ушел с большой пользой для души своей [1876].

52. Некто принес старцу денег, говоря: «Вот тебе на твои потребности: ты состарился и болен», был он покрыт проказою. Старец отвечал: «Ты пришел отнять у меня Питателя моего, питающего меня уже в течение шестидесяти лет? Столько провел я времени в недуге моем и не нуждался ни в чем, потому что Бог доставлял мне все нужное и питал меня». Старец не согласился взять деньги [1877].

53. Прибыли однажды некоторые греки в египетский город Острацин с намерением подать милостыню. Они пригласили к себе экономов церкви для указания им лиц, нуждающихся наиболее. Экономы привели их к прокаженному. Греки стали давать ему милостыню, но он не хотел принять, говоря: «Вот! я имею немного пальмовых ветвей, из которых плету веревки, и этим питаюсь». Потом повели их к келлии вдовы, у которой были дочери. Когда они постучались в двери, подошла к дверям одна из дочерей; она была в рубище, едва покрывавшем наготу. Матери не было дома: она вышла куда-то по требованию ремесла своего; занималась она печением хлебов. Греки стали давать дочери одежду и деньги, но она не хотела принять, говоря, что мать приходила и говорила ей: «Будь покойна: я, по благоволению Божию, нашла работу на этот день, от которой будем иметь пропитание». Когда пришла мать, греки просили ее, чтоб она приняла милостыню; но она {стр. 407} не захотела принять, — сказала: «Мой промыслитель — Бог, а вы сегодня хотите отнять Его у меня!» — Греки, видя такую веру, прославили Бога [1878].

54. Некоторый старец подвергся тяжкому искушению от помыслов. Искушение продолжалось десять лет. Он пришел уже в отчаяние и говорил сам себе: «Погубил я душу мою! как решительно погибший возвращусь в мир!» Когда он совсем вышел, пришел к нему голос: «Десятью годами борьбы твоей ты увенчан. Возвратись в место твое: Я избавлю тебя от всякого злого помышления». Возвратившись немедленно, он пребыл в начатом монашеском подвиге. Не должно отчаиваться по причине борьбы, причиняемой нашествием помыслов. Если противимся ревностно помыслам, то борьба с ними сплетает нам тем светлейшие венцы [1879].

55. Два родные брата по плоти вступили в монастырь. Один из них был великий подвижник, другой имел великое послушание. Когда авва приказывал ему: сделай это, он делал, и опять: сделай другое, и он делал. По причине такого послушания своего, он был похваляем братиями монастыря. Подвижник заразился завистию к нему. «Искушу я ныне, — говорил он сам с собою, — брата моего, имеет ли он истинное послушание». Пришедши к авве, он сказал ему: «Отпусти брата моего со мною: мне нужно сходить в такое-то место». Авва согласился. Путешествуя вместе, они пришли к реке, в которой было множество крокодилов. Подвижник, желая искусить брата, сказал: «Спустись в реку и переправься чрез нее». Он спустился, и пришли крокодилы, начали лизать тело его, а ему не сделали никакого вреда. Подвижник, увидя это, сказал брату: «Выйди из воды; пойдем далее». Продолжая путь, они нашли мертвое тело, лежавшее на дороге. Подвижник сказал брату: «Если б мы имели с собою что-нибудь из старого платья, то покрыли бы им мертвеца». Младший брат отвечал: «Помолимся, может быть, Бог воскресит его». Когда они встали на {стр. 408} молитву, — воскрес мертвец, а подвижник похвалился, говоря: «Подвижничество мое было причиною воскресения мертвеца». — Бог открыл все авве монастыря, как подвижник искушал брата крокодилами и как воскрес мертвец. Когда они возвратились в монастырь, авва сказал подвижнику: «Зачем ты поступил так с братом своим? Знай, что послушание его было причиною воскресения мертвеца» [1880].

56. Некоторому старцу, пустыннику, доставлял потребности житель селения. Однажды случилось, что поселянин замедлил несколько дней, и у старца оказался недостаток в необходимом: он не имел ни нужного для рукоделия, ни съестных припасов. Это опечалило его. Не имея ни работы, ни средств к пропитанию, он сказал ученику своему: «Сходишь ли в селение позвать поселянина, обыкновенно доставляющего нам все нужное?» Ученик отвечал: «Сделаю, отец, как повелишь». После этого разговора они долго ждали и терпели недостаток, а служитель не приходил, почему старец опять сказал ученику: «Сходишь ли в селение и приведешь ли поселянина?» Ученик отвечал: «Сделаю то, что велишь». Так отвечал брат, потому что боялся идти в селение по причине соблазна; вместе с тем он обещался идти, чтоб оказать послушание отцу. Знал это и старец, но, стесняемый нуждою, сказал ученику: «Уповаю на Бога отцов наших, что Он покроет тебя от всякого искушения». По совершении молитвы он отпустил его. Брат пришел в селение, отыскал дом, в котором жил служивший им поселянин, постучался в двери. Случилось, что тогда никого не было в доме, кроме дочери поселянина. Она отворила дверь, и брат начал расспрашивать ее об отце, почему он запоздал столько дней приходом. Она пригласила монаха войти в дом, вместе с тем схватила его за руку и влекла насильно. Он противился; но она пересилила его и ввела за собою в дом. Монах, увидя, что его влекут ко греху и что помышления его склоняются к тому же, восстенал из глубины сердца и возопил к Богу: «Господи! ради молитв отца моего, пославшего меня, спаси меня в этот час!» Лишь сказал он это, — оказался внезапно стоящим у реки близ монастыря своего и возвратился к отцу своему неоскверненным [1881].

57. Некоторый из святых старцев послал ученика своего почерпнуть воды. Колодезь был в очень дальнем расстоянии {стр. 409} от келлии старца. Ученик, пошедши за водою, забыл взять с собою веревку, на которой спускался кувшин в колодезь. Заметил он это, когда уже пришел к колодцу, и очень опечалился, потому что далеко было до их келлии. Не знал он, что ему делать, куда идти, а возвратиться в келлию без воды не хотелось. Тогда, в великом огорчении, он встал на молитву и со слезами сказал: «Господи! умилосердись надо мною по великой милости Твоей. Ты сотворил небо и землю, море и все, что в них, Ты един сотворил все чудное: умилосердись надо мною ради служителя Твоего, который послал меня». Окончив молитву, он воскликнул: «Колодезь! колодезь! раб Христов, отец мой, послал меня почерпнуть воды». Немедленно вода поднялась вверх до устья колодца; брат наполнил кувшин свой водою и возвратился в келлию, славословя всемогущего Бога, а вода в колодце опять спустилась на свой обычный уровень [1882].

58. Некоторый юноша имел намерение отречься от мира. Часто он решался на это; но помышления отвлекали его, опутывая разными житейскими заботами: он был богат. Однажды он вышел с решимостию отречься от мира. Демоны окружили его и подняли густую пыль пред лицом его. Видя это, он разделся, кинул свою одежду в сторону и, обнаженный, побежал в монастырь. Бог открыл об этом некоторому старцу, сказав: «Встань, и прими воина моего». Старец встал, встретив обнаженного. Узнав причину обнажения, он удивился и дал юноше монашеское одеяние. — Когда к этому старцу приходили братия вопрошать о разных условиях монашеской жизни, — старец давал им ответы; когда же они вопрошали об отречении от мира, тогда говорил им: «Об этом спрашивайте брата, потому что я не достиг степени самоотвержения его».

59. Один из старцев Скита послал ученика своего в Египет привести верблюда, чтоб отвезти в Египет сделанные им корзины. Когда ученик вел верблюда, другой старец, встретившись с ним, сказал: «Если б я знал, брат, что ты идешь в Египет, то я попросил бы тебя привести и для меня другого верблюда». Брат передал это своему старцу. Этот, движимый великою любовию, сказал ученику: «Поди, сын мой, отведи верблюда к нему и скажи: "Мы еще не готовы: исполни нужду твою". Ты же поди с этим верблюдом в Египет и снова приведи к нам {стр. 410} его, чтоб отвезти и наши сосуды». Брат поступил так, как было приказано ему, — пошел к другому старцу и сказал ему: «Отец мой говорит: так как мы еще не готовы, — возьми верблюда, и исполни твою нужду». Старец навьючил верблюда и пошел в Египет. Там, когда он снял с верблюда поклажу, брат взял верблюда, чтоб опять отвести его в Скит. Отправляясь в путь, он сказал старцу: «Молись о мне». Старец спросил его, куда идет он. «Иду в Скит, — отвечал брат, — чтоб привезти сюда и наши корзины». Старец, услышав это, пришел в умиление, пожалел о случившемся и сказал со слезами: «Простите меня, сладчайшие! любовь ваша похитила плод у меня» [1883].

60. Другой старец, когда сделал свой корзины и уже перевязал их веревками для отправки, услышал, что сосед его говорил: «Что мне делать? торговый день приблизился, а мне нечем связать корзин моих». Старец немедленно развязал собственные корзины, а веревки принес к соседу, говоря: «Вот! эти — излишние у меня. Возьми и перевяжи ими корзины твои». По великой любви он сделал так, чтоб дело брата было окончено; его собственное дело осталось неоконченным [1884].

61. Близ некоторого общежительного монастыря жил отшельник, совершавший многие добродетели. К нему пришли однажды некоторые монахи из общежития, почему он принужден был разделить с ними трапезу поранее, не в обычный час свой. По окончании трапезы братия сказали ему: «Ты несколько скорбишь, авва, что сегодня вкусил пищи не в обычный час твой?» Он отвечал им: «Я прихожу в смущение тогда, когда поступаю по своей воле» [1885].

62. Были два брата: один из них был старец, другой — молодой. Старец предложил молодому жить вместе, и просил его об этом. Молодой отвечал: «Я — грешен: мы не можем жить вместе». Старец сказал: «Можем». И снова просил его о том же. Старец был самой чистой жизни и не хотел слышать, чтоб монах имел когда-либо помышление лукавое. Молодой сказал ему: «Дай подумать в течение этой недели, и потом опять поговорим». Когда, по прошествии недели, старец пришел к нему, — он, желая испытать старца, сказал: «Авва! на этой неделе я впал в великое искушение». Старец спросил: «И хочешь покаяться?» Когда молодой выразил желание покаяния, старец сказал: «Половину этого греха я принимаю на {стр. 411} себя». Тогда молодой сказал: «Теперь можем оба жить вместе». И они пребыли вместе до переселения своего в вечность [1886].

63. Некоторый брат сказал старцу: «Авва! вот я часто вопрошаю святых Отцов, чтоб они сказали мне наставление для спасения души моей, и что ни скажут они мне, ничего не помню». У старца были два пустые кувшина; старец сказал брату: «Поди, возьми один из этих сосудов, налей в него воды, вымой, воду вылей, и сосуд, кверху дном, поставь на свое место». Сделал это брат однажды, и, по повелению старца, в другой и третий раз. Тогда старец сказал ему: «Принеси оба сосуда сюда». Когда брат принес, старец спросил его: «Который из двух сосудов чище?» Брат отвечал: «Тот, в который я наливал воду и который мыл». На это старец сказал: «Так и та душа, сын мой, которая часто слышит слово Божие, хотя не удерживает в памяти ничего из слышанного, однако более очищается, нежели та, которая никогда не вопрошает и не слышит слова Божия» [1887].

64. Брат спросил старца: «Если брат должен мне немного денег: то дозволишь ли мне попросить у него возвращения их?» Старец: «Скажи ему однажды со смирением». Брат: «Если я скажу ему однажды и он ничего не даст мне, тогда что мне делать?» Старец: «Более одного разу не проси». Брат: «И что ж мне делать, когда я не могу победить помышлений моих, понуждающих беспокоить брата о возвращении денег?» Старец: «Предоставь помышлениям твоим стужать тебе, но ты никак не опечаль брата твоего, потому что ты — монах» [1888].

65. Некоторый брат спросил старца: «Как ты думаешь, авва? святые мужи познают ли пришествие Божественной благодати, когда она осенит их?» — Старец отвечал: «Не всегда». Ученик некоторого великого старца погрешил в чем-то; прогневанный старец сказал ему громким голосом: «Поди, умри». Тут же упал ученик и умер. На старца напал ужас; он с великим смирением начал умолять Бога: «Господи Иисусе Христе! воскреси его: уже впредь я не произнесу безрассудно такого слова». Когда он помолился, тотчас воскрес ученик его [1889].

66. Некоторый брат желал удалиться в пустыню; но родная мать его противилась этому. Он говорил матери: «Мать! отпусти меня, потому что я хочу спасти душу мою». Мать, не имея возможности удержать его, отпустила. Он, пришедши в {стр. 412} пустыню, сгубил в нерадении всю жизнь свою. Между тем мать его умерла. По прошествии некоторого времени и сам он сделался болен, пришел в самозабвение и, восхищенный на Суд, нашел тут мать свою в числе судимых. Она, увидев его, удивилась и сказала: «Что это значит, сын? и ты пришел на это место осужденных! Где же слова твои, которые ты повторял мне всегда: хочу спасти душу мою». Устыдился он, услышав это, — стоял, не имея что отвечать. И вот, раздался голос, повелевающий возвратить его, а взять другого брата из общежительного монастыря. Возвратившись в себя, он поведал присутствовавшим все, что видел и что слышал. В подтверждение слов своих он просил, чтоб кто-нибудь сходил в общежительный монастырь и посмотрел, скончался ли тот брат, о призыве которого он слышал. Посланный нашел, что так. Видевший видение, выздоровев, заключил себя в затвор, в котором пребывал неисходно, помышляя о спасении своем, принося покаяние и оплакивая свое прежнее поведение в состоянии небрежения. Умиление достигло в нем величайшего развития. Многие уговаривали его несколько снизойти себе, чтоб не подвергнуться какому-либо повреждению от непрестанного плача; но он не соглашался на это, — говорил: «Если я не мог вынести обличения матери моей, то как вынесу обличение и муки в день Суда, в присутствии Христа и Ангелов Его» [1890].

