На протяжении XVI века, пока еще были живы те, кто погребали царевича и знали о его подвиге, память о нем была окружена глубоким почитанием. Недаром одна из икон, называемых в описи 1591 года «поставлением Иеремии, архиепископа Казанского», была сразу же помещена над гробницей страстотерпца. Это была икона святых страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба. На протяжении более чем ста лет она оставалась единственной в Волоколамской обители иконой этим святым.
Святитель Иеремия [41], благословивший перенесение обретенной иконы Казанской Матери Божией и торжества прославления этого чудотворного образа, умер в Казани в 1579 году, через полгода после указанных событий. Сразу после смерти он был перевезен (по его завещанию) в Иосифов монастырь (ибо это было местом его пострижения) и погребен в малом алтаре Успенского собора в ногах у царевича Федора Мелехдияровича Долголядского.
Гробница царевича сохранялась до конца XVII века, до времени строительства нового, существующего и поныне Успенского собора. При его возведении захоронения святителя Иеремии и митрополита Московского Даниила (Рязанца) из малого алтаря древнего храма перенесли в северо-западный угол нового собора, при этом погребение царевича не вскрывали, и оно было оставлено под спудом. С начала XVIII века для обители наступили трудные времена: пристальный контроль за архимандритом и братией со стороны инквизиторского приказа, частая смена настоятелей, секуляризация монастырских земель и обнищание братии, ставшей в этот период крайне малочисленной. Но по установленной поминальной традиции в обители и тогда в день памяти царевича Федора, 28 мая, служились панихиды.
Известно, что в 1785 году в селе Долголядском на месте Благовещенского храма, отстроенного царевичем Федором. Мелехдияровичем и просуществовавшего до конца XVIII века, была выстроена деревянная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. На следующий год и, что особенно примечательно, как раз накануне дня памяти царевича Федора – 18 мая, был подписан указ о выдаче антиминса и освящении Успенского храма, что и состоялось на день его памяти. Храм освящал архимандрит Иосифова монастыря Нектарий, о чем он и отрапортовал 4 июня 1786 года в Переславскую духовную консисторию. Указанное событие свидетельствует о сохраняющемся и в XVIII веке почитании страстотерпца Христова.
В XIX – XX вв. память о царевиче угасает, и монастырской братии, кроме упоминания в древних описях «царевичева гроба», о нем ничего не известно.
Но Премудрости Божией было угодно не оставить безвестным имя и подвиг Своего угодника. Первым известием о забытом уже погребении стала находка 1979 года, о которой остались короткая запись в журнале архитектурно-авторского надзора и свидетельство ныне здравствующего очевидца этого события. На месте погребения царевича Федора производились работы по укреплению столпа подклета, при этом вынимали грунт и наткнулись на «нетленные одежды». Были ли это одежды или остатки покрова на гробе, сказать трудно, но, как позже подтвердили археологи, «потревоженный» тогда рабочими грунт заканчивался практически на уровне верхней отметки найденного позже захоронения царевича Федора.
В 1990 году, накануне первой литургии в подклетном храме, освященном еще в 1777 году во имя преподобного Иосифа Волоцкого, от места погребения страстотерпца начало источаться сильное благоухание, которое, по слову митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима, он ощущал только пред чудотворным образом Пресвятой Богородицы «Иверская» на Афоне. Благоухание сохранялось в течение нескольких месяцев, и свидетелями этому стало более 100 человек. Заметим, что в это время в обители не было еще известно даже точного места погребения преподобного Иосифа и тем более не было сведений о каких-либо других погребениях внутри существующего храма.
В 2001 году в подклетном храме Успенского собора по благословению владыки Питирима менялись полы и проводились исследования состояния валунного фундамента, грунтов и основания. Учитывая изложенные выше обстоятельства, владыка распорядился вести работы в этом месте с величайшей осторожностью и вниманием, к тому же к этому времени из архивных материалов было известно, что в малом алтаре древнего храма, хорошо сохранившийся фундамент которого был обнаружен вскоре после начала реставрационных работ, был погребен царевич Федор Мелехдеярович Долголядский.
Обретение мощей страстотерпца произошло 8 сентября 2001 года. В этот же день была отслужена первая панихида. Накануне обретения, вечером 7 сентября, над местом погребения страстотерпца было замечено свечение, зафиксированное на фотопленке очевидцем необыкновенного явления Н. А. Егасовой, архивариусом обители и по распоряжению владыки Питирима ответственного за контроль качества реставрационных работ в монастыре.
Святые мощи были подняты и переложены в гроб 22 декабря 2001 года. В тот же день по благословению митрополита Питирима они были перенесены в юго-западный угол подклетного храма и помещены в специально сооруженный каменный склеп в подполье церкви. Перенос был осуществлен в связи с тем, что место погребения царевича вошло в область намеченного укрепления фундамента столпа, очерченную специалистами.
В сентябре 2003 года сложилась крайне неблагоприятная ситуация: техническое подполье подклетного храма неоднократно затапливалось грунтовыми водами, и гроб царевича «плавал» в склепе. 22 сентября владыка Питирим распорядился немедленно поднять его, исследовать останки и поместить в дьяконник верхнего Успенского собора. Поднятие святых мощей, исследование их группой специалистов под руководством профессора В. Н. Звягина (заведующего Отделом судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения РФ, заслуженного врача РФ, доктора медицинских наук) и перенесение их в Успенский собор произошло 27 сентября 2003 года.
13 марта 2004 года, в родительскую субботу третьей недели Великого поста, по благословению Святейшего Патриарха Алексия II (от 9 марта 2004 г. № 860) гроб со святыми мощами был торжественно перенесен в теплый подклетный храм во имя преподобного Иосифа Волоцкого и установлен на солее, вблизи северных алтарных дверей пред Смоленским образом Матери Божией и рядом с иконами (иконостаса) святителей казанских Гурия и Германа, где и пребывает до сего дня.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Улу-Мухаммед (Улуг-Мухаммад) был потомком Джучи-хана, сына Чингисхана. Его отцом различные источники называют Тимер-хана, Джелал-ад-Дина, Ичкили-Хасана и других Чингисидов. В настоящее время наиболее достоверной может считаться следующая родословная Улу-Мухаммеда: Улу-Мухаммед – Хасан – Чинче – Тулак-Тимер – Сарыча – Уз-Тимер – Тукай-Тимер – Джучи – Чингисхан. (Хамидуллин Б. Народы Казанского ханства. Казань: Татарск. книжное изд., 2002. С. 127.)
2 Некоторые исследователи считают, что это произошло при его сыне Махмутеке. См.: Зимин А. А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М., 1991. С. 105.
3 Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12-ти тт. Т. VI. М, 1998. С. 112; 272-273. Прим. 295, 297.
4 Там же. С. 112; 273. Прим. 300.
5 Об этих событиях повествуют известные русские летописи, в частности: Патриаршая, или Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. 12. М., 1965. С. 218 – 219), а также: Казанская история // Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. М., 1985. С. 328-331; комментарии: С. 609 – 610. (Первое издание: История о Казанском царстве неизвестного сочинителя XVI столетия по двум старинным спискам. В Санкт-Петербурге. Иждивением Императорской Академии Наук. 1791 г.)
6 Карамзин Н. М. История государства Российского... С. 112– 113.
7 Там же. С. 113. Казанская история... С. 329. Карголом – ныне город Белозерск Вологодской области.
8 Карамзин Н. М. История государства Российского... С. 115.
9 Там же. С. 116. «Льгота» стоила недешево. Но, как и прежде, великий князь не экономил на «ордынских издержках». Кроме богатых даров, посылаемых в Тавриду, Казань и ногайские улусы, содержание служилых и пленных татарских царевичей всегда предполагало немалые расходы. Пока вокруг Москвы существовали уделы, по государеву договору с братьями, владевшими этими уделами, татарские царевичи должны были содержаться совместно, или, как тогда говорили, «с одного». После ликвидации уделов, служилым царевичам давались «в кормление» царские вотчины. Это уникальное пожалование было особой формой почета. Недаром пословица тех лет гласила: «Которая служба нужнее, та и честнее».
10 «Двужильный» дом – это, по обычаям северных мест, дом в два этажа.
