Беккария окончательно поколебал всеобщую веру в  устрашение  казнями,
как в единственное и всесильное средство для  уничтожения  преступлений;
он доказал, что суровые наказания, ожесточая нравы,  только  увеличивают
преступность в народе, и что политическая  мудрость  безусловно  требует
постоянного смягчения системы наказаний. Он выразил глубокое негодование
против возмутительных пыток и варварских казней своего времени и  указал
на нелепость в самом законе предоставлять уголовные  доказательства;  он
восстал против тайных обвинений, развращающих граждан, но в  особенности
против смертной казни, всегда вредной в благоустроенном  государстве  по
своим разнообразным последствиям для всего общества.  Б.  первый  поднял
вопрос об отмене смертной казни и к  аргументации  его  до  сих  пор  не
прибавлено ничего нового. Если бы  Б.  ограничился  только  этим  смелым
протестом  против  бессмысленных  установлений  и  жестокости  уголовной
практики, то и тогда заслуга его была  бы  велика.  Но  Б.  обнаружил  и
высокое  творческое  дарование  и  дал  новые  основания  для  уголовной
политики Он отделил. круг действительных преступлений от воображаемых  и
произвольных;  в  самом  экономическом  строе  общества  и  в  устарелом
механизме  государства  он  указал  причины,  от  которых   преступления
неизбежно  размножаются,  и  выяснил  лучшие  средства  для   борьбы   с
преступлениями. Он первый выразил  убеждение,  что  нельзя  даже  вполне
оправдать наказания, пока для  предупреждения  преступлений  общество  и
закон не приняли всех иных наилучших  мер,  какие  возможны  при  данных
условиях народной жизни. Для уменьшения числа преступлений Б. требует от
просвещенного правительства прежде всего распространения  образования  в
народе, мер для развития благосостояния в массе, постепенного  уравнения
всех граждан как в нравственных, так и в материальных  выгодах,  как  на
долю каждого должна бы давать общественная  жизнь.  Это  основной  мотив
трактата, выраженный сдержанно, но твердо и отчетливо.  Конечно,  мысли,
выраженные в трактате Б., он не первый оповестил Миру,  но  его  заслуга
заключается в том, что он свел в одно  стройное  целое  отрывочные  идеи
предшествовавших ему мыслителей. Трактат его, может быть, не  отличается
философской глубиной, но он говорит сердцу и чувству человека и  написан
с  искренним  воодушевлением,  которое  охватило  его  современников   и
побудило их немедленно приступить к отмене наиболее  жестоких  уголовных
законов. Но трактат Б. стоял выше своего времени, идеи его лишь с трудом
утверждались в жизни и немалому еще могли бы  мы  и  в  настоящее  время
поучиться у Б.  Почти  вслед  за  изданием  этого  трактата  Фридрих  II
составил для Пруссии новый уголовный кодекс  с  значительным  смягчением
наказаний; Иосиф  II  отменил  пытки,  вычеркнул  из  кодекса  мнимые  и
религиозные и нравственные преступления, чрезвычайно  смягчил  наказания
за действительные религиозные и политически преступления, уменьшил число
смертных казней; в Тоскании герцог Леопольд уничтожил пытки,  совершенно
отменил смертную казнь и столь же, если не больше, смягчил наказание  за
упомянутые выше преступления; во Франции, во  время  Революции,  сделаны
были  перемены  в  том  же  духе;  в  России  императрица  Екатерина  II
стремилась осуществить идеи Б. И что же? Не прошло и 10 лет, как прежний
порядок,  с  незначительными  изменениями,  возвратился  во  всех   этих
странах, а в России смертная казнь,  фактически  уничтоженная  было  при
Елисавете Петровне, вновь призвана была для устрашения массы. Достаточно
сказать, что в Пруссии, еще в начале  нынешнего  столетия,  существовало
четвертование снизу вверх и сверху вниз; что  во  Франции  только  после
