Легенда (от лат. legenda - то, что должно читать). - В обиходе
средневекового католичества Л. называлась похвала и житие святого,
которые следовало читать в церкви в день, посвященный празднованию
памяти этого святого. Так как жития святых считались особенно
душеполезным чтением, то название Л. распространилось и на все
повествования религиозного характера, назидательные в такой же степени.
В век развития церковно-исторической критики легендарное житие святого
противополагается его подлинным или достоверным деяниям (acta); но в
средние века, когда из исторической (а иногда и литературной, напр. из
собственного имени: так Вероника из verus и греч. icon, одиннадцать
тысяч спутниц св. Урсулы из имени Undecimilla и пр.) основы или из
церковного предания создавались, распространялись и получали
художественную обработку Л., такого различия не могло существовать.
Средневековые католические Л. полнее, нежели какое-либо другое
литературное явление, отражают нравственный облик эпохи. Уже в VI в. у
Григория Турского и в "Диалогах" папы Григория мы находим ряд
характерных и долговечных Л. По мере обособления и развития католической
культуры, Л. осложняется и украшается при помощи самых разнообразных
источников: классических преданий (так напр. Иуда предатель, по примеру
Эдипа, оказывается отцеубийцей и кровосмесителем), германской мифологии,
рассказов путешественников по святым местам, книг поучительных и не
поучительных, церковных обрядов, иконографии и, наконец, самой
действительности (так напр., крестовые походы способствовали развитию Л.
о крестном древе, выросшей в целую серию эпизодических рассказов;
перенесение реликвий часто вводит Л. в новый фазис развития, а иногда
вызывает к жизни новое явление, в роде сказания о св. Грале; приypoчение
празднования святого или события к известному времени года часто вносило
новые подробности в Л. о нем, и т. д.). В тот век безусловной веры и
искания чудесного всякий исторический факт, как из давно прошедшего
(жизнь Александра Великого, Виргилия и пр.), так и из настоящего или
недавнего (жизнь средневекового ученого, напр. Герберта, впоследствии
папы Сильвестра II) обращается в благочестивую Л., которая, наконец, и
оказывается единственным чтением всех понимающих по латыни. Из Л. о
святых и Л., приуроченных к праздникам, рано составляются сборники (у
Григория Турского - "De miracalls martyrum" и "De gloria confessoram"),
из которых наибольшей известностью и влиянием пользуется так наз.
Золотая Л. (Legenda Aurea). Автор ее - Иаков из Ворагина, арх.
геауэзский (умер в 1298). Популярность Золотой Л. в переходную эпоху от
средних веков к новому времени почти беспримерна: до 1500 г. насчитывают
70 изданий латин. оригинала и более 30 переводов на английский,
французский, итальянский, нижненемецкий и чешский. Как и все сильно
распространенные книги, Золотая Л. подвергалась значительным дополнениям
и переменам (прибавлялись главы о праздниках и святых, ставших
известными после XIII ст.; в немец. изд. 1483 г. прибавлено 38 статей о
местных святынях Германии). Наиболее распространен совсем не критический
франц. перев. Густава Брюне (П. 1843); значительно лучше "Jacobi a
Voiagine Legenda aurea valgo historia lombardica dicta", изд. Graesse
(Дрезд. и Лпц., 1846; 2 изд. 1850; 3 изд., 1892; его недостатках см.
