Прекрасен здесь вид Эльбы величавой,
Роскошной жизнью берега цветут;
По ребрам гор дубрава за дубравой,
За виллой вилла, летних нег приют.
Везде кругом из каменистых рамок
Картины блещут свежей красотой;
__________________
1 Соч., т. III, с. 414.
2 Поли. собр. соч. кн. Вяземского, т. IX, с. 273; т. II, с. 413-417.
__________________
Вот на утес перешагнувший замок
К главе его прирос своей пятой.
Волшебный край, то светлый, то угрюмый,
Живой кипсек всех прелестей земли!
Но облаком в душе засевшей думы
Развлечь, согнать с души вы не могли.
Я предан был другому впечатленью:
Любезный образ в душу налетал,
Страдальца образ – и печальной тенью
Он красоту природы омрачал.
Здесь он страдал, томился здесь когда-то,
Жуковского и мой душевный брат,
Он, песнями и скорбью наш Торквато,
Он, заживо познавший свой закат.
Не для его очей цвела природа,
Святой глагол ее пред ним немел;
Здесь для него с лазоревого свода
Веселый день не радостью горел.
Он в мире внутреннем ночных видений
Жил взаперти, как узник средь тюрьмы,
И был он мертв для внешних впечатлений,
И Божий мир ему был царством тьмы.
Но видел он, но ум его тревожил –
Что созидал ума его недуг, –
Так бедный здесь лета страданья прожил,
Так и теперь живет несчастный друг1.
0 годах жизни Батюшкова в Вологде предоставим рассказать очевидцу, одному из внуков покойного, П. Гр. Гревенсу2:
__________________
1 В дороге и дома. Собрание стихотворений кн. П. А. Вяземского. М., 1862, с. 116, 117.
2 Статья П.Гр. Гревенса напечатана в Вологодских губернских ведомостях 1855 г , №№ 42 и 43; часть этой статьи перепечатана в Рус Старине, 1883, т XXXIX, с. 544-550
__________________
«В последние двадцать два года жизни нравственное состояние Константина Николаевича значительно изменилось к лучшему: бывали дни, в которые, казалось, воскресал прежний Батюшков; но как скоро рождались эти надежды, так же скоро они и улетали, оставляя по себе одно сладостное, неизгладимое воспоминание во всех окружавших. По приезде его в 1833 году Константин Николаевич был почти неукротим и сильно страдал нервным раздражением; малейшая безделица приводила его в исступление; но постоянное кроткое, предупредительное обхождение постепенно смягчали старца. Душевное его расстройство было так велико, что он боялся зеркал, света свечи, а о том, чтобы увидеть кого-нибудь, не хотел и думать, и в эти печальные дни бывали с незабвенным Константином Николаевичем ужасные пароксизмы: он рвал на себе платье, не принимал никакой пищи, и только спасительный сон укрощал его возмущенный организм. Но лет десять тому назад начала в нем обнаруживаться значительная перемена к лучшему: он стал гораздо кротче, общительнее, начал заниматься чтением, и страсть его к чтению постоянно усиливалась до самой кончины. Любимыми авторами его были М.Н. Муравьев, Карамзин, Измайлов, Крылов, Капнист и Кантемир. Очень часто случалось, что он цитировал целые страницы Державина на память, которая ему не изменяла до последних дней. Говоря о своих походах, он всегда вспоминал о Денисе Васильевиче Давыдове, превозносил похвалами его историческую отвагу, с грустью говорил о бывших своих начальниках, генералах Бахметеве и Раевском, в особенности о последнем. Из друзей своих чаще всего упоминал о Жуковском, Тургеневе и князе Вяземском и всегда с особенною любовью отзывался о Карамзине и обо всем его семействе, которое называл родным себе. Неизменный в любви своей к природе, он не переставал жить ею: собирание цветов и рисование их с натуры составляло любимейшее его занятие. Иногда выходили из-под его кисти и пейзажи; но что-то печальное отражалось на его рисунке и характеризовало его моральное состояние. Луна, крест и лошадь – вот непременные принадлежности его ландшафтов. Глубокое знание языков французского и итальянского не оставляло его никогда, и весьма часто, сидя один, цитировал он целые тирады из Тасса.
День его обыкновенно начинался очень рано. Вставал он часов в пять летом, зимою же часов в семь, затем кушал чай и садился читать или рисовать; в 10 часов подавали ему кофе, а в 12-ть он ложился отдыхать и спал до обеда, то есть часов до 4-х, опять рисовал или приказывал приводить к себе маленьких своих внуков, из которых одного чрезвычайно любил, и когда тот умер, то горевал очень долго о потере, как он сам говорил, «своего маленького друга». Требовал, чтобы ему поставили памятник со следующею надписью:
II etait de се monde, ou les plus belles choses
Ont le pire destin, Et rose, il a vecu ce que vivent les roses,
L'espace d'un matin
«Малютка этот похоронен в Прилуцком монастыре, куда Константин Николаевич часто ездил гулять и дышать чистым воздухом. Живя летом в деревне, он одну ночь проводил дома, все прочее время постоянно гулял, и это движение много способствовало тому прекрасному состоянию его физического здоровья, которым он пользовался до последних дней своей жизни».
В 1841 году ездил в Вологду М.П. Погодин. Он посетил Батюшкова и в своем дорожном дневнике, под 23 августа, записал о нем следующее: «Отправился к Батюшкову, по вызову священника, в чьем доме он живет. Прекрасные комнаты... Константин Николаевич провел ночь нехорошо. Священник и г. П. советовали мне встретиться с ним на прогулке, в саду над рекою, куда он сейчас должен идти. Получив сведения от них об его состоянии и несколько рисунков его работы, я отправился в сад. Через час я вижу и Батюшкова. Он совершенно здоров физически, но поседел, ходит быстро и беспрестанно делает жесты твердые и решительные; встретился с ним два раза, а более боялся, чтоб не возбудить в нем подозрения»1.
Более счастливо было свидание с Константином Николаевичем С.П. Шевырева, посетившего Вологду в 1847 году. «Директор местной гимназии, А.В. Башинский, – рассказывает Шевырев, – повез меня к начальнику удельной конторы Г.А. Гревенсу, в доме которого живет Константин Николаевич Батюшков, окруженный нежными заботами своих родных. Болезненное состояние его перешло в более спокойное и неопасное ни для кого. Небольшого росту человек сухой комплекции, с головкой совсем седою, с глазами, ни на чем не остановленными, но беспрерывно разбегающимися, со странными движениями, особенно в плечах, с голосом раздраженным и хрипливо-тонким, предстал предо мною. Подвижное лицо его свидетельствовало о нервической его раздражительности. На вид ему лет 50 или более. Так как мне сказали, что он любит италиаянский язык и читает иногда на нем книги, то я начал с ним говорить по-италиански, но проба моя была неудачна. Он ни слова не отвечал мне, рассердился и быстрыми шагами вышел из комнаты. Через полчаса однако успокоился, и мы вместе с ним обедали. Но ка-
__________________
1 «Москвитянин», 1842, кн. 8, с. 281, 282.
__________________
жется, все связи его с прошедшим уже разорваны. Друзей своих он не признает. За обедом в разговоре он сослался на свои «Опыты в прозе», но в такой мысли, которой там вовсе нет. Говорят, что попытка читать перед ним стихи из «Умирающего Тасса» была так же неудачна, как и моя проба говорить с ним по-италиански. Я упомянул, что в Риме, на piazza del Popolo, русские помнят дом, в котором он жил, и указывают на его окна. Казалось, это было для него не совсем неприятно. Также прочли ему когда-то статью об нем, напечатанную в «Энциклопедическом Лексиконе»1: она доставила ему удовольствие. Как будто любовь к славе не совсем чужда его чувствам поэта, при его умственном расстройстве!