67. Некоторый брат, преимущественно преуспевший в смирении, проводил уединенную жизнь в Египте. У него была в городе сестра — блудница, погубившая многие души. Старцы часто уговаривали этого брата, и едва могли уговорить его, чтоб он сходил к сестре для отвращения ее увещаниями своими от разливаемой ею греховной пагубы. Когда он приближался к месту жительства ее, один из знакомых, увидев его, поспешил войти к ней прежде и известил ее о пришествии брата из пустыни. Услышав это, она, вне себя от радости, оставила любовников своих, которых в то время угощала, с открытою головою выбежала навстречу брату. Когда она увидела его и хотела заключить в свои объятия, он сказал ей: «Сестра моя любезнейшая! пощади душу твою, потому что многие погибают чрез тебя. Рассуди: какие муки уготованы тебе, если не прибегнешь немедленно к покаянию». Она содрогнулась, сказала ему: «А ты знаешь ли наверно, что еще есть для меня {стр. 413} какая-нибудь надежда спасения?» Он отвечал: «Если б ты только пожелала, то и доселе есть тебе надежда спасения». Она упала к ногам брата и просила его, чтоб он увел ее с собою в пустыню. «Поди, — сказал он, — покрой голову твою и следуй за мной». «Пойдем скорее! — отвечала она. — Лучше мне пройти между толпою людей безобразною и с открытою головою, чем возвращаться в работный дом греха». Во время пути брат поучал ее покаянию. Увидя идущих навстречу монахов, он сказал ей: «Сойди с дороги на короткое время, пока монахи пройдут: не все же знают, что ты мне сестра». Она сделала это. Монахи прошли, и он позвал сестру свою: «Пойдем, — сказал он, — будем продолжать путь наш». Она не отвечала ему. Брат осторожно подошел к ней и нашел ее умершею, а оконечности ног ее были в крови, потому что она была без обуви. Тогда, плача и рыдая, возвестил он старцам о случившемся. Они рассуждали между собою о спасении ее, и были не согласны. Но Бог открыл одному из старцев, что покаяние блудницы принято, потому что она отвергла всякое попечение о всем, принадлежащем миру сему, пренебрегла всем для исцеления язвы своей, тяжко воздыхала о грехах своих и оплакала их [1891].

68. Три благочестивые, внимающие своему спасению мужа приняли монашество. Один избрал в делание себе — примирять ссорящихся; другой — посещать больных; третий ушел на безмолвие в пустыню. Первый, заботясь прекращать распри между человеками, не мог примирить всех тех, которых примирял. Побежденный унынием, он пришел к тому, который в свою добродетель избрал служение больным, но и того нашел также малодушествующим, признавшим, что исполнение принятой им добродетели превышает его силы. Сговорившись между собою, они пошли повидаться с третьим товарищем своим, удалившимся в пустыню. Пришедши, они поведали ему о смущении своем и просили сказать, что ему доставлено пустынножительством. Помолчав немного, он налил воды в лохань и сказал им: «Поглядитесь в воду». Она была возмущена. По прошествии некоторого времени он опять сказал им: «Теперь поглядитесь в воду, потому что она устоялась». Взглянув в воду, они увидели в ней лица свои, как в зеркале. Тогда он сказал им: «Подобное этому совершается с человеком, ког{стр. 414}да он находится посреди человеков, — не может видеть грехов своих по причине возмущающего его непрестанного развлечения; когда же он удалится в уединение, особливо в уединение пустыни, тогда усматривает свои согрешения» [1892].

69. Однажды старец пришел к старцу. Хозяин сказал ученику своему: «Приготовь нам немного чечевицы и намочи сухарей». Ученик сделал это. Между тем старцы занялись духовною беседою и пребыли в ней до шестого часа (двенадцатого по полуночи) следующего дня. Старец-хозяин опять сказал ученику: «Сын! приготовь нам немного чечевицы». Ученик отвечал: «Она приготовлена еще вчера». Старцы встали, вкусили пищи [1894].

70. Брат принес свежих хлебов в келлию свою и пригласил старцев к обеду. Употребив по укруху хлеба, они остановились. Брат, зная их усиленное воздержание, начал упрашивать их со смирением, говоря: «Ради Бога употребите сегодня пищи до сытости». И употребили они еще по укруху хлеба. Вот! истинные монахи, постящиеся в простоте сердца, приглашенные именем Божиим, употребили пищи более, нежели сколько желали употребить [1895].

71. Некоторый старец долго жил в пустыне. Случилось, что пришел к нему брат, который нашел его больным. Брат умыл лицо старца, приготовил ему покушать из припасов, которые принес с собою. Старец, увидевши это, сказал: «Поверь, брат! я забыл о том, что люди имеют попечение о пище». Брат поднес ему и чашу вина. Старец, увидев это, заплакал и сказал: «Я думал, что умру, не пивши вина» [1897].

72. Брат шел дорогою, имея при себе и мать свою, уже старицу. Они пришли к реке; старица не могла перейти чрез реку. Сын поднял мантию и обвил ею руку свою, чтоб как-нибудь не прикоснуться к телу матери, и таким образом перенес ее чрез реку. Мать, приметив это, сказала ему: «Для чего ты обернул руку?» Он отвечал: «Тело женщины — огонь». От прикосновения к нему может прийти в душу мою воспоминание о других женщинах [1898].

73. Некоторого брата беспокоила страсть любодеяния: днем и ночью он ощущал в сердце своем как бы жало огненное. Но брат боролся, не уступая помыслам и не соглашаясь с ними. По прошествии многого времени отступила от него страсть, не преодолев его по причине трезвения его. И немедленно воссиял свет в сердце его [1899].

74. В одном из египетских общежитий был юноша, грек, который не мог погасить пламени плотского вожделения ни{стр. 416}каким воздержанием, никаким усиленнейшим подвигом. Когда было сказано об этом искушении отцу монастыря, — он употребил для спасения юноши следующий способ. Старец приказал одному из братий, мужу важному и суровому, чтоб он затеял с юношей ссору, осыпал его ругательствами и, по нанесении оскорблений, пришел жаловаться на него. Это было исполнено; были призваны свидетели, которые дали свидетельство в пользу мужа. Юноша, видя, что он оболган, начал плакать. Ежедневно он воздыхал, ежедневно проливал слезы; будучи преисполнен огорчения, он пребывал один; лишенный всякой помощи, он лежал у ног Иисуса. В таком положении он провел целый год. По прошествии года старец спросил юношу о помышлениях, которые прежде беспокоили его, не стужают ли они ему доселе? Юноша отвечал: «Отец! мне житья нет! до блуда ли мне?» Таким образом, искусством духовного отца юноша преодолел страсть любодеяния и спасся [1900].

75. Брат был борим любодеянием. Встав ночью, он пошел к старцу, исповедовал ему помышления свои. Старец утешил его. Успокоясь этим утешением, брат возвратился в келлию свою. И вот! опять дух любодеяния начал искушать его. Он снова пришел к старцу. Это повторялось часто. Старец не огорчил его, но говорил полезное душе его; говорил: «Не уступай диаволу и не расслабляйся душою. Напротив того, каждый раз, как нападет на тебя демон, приходи ко мне: обличаемый, он отступит. Ничто столько не огорчает и не ослабляет демона любодеяния, как исповедание приносимых им искусительных помышлений и мечтаний; напротив того, ничто так не увеселяет его, как когда эти помышления скрываются и утаиваются». Ободренный старцем, брат приходил к нему одиннадцать раз, обличая помышления свои. Наконец брат сказал старцу: «Окажи любовь, авва: еще скажи мне слово назидания». Старец сказал: «Поверь мне, сын мой: если б Бог попустил помышлениям, которые стужают мне, перейти к тебе, то ты не понес бы их, но непременно ниспровергся». Когда старец сказал это, — искушение блудною страстию отступило от брата ради смирения старца [1901].

76. Сказывали о некотором старце, что он вступил в Скит, имея с собою сына-младенца, только что отнятого от груди. {стр. 417} Воспитанный в монастыре, сын не знал, что существуют женщины. Когда он возмужал, демоны показывали ему ночью образ женщин. Он сказал это отцу, который удивился. Однажды он пошел с отцом в Египет и, увидя женщин, сказал отцу: «Авва! вот те, которые приходили ко мне ночью в Скиту». Отец отвечал: «Это — мирские монахи: у них свой наружный вид, а у отшельников — свой». И дивился старец, каким образом в Скиту демоны могли показать образы женщин. Они поспешно возвратились в келлию свою.

77. Некто пришел в Скит, чтоб быть монахом. При нем также был сын-младенец, лишь отнятый от груди. Когда сын достиг юношеского возраста, демоны начали нападать на него и беспокоить его. Он сказал отцу: «Пойду в мир, потому что не могу выдерживать плотского вожделения». Отец утешал его. По прошествии некоторого времени опять говорит юноша отцу: «Я не в силах выдерживать вожделения: отпусти меня; пойду в мир». Отец отвечал: «Еще однажды послушай меня. Возьми с собою сорок хлебов и пальмовых ветвей на сорок дней и пойди во внутреннюю пустыню: там пробудь сорок дней, и воля Божия да будет». Послушавшись отца, юноша встал и ушел в пустыню; он остался там и проводил время в подвиге и работе, плетя веревки из сухих пальмовых ветвей и питаясь сухим хлебом. Когда он пробыл там двадцать дней, — увидел внезапно, что некоторое привидение диавольское приближается к нему: оно остановилось близ его в подобии женщины ефиопляныни, неприятнейшей наружности и смердящей; не будучи в состоянии переносить смрада ее, он отталкивал ее от себя. Она сказал ему: «Я — та, которая представляюсь сладкою в сердцах человеческих; но по причине послушания твоего и подвига твоего Бог не дозволил мне обольстить тебя, явил тебе зловоние мое». Он встал, воссылая благодарение Богу, возвратился к отцу и сказал ему: «Уже не хочу идти в мир, я узнал действие Диавола и зловоние его». Открыто было и отцу о всем этом; он отвечал сыну: «Если б ты пробыл все сорок дней во внутренней пустыне и вполне сохранил заповеданное мною, то увидел бы еще больше» [1902].

78. Однажды брат пришел к некоторому старцу и говорит ему: «Брат мой уходит туда и сюда: я огорчаюсь этим». И {стр. 418} просил его старец, говоря: «Потерпи великодушно, брат: Бог, видя труд терпения твоего, воззовет брата твоего к тебе. Невозможно суровостию и жестокостию воздержать кого-либо от увлечения, потому что демон не изгоняет демона; скорее воззовешь ты его благостию. И Бог наш привлекает к Себе людей благостию». При этом он рассказал ему следующее: в Фиваиде были два брата. Один из них подвергся брани любодеяния и сказал другому: «Возвращаюсь в мир». Другой заплакал и сказал ему: «Не допущу тебя возвратиться в мир, потерять труд и девство твое». Но первый не соглашался, говоря: «Не останусь здесь, — иду. Или иди со мною, и я возвращусь, или решительно оставь меня, и я останусь навсегда в миру». Второй брат посоветовался об этом с некоторым великим старцем, который сказал ему: «Поди с ним, и ради труда твоего Бог не попустит ему низвергнуться в падение». Второй брат пошел в мир с первым. Когда они пришли в некоторое селение, Бог за труд второго брата, который пошел с первым по любви и невольно, отъял вожделение от первого брата; он сказал второму: «Возвратимся в пустыню. Вот! я представляю себе, что я уже согрешил с женщиною: какую же я получил из этого пользу?» Они возвратились в келлию, не подвергшись душевному бедствию [1903].

79. Брат спросил старца: «Что делать мне? убивают меня нечистые помышления». Старец отвечал: «Женщина, когда хочет отнять от груди сына, помазывает сосцы чем-нибудь горьким. Младенец привлекается по обычаю к сосцам, но, почувствовав горечь, отвращается от них. И ты примешай горечь в помышления твои». Брат спросил: «Что такое горечь, которую я должен примешивать?» Старец отвечал: «Воспоминание о смерти и о тех муках, которые приготовлены для грешников в будущем веке» [1904].