1830 г. отменены клеймения, отсечения пальца; что в России лишь  в  1863
г. отменены в принципе телесные наказания;  что  даже  в  наше  время  в
Европе, вообще говоря, наказания далеки от той мягкости  и  умеренности,
которой желал Б., а юстиция еще страдает  многими  из  тех  недостатков,
против которых он восставал. Трактат Б.  О  преступлениях  и  наказаниях
признается одним из источников нашего законодательства.  В  первые  годы
своего царствования Екатерина II одушевлена была  искренним  стремлением
усвоить России высокие идеи Б., которые она внесла в свой Наказ 1767 г.,
данный комиссии для сочинения проекта  нового  Уложения  (П.  С.  3.,  №
12949). На рукописи Наказа, - которая хранится в  зале  общего  собрания
Правительствующего   Сената   в   серебряном    ковчеге,    -    имеется
собственноручная пометка императрицы о том, что вся Х глава Наказа:  "Об
обряде криминального суда" есть перевод из книги  Б.,  сделанный  по  ее
повелению Григорием Козицким. Хотя, судя по заглавию, Х глава  посвящена
лишь вопросам судопроизводства, но в ней говорится и о законах вообще  и
о  преступлениях  и  наказаниях.  Сверх  того,   заимствовании   из   Б.
встречаются и в главах V, VI и IX. По  своему  содержанию  к  уголовному
праву может быть отнесена треть всего Наказа - 227 статей, и из них  114
принадлежат Беккарии. Однако, не все его мнения приняты и  по  некоторым
вопросам предпочтение отдано Монтескье. Не мало в Наказе  и  недомолвок.
Так, в нем хотя и говорится о равенстве всех перед законом (ст. 34),  но
не упоминается о равенстве наказаний для всех (у Б. 27). Кроме  того,  в
Наказе допущено прямое противоречие по вопросу о смертной казни, так как
статьи 79 и 486 заимствованные у Монтескье, не согласованы с ст.  209  -
212, взятыми у Б. Наказ не получил силы закона, но и в позднейшем  своем
законодательстве Екатерина иногда руководствовалась  идеями  Б.  Именно,
мысль Б., чтобы каждый был судим себе равным,  нашла  себе  выражение  в
Учреждении о губерниях 1775 г., по которому  каждое  сословие  в  России
получило свой особый гражданский и уголовный суд. Но нельзя не заметить,
что мысли Б. более соответствует  суд  присяжных,  чем  суды  сословные.
Положения Наказа остались в области благих пожелали, но именно  Х  глава
его, заимствованная у Б., отчасти получила  силу  закона,  так  как  при
составлении Свода Законов она включена была в число источников главы III
"Законов о судопроизводстве по делам о преступлениях и  проступках"  (т.
XV, ч. II Св. Зак. по изд. 1876 г. ). Таким  образом,  через  посредство
Наказание  которые  положения  Б.  о  предварительном  аресте  и   после
доказательств до сих пор остались  законом,  действующим  в  тех  частях
Империи,  где  еще  не  введены  судебные  уставы  1864  г.  Этим  путем
утвердилось в сознании малообразованных судей прежнего  времени  правило
Б., внесенное в закон, о  том,  что  "чем  более  тяжко  обвинение,  тем
сильные должны быть и доказательства" (ст.  345,  т.  XV,  ч.  II).  Это
правило, помещенное  рядом  с  изречением  Петра  Великого,  что  "лучше
освободить десять виновных, нежели приговорить  невиновного"  (ст.  346,
взята из ст. 9 Воинского Устава 1716 г. ), предупредило множество казней
за преступления, не вполне доказанные. Но истинный смысл всего учета  Б.
о доказательствах, требовавший свободного убеждения судьи  в  виновности
или невинности обвиняемого, не был  усвоен  нашим  законодательством  до
судебной реформы 1864 г. Прибавим, наконец, что и  составители  судебных
уставов руководствовались трактатом Б. и, между прочим,  вполне  усвоили
нашему новому законодательству учение Б.  о  присяге,  которое  не  было
введено в Наказе 1767 г.
