Сентиментализм в западноевропейской и русской литературе -
литературное направление, явившееся в XVIII и в начале XIX в.
противовесом одностороннему господству так называемой псевдоклассической
теории. Оно отводило первостепенное место субъективным излияниям и
психологическому анализу, противопоставляло величественному и
возвышенному трогательное и стремилось, в лице некоторых своих
представителей, пробудить в сердцах читателей понимание природы и любовь
к ней, вместе с гуманным отношением ко всем слабым, страдающим и
гонимым.
С. в английской литературе. Родиной С. была Англия. В конце 20-х
годов XVIII в. Джемс Томсон своими поэмами "Зима" (1726), "Лето" (1727)
и т. п., впоследствии соединенными в одно целое и изданными (1730) под
названием "Времена года", содействовал развитию в английской читающей ее
публике любви к природе, рисуя простые, непритязательные сельские
ландшафты, следя, шаг за шагом, за различными моментами жизни и работ
земледельца и видимо стремясь поставить мирную, идиллическую деревенскую
обстановку выше суетной и испорченной городской. В 40-х годах того же
столетия Томас Грей, автор элегии "Сельское кладбище", оды "К весне" и
др., подобно Томсону, старался заинтересовать читателей деревенской
жизнью и природой, пробудить в них сочувствие к простым, незаметным
людям, с их нуждами, горестями и верованиями, придавая, вместе с тем,
своему творчеству задумчиво-меланхолической характер. Тою же
меланхолией, только более мрачной и туманной, проникнуты "Ночи" Эдуарда
Юнга (1742 - 1746), пользовавшиеся громадным успехом; в чисто
субъективной форме автор изливает свои грустные мысли, навеянные смертью
близких людей, выражает свои религиозные убеждения и идеалы, затрагивает
разнообразные нравственные вопросы, стремится растрогать и потрясти
читателя. В ночной тишине и таинственном колорите ночного ландшафта Юнг
находил точно отзвук своим страданиям и мрачным думами. Другой характер
носят знаменитые романы Ричардсона - "Памела" (1740), "Кларисса Гарло"
(1748), "Сэр Чарльз Грандисон" (1754) - также являющийся ярким и
типичным продуктом английского С. Ричардсон был совершенно
нечувствителен к красотам природы и не любил ее описывать - но он
выдвинул на первое место психологический анализ и заставил английскую, а
затем и всю европейскую публику живо интересоваться судьбой героев и
особенно героинь его романов. В наше время недостатки романов Ричардсона
ярко бросаются в глаза; но нельзя отрицать, что местами в них попадаются
действительно трогательный сцены, которые могли в то время
способствовать некоторому смягчению и облагорожению нравов и
литературных вкусов. Лоренц Стерн, автор "Тристрама Шэнди" (1759 - 1766)
и "Сентиментального путешествия" (1768; по имени этого произведения и
самое направление было названо "сентиментальным") соединял
чувствительность Ричардсона с любовью к природе и своеобразным юмором. В
"Тристраме Шэнди" есть прекрасные страницы, посвященные неуловимым
деталям душевного мира, обрисовывающие непритязательную, обыденную
английскую жизнь, с любовью и добродушием воссоздающие мысли и ощущения
таких скромных героев, как мистер Шэнди, дядя Тоби или капрал Трим.
"Сентиментальное путешествие" сам Стерн называл "мирным странствием
сердца в поисках за природой и за всеми душевными влечениями, способными
внушить нам больше любви к ближним и ко всему миру, чем мы обыкновенно
чувствуем". прикрываясь именем своего героя, Иорика, Стерн грустит при
виде старомодного, отжившего свой век экипажа, птички, заключенной в
клетку и тщетно рвущейся на волю, со слезами на глазах вспоминает о
францисканском монахе, отце Лоренцо, которого он случайно увидел в Калэ
и который, встретив с его стороны неприветливое, черствое отношение,
охотно простил ему обиду, подружился с ним и даже предложил ему при
расставании поменяться с ним табакерками.
С. во французской литературе. Перейдя на континент, английский С.