«Батюшков очень набожен. В день своих имянин и рожденья он всегда просит отслужить молебен, но никогда не даст попу за то денег, а подарит ему розу или апельсин. Вкус его к прекрасному сохранился в любви к цветам. Нередко смотрит он на них и улыбается. Любит детей, играет с ними, никогда ни в чем не откажет ребенку, и дети его любят. К женщинам питает особенное уважение: не сумеет отказать женской просьбе. Полное внимание имеет на него родственница его Елизавета Петровна Гревенс: для нее нет отказа ни в чем. Нередко гуляет. Охотно слушает чтение и стихи. Дома любимое его занятие – живопись. Он пишет ландшафты. Содержание ландшафта почти всегда одно и то же. Это элегия или баллада в красках; конь, привязанный к колодцу, луна, дерево, более ель, иногда могильный крест, иногда церковь. Ландшафты писаны очень грубо и нескладно. Их дарит Батюшков тем, кого особенно любит, всего более детям. Дурная погода раздражает его. Бывают иногда капризы и внезапные желания. В числе несвязных мыслей, которые выражал
__________________
1 Т. V, с. 96, 97, ст. В.Т. Плаксина.
__________________
Батюшков в разговоре с директором гимназии, была одна, достойная человека вполне разумного, что свобода наша должна быть основана на евангельском законе»1.
Одновременно с С.П. Шевыревым посетил Вологду Н.В. Берг и также оставил свои воспоминания о встрече с Батюшковым. При первом своем появлении в доме Гр. А. Гревенса Берг произвел неприятное впечатление на нечаянно увидевшего его Константина Николаевича: больной не любил и сердился, когда приходили на него смотреть. Но потом это впечатление сгладилось, и он пил утренний чай и кофе вместе с гостем. «Тут, – рассказывает Н.В. Берг, – я старался рассмотреть как можно лучше черты его лица. Оно тогда было совершенно спокойно. Темно-серые глаза его, быстрые и выразительные, смотрели тихо и кротко. Густые, черные с проседью брови не опускались и не сдвигались. Лоб разгладился от морщин. В это время он нисколько не походил на сумасшедшего. Как ни вглядывался я, никакого следа безумия не находил на его смирном, благородном лице. Напротив, оно было в ту минуту очень умно. Скажу здесь и обо всей его голове: она не так велика; лоб у него открытый, большой; нос маленький, с горбом; губы тонкие и сухие; все лицо худощаво, несколько морщиновато; особенно замечательно своею необыкновенною подвижностью; это совершенная молния; переходы от спокойствия к беспокойству, от улыбки к суровому выражению чрезвычайно быстры. И весь вообще он очень жив и даже вертляв. Все, что ни делает, делает скоро. Ходит также скоро и широкими шагами. Глядя на него, я вспомнил известный его портрет; но он теперь почти не похож, и тот полный лицом, кудрявый юноша ничуть не напо-
__________________
1 Шевырев. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. М., 1850,ч. I, с. 109,110.
__________________
минает гладенького, худенького старичка... Допив кофе, (он) встал и начал опять ходить по зале; опять останавливался у окна и смотрел на улицу; иногда поднимал плечи вверх; что-то шептал и говорил; его неопределенный, странный шепот был несколько похож на скорую, отрывистую молитву. И может быть, он в самом деле молился, потому что иногда закидывал назад голову и, как мне показалось, смотрел на небо; даже мне однажды послышалось, что он сказал шепотом: «Господи!..» В одну из таких минут, когда он стоял таким образом у окна, мне пришло в голову срисовать его сзади. Я подумал: это будет Батюшков без лица, обращенный к нам спиной, – и я, вынув карандаш и бумагу, принялся как можно скорее чертить его фигуру; но он скоро заметил это и начал меня ловить, кидая из-за плеча беспокойные и сердитые взгляды. Безумие опять заиграло в его глазах, и я должен был бросить работу»1.
События Восточной войны 1853-1855 годов чрезвычайно занимали Константина Николаевича. Он следил за ними по русским и иностранным газетам (из последних особенно любил «LTndependance beige») и по карте военных действий; осуждал политику Наполеона III и бранил турок. Военные события этих годов напоминали ему те войны, в которых он сам участвовал, и это давало ему повод говорить о сражениях под Гейльсбергом, где он был ранен, и под Лейпцигом, где убит был друг его Петин; церковь и могильный крест, которые он любил рисовать, также были воспоминанием о товарище его молодости.
О последних днях Батюшкова передадим словами П.Гр. Гревенса: «Тифозная горячка, которая унесла в
__________________
1 Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь, ч. 1, с. 111-114. Там же помещен набросок Н В. Берга, изображающий Батюшкова, как он им описан перед окном.
__________________
могилу Константина Николаевича, началась 27 июня; но никто из окружающих его не мог думать, чтоб она приняла такой печальный исход. В период времени от начала болезни до дня кончины Константин Николаевич чувствовал облегчение, за два дня до смерти даже читал сам газеты, приказал подать себе бриться и был довольно весел; но на другой день страдания его усилились, пульс сделался чрезвычайно слаб, и 7 июля 1855 года он умер в 5 часов пополудни. Конец его был тих и спокоен. В последние часы его жизни племянник Гр. А. Гревениц стал убеждать его прибегнуть к утешениям веры; выслушав его слова, Константин Николаевич крепко пожал ему руку и благоговейно перекрестился три раза. Вскоре после этого Константин Николаевич уснул сном праведника»1.
Константин Николаевич погребен в Спасо-Прилуцком монастыре, в 5-ти верстах от Вологды. Погребение происходило 10 июля; гроб поэта провожали до могилы епископ Вологодский и Устюжский Феогност с городским духовенством и многие вологжане. Литургия и отпевание были совершены самим преосвященным, а над могилой протоиерей Прокошев произнес надгробное слово.
Батюшков пережил большую часть своих сверстников на поприще словесности; но, остановленный в своем развитии тяжким недугом, он прекратил литературную деятельность раньше всех тех, с кем вместе начал ее. В тридцатичетырехлетний период его душевной болезни русская литература совершенно преобразилась; первые действительные успехи того славного гения, которому она обязана этим переворотом, совпадают с концом творческой жизни Батюшкова. В этом случайном совпадении есть тесная внутренняя связь: Батюш-
__________________
1 Вологодские губ. Ведомости, 1855, № 14.
__________________
ков был ближайшим предшественником Пушкина в некоторых отношениях. Совершенство Пушкинского стиха было подготовлено мастерским стихом Батюшкова. Скажем более: не равняя дарования обоих поэтов, нельзя не признать некоторых общих черт в характере их творчества. «Пушкин, – говорят нам, – внес в наше образование начало художественное, начало чистой поэзии... Пушкин... впервые в истории нашего умственного образования коснулся того, что составляет основу жизни, коснулся индивидуального, личного существования, русское слово в лице Пушкина нашло путь к жизни и приобрело способность выражать действительность в ее внутренних источниках. До него поэзия была делом школы; после него она стала делом жизни, ее общественным сознанием»1. Но еще до Пушкина Жуковский и Батюшков выходили уже на тот путь, по которому так победоносно прошел он. Оба они также стремились освободить нашу поэзию от влияния школы, и оба не без успеха. Вспомним, что некоторые мотивы поэзии Жуковского, его романтический идеализм воспитывали по-своему и увлекали читателей довольно долго даже и в Пушкинский период. Но Жуковский в своем творчестве был менее самостоятелен, чем Батюшков: миросозерцание Жуковского, очень рано сложившееся, очень определенное в своем содержании, слишком отзывалось своим происхождением с чужой почвы. У Батюшкова нет такой цельности миросозерцания; в нем в известную пору виден крутой поворот поэтической мысли; но самое это развитие свидетельствует о большей самобытности и большей силе его таланта. Батюшков, как позже Пушкин, стремился найти основу для своего творчества в Действительности, в непосредственном круге своих
__________________
1 М.Н. Катков. Пушкин. – «Русский Вестник», 1856, т. II, с. 284.
__________________
впечатлений. Свойство его таланта было исключительно лирическое, и в этом заключается и слабость его, и сила: слабость – потому, что лирическим отношением к действительности не исчерпывается воссоздание жизни в поэзии; сила – потому что в сфере лирики он сумел коснуться самых глубоких, самых чувствительных струн сердца; сила его таланта сказалась и в его объективности: поэт, раскрывший нам тайну своего разочарования в элегиях 1815 года и в «Умирающем Тассе», мог в то же время проникнуться светлым миросозерцанием древности и написать «Вакханку» и подражания греческой Антологии.