11 Царевич Федор особенно отличался хорошим физическим развитием. Это отметили в своих заключениях и антропологи, и медико-криминалистические эксперты в 2001 г.: (Фролов М. В. Отчет об архитектурно-археологических исследованиях в зоне проведения противоаварийных и ремонтно-реставрационных работ по памятнику архитектуры XV–XVIII вв. Успенскому собору Иосифо-Волоколамского монастыря в 2001 году; Алексеева Т. И., Бужилова А. П., Медникова М. Б. Заключение об обследовании скелетных останков человека, найденного при раскопках в пределах Успенского собора, 2001).
12 Не ранее 1496 года.
13 В общей сложности это происходило на протяжении 30 лет (до 1519 г.).
14 Может, вовсе и не болезнь унесла жизнь Алегама и Мелех-Даира, а ядовитое зелье, замешанное на неутомимой ненависти, властолюбии и коварстве?! Во всяком случае, описание последующей жизни Латифа и Махмет-Амина, а еще более их смерти, благодаря поразительным сохранившимся подробностям, и красноречивы, и назидательны. После событий 1497 года Махмет-Амин был оставлен в России, и ему как служилому царевичу, пожаловали Каширу, Серпухов и Хотунь, где он быстро «прославился» своим корыстолюбием и жестокостью. О 5-летнем правлении в Казани Абдыл-Латифа сам великий князь писал так: «Яз [Иоанн] его пожаловал, посадил в Казани, а он мне начал лгати, ни в каких делех управы не чинил, да и до земли Казанской стал быть лих, и яз его с Казани свел и держу у себя». Архангелогородский летописец рассказывает, что в Москву закованного «в железа» Латифа привезли весной 1502 года, а оттуда отправили на Белоозеро. (Карамзин Н. М. История государства Российского. С. 165- 166, 191; ПСРЛ. Т. 12. М., 2000. С. 255; ПСРЛ. Т. 37. Л., 1982. С. 99). Тем временем в Казань был вторично послан Махмет-Амин, перед этим женившийся на вдове Алегама (ок. 1500–1502 гг.). Но этот царь, словно безумный, с каждым днем своего правления только умножал зло казнями своих недругов, предательством и кровью невинных людей. Справедливо писал Н. М. Карамзин: «Никогда выгода государственная не могла оправдать злодеяния; нравственность существует не только для частных людей, но и для государей: они должны поступать так, чтобы правила их деяний могли быть общими законами». А наши предки о таких правителях говорили: «Ни мертвого нельзя излечить, ни безумного научить», понимая, что лишь Богу возможно остановить их и вразумить. Умерли Латиф и Махмет-Амин один за другим в 1519 году. Латиф – в Москве, Махмет-Амин – в Казани. Конец жизни последнего был ужасен. «Царь казанский, – писал Н. М. Карамзин, – занемог жестокою болезнию: от головы до ног, по словам летописца, он кипел гноем и червями; призывал целителей, волхвов и не имел облегчения; заражал воздух смрадом гниющего своего тела и думал, что сия казнь послана ему Небом за вероломное убиение столь многих россиян и за неблагодарность к великому князю Иоанну. «Русский Бог карает меня, – говорил он ближним, – Иоанн был мне отцом, а я, слушаясь коварной жены, отплатил злом благодетелю. Теперь гибну, к чему сребро и злато, престол и венец, одр многоценный и жены красные? Оставлю их другим». Чтобы умереть спокойнее, он слал московскому царю дары: коней числом 300, украшенных золотыми седлами, и червленые ковры, царский доспех, щит и шатер, подарок персидского царя, столь богатый и хитро вытканный, что немецкие купцы рассматривали его в Москве с удивлением. Дав последний наказ своим подданным: впредь непоколебимо предаваться воле московского царя, – Махмет-Амин в ужасных муках навеки закрыл глаза».
15 В этот период казанские цари должны были испрашивать разрешение на брак у великого князя московского,
16 Предположительно, до 1500 года.
17 «Тихон (Малышкин), архиепископ Ростовский, Ярославский и Белозерский, рукоположен на кафедру 15 января 1490 г. из архимандритов Спасо-Ярославского или Ростовского Спасского монастыря (точно неизвестно). В 1499 г. присутствовал при венчании Дмитрия Ивановича на великое княжение. При нем были открыты нетленные мощи святых благоверных князей ярославских, Василия и Константина Всеволодовичей, внуков Константина Мудрого и племянников святого Василька. В январе 1503 г. владыка Тихон отошел на покой в Борисоглебский, что на Устье, монастырь. Здесь скончался и погребен. (Русский биографический словарь. СПб., 1912. С. 581.)
18 Жизнеописания угодников Божиих, живших в пределах нынешней Ярославской епархии / Составил граф Михаил Владимирович Толстой. Ярославль. 1905. С. 43 – 45.
19 Святой благоверный князь Феодор Ростиславович, по прозванию Черный, Смоленский и Ярославский, и святые сыны его Давид и Константин (память 19 сент. и 5 марта ст/ст).
20 Ведомо им было, что святые Апостолы, повелев построить во их имя церковь, дали царевичу Петру два мешочка денег, один с золотом, другой с серебром, и велели: «Мешца сиа держа у собя в пазусе»; и как блаженный Петр выбрал обширную площадь на берегу озера и по воле князя ростовского Бориса (сына мученика Василька) должен был выложить по границе выбранной земли монеты из данных Апостолами мешочков; о том, как монеты, к изумлению и ужасу князя и других, не истощались, так что князю Борису достался целый воз, и тот принял их как благословение апостольское и несколько дней щедро раздавал милостыню бедным...(Жизнеописания угодников Божиих...С. 9 – 30.)
21 Примечательный факт. Выдавая в 1494 г. свою дочь за литовского князя, Иоанн III «взяша грамоту, утвержденную у великого князя Александра Казимировича в Вильне за его печатию, что ему дщерь великого князя, а свою великую княгиню Елену держати в Греческом законе, а в Римской закон не приводити, не нудити, да и церковь ей у себя поставити на дворе, и священников держати Греческого закона». Когда же в 1499 г. Елену Ивановну, как и литовских православных князей, стали принуждать к переходу в католичество, государь опять потребовал «дщерь его Елену не нудить... да и всей бы Руси, которые ему (Александру) служат». Литовская сторона эти требования проигнорировала. В результате вспыхнула новая русско-литовская война. (Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. VI. С. 153, 222, 290. Прим. 400).
22 Карамзин Н. М. История государства Российского... М., 1989. Кн. 2. Т. VII. Стлб. 7. Прим. к VII т. Стлб. 6, прим. 8.
23 По московскому порядку XVI в., татарские цари и царевичи занимали высокое положение и обладали преимуществом в дворцовых ритуалах вне зависимости от того, оставались ли они мусульманами или крестились. После крещения они могли даже претендовать на московский трон. (Вернадский Г. В. История России. Московское царство. Тверь; М., 2000. Ч. 1. С. 13.)
24 Так было в 1512–1513 гг. во время похода Иоанна III на Смоленск; так было в июле 1521 г., когда к Москве стремительно подходили войска крымского хана Менгли-Гирея и Саип-Гирея Казанского. Тогда великий князь, удалившись в Волок собирать полки, вверил оборону столицы зятю, царевичу Петру.
25 Федор Васильевич Волоцкий – старший сын удельного князя Бориса Васильевича Волоцкого. Время рождения неизвестно. В 1494 г. после смерти отца стал владеть Волоком и частью Ржевы. Он оставил о себе недобрую память в связи с постоянным вымогательством у зажиточных крестьян, горожан и монастырей. «А у гороцкых людей велит жита имати, а у кого скажут денги, ино велит пытати». По его приказу был сожжен старец Возмицкого монастыря Феофан с сыном, у которого нашли 60 рублей и подозревали, что сокрыты еще деньги.
26 Еще в младенчестве она лишилась матери и до 1503 г. жила у бабушки, княгини Ульяны Михайловны (урожденной Холмской). Мать Евдокии, Анна Борисовна (время рождения ее неизвестно), была дочерью удельного князя Бориса Васильевича Волоцкого, родного брата великого князя Иоанна III. В конце XV в. она была выдана замуж за князя Петра Дмитриевича Ростовского и умерла вскоре после рождения дочери. Отец Евдокии в 1520 г. возглавлял большой полк в Мещере, а последний раз упоминался в Разрядах государственной службы в 1521 г. (Разрядная книга 1475– 1598 гг. М., 1966. С. 66.)
