Станкевич (Николай Владимирович) - глава знаменитого в истории
новейшей русской литературы "кружка Станкевича". Род. в 1813 г. в с.
Удеревке, Острогожского у., Воронеж. губ., в богатой помещичьей семье.
Окончил курс на словесном факультете москов. унив. Время его
студенчества (1831-34) совпадает с переворотом во внутренней жизни
московского университета, когда с профессорской кафедры, вместо прежнего
монотонного чтения старых тетрадок, послышалось живое слово,
стремившееся удовлетворить нарождающимся потребностям жизни. Большая
перемена происходила и в московском студенчестве: студент из бурша
превращался в молодого человека, поглощенного высшими стремлениями.
Прежние патриархальные нравы, когда московские студенты более всего
занимались пьянством, буйством, задиранием прохожих, отходят в область
преданий. Начинается образование среди московских студентов тесно
сплоченных кружков, желающих выяснить себе вопросы нравственные,
философские, политические. Студенчество нового типа сгруппировалась по
преимуществу в двух кружках - Станкевича и Герцена. Оба кружка, хотя и
одушевленные одним и тем же жаром высоких и чистых стремлений, почти не
имели между собой общения и отчасти даже враждебно относились друг к
другу. Они были представителями двух направлений. Кружок Станкевича
интересовался по преимуществу вопросами отвлеченными - философией,
эстетикой, литературой - и был равнодушен к вопросам политическим и
социальным. Кружок Герцена, тоже много занимавшийся философией, отдавал
свое внимание не столько литературе, сколько вопросам социального
устройства. В состав кружка С., первоначально чисто студенческого, но
продолжавшего жить в теснейшем духовном общении и после того, как члены
его в 1834-1835 гг. оставили университет, входили: талантливый историк
Сергей Строев, поэты Красов и Ключников, известный впоследствии
попечитель кавказ. округа Неверов; цвет сообщали кружку прежде всего сам
С., затем Константин Аксаков и Белинский. Из не студентов весьма близок
был к С. его земляк Кольцов, талант которого С. первый оценил; он же
издал первый сборник стихотворений Кольцова. Несколько позже к кружку
теснейшим образом примыкают Михаил Бакунин, Катков, Василий Боткин и
Грановский. Это были люди различных темпераментов и душевных
организаций, но всех их соединяло обаяние необыкновенно светлой, истинно
идеальной личности главы кружка. С. представляет собою чрезвычайно
редкий пример литературного деятеля, не имеющего никакого значения в
качестве писателя и тем не менее наложившего свою печать на целый период
русской литературы. С. - автор очень плохой quasi-исторической драмы
("Скопин-Шуйский"), слабой повести, двух-трех десятков стихотворений
второстепенного значения и нескольких отрывков философского характера,
довольно интересных, но найденных только после смерти С. в бумагах его и
напечатанных целых 20 лет спустя. Очень замечательна его переписка с
друзьями, полная блестящих мыслей, метких определений и представляющая
собой летопись его глубоко искреннего стремления познать истину; но и
эта переписка была собрана в одно целое только 20 лет после его смерти.
Весь этот литературный багаж С., вместе с переводами и перепиской, занял
небольшой томик (М.. 1857; 2е изд.. без переписки, М., 1890), и не в нем
источник первостепенного значения С. Не обладая крупным литературным
дарованием, он был очень талантливой личностью просто как человек.
Одаренный тонким эстетическим чутьем, горячей любовью к искусству,
большим и ясным умом, способным разбираться в самых отвлеченных вопросах
и глубоко вникать в их сущность, С. давал окружающим могущественные
духовные импульсы и будил лучшие силы ума и чувства. Его живая, часто
остроумная беседа была необыкновенно плодотворна. Всякому спору он умел
сообщать высокое направление; все мелкое и недостойное как-то само собой
отпадало в его присутствии С. представлял собой удивительно
гармоническое сочетание нравственных и умственных достоинств. В
идеализме С. не было ничего напускного или искусственно приподнятого;
идеализм органически проникал все его существо, он мог легко и свободно
дышать только на горных высотах духа. Этот высокий душевный строй С. и
его кружка раньше всего сказался в восторженном понимании
шеллингианства, принявшего в кружке С. окраску скорее религиозного
воззрения, чем сухой схемы, тем более, что шеллинговский пантеизм и сам
по себе больше заключал элементов поэтических, чем чисто философских. В
вопросах искусства настроение С. и его кружка сказалось в необыкновенно
высоких требованиях, предъявленных к современной литературе и
современному театру, и в вытекавшей отсюда ненависти ко всему фальшивому
и пошлому. При нелюбви самого С. к журнальной, да и вообще литературной
деятельности, в текущей литературе выразителем духовной жизни кружка
явился не он, а Белинский. Параллельное изучение переписки С. и первых
томов соч. Белинского, обнимающих 1834 - 37 гг., показывает, что
великому искателю истины принадлежит несравненный блеск его вдохновенных
статей, но самое содержало новых идей, во имя которых он выступил,
раньше было формулировано С. в письмах к друзьям и кружковых беседах. В
1837 г. начинающаяся чахотка и жажда приложиться к самому источнику
философского знания вызвали отъезд С. за границу. Он подолгу живал в
Берлине, где вступил в тесное общение с душевно полюбившим его
профессором философии, гегельянцем Вердером. В это время в сферу его
обаяния попал Тургенев. В 1840 г. 27-летний С. умер в итальянском
городке Нови. Ранняя смерть его произвела потрясающее впечатленье на
друзей его, но вместе с тем она необыкновенно гармонично завершила
красоту его образа. Et rose, elle a vecu се que vit une rose - l'espace
d'un matin, сказал французский поэт про умершую в цвете дет девушку.
Душевная красота С. была тоже своего рода благоуханным цветком, который
мог бы и выдохнуться при более прозаических условиях, как выдохся
позднее идеализм иных членов его кружка. Теперь же, благодаря трагизму
судьбы С. и цельности оставленного им впечатления, имя его стало
талисманом для всего поколения 40-х годов и создало желание приблизиться
к нему по нравственной красоте. Ср. Герцен, "Былое и Думы"; Анненков,
"Николай Владимирович С. и его переписка" (М., 1857); Добролюбов, "Соч."
(т. 2); А. Станкевич, "Т. Н. Грановский"; К. Аксаков, "Воспоминания
студентства", в "Дне" 1862 г., №№ 39 и 40; Тургенев, "Первое собрание
писем"; Барсуков, "Жизнь и труды Погодина"; Пыпин, "Белинский"; "Полное
Собр. Соч. Белинского" под ред. С. А. Венгерова, примечания к I и III
тт.
С. Венгеров.