нашел во Франции уже несколько подготовленную почву. Совершенно
независимо от английских представителей этого направления, аббат Прево
("Манон Леско", "Клевеланд") и Мариво ("Жизнь Марианны") приучили
французскую публику восторгаться всем трогательным, чувствительным,
несколько меланхолическим. Возникал даже вопрос о возможности влияния
Мариво на Ричардсона, но оно не может быть вполне доказано. Как бы то ни
было, произведения Ричардсона переведенные на франц. яз., встретили во
Франции самый со чувственный прием. Появились "продолжения" и обработки
романов Ричардсона: Буасси написал пьесу "Pamela en France" (1743);
Нивелль де ла Шоссэ также попытался драматизировать историю Памелы
(подобная же попытка была сделана в Италии Гольдони, в двух пьесах:
"Pamela nubile" и Pamela maritata"). В 1786 и 1792 гг. появились две
драмы (вторая принадлежала Непомюсену Лемерсье), написанные на сюжет
"Клариссы Гарло". Эпизод с Клементиной из "Грандисона" также привлек
внимание драматургов. Мармонтед, Лагара, Дидро восхваляли произведения
Ричардсона; такой убежденный сторонник классицизма, как Андрэ Шенье, в
одной из своих элегий вспоминает несчастную судьбу Клариссы и
Клементины; даже писатели вроде Лакло или Рэтиф де ла Бретонна, с
первого взгляда имеющие мало общего с Ричардсоном, платят известную дань
общему увлечению английским С. Под тем же влиянием создалась и "Новая
Элоиза" Руссо (1761), который всегда с уважением и сочувствием отзывался
о Ричардсоне. Юлия многим напоминает Клариссу Гардо, Клара - ее подругу,
miss Howe. Морализирующий характер обоих произведений также сближает их
между собою; но в романе Руссо играет видную роль природа, с
замечательным искусством описываются берега Женевского озера - Вевэ,
Кларан, роща Юлии. Пример Руссо не остался без подражания; его
последователь, Бернардэн де Сен-Ньер, в своем знаменитом произведений
"Павел и Виргиния" (1787) переносить место действия в Южную Африку,
точно предвещая лучшие сочинения Шатобриана, делает своими героями
прелестную чету влюбленных, живущих вдали от городской культуры, в
тесном общении с природой, искренних, чувствительных и чистых душой.
Успех, выпавший на долю "Новой Элоизы" (не смотря на скептические отзывы
Вольтера, назвавшего это произведение "глупым, буржуазным,
безнравственным и скучным"), заставил французскую публику еще более
заинтересоваться теми английскими сентименталистами, которыми увлекался
Руссо. Сен-Ламбер и аббат Делилль подражают, хотя и не вполне удачно,
"Временам года" Томсона; Дидро, Шенье, позднее Шендолле восторгаются его
творчеством; в 1765 г. появляется перевод "Сельского кладбища" Грея,
которого французская критика начинает вскоре называть "возвышенным
философом"; в 1762 г. выходит в свет французский перевод первой "Ночи"
Юнга; затем в течение 20-ти лет постоянно появляются новые переводы как
"Ночей", так и других произведений Юнга. Им увлекаются самые
разнообразные литературные и общественные деятели - Дидро, Шенье, г-жа
Ролан, даже Робеспьер, Шатобриан. Рука об руку с этим. увлечением шло
восторженное поколение так называемым "поэмам Оссиана", с их задумчивым,
туманным и меланхолическим колоритом. Наконец, произведения Стерна,
лично побывавшего в Париже и встретившего сочувственный прием у барона
Гольбаха и в других салонах, также не остались без влияния на
французскую литературе 1776 г. появился перевод "Тристрама Шэнди"; еще
раньше, в 1769 г., было переведено "Сентиментальное путешествие"; в 1787
и 1797 гг. вышли полные собрания сочинений Стерна во французском
переводе. Дидро, в "Jacques ie Fatataliste", заимствовал мнoгиe детали у
Стерна; г-жа де Леспинасс написала "Deux chapitres dans ie genre du
Voyage Sentimental". В XIX в. Стерну подражали Ксавье де Мэстр, Нодье,
даже Виктор Гюго. В 1800 г. появились избранные отрывки из его
сочинений, под заглавием: "Les heautes de Sterne".