27 По определению В. И. Даля, такая пашня и называлась лядой. В своем первоначальном смысле это слово означало место, расчищенное от леса и кустов для пахоты или возведения жилья.
28 Село, отстроенное царевичем, просуществовало до начала XIX в., далее его стали называть Осташово, а имя Долголядье осталось лишь в официальных бумагах да в названии почтовой конторы.
29 Княгиня пережила мужа более чем на 10 лет. Умерла в 1550–1554 гг. В Кормовой книге Обиходника Евфимия Туркова (1578/79 гг.) Иосифо-Волоцкого монастыря память и корм по княгине Евдокии записаны на 3 мая: «Прислал царь Иоанн Васильевич по княгине Феодорове царевичя княгине Евдокеи Долголяцкаго: стихарь камчат, ожерелье жемчюгом сажено, да поручи жемчюгом сажены, рукава и подол золотом шиты, уларь (орарь) золотом шит, да 100 рублев денег. И за то поминати ее во вседневном списке... да быти по ней корму з году на год месяца мая в 3 день. Да поминати матерь ея княгиню Анну в повседневном списке, доколе монастырь Пречистые стоит за ту дачку» (Титов А. А. Рукописи славянские и русские, принадлежащие И. А. Вахромееву. M, 1906. Приложение. С. 40. № 170). По сложившейся при жизни преподобного Иосифа Волоцкого нормам поминальной практики запись памяти в монастырских синодиках и запись кормов в кормовых книгах приходились на день смерти, поэтому мы можем с уверенностью сказать, что умерла княгиня Евдокия 3 мая ст./ст. Где похоронена, неизвестно.
30 Разрядная книга. С. 59, 72, 84. Князь Мстиславский – родственник царевича. 11 июня 1530 г. за него была выдана замуж старшая дочь царевича Петра (Кайдулы), родного дяди царевича, княгиня Анастасия Петровна (двоюродная сестра царевича Федора).
31 Разрядная книга. С. 88, 90, 91.
32ПСРЛ. Т. 13. М., 2000. С. 97. Разрядная книга... С. 91.
33 Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. VIII. Стлб. 31.
34 Волоцкий И. Послание Василию III о еретиках // Послание Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 229, 230.
35 Дата смерти царевича устанавливается совершенно точно по Вкладным книгам Иосифо-Волоцкого монастыря XVI в. Дело в том, что именно в этой обители в конце XV в. были разработаны новые нормы поминальной практики. Основателем этой новой практики стал святой преподобный Иосиф Волоцкий, первый игумен монастыря. Вкладные книги мыслились как комментарии к Повседневному и Кормовому Помянникам. Как раз во Вкладных книгах и «излагается новая система поминания, которая заключалась в установлении вечного повседневного и кормового (годового) поминовения с фиксированным вкладом, в перенесении годовой памяти и корма с субботы на день преставления и в увеличении количества заупокойных служб» (Синодик Иосифо-Волоколамского монастыря. 1479–1510-е годы. СПб., 2004. С. 36).
О памяти царевича Федора впервые упоминается во Вкладной книге № 9 1550-х гг.: «Поминать князя Феодора царевича Долголядского доколе монастырь Пречистые стоит... а быть по нему корму мая 28».
36 Преподобный Иосиф Волоцкий. Просветитель / Слово седьмое. М., 1993. С. 172.
37 Эта и последующие детали обстоятельств смерти царевича даются на основании заключения медико-криминалистической экспертизы, проведенной в 2004 г. группой специалистов под руководством проф. В. Н. Звягина (Москва).
38 Самый авторитетный соборний старец Иосифова монастыря был восприемником при крещении сына великого князя Василия III. Прославлен в Соборе Московских святых.
39 Для средневековой Руси была характерна следующая традиция: по обретению и прославлению русских чудотворцев, основателей монастырей, их мощи переносили в храмовое пространство и очень часто – в южную апсиду. Случаев погребения в алтаре мирян, не прославленных русской Церковью, в XV-XVI веках не известно.
40 Монастырская опись 1545 г.
41 Святитель Иеремия – постриженник Иосифова монастыря, в 1576 г. возведен на Казанскую кафедру, присутствовал на Московском Соборе 1578 г., организатор церковных торжеств обретения и прославления иконы Казанской Матери Божией 8 июля 1579 г.
М. Н. Соснина, Г. Н. Петошина
Белозерская больница
Городовая больница (1816-1866 годы)
В Древней Руси существовали различные формы оказания помощи больным людям. Профессия лекаря считалась почетным занятием. С конца X века, после принятия Русью христианства, при монастырях и церквях стали создавать богадельни, «гошпитали». Однако наряду со светскими профессионалами-лекарями, в народе лечением занимались знахари, кудесники, ведуны, чародеи.
XVIII век открывает новую страницу в летописи города Белозерска. По указу императрицы Екатерины II город Белоозеро переименовывается в Белозерск, а в 1778 году утверждается план генеральной застройки города. Меняется его планировка, идет активное храмовое строительство: деревянные храмы заменяются на каменные.
Белозерский уезд разделяется на три самостоятельных уезда: Белозерский, Кирилловский, Череповецкий. Белозерск в это время – уездный центр в Новгородской губернии, провинция России, рядовой, тихий городок, который живет своими буднями, заботами, праздниками, ничем особым, кроме своего прошлого, не выделяясь. Тем не менее Белозерск, несмотря на нехватку средств и отдаленность от столиц, благодаря заботам и трудам своих жителей был городом с интересной и полной жизнью.
В 1785 году Екатериной II были «пожалованы суммы Новгородской губернии разным городам, в том числе и городу Белозерску, для построения школы по 300 рублей да на больницы по толикому же числу». Однако и в 1791 году, когда в городе свирепствовала оспа, ни в Белозерске, ни в ближайших городах Кириллове и Череповце не было ни одного лекаря.
В 1802 году от гражданского губернатора Белозерскому городовому магистрату было предписание «с приложением фасада на постройку больничного дома», который до 1814 года так и не был построен, а городская больница-лазарет занимала «обывательские квартиры», которые были крайне не приспособлены и требовали ремонта.
27 апреля 1814 года в сообщении Белозерского городового магистрата было указано о «понуждении городского общества принять меры к постройке больничного дома», а Белозерской городской думе, открывшейся в январе 1813 года, предписывалось, «дабы она благоволила во исполнение предписания господина гражданского губернатора о постройке больничного дома... учинить свою деятельность».
14 июля 1815 года белозерский уездный штаб-лекарь Новопольский подает прошение о ремонте печей в больнице и о переводе ее в другой удобный дом.
Удручающее состояние больницы дополняют сведения из письма городничего думе за 1845 год:
«В оной больнице печи крайне худы, к отапливанию не способны, а как ныне наступило осеннее и холодное время, то по невозможности топить больные должны претерпевать в оной великую нужду, и жительство теперь имеют только в одной кухне, в которой также печь худа».
В июне 1816 года «во время обозрения Его Превосходительством губернатором Новгородской губернии был дан приказ всем посадским, городничим и городским главам, чтоб градские больницы неотменно и немедленно были во всем порядке учреждены и всем нужным снабжены, полагая каждую от осьми до десяти человек больных». Смотрителем городовой больницы был назначен здешний посадский Андрей Иванович Овчинников, определено число кроватей – 12.
Больница находилась в ведении городской думы, которая отпускала деньги на содержание необходимого инвентаря и наем здания для больницы. Здание больницы все еще не было построено, и она вынуждена была занимать помещения то городового острога (тюрьмы), то частные дома, сдаваемые в аренду, совершенно не годные для этой цели.
Положение усугублялось еще и тем, что в 1822 году в Белозерском сиротском суде были вскрыты факты «ненадлежащего использования денег», принадлежавших городу. Речь идет о пожалованных Екатериной II суммах на построение школы и больницы. Но поскольку денег для этого не хватило, то решено было отдать их желающим под проценты. С 1786 года распоряжение этой суммой и перешло Белозерскому сиротскому суду. Деньги продолжали отдавать в рост, а с 1812 года, когда сумма с процентами составила более 5000 рублей, она вообще перестала показываться в отчетах, хотя деньги из обращения изъяты не были.