Roze, "Revue de 1'art chrethen", 1867, XI, 44). В нынешнем своем виде
Золотая Л. состоит из небольшого пролога, в котором автор объясняет
систему своего сборника (вся жизнь человечества разделяется на четыре
периода: период совращения с пути - deviationia - от Адама до Моисея;
обновления - геnоvationis - от Моисея до Р. Хр.; примирения -
reconciliationis - когда Христос примирил нас с Господом, и
странствования - peregrinationis - современная жизнь наша; поэтому и
церковный год разделяется на 4 части, из которых к каждой приурочены
особые праздники; соответственно этим праздникам и расположены главы его
книги), и 182 главы, кроме прибавок и приложений. Огромное большинство
основных глав посвящено изложению житий святых католич. церкви, которым
составитель часто предпосылал этимологические объяснения их имен
(конечно, крайне наивные и часто нелепые) и которые украшал
многочисленными цитатами из св. Писания и отцов церкви, преимущественно
западных, при чем из редакций житий выбирались не наиболее достоверные,
а особенно занимательные. Меньшинство составляют рассказы о событиях
евангельских, часто с явно апокрифическими чертами, заимствованными,
впрочем, не непосредственно из апокрифов, а из сокращенных популярных их
переложений (составитель цитирует их под именем hystoriae scholasticae);
эти рассказы тоже украшены цитатами и толкованиями, которые очень
нравились более литературным читателям книги Иакова, тогда как
услаждающие фантазию апокрифические прибавки были особенно по сердцу
клерикам-"простецам". То обстоятельство, что Золотая Л. удовлетворяла
разным вкусам, и было причиною ее громадной популярности, которую долго
не могли ослабить многочисленные нападения. Только в эпоху борьбы
протестантизма с возрожденным и очищенным католицизмом второй половины
XVI века, Золотая Л. стала уступать место другим сборникам, составленным
с большей критикой. В XIV и XV стол. Золотая Л. служит непосредственным
источником массы произведений духовной национальной поэзии во всех
странах Европы, а через это влияет в на другие области художественной и
вообще духовной жизни: национальный эпос, драму, лирику, иконографию и
пр. (о. произведениях чешской поэзии на основе Золотой Л. см. J.
Feifalik, в "Sutz.-ber. der Wiener Akad. philos.-hist., Kl.", XXXVII,
1861, стр. 56); но и вышеуказанные, более "трезвые" сборники XVII века
так или иначе тесно связаны с Золотой Л., важной, поэтому, для всякого,
кто занимается историей какого-либо агиографического или вообще
легендарного сюжета. "Минеи" Дмитрия Ростовского и русская иконография
XVII в. не избегли весьма заметного её влияния.
В эпоху развития национальных литератур западной Европы, Л., принимая
стихотворную форму, становятся любимым чтением светских людей, при чем
внутреннее развитие Л. идет еще дальше в ту же сторону - чудесного.
Первые памятники древнефранцузской поэзии посвящены похвале и
изображению жизни св. Эвдалии и св. Леодегария ("Vie saint Leger"); один
из первых документов немец. поэзии - "Песнь о св. Георгии" (по апокриф.
житию его). В Х ст. через Италию на Запад проникает ряд восточн. Л.,
которые в следующих веках дают богатый материал для формирующейся
национальной поэзии. В XI в. во Франции написана ассонансами
превосходная поэма об Алексее Божьем человеке, которая переделывалась в
XII, XIII и XIV вв. (см. "La Vie dе saint Alexis", par Gaston Palis,
новое изд., Пар., 1885); там же в начале XII в. изложена Л. о Григории
Великом и невольном грешнике (кровосмесителе), который, искупив свое
преступлениe, был потом патриархом или папою (источник поэмы Гартмана ф.
Ауэ); к тому же XII в. относится много стихотворных французских Л., а
также и кельтских религиозных сказаний, сделавшихся известными
нормандцам после завоевания Англии. К последним принадлежит поэма о св.
Брендане (написана около 1125 г.), ирландском аббате, который, плывя на
запад, доехал до рая и видел места мучения грешных, и о рыцаре Овене,
спускавшемся в чистилище св. Патрика; обе эти Л., вместе с видением
Тунсдала (сохранилось только в прозе), принадлежат к обширной семье
апокрифов о загробной жизни, во главе которой стоят "Хождение Богородицы
по мукам" и "Видение ап. Павла" (см. исследование Л. Шепелевича,
Харьков, 1891 - 1892). Убийство Фомы Бекета, apxиепископа
кентерберийского (1170), возбудило энергичную деятельность духовных
поэтов; автор одной стихотворной Л. о нем, придавший ей окончательную
форму в 1173 г., бродячий (вагант) клерик Garoier de Pont-SainteМахеnсе,
много раз рецитировал ее на самой могиле народного святого, в поучение
поклонникам (известно, что приблизительно в то же время во Франции, в
день празднования святого по церквам, для поучения простого народа,
читали французские стихотворные Л.; этот обычай перешел и в Англию).