Говорят, что поэзия Батюшкова «почти лишена содержания»1, и что она «безлична в смысле народности»2. Правда, поэт наш не задавался намерением развивать в своих стихах философские тезисы; но отрицать присутствие живой мысли в его произведениях несправедливо: если в пьесах молодой поры он не идет далее выражения ходячих в его время понятий горацианского эпикуреизма, то в стихотворениях своего зрелого периода изображает страдания своей надломленной жизнью души: обманувшие его мечты о счастье вызвали его горькое разочарование, и это тяжелое душевное состояние, это сознание разлада между идеалом и действительностью впервые сказалось в русской лирике – в стихах Батюшкова. В молодости он обнаруживал некоторую наклонность к сатире; но он отказался от нее, когда талант его освободился от подражательности, и, конечно, был прав: сознательно ограничив пределы своего творчества, он создал свои лучшие произведения. Горе художнику, который ищет мотивов для своих произведений вне своей души и своего внутреннего настроения!
__________________
1 Соч., т VI, с. 49.
2 Речь И С. Аксакова на юбилейном Пушкинском празднике в Москве 7 июня 1880 года. – Рус. Архив, 1880, кн. II, с. 471.
__________________
Упрек в недостатке народности может быть обращен к Батюшкову не в большей мере, чем к другим современным ему поэтам: попытки Жуковского затронуть народные мотивы имеют чисто внешний характер, и, может быть, Батюшков сознательно воздерживался от соблазна ступить на этот скользкий путь; русские бытовые черты чрезвычайно редки в его поэзии; напомним, однако, очень удачный – и смелый для своего времени – образ «калеки-воина» в «Послании к Пенатам». Зато непосредственное хранилище народности русский язык является в его руках послушным уже орудием: искусство владеть им никому из современников, кроме Крылова, не было доступно в такой мере, как Батюшкову, и только после него доведено было до высшей степени совершенства Пушкиным и Грибоедовым. Упоминаем имя автора «Горя от ума» потому, что до него только сказка Батюшкова «Странствователь и домосед» вместе с баснями Крылова может быть приведена в образец простой поэтической речи. Другого характера поэтический слог и язык – в элегиях, посланиях и антологических пьесах Батюшкова – подготовил способ выражения в подобных стихотворениях Пушкина.
Как в действительной жизни Батюшков обнаружил способность только к поэтическому творчеству, так и в искусстве он был чистым художником. Он не хотел знать за собою никакого другого призвания, а за искусством не признавал узкопрактических целей. Но ясно понимал его высокое, облагораживающее и потому полезное значение. Сознательность поэтического творчества составляет его отличительную черту. И в этом отношении Батюшков стоял впереди большинства литературных деятелей своего времени и был ближе, чем к ним, к следующему поколению писателей.
Таким образом, и в разработке внешней поэтической формы, и в деле внутреннего развития поэтического творчества, наконец, и в отношениях поэзии к обществу художественная деятельность Батюшкова представляет счастливые начатки того, что получило полное осуществление в деятельности гениального Пушкина; потому-то Пушкин и признавал так открыто свое духовное родство с Батюшковым. Великий преемник заслонил собою даровитого предшественника; но Батюшков не может быть забыт в истории русской художественной словесности. При блеске солнца меркнет бледная луна; но в Божьем мире всему есть свой час и свое место.
В. А. КОШЕЛЕВ
К БИОГРАФИИ К. Н. БАТЮШКОВА1
Давняя книга академика Л.Н. Майкова «Батюшков, его жизнь и сочинения» до сих пор остается единственной научной биографией выдающегося русского поэта «допушкинской» эпохи. В ней впервые были обобщены и систематизированы разрозненные сведения об основных этапах жизни Батюшкова; автор проделал гигантскую работу по выявлению и переработке источников, сумел написать книгу живо, увлекательно и ярко, блестяще продемонстрировав широкие возможности «биографического» подхода в изучении литературных явлений. Не случайно поэтому монография Л.Н. Майкова была по достоинству оценена и признана выдающимися отечественными филологами2.
__________________
1 Печатается по: Русская литература. Л., 1987, №1.
2 См.: Грот Я К. Очерк личности и поэзии Батюшкова. СПб., 1887, с. 1 – 17; ПыпипА.Н. Накануне Пушкина. – Вестник Европы, 1887, № 9, с. 273-275. Свод откликов ученых и общественных деятелей на книгу Л.Н. Майкова см.: Русская Старина, 1887, № 11, с. 556-564. Характерна и оценка книги Д.Д. Благим в изд.: Батюшков К.Н. Сочинения. М.-Л., 1934, с. 43-46.
__________________
Магия авторитетного исследования доселе сказывается в большинстве нынешних популярных биографий поэта: факты и детали, указанные Майковым, переходят из одной статьи в другую без особенной критической их проверки, без существенных уточнений. Между тем уточнения эти оказываются необходимы, ибо монография Майкова не свободна от некоторых искажений и ошибок.
При объективной оценке подобных неточностей следует учитывать ряд обстоятельств. Книга Майкова создавалась параллельно с его работой по подготовке трехтомного Собрания сочинений Батюшкова – одного из первых русских изданий «академического» типа, снабженного громадным справочным аппаратом. Она писалась в предельно сжатые сроки: автор стремился поспеть к маю 1887 года, к столетнему юбилею со дня рождения поэта1. Кроме того, вследствие объективных условий Л.Н. Майков в ряде случаев мог опираться не на документальные источники, в то время недоступные, а лишь на данные семейного предания. Сохранившиеся у живых еще родственников поэта (и прежде всего у Помпея Николаевича Батюшкова, выступавшего в качестве издателя биографии и сочинений своего старшего брата). Именно опора на предание явилась основой при разработке начального периода биографии поэта – его детства и юности.
Картина, созданная на основе семейного предания, в целом оказалась верной, но в ряде существенных моментов все же должна быть уточнена с учетом сохранившихся документальных источников.
__________________
1 Показателем этой торопливости явилось, например, то, что для ускорения выхода книги был сделан (31 марта 1887 года) запрос о печатании ее без предварительной цензуры (ЦГИА, ф. 777, оп. 4, д. 60).
__________________
* * *
Ряд неточностей в биографии К.Н. Батюшкова связан с искаженным представлением о жизни и личности его отца Николая Львовича Батюшкова. В книге Майкова судьба Н.Л. Батюшкова оказалась теснейшим образом связана с историей его дяди (младшего брата отца) Ильи Андреевича Батюшкова, который в 1769 году был обвинен в «говорении важных злодейственных слов» против императрицы Екатерины II и сослан в Мангазею. Эта история была подробно изложена в содержательной статье А.П. Барсукова «Батюшков и Опочинин»1 и учтена в биографии поэта. Сами «зло-действенные слова» были лишь плодом больного воображения 25-летнего корнета Ильи Батюшкова, но тем не менее все виновные по этому делу в январе 1770 года получили наказание, а пятнадцатилетнему «солдату лейб-гвардии Измайловского полку Николаю Батюшкову» было определено, «чтоб однако же, когда он будет в полку, то б по молодости лет своих не мог иногда о сем деле разгласить, то велеть его от полка, как он не в совершенных летах, отпустить, ибо по прошествии некоторого времени, особливо живучи в деревне, могут те слышанные им слова из мысли его истребиться...»2
Приведя это определение, конфирмованное императрицей, Л.Н. Майков делает следующее заключение: «Таким образом, Николай Львович был обречен провести свою молодость, так сказать, под опалой, и это,
__________________
1 Барсуков А. Батюшков и Опочинин: (Попытка дворянской оппозиции в царствование Екатерины II). – Древняя и новая Россия, 1878, т. 3, № 12, с. 287-309; то же в кн.: Барсуков А. Рассказы из русской истории XVIII века: По архивным документам. СПб., 1885, с. 195-242.