Не всегда, однако, думцы были столь пассивны и равнодушны к здоровью окружающих. Щедрость, широта души были также свойственны жителям Белозерска, как и всякому русскому человеку. Во время эпидемии холеры 1848 года в течение июля – сентября заболели 64 человека, были смертельные случаи. Денег, отпущенных казной на устройство холерной больницы и уход за больными, не хватало. Недостающую сумму городской голова Логин Меркушин оплатил из собственных средств. Однако с наиболее масштабным благотворительным проектом выступили купцы Шадрины – Алексей Иванович и его племянник Иван Игнатьевич. В 1826 году белозерский городской голова Алексей Иванович Шадрин выступил с инициативой строительства каменного здания для богадельни и городской больницы. В 1833 году в дело включился Иван Игнатьевич Шадрин, предложивший вместо одноэтажного здания выстроить двухэтажное с церковью, для которой предполагалось использовать часть ветхого храма Архангела Михаила. Белозерской городской думой было принято решение «разобрать состоящую в Белозерске каменную церковь Архангела Михаила и материал из оной употребить на постройку богоугодных заведений – богадельни и больницы, о которой уведомлен и дал согласие на сие предложение градского общества Его Преосвященство епископ Тимофеев». Расходы, превышавшие смету на строительство одноэтажной богадельни, Шадрин взял на себя. Летом 1835 года началось строительство здания, а к осени 1836 года оно было подведено под крышу. Строительство велось практически на деньги Шадрина. Дума из-за нехватки средств всячески затягивала выдачу средств, предусмотренных сметой. В результате Иван Игнатьевич отказался от продолжения строительства. Здание, в котором надо было провести только отделочные работы, осталось без всякого применения. В 1842 году Шадрин умер. Недостроенное здание постепенно ветшало, а заготовленные купцом для его отделки материалы разворовывались.
В указе Новгородского губернского правления от 1843 года по итогам инспектирования инвалидных и этапных команд Новгородской губернии было отмечено, что в Белозерске больница тесная и неудобная, «...недостает и нужнейшего белья, и имелось на 12 человек больных всего 10 рубах годных, ибо об остальных нельзя уже было сказать, к какому роду белья они некогда принадлежали. Совершенная негодность домика, в котором помещена больница и где днем нужно топить необыкновенно жарко, дабы ночью больным не мерзнуть, заставляет желать скорейшей достройки нового помещения».
К сожалению, судьба задуманного с таким размахом, но увязшего в бюрократической трясине предприятия оказалась плачевной, благое начинание было загублено, и только в 1868 году, через 33 года после начала строительства, здание было продано казне под помещение «уездных присутственных мест».
Этот случай, а также другие свидетельства о недостаточности городских доходов говорят о том, что бедственное положение богоугодных заведений, содержавшихся за счет города, не всегда было следствием нерадивости и бездушия отдельных выборных лиц, но, может быть, в большей степени являлось результатом ущербности системы городского самоуправления.
В 1864 году в России была проведена земская реформа. В губерниях и уездах стали образовываться земские управы, которые занимались многими вопросами, в том числе вопросами лечебных учреждений и аптек. В феврале 1865 года губернское земское собрание обратило внимание на бедственное положение Белозерского уезда в медицинском отношении: уезд располагал одним врачом, одним фельдшером и одной повивальной бабкой. Собрание ассигновало на медицинские нужды Белозерского уезда 1500 рублей и поручило управе составить подробный проект устройства больничных помещений, определить порядок обучения повивальных бабок, фельдшеров и распределить их по уезду.
Земская больница
Земская больница была создана в 1866 году. Местный купец И. С. Кошкин пожертвовал для больницы каменный дом. Это было сырое, душное и тесное здание с плохим расположением комнат – все палаты сообщались друг с другом, вследствие чего отсутствовала возможность изоляции инфекционных больных.
В 1866 году больничный врач обучал 7 мальчиков фельдшерскому искусству. Для волостей Судской местности был нанят фельдшер с содержанием 15 рублей в месяц, остальной частью заведовал врач Белозерской больницы.
Одними из первых медицинских работников были уездный врач Иван Васильевич Померанцев (работал в больнице с 1868 года) и Иван Петрович Инюшин, уроженец города Белозерска. Иван Петрович образование получил в Обуховской фельдшерской больнице Петербурга, где закончил «курс медицинских наук» с отличием в 1865 году. По возращении в Белозерск был назначен уездным фельдшером, с 1866 года – старшим фельдшером земской больницы. В 1880 году старший фельдшер Инюшин получает звание лекарского помощника, в котором и проработал до 1911 года. За долгие годы работы в Белозерске (медицине было отдано 46 трудовых лет) Иван Петрович заслужил большое уважение жителей как города, так и уезда, особенно из числа малоимущих. Имея огромные нагрузки по больнице, он никогда не отказывал в помощи больным. Это был человек доброго сердца, гуманист. Ни поздний вечер, ни глубокая ночь, ни раннее утро, ни усталость не служили причиной отказа в помощи заболевшему, точно так же, как ни слякоть, ни пурга, ни мороз, ни плохая дорога не удерживали его от посещения больных в деревнях, иногда за десятки верст от города. Наш «доктор Боткин» – так любовно называли его благодарные пациенты. Фельдшер Инюшин оказывал также медицинскую помощь ученикам Белозерского духовного училища, бесплатную медицинскую помощь получали от него и заключенные городской тюрьмы.
Как свидетельствует аттестат за 1883 год Белозерской земской управы, И. П. Инюшин «обязанности фельдшера исполнял безукоризненно с полным усердием и знанием своего дела; кроме того
Почтовая карточка начала XX в. с изображением земской больницы.
(Открыта в 1901 г.). В здании земской управы располагалась земская больница с 1866 г., с 1927 г. – детская консультация, детский профилакторий и родильное отделение (заведующий РО И. А. Киреев). С 1941 по 1945 г. – детская больница, с 1981 по 1991 г. – детская консультация |
... занимался прививанием оспы, разведением оспенной лимфы и снабжением ею оспопрививателей и др. фельдшеров по уезду». В 1901 году за «отлично-усердную и ревностную службу» он был пожалован орденом Святого Станислава 3-й степени и серебряной медалью в память императора Александра III.
Из 12 детей семьи Инюшиных двое сыновей, Сергей и Михаил, также были медиками и погибли на фронте во время Первой мировой войны. Медработниками стали также дочери, Мария и Александра. Александра Ивановна (по мужу Петерсон) проработала в Белозерской больнице полвека.
В 1866 году 22 волости Белозерского уезда имели своих оспопрививателей. Земское собрание в 1868 году постановило награждать тех оспопрививателей, которые привьют оспу всем младенцам своего участка.
В 1867 году лекарства готовились частично фельдшером в больнице, частично в аптеке. А через год врач Бородзич предложил отпускать лекарства приходящим больным бесплатно, земское собрание поддержало это предложение. Городовой врач Иероним Игнатьевич Бородзич заведовал земской больницей в 1872 году. В этом же году акушеркой земской больницы была Прасковья Михайловна Ломиковская.
В 1875 году постановили брать за прием с приходящих больных по 3 копейки, через два года плата увеличилась до 5 копеек, а с более состоятельных – до 20 копеек.
Санитарных комиссий при Белозерской больнице не было, санитарные вопросы решались земскими врачами вместе с земской управой. Врачи и фельдшеры квартирными деньгами от земства не пользовались.
С 1871 года определен исполняющим должность белозерского уездного врача Николай Михайлович Руднев, окончивший курс Императорской Санкт-Петербургской медико-хирургической академии со званием «лекаря».
Один из первых медицинских работников – старший фельдшер Иван Петрович Инюшин.
Работал в земской больнице с 1865 по 1911 г. |
Замечательные отзывы об этом человеке можно найти в книге Александра Александровича Бронзова «Белозерское духовное училище за 100 лет его существования. 1809– 1909 гг.».