   Кроме своего трактата о преступлениях и  наказаниях,  Б.  не  написал
ничего замечательного. На родине его  пользуется  еще  известностью  его
сочинение о языке и теории слога - "Ricerche intorno alla  natura  dello
stilo" (Милан, 1770), но его политико-экономические труды не поднимаются
над  уровнем  посредственности.  Лучшее  издание  полного  собрания  его
сочинений("Ореrе")сделано Виллари (Флор., 1854), а  лучшее  издание  его
знаменитого трактата приложено  к  исследованию  Канту  "В.  il  diritto
penalе" (Флор., 1862; франц. перевод Лакуанта и Дельпеш'а, Пар.,  1885).
В 1870 г. на пожертвования всего образованного Мира  был  воздвигнут  Б.
памятник в родном его  городе.  Статуя,  сделанная  скульптором  Гранди,
изображает Б. в тот момент, когда, остановившись  с  пером  в  руке,  он
готовится  написать:  "но  если  я  докажу,  что   смертная   казнь   не
оправдывается ни пользою, ни необходимостью, то дело человечества  будет
выиграно". Слова эти изображены на памятнике. Со смертью сына  Б.,  Юлии
(1856), род его прекратился. В настоящее время трактат Б.  переведен  на
22 языка. Виднейшие криминалисты не перестают переводить  его:  новейший
немец. перевод принадлежит Глазеру (Вена, 1876),  французский  -  Фостен
Эли (Faustin Helie, Пар., 1856). На русском языке, помимо  извлечения  в
Наказе Екатерины II, имеются пять полных  переводов  Б.  Первый  перевод
Дмитрия  Языкова  ("Рассуждение   о   преступлениях   и   наказаниях   с
присовокуплением примечаний  Дилерота  и  переписки  Б.  с  Морелдэтом",
напечатан по Высочайшему повелению, Спб., 1803),  сделанный  с  француз.
издания Мореллэ, по тщательности своей  далеко  превосходит  последующий
перевод  Хрущева  (1806).  Перевод  Ив.  Соболева  ("О  преступлениях  и
наказаниях", Радом, 1878) сделан  с  неудовлетворительного  итальянского
издания 1853 г., в котором сочинение Б. помещено в том виде, в каком оно
было напечатано в первых итал. изданиях  до  исправления  самим  автором
порядка своего изложения, согласно франц. издание  Мореллэ.  Перевод  С.
Зарудного ("Б. о преступлениях и  наказаниях  в  сравнении  с  главою  Х
Наказа Екатерины II и с современными законами", Спб.,  1879)  не  всегда
точен,  в  особенности  при  передаче  политико-экономических  идей,  но
издание это заслуживает полного внимания, так как в  нем  параллельно  с
текстом Б. помещен текст  Наказа  и  современных  русских  законов;  для
изучения влияния Б. на  наше  законодательство  интересны  и  приложения
переводчика. Новейший  лучший  перевод,  сделанный,  как  и  перевод  С.
Зарудного с издания Канту, принадлежит С. Я. Беликову ("О  преступлениях
и наказаниях"; Харьков, 1889), который приложил к своему изложению  этюд
о значении Б.  в  науке  и  в  истории  русского  законодательства.  Ср.
Ринальдини, "В  oiographische  Skizze  nach  Cantu's  В."  (Вена  1865);
Амато-Амати, "Vita edopere di Cesare В." (Милан, 1872); Путелди,  "В.  е
la репа di morte" (Удино, 1878); С. Я. Беликов, "Б.  и  значение  его  в
науке уголовного права" ("Журнал Мин. Юстиции",  1863  г.,  кн.  7);  А.
Городиссий  (псевдоним  А.  Кистяковского),  "Влияние  Б.   на   русское
уголовное право" (там же, 1864 г. кн. 9).

 

Оглавление