80. Два монаха, по причине воздействовавшего в них вожделения, оставили пустыню и женились. По прошествии некоторого времени они сказали друг другу: «Какую выгоду получили мы из того, что отвергли ангельский образ и поверглись в эту нечистоту, после которой должны наследовать огнь вечный и вечную муку? Возвратимся в пустыню и принесем покаяние в согрешении нашем». Пришедши в пустыню, они просили отцов, чтоб приняли исповедание их в проступке и покаяние. {стр. 419} Отцы заключили их в затвор на годичное время и подавали каждому хлеб и воду мерою. По наружному виду оба монаха были подобны друг другу. Когда окончился срок покаяния, они вышли из затвора. Один был бледен и очень печален; другой — светел и весел. Отцы, увидев это, удивились, потому что оба брата получали пищу и питие равные. Они спросили того, который был изможден и печален: «Какими помышлениями ты занимался в затворе твоем?» Он отвечал: «Я представлял себе адские муки, которым я должен подвергнуться за сделанное мною зло, и от ужаса прильпе кость моя плоти моей» [1905]. Спросили они у другого: «Ты что помышлял в келлии твоей?» Он отвечал: «Воссылал благодарение Богу за то, что Он извлек меня из нечистоты мира сего и из мук будущего века, что воззвал меня в это ангельское жительство; непрестанно вспоминая о Боге моем, я веселился». И сказали Отцы: «Пред Богом равно покаяние обоих» [1906].

81. Некоторого брата демоны искушали страстию. Приняв образ прекрасных женщин, они непрестанно в продолжение сорока дней нападали на него и влекли к скверному смешению. Он мужественно боролся с ними и не допустил себе побеждения. Бог призрел на благий подвиг его и вознаградил дарованием такой чистоты, что с того времени он не ощущал в себе никакого действия плотских вожделений.

82. Сказывал о себе один из Фиваидских старцев, что он — сын жреца идольского. Быв дитятею, он сиживал в храме и видел отца своего, приносящего жертвы идолам. Однажды, после того как отец вышел из храма, сын вошел тайно в храм и увидел там сатану. Сатана сидел на троне; многочисленное воинство предстояло ему. И вот! приходит один из князей его, поклоняется ему. Сатана спросил его: «Откуда ты?» Князь отвечал: «Я был в такой-то стране, возбудил там войну и большое смятение, произвел кровопролитие и пришел возвестить тебе». Сатана спросил: «Во сколько времени сделал ты это?» Он отвечал: «В тридцать дней». Сатана велел бить его бичами, сказав: «Только-то сделал ты в такое продолжительное время!» — И вот! другой пришел и поклонился ему. Сатана спросил: «Откуда ты?» Демон отвечал: «Я был в море, воздвиг бурю, потопил корабли, умертвил множество людей и при {стр. 420} шел возвестить тебе». Сатана спросил: «Во сколько времени сделал ты это?» Он отвечал: «В двадцать дней». Сатана повелел и этого бить бичами, сказав: «Почему ты в столько дней сделал так мало?» — И третий пришел и поклонился ему. И этому он сказал: «Ты откуда?» Демон отвечал: «Я был в таком-то городе; там праздновалась свадьба: я возбудил ссоры и произвел большое кровопролитие; сверх того, убил самого жениха и пришел возвестить тебе». Сатана спросил: «Во сколько дней ты сделал это?» Демон отвечал: «В десять». Сатана повелел и этого, как действовавшего неревностно, бить бичами. И еще один демон пришел поклониться ему. Сатана спросил: «Откуда?» Демон отвечал: «Из пустыни. Исполнилось сорок лет, как там борюсь с одним из монахов и едва одержал над ним победу: вверг его этою ночью в любодеяние». Сатана, услышав это, встал с трона, начал целовать демона, — сняв царский венец, который был на главе его, возложил на голову демона и посадил его возле себя на престоле, сказав: «Ты совершил великое и славное дело». — Увидев и услышав это, сын жреца сказал сам себе: «Чин монашеский, должно быть, имеет великое значение». Он принял христианство и вступил в монашество [1907].

83. Некоторый монах был борим вожделением. Случилось ему прийти в одно из сел Египта. Там он увидел дочь жреца идольского, полюбил ее и предложил отцу отдать ее за него в замужество. Жрец отвечал: «Не могу отдать ее за тебя, не спросив бога моего». И пришедши к демону, которому он поклонялся, сказал ему: «Вот! некоторый монах пришел ко мне, хочет жениться на дочери моей: отдать ли ее за него?» Демон отвечал: «Спроси его: отречется ли от Бога своего, от крещения и от обетов монашества?» Жрец, пришедши к монаху, сказал ему: «Отрекись от Бога твоего, от крещения и от обетов монашества, — я выдам за тебя дочь мою». Монах согласился, — и немедленно увидал, что из уст его вышло подобие голубя и возлетело на небо. Жрец пошел к демону и сказал ему: «Вот! он обещал исполнить все три условия». Диавол отвечал жрецу: «Не отдавай ему дочери твоей в жены, потому что Бог его не отступил еще от него, но и доселе помогает ему». Жрец, пришедши к брату, сказал ему: «Не могу отдать тебе дочери, потому что Бог твой доселе помогает тебе и не {стр. 421} отступил от тебя». Услышав это, брат сказал сам себе: «Я, несчастный, отрекся от Бога, от крещения и от обетов монашества, а всеблагой Бог доселе помогает мне, окаянному! Если Бог оказывает мне такую милость, зачем же мне отступать от Него?» Очувствовавшись и опомнившись, он пришел к некоторому великому старцу и поведал ему случившееся. Старец сказал ему: «Останься со мною в пещере и пробудь в посте целые три недели, а я буду молиться Богу за тебя». И подвизался старец за брата, молясь Богу и говоря: «Господи! умоляю Тебя: даруй мне эту душу и прими покаяние ее». И услышал Бог молитву старца. Когда исполнилась первая неделя, старец пришел к брату и спросил его: «Видел ли ты что-нибудь?» Брат отвечал: «Да, я видел голубя стоящим в высоте небесной над головою моею». Старец сказал ему: «Внимай себе и молись Богу тщательно». По прошествии второй недели старец опять пришел к брату и спросил его: «Видел ли ты что-либо?» Брат отвечал: «Видел, что голубь ниспустился даже до головы моей». Старец заповедал ему: «Трезвись и молись». Когда исполнилась третья неделя, старец опять пришел к брату и спросил: «Еще не видел ли ты чего?» Брат отвечал: «Видел, что голубь спустился и стал над головою моею; я протянул руку, чтоб удержать его, а он вспорхнул и вошел в уста мои». Старец возблагодарил Бога и сказал брату: «Вот! Бог принял покаяние твое». Отселе внимай себе и тщательно заботься о спасении твоем. Брат отвечал: «Отселе я пребуду с тобою до смерти» [1908].

84. Однажды в Скиту сделано было для братии угощение. Одному из присутствовавших старцев подали чашу вина. Он отказался выпить ее, сказав подавшему: «Унеси от меня эту смерть». Прочие, участвовавшие в трапезе, увидев это, также не стали пить вина [1909].

85. В другой раз принесен был в Скит сосудец с вином от начатков с тем, чтоб братиям было подано каждому по одной чаше. Один из братии, входя в трапезу и заметя, что подают вино, возвратился и побежал крытым ходом. Ход провалился. Прочие братия, услышав стук, побежали, чтоб увидеть случившееся: они нашли брата лежащим, едва дышащим, и начали укорять его, говоря: «Поделом тебе! за твое тщеславие!» Но авва, утешая его, сказал: «Оставьте сына моего: он сделал {стр. 422} доброе дело. Жив Господь! во времена мои не будет возобновлен ход: пусть все знают, что в скиту из-за чаши вина провалился крытый ход» [1910].

86. Настоятель Скита пошел однажды к Александрийскому архиепископу. Когда он возвратился в Скит, братия спросили его: «Что — город?» Он сказал им: «Поверите мне, братия, что, кроме епископа, я не видал там ни одного человека». Услышав это, они удивились и сказали: «Что же сделалось, думаешь, с прочим множеством народа?» Пресвитер вывел их из недоумения, сказав следующее: «Я понудил себя не взглянуть ни на одного человека». Братия получили назидание от этих слов, которыми изображалось особенное хранение очей [1911].

87. Поведали об одном старце, что однажды ему захотелось огурца. Он взял огурец, повесил его пред глазам своими. Не попустив желанию победить себя и не прикоснувшись к огурцу, старец укорял себя и приносил покаяние в самом пожелании [1912].

88. Один из старцев был очень болен; из внутренности его выходило много крови. Один из братий принес сухих смокв, сделал похлебку, спустил в нее смоквы, принес к старцу и просил его вкусить, говоря: «Покушай, это будет очень полезно тебе». Старец посмотрел на него пристально и сказал: «Истину говорю: желал бы я, чтоб Бог попустил мне страдать в этой болезни еще другие тридцать лет». И никак не согласился старец, будучи в такой болезни, хотя немного вкусить приятной пищи. Брат отнес приготовленное им в свою келлию [1913].

89. Был некоторый отшельник в нижнем Египте, пользовавшийся известностию, потому что он безмолвствовал наедине в {стр. 423} келлии в пустынном месте. По действию сатаны некоторая женщина развратного поведения, услышав об отшельнике, сказала юношам, знакомым своим: «Что дадите вы мне, и я низложу отшельника вашего?» Они условились вознаградить ее щедро. Она вышла вечером; как бы сбившись с дороги, пришла к келлии отшельника, постучалась в дверь. Он вышел; увидев ее, смутился и спросил ее: «Каким образом пришла ты сюда?» Она, заплакав притворно, отвечала: «Сбилась с дороги и пришла сюда». Умилосердившись над нею, он ввел ее в сени, которые были пред келлией, а сам вошел в келлию и запер за собою дверь. Но окаянная начала кричать: «Авва! здесь съедят меня звери!» Он опять смутился, но вместе боялся суда Божия за поступок жестокий, и говорил сам себе: «Откуда пришла мне эта напасть?» Отворивши дверь, он ввел ее в келлию. Тогда диавол начал стрелами вожделения разжигать сердце его к ней. Поняв, что тут действует диавол, отшельник сказал сам себе: «Путь врага — тьма, а Сын Божий — свет». С этими словами он зажег лампаду. Чувствуя, что вожделение воспламеняется более и более, сказал: «Так как удовлетворяющие вожделениям пойдут в муку, — испытай себя, можешь ли выдержать огнь вечный». С этими словами он наставил один из ручных пальцев на огонь лампады. Палец начал гореть, но он не чувствовал боли по причине необыкновенного воспламенения плотской страсти и до дневного рассвета сжег себе все пальцы у руки. Окаянная, увидев, что делает отшельник, от ужаса как бы окаменела. Рано утром пришли упомянутые юноши к отшельнику и спрашивали его: «Приходила ли сюда вечером поздно женщина?» Он отвечал: «Приходила. Вот она; спит там». Юноши, подошедши к ней, нашли ее мертвою и сказали: «Авва! она умерла». Тогда он, раскрыв малую мантию, в которой был, показал им свои руки, говоря: «Вот, что сделала мне эта дщерь диавола: она сгубила все пальцы мои». И рассказав им все происходившее, присовокупил: «Но Писание говорит: не воздавай злом за зло». Помолившись, он воскресил умершую. Воскресшая покаялась и провела благочестиво остаток жизни своей [1914].

90. Рассказывали старцы следующее о некотором садовнике, который, обрабатывая сад свой, все выработанное раздавал на милостыню, а у себя удерживал только необходимое для пропитания. Впоследствии сатана вложил в его сердце помысл: «Накопи себе сколько-нибудь денег, чтоб было тебе на нужды твои, когда состареешься или подвергнешься болезни». Он начал копить и накопил монетами глиняный сосуд. После этого случилось ему заболеть: начала гнить у него нога. Накопленные деньги он издержал на врачей; но врачи не могли оказать ему никакой помощи. Посетил его опытнейший врач и сказал ему: «Если не решишься отрезать ноги твоей, то она вся сгниет». Вследствие этого, назначен день для отсечения ноги. В предшествовавшую этому дню ночь он опомнился, начал приносить покаяние в своем поступке, воздыхать и плакать, говоря: «Помяни, Господи, милостыни, которые я прежде подавал, когда работал в моем саду и выработанные деньги употреблял на служение больным». Когда он говорил это, предстал ему Ангел Господень и сказал: «Где деньги, накопленные тобою? где избранный тобою предмет твоей надежды?» Садовник поняв тогда, в чем заключалось согрешение его, сказал: «Господи! я согрешил. Прости меня: с этого времени не буду более делать этого». Тогда Ангел прикоснулся к ноге его, и она тотчас исцелилась. Врач, согласно сделанному условию, пришел с железными инструментами, чтоб отсечь ногу, и не нашел дома садовника. На вопрос его: «Где садовник?» Сказали ему: «С раннего утра ушел работать в сад». Врач пошел в сад и, увидя садовника копающим землю, прославил Бога, мгновенно даровавшего исцеление от болезни, неисцелимой средствами человеческими [1915].