С. в немецкой литературе. Не мало отголосков английского С. можно
найти и в немецкой литературе XVIII в. Относительно романов Ричардсона
можно даже сказать, что они вызвали больше различных подражаний и
оставили более заметный след в Германии, чем на родине их автора.
Писатели разных оттенков прямо объявляют себя сторонниками Ричардсона
или подражают ему. Геллерт, в стихотворении "Ueber Richardson's
Bildniss", восторженно отзывается об авторе "Памелы": "бессмертен
Гомер", восклицает он, "но еще более бессмертен у христиан британец
Ричардсон!" В своем романе: "Das Leben der schwedischen Grafin von G***"
(1746) он открыто подражает английскому образцу; его героиня, чистая
душой женщина, принужденная отстаивать свою честь и выносить различный
гонения и удары судьбы, списана отчасти с Памелы; даже место действия
одно время переносится в Англию. Клопшток пишет оду "Die tote Clarissa,
навеянную трагической развязкой романа Ричардсона. Лессинг имеет ввиду
"Клариссу Гapлo", создавая свою драму "Miss Sara Sampson". Гермес, в
предисловии к роману: "Geschichte der Miss Fanny Wilkes", признается,
что ему служили образцом сочинения Ричардсона и Фильдинга. Виданд
сначала является горячим сторонником Ричардсона, задумывает роман в
письмах ("Briete von Karl (тгапdison an seine Papille Emilia Jervois"),
пишет драму "Clementina von Porreta" (1760), представляющую собою
драматическую обработку эпизода из "Грандисона"; к концу 60х годов он
начинает, однако, менять свой взгляд на Ричардсона и уже относится к его
творчеству несколько скептически. В сочинениях Софии Ларош: "Franlein
von Sternheim" (1771) и "Rosaliens Briefe an ihre Freundin Marianne"
также чувствуется влияние Ричардсона; во втором романе сказывается,
сверх того, влияние Руссо, особенно в описаниях природы. Романы
Ричардсона оказали, наконец, свое воздействие на немецкую словесность и
в том отношении, что они вызвали к жизни целую литературу "романов в
письмах", которые стали пользоваться большой популярностью.
Замечательнейшим образчиком этого жанра является гетевский "Вертер", в
котором одновременно чувствуется влияние Ричардсона, Томсона, Юнга (в
описаниях лунной ночи и последнего прощания Вертера с Лоттой) и особенно
Руссо; последним увлекались тогда многие немецкие писатели (Гердер,
Юстус Мезер и др.). Общий, чувствительно-меланхолический колорит
"Вертера" напоминает отдельные главы "Новой Элоизы"; несчастная
привязанность Вертера к Лотте имеет сходные черты с трагическую любовью
Сен-Пре; природа играет такую же роль у Гете, как и у Руссо - герои
обоих писателей ищут в ней утешения и отрады, изливая ей свои думы и
горести наконец, Вертер, подобно СенПре и Юлии, стоит в оппозиции к
обществу, относится скептически к благам культуры и книжной мудрости,
отстаивает свободу чувства, охотно вернулся бы к первобытному, близкому
к природе состоянию. С. Стерна также нашел свое отражение в немецкой
литературе. Лессинг увлекался произведениями Стерна; Гете утверждал, что
при чтении их человеческая душа становится свободнее и прекраснее.
Гетевские "Письма из Швейцарии" (1775) явно навеяны, местами, Стерном.
Появляются и такие подражания Сентиментальному путешествию", как
"Sommerreise" и "Winterreise" Георга Якоби, полные субъективных излияний
и чувствительных возгласов, "Путешествие по Германии, Швейцарии, Италии
и Сицилии" Фрица Штольберга, "Путешествие по южным провинциям
Франции"Морица Августа Тюммеля и т. п. Одним из самых поздних отголосков
стерновского С. являются в XIX ст. знаменитые "Путевые картины" Гейне,
по своему общему характеру, манере изложения, чередованию грустного и
веселого элементов, наконец, субъективному колориту, не раз напоминающая
манеру Стерна.
