Сущность. - Отношение С. предмета к его субстанции есть отношение
постоянных предикатов к постоянному же субъекту. Таким образом по
отношению к субстанции отношение С. совпадает с понятием атрибутов. Но
отношением к понятию субстанции не выясняется во всей полноте смысл
понятия С. Постоянные предикаты предмета могут существовать при разной
степени определенности и постоянства его субъекта, и потому сущность не
всегда соотносительна субстанции. Предмету может быть приписываемо
неопределенное, не возведенное к отчетливости мысли бытие - и такому
неопределенному и неотчетливому субъекту могут, тем не менее,
принадлежать постоянные свойства, составляющие его С. С другой стороны,
предмет может заведомо иметь для мысли лишь условные постоянство и
самостоятельность, т. е. субстанциальность его может быть отрицаема и,
тем не менее, ему можно приписывать постоянную природу или С. Это
последнее соображение указывает на неправильность очень часто
встречающегося в философии противоположения между С. и явлением. Явление
есть все то, чему принадлежит не бытие в точном значении этого слова, но
существование, т. е. бытие обусловленное, зависимое. Не имея, таким
образом, само в себе субстанции, явление, однако, также имеет свою С.,
т. е. постоянные предикаты. Следовательно, противоположение существует
не между явлением и С., а между явлением и тем сущим, которое служит
первоисточником явления, или, пожалуй, между С. явления и С. этого
сущего. Эта особенность понята С. может быть кратко выражена так, что
для С., как постоянного предиката, необходим субъект логический, но нет
необходимости в субъекте действительном. , С. совпадает с тем, что в
логике именуется существенными признаками понятия; всякое раскрытие
содержания понятия в общем, утвердительном, категорическом суждении есть
раскрытие С. предмета понятия. В логике различают нередко разные степени
и виды существенности признаков разными терминами; так, основные
существенные признаки (essentialia constitutiva) отличают от производных
(essentialia consecutiva); которые иногда дают наименование атрибутов,
равно как существенные признаки, общее нескольким понятиям (essentialia
communia), от признаков, исключительно принадлежащих данному понятию
(essentialia propria). Гораздо важнее этих терминологических различий те
соображения, которые, вытекая из развитого выше понятия С., определяют
отношения его к другим близким ему понятиям. Как предикат субъекта
неопределенного или даже мнимого, С. не предполагает непременно резкого
рассудочного отделения бытия предмета от его свойств. Поэтому, понятие
сущности близко к первоначальному, еще не расчлененному мыслью,
непосредственному состоянию понятия бытие когда постоянные или
принимаемые за постоянные свойства сущего отождествляются с сущим как
таковым (так было, напр., в древнейшей греческой философии, для которой
вода или воздух были вместе и самим первосущим, и его сущностью). В
развили мысли о бытии категория С. предшествует категории субстанции,
как предполагающая меньшую отчетливость разграничивающей, рассудочной
деятельности. Засим, с выработкой мысли о субстанции, С. отождествляется
с ее атрибутами. Что касается отношения С. к акциденту и модусу, то в
одном смысле она их исключает, в другом - отождествляется с ними. Как
постоянный предикат субстанции, С. ее не есть ни акцидент, ни модус; но
и акцидент, и модус, как таковые, имеют свою С., т. е. свои постоянные
предикаты. Причинность вещей есть одно из их постоянных свойств и, как
таковое, обнимается понятием С.; постоянство существенного признака
понятия не есть неизменность предмета во времени, а есть постоянство в
самом временном изменении, буде последнее имеет место. Существенным
признаком организма служит, напр., его развитие - стало быть,
единообразное изменение во времени под влиянием внутренних причин,
Вполне мыслимо даже такое предположение. что С. всякой вещи есть
закономерное изменение (хотя, конечно, мыслимость этого предположения не
означает еще его доказанности). Вместе с тем, однако, понятие С. шире
понятия причинности, так как в предметах есть единообразие, не
подчиняющиеся началу причинности (свойства геометрических тел,
единообразие во взаимных отношениях тела и души и т. п.).