91. Сказал некоторый старец: «Когда попустится искушение человеку, то со всех сторон умножаются напасти, чтоб он впал в малодушие и ропот». При этом старец рассказал следующую повесть: «Некоторый брат безмолвствовал в келлии, и нашло на него искушение: никто не хотел принимать его в келлию к себе; если кто встречался с ним, — отворачивался и {стр. 425} на приветствие не отвечал приветствием; если он нуждался в хлебе, — никто не ссужал его; когда возвращались братия с жатвы, никто не приглашал его, как это было в обычае, к трапезе. Однажды он пришел с жатвы и не было у него ни одного хлеба в келлии; но брат принес, как приносил и во всех подобных случаях, благодарение Богу. Бог, видя терпение его, отъял искушение, — и вот, кто-то постучался в двери. Это был неизвестный человек из Египта, он привел верблюда, навьюченного хлебами. Брат, увидя это, заплакал и сказал: "Господи! недостоин я потерпеть и малой напасти". По прошествии искушения братия сделались приветливыми к нему и в келлиях и в церкви, начали его приглашать к себе для утешения пищею» [1916].

92. Некто, увидев брата, с особенным усердием несущего гроб с мертвым телом, сказал ему: «Умерших ли носишь? лучше сделаешь, если будешь носить живых, потому что миротворцы сынове Божии нарекутся» [1917].

93. Некоторый брат жил в общежитии, и все обвинения, которые возлагали на него братия, даже обвинения в любодеянии, принимал на себя. Некоторые из братий, не зная подвига его, начали роптать на него, говоря: «Сколько он наделал зла и не хочет даже работать!» Настоятель, зная подвиг его, говорил братиям: «Для меня приятнее одна циновка работы этого брата, сделанная со смирением, нежели все ваши, сделанные с гордостию». Чтоб доказать судом Божиим, каков этот брат, авва велел принести циновки работы братий и циновку работы обвиненного брата; потом развели огонь, и авва положил в огонь все циновки. Работа роптавших братий сгорела, но циновка брата осталась неповрежденною. Братия, увидев это, умолкли, просили прощения у брата и отселе считали его отцом своим [1918].

94. Некоторый брат спросил старца: «Что делать мне? Помышления мои не допускают меня ни одного часа пробыть в келлии». Старец отвечал: «Сын мой! Возвратись в келлию твою, займись рукоделием, непрестанно молись Богу, возложи смущающие тебя помышления на Господа и не попусти кому-либо и чему-либо обольстить тебя и склонить к оставлению келлии». К этому присовокупил старец следующее: «Жил в миру юноша, имевший отца и желавший быть монахом. Он {стр. 426} много просил отца, чтоб отпустил его в монастырь, но отец не соглашался; впоследствии отец, упрошенный близкими друзьями, согласился. Юноша, оставив родительский дом, вступил в монастырь; постригшись в монашество, он начал исполнять монастырские послушания со всею удовлетворительностию и ежедневно поститься; потом начал употреблять пищу однажды в два дня, наконец — однажды в неделю. Настоятель монастыря, видя это, удивлялся и благословлял Бога за воздержание и подвиг его. После некоторого времени юный монах начал убедительно просить настоятеля, чтоб отпустил его на отшельничество в пустыню. Авва сказал ему: «Сын! отвергни это помышление, ты не можешь выносить тяжкого подвига отшельнической жизни, в особенности же искушений и злохитростей диавола; если последует с тобою искушение, некому будет там успокоить тебя и избавить от возмущений, которые нанесет тебе враг». Но монах начал еще усиленнее просить об увольнении. Авва, видя, что нет никакой возможности удержать его, сотворил молитву и отпустил его. При этом монах сказал настоятелю: «Позволь, авва, кому-либо показать мне, куда я должен направиться». Авва послал с ним двух монахов монастыря своего. Они проходили по пустыне день и два, — ослабели от зноя и, кинувшись на землю, лежали. На них напал тонкий сон, и вот, прилетел орел и, ударяя их крыльями, разбудил. Потом орел отлетел от них и сел в виду у них на земле. Они встали и, смотря на орла, сказали молодому монаху: «Вот Ангел твой: вставай и последуй за ним». Он встал, простился с братиями и последовал за орлом. Он прошел до того места, на котором сидел орел: тогда орел тотчас поднялся, перелетел на пространство одной стадии и опять сел; подобным образом и брат последовал за ним. Орел опять поднялся и отлетел недалеко, а брат шел за ним. Это продолжалось в течение трех часов. Наконец орел свернул направо, в сторону, и уже более не показывался. Монах последовал за ним и в сторону; увидев неожиданно три пальмовые дерева, источник воды и малый вертеп, сказал он сам себе: «Вот место, которое приготовил мне Господь». Он вошел в пещеру и начал безмолвствовать в ней, употребляя в пищу финики, а в питие воду из источника; прожил он тут шесть лет отшельником, никого не видя. И вот однажды приходит к нему диавол в виде старца, аввы; лицо у него было страшное. Брат, увидевши его, испугался, пал лицом на землю и начал молить{стр. 427}ся, потом встал. Диавол сказал: «Помолимся, брат еще». Они помолились, и когда окончили молитву, диавол спросил его: «Сколько времени живешь ты здесь?» Он отвечал: «Шесть лет». Диавол сказал: «Ты сосед мой! а я только четыре дня тому как узнал, что ты живешь здесь. Моя келлия недалеко отсюда; одиннадцать лет я не выходил из нее, — вышел только сегодня, узнав, что ты живешь по соседству». При таком известии я подумал сам с собою: схожу к этому человеку Божию и побеседую с ним о пользе душ наших. Скажу ему и то, что отшельничество наше не приносит нам никакой пользы, так как мы не причащаемся святых Тела и Крови Христовых, что я боюсь, чтоб нам не сделаться чуждыми Христу, если мы удалимся от этого Таинства. Да будет тебе известно, брат, что в трех милях отсюда есть монастырь, имеющий пресвитера: сходим туда в воскресный день или после двух недель, причастимся Телу и Крови Христовым и возвратимся в наши келлии». Совет диавола понравился брату. Когда наступил воскресный день, диавол опять пришел, говоря: «Пойдем, пора». Они отправились и пришли в вышеупомянутый монастырь, где был пресвитер; вошедши в церковь, стали на молитву. По окончании молитвы брат оглянулся и, не видя того, кто привел его, помышлял сам в себе: «Куда он ушел? не за какою ли нуждою?» И долго ожидал его, но он не приходил. Потом вышел из церкви, начал искать его. Не нашедши, стал спрашивать у братии того монастыря: «Где тот авва, который вошел со мною в церковь?» Они отвечали: «Мы не видали никого; видели только тебя одного». Тогда брат понял, что это был демон, и сказал сам себе: «Смотри, с какою хитростию диавол извлек меня из келлии моей! Но что до этого, я пришел для доброго дела; причащусь Тела и Крови Христовых и возвращусь в келлию мою». По совершении Литургии в церкви, когда брат хотел возвратиться к себе, остановил его авва того монастыря, сказав: «Не отпущу тебя! прежде раздели трапезу с нами». По окончании трапезы брат возвратился в свою келлию. — И вот опять пришел к нему диавол в образе, мирского молодого человека, начал осматривать его с головы до ног и говорить: «Это — он самый!» Потом снова начал осматривать его. Брат спросил его: «С чего ты так смотришь на меня?» Он отвечал: «Думаю, что ты не узнаешь меня. Впрочем, как и узнать после столь продолжительного времени! Я — сосед отца твоего, сын такого-то. Как же! Твой отец не так ли-то {стр. 428} называется? А имя матери твоей не такое ли было? Сестра твоя так-то называлась; твое прежнее имя было такое. Матерь и сестра твои умерли уже более трех лет тому назад, а отец умер только что ныне и сделал тебя наследником своим, говоря: "Кому мне оставить имущество мое, как не сыну моему, мужу святому, который оставил мир и проводит отшельническую жизнь ради Бога. Ему предоставляю все блага мои". Потом, обратясь к нам, сказал: "Если кто из вас имеет страх Божий и знает, где находится сын мой, пусть известит его, чтоб он пришел сюда, принял имущество и раздал его нищим за свою душу и за мою". Многие отправились отыскивать тебя, но не нашли, а я, пришедши сюда по делам своим, узнал тебя. Не медли! Поди, продай все и исполни волю отца твоего». Брат отвечал: «Мне не следует возвращаться в мир». Диавол сказал: «Если не пойдешь, имущество пропадет, а ты дашь ответ пред Богом. Что говорю тебе худого, когда говорю: поди и раздай имение нищим и сиротам, как благой распорядитель, чтоб блудницы и развратные люди не расхитили оставленного бедным? Что отяготительного в том, если ты пойдешь и, во исполнение воли отца твоего, подашь милостыню ради спасения души твоей, — потом воротишься в келлию? Что говорить более?» Обольстив брата, диавол возвратил его в мир; он проводил его до города и тут оставил. Монах хотел войти в дом отца своего так, как уже умершего, и вот! сам отец его выходит к нему навстречу. Увидев его, отец не узнал и громким голосом спросил его: «Ты — кто?» Монах смутился и не мог отвечать ничего. И начал отец его допрашивать, откуда он. Тогда монах в смущении сказал: «Я сын твой». Отец возразил на это: «По какой причине ты возвратился сюда?» Монах постыдился объяснять истинную причину своего возвращения, но сказал: «Любовь к тебе заставила возвратиться, потому что я очень жалел о тебе». Он остался в отцовском доме; по прошествии некоторого времени впал в любодеяние и подвергся тяжкому наказанию от отца своего. Несчастный! он не обратился к покаянию, но остался в мире. По этой причине я говорю, братия, что монах никак не должен оставлять келлии своей, кто бы ни советовал ему это» [1919].

95. Некоторый старец безмолвствовал в пустыне. Келлия его стояла далеко от воды, за двадцать миль. Однажды, идя за водою, он устал и сказал сам себе: «Что за нужда мне переносить этот труд? перемещусь и буду жить близ этой воды». Когда он так размышлял, — оглянулся назад и увидел кого-то последующего за ним и замечающего следы его. Старец спросил его: «Кто ты?» «Я — Ангел Господень, отвечал тот, — послан исчислять шаги твои, чтоб за каждый шаг ты получил мздовоздаяние». Старец, услышав это, немедленно укрепился духом и уже терпеливо переносил отдаленность келлии своей от воды [1923].

96. Некоторый брат, будучи тревожим помыслами, понуждавшими его выйти из монастыря, открыл это авве своему. Авва сказал ему: «Поди, безмолвствуй и отдай тело твое в залог стенам келлии твоей с уговором, что ты не выйдешь из нее, а на помышления твои не обращай никакого внимания: пусть они беспокоят тебя сколько хотят; только ты не извергни тело твое из келлии твоей» [1924].

97. Некоторый брат был борим в течение девяти лет помышлениями своими, чтоб он вышел из иноческого общежития, в котором находился, и ежедневно он брал кожицу, на которой спал, чтоб выйти. Когда наступал вечер, он говорил: {стр. 432} «Завтра выйду отсюда». При наступлении же утра он говорил помышлениям: «Понудим себя пробыть здесь сегодня ради Господа». Когда исполнились девять лет, что он отлагал день за день исшествие свое, Господь отъял от него искушение его.

98. Некоторый брат, подвергшись искушению и смущению, оставил исправление монашеского правила, и когда хотел опять положить начало исправлению правила, — встречал препятствие от смущения и говорил сам себе: «Когда же я возвращусь к тому состоянию, в котором был прежде?» И, унывая, он не находил в себе сил, чтоб начать монашеский подвиг. Он пошел к некоторому старцу, поведал ему о совершающемся с ним. Старец, выслушав скорбь брата, сказал ему следующую притчу: «Некоторый человек имел землю, которая по небрежению его обратилась в неудобную, поросши волчцами и тернием. Впоследствии он нашел нужным возделать ее и сказал сыну своему: "Поди, очисти принадлежащее нам поле это". Сын пошел. Когда он обозрел поле, то увидел, что оно поросло множеством плевелов и терния. Упав духом, он сказал сам себе: "Когда искореню весь этот сор и очищу землю?" С этими словами он лег на землю и предался сну; так поступал он в течение многих дней. После этого пришел отец посмотреть, что сделано, и увидел, что ничего не сделано. Он сказал сыну: "Почему ты до сих пор ничего не сделал?" Юноша отвечал отцу: "Я пришел было на работу, но, увидев множество волчца и терния, отказался от исполнения работы; от смущения повергся на землю и спал". Тогда отец сказал ему: "Сын! если бы ты каждый день обрабатывал такое пространство земли, какое занимаешь лежа на ней, то работа твоя подвигалась бы мало-помалу и ты бы не оказался преслушным мне". Услышав это, юноша поступил по наставлению отца: в короткое время поле было очищено и обработано. Так и ты, брат, мало-помалу входи в подвиг и не унывай, а Бог благодатию Своею возведет тебя в прежнее состояние твое». Услышав это, брат ушел и, терпеливо пребывая в келлии, поступал так, как научен был старцем. Обретши мир душевный, он преуспевал о Господе Иисусе Христе [1925].

99. Некоторый старец часто подвергался болезни. Случилось ему в течение одного года не болеть; старец очень скор{стр. 433}бел об этом и плакал, говоря: «Оставил меня Господь мой и не посетил меня».