ХIII век во Франции особенно богат стихотворными Л., новыми для не
знавших по латыни. Степень творчества их авторов крайне разнообразна:
встречаются и почти буквальные переводы, и свободные переделки, в
которых только с трудом можно проследить связь с латинским источником,
даже в пересказы земной жизни Спасителя и Богоматери входят подробности
и эпизоды, тесно связанные с памятниками национальной эпопеи и
рыцарского романа; с особой энергией перерабатываются восточные Л.,
представляющие пищу для воображения уже в самом оригинале (духовный
роман о Варлааме и индейском царевиче Иосафе был источником трех
отдельных поэм с особой свободой - бродячие сказания религиозного
характера (о гордом императоре, у которого ангел похитил его одежду,
наружность и самый престол; о пустыннике и ангеле, соответствующая
русской Л. "Ангел", которая дала сюжет для известного рассказа гр. Л.
Толстого: "Чем люди живы" и пр.; такие Л. у французов принято называть
contes devots). Тогда же составляются обширные сборники Л. о чудесах
Богородицы, из которых важнее прочих сборник суассонского монаха Готье
де Куанси (Gautier de Coinci, ум. 59 л. в 1236 г.); он составляет ок.
30000 стихов. В его рассказах, драгоценных не только для истории
литературы, но и для изучения быта эпохи, не мало эпизодов, способных
возмутить своею наивностью современных католиков, но живое поэтическое
одушевление многих из них мирит с ними критику (там находим мы
повествование о том, как Богоматерь кормила грудью больного монаха; как
вор, имевший обыкновение всякий раз перед работой призывать имя
Богородицы, был в продолжение 3-х дней поддерживаем на виселице Её
белыми руками; как Богородица многие годы исполняла обязанности за
монахиню, убежавшую из монастыря, чтобы отдаться плотским наслаждениям и
пр.). В последующие столетия деятельность авторов и подновителей
стихотворных Л. не прекращается, и многие из их произведений становятся
еще более популярными, выступая из книги на сцену; в то же время, при
увеличившейся потребности в чтении, как отдельные Л., так и сборники их
перелагаются в французскую прозу. Ср. о французских Л.: Doubet,
"Dictionnaire des legendes" (1855); Alf. Maury, "Les L. pieuses du
Moyen-Age"; Gaston Paris, "Poesie an Moyen-Age" (1887). В Германии, в
ранний период средневековой поэзии (XI и XII вв.), стихотворные Л.
обрабатываются главным образом поэтами духовного сословия (одна из
старейших и интереснейших по широте взгляда посвящена житию Аннона, еп.
кельнского, ум. в 1076 г.). Придворных поэтов привлекают только те
легендарные сюжеты, в которых они находят нечто рыцарское (напр. из
ветхого завета - Юдифь, из житий святых - св. Георгий) или фантастически
сказочное (таковы Л. Гартмана ф. Ауэ); в том же направлении работают и
шпильманы, и из их рук получают жизнь полулегенды, полуэпопеи в роде
"Оренделя", "Освальда" и др.; через них отзвуки Л. проникают в старинные
национальные поэмы в роде "Вольфдитриха", а у поэтов-рыцарей иные жития
принимают характер рыцарских романов. В XIII и XIV вв. духовенство
энергично работает над множеством легендарных сюжетов и доставляет
народу массу назидательного чтения. Рано является стремление
циклизировать, собрать воедино это духовное богатство, и уже во 2-й
половине ХIII в. на среднем Рейне составляется огромный сборник (до
100000 стихов) "Passional", распадающийся на 3 части: 1-я трактует об И.
Хр. и Богоматери, 2-я - об апостолах и евангелистах, 3-я о святых,
сказания о которых расположены по церковному календарю; составитель его
- проповедник, пришедший к заключению, что писание действует сильнее
проповеди. В эпоху книгопечатания в Германии, как и во Франции, иные из
любимых Л. переходят в лубочную литературу. История Л. в Англии
распадается на те же периоды, как средневековая английская литература.
Англо-саксонскую Л., в ранних продуктах которой слышатся многочисленные
отзвуки национального эпоса, сменяет норманно-французская. За ней
следует среднеанглийская, очень обширная по количеству и разнообразию
памятников; ее источники то латинские, то французские; в ней встречаются
любопытные отголоски древнегерманских верований и средневековых поверий
(так напр. Л. о св. Михаиле, изображающая его битву с драконом-сатаною,
не только рассказывает о чинах ангельских и создании рода человеческого,
для пополнения пустоты, образовавшейся вследствие отпадения сонма
служителей Люцифера, но говорит и об домовых-альпах и об эльфах и
излагает всю средневековую демонологию, в связи с космогонией,
физиологией, психологией и пр.). В конце XIII в. на юге Англии
составился обширный сборник Л. в стихах (александрийских двустишиях),
известный под именем Liber festivalis; в нем много Л. о национальных
святых, представляющих любопытный исторический материал; источники -
французское и латинское; близкое сходство многих рассказов с Золотой Л.
