Трубецкой (князь Сергей Петрович) - один из наиболее известных членов
тайного общества в царствование имп. Александра I (так называемых
декабристов). Род. в 1790 г., служил в гвардии и во время войн с
Наполеоном обратил на себя внимание своею храбростью. По возвращении
из-за границы Т. вступил в масонскую ложу "трех добродетелей", в 1818-19
г. был в ней неместным мастером, затем почетным членом. Т. вместе с
Александром и Никитою Муравьевыми первые пришли, в 1816 г., к мысли о
необходимости образования тайного общества, которое и составилось в
феврале 1817 г. под названием "союза спасения" или "истинных и верных
сынов отечества"; устав его написал Пестель. Во внешних приемах этого
общества чувствовалось еще влияние масонства. По показанию Т., члены
"союза спасения" преимущественно говорили "о обязанности подвизаться для
пользы отечества, способствовать всему полезному если не содействием, то
хотя изъявлением одобрения, стараться пресекать злоупотребления, оглашая
предосудительные поступки недостойных общей доверенности чиновников,
особенно же стараться усиливать общество приобретением новых надежных
членов, разведав прежде о их способностях и нравственных свойствах или
даже подвергнув их некоторому испытанию". Вскоре "союз спасения" был
преобразован и получил название "союза благоденствия", первая часть
устава которого была составлена Александром и Михаилом Муравьевыми, П.
Колошиным и кн. Т., при чем они пользовались уставом немецкого тайного
общества Тугендбунда. Любопытно, что немецкий устав настаивает на
освободительных мерах относительно крестьян и требует, чтобы каждый
вступающий в союз обязался в течение того же хозяйственного года
освободить своих крестьян и превратить находящуюся в пользовании
крестьян землю, обремененную барщиной, в свободную собственность,
которая могла бы дать им достаточное пропитание; между тем в русском
уставе помещикам рекомендуется только человечное отношение к крестьянам,
забота об их просвещении и, в случае возможности, борьба с
злоупотреблениями крепостным правом. Проект второй части устава "союза
благоденствия", написанный Т., не был одобрен коренною управою общества
и впоследствии уничтожен. Т. вербовал в члены общества даже людей, мало
ему знакомых. Так, в 1819 г. он обратился к Жуковскому, но тот,
возвращая ему устав, сказал, что он "заключает в себе мысль такую
благодетельную и такую высокую, что он счастливым бы себя почел, если бы
мог убедить себя, что в состоянии выполнить его требования, но что к
несчастию он не чувствует в себе достаточной к тому силы". Напротив, Н.
И. Тургенев принял предложение Т. После съезда членов союза
благоденствия в Москве, в начале 1821 г., общество объявлено было
уничтоженным, но на юге Пестель и другие не согласились с этим и
немедленно образовали южное общество, в Петербурге же северное общество
составилось лишь в конце 1822 г. Во главе его стоял Никита Муравьев, но
в конце 1823 г. нашли более удобным, для успеха дела, иметь трех
председателей, и к нему присоединили кн. Евг. Оболенского и Т., только
что возвратившегося из-за границы. В бумагах Т. был найден впоследствии
список (с неважными переменами) проекта конституции Никиты Муравьева,
предполагавшего учредить в России монархию ограниченную, причем государю
предоставлялась власть подобная той, которой пользуется президент
Соедин. Штатов. Когда в 1823 г. в Петербург приезжал Пестель и убедил
кн. Оболенского признать необходимость республиканского правления в
России, то Т. разубедил его в этом, доказав, что республику можно
учредить не иначе, как истребив императорскую фамилию, что привело бы в
ужас общество и народ. В 1824 г., по обязанностям службы, Т. переехал в
Киев. В октябре 1825 г., взяв отпуск, Т. возвратился в Петербург и вновь
избран был директором общества. Когда при обсуждении вопроса о том, что
делать, если государь не согласится на их условия, Рылеев предложил
вывезти его за границу - Т. присоединился к этому мнению. 27 ноября
члены северного общества узнали о смерти имп. Александра и о присяге
Константину Павловичу. Некоторые находили, что упущен удобный случай к
восстанию, но Т. утверждал, что это не беда, что нужно только
приготовиться содействовать членам южного общества, если они начнут
дело; тем не менее, он присоединился к постановлению главных членов
северного общества о прекращении его до более благоприятных
обстоятельств. Известие, что Константин Павлович не принимает короны,
возбудило новые надежды. Т. был выбран диктатором. В своих показаниях он
утверждал, что истинным распорядителем был Рылеев, последний же заявил,
что Т. "многое предлагал первый и, превосходя его в осторожности, я
равнялся с ним в деятельности по делам заговора". 8 декабря Т.