100. В Фиваиде некоторый старец безмолвствовал в вертепе. У него был ученик, подвижник. Старец имел обычай по вечерам поучать ученика и делать ему душеполезные наставления; после наставления он молился и отпускал ученика спать. Случилось, что посетили их некоторые благочестивые миряне, которым было известно великое воздержание старца; получив от него утешение, они ушли. По отшествии их, вечером, старец опять сел по обычаю и занялся поучением и наставлением брата. Во время беседы напал на него сон, а брат стоял, ожидая, чтоб старец проснулся и сотворил по обычаю молитву над ним. Старец не просыпался. Ученик, сидя долго, был побеждаем помышлениями потихоньку уйти и лечь спать; но он понудил себя, противостал помышлению и остался. После этого сон начал склонять его, но он не ушел. До семи раз повторилось с ним такое колебание, но он с твердостию воспротивился ему. По прошествии уже полуночи проснулся старец и, увидев ученика сидящим близ себя, сказал: «Отчего ты до сих пор не ушел?» Ученик отвечал: «Оттого, отец, что ты не отпустил меня». Старец: «Почему ты не разбудил меня?» Ученик: «Я не осмелился толкнуть тебя, чтоб не обеспокоить тебя». Они встали и начали отправлять утреню; по окончании утрени старец отпустил ученика. Оставшись один, старец пришел в исступление. И вот некто показывает ему место прославленное, в нем трон и над троном семь венцов. Старец спросил того, кто показывал ему это: «Кому все это принадлежит?» Тот отвечал: «Ученику твоему даровал Бог и место это и трон за его жительство; эти же семь венцов он заслужил в эту ночь». Услышав это, старец удивился; весь трепетный, позвал он ученика и спрашивал его: «Скажи мне, что сделал, или что помышлял ты ночью». Брат, не зная за собою никакого дела, не находил, что сказать, и потому отвечал старцу: «Прости меня, отец! я ничего не сделал. Старец, думая, что он не говорит по смирению, сказал: «Поверь, я не успокоюсь, если не скажешь мне, что сделал или что помышлял ты ночью». Брат, не зная за собою никакого дела, не находил, что сказать, и потому отвечал старцу: «Прости меня, отец! я ничего не сделал, разве только то, что до семи раз был склоняем помышлениями уйти и лечь спать, но не пошел, потому что не был отпущен тобою по обычаю». Старец, услышав это, тотчас {стр. 434} понял, что ученик столько раз был увенчан Богом, сколько раз противостал помышлениям. Он ничего из виденного не возвестил брату, чтоб не нанести ему вреда, но поведал это духовным отцам. Научимся, что за победу и над малыми помышлениями Бог венчает нас. Благо человеку понуждать себя ради Бога во всяком деле: Царство Небесное нудится, и нуждницы восхищают е [1926].

101. Некоторый старец-отшельник сделался болен. Он не имел при себе никого, кто бы послужил ему, — и потому вставал с одра и употреблял в пищу то, что мог найти в келлии своей. Так прошло много дней, и никто не пришел посетить его. Когда исполнилось тридцать дней и никто не приходил к нему, Господь послал Ангела Своего для служения ему. Так протекли еще семь дней; тогда вспомнили о нем отцы и сказали друг другу: «Пойдем, навестим такого-то старца: может быть, он болен». Когда они пришли и постучались в дверь, — Ангел отступил от него. Старец же из келлии закричал им: «Братия! уйдите отсюда». Они сняли двери с крючьев, вошли и спрашивали его, отчего он кричал. Он отвечал: «Тридцать дней я томился в болезни, и никто не посетил меня; и вот уже семь дней, как прислуживает мне Ангел, посланный Господом, а когда вы пришли, — он отступил от меня». Сказав это, он почил в мире. Братия удивились и прославили Бога, говоря: «Господь не оставляет уповающих на Него» [1927].

102. Брат спросил некоторого старца: «Если я, живя в каком-либо месте, подвергнусь смущению, не буду иметь с кем посоветоваться и кому открыть о страсти, стужающей душе моей, тогда что делать мне?» Старец отвечал: «Веруй в Бога: Он пошлет Ангела Своего и благодать Свою; Он Сам будет для тебя утешением, если ты будешь просить Его в сокрушении духа». Старец присовокупил к этому следующее: «Слышал я, что в Скиту случилось нечто подобное. Там был брат, подвергавшийся искушению, и не имел он доверенности к кому-либо, чтоб открыть о своей тайной борьбе. Он приготовил с вечера мантию свою, чтоб уйти оттуда: и вот ночью явилась ему благодать Божия в образе девицы, утешила его, сказав: "Никуда не уходи, но пребывай здесь со мною, потому что не будет никакого худого последствия из того, чему ты подверг{стр. 435}ся". Он поверил словам ее, остался, и тотчас исцелилось сердце его» [1928].

103. Однажды в Келлиях справляли праздник, и братия трапезовали в церкви. В трапезе участвовал некоторый брат, который сказал прислуживавшему при трапезе: «Я не ем ничего вареного». Служитель трапезы подозвал к себе помощника своего и при всем многочисленном братстве сказал: «Этот брат не ест вареного, принеси ему соли, чтоб посыпать участок хлеба его». Тогда один из старцев встал и сказал брату: «Полезнее было бы тебе сегодня употребить мясо в келлии твоей, нежели услышать такое слово о себе пред всем братством» [1929].

104. Брат, воздерживавшийся от пищи и не евший хлеба, пришел к некоторому старцу. В это же время пришли к старцу странники; для них старец сделал немного кашицы. Когда сели вкушать пищу, воздерживающийся брат поставил пред собою одним моченый горох и ел его. Когда встали из-за стола, старец отвел брата в сторону и наедине сказал ему: «Брат! если ты придешь к кому-либо, не обнаруживай пред ним жительства твоего; если же хочешь никогда не нарушать принятых тобою обычаев, то пребывай в келлии и не выходи никуда». Брат признал справедливость слов старца, и с того времени, когда приходил к братии, уже следовал общему порядку жительства [1930].

105. Однажды старцы пришли в Александрию, куда пригласил их архиепископ Феофил, чтоб в присутствии их совершить молитву и разрушить храмы язычников. Когда они вкушали пищу за одним столом с архиепископом, поданы были телячьи мяса; они ели их, ничего не рассуждая. Архиепископ, взяв кусок мяса, подал старцу, возлежавшему подле него, говоря: «Этот кусок хорош: кушай, авва». Старцы отвечали: «До сих пор мы думали, что едим овощи: если же это мясо, то мяса мы не можем есть». И они не стали есть предложенной им мясной пищи [1931].

106. В некотором общежитии были два брата высокой жизни, удостоившиеся видеть каждый друг над другом благодать Божию. Случилось, что один из них вышел однажды в субботу из монастыря и увидел человека, ядущего рано. Он сказал ему: «В этот час ты уже ешь!» В следующий день отправля{стр. 436}лась по обычаю Божественная литургия. Другой брат взглянул на этого брата, — увидел, что данная ему благодать отступила от него, и опечалился. Когда они пришли в келлию, первый брат сказал второму: «Отчего я не видел над тобою благодати, как прежде? что сделал ты?» Второй отвечал: «Не знаю за собою никакого греха ни в деле, ни в помышлении». На это первый: «Не произнес ли ты какого небогоугодного слова?» Второй, припомнив случившееся в субботу, сказал: «Да, вчера увидел я кого-то употребляющего пищу рано и сказал: с этого часа ты уже ешь в субботу! В этом грех мой; но потрудись со мною две недели, и будем просить Бога, чтоб Он простил меня». Они сделали так. И по прошествии двух недель увидел первый брат благодать Божию, возвратившуюся на брата своего. Они были утешены Богом, единым благим, и вознесли Ему благодарение [1932].

107. В Ските, когда священнослужители совершали Божественную литургию, нисходило подобие орла на приношение. Это явление видели одни священнослужители. Случилось, что один из братий попросил у иеродиакона некоторой вещи. Диакон отвечал, что ему недосуг. После этого на литургии не явилось по обычаю подобие орла, и сказал иеромонах иеродиакону: «Мы в чем-либо согрешили, или ты, или я; отступи от {стр. 437} святой трапезы, и если явится орлее подобие, то ясно будет, что оно не являлось ради тебя». Когда диакон отступил, — орел немедленно низошел. По окончании Богослужения иеромонах спросил диакона: «Что сделал ты?» Диакон отвечал: «Не знаю за собою никакого согрешения. Разве то, что приходил ко мне брат и просил чего-то, а я отказал ему, сказав, что мне не время». Иеромонах сказал на это иеродиакону: «Не сходил орел, потому что брат был огорчен тобою». Диакон пошел к брату и испросил у него прощения [1934].

108. Один из святых Отцов, увидев брата в делах нерадения, горько заплакал. «Увы мне! — сказал он, — как брат грешит сегодня, так я буду грешить завтра». Потом, обратясь к ученику своему, присовокупил: «В какой бы тяжкий грех ни впал брат в твоем присутствии, не осуди его; но имей залог в сердце твоем, что ты грешишь более его, хотя бы он был и мирянин, исключая тех случаев, когда им произнесено богохульство, принадлежащее ереси» [1935].

109. К некоторому отшельнику приходил пресвитер из ближней церкви и преподавал ему Святые Тайны. Кто-то, пришедши к отшельнику, наговорил ему на пресвитера, и когда пресвитер по обычаю пришел, чтоб преподать Святые Тайны отшельнику, отшельник, объятый соблазном, не отворил ему дверей. Пресвитер, увидев это, ушел. И вот! последовал к отшельнику голос: «Восхитили себе человеки суд Мой». После этого отшельник пришел в исступление: он увидел как бы златый колодезь и золотой сосуд, и золотую вервь, и воду особенно хорошего достоинства. Увидел он при этом какого-то прокаженного, который черпал воду и наполнял ею сосуд. Отшельник пожелал пить, но не мог потому именно, что черпавший был прокаженным. И опять был к нему голос: «Почему ты не пьешь этой воды? Что за дело до того, кто бы ни черпал ее? он только черпает и наливает в сосуд». — Отшельник, пришедши в себя и рассмотрев значение видения, призвал пресвитера и, как прежде, просил его преподать ему Святое Причащение.

110. Брат безмолвствовал в келлии своей. Демоны, приняв вид Ангелов, хотели обольстить его: они приходили к нему, будили его, показывали ему свет и приглашали к Божественной службе. Брат пошел к некоторому старцу и сказал ему: {стр. 438} «Авва! Ангелы приходят ко мне и приглашают к Божественной службе». Старец сказал: «Не слушай их, сын: это — демоны, и когда они придут будить тебя, скажи им: "Я, когда мне захочется, встану". Получив такое наставление, брат возвратился в келлию. На следующую ночь демоны, по принятому ими обычаю, опять пришли будить его. Но он отвечал так, как было заповедано ему, говоря: "Я, когда захочу, встану, а вас не слушаю". Они возразили: «Этот злой старик, лицемер, сбил тебя с толку! К нему приходил брат, прося денег взаймы; деньги у старца были, но он обманул брата, говоря, что у него нет денег, и не дал брату: из этого пойми, что он лицемер». Брат встал рано утром, пошел к старцу и пересказал ему слышанное от бесов. Старец сказал на это: «Что у меня были деньги — правда, а что я не дал брату, просившему в заем, то поступил так, зная, что причиню вред душе его, если дам. Я признал за лучшее нарушить одну заповедь, чтоб исполнением ее не впасть в нарушение десяти; из этого нарушения могло бы произойти значительное смущение, причиною которого были бы деньги, если бы я дал их. А ты не слушай демонов, которые хотят обольстить тебя». Утвержденный словами старца, брат ушел в свою келлию [1936].

111. Некоторый из отцов рассказывал о некотором великом старце, что он, если приходили просить у него назидательного слова, говаривал с великим дерзновением: «Вот! я принимаю на себя лицо Бога и сажусь на престол суда. Чего желаешь ты? Скажешь: помилуй меня. Отвечает тебе Бог: если ты хочешь, чтоб Я помиловал тебя, — ты помилуй братьев твоих, и Я помилую тебя. Если ты хочешь, чтоб Я простил тебя, — ты прости ближнему твоему. За Богом ли дело? Нет, за нами; мы должны пожелать спасения».

{стр. 439}

112. Сказывали об одном старце в Келлиях, что он был великий подвижник. Когда он занимался деланием своим, случилось другому, также святому мужу, прийти к келлии его, и услышал пришедший, стоя вне, что старец препирается с помышлениями своими и говорит: «Доколе я буду для этого одного слова забывать все, что знаю?» Стоявший вне дверей сначала думал, что старец спорит с каким-либо посетителем; он постучался в дверь с намерением примирить несогласных между собою. Вошедши в келлию, видя, что в ней нет никого, и будучи коротко знаком с старцем, спросил его: «С кем спорил ты, авва!» Он отвечал: «С помышлениями моими. Четырнадцать книг я выучил наизусть, услышал ничтожное слово вне келлии; когда же, возвратясь в келлию, захотел упражняться в деле Божием, все, выученное наизусть, как бы перезабыл, и только одно то слово, которое я слушал вне келлии, приходит мне на память в час служения моего. По этой причине я препирался с помышлениями моими».