объясняется единством происхождения. Этот сборник, как и подобные ему в
других странах, для большинства средневековых читателей заменял всякое
историческое чтение, так как излагал все, что считалось тогда
интересным, от начала Мира до последних дней. Как и в отдельных Л.,
эпизоды, полные глубокого и тонкого чувства, чередуются здесь с наивной,
иногда смешной грубостью, младенческое легковерие - с пытливостью ума
(поэт, напр., с воодушевлением рассказывает о том, как св. Маргарита,
поглощенная драконом, вышла из него и убила его - и сам же потом
выражает сомнение в возможности убийства дьявола). Более или менее
красивым пересказом Л. не пренебрегали и поэты эпохи Чосера и
позднейшей. В Италии, вследствие позднего обособления литературного
языка, Л. дольше, чем где-нибудь, остается в своем первоначальном
латинском одеянии, но у кватрочентистов в чинквечентистов (пис. XIV и XV
вв.) получает большое развитие; итал. Л. представляет больше
классических реминисценций, нежели какая-либо другая. В литературах
Пиринейского полуо-ва Л. играет еще более важную роль и рано выступает
на театральную сцену, с которой не сходит до XVII в. включительно. В
южнославянских землях и в древней России довольно многочисленные Л.,
переведенные с греческого, а также и составленные по образцу их,
переписываются в продолжение ряда веков, но изменяются только в
незначительных подробностях, и большинство их остается памятниками чисто
книжными. Таковы сказания, повести, притчи, приповести и Л.,
напечатанные в 1-м и 2-м выпусках "Памятников старинной русской
литературы" гр. Кушелева-Безбородко (СПб., 1860), а также рассеянные по
ученым и духовным журналам, изданиям "Общества Любителей Древнерусской
Письменности", "Трудам" археологич. съездов и специальным исследованиям.
Только некоторая часть книжных Л. и апокрифов проникает в народ, но за
то проникает глубоко и переделывается или в духовн. стихи, или в
духовные сказки, иначе называемые народными Л., которые, по свойствам
своей легко подвижной формы и способу передачи, значительно дальние
отходят от своих источников, нежели Л. западные или духовные стихи.
Самый интересный сборник народных русских Л. издан А. Н. Афанасьевым в
1859 г.; он давно уже стал большой библиографическою редкостью. В нем
всего 33 Л. (да и в том числе №№3 и 26, 4 и 5, 27 и 28 представляют
только варианты)" но они прекрасно подобраны и снабжены драгоценными
историко-литературными указаниями (разбор А. Н. Пыпина см. в
"Современнике", 1860, №5). Народные Л. встречаются так же во всех
больших сборниках памятников народной поэзии: в "Трудах Этногр. Стат.
экспедиции" (Чубинского), у Драгоманова, в "Белорусском сборнике" Шеина
и пр.; множество их рассеяно в "памятных книжках" и других областных
изданиях, также и в энографических журналах (обзор прежних работ см. в
"Истории русской этнографии" Пыпина, новейших - в "Этнограф. Обозрении"
и "Живой Старине"). Общую характеристику русских народных Л. см. в "Ист.
Лит." Галахова (2-е и 3-е изд.
20), а также у Порфирьева и др. Лучший исследователь по истории Л. у
нас академик Александр Ник. Веселовский, начавший в "Журнале Мин. Нар.
Пр.", в 1875 г. ряд работ под названием: "Опыты по истории развития
христианской Л." и продолжавший их в изд. акд. наук, в "Разысканиях в
области русского духовного стиха", а также в исследовании: "Из истории
романа и повести" и мелких заметках.
Слова: Л., легендарный употребляются также в смысле противоположном
исторически достоверному, причем означают рассказ или не вполне
согласный с фактами (напр. "Моравская Л." в Кирилло-Мефодиевском
вопросе) или заведомо украшенный народной фантазией (напр.
"императорская Л.", "наполеоновская Л."), действующей по определенным
законам, не вполне еще выясненным.
А. Кирпичников.