Сусанин (Иван) - Крестьянин Костромского уезда с. Домнина,
принадлежавшего Романовым; известен как спаситель жизни царя Михаила
Федоровича. До самого последнего времени единственным документальным
источником о жизни и подвиге С. была жалованная грамота царя Михаила
Федоровича, которую он даровал в 1619 г., "по совету и прошению матери",
крестьянину Костромского у., С. Домнина, "Богдашке" Сабинину половину
дер. Деревище за то. что его тесть Иван С., которого "изыскали польские
и литовские люди и пытали великими немирными пытками, а пытали, где в те
поры великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович..., ведая
про нас.. терпя немерные пытки... про нас не сказал... и за то польскими
и литовскими людьми был замучен до смерти". Последующие жалованные и
подтвердительные грамоты 1641, 1691 и 1837 гг., данные потомкам С.,
только повторяют слова грамоты 1619 г. В летописях, хрониках и других
письменных источниках XVII в. почти ничего не говорилось о С., но
предания о нем существовали и передавались из рода в род. До начала XIX
в. никто не думал, однако, видеть в С. спасителя царской особы. Таким
впервые его представил печатно Щекатов в своем "Географич. Словаре"; за
ним Сергей Глинка, в своей "Истории" прямо возвел С. в идеал народной
доблести. Рассказ Глинки буквально повторил Батыш-Каменский в "Словаре
достопамятных людей Русской земли". Вскоре личность и подвиг С. стали
любимым предметом и для поэтов, написавших о нем целый ряд
стихотворений, дум, драм, повестей, рассказов и т. п., и для музыкантов
(наиболее известны "Иван Сусанин" - дума Рылеева, "Kocтромские леса"
- драма Н. Полевого, "Иван Сусанин" - опера Кавоса, "Жизнь за Царя" -
опера М. И. Глинки). В 1838 г. в Костроме, по повелению императора
Николая I, воздвигнут С. памятник, "во свидетельство, что благородные
потомки видели в бессмертном подвиге С. - спасении жизни новоизбранного
русской землей царя через пожертвование своей жизни - спасение
православной веры и русского царства от чужеземного господства и
порабощения". Скудость источников и разногласие авторов, повествовавших
о подвиге С., побудили Н. И. Костомарова отнестись критически и к
личности С., и к его подвигу. Исходя, главным образом, из того, что о
нем не говорится в современных или близких к его времени летописях и
записках, что существующими источниками не подтверждается присутствие
польсколитовского отряда близ с. Домнина и что в начале 1613 г. Михаил
Федорович жил со своею матерью не в селе Домнине, а в укрепленном
Ипатьевском монастыре, он видел в С. "одну лишь из бесчисленных жертв,
погибших от разбойников в Смутное время". Ему горячо возражали С. М.
Соловьев ("Наше Время", 1862). М. П. Погодин ("Гражданин", 1872,. № 29 и
1873, № 47), Домнинский ("Русский Архив", 1871,. № 2), Дорогобужин и
др.; но все они руководились большей частью теоретическими соображениями
и догадками. С конца 1870-х и особенно 1880-х гг., с открытием
исторических обществ и губернских архивных комиссий, стали
обнаруживаться новые документы о подвиге С., открылись почти современные
ему "Записки" и многочисленные рукописные "предания" XVII и XVIII вв., в
которых очевидно преклонение писавших перед подвигом С. (иные прямо
называли его мучеником). В 1882 г. Самарянову, собравшему немало не
изданных до него источников, удалось доказать, что поляки и литовцы
целым отрядом подходили к с. Домнину, с целью убить новоизбранного царя
Михаила Федоровича, и что Михаил Федорович "скрылся от ляхов" в
Ипатьевском монастыре по совету С. из с. Домнина, после появления
польско-литовского отряда. Положения Самарянова подтверждаются и
позднейшими находками документов, относящихся к С. и хранящихся в
костромской архивной комиссии, в археологическом институте и др.
Сущность преданий о подвиге С. сводится к следующему. Вскоре после
избрания на престол, когда Михаил Федорович жил со своею матерью в с.
Домнине, родовой своей вотчине, пришли в Костромскую обл. польские и
литовские люди с целью убить нового соперника польского королевича
Владислава; недалеко от с. Домнина им попался С., который взялся быть их
проводником, но завел в противоположную сторону, в дремучие леса, послав
перед уходом своего зятя Богдана Сабинина к Михаилу Федоровичу с советом
укрыться в Ипатьевском монастыре; утром он раскрыл полякам свой обман.
несмотря на жестокие пытки не выдал места убежища царя и был изрублен
поляками "в мелкие куски". Из прямых потомков С. переписная ландратская
книга, хранящаяся в московском архиве министерства юстиции под 1717 г.
называет Федора Константинова, Анисима Ульянова (Лукьянова) и Ульяна
Григорьева, живших в селе Коробове, пожалованном дочери С., Антониде
Ивановне, в 1633 г. Ср. Н. И. Костомаров, "Исторические монографии и
исследования" (т. 1, СПб., 1867); его же, "Личности Смутного времени"
("Вестник Европы", 1871, № 6); Самарянов, "Памяти Ивана Сусанина"
(Кострома, 1884, 2-е изд.); И. Холмогоров, "Заметка о потомках Сусанина"
("Труды Археографической Комиссии при Императорском Московском
Обществе", т. 1, вып. 1, 1898); Д. И. Иловайский, "Смутное время
Московского государства" (М., 1894). В. Р-в.