Крамской (Иван Николаевич) - известный живописец (1837-87). Родился в
Острогожске, в небогатой мещанской семье, первоначальное обучение
получил в уездном училище. Рисованием занимался с детства самоучкой, а
потом, при помощи советов одного любителя рисования, стал работать
акварелью. В шестнадцатилетнем возрасте поступил в ретушеры к одному
харьковскому фотографу. Перебравшись в 1856 г. в Петербург, продолжал
заниматься тем же у лучших столичных фотографов. На следующий год
решился поступить в акд. художеств, где вскоре оказал быстрые успехи в
рисовании и живописи. Будучи учеником проф. А. Т. Маркова, получил малую
серебр. медаль за рисунок с натуры (в 1858 г.), такую же медаль за
картину "Умирающий Ленский" (в 1860 г.), большую серебр. медаль за этюд
с натуры (в 1861 г.) и малую золотую медаль, написанную по программе
картину: "Моисей источает воду из камня". К. надлежало конкурировать на
получение большой золотой медали, но в это время между молодыми
художниками академистами зародились и созрели сомнения в правильности
академического преподавания, и они подали в совет академии прошение о
том, чтобы им было разрешено выбрать каждому по своим склонностям тему
для картины на соискание большой золотой медали. Академия неблагосклонно
отнеслась к предложенному новшеству (Один из профессоров академии,
архитектор Тон, даже так характеризовал попытку молодых художников: "в
прежнее время вас отдали бы за это в солдаты", вследствие чего 14
молодых художников, с К. во главе, отказались, в 1863 г., писать на
заданную академией тему - "Пир в Валгалле" и вышли из академии. Сначала,
для приискания средств к жизни, они образовали художественную артель, а
в 1870 г. некоторые из них, присоединившись к молодым московским
художникам, с Мясоедовым во главе, основали товарищество передвижных
выставок . К. сделался портретистом. В дальнейшей своей художественной
деятельности, К. постоянно обнаруживал стремление к картинам -
произведениям воображения и охотно отдавался ему, когда житейские
обстоятельства то допускали. Еще в бытность свою академистом, он принес
большую пользу своему профессору Маркову, употребив год времени на
рисование картонов для плафона в храме Спасителя (в Москве), по эскизам
Маркова. Впоследствии К. пришлось писать по этим картонам, в сообществе
со своими товарищами по академии, Б. Венигом, Журавлевым и Кошелевым,
самый плафон, оставшийся неоконченным, вследствие размолвки Маркова с И.
Макаровым, которому он первоначально поручил эту работу. К лучшим
произведениям не портретной живописи К. относятся: "Майская ночь" (по
Гоголю), "Дама в лунную ночь", "Неутешное горе", "Полесовщик",
"Созерцатель", "Христос в пустыне" и некоторые другие. Много он положил
труда на сочинение картины "Иисус Христос, осмеиваемый как царь
Иудейский" -картины, которую он называл "Хохот", и много надеялся на
нее. Но ему не удалось обеспечить себя так, чтобы вполне отдаться этой
работе, которая и осталась далеко неоконченною. Портретов же он
нарисовал (так назыв. "соусом",) и написал множество; из них особенного
упоминания заслуживают портреты С. П. Боткина, И. И. Шишкина,
Григоровича, г-жи Вогау, семейства (женские портреты) Гинцбургов,
мальчика еврея, А. С. Суворина, неизвестной, гр. Л. Н. Толстого, гр.
Литке, гр. Д. А. Толстого, Гончарова и многие другие. Они отличаются
полным сходством и талантливой характеристикой лица, с которого портрет
писался; упомянутая выше картина "Неутешное горе" есть собственно
портрет, имеющий все качества и достоинства картины. Но не все его
произведения равной силы, что и он сам признавал без колебания; иногда
он не интересовался лицом, с которого ему приходилось писать, и тогда
становился только добросовестным протоколистом. К. понимал и пейзаж и
хотя не написал ни одной картины этого рода, но в "Майской ночи", равно
как и в другой "Ночи", превосходно передал лунное освещение не только
человеческих фигур, но и пейзажной обстановки. Техника живописи у К.
была
- тонкая законченность, которую иногда считали некоторые излишнею или
чрезмерною. Тем не менее К. писал быстро и уверенно: в несколько часов
портрет получал сходство: в этом отношении замечателен портрет д-ра
Раухфуса, последняя предсмертная работа К. (Портрет написан в одно утро,
но остался неоконченным, так как К. за этой работой умер.) Много
произведений К. находится в известной Третьяковской галерее в Москве
(Между прочим, картины "Неутешное горе", "Христос в пустыне" и "Майская
ночь"; портреты П. М. Третьякова, гр. Л. Н. Толстого, Д. В. Григоровича,
Н. А. Некрасова, П. И. Мельникова, В. В. Самойлова, М. Е. Салтыкова и
др.; рисунки: "У лукоморья дуб зеленый" (тушь в белый карандаш), портрет
В. Васистова (тушь). Н. Ярошенка (акварель) и пр.). К. занимался также
гравированием на меди крепкою водкою; в числе исполненных им офортов,
лучшие - портреты императора Александра III, в бытность его наследником
цесаревичем, Петра Великого и Т. Шевченка. Сделался ли бы К. крупным
историческим живописцем
- трудно сказать. Рассудочность у него преобладала над воображением,
как он сам признавался и в интимном разговоре, и в переписке, ставя И.
Е. Репина выше себя по существу таланта. Вообще К. был очень
требователен к художникам, чем нажил себе немало порицателей, но вместе
с тем строго относился к себе и стремился к самоусовершенствованию. Его
замечания и мнения об искусстве не имели характера лишь личного
убеждения, но обыкновенно были доказательны, на сколько это вообще
возможно в вопросах эстетики. Основное его требование - содержательность
и национальность художественных произведений, их поэтичность; но не
менее того он требовал и хорошей собственно живописи. В этом отношении
он должен быть отмечен, и в этом можно убедиться, читая его переписку,
изданную А. Сувориным по мысли и под редакцией В. В. Стасова ("Иван
Николаевич К., его жизнь, переписка и художественно-критические статьи".
(СПб., 1888). Нельзя сказать, чтобы он судил верно по первым
впечатлениям, но всегда более или менее мотивировал перемену мнения.
Иногда мнения его долго оставались колеблющимися, пока он не находил
компромисса. К. не имел большого образования, всегда жалел о том и
восполнял этот недостаток постоянным серьезным чтением и сообществом
интеллигентных людей, вследствие чего он сам был полезным для художников
собеседником (К. известен также своей педагогической деятельностью, как
преподаватель с 1862 г. в рисовальной школ общества поощрения худож. См.
воспоминания его учениц Э. К. Гаугер и Е. Н. Михальцевой в вышеназванной
книге В. Стасова. Значительный след он оставил по себе своею
антиакадемической деятельностью, начавшеюся с 1863 г., со времени
оставления академии им и его товарищами; он постоянно агитировал в
пользу усвоенных им принципов свободного художественного развития
молодых людей. Хотя в последние годы жизни он, как будто склонен был к
примирению с академией, но это объясняется тем, что он думал и надеялся
дождаться возможности ее преобразования согласно с его основными
взглядами. Из этого видно, что он был агитатором не из любви к агитации,
которую готов был прекратить, коль скоро полагал, что его заветная цель
может быть достигнута иным путем. Вообще значение К. в истории русского
искусства двоякое: как художника и как общественного деятеля.
Ф. Петрушевский.