2 Древняя и новая Россия, 1878, т. 3, № 12, с. 306.
__________________
без сомнения, повлияло на его характер: с годами нрав его сделался неровен и своеобычен. Вместе с тем указанное обстоятельство имело влияние на общественное положение и служебные успехи Николая Львовича. В то время как младший брат его Павел удачно шел по службе и достиг впоследствии звания сенатора, старший, человек по своему времени хорошо образованный, после нескольких лет номинальной военной службы и затем кратковременного пребывания в должности прокурора в Вятке вышел в отставку, лет сорока с небольшим, и поселился в своем родовом Даниловском»1.
Такое заключение, верное в целом, не избавляет от вопросов. Что представляла собой должность «прокурора в Вятке»? Эта деталь, вероятно, была подсказана автору биографии Батюшкова В.И. Саитовым, который был активным участником трехтомного издания сочинений поэта. В «Петербургском некрополе» В.И. Саитова она уточнена: приводя данные о смерти матери поэта Александры Григорьевны (урожд. Бердяевой), он называет се «женой Вятского губернского прокурора, надворного советника и кавалера Николая Львовича Батюшкова»2. А в списке дворян Устюженского уезда 1814 года Н.Л. Батюшков назван «коллежским советником»3. Итак, коллежский советник, чин 6-го класса, приравниваемый к воинскому чину полковника, должность губернского прокурора... До этого чина и до этой должности трудно было дослужиться (да еще стать «кавалером» ордена) в течение «нескольких лет номинальной военной службы».
__________________
1 Майков Л Батюшков, его жизнь и сочинения. 2-е изд., вновь пересмотр. СПб., 1896, с. 7 (далее ссылки на это издание даются в тексте).
2 Петербургский некрополь. СПб., 1912, т. 1, с 158.
3 Государственный архив Вологодской области (далее: ГАВО), ф. 914, он. 1, ед. хр. 49, л.6.
__________________
Отметим, что вятским губернским прокурором Н.Л. Батюшков был тогда, когда умерла мать поэта (21 марта 1795 года), а самому Константину шел восьмой год. Естественно, что Николай Львович жил в Вятке. Но почему его жена оказалась похоронена в Петербурге (на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры)? На чем основывается утверждение Майкова о том, что поэт «провел детство в Даниловском»? Почему, наконец, он родился в Вологде, которая была довольно далеко и от Вятки, и от Даниловского (находящегося в 17 верстах от Устюжны, но по тогдашнему административному делению относившегося к Бежецкому уезду Тверской губернии)?
Попытаемся несколько прояснить эти вопросы.
Прадед поэта, Андрей Ильич Батюшков (30 ноября 1699 – 27 октября 1766)1, был, как упомянул его правнук в одном из писем, «бригадир при Петре Первом, человек нрава крутого и твердый духом»2. Старший из его шести сыновей Лев Андреевич Батюшков, дед поэта, получивший основную часть наследственного имения, после смерти отца почти безвыездно жил в Даниловском. В 1767-1768 годах он был депутатом от дворянства Устюжны Железопольской в екатерининскую Комиссию по составлению проекта нового Уложения, потом в течение 15 лет был бессменным предводителем устюженского дворянства. Как отметил Л.Н. Майков, «это был человек деловитый и уважаемый в своем краю» (с. 6). Помимо всего прочего, он активно занимался хозяйством, приращиванием имений. Так, в 1788 году он выиграл 46-летнюю тяжбу с А.Ю. Нелединским-Мелецким (отцом известного поэта) о праве владения деревней Тучкове и пустошью Кутилихой
__________________
1 Даты жизни А.И. Батюшкова см.: Русский провинциальный некрополь. М., 1914, т. 1, с. 73.
2 Батюшков К.Н. Сочинения. СПб., 1887, т. 3, с. 567.
__________________
Бежецкого уезда1. Большой служебной карьеры Л.А. Батюшков не сделал: в «Месяцесловах...» он упоминается как надворный советник2. Да и служил он в государственной службе только в молодости; после же смерти отца, как старший сын, «управлял родовым именьем» (с. 6). Николай Львович Батюшков был, в свою очередь, старшим сыном Льва Андреевича. Его мать, Анна Петровна (урожд. Ижорина, родная сестра матери М.Н. Муравьева; 3 февраля 1729-11 октября 1765), умерла, когда Николаю было 12 лет3. В 1763 году на имя Николая Львовича были приобретены деревни Трестенка, Терешиха, Брилино, Тимонино, Дора, Родишкино, Черная, Шустове, Исакове, Семенниково и Раменье (за малолетством владельца ими управлял Л.А. Батюшков)4. В 1773 году во владение Николая Львовича достались и деревни, принадлежавшие Илье Андреевичу, сосланному и лишенному всех прав состояния: село Тухани и деревни Попиха, Сандырево, Тучкове, Шевелево, Дехтярка, Ольховец, Малое Никитине, Потулино, Денисове, Кочурово5. Имение Н.Л. Батюшкова составило около 400 душ крестьян мужского пола. Однако в 70-80-е годы XVIII века Батюшковы проиграли несколько тяжебных дел6, и имение Николая Львовича значительно уменьшилось: в 1814 году оно составляло 290 душ; в 1817 году – 280 душ7.
__________________
1 ЦГИА, ф. 840, оп. 1, д. 32,33.
2 Месяцеслов с росписью чиновных особ в государстве на лето от рождества Христова 1778. СПб., 1778, с. 237.
3 Русский провинциальный некрополь, с. 73.
4 О земельных владениях Батюшковых см : Колесников ПА. К истории рода Батюшковых. – В кн.: К.Н. Батюшков, Ф.Д. Батюшков, А.И. Куприн: Материалы Всероссийской научной конференции... Вологда, 1968, с. 14-28.
5 ЦГИА, ф. 840, оп. 1, д. 51, л. 110.
6 См.: Колесников П.А. Указ. Соч., с. 21-23.
7 ГАВО, ф. 914, оп. 1, д. 49, л. 6, 21; см. также «Ведомость о крестьянах села Даниловского» от 9 мая 1807 года: ЦГИА, ф. 840, оп. 1, д. 69.
__________________
После монографии Л.Н. Майкова закрепилось представление об отце Батюшкова как человеке «нсслужа-щем», неудачливом, опальном. «Николай Львович прожил опальным дворянином в своем поместье», – заметил Б.В. Томашевский1. «.. .Служебная карьера его была разбита навсегда, – писал Д. Благой, – и большую часть жизни он прожил в опале, в своем крайне запущенном в хозяйственном отношении родовом имении, которое неудачными промышленными предприятиями довел почти до полного разорения»2. Это представление не соответствует действительности. Документы, сохранившиеся в фонде Батюшковых в ЦГИА, свидетельствуют о том, что никакой серьезной опалы в отношении Николая Львовича не было.
Вот одно из свидетельств его первоначальной службы:
«1774 году, генваря, 30 дня. По указу ее императорского величества. Государственная военная коллегия по челобитной отставного от службы подпоручика Николая Батюшкова, о котором по справке в военной коллегии оказалось, находился он в Кексгольмском пехотном полку в службе с 764 году, из дворян, за ним 200 душ. В штабе господина генерал-фельдмаршала и кавалера графа Кирилы Григорьевича Разумовского, регистратором, 770 году майя 26 дня. Переимянован прапорщиком 771 году апреля 25. В походах и штрафах не бывал. К повышению аттестовался достойным. В прошлом 771 году октября 5 дня оной прапорщик Батюшков, по определению военной коллегии, а по представлению от команды его челобитной, за имеющимися у него болезньми от воинской службы отставлен, указом отпущен в дом на его пропитание. Ныне он, Батюшков, вышеписанное поданое в коллегию челобит-
__________________
1 В кн.: Батюшков К. Стихотворения. Л., 1948, с. V.
2 В кн.: Батюшков К. Н. Соч. М.-Л., 1934, с. 14.