113. Братия общежительного монастыря пришли в пустыню, остановились у одного из отшельников, который принял их с радостию; видя их уставшими от трудного пути, он предложил им трапезу прежде установленного часа, по обычаю отшельников. Предложил он им все, что было у него в келлии, и успокоил их. Когда смерклось, прочитали двенадцать псалмов, так, как и ночью. Старец не спал, и слышит, что они говорят между собою: «Отшельники утешают себя в пустыне более, нежели мы в общежитиях». Рано утром, когда они встали, чтоб идти к другому отшельнику, соседу, старец сказал им: «Приветствуйте его от меня и скажите: "Не поливай овощей"». Они пришли к соседу и передали слова отшельника, у которого ночевали. Второй отшельник понял значение слов старца и оставил посетителей без пищи до позднего вечера. Когда смерк{стр. 440}лось, он отправил продолжительное служение Богу, по окончании которого сказал: «Сократим немного ради вас, потому что вы устали от пути». Потом сказал: «Мы не имеем обычая употреблять пищу ежедневно, но ради вас вкусим немного». И предложил им сухой хлеб и соль, прибавив немного уксусу в соль посетителей. Встав, они занялись псалмопением, продолжавшимся до утра. Потом отшельник сказал: «Ради вас не совершаем правила нашего в полноте его, чтоб вы отдохнули: ведь вы путешествуете». Когда рассвело, они хотели уйти; но отшельник остановил их, сказав: «Погостите несколько времени; дня три побудьте с нами по обычаю, который ведется у отшельников». Братия, увидев, что он не отпускает их, бежали тайно [1937].

114. Однажды монахи из Египта пришли в Скит для свидания со старцами этой пустыни. Увидя, что они измождены голодом и от великого воздержания едят поспешно, соблазнились. Настоятель понял это. Он не захотел отпустить египетских братий, не исцелив их. С этою целию он отдал приказание в церкви народу — народом названы здесь монахи по многочисленности их — сказав: «Братия! попоститесь, и продолжите воздержание ваше». Посетители египтяне хотели уйти, но настоятель остановил их. С первого срока они уже почувствовали изнеможение, потому что им предлагали пищу однажды в двое суток; живущие же в Скиту употребляли пищу однажды в неделю. Когда наступила суббота, сели египтяне за трапезу вместе со старцами. Египтяне начали торопливо есть; тогда один из скитских старцев удержал руку одного из них, говоря: «С тихостию кушай, как приличествует монаху». Египтянин оттолкнул руку старца, сказав: «Оставь меня! я умираю, не евши ничего вареного в течение целой недели». Старец на это заметил: «Если вы, вкушая пищу через день, так изнемогли, то зачем вы соблазнились на братий, которые каждую неделю проводят в таком воздержании?» Они просили прощения, и ушли, получив назидание и умиротворение [1938].

115. Некоторый брат, отрекшись от мира и вступив в монашество, немедленно заключил себя в затвор, говоря: «Хочу быть безмолвником». Соседи, старцы, услышав это, пришли к нему, вывели его из затвора, заставили обойти все братские келлии и принести покаяние пред каждым братом, говоря: «Простите меня! я — не безмолвник, но только что получил начатки монашества» [1941].

116. Брат сказал некоторому великому старцу: «Авва! мне бы хотелось найти старца по воле моей и жить с ним!» Старец отвечал на это: «Хорошо желание твое, владыко мой!» Брат, не поняв слов старца, подумал, что старец признал мнение его правильным и утвердил его. Старец, заметив это, сказал ему: «Так-то! если найдешь старца, соответствующего воле твоей, то намереваешься жить с ним? Значит: желаешь не того, чтоб тебе последовать воле старца твоего, но чтоб старец последовал воле твоей, и в этом надеешься найти преуспеяние». Тогда брат понял свою ошибку и, встав, пал в ноги старцу, принося покаяние и говоря: «Прости меня! я очень тщеславился, думая, что я хорошо сказал, между тем как ничего хорошего не было ни в словах моих, ни в мысли» [1942].

117. Некоторый брат, живший в келлиях, намочил в воде свои пальмовые ветви, и когда сел плести веревки, сказало ему помышление его, чтоб он пошел к такому-то старцу для посещения. Потом, передумав сам в себе, сказал: «Пойду чрез не{стр. 442}сколько дней». И опять говорило ему помышление его: «Если же старец в это время умрет, тогда что сделаешь? Пойду сейчас же и поговорю с ним, тем более, что время летнее». И опять сказал он сам в себе: «Но теперь некогда». И снова помышление говорило ему: «Когда приладишь тростниковые палки к циновкам, тогда уже будет время». И опять сказал он сам в себе: «Когда употреблю в работу эти пальмовые ветви, тогда пойду». Против этого снова возразило помышление его: «Но сегодня хороша погода». С этими словами он встал, оставил приготовленные к работе пальмовые ветви неупотребленными и пошел, взяв мантию свою. По соседству его жил некоторый старец, муж прозорливый; увидев, что брат идет поспешно, он закричал ему: «Пленник! пленник! куда бежишь? подойди ко мне». Когда он подошел, старец сказал ему: «Возвратись в келлию твою». Брат рассказал старцу о приливе помышлений, которому он подвергся, и, просвещенный учением старца, возвратился в свою келлию. Вошедши в нее, он пал на лицо свое и приносил покаяние. Когда он поступил так, — внезапно демоны закричали громким голосом: «Победил нас, монах, победил нас!» Циновка, на которой он лежал, превратилась в пепел, как бы сожженная огнем, а демоны исчезли в образе дыма. Таким образом брат научился познавать козни их [1943].

118. Однажды некоторый старец пришел в Синайскую гору. Когда он уходил оттуда, встретился с ним на пути брат и, воздыхая, сказал ему: «Авва! мы в скорби по причине засухи: дождя нет у нас». Старец сказал ему: «Отчего вы не молились и не просили дождя у Бога? Брат отвечал: «И молились и прилежно просили у Бога, но дождя нет». Старец сказал: «Полагаю: не тщательно молились. Хочешь ли знать, что это так? Встанем вместе на молитву». С этими словами он простер {стр. 443} руки к небу и помолился. Дождь пошел тотчас. Брат, увидевши это, испугался и поклонился в ноги старцу, а старец немедленно бежал оттуда [1944].

119. Брат посетил старца и, уходя от него, сказал ему: «Авва! прости меня: я помешал тебе совершать правило твое». Старец отвечал: «Мое правило — принять тебя по заповеди странноприимства и отпустить с миром» [1945].

120. Рассказывали о некотором старце, жившем в Сирии близ дороги. Делание его состояло в том, что он во всякое время дня и ночи принимал всякого монаха, приходившего из пустыни, и с любовию предлагал ему трапезу. Однажды пришел к нему отшельник. Старец просил его вкусить пищи; но отшельник отказался, сказав: «Сегодня я пощусь». Поститься значило тогда вовсе не употреблять пищи. Старец огорчился и сказал: «Не отврати лица твоего от отрока твоего [1946], и не презри мною, убедительно прошу тебя. Помолимся Богу! Вот древо: последуем воле того из нас, по молитве которого наклонится древо». Отшельник преклонил колена и помолился, но не последовало ничего. Потом преклонил колена и старец-странноприимец; вместе с этим тотчас наклонилось древо. Увидев это, они возрадовались и прославили Бога [1947].

121. Однажды два брата пришли к некоторому старцу. Старец этот не имел обычая употреблять пищу ежедневно. Увидев братьев, он принял их с радостию и сказал сам в себе: «Пост имеет свою награду». Потом присовокупил: «Употребляющий пищу ради любви совершает две добродетели: отсекает свою волю и исполняет заповеди странноприимства» [1948].

122. Был в Египте старец, живший в пустынном месте; вдали от него жил другой старец — манихей, которого принадлежавшие к его секте называли пресвитером. Манихей, желая посетить лицо одного с ним заблуждения, отправился к нему; его застигла ночь в том месте, где жил православный и святой муж. Манихей хотел постучаться в двери старцевой келлии и попроситься на ночлег, но затруднялся: он понимал, что старец знает о ереси его, и потому смущался помышлением, предполагая отказ в приеме. Нужда заставила постучаться. Старец отворил дверь, узнал его, принял радостно, угостил трапезой и {стр. 444} уложил спать. Манихей, улегшись, размышлял о приеме, удивлялся, говоря сам в себе: «Он не выразил никакого подозрения по отношению ко мне! Поистине он раб Божий». Встав рано утром, манихей упал к ногам старца и сказал: «С этого часа и я — православный, и не отступлю от тебя». Он остался жить при старце [1949].

123. Некоторый монах, фивеянин, получил от Бога благодать служения, по действию которой он всем нуждающимся доставлял потребное им. Случилось однажды, что в некотором селении он сделал вечерю любви для бедных, и вот приходит к нему для получения милостыни женщина в самой ветхой одежде. Монах, увидев ее в таких рубищах, спустил руку свою в мешец, чтоб дать ей много, но рука сжалась, и он вынул мало. Пришла к нему и другая, хорошо одетая: посмотрев на одежду ее, монах спустил руку с намерением дать мало, но рука разверзлась и захватила много. Он справился о обеих женщинах и узнал, что та, которая была в хорошем платье, принадлежала к числу почетных лиц и пришла в бедность, а одета была хорошо ради родственников своих; первая же облеклась в рубище с целию выманить большую милостыню [1950].

124. Говорил некоторый старец: «Часто случается, что иной делает много добра, но диавол влагает в сердце его мелочную расчетливость в ничтожных вещах, чтоб похитить у него ту награду от Бога, которой заслуживал бы он за все дело. Однажды, когда я был в Оксиринхе и сидел в гостях у некоторого пресвитера, подававшего много милостыни, пришла к нему вдова и просила немного пшеницы. Он сказал ей: "Поди принеси четверик, — я отмерю тебе". Она принесла. Он, смерив {стр. 445} рукою четверик, сказал ей: "Слишком велик!" Эти слова заставили вдову покраснеть. Когда она вышла, я спросил его: "Авва, ты дал пшеницу взаймы вдове или нет?" Он отвечал: "Нет! подарил". Я сказал на это: "Итак, если ты все отдал даром, то для чего позволил себе в мелочи быть расчетливым и привел вдову в смущение?"» [1952]

125. Некоторый старец жил с другим братом на правах общежития. Старец был очень милосерд. Случился голод, и начали некоторые приходить к ним для получения милостыни. Старец давал хлеба всем, приходившим к нему. Брат, увидев это, сказал старцу: «Дай мне мою часть из хлебов и делай из своей, что хочешь». Старец разделил хлебы и по обычаю своему продолжал подавать милостыню из своей части, — а к нему прибегали многие, услышав, что он подает всем. Бог, видя расположение воли его, благословил хлебы. Брат, взявший свою часть и не дававший никому ничего, издержал хлебы, доставшиеся на его долю, и сказал старцу: «Так как у меня осталось очень мало хлебов, — прими меня снова в общежитие с тобою». Старец отвечал: «Как хочешь, пожалуй». И снова начали жить они по общежительному уставу. Опять наступило время скудости в жизненных припасах, и опять нуждающиеся стали приходить к старцу за милостынею. У них самих оказался недостаток в хлебе; брат заметил это, и вот приходит бедный, просит подаяния. Старец сказал брату: «Дай ему хлеба». Брат отвечал: «Авва! у нас уже нет хлебов». Старец сказал на это: «Поди поищи». Брат пошел, отворил дверь в чулан, в котором они обыкновенно хранили хлеб, и увидел, что чулан наполнен хлебами. Он испугался и подал хлеб нищему: таким образом, узнав веру и добродетель старца, он прославил Бога [1953].

126. Один из монахов Скита, отправляясь на жатву, зашел к некоторому великому старцу и спросил его: «Авва! я отправляюсь на жатву: скажи, как мне вести себя?» Старец отвечал: «Если я что скажу тебе, окажешь ли ты повиновение мне?» Брат: «Да! я послушаюсь тебя». Старец сказал: «Если ты хочешь послушаться меня, то поди, откажись от жатвы; потом приди ко мне, и я скажу, что тебе делать». Брат отказался от жатвы и пришел к старцу. Старец сказал ему: «Поди в келлию твою и пятьдесят дней сряду употребляй в пищу лишь {стр. 446} хлеб и соль однажды в день, потом опять приди, и я дам тебе наставление, как вести себя». Брат поступил так и опять пришел к старцу. Старец, зная, что этот монах — муж подвига, рассказал ему, как должно безмолвствовать в келлии. Брат возвратился в келлию свою, пал лицом на землю, и три дня и три ночи плакал в присутствии Божием. После этого помышления говорили ему: «Ты возвысился! ты соделался велик!» Монах, обуздывая эти порочные помышления, со смирением обращал взор ума на согрешения свои и говорил: «Вот здесь — все согрешения, соделанные мною». Когда же приходило ему помышление, что он много пренебрегал заповедями Бога, и склоняло его к унынию, — то он говорил сам себе: «Исполню малое служение мое Богу моему, и верю, что Он сотворит милость со мною». Когда он таким образом побеждал помышления, внушаемые лукавыми духами, — духи явились ему наконец очевидно, говоря: «Ты привел нас в недоумение». Монах спросил: «Чем?» Духи отвечали: «Когда мы превозносим тебя, ты прибегаешь к смирению; когда же мы приносим тебе наше смирение, тогда ты возвышаешь себя» [1954].