С 1873 года Руднев – «безмездный врач» (то есть не получающий жалованья) в духовном училище, которое дорожило отзывчивым и преданным училищу врачом. Николай Михайлович жертвовал ежегодно училищу значительные суммы, лечил учеников «своими медикаментами», оказывал большую помощь во время эпидемий: скарлатины и оспы в 1881 году, кори в 1885 и инфлюэнцы – «катары с лихорадкой» в 1889 году.
Так как училищным уставом никогда не полагался по штату врач, на случай серьезных заболеваний ученики оказывались в беспомощном, а иногда и трагическом положении, как, например, в 1831 году, когда в училище свирепствовала повальная болезнь «горячка» (заболело 80 из 128 человек). Пока тянулась переписка с Новгородским семинарским правлением, которое приказывало «расследовать дело», принять меры, давало советы для лечения, болезнь приняла угрожающий характер. Только тогда было разрешено обратиться к врачу, и в училище к больным был приглашен штаб-лекарь Новопольский. Такой порядок существовал вплоть до 1867 году, до введения нового устава, согласно которому разрешалось приглашать в училище врача на «труд безмездного врачевания воспитанников БДУ в случаях надобности».
С 1873 года в течение 25 лет обязанности «безмездного» врача при училище исполнял уездный врач Руднев. Во время эпидемии скарлатины и оспы 1881 года, когда все городские училища были закрыты, учение в духовном училище не прекращалось, и среди учеников не было ни одного случая заболевания. Благородный, отзывчивый врач Николай Михайлович Руднев награжден орденами Станислава 3-й и 2-й степени, орденом Святой Анны 3-й степени. После смерти Руднева (в 1898 году) на должность уездного врача был назначен Александр Аристархович Десятов, исполняющий до этого должность земского врача. В связи с переводом Десятова на службу в другой город в 1902 году уездным врачом становится Иаким Николаевич Франк, который проработал в этой должности до 1904 года, а затем в связи с военными действиями на Дальнем Востоке (русско-японская война) был вызван в действующую армию.
Большим уважением у жителей города пользовался врач Василий Егорович Строганов (работал в земской больнице с 1884 по 1901 год). Доброта и сердечность, глубокие знания, бескорыстие сделали его очень популярным и уважаемым человеком. Его жена, Александра Васильевна, также лечила людей. Городская дума единогласно предложила им почетное гражданство (звание «почетный гражданин» было введено в России в 1832 году; давалось за особые заслуги перед городом).
В 1876 году Белозерская городская больница помещалась уже в собственном доме, каменном и двухэтажном. Число кроватей при больнице – 18 платных и 2 бесплатные. Плата взималась посуточно: для больных Белозерского уезда – 15 копеек, для прочих – 25. На верхнем этаже было 6 палат, внизу – 2. Также в нижнем этаже располагались: прихожая, комнаты для рожениц и повитухи, для надзирателя; для ванн, для хранения белья, приемная врача. Для летнего приема больных устроен деревянный барак. Всего число кроватей составляло 45: 30 мужских и 15 женских. При больнице был разбит сад на двухстах квадратных саженях. Больницей заведовал врач Федор Николаевич Кокарев, при нем состояло два фельдшера: И. П. Инюшин и Антон Иванович Иванов, аптечный фельдшер, а также 6 фельдшерских учеников. Прием производился ежедневно с 11 часов утра до 3 – 4 часов дня. Перевязки делались с 9 часов утра до 9 часов вечера дежурным врачом и учениками фельдшера.
С 1 января 1881 года при больнице была открыта метеорологическая станция, принадлежавшая Главной физической обсерватории. Белозерская больница отапливалась печами, из них 3 были кирпичные и 7 железных. Помещения для заразных больных при больнице не имелось; в случае появления эпидемии земская управа нанимала в городе особые дома.
С января 1882 года врач Кокарев обучал при больнице «фельдшерских учеников»: одного мальчика, окончившего курс в Антушевском 2-классном образцовом училище, и двух девочек, окончивших курс в Белозерской женской 4-классной прогимназии.
С января 1884 года в больнице начинает работать второй врач Наталия Павловна Драгневич. На этот год аптека городской больницы помещалась в деревянной пристройке при каменном здании больницы, склад медикаментов находился в отдельном здании. Лекарства выписывались от торговцев аптекарскими и химическими товарами Штоля и Шмита в сыром виде и готовились в аптеке аптекарскими учениками под наблюдением врачей больницы. Аптекарским складом заведовал старший фельдшер больницы Инюшин, аптекарским учеником был Василий Григорьевич Паньков. В 1883 г. за медикаменты с приходящих больных бралась плата по 6 копеек, с людей состоятельных – 20 копеек. За посещение амбулатории с крестьян и мещан плата снизилась с 15 копеек до 10, с чиновников, купцов и приказчиков брали по 20 копеек. Глазные, перевязочные больные при повторных посещениях, а также ученики городских, сельских училищ и бедные люди за прием врача не платили.
Заработная плата врача в 1884 году составляла от 125 до 140 рублей в месяц, фельдшера – 25 – 30 рублей. Обслуживать приходилось 24 волости Белозерского уезда с населением более 100 тысяч человек (в том числе в Белозерске более 5000 жителей). Уезд был разделен на два врачебных участка: 1-й городской занимал 14 волостей в восточной части уезда; 2-й Судский занимал 10 волостей в западной его части. Расстояния приходилось преодолевать огромные. Если учесть тогдашние дороги, виды транспорта, условия работы, культуру населения, то становится ясным, что врач того времени – это герой, это великий труженик.
В 1889 году в уезде было создано 4 врачебных и 2 фельдшерских участка.
1-й городской врачебный участок объединял Белозерск, посад Крохино и три волости – Антушевскую, Чуриновскую, Воздвиженскую. Обслуживался двумя врачами, живущими в городе.
2-й Судский участок. Образован в 1872 году (врач проживал в селе Борисове). Имелся фельдшерский пункт в деревне Тимохино Барановской волости. Охватывал 9 волостей, расположенных по верхнему и нижнему течению реки Суды.
3-й Шольский участок. Открыт в 1884 году. Состоял из 5 волостей: Гавринской, Мегринской, Марковской, Перкумской, Семеновской. Больница располагалась сначала в деревне Митино, затем в деревне Есино Гавринской волости. В деревне Чирок Перкумской волости был фельдшерский пункт.
4-й Бечевинский участок. Открыт в 1889 году. Состоял из 6 волостей: Бечевинской, Георгиевской, Красковской, Надпорожской, Никановской, Погорельской. Жители Надпорожской волости из-за большой удаленности от Белозерской больницы предпочитали обращаться в амбулаторию в Кириллове. Георгиевская волость, также находящаяся в отдалении, посещалась врачом только в зимнее время, когда устанавливался санный путь, а в летние месяцы ее посещал фельдшер Чирокского фельдшерского участка.
В начале 90-х годов XIX века в село Бечевинка прибыл молодой врач Константин Иванович Замуравкин. К этому времени участились заболевания сыпным тифом в селах и деревнях волости, который к 1892 году принял характер эпидемии. Врачу Замуравкину было предложено побывать на станах, где собираются сплавщики леса. Эти люди, прибывая из разных деревень, где свирепствовал тиф, сами того не ведая, создавали очаги эпидемии. Больниц в селах не было. Больные лежали в избах. Власти распорядились отправлять пациентов в Белозерск. Но выполнить распоряжение было нелегко, подчас невозможно. А о гигиене говорить не приходилось. Поскольку специально оборудованного помещения не было, Константин Иванович осматривал больных на дому. Тиф перестал косить людей через год, в мае 1892 года. А в июне появились первые признаки холеры. В волостях были организованы санитарные попечительства. Замуравкин не только лечил больных, но и проводил беседы среди крестьян о том, как предупредить заболевание. Старания молодого врача дали плоды: заболевания в селах прекратились. В нелегких условиях нехватки средств и лекарств начал он свою хирургическую практику. Весть о чудесном докторе – спасителе людей – дошла до многих деревень. Поток пациентов рос. Пришел день, когда молодого доктора пригласили в уездный центр, Белозерск на консилиум врачей у постели городского головы. С именем врача Замуравкина связано открытие больницы в Бечевинке. С началом русско-японской войны Константин Иванович Замуравкин отбыл выполнять свой врачебный долг в действующую армию. В Первую мировую войну был армейским врачом, затем консультантом в Киевском военно-клиническом госпитале. Последние годы жизни, став профессором, провел в Иванове, преподавал в институте.