__________________
ное, объявляя, что от бывших у него болезней пришел в лутчее здоровья его состояние, почему упросит, чтоб его по ревностному желанию и по молодым летам, в службу по-прежнему принять и определить в армейские полки, состоящие в Первой армии. Того ради приказали оного подпоручика Батюшкова, по тому его прошению и желанию и что в армиях ныне прапорщиков старее его нет, принять в службу по-прежнему тем же подпорутчичьим чином. Но старшинством его в сем чине счислять не иначе, как с числа сего его в службу принятия и определения. И определить в пехотные полевые полки, состоящие в Первой армии, куда его по-надлежащему и отправить. И о том же команде и куда надлежит послать указ. Прежде данные ж ему об отставке указ и буде имеется на подпорутчичий чин патент, отобрав от него, сообщить к делу, а вместо того дать вновь патент с числа сего определения, пода-ный за подписанием военной коллегии».
Ниже – приписка: «Произведен в квартейместеры 1774 году августа 15 числа г<енералом>-фельдмарша-лом Румянцевым»1.
Как видим, «опала» по делу дяди не помешала Н.Л. Батюшкову продолжать службу: первый чин (коллежского регистратора) он получил 26 мая 1770 года, буквально через несколько месяцев после цитированного выше определения императрицы.
Другое дело, что военная служба Н.Л. Батюшкова, вероятно, действительно была «номинальной». Ссылаясь на болезни, он берет «отпуска» и почти не выезжает из родового имения. Сохранился черновик его челобитной, в которой «архангелогородского пехотного полку квартеймийстр Николай Львов сын Батюшков», находящийся в отпуску до 1 января 1777 годы,
__________________
1 ЦГИА, ф. 840, оп. 1, д. 52, л. 1-1, об.
__________________
просит о продлении отпуска «для излечения болезни»: «Я нахожусь в чахотке и водяной болезни, о чем об ней и аттестаты мне даны при осмотре в Устюжне Железопольской воеводской канцелярии присутствующими...»1
Военная служба Н.Л. Батюшкова продолжалась, по всей вероятности. До 1780 или 1781 года: начиная с 1782 года он упоминается в «Месяцесловах...» состоящим в гражданской службе по Вологодскому наместничеству. В 1782-1785 годах Николай Львович служил в Великом Устюге в должности прокурора 2-го департамента Устюжского губернского магистрата, в чине коллежского асессора2. Вероятно, будучи в Великом Устюге же он женился: 22 декабря 1784 года родилась его вторая дочь, Елизавета1, старшая же дочь, Анна, была годом старше ее.
С 1786 года Н.Л. Батюшков (уже надворный советник) служит в Вологде, сначала в должности прокурора 2-го департамента верхнего Земского суда4, а с 1790 года – в должности губернского прокурора5. Эта должность для губернского города была немалой и вводила Н.Л. Батюшкова в высшие вологодские круги: не случайно же, по сообщению Л.Н. Майкова, крестным отцом поэта был правитель Вологодского наместничества генерал-поручик П.Ф. Мезенцев.
Около 1792 года Николай Львович был переведен на должность губернского прокурора в Вятском наместничестве, где служил до 1795 года6. В «Месяцело-
__________________
1 ЦГИА, ф. 840, оп. 1, д 52, л 3-3, об.
2 Месяцеслов. . на лето... 1782, с. 360; 1783, с. 353, 1785, с. 288.
3 Русский провинциальный некрополь, т 1, с 960.
4 Месяцеслов... на лето... 1786, с 253, 1878, с. 263; 1788, с. 244, 1789, с. 231; 1790, с 235.
5 Там же, 1791, с. 307.
6 Там же, 1792, с 257, 1793, с. 285; 1794, с 294.
__________________
ве...» на 1795 год он значится как «надворный советник и ордена святого Владимира кавалер»1. В том же 1795 году он в возрасте 42 лет вышел в отставку, которая связана была, вероятно, с болезнью жены и с необходимостью ее лечения в столице. Некоторый свет на обстоятельства этой отставки проливает отрывок из прошения Н.Л. Батюшкова, сохранившийся среди его черновых бумаг и датируемый нами 1796 годом:
«Надворный советник Батюшков, имея четырех дочерей и пятого сына, всеподданнейше просит о всемилостивейшем их награждении, объясняя в просьбе своей, что семилетним воспитанием трех старших дочерей в пансионе, двулетнею болезнию умершей его жены и двулетним же проживанием в Петербурге без жалованья ввергнут он в несчастное состояние, по случаю коего, задолжав до 10 000 руб. и не в состоянии доставить приличного воспитания меньшим его сыну и дочери. Упоминает при том о службе деда своего при государе Петре Первом во время войны со шведами, брата внучатого при вашем величестве в наследничьем Кирасирском полку, родного брата гвардии Семеновского полку. Равно и о своем служении, в продолжение которого взыскано казенной недоимки до 100 000 руб. и приращение последовало казне до 50 000 руб., также и о том, что в течение 10-летней надворным советником службы были два производства, но он при обоих обойден и уволен до выздоровления с тем же чином»2.
Прошение это было, по всей видимости, хотя бы частично удовлетворено: уволенный от службы Н.Л. Батюшков получил следующий чин. Долги же, сделанные
__________________
1 Месяцеслов... на лето.., 1795, с. 295. В «Месяцеслове...» на 1796 год в должности вятского губернского прокурора фигурирует уже «надворный советник Иван Чепчугов» (с. 305), а Н.Л. Батюшков среди служащих не значится.
2 ЦГИА, ф. 850, оп. 1, д. 52, л. 4.
__________________
им в период петербургской жизни «без жалованья» во второй половине 1790-х годов, стали основой для всех его будущих хозяйственных неурядиц. Николай Львович прожил до 64 лет, но так и не смог расплатиться с долгами: в октябре 1815 года его имение было за долги (22 018 руб.) отдано в опеку1; в 1819 году, уже после смерти его, село Даниловское вместе с усадьбой было за долги же продано2.
* * *
Сведения о службе Н.Л. Батюшкова дают возможность уточнить и первоначальную биографию его сына.
Константин Николаевич Батюшков родился 18 (29) мая 1787 года. Эти сведения были сообщены Н.И. Гречу сестрой поэта3. Дата, обозначенная на могильном памятнике поэта в Спасо-Прилуцком монастыре под Вологдой, 17 мая4, тоже, по существу, правильна, только в отношении не к XVIII веку, когда разница между старым и новым стилем составила уже не 11 дней, а 12.
Как явствует из «Городовой обывательской книги Вологды» (1792), своего дома в Вологде у Н.Л. Батюшкова не было5, и жил он, вероятно, на казенной квар-
__________________
1 ЦГИА, ф. 840, оп. 1,д. 73.
2 Даниловское было продано Абраму Ильичу Гревенцу (1780-1847), мужу рано умершей старшей дочери Н.Л. Батюшкова Анны, у которой отец в 1805 году занял 5 тыс. рублей; в уплату этого долга Гревенц и купил имение тестя (см. там же, д. 75). В 1829 году Помпеи Николаевич Батюшков выкупил отцовское имение у Гревенцев за 4 тыс. рублей (там же, д. 92).
3 См. письмо Н И. Греча к А.Н. Батюшковой от 29 сентября 1821 года (ГПБ, ф. 50, ед. хр. 35).
4 На памятнике дата написана по-церковнославянски: 31 мая
5 ГАВО, ф. 496, оп. 1, ед. хр. 4211. В этой же книге указан «собственный дом» П.А. Шипилова, который позже стал мужем сестры поэта Елизаветы (см. публикацию писем Батюшкова к Е.Н. и П.А. Шипиловым: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1980 год. Л., 1984, с. 129-144). В этом доме поэт останавливался, приезжая в Вологду.
__________________
тире. В Вологде же, скорее всего, прошли первые четыре года жизни Константина; там же 21 ноября 1791 года родилась младшая сестра поэта Варвара1. В конце 1791-го или в начале 1792 года Николай Львович уехал в Вятку. К этому времени три его старшие дочери были отданы в петербургский пансион. Об этом свидетельствует приведенное выше прошение, а также письмо к Н.Л. Батюшкову некоей Марии Эклебен от 4 мая 1793 года (вероятно, содержательницы пансиона).