127. Некоторый мирянин, имевший трех сынов, отрекся от мира и пришел в монастырь, оставив сыновей в городе. Когда он совершил три года в монастыре, начали помышления его приносить ему частое воспоминание о сыновьях. Он очень тосковал о них, тем более, что не сказал авве при вступлении в монастырь, что у него есть сыновья. Авва, увидев его печальным, спросил его: «Что с тобою? отчего ты так печален?» Он открыл ему, что у него три сына в городе и что ему хотелось бы привести их в монастырь. Авва дозволил ему сделать это. Пришедши в город, он узнал, что двое из сыновей его уже умерли, остался один. Взяв его с собою, он возвратился в монастырь. Аввы он не нашел в монастыре. На вопрос его, где {стр. 448} авва, братия сказали: «Он пошел в хлебню». Брат, взяв сына своего, пошел туда же. Авва, увидев его, приветствовал и, взяв приведенного им сына, обнял его; потом сказал отцу: «Любишь ли его?» Отец сказал: «Да!» Авва опять сказал ему: «Очень любишь его?» «Да», — отвечал отец. Тогда сказал авва: «Итак, если любишь его, то возьми и кинь его в печь». Печь была полна огня. Отец взял сына, бросил его в пылающую печь, — и печь тотчас наполнилась вместо огня прохладною росою [1958]

128. Некоторый старец сказал: «Тот монах, который от души предает себя повиновению духовному отцу, большую имеет мзду, нежели тот, кто живет отшельником в пустыне». К этому он присовокупил: «Один из отцов сказывал, что он видел четыре чина в небе: первый чин состоял из больных, благодарящих Бога; второй — из занимающихся странноприимством и тщательным служением ближним; третий — из жительствующих в пустыне, лишенных человеческого общества; четвертый — из тех, которые повинуются духовным отцам и находятся в послушании у них ради Бога. Чин проходящих послушание украшался золотою цепью и венцом и имел большую славу, нежели три первые чина. Я сказал тому, кто показывал мне все это: «Почему этот чин, меньший других, имеет большую славу, нежели другие?» Он отвечал мне: «Потому что занимающиеся странноприимством делают это по собственной воле». Подобным образом вступившие в отшельническую жизнь в пустыне по собственной воле оставили общество человеческое. Но чин, предавший себя послушанию, находится в совершенной зависимости от Бога и от духовных отцов, почему и имеет большую славу». Благое дело — послушание, проходимое ради Бога! Наследуйте, хотя отчасти, о чада, эту добродетель! Послушание — спасение для всех верующих. Послушание — родительница всех добродетелей. Послушание — дверь в Царство Небесное. Послушание от{стр. 449}верзает небеса и возвышает человеков от земли. Послушание сожительствует Ангелам. Послушание — пища всех святых: воспитанные им, как млеком, они при посредстве его достигли совершенства [1960].

129. Некоторый старец пребывал в пустыне отшельником и помышлял сам в себе, что он совершен в добродетелях. Он молил Бога, говоря: «Покажи мне, в чем заключается совершенство души: и я исполню это». Богу благоугодно было смирить помышления его, почему и сказано было ему: «Поди к такому-то архимандриту и сделай все то, что бы он ни приказал тебе». Бог открыл и архимандриту о пришествии к нему отшельника прежде, нежели этот пришел, причем повелел: «Вот! такой-то отшельник придет к тебе: скажи ему, чтоб он взял плеть и пошел пасти свиней твоих». Пришел отшельник в монастырь, постучался во врата; его ввели к архимандриту. Приветствовав друг друга, они сели. И сказал отшельник архимандриту: «Скажи, что мне сделать, чтоб спастись?» Архимандрит спросил: «Исполнишь ли то, что бы я тебе ни приказал?» Отшельник отвечал: «Исполню». На это архимандрит сказал: «Возьми длинную плеть, — поди, паси свиней». Отшельник немедленно исполнил это. Знавшие его прежде и слышавшие о нем, когда увидели, что он пасет свиней, говорили между собою: «Видели ли вы великого отшельника, о котором шла такая молва? он сошел с ума! он взбесился! он пасет свиней!» Бог, видя его смирение, и что он терпеливо перенес бесчестие человеческое, повелел ему снова возвратиться в свое место [1961].

130. Человек, мучимый бесом и точивший во множестве пену от действия жившего в нем демона, ударил по щеке старца-отшельника; старец подставил ему другую щеку. Демон, не вынесши действия смирения, тотчас вышел из беснующегося [1962].

131. Брат спросил старца: «Если кто из братий принесет мне помышления извне: то позволишь ли, авва, сказать мне ему, чтоб он не сообщал мне суетных мыслей, или нет?» Старец отвечал: «Не делай этого». Брат: «Почему?» Старец: «Потому что мы сами не можем исполнить того, что потребуем от ближнего. Сказав ближнему, не делай этого, может быть, сами впоследствии сделаем это. Брат сказал: «Как же должно по{стр. 450}ступить?» Старец отвечал: «Если сохраним молчание, не отвечая ничего, то этот способ по отношению к ближнему достаточен» [1963].

132. Брат спросил старца: «Какое существенное значение странничества?» Он отвечал: «Знаю брата, наблюдающего странничество. Он находился в церкви; там отправлялась вечеря любви; он сел за трапезу, чтоб учредиться пищею с братиею. Некоторые сказали о нем: "Этот зачем здесь?" А ему сказали: "Встань и выйди вон". Он встал и вышел. Другие огорчились тем, что его выгнали, и позвали его назад. После этого один из братий спросил его: "Что помышлял ты и что у тебя было на сердце, когда тебя сперва выгнали и потом снова позвали?" Он отвечал: "Положил в сердце моем, что я равен псу, который выходит, когда его выгоняют, а когда призывают, приходит"» [1964].

133. Однажды к некоторому старцу в Фиваиде пришли посетители; они имели с собою беснующегося, которого привели с тем, чтоб старец исцелил его. Долго упрашивали они старца, и он сказал демону: «Выйди из создания Божия». Демон отвечал: «Выйду; но прежде дай ответ на мой вопрос: кто — козлища, и кто — агнцы». Старец отвечал: «Козлища — такие, как я, а кто — овцы, о том знает Бог». Демон, услышав это, воскликнул громким голосом: «Выхожу по причине твоего смирения!» И вышел немедленно [1965].

134. Некоторому брату явился диавол, преобразившись в Ангела света и сказал ему: «Я Архангел Гавриил, послан к тебе». Старец на это отвечал: «Смотри! не к кому ли другому ты послан? потому что я недостоин того, чтобы посылались ко мне Ангелы». Диавол тотчас исчез. — Старцы говорили: «Если и поистине явится к тебе Ангел, не прими его легковерно, но смирись, говоря: я, живя во грехах, не достоин видеть Ангелов» [1966].

135. Поведали о другом старце, что он безмолвствовал в келлии своей, претерпевая искушения бесовские. Ему очевидно являлись бесы, но он презирал их. Диавол, видя, что он побежден старцем, явился ему и сказал: «Я — Христос». Старец закрыл глаза. Диавол повторил ему: «Я — Христос; зачем закрыл ты глаза?» Старец отвечал: «Я не желаю видеть {стр. 451} Христа здесь, но в будущей жизни. После этого диавол уже не являлся [1967].

136. Демоны, желая обольстить другого старца, сказали ему: «Хочешь ли видеть Христа?» Он отвечал им: «Анафема вам и тому, о ком вы говорите. Я верую в моего Христа, Который повелел: Аще рекут вам: се зде Христос, или онде: не имите веры [1968]. После этих слов старца демоны тотчас исчезли [1969].

137. Поведали о некотором старце, который провел семьдесят недель в посте, употребляя пищу однажды в неделю. Он просил у Бога, чтобы открыто было ему значение некоторого изречения в Священном Писании; но Бог не открывал ему. Видя это, старец сказал сам в себе: «Вот! я подъял немалый труд, и ничего не успел: пойду же к брату моему и спрошу у него». Когда он вышел из келлии и запер за собою дверь, послан был к нему от Господа Ангел, который сказал ему: «Семьдесят недель, проведенные тобою в посте, не приблизили тебя к Богу; теперь же, когда ты смирился и вознамерился идти для вопроса к брату твоему, я послан к тебе истолковать значение изречения». Исполнив это, Ангел отступил от него [1970].

138. Некоторый брат спросил старца: «Если я живу с другими братиями и вижу что-либо неприличное, должен ли я сказать им об этом? как ты посоветуешь?» — «Если эти братия — старшие тебя или сверстники, то найдешь большее спокойствие, если промолчишь; если поступишь так же и по отношению к младшим, — будет вернее». Брат сказал: «Что же делать мне, отец! возмущается во мне дух мой». Старец отвечал: «Если смущаешься, то предостереги их однажды со смирением. Если не послушают тебя, то повергни душевный подвиг твой пред лице Божие, и Сам Бог утешит тебя: сущность служения Богу заключается в том, чтоб повергаться с самоотвержением пред Богом и отрицаться от своей воли. Внимай себе, чтоб жительство твое было по Богу. Сколько понимаю: хорошо — молчать; в молчании — смирение» [1971].

139. Братия пришли к некоторому святому старцу, безмолвствовавшему в пустынном месте, и увидели вне монастыря его мальчиков, пасущих скот и произносящих неприличные слова. Повидавшись со старцем, исповедав ему помышления свои и ощутив душевную пользу от его наставлений, братия сказа{стр. 452}ли: «Авва! почему ты позволяешь этим мальчикам быть близ тебя и кричать непристойно? Старец отвечал: «Поверьте мне, братия, — бывают дни, что порываюсь запретить им, но останавливаю себя, говоря: если я не снесу этого малого беспокойства, то как снесу большее искушение, если попустит его Бог на меня? По этой причине ничего не говорю им, чтоб образовался во мне навык терпеливо переносить случающееся» [1972].

140. Некоторый брат был в скорби на другого брата, который, узнав об этом, пришел для примирения к первому брату. Первый не отворил ему дверей. Второй пошел к некоторому старцу и пересказал ему о случившемся. Старец отвечал: «Посмотри — нет ли этому причины в сердце твоем? не признаешь ли себя правым в сердце твоем? не имеешь ли намерения обвинить брата своего, а себя оправдать? По этой причине Бог не коснулся сердца его, и он не отворил тебе дверей. Но то, что скажу тебе, верно: хотя бы он был виноват пред тобою, положи в сердце твоем, что ты виноват пред ним, и оправдай брата своего; тогда Бог вложит в сердце его желание примириться с тобою». При этом старец поведал брату следующее событие: «Были два благочестивые мирянина; согласившись между собою, они приняли монашество. Поревновав исполнить евангельское слово, но не по разуму его, они оскопили себя как бы ради Царства Небесного. Архиепископ, узнав об этом, отлучил их от Церкви. Они, думая, что сделали хорошо, пришли в негодование против него, сказали: "Мы ради Небесного Царства скопили себя, а он отлучил нас! пойдем в Иерусалим! будем просить суда у архиепископа Иерусалимского". Они отправились, представили дело на рассмотрение архиепископу Иерусалимскому. Он отвечал им: "И я отлучаю вас". Огорченные, они пошли с жалобою к архиепископу Антиохийскому, но и этот также отлучил их. Тогда сказали они друг другу: "Пойдем в Рим к папе: он защитит нас от всех этих". Они прибыли к архиепископу Рима и объяснили ему свой поступок, говоря: "Мы пришли к тебе, потому что ты — старший всех". Он сказал им: "И я отлучаю вас; вы впали в заблуждение". Отлученные всеми, они пришли в уныние и сказали друг другу: "Эти епископы стоят один за другого и согласны между собою, как имеющие нужду в таких отношениях по съездам их на соборы. Но пойдем к человеку Божию, святому {стр. 453} Епифанию, епископу Кипрскому: он пророк и не приемлет лица человеческого". Когда они приближались к городу, в котором епископствовал Епифаний, открыто было ему о них: и он выслал к ним навстречу и сказал: "Не входите в этот город". Тогда они возвратились и сказали: "Поистине виноваты мы; зачем же оправдываем себя? Положим, что те отлучили нас несправедливо; неужели поступил так и этот пророк? Ведь Бог открыл ему о нас". И очень упрекали они себя за сделанное ими. Сердцеведец, увидя, что они искренно обвинили себя, открыл об этом епископу Епифанию. Он опять послал к ним, велел привести их к себе, утешил, принял в общение. Написал он и к архиепископу Александрийскому: "Прими сынов твоих, потому что они принесли истинное покаяние"».— Старец, рассказывавший это событие, присовокупил: «В том заключается здравие человека и того хочет от него Бог, чтоб человек возлагал вину на себя и повергался в покорности пред Богом». Брат, услышав это, поступил по слову старца, пошел к брату, постучался в дверь. Тот, только что понял пришествие его, отворил тотчас дверь и, прежде нежели пришедший попросил прощения, обнял его от души, и водворился между ними величайший мир [1973].

141. Однажды пришли разбойники в монастырь старца [1974] и сказали ему: «Мы хотим унести все, что у тебя есть в келлии». Он отвечал: «Если хотите, чада, то возьмите». Они взяли все, найденное ими, и ушли; но не догадались взять мешочка, который был спрятан. Старец, взяв мешочек, поспешно пошел вслед за разбойниками, кликнул их и сказал им: «Чада! возьмите забытое вами в келлии». Они, удивившись терпению старца, принесли назад в келлию все имущество его, принесли покаяние и говорили друг другу о старце: «Он — истинный человек Божий».