Из доклада белозерского врача И. В. Залькиндсона на X съезде земских врачей Новгородской губернии в августе 1901 года следует, что Белозерскому уездному земству в 1897 году правительством была выдана ссуда в размере 20 000 рублей на переустройство Белозерской больницы. В том же году приступили к возведению новых больничных построек, и к 1901 году были построены больница, амбулатория, заразное отделение (деревянные здания), в каменной постройке разместились баня, прачечная, дезинфекционная камера и морг.
Амбулатория занимала отдельное двухэтажное здание. На верхнем этаже находились квартиры врача и прочего медперсонала, внизу располагались аптека, комната для хранения лекарств, приемная, перевязочная, кладовая и кухня. Заразное отделение на 4 койки располагалось во дворе. В этом деревянном здании имелись 3 палаты, в которых можно было поместить 10 человек.
Собственно больницу составляло длинное одноэтажное здание, построенное широким покоем с боковыми коридорами, разделенное на две части: в одной располагались две женские палаты, комната для рожениц, комната акушерки, изолятор для психических больных, в другой части помещались мужские палаты, операционная, перевязочная. В больнице было 20 коек. При больнице состояли врач, три фельдшера, оспопрививательница и повитуха, аптекой заведовал аптекарь. За больничным хозяйством следила надзирательница.
По данным 1902 года, врачом Белозерской больницы состоял Петр Вольдемарович Девель (Петр Владимирович – так его называли в Белозерске). Врач Девель происходил из профессорской семьи. После учебы в университете, который закончил с отличием, молодой врач немедленно приступает к тому, что считал своим долгом. У него была возможность остаться в столице, заниматься научной работой в университете, но он едет в провинцию, туда, куда боятся ехать другие. Петр Владимирович выбрал Белозерск. Приехав сюда, начал работать земским врачом, осел здесь и прожил до самой смерти. Намерение работать в самой глуши поддержал в Петре Девеле его друг – известный писатель Владимир Галактионович Короленко. До самой смерти Короленко их дружба не прекращалась. Они переписывались, а иногда во время отпуска Петр Владимирович ездил на Полтавщину, где жил его замечательный друг.
Девель был известен как лучший врач в городе. К нему приезжали больные не только со своего уезда, но и из самых отдаленных мест губернии. В самом Белозерске не было семьи, которой врач Девель так или иначе не помог: кого-то вылечил полностью, кому-то облегчил страдания, кого-то утешил. То, что мы сейчас именуем психотерапией, было в высшей степени свойственно Девелю. Приходилось ему оказывать и материальную помощь неимущим больным: лекарством, питанием, а то и просто деньгами. Но сам он никогда от больных ни денег, ни подарков не брал. Это было его принципом, который не был нарушен за всю многолетнюю жизнь.
Многие врачи, особенно земские, в то время совмещали в своей практике несколько специальностей: были они терапевтами и хирургами, невропатологами и глазниками. Да иначе и быть не могло. В Белозерске работало всего четыре врача на город и уезд. Врач Девель был подлинным мастером в самых разных медицинских специальностях. Это был вдумчивый, глубоко мыслящий терапевт, блистательный хирург. Тонкий психиатр, доктор Девель всегда вселял надежду больному, отгонял мрачные мысли. Он лечил не только лекарствами, но и словом, манерой поведения, уверенностью, отношением к больному. Нравственное влияние Девеля на окружающих было огромным, и это уже выходило далеко за рамки его профессиональной деятельности. Он мог сделать практически все. Мог отправиться по вызову в час ночи и прийти домой к четырем, чтобы в девять быть уже в больнице, где должен вести амбулаторный прием. Он мог идти пешком на край города, куда угодно и когда угодно, меся непролазную грязь, сквозь ветер и дождь пополам со снегом, в кромешной тьме со своим знаменитым фонариком с закопченными стеклами и огарком свечи. Он шел и ехал даже тогда, когда сам был болен. На телеге или санях ехал в Шолу, Вашки, Мегру. Простой земский врач применял методы, в то время малоизвестные даже столичным врачам, и этим спасал жизнь многим людям. Он пристально следил за отечественной и зарубежной специальной литературой. Знание нескольких иностранных языков помогало ему в этом. Прекрасный специалист-практик и теоретик, он писал статьи в медицинские журналы.
Высокий эстетический уровень, благородство мысли и духа, честность и принципиальность, бескорыстие, неистощимое трудолюбие, жесткая требовательность (прежде всего к себе) делали его образцом, по которому равнялись.
С 1904 года земскими врачами работали Николай Александрович Петров, Иван Алексеевич Калинин, Владимир Петрович Пушторский, большой популярностью в городе пользовались врач Игорь Александрович Киреев, врач-эпидемиолог Константин Петрович Гольдингер.
Медперсонал земской больницы (нач. XX в.). Врач П. В. Девель – пятый слева в верхнем ряду |
В докладе врача П. Девеля на XI съезде земских врачей Новгородской губернии дана характеристика состояния медицины в Белозерском уезде в 1910 году, где говорится, что земская больница в городе рассчитана на 20 кроватей. Имеется родильное отделение на две палаты, два изолятора. При больнице состоят два врача, один школьный фельдшер, два ротных фельдшера, одна акушерка, один помощник аптекаря, один аптечный фельдшер (ротный), одна оспопрививательница, одна кухарка, одна прачка, одна сиделка, два служителя, один дворник. Один ротный фельдшер постоянно живет при больнице и исполняет обязанности палатного фельдшера и бессменного дежурного, он свободен от обязанностей посещать больных на дому. Два других фельдшера работают только в амбулатории и выезжают по требованиям в уезд. В особенно трудных случаях, а также на роды выезжают врачи.
Белозерская городская, районная больница (1922-1961 годы)
В 1922 году в Белозерской городской больнице насчитывалось 35 коек, штат ее состоял из четырех врачей, пяти фельдшеров, двух акушерок, одного регистратора, десяти санитарок, одной оспопрививательницы и семи человек прочего персонала. Тогда же был создан и районный отдел здравоохранения во главе с А. М. Овчинниковым. Больница имела в своем распоряжении три здания.
В 1924 году на службу в Белозерскую больницу, тогда уже названную районной, был приглашен квалифицированный хирург, он же главный врач М. Г. Ковалевский. Ему было поручено обследовать больницу, провести нужные мероприятия. По распоряжению Ковалевского были созданы отделения для хирургии, терапии, акушерства. В это время передаются в ведение больницы три каменных здания: бывшей земской управы (становится родильным отделением), дом купца Капарулина – детская больница, дом купца Манина – туберкулезное отделение.
Общий стационар был приспособлен для специализированной хирургической помощи.
Необходимо назвать тех, кто работал на ниве здравоохранения в начале XX века, кто любил свою профессию и высоко нес звание «лекаря». Это прежде всего патриарх белозерской медицины доктор П. В. Девель. Константин Петрович Гольдингер заведовал инфекционным отделением и осуществлял общий амбулаторный прием. Игорь Александрович Киреев исполнял обязанности судмедэксперта (он же занимался частной практикой). Много сил и энергии белозерскому здравоохранению отдал врач Николай Николаевич Вейрайух (одно время исполнял обязанности главного врача больницы). Почти 40 лет отдал медицине врач Николай Иванович Канжин. Фельдшер Василий Глебович Карпов в 1920-е годы занимался терапией в мужских палатах, работал в перевязочной и долгие годы обеспечивал медицинскую помощь на дому. За многолетний труд (он проработал в больнице более 60 лет) был награжден орденом Ленина. По полвека проработали в Белозерской больнице акушерка Александра Ивановна Петерсон (дочь известного фельдшера Инюшина, впоследствии работала медсестрой хирургического отделения) и медсестра Острякова, участница трех войн. Обе награждены орденами Ленина. Большим уважением пользовался у жителей города хирург Дмитрий Александрович Шушков, с 1927 года возглавлял районное здравоохранение. В этом же году заведовал городской больницей Мартемьян Мартемьянович Лабзин. В штате числилось 5 врачей, 4 фельдшера, 7 акушерок, 20 сиделок, две сестры милосердия и прочий обслуживающий персонал. В больнице дежурному персоналу выдавали бесплатные обеды. Имелось подсобное хозяйство.