«Уведомляем вас, – пишет М. Эклебен, – что деньги 900 рублей исправно получили и покорно вас благодарим. По свидетельствовании от детей ваших, которые, слава богу всев<ышнему>, все здоровы, и нашего обоюдного почтения вам и любезной Александре Григорьевне». Письмо помечено «Санкт-Петербург» и отправлено, вероятно, в Вятку.
В этом же письме есть деталь, касающаяся будущего поэта, которому к тому времени еще не исполнилось шести лет. В предыдущем письме Н.Л. Батюшков попросил воспитательницу дочерей «разведать» возможности отправления малолетнего сына в казенное учебное заведение. М. Эклебен отвечает обстоятельно и дотошно: «Что принадлежит до отдачи Константина Николаевича в корпус, то кажется нам, что предпринятое вами намерение не худо, ибо мы рассуждаем; когда первой степени особы детей своих препоручают корпусу, то для чего ж бы и вам не отдать своего сына, а чтобы получше за ним был присмотр, то стоит лишь попросить ту мадам, у которой он находиться будет, HJ дать ей сто рублей в год, что вы, верно, не пожалеете! Что ж до пищи и учения принадлежит, то первое, коне-
__________________
1 Дата рождения В.Н. Батюшковой указана в судебном документе о разделе имения: ИРЛИ, ф. 19, ед. хр. 55, л. 2, об.-З.
__________________
чно, не может так быть, как дома, а последнее, как вы и сами ведаете, гораздо лучше и превосходнее домашнего. Относительно до приема детей, то оной не прежде будет, как в будущем марте, о чем, однако, поскольку еще довольное имеется время, узнавши повернее, вас уведомить не упустим. Детей же принимают в корпус не иначе как 17, по осмотрам и свидетельствам корпусного доктора и штаб-лекаря о здоровом их сложении и безвредном состоянии, с достаточным от губернского предводителя доказательством о дворянстве и достовернейшего о крещении его от приходского священника свидетельства»1.
Намерение это не было осуществлено, но даже и неосуществленное, оно косвенно характеризует ту ситуацию, в которой оказался отец поэта. Как указал Майков, «через некоторое время по рождении сына Александра Григорьевна лишилась рассудка» (с. 8). Переезд Николая Львовича из Вологды (где он только что получил должность губернского прокурора и где у него, судя по служебным успехам, сложились неплохие отношения) в Вятку, весьма удаленную от круга его житейских связей, был вызван, вероятно, именно душевным заболеванием жены, необходимостью «сменить обстановку». В этой ситуации дети оказывались лишними. Требовалось удалить их от матери. Поэтому три старшие дочери определяются в петербургский пансион, возникает намерение определить сына в «корпус» (вероятно, пажеский). Во всяком случае, младшие дети отправляются в Даниловское – к деду2.
__________________
1 ИРЛИ, ф. 19, ед. хр. 79.
2 Николай Львович оставлял своих детей на воспитании у родственников и раньше. Как свидетельствует его письмо к сестре Анне Львовне (1758-1819) и ее мужу Ивану Семеновичу Караулову (1739-1812) из Великого Устюга, с родителями жила лишь младшая Дочь Лизанька, старшая же (Аннушка) воспитывалась у тетки (ЦГИА, ф. 1101, оп. 2, ед. хр. 156).
__________________
Косвенно подтверждает это «Опись имущества села Даниловского», составленная Львом Андреевичем Батюшковым в 1796 году1. Дед Батюшкова, очень рачительный хозяин, дотошно зафиксировал в ней многие мелочи обстановки и быта Даниловского в то время, когда будущий поэт проводил здесь детские годы. Перечислены все строения усадьбы, комнаты и мебель в помещичьем доме, одежда, посуда, картины, книги, инвентарь и т. п. В 1796 году, которым помечена опись, в родовом имении Льва Андреевича оказались оба его сына: Николай Львович (приехавший из Петербурга после похорон жены) и Павел Львович (17 июня 1765-2 января 1848)2, в то время капитан-поручик Семеновского полка3. Обоим сыновьям выделено по отдельной спальне, причем «занавески зеленые гарусные», ранее висевшие «в детских горницах», ныне перевешены в спальню Павла Львовича (что косвенно свидетельствует о том, что и до 1796 года дети жили в Даниловском) (л. 44)
«Детских горниц», судя по описи, две. В одной висит «образ Спасителя, риза и венец серебреные, – Александры Григорьевны, а от нее благословлены сыну ее Константину Николаевичу» (л. 8), в другой – «образ Варвары Великомученицы» (л. 9). Соответственно этому можно предположить, что в одной из «детских горниц» жил Константин, в другой – Варвара, которой в 1796 году шел пятый год. Ей же предназначен «полог кисейной белой» (л. 44). В спальне Льва
__________________
1 ЦГИА, ф 840, оп 1,ед хр 63 Опись представляет собой тетрадь большого формата, заполненную почерком Л А Батюшкова Далее в тексте указаны листы этой единицы хранения
2 Петербургский некрополь, т 1, с 158
3 Сведения о службе П Л Батюшкова (впоследствии сенатора и тайного советника) приложены к родословной Батюшковых ГПБ, ф 50, ед хр 1, л 5-5, об.
__________________
Андреевича, помимо девяти больших и малых портретов, шести картин и родословной рода, обозначен пейзаж, «рисованный Александрой Батюшковой», и пять картин, «детьми вышитых» (л. 5)
Весьма показательны некоторые детали описи, указывающие на особенности поместного быта Батюшковых. Среди книг усадьбы Даниловское перечислены: «Лексикон российской словесной» (л. 12), сочинения Марка Аврелия, Квинта Курция, басни Эзопа, «Жильблаз», «История натуральная», «Опыт российской географии», «Письменные оды Ломоносова», «Флорентова экономия», «Житие Петра Великого» и т. д. В библиотеке Батюшковых было и 42 «церковных рукописных» книги (л. 15-16).
В зале и столовой висели портреты царей, фамильные портреты, большое количество «картин исторических» – «портрет персицкого шаха и японского императора», «две картины на полотне о картежниках и поставщиках», «рожа убийцы короля швецкого» (л. 9, об), а «в сенях» – «рожа Димитрия Самозванца» и «рожа Емельки Пугачева» (л. 10).
Хозяйство Льва Андреевича было довольно крепким и продуманным. Вот единственный пример, в описи перечислено «3 имеющиеся в усадьбе кареты, 4 коляски, трои дрожек, 3 одноколки, 2 летних кибитки и 2 зимних, 3 зимних возка, 5 саней, трои розвальней...» (л. 87-88).
Что можно сказать о первоначальном воспитании Константина Батюшкова? «Едва ли ошибемся мы, – заметил Л.Н. Майков, – предположив, что младший в семье, Константин Николаевич, начал ученье под руководством своей сестры Александры, которая была старше его на десять лет и к которой он всегда сохранял особенное уважение и дружбу» (с. 8). Предположение не подтверждается, во-первых, Александра, как показано выше, во время первоначального «ученья» брата сама находилась в петербургском пансионе; во-вторых, она была старше его не на десять, а всего лишь на два года1. В данном случае Майков позднейшие трогательные отношения брата и сестры не вполне основательно перенес на период детства поэта.
Не сохранилось никаких сведений о первых учителях Константина. Вряд ли к нему приглашались специальные гувернеры: во всяком случае, в цитированной выше описи Даниловского какой-либо комнаты для гувернеров не указано. Так что самым вероятным «воспитателем» поэта оказывается единственный из образованных обитателей Даниловского, живший там постоянно, – Лев Андреевич Батюшков, старый хозяин имения.
Легкий абрис его личности представил М.Н. Муравьев в стихотворении «Путешествие»:
Преходим, от валов теченье удаля,
Железом устюжским усеяны поля
Ты принял нас в твоей сени
благословенной,
Муж, важный твердостью, родством
соединенной,
Ты, от волнения себя уединив,
Находишь счастие среди спокойных нив.
