Сократовское положение о единстве знания и добродетели и следствия из
него были усвоены позднейшей греческой философией, правда, с некоторыми
ограничениями (напр., у Аристотеля признание этической добродетели,
основанной на привычке, на ряду с дианоэтической). Из отожествления
знания и добродетели вытекали два существенных вывода: 1) никто не зол
по доброй воле, а лишь по незнанию; знающий, не может поступать дурно; и
2) всякий может стать добрым, приобретя знание, развивши свой интеллект
(ср. диалог Платона "Протагор"). Великое значение принципа С., столь
противоположного нашему миропониманию, притом может быть и не вполне
согласного с фактами психической жизни, заключалось в духовной свободе,
которая была провозглашена этим принципом, в возможности для каждого
человека освободиться от темного природного основания, полученного в
удел при рождении. Действительно, если в этом интеллектуализме С. можно
видеть некоторый психологический детерминизм, то с другой нельзя не
усмотреть в нем и торжества разума над неразумной волею. На этой стороне
понимания принципа С. постоянно настаивал, указывая на необходимость для
человека властвовать над своими страстями, подчинять их разуму, не
избегая, впрочем, наслаждений, так как наслаждения составляют
существенный элемент человеческого счастья. С. вовсе не был аскетом, но
он никогда не дозволял страстям брать верх над разумом, почему именно С.
стал идеалом мудреца и его имели в виду различные греческие философские
школы, когда изображали портрет мудреца.
Систематического изложения различных видов добродетели и выведения их
из одного общего принципа - знания, С. не дал; это, может быть,
объясняется тем обстоятельством, что С. всегда исходил из частного
случая, его рассуждение велось ad hoc и не могло поэтому иметь ввиду
требования систематичности. Это же обстоятельство, а может быть и
необходимость, применяться к уровню слушателей, заставляли С. прибегать
к грубому утилитаризму и эвдаймонизму (ср. "Memorab." Ксенофонта), столь
несвойственному по существу духу его учения. Нельзя думать, что
определение, блага как то, что полезно человеку. и утверждение
относительности красоты, встречающееся у Ксенофонта и даже у Платона
(Протагор), выражало истинную мысль С. и не было лишь педагогическим
приeмом; эвдаймонизм не был основною тенденцией Сократовской этики, а
входил лишь в качестве составного элемента в его этические воззрения. В
применении своих этических принципов к государственной жизни С. был
вполне последователен. Он и здесь настаивал на необходимости знания и
требовал, чтобы правителями были люди знания, т. е. высказал то
требование, которое Платон развил в своем идеальном государстве. В
противоположность софистам, С. смотрел на государство, как на порядок,
обоснованный божественным планом, не являющийся продуктом эгоистического
произвола. Цицерон приписывает С. космополитические тенденции, без
сомнения неосновательно, ибо вся греческая этика, не исключая и С., была
национальною, и космополитизм является лишь у стоиков, по преимуществу у
римских стоиков. Специально сократическая черта - это уважение к работе
и физическому труду.
Значение философии С. следует рассматривать с двух точек зрения: с
отрицательной и положительной. С отрицательной точки зрения философия С.
есть протест против субъективизма софистов, главн. образом, против
теории относительности нравственных понятий. С точки зрения
положительной философии С., не заключая в себе систематического
проведения его воззрений на Бога и человека, содержала в зародыше
столько новых плодотворных мыслей со стороны метода и содержания, что
могла послужить точкою отправления для последующего развития греч.
мысли. Противоположные направления могли одинаково черпать из
рассуждений С. именно благодаря тому, что у него не было одностороннего
и систематичного проведения их. Наконец, великое значение имела и
личность философа, явившая своею жизнью и своею смертью редкий пример
полного согласия теории с практикою. Литература приведена в тексте,
полнее - у Zeiler, "Philosophie d. Griechen" (II т.); Ueberweg,
"Geschichte d. Philosophie" (I т. последнее издание), а также в отчетах
Zeller'a по греческой философии, помещенных в "Archiv fur Geschichte d.
Philosophie" (все тома).
Э. P.