Работники больницы |
До сих пор жители поселка Зубово помнят заслуженного врача Василия Ивановича Дерибина, который заведовал Июльской больницей с 1924 года Василий Иванович – участник четырех войн: был ротным фельдшером в Первую мировую войну, в Гражданскую – заместитель командира полка по медицинской части. В советско-финляндскую и Великую Отечественную войны возглавлял эвакогоспиталь.
С 1927 года Шольская участковая больница стала районной, так как был образован Шольский район. Бывшие коллеги по Шольской больнице, вспоминая врача Дерибина, называют его мудрым, добрым советчиком, отмечая его доброжелательность к людям, готовность помочь в сложной ситуации, его профессионализм. Благородный труд врача Дерибина был высоко отмечен Родиной. В 1945 году за плодотворную врачебную деятельность он был удостоен почетного звания «Заслуженный врач РСФСР». Вместе с высокой наградой Василий Иванович получил поздравительное письмо от народного комиссара здравоохранения республики Третьякова.
В 1934 году в Белозерской районной больнице открыты рентген-кабинет и физиотерапевтический, или, как он тогда назывался, кабинет электросветоводолечения. Президиумом райисполкома утверждены расценки за лечение больных и обслуживание от 5 до 15 рублей. Заведующему кабинетом разрешалось принимать бесплатно крестьян-бедняков и застрахованных с низкой заработной платой. В 1934 году плата по электросветоводолечению бралась: с единоличников – 1 рубль, с колхозников – 75 копеек, с застрахованных – 50 копеек. Расценки взяты самые минимальные, которые вряд ли покрывали половину всех расходов. Считая платность мерой нежелательной и временной, главный врач просил включить расходы этих кабинетов в смету на 1935 год. С 1935 года главным врачом больницы назначается Шушков Дмитрий Александрович.
5 января 1935 года облздравотделом издан приказ: отделить амбулаторию от больницы и выделить в самостоятельную поликлинику.
В 1936 году при Белозерском райздраве открывается школа медицинских сестер. Белозерская больница являлась базой для производственной практики учащихся с привлечением квалифицированных медицинских работников.
Все санитарки больницы проходили ликбез для неграмотных, так как ликвидация неграмотности являлась одним из требований партии и правительства.
В целях наилучшего обслуживания больных и своевременного оказания им врачебной помощи с 4 октября 1938 году вводится дежурство врачей с 20.00 до 8.00 утра с оплатой по 15 рублей, в выходные (суточные) – с оплатой по 25 рублей.
В районе числятся:
1) городская больница;
2) поликлиника – самостоятельное учреждение;
3) детская и женская консультации;
4) детский профилакторий-санаторий на 30 детей;
5) детские ясли на 60 детей;
6) районный роддом на 25 коек;
7) Бечевинская больница и амбулатория;
8) туберкулезный пункт;
9) Мегринский роддом;
10) Гулинский роддом;
11) Георгиевский врачебный участок;
12) Перкумзский врачебный участок;
13) 25 медпунктов.
В штатах медперсонала числилось врачей – 10, среднего медицинского персонала – 180 человек, бонификатор – 1, оспопрививательница – 1. Зафиксированные острозаразные заболевания: малярия – 1399 случаев, корь – 206, скарлатина – 140, брюшной тиф – 43, коклюш – 41, сыпной тиф – 25. Эти данные дают полную картину состояния здравоохранения в довоенный период.
В июне 1940 года в связи с высокой заболеваемостью малярией открывается малярийная станция, заведующим назначается Николай Иванович Канжин, создаются 2-месячные курсы инструкторов-бонификаторов, а персонал больницы переводится на 7-дневную рабочую неделю и 7-часовой рабочий день.
Главным врачом в эти годы работает Александр Федорович Герасимов, который был назначен на эту должность с января 1939 года.
Александр Федорович – уроженец деревни Чалексы. После окончания 1-го института медицинских знаний в Петрограде работал в Карелии, с 1930 года – лечащий врач в селе Мегра. Когда в 1934 году его пригласили переехать в Белозерск, Александр Федорович был уже признанным врачом-универсалом. В 1936 году работал в больнице и по совместительству в тюрьме.
Александр Федорович, будучи врачом-гуманистом, глубоко вникал в суть болезни пациента. Для врача Герасимова установить точный диагноз и в соответствии с ним лечить – дело чести. Направляя в случае необходимости больных для дальнейшего лечения в клиники Ленинграда, он брал с них слово: по возвращении в Белозерск прийти к нему на квартиру и рассказать, подтвердился ли диагноз. И не было ни одного случая, чтобы врач Герасимов ошибся. Помогал больным и деньгами, когда знал, что у больного нет денег, чтобы выкупить лекарство. Он выписывал массу медицинских научных журналов, переписывался с авторами заинтересовавших его публикаций. В предвоенные годы в Белозерске он применял прогрессивные методы лечения, совмещая их с проверенными методами народной медицины.
На второй день войны Герасимов с группой врачей отбывает в действующую армию. В числе врачей были: Канжин, Погребняк, Добрушин Михаил Александрович, Дьяков Николай Иванович (на войне был ранен, контужен, награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды). Высокую оценку врачебного таланта Герасимова и гуманного отношения к людям давали все – от солдата до генерала. Член Военного Совета 3-й Ударной армии генерал Мирошниченко считал его одним из лучших армейских врачей. Участвовал в штурме Берлина. Входил в медицинскую комиссию по освидетельствованию трупа Геббельса.
После войны нашлись люди, которых он лечил, спасал от болезней, но вместо благодарности сделавшие на него донос. Герасимов открыто говорил, что Сталин идет «по трупам», он не мог привыкнуть к режиму «двоемыслия». Его арестовали 10 мая 1949 года и заключили в тюрьму, находящуюся на городском валу. Пришлось врачу Герасимову пройти кошмар и ужас сталинских лагерей. На свободу вышел во время правления Хрущева. Был реабилитирован. На родину Герасимов не вернулся. С конца 1950-х годов жил в Ленинграде, где поддерживал теплые отношения с земляками: поэтом С. С. Орловым и Борисом Михайловичем Пидемским; преподавал в Высшем военно-морском училище. 2001 год – это год столетия со дня рождения врача-гуманиста Александра Федоровича Герасимова.
В годы войны возглавлял больницу Александр Кириллович Михайлов. Еще до войны ввиду отключения электроэнергии закрываются физио- и рентгенкабинеты. С началом войны для мероприятий оборонного значения создаются звенья из служащих и персонала: охраны и порядка; противопожарное; связи; противохимическое; аварийно-восстановительное; медико-санитарное.
Все лето 1941 года буксиры-трудяги тащили барки с эвакуированными ленинградцами. В августе хлынул поток беженцев из Петрозаводска – наступали финны. Почти в каждом доме были размещены эвакуированные. В июле –августе была проведена мобилизация жителей города, в том числе персонала больницы, на оборонные работы; мобилизованные рыли окопы и противотанковые рвы на Валдае. Зимой 1942 года военная авиация стала регулярно доставлять раненых с Карельского и Тихвинского фронтов.
Самолеты садились прямо на лед озера, напротив обелиска (памятника). Вода из канала при помощи плотин была спущена, и раненых приходилось переносить, спускаясь на дно канала и выбираясь на набережную. Первые палаты госпиталя были размещены в здании школы № 1 по Советскому проспекту и в типографии. Затем госпиталь обосновался в школе № 1 по Дольной улице, в здании педучилища, в школе на валу и в здании Дома культуры.