Судя по всему, Л.А. Батюшков был человек властный, независимый и очень уважаемый: в письме к отцу
__________________
1 Возраст А.Н. Батюшковой указан в судебном документе о разделе имения (ИРЛИ, ф 19, ед хр. 55, л 2, об ). Л.Н. Майков неточно установил и дату ее смерти, предположив, что сестра Батюшкова умерла вскоре после психического заболевания, в 1829 году (с 231). Однако в деле об опеке над имениями поэта сохранилось письмо пошехонского уездного предводителя дворянства от 12 июня 1841 года с сообщением о том, что А Н Батюшкова умерла в Хантонове (ИРЛИ, ф. 19, ед хр 57, л. 1045).
__________________
от 11 декабря 1777 года М.Н. Муравьев заметил: «Лев Андреевич... к нам так добр был и с нами играл в шашки...» И ниже: «На другой день поутру дядюшка поехал, затем что стала наконец зима. После обеда к Зоричу он вышел, и я письмо ему подал, спросил от кого, распечатал и, обратившись к свечам, посмотрел. Сказал, что ответствовать будет. Потом, ко всякому подходя, обошел кружок наш и откланялся. Надобно знать, что с ним говорить улучают вечер»1. В феврале 1778 года Муравьев искал для Льва Андреевича учителя2. В то время младшему его ребенку, сыну Павлу, шел уже 13-й год; до этого времени, вероятно, Лев Андреевич учил будущего сенатора сам.
Он обладал, как видно из сохранившихся его распоряжений к сыновьям и приказчикам, характером крутым и упорным, был весьма начитан и мог научить многому. Сохранилось письмо десятилетнего Константина к сестрам. «Оно свидетельствует, – заметил Л.Н. Майков, – что мальчик уже хорошо владел русскою грамотой, хотя и писал еще детским почерком» (с. 9). Добавим, что совершенно неожиданной и не детской оказывается стилистика письма: оно пестрит выражениями и оборотами, бывшими в ходу именно у дворянина «галантной» эпохи 60-70-х годов XVIII века. Приведем его целиком. В своей публикации Майков сохранил и орфографию письма3.
«Любезные сестрицы! Вы не можете себе представить, сколь я сожалею, что так долгое время не имел удовольствия получать от вас известия с новостями о вашем здоровье. Вчерашний день препроводил я очень весело у сестриц моих, которые в присутствии моем писали к вам письма с не весьма великим выговором,
__________________
1 Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980, с. 325-326
2 См там же, с. 344, 351
3 Автограф письма см.. ГПБ, ф. 50, ед. хр. 23, л. 1.
__________________
который подносят они вам за то, что вы к ним не пишите, может быть, что сей выговор, возымеет свое действие и произведет у вас желание повеселить нас вашим уведомлением. Извещая вас о сем с почтением остаюсь ваш брат Константин Б.»1
Тяжелые, вычурные обороты эпистолярного стиля десятилетнего мальчика появляются, конечно же, в подражание «взрослым» письмам, а сам образец для подражания – «семейное» письмо XVIII века – конструирует и его носителя: тип человека, очень близкого по социальному и психологическому облику к деду поэта. Это письмо, как нам представляется, косвенно подтверждает высказанное выше предположение об участии Льва Андреевича в первоначальном образовании Батюшкова.
Письмо датировано 6 июля 1797 года. Из его ситуации (брат навещает сестер, живущих отдельно) видно, что Константин в Петербурге (сестры живут в пансионе) и что он прибыл сюда недавно, ибо в собственном сознании мальчик еще ощущает себя неким связующим звеном между теми, от кого он уехал, и теми, к кому приехал2. Так что, вероятно, около этого времени Николай Львович привез сына из Даниловского в Петербург для помещения в учебное заведение.
Николай Львович задержался в Петербурге на полтора года. Это видно из писем Батюшковых, сохранившихся в составе записной тетради Л.А. Батюшкова на 1798 год3. Дед поэта аккуратно ведет ежедневные записи, «повеления» приказчикам, задания слугам и т. д.
__________________
1 Батюшков К Н Соч , т 3, с. 1.
2 По указанию Л Н. Майкова, «две старшие сестры Константина Николаевича, Анна и Александра, находились в 1797 г. в Петербурге, а две другие, Елизавета и Варвара, в деревне, куда и адресовано письмо» (там же, с. 597).
3 ЦГИА, ф. 840, оп. 1, ед. хр. 65.
__________________
Тут же черновики его писем к сыновьям, дочери Анне Львовне и несколько ответных писем. Вот что пишет отцу Павел Львович (к тому времени уже военный советник инспекторской экспедиции) 8 апреля 1798 года: «Ваше милостивое писание от 26 прошедшего месяца получил, приношу усердную благодарность за оное. Я, брат Ник<олай> Льв<ович> и дети его все здоровы. Отъезд свой назначает вскоре по просухе и намерен отправиться водою. Из полученных от Вас денег 200 руб. Николаю Львов<ичу> 100 руб. отдал, и о том с прошедшей почтою вам доносил»1.
Николай Львович, однако, не уехал из Петербурга ни «по просухе», ни летом, сославшись на то, что собирается выдавать замуж старшую дочь Анну2. С приближением зимы Лев Андреевич пишет старшему сыну несколько грозных писем с приказом выезжать в имение. Вот одно из таких писем, адресованное Павлу Львовичу и датированное 19 ноября 1798 года: «Письмо твое, писанное сего ноября 11 числа, я получил 18-го и тем обрадован, что ты в добром здоровье. И получа сие письмо, того ж часу съезди к брату твоему, и покажи ему сие письмо, и усовести его об отъезде, и скажи ему, чтоб ехал ко мне как наискорее, и с девками его, большими тремя дочерьми. Ежели же не исполнит моего повеления, то поеду вскорости сам в Петербург, и когда его тут найду, то приезд мой будет к его несчастию, о чем я к нему писал на прошедшей почте. Не допустил бы меня до оного»3.
Константин в письме деда не упоминается: вероятно, к тому времени он уже был благополучно пристроен в пансион О.П. Жакино.
Обстановка пансионов Жакино и Триполи, в кото-
__________________
1 ЦГИА, ф. 840, оп 1, ед. хр. 65, л. 36-36, об.
2 Там же, л. 49.
3 Там же, л. 83-83, об.
__________________
рых учился Батюшков, подробно охарактеризована Майковым (с. 9-12); однако некоторые детали можно почерпнуть из неопубликованного историко-литературного очерка Н.Н. Новикова «К.Н. Батюшков под гнетом душевной болезни» (1884)1. Автор очерка был в 1883 году привлечен П.Н. Батюшковым к изданию сочинений Батюшкова: издатель поручил ему литературную отделку русского перевода дневников доктора Антона Дитриха, лечившего поэта в 1828-1830 годах2. Вместо этого Н. Новиков написал большой «очерк» (в 10 печатных листов), в котором описывалась душевная болезнь Батюшкова и для анализа ее привлекался ряд сведений из биографии поэта. Очерк был написан вяло, наполнен ненужными деталями, и П.Н. Батюшков отказался от его публикации (уплатив автору гонорар в 500 рублей). Однако некоторые детали, учтенные Новиковым, были весьма интересны и не вошли в книгу Майкова.
К воспитательной системе тех пансионов, в которых обучался Батюшков, Н. Новиков отнесся весьма снисходительно. Интересны его сведения о содержателе второго пансиона итальянце Иване Антоновиче Триполи, преподававшем географию в морском кадетском корпусе. По воспоминаниям декабриста А. Беляева, учившегося в морском корпусе, Триполи «был предмет общих насмешек воспитанников по своим странным шутовским приемам, по своей фигуре и возгласам»4.
__________________
1 ГПБ, ф. 523, ед. хр. 527.
2 Об А. Дитрихе см.: Алексеев М П. Несколько новых данных о Пушкине и Батюшкове. – Изв. АН СССР, Отд. лит. и яз., 1949, т. 8, вып. 4, с. 369-372; Кошелев В. Вологодские давности. Архангельск, 1985, с. 124-130.