С. в русской литературе. Первые русские переводы произведений
западноевропейских сентименталистов появились сравнительно довольно
поздно. "Памела" была переведена в 1787 г., "Кларисса Гарло" в 1791 -
92м, "Грандисон" в 1793 - 94м; вслед затем появилось подражание первому
роману - или, точнее, одной из его французских переделок: "Российская
Памела", Львова. В 1793 г. было переведено "Сентиментальное путешествие"
Стерна, встретившее настолько сочувственный прием, что в 1801 г., по
примеру французского сборника: "Les beantes de Sterne", было издано
нечто в роде хрестоматии: "Красоты Стерна или собрате лучших его
патетических повестей и отличнейших замечаний на жизнь". "Ночи" Юнга
были переведены масоном Кутузовым и изданы в 1780 г., в Москве, под
заглавием "Плач Юнга или ночные размышления о жизни смерти и
бессмертии". "Сельское кладбище" Грея было переведено на русский язык
только в 1802 г., Жуковским. Очень рано появился русский перевод "Новой
Элоизы" (1769); в начале 90-х годов этот роман был переведен вторично.
Определенные следы воздействия С. на русскую литературу чувствуются,
прежде всего, в знаменитом "Путешествии из Петербурга в Москву" Радищева
(1790), в значительной степени навеянном "Сентиментальным путешествием",
которое автор прочел в немецком переводе, до появления русского. Подобно
Стерну, Радищев чередует в своем произведении картины реальной жизни и
сентиментальные отступления, перемешивает меланхолический элемент с
юмористическим, описывает не только тех людей и те предметы или картины
природы, которые видит по дороги, но и те ощущения, которые они вызывают
в его душе. Многие эпизоды "Путешествия" Радищева могут быть
сопоставлены с отдельными дорожными встречами Стерна. Певец, которого
случайно слышит Радищев в Клину и с которым он меняется подарками,
напоминает отца Лоренцо; Крестецкий дворянин, идеально-благородный,
несколько походит на кавалера ордена св. Людовика, о котором
рассказывает Стерн. Но в русской книге наиболее видное место занимает
общественный и политический элемента, отсутствующий у английского
сентименталиста. Другим выдающимся отражением С. в русской литературе
являются "Письма русского путешественника" Карамзина (1797 - 1801).
Автор "Писем" не скрывает своего восторженного отношения к Стерну,
неоднократно упоминает о нем, в одном случай цитирует отрывок из
"Тристрама Шэнди". В чувствительных обращениях к читателю, субъективных
признаниях, идиллических описаниях природы, восхвалениях простой,
непритязательной, нравственной жизни, обильно проливаемых слезах, о
которых автор каждый раз сообщает читателю, сказывается одновременно
влияние Стерна и Руссо, которым также восторгался Карамзин. Приехав в
Швейцарию, путешественник спешит посетить Кларан, место действия "Новой
Элоизы", восхваляет Руссо, "величайшего писателя XVIII в.", видит в
пефагорейцах каких-то детей природы, чистых душой пастухов, живущих в
стороне от соблазнов суетной городской жизни. "Для чего не родились мы в
те времена, когда все люди были пастухами и братьями!" - восклицает он
по этому поводу. "Бедная Лиза" Карамзина - также прямой продукт влияния
западноевропейского С. Автор подражает Ричардсону, Стерну, Руссо;
совершенно в духе гуманного отношения лучших представителей С. к их
несчастным, гонимым или безвременно погибающим героиням, Карамзин
старается растрогать читателя судьбой скромной, чистой крестьянской
девушки, сгубившей свою жизнь из-за любви к человеку, который
безжалостно покидает ее, нарушив свое слово. В литературном отношении
"Бедная Лиза", как и другие повести Карамзина, - произведение довольно
слабое; русская действительность почти не отразилась в ней или
изображена неточно, с явной склонностью к идеализации и приукрашению.