В истории философии понятие С. всегда было важно главным образом в
его соотношение с понятием субстанции, т. е. в смысле понятия о ее
постоянных свойствах или атрибутах. Укажем лишь на общую тенденцию
движения философии по отношению к понятию С. В течение всего
докантовского периода философии понятия бытия и того, чему присуще бытие
(свойства), хотя и различаемые рассудком, обнаруживали стремление к
тесному сочетанию и даже слиянию в мыслимом предмете понятия: вещь,
характеризуемая известными признаками, именно через сопричастие этим
признакам приобретала значение сущей. Предполагалось, что есть свойства
или атрибуты, которым, как таковым, необходимо принадлежит бытие. Эта
неразрывность двух понятий - свойства и бытия вещи - представлялась
равно необходимой как с точки зрении догматиков, так и с точки зрения
эмпиристов. Первые, определяя субстанцию известными атрибутами,
естественно находили их в таких свойствах вещей, которые (свойства)
представлялись им необходимо-сущими, т. е. понятие о которых с их точки
зрения предполагало бытие. Первое положение "Этики" Спинозы в
самопричине С, предполагает существование, т. е. природа С. может быть
постигнута лишь как существующая. Таким образом выходит, что существо
вещей создает их субстанциональность, т. е. что мы должны признавать
субстанциональное бытие за такими свойствами, из понятия которых оно
следует с необходимостью (иначе - противоположное которым невозможно).
Это, так сказать, материальное, т. е. основанное на изучении свойств
вещей установление их бытия, составляет убеждение и эмпиризма. Юм,
давший вполне последовательное завершение доктрины эмпиризма, подвергает
подробному исследованию вопрос, есть ли идея бытия чтолибо отличное от
идей воспринимаемых качеству и находит, что они тождественны, т. е.
свойства вещей и суть их бытие. "Просто думать о чем-либо и думать о
чемлибо, как существующем - говорит он, - в этом нет никакой разницы".
Различие между эмпиристами и догматиками заключается в данном случай
лишь в том, что необходимое, субстанциальное бытие первые отрицают, и
поэтому превращают не С. в субстанцию, а вообще воспринимаемые свойства
в сущее. Для Канта бытие есть не признак вещи, а ее положение (вещь
сущая имеет те же признаки, что и несущая), и потому от мыслимых
признаков вещи нельзя заключать к ее бытию: тем самым отвергается
догматизм. Вместе с тем отвергается и эмпиризм, так как (опытное) бытие
вещей есть категория рассудка, а не непосредственное внушение чувств;
следовательно, один чувственный значок сам по себе еще не тождествен
бытию, и тем более субстанции (права которой в опытной области Кант
также восстанавливает). Таким образом возможность превращения С. в
субстанции или вообще свойства в сущее раз навсегда пресекается.
Шопенгауэр, в духе Канта, признает невозможным какое-либо заключение от
С. (essentia) к сушествованию (existentia), хотя с другой стороны
утверждает, что существование без С. есть пустое слово. У Гербарта и
Гегеля влияние произведенной Кантом реформы проявляется в том, что, в
противоположность докантовской философии, заключавшей от С. к сущему,
они стремятся С., как и субстанцию, вывести из понятия бытия. Из
определения бытия, как простого положения, у Гербарта следует ряд
заключений и о качестве (природе) сущего. У Гегеля категория С.
составляет содержание второй книги "Логики" и С. определяется как
основание (Hintergrund) или самоуглубление бытия, достигаемое его же
собственным развитием. В настоящем вопросе, как и в вопросе о
субстанции, дозволительно ожидать плодотворных результатов лишь от
генетического исcледoвaния понятия бытия. Это исследование одно может
дать разрешение или доказать неразрешимость искони занимавшей философию
задачи - найти необходимые, т. е. логически связанные с самым бытием
вещей, предикаты их. И. Г. Дебольский.