142. Сказывали о некотором старце, что при нем жил юноша. Старец, увидев однажды, что юноша делает что-то неполезно для души своей, сказал ему: «Не делай этого». Юноша не послушался. Старец, видя это, отложил попечение о нем, предоставив ему свой суд над собою. Юноша запер двери келлии, в которой были хлебы, оставил старца без пищи в течение трех дней, и не сказал ему старец: «Где ты? что дела{стр. 454}ешь вне келлии?» У старца был сосед, который, узнав, что юноша ушел, сделал немного кашицы и подавал старцу чрез стену, прося, чтоб старец вкусил, и говоря: «Что юноша делает так долго вне келлии?» Старец отвечал: «Когда он удосужится, то возвратится» [1975].

143. Некоторые философы захотели однажды испытать монахов. Увидев монаха в мантии и хорошо одетого, они сказали ему: «Ты! поди сюда». Монах оскорбился грубым призывом и отвечал им жестко. Потом случилось проходить мимо них старцу-монаху, мужу великому, из простолюдинов. Они сказали ему: «Ты, монах, злой старец, поди сюда». Он подбежал к ним. Они ударили его по щеке; он подставил другую щеку. Тотчас философы встали, поклонились ему и сказали: «Ты — истинный монах». Они посадили его посреди себя и сказали: «Что делаете вы более нас в этой пустыне? Вы поститесь, и мы постимся; вы обуздываете тело ваше подвигами, и мы обуздываем; что ни делаете вы, мы все то делаем; следовательно: что делаете вы, живя в пустыне, лишнего в сравнении с нами?» Старец отвечал: «Мы пребываем в уповании на благодать Божию и храним наш ум». Они сказали: «Мы этого не можем». И отпустили его, назданные его словом [1976].

144. Некоторый старец имел весьма искусного ученика. Однажды, огорчившись на ученика, он выгнал его вон из келлии. Ученик, вышедши из келлии, сел у дверей ее в ожидании. Старец отворил дверь, увидел ученика и начал просить у него прощения, говоря: «Ты — отец мой! твоим смирением и терпением побеждено мое малодушие; войди в келлию, и отселе будь моим старцем и отцом, а я буду ново{стр. 455}начальным и учеником твоим, потому что дела твои выше моей старости» [1978].

145. Некоторый старец был подвергнут пьянственной страсти. Ежедневно выделывал он по циновке, продавал эту циновку в соседнем селении, и деньги, вырученные за нее, пропивал. К старцу присоединился на жительство некоторый брат, который также выделывал по циновке ежедневно. Старец брал и эту циновку, продавал и пропивал деньги, вырученные за обе циновки, а брату приносил самое малое количество хлеба уже поздно вечером. Так поступал старец в течение трех лет, и брат не говорил ему ничего. По прошествии трех лет брат сказал сам в себе: «Я наг и терплю большой недостаток в хлебе: встану, уйду отсюда». Другое помышление говорило в нем: «Куда мне идти? Останусь здесь: я вступил в общение со старцем ради Бога». Когда он помыслил это, немедленно явился ему Ангел Господень и сказал: «Никуда не ходи, потому что завтра придем за тобою». При наступлении назначенного дня брат просил старца: «Не уходи сегодня никуда; потому что за мною придут мои и возьмут меня». Когда настал час, в который старец имел обычай уходить в селение, — он сказал брату: «Не придут сегодня, сын мой, потому что уже поздно». Брат отвечал: «Непременно придут», — и посреди этих переговоров брат скончался мирно. Старец заплакал, говоря: «Увы мне, сын мой! много лет живу я в нерадении, а ты в короткое время спас душу твою терпением». С этого дня старец начал весьма трезвую и добродетельную жизнь [1979].

146. Некоторый старец в Скиту был болен и пожелал съесть немного свежего хлеба. Это услышал один из подвижников-братий; он взял мантию свою, положил в нее сухой хлеб, пошел в Египет, там променял сухой хлеб на свежий и принес старцу. Братия, увидавши свежий хлеб, удивились, а старец не хотел вкусить его, говоря: «Это — кровь брата». Но братия упрашивал старца, говоря: «Ради Бога вкуси, чтоб не осталась тщетною жертва брата». Будучи упрошен, старец вкусил [1980].

147. Однажды три брата отправились на жнитво и нанялись выжать пространство определенной меры. Один из них, с первого дня почувствовав себя больным, возвратился в свою келлию. Два остались жать. Сказал один из них другому: «Брат! ты видишь, что третий брат наш впал в болезнь; вооду{стр. 456}шевись ревностию — воодушевляюсь и я ею — в надежде на Бога, за молитвы брата нашего, вдвоем сделаем дело, за которое взялись трое, выжнем участок». Когда таким образом они выжали все пространство, которое обязались выжать, и пришли получать плату за труд свой, то пригласили заболевшего брата, сказав ему: «Приди, брат, получи плату за труд твой». Он отвечал им: «Какую плату получать мне, когда я не жал?» Они сказали на это: «Твоими молитвами совершена жатва: итак, приди, получи плату». Из этого у них родился спор. Он говорил: «Не возьму денег, потому что я не работал». Они не хотели успокоиться, если он не возьмет своей части. Не согласившись, все трое пошли судиться к некоторому великому старцу. Первый брат говорил старцу: «Мы пошли втроем жать в поле некоторого владельца за плату. Когда пришли на место жатвы, я в самый первый день сделался болен и возвратился в келлию мою, не будучи в состоянии даже в течение одного дня принять участие в работе; ныне они принуждают меня, говоря: брат, приди, получи плату за работу, которой я не работал». Другие два брата говорили: «Точно, мы пошли жать, и взялись выжать пространство, которое нам отмеряли. Если б мы жали и все трое, то лишь с великим трудом могли бы выжать такой участок; за молитвы же этого брата мы двое выжали его скорее, нежели могли бы выжать трое, почему и сказали ему: приди, получи следующую тебе плату, а он не хочет сделать этого». Старец, услышав такой спор, удивился и сказал одному из своих монахов: «Ударь в било [1981], чтоб братия, находящиеся по келлиям, сошлись все сюда». Когда они пришли, старец сказал им: «Придите, братия, услышьте сегодня праведный суд». Потом пересказал им все, слышанное от братий, пришедших судиться, и присудил первого брата взять следующую ему плату, употребить ее по своему усмотрению. И вышел этот брат печальным: он плакал, как бы совершено было над ним неправосудие [1982].

148. Поведал некоторый старец: «Отцы наши имели обычай посещать келлии новоначальных братий, вступавших в жизнь отшельническую, и наблюдали, чтоб кто-нибудь из них не подвергся умоповреждению от демонских искушений. Если когда находили кого поврежденным, они приводили его в {стр. 457} церковь, ставили чашу с водою и совершали молитву о подвергшемся искушению. После этого все братия умывали руки в воде и обливали этою водою брата, подвергшегося искушению, и брат тотчас очищался от впечатления, произведенного искушением [1983].

149. Брат сказал некоторому старцу: «Если увижу брата, о котором я слышал что-нибудь худое, то не могу принудить себя, чтоб ввести его в мою келлию; если же увижу хорошего брата, — ввожу его охотно». Старец: «Если делаешь добро доброму брату — этого мало: сделай сугубое добро тому, который подвержен немощи».

150. Некоторый брат прислуживал некоторому отцу. Случилось, что на теле старца образовалась рана, из которой разливалось большое зловоние. Брату, который прислуживал, говорило помышление его: «Уйди отсюда, потому что ты не можешь выносить смрада, который издает из себя гнойная рана». Брат, чтоб подавить помышление, принес сосуд с водою, вымыл ею рану старца и сохранил эту воду в сосуде. Каждый раз, когда ему хотелось пить, он пил из сосуда. Помышление снова начало стужать ему, говоря: «Если не хочешь уйти, то по крайней мере не пей этого смрада». Но брат подвизался, выдерживал предпринятое и пил воду, которою омывал рану. Бог, видя труд и любовь брата, обратил смешение из воды и из гноя раны в чистейшую воду, а старцу даровал исцеление невидимым врачевством [1984].

151. Говорили о некотором великом Скитском старце: каждый раз, когда братия строили келлию, он выходил с радостию и, заложив основание, не уходил до окончания келлии. Однажды он вышел на построение келлии очень печальным. И спросили его братия: «Авва! отчего ты печален?» Он отвечал им: «Разорится это место, чада. Я видел, что огонь возгорелся в Скиту; но братия потушили его. Огонь опять возгорелся, и опять братия потушили его. В третий раз огонь возгорелся, объял весь Скит, и уже не могли погасить его. По этой причине я печален» [1985].

152. Был некто великий между прозорливцами. Он утвердительно говорил: «Благодать, которую я видел осеняющею при крещении, видел также при пострижении, когда кто принимает ангельский образ» [1986].

{стр. 458}

153. Поведали о некотором старце, что он молил Бога о том, чтоб показаны были ему демоны. Ему последовало откровение: «Ты не нуждаешься в том, чтоб видеть их». Но старец продолжал просить о том же, говоря: «Господи! Ты можешь покрыть меня благодатию Твоею от вреда при видении демонов». Бог отверз очи старца: он увидел демонов, которые наподобие пчел окружали человека, скрежеща на него зубами, а Ангелы Божии возбраняли им [1987].

154. Некоторому старцу дана была благодать видеть сокровенное. Он сказывал: «Я видел в общежительном монастыре, что один из братий занимался в келлии умною молитвою, а пришедший демон стоял вне келлии. Доколе брат занимался умною молитвою, демон не мог войти в келлию; но только что брат перестал заниматься ею, — демон вошел».

155. Поведал некоторый старец: «Два брата жили по соседству его: один — странный, другой — туземец. Иноземец жил немного нерадиво; туземец был великий подвижник. Настало время, — и иностранец скончался в мире. Прозорливый старец, сосед их, увидел множество Ангелов, сопровождающих душу его. Когда он приблизился ко входу в небо, сделан был о нем вопрос; но пришел свыше глас: «Ясно, что он был немного нерадив, но за странничество его отворите ему вход в небо». После этого скончался и туземец, и пришли к нему все знакомые его. Упомянутый старец, увидев, что Ангелы не пришли для сопровождения души его, удивился. Падши на лицо свое пред Богом, он сказал: «Почему иноземец, живший нерадивее, сподобился такой славы, а этот, будучи подвижником, не удостоен ничего подобного?» И последовал старцу глас: «Подвижник, умирая, видел плачущих родственников своих, и этим утешена была душа его, а странник, хотя был нерадив, но не видел никого из своих; находясь в таком состоянии, он плакал, и Бог утешил его» [1988].

156. В пустыне Никополиса жил отшельник, а прислуживал ему мирянин, весьма благочестивый. В городе жил богач, утопая во грехах. Настало время, — умер этот богач; сошелся весь город и с епископом своим для сопровождения тела, которому предшествовали возжженные свечи. Свидетелем похорон был прислуживавший отшельнику. По обычаю, он понес хлебы в пустыню и нашел, что отшельника съел зверь. Он {стр. 459} пал на лицо свое пред Господом, говоря: «Не встану с земли, доколе Бог не покажет мне, что это значит?» Один, утопавший во грехах, похоронен с таким великолепием; другой, служивший Тебе и день и ночь, подвергся такой смерти!» И вот явился ему Ангел от Господа. Ангел сказал: «Грешник, о котором ты говоришь, имел немного добрых дел, принадлежавших веку сему, и получил награду за них здесь, но зато там не обрел никакого упокоения. Отшельник же был украшен всеми добродетелями, но, как человек, имел за собою немного погрешностей и наказание за них понес здесь, чтоб предстать пред Бога чистым». Утешенный этими словами, благочестивый мирянин пошел в дом свой, прославляя Бога о судьбах Его, яко праведны суть [1989].

157. Некоторый старец Скита пришел в Теренуф и тут остановился для отдыха. Братия, видя, что он изможден постным подвигом, поднесли ему немного вина. Другие, узнав о пришествии его, привели к нему человека, одержимого бесом. Демон начал злословить старца, крича: «К этому винопийце привели вы меня!» Старец по смирению своему не хотел изгнать беса, но по причине произнесенного злословия сказал демону: «Верую Христу моему, что ты выйдешь прежде, нежели я окончу питие этой чаши». Старец начал пить, а демон закричал: «Опаляешь меня!» И прежде нежели старец кончил чашу, демон вышел из бесноватого по благодати Христовой [1990].

158. Сказывали о некотором брате, что он жил отшельником в пустыне и в течение многих лет был обольщаем демонами, думая, что это были ангелы. По временам приходил к нему для посещения отец его по плоти. Однажды отец, отправляясь к сыну, взял с собою топор с намерением на обратном пути набрать для себя небольшое количество дров. Один из демонов, предупреждая пришествие отца, явился к сыну и сказал ему: «Вот диавол идет к тебе в подобии отца твоего с целию убить тебя; у него и топор с собою. Ты предупреди его, вырви топор у него и убей его». Отец пришел по обычаю, а сын, схватив топор его, нанес ему удар и убил его. Немедленно напал нечистый дух на отшельника и удавил его [1991].

{стр. 460}

Вперед
Назад
К титульной странице