Тем не менее, благодаря своему гуманному, мягкому колориту, эта повесть,
заставившая широкий круг читателей проливать слезы над судьбой
совершенно незаметной, скромной героини, составила эпоху в истории
русской повествовательной литературы и оказала довольно благотворное,
хотя и непродолжительное влияние на читающую публику. Даже в повести
"Наталья, боярская дочь" (1792), сюжет которой взят из старой русской
жизни, сентиментальному элегизму принадлежит первое место: старина
идеализована, любовь носит томный и чувствительный характер. Сочинения
Карамзина вскоре стали предметом подражания. Под влиянием "Писем
русского путешественника" написано, напр., "Путешествие в полуденную
Россию" Вл. Измайлова (1800 - 1802) или "Путешествие в Малороссию" кн.
Шаликова (1803 - 1804); авторы этих "Путешествий", подобно Карамзину и
Стерву, но без таланта последнего, подробно излагают ощущения,
испытанные ими во время своих скитаний, и стараются, прежде всего,
растрогать читателя, нередко впадая в аффектацию и манерность, "Бедная
Лиза" также вызвала к жизни много подражаний, напр. "Бедная Маша" А.
Измайлова (1801), "Несчастная Маргарита" (1803), "Прекрасная Татьяна,
живущая у подошвы Воробьевых гор". Герой и героиня повести Жуковского
"Марьина Роща" также принадлежат к категории сентиментальных любовников.
Господство С. в русской литературе продолжалось, однако, очень недолго;
крайности и смешные стороны некоторых приверженцев этого направления
вызвали сатирические нападки кн. Вяземского, Горчакова и др. В комедии
Шаховского "Новый Стерн" (1807) под именем графа Пронского выведен и
осмеян типичный представитель сентиментальных путешественников и
"вздыхателей" вроде Шаликова. Окончательный удар С. в русской литературе
нанесло возникновение реального романа, представленного сначала
Надеждиным, потом Гоголем и наглядно показавшего всю условность прежних
сентиментальных повестей. Впрочем, в ранних произведениях самого Гоголя,
напр. в его "Вечерах на хуторе", еще чувствуются отголоски
сентиментального направления
- наклонность к идеализации сельской жизни и возделыванию
идиллического жанра. Пушкин очень сочувственно отзывался о Стерне,
убеждал Смирнову перевести "Сентим. путешествие", а десять строк из
"Тристрама, Шэнди" готов был поставить выше всей поэмы Мура "Лалла-Рук".
Ср. Е. Schmidt, "Richardson, Kousseau und Goethe" (иена, 1875);
Gasmeyer, "Richardson's Pamela, ihre Quellen und ihr Einfluss auf die
englische Litteratur" (Лпц., 1891); P. Stapfer, "Laurence Sterne, sa
personne et ses ouvrages" (П., 1882); Joseph Texte, "JeanJacques
Rousseau et les origines du cosmopolitisme litteraire"(ll" 1895); L.
Petit de Juleville, "Histoire de la langue et de la litterature
franaise" (т. VI, вып. 48, 51, 54); Н. Котляревский, "Мировая скорбь в
конце прошлого и начале нашего века" (СПб., 1898); "История немецкой
литературы" В. Шерера (русский перевод под ред. А. Н. Пыпина, т. II); А.
Галахов, "история русской словесности, древней и новой" (т. 1, отд. II,
и т. II, СПб., 1880); М. Сухомлинов, "А. Н. Радищев" (СПб., 1883); В. В.
Сиповский, "К литературной истории Писем Русского Путешественника"
(СПб., 1897 - 98); "история русской литературы" А. Н. Папина, (т. IV,
СПб., 1899); Алексей Веселовский, "Западное влияние в новой русской
литературе" (М., 1896); С. Т. Аксаков, "Разные сочинения" (М., 1858;
статья о заслугах кн. Шаховского в драматической словесности).
Ю. Веселовский.