Больница жила трудной жизнью: строго по нормам отпускался керосин для освещения, работа больничной бани ограничена – только по субботам с 14 до 21 часа, закрыта II терапия. Работникам больницы приходилось не только выполнять свои профессиональные обязанности, но и заниматься тяжелым физическим трудом: заготовлять в лесу дрова, разделывать их, носить ведрами воду в огромные ушаты, работать в подсобном хозяйстве, делать своими силами ремонт, летом заготовлять грибы, работать на сенокосе, в бригадах на заготовке хлебов, копать картофель. Отсутствие телефонной связи, скорой помощи тяжким бременем ложилось на плечи медицинских сестер, которые принимали участие в оказании первой медицинской помощи больным и раненым. В годы войны вместе с главврачом Михайловым работали: старшая медсестра Н. В. Порошина, операционная медсестра А. И. Петерсон, старший бухгалтер А. А. Гладышева, статистик В. К. Розанов, повар В. К. Болтозерова и другие. Питание больных было очень скудное, туберкулезные и желудочные больные получали несколько больше. Экономили на всем. Больные, поступающие в больницу, имели хлебную карточку на 600 – 800 граммов, из которых вырезались талоны на 500 граммов, остальные талоны возвращались в семью больного. Перевязочный материал, марля были очень дефицитными. Расход их строго контролировался. В годы войны в районе открывается вновь Георгиевская больница (с 11 ноября 1942 г.), с 24 мая 1945 года – Перкумзская, с 4 мая 1945 года при II терапии организуется 2 палаты (15 коек) для туберкулезных больных. В связи с заболеванием сыпным тифом всему персоналу проведены прививки.
Все тяжелые, трудные военные годы трудилась в больнице сначала. медсестрой терапевтического отделения, а с 1945 года старшей медсестрой Галина Васильевна Юдичева. В 1945 году, после окончания Белозерской школы медсестер (это был последний выпуск), работала в Вытегре, а с началом войны вернулась в Белозерск.
Галина Васильевна успешно справлялась с большим больничным хозяйством. Требовательная к себе и другим, всегда дисциплинированная, она трудилась, не считаясь со временем. В годы ее «старшинства» развернулось движение наставничества. Молодые специалисты, приезжающие в Белозерскую больницу, находились под ее неустанным вниманием. Она умела научить всему, дать добрый совет не только по работе. Все молодые годы Галина Васильевна была боевым, задорным комсомольским организатором, зачинателем всех трудовых и общественных дел в коллективе медицинских работников. В целях коренного улучшения работы сестринского состава создается сестринский совет, который возглавила Г. В. Юдичева. Почти 25 лет она работала в должности старшей медсестры, а всего 40 лет отданы на развитие медицины в районе. За безупречную, долголетнюю работу в органах здравоохранения удостоена звания «Отличник здравоохранения», имеет и другие награды.
Пережиты трудные военные годы. К 1946 году больница сформирована на 105 коек. При райздраве функционируют: Дом ребенка (ул. III Интернационала, 26, на 170 мест), детская консультация и молочная кухня (ул. Дзержинского, 14), детская больница на 35 коек (ул. Фрунзе, 20), детские ясли-1 на 70 детей (ул. Коммунистическая, 58).
Весной 1947 года из-за голода возникла серьезная опасность заболевания септической ангиной. По данным, поступающим из совхозов и колхозов, жители деревень регулярно проводили сбор перезимовавшего зерна в виде колосьев с вытаявших полей и употребляли их в пищу. По предупреждению возникновения заболевания септической ангиной всем заведующим сельских врачебных участков и медпунктов было приказано провести общие собрания колхозников с Целью разъяснения ядовитости и вредности перезимовавшего под снегом зерна; проверить и выявить поля, где остался колос от урожая; при выявлении зерна организовать сбор и сдачу его на обменный пункт «Заготзерно».
В январе 1948 года для улучшения качества больнично-поликлинического обслуживания населения Белозерская детская больница объединена с детской поликлиникой. Главным врачом назначена Н. И. Куликова; городская больница также объединена с поликлиникой. Вместе с главврачом А. Ф. Герасимовым в эти годы работают: врачи-хирурги И. П. Павинский, Е. Л. Осадчая, терапевт Д. К. Дмитриев, акушер-гинеколог М. С. Павинская, ЛОР-врач И. Н. Канжин, зубные врачи Матвеева, И. Ф. Павлов, врач-инфекционист А. Ежова. Помощь на дому оказывал В. Г. Карпов. В мае организованно начинается работа по охвату населения профосмотрами в рамках мероприятий по борьбе со злокачественными новообразованиями. Предлагается осмотреть всех лиц старше 35 лет. В больнице вводится обязательная политическая учеба для всего среднего медперсонала. Непосещение учебы рассматривалось как невыход на работу. Вводятся в действие Типовые правила трудового распорядка для рабочих и служащих. В канцелярии ведется табель учета использования рабочего времени служащих и рабочих. За малейшее нарушение дисциплины выносился выговор, дисциплина была строгая.
С сентября 1950 по июнь 1957 года Белозерскую больницу возглавляет Андрей Степанович Гетманов.
По инициативе Гетманова территорию больницы засадили кустами, в том числе плодовыми. В больнице имелось большое подсобное хозяйство, заведовала которым Евдокия Федоровна Шарова. Для перевозки воды, дров, продуктов питания держали 6 лошадей. Скотный двор находился на территории больницы, здесь держали 5 коров, кур, хранили сено. Мясо и молоко было свое. Работники больницы каждый год сеяли овес, пшеницу, выращивали овощи. Ездили за грибами, а затем их сушили и солили. В больничной маслодельне изготавливали свое масло, пропуская молоко через сепаратор. К праздникам пекли для больных пироги и делали из ржи пиво.
При больнице было всего два подсобных работника, но большое хозяйство и территория всегда содержались в порядке. Андрей Степанович Гетманов делил трудности вместе со всеми, участвовал в заготовке сена, ездил в Кустово, Чалексу на разгрузку барж. Персонал больницы выполнял эту работу на общественных началах.
В это время в городе создаются два врачебных участка:
1-й участок с населением 4362 человека обслуживал врач-терапевт Н. И. Канжин, 2-й участок – 3806 человек – врач-терапевт В. Н. Окуневич.
Как консультанты на обоих участках по одному часу в день работали врач-фтизиатр А. С. Сухорукова и акушер-гинеколог Нина Александровна Вершинина.
С 1 июля 1957 года заступила в должность главного врача Валентина Кирилловна Свистунова и работала до 1962 года.
Белозерская центральная районная больница (1962-2001 годы)
В 1962 году в связи с реорганизацией здравоохранения района сокращен райздравотдел, и городская больница стала выполнять функции районного органа руководства здравоохранением.
Главным врачом больницы с 1962 года работал Дмитрий Александрович Голубев. К этому времени больница насчитывает 150 коек. В ее составе 7 больниц: ЦРБ, детская и участковые – Шольская, Бечевинская, Енинская, Новокемская, Панинская, а также детские ясли, молочная кухня, 42 медпункта, медучилище.
К 1960-м годам в Белозерском районе возникла огромная проблема в обеспечении медицинскими кадрами. В июле 1965 года решением исполнительного комитета Вологодского областного Совета было принято решение об открытии вновь в Белозерске медицинского училища. Для многих девушек – выпускниц района – решение об открытии медучилища явилось определяющим в выборе профессии. В сентябре 1965 года на 1-й курс БМУ было зачислено на отделение медсестер 48 человек и 25 человек – на фельдшерское отделение. Директором БМУ была назначена Людмила Александровна Лапиче-ва, врач-педиатр. Все специальные дисциплины вели врачи ЦРБ: Д. А. Голубев, Нина Евстафьевна Тихоненко, Любовь Михайловна Костромина, Александра Дмитриевна Комлева, Нина Ивановна Шеверева, Анатолий Викторович Даниленко. Практической базой для студентов стали отделения больницы.
БМУ за 12 лет своего существования подготовило и выпустило 905 работников здравоохранения. Последний выпуск состоялся в июле 1976 года. Район был полностью обеспечен своими медицинскими кадрами. В Белозерской ЦРБ сегодня трудится более 70 выпускников БМУ.
Многие жители города до сих пор вспоминают работавшего в те годы главным врачом Дмитрия Александровича Голубева. За период своей деятельности Дмитрий Александрович проявил себя умелым организатором, значительно укрепилась материально-техническая база больницы, много внимания уделялось повышению квалификации врачебных кадров, среднего медперсонала. Как хирург он щедро делился с молодыми специалистами своим опытом. Врач Голубев любил свою работу, трудился, не считаясь со временем. Его можно было видеть в больнице в любое время суток: у постели больного, у операционного стола; в случае необходимости выезжал к больному на автомашине «Скорой помощи». В 1961 году врач Голубев был удостоен звания «Отличник здравоохранения». В Белозерской ЦРБ Голубев проработал 32 года.