1 См. письмо П.Н. Батюшкова к Н.Н. Новикову: ГПБ, ф. 52, ед. хр. 117.
4 Беляев А. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном: 1805-1850. СПб., ч. 1, с. 50.
__________________
Одну из таких «насмешек» – шараду по поводу фамилии содержателя пансиона – приводит Н. Новиков:
Коль первый слог вы знать хотите,
По пальцам граций перечтите;
Второй – река, обильная водами,
Течет в Италии зелеными лугами;
Мой третий слог – союз,
А целое – полуфранцуз,
Прекрючковатый нос, фитою ножки,
Морской мундир, гусарские сапожки1.
* * *
Сведения о начальных годах службы Батюшкова, о его жизни в Петербурге после окончания пансиона (1802) и до ухода в ополчение (1807) крайне скудны и противоречивы. Писем поэта этого периода не сохранилось вовсе, сведения, им сообщаемые, очень отрывочны.
Так, на основании письма Батюшкова к Н.И. Гнедичу от 25 декабря 1810 года, где поэт сообщает о том, что его элегия «Мечта» написана «на Петергофской дороге, назад тому лет семь»2, Майков сделал вывод о том, что «лето 1 802 года Батюшков провел с Муравьевыми на даче на Петергофской дороге» (с. 18). Вывод явно неубедительный. Никаких сведений о существовании у Муравьевых дачи «на Петергофской дороге» у нас нет. Потом, почему, говоря в конце 1810 года «назад тому лет семь», Батюшков разумеет именно «лето 1 802 года» (а не 1 803-го или 1 804-го)? Между тем на основе этого указания Майков датировал первую редакцию «Мечты» (опубликована в 1 806 году) 1 802 годом и тем самым «закрепил» в биографии Батюшкова ту не-
__________________
1 ГПБ, ф. 523, ед. хр. 527, л. 56.
2 Батюшков К.Н. Соч., т. 3, с. 68. В тексте тома это письмо неверно датировано декабрем 1809 года; в примечаниях (там же, с. 633) датировка исправлена.
__________________
маловажную деталь, что его сознательная поэтическая деятельность началась в 15-летнем возрасте.
Для такого утверждения оснований все-таки недостаточно. Первое выступление Батюшкова в печати – сатира «Послание к стихам моим» – относится к январю 1805 года1. К стихотворениям, написанным ранее этой сатиры, условно относят (кроме «Мечты») лишь оду «Бог». Но эта ода была впервые опубликована Л.Н. Майковым в 1887 году и датирована 1803 годом лишь на основании ничем неаргументированного указания М.Е. Лобанова2. О раннем начале творчества Батюшкова у нас есть единственное свидетельство – из письма Батюшкова к Гнедичу от 1 апреля 1810 года:
«Для нас все хорошо вдали,
Вблизи все скучно и постыло!
Вот два стиха, которые я написал в молодости, то есть в 15 лет, и теперь на опытах вижу то, что муза моя, еще девственница, угадала»3.
Но это раннее стихотворение, из которого Батюшков приводит два стиха, до нас не дошло.
Сведения о начале службы Батюшкова в Петербурге также очень туманны. Сам поэт в прошении на высочайшее имя о назначении его в неаполитанскую миссию, датированном июнем 1818 года, написал: «В 1805 году я вступил в штатскую службу секретарем при попечителе Московского учебного округа, тайном советнике Муравьеве. В 1806 году, в чине губернского секретаря, перешел я в баталион С.-Петербургских стрелков, под начальством полковника Веревкина.. .»4
__________________
1 Новости русской литературы, 1805, ч. 13, № 1, с. 61-64.
2 См.: Батюшков К.Н Соч., т. 1, с. 303.
3 Там же, т. 3, с. 87.
4 Цит. по копии середины XIX века: ГПБ, ф. 50, ед. хр. 6, л. 2, об.
__________________
П.А. Ефремов в публикации писем Батюшкова 1807 года отметил: «Батюшков... в 1806 г. поступил на службу в департамент министерства народного просвещения (гр. Завадовского), откуда перешел вскоре на службу к дяде своему, известному Михаилу Никитичу Муравьеву»1. Согласно указанию Батюшкова, он начал служить лишь в 18 лет; согласно сообщению Ефремова, в течение 1806 года сменил три места службы. Но когда же он в таком случае смог дослужиться до чина губернского секретаря?2 Почему позже, вспоминая свою «гражданскую службу», указывал, что служил «удачно и очень не усердно»?3
Л.Н. Майков, ссылаясь на формулярный список Батюшкова из архива Публичной библиотеки, также указал на переход его из «дворян, положенных при департаменте», «в канцелярию Муравьева письмоводителем по Московскому университету» (с. 18) и отметил, что поэт начал службу в конце 1802 года. Но в «Месяцесловах...» на 1803-1806 годы Батюшков среди чиновников департамента министра народного просвещения не указан; в Московском же университетском округе обозначены лишь его попечитель М.Н. Муравьев и старший письмоводитель Николай Назарьевич Муравьев («флота капитан 1-го ранга и ордена Св. Анны 2-ой степени кавалер»)4. Должности «секретаря» (указанной Батюшковым) в министерстве просвещения вообще не было; отдельной «канцелярии Муравьева» – тоже5. Кем же служил Батюшков?
__________________
1 Русская Старина, 1870, т. 1, № 1, с. 65.
2 То, что Батюшков ушел в ополчение губернским секретарем, подтверждается высочайшим указом о награждении его орденом Св. Анны 3-й степени. См. Кошелев В Указ, соч., с. 10.
1 Батюшков К.Н. Соч., т. 2, с. 348.
4 Месяцеслов... налете.. 1805. с. 231; 1806, с. 358.
5 Дела Департамента народного просвещения по Московскому учебному округу шли до 1837 года по обособленному делопроизводству 1-го стола (см.: ЦГИА, ф. 733, оп. 28, с. 3).
__________________
Сохранившееся личное дело Батюшкова по министерству просвещения позволяет несколько прояснить эти вопросы. Открывается оно собственноручным прошением недавнего выпускника пансиона Триполи:
«Его сиятельству господину действительному тайному советнику, члену Государственного совета, сенатору, министру народного просвещения и кавалеру графу Петру Васильевичу Завадовскому.
Из дворян Константина Николаева сына Батюшкова Покорнейшее прошение.
В службе его императорского величества нигде я определен не состою, а как я имею совершенные лета, то посему, ваше сиятельство, покорнейше и осмеливаюсь просить о определении меня в канцелярию министерства, высочайше вашему сиятельству вверенного, без произвождения мне жалованья, на собственное мое содержание.
К сему из дворян Константин Батюшков руку приложил.
Декабря ... дня 1802»1.
20 декабря 1802 года Батюшков был определен «быть в означенной канцелярии при письменных делах, без произвождения ему жалованья, на собственное его содержание»2.
Если принять утверждение Майкова о том, что Батюшков был принят на службу по протекции М.Н. Муравьева (товарища министра, тайного советника),™ такое определение может показаться несколько странным. Министерство народного просвещения было образовано 8 сентября 1802 года, за три месяца до вступления в него Батюшкова. Департамент министра народного просвещения был утвержден уже тогда, когда Батюшков значился «при письменных делах», –
__________________
1 ЦГИА, ф 733, оп. 86, ед. хр. 20, л. 1.
2 Там же, л. 2.
__________________
7 января 1803 года1. В конце 1802 – начале 1803 года канцелярия министерства активно комплектовалась чиновниками. Из канцелярии Государственного совета в нее перешли надворный советник И.И. Мартынов и коллежский асессор И.П. Пнин; из департамента внутренних дел – отставной поручик Я.А. Дунин-Борковский; из других ведомств – берггешворен С. А. Бусырский, губернские секретари Балеман и Волков, отставной прапорщик Д.И. Языков, коллежский регистратор Вицман2. Названные лица и стали первыми сослуживцами Батюшкова после высочайшего указа 24 января 1803 года3.