советовался с Батенковым относительно предполагаемой революции и
будущего государственного устройства. Они одобрили следующий план,
составленный Батенковым: 1) приостановить действие самодержавия и
назначить временное правительство, которое должно будет учредить в
губерниях камеры для избрания депутатов. 2) Стараться установить две
палаты, причем члены верхней должны быть назначаемы на всю жизнь.
Бaтенков (находившийся, вероятно, под влиянием Сперанского, у которого
он жил, и который после своей ссылки возлагал надежду на создание
наследственной аристократии) желал, чтобы члены верхней палаты были
наследственные, но, очевидно, Т. на это не согласился. 3) Употребить для
достижения цели войска, которые захотят остаться верными присяге имп.
Константину. Впоследствии, для утверждения конституционной монархии,
предполагалось: учредить провинциальные палаты для местного
законодательства и обратить военные поселения в народную стражу. Т.
высказывал предположение, что первоначально войск за них будет мало, но
он рассчитывал, что первый полк, который откажется от присяги имп.
Николаю, будет выведен из казарм, пойдет с барабанным боем к казармам
ближайшего полка и, подняв его, будет продолжать шествие к другим
соседним полкам; таким образом составится значительная масса, к которой
примкнут и батальоны, находящиеся вне города. 12 декабря кн. Оболенский
передал собравшимся у него членам общества, гвардейским офицерам,
приказание диктатора - стараться в день, назначенный для присяги,
возмутить солдат своих полков и вести их на Сенатскую площадь. На
собрании заговорщиков 13 декабря вечером, когда кн. Оболенский и
Александр Бестужев высказались за необходимость покушения на жизнь
Николая Павловича, Т., по показанию Штейнгеля, соглашался на это и
выражал желание провозгласить императором малолетнего вел. кн.
Александра Николаевича (последнее предлагал и Батенков в разговоре с Т.
8 декабря), но, по свидетельству других, Т. держался в стороне и
вполголоса разговаривал с кн. Оболенским. Сам Т. показал, что не может
отдать себе ясного отчета в своих поступках и словах в этот вечер. По
свидетельству Рылеева, Т. думал о занятии дворца. Т. на следствии заявил
о своей надежде, что Николай Павлович не употребит силы для усмирения
восставших и вступить с ними в переговоры. Т. в своих "Записках" так
излагает планы заговорщиков. Предполагалось полкам собраться на
Петровской площади и заставить сенат: 1) издать манифест, в котором
прописаны будут чрезвычайные обстоятельства, в которых находилась
Россия, и для решения которых приглашаются в назначенный срок выбранные
люди от всех сословий для утверждения, за кем остаться престолу и на
каких основаниях; 2) учредить временное правление, пока не будет
утвержден новый император, общим собором выбранных людей. Общество
намеревалось предложить в временное правление Мордвинова, Сперанского и
Ермолова. Предполагалось срок военной службы для рядовых уменьшить до 15
лет. Временное правление должно было составить проект государственного
уложения, в котором главные пункты должны быть учреждение
представительного правления по образцу просвещенных европейских
государств и освобождение крестьян от крепостной зависимости. По
показаниям Т. и Рылеева, в случае неудачи предполагалось выступить из
города и распространить восстание. У Т. был найден набросок манифеста от
имени сената об уничтожении прежнего правления и учреждения временного,
для созвания депутатов. От времени до времени Трубецким овладевали
сомнения в успехе дела, которые он и высказывал Рылееву. Однажды Т. даже
просил, чтобы его отпустили в Киев, в 4-й корпус, в штабе которого он
служил, чтобы "там что-нибудь сделать". Тем не менее Т. не решился
сложить с себя звание диктатора и должен был присутствовать в день 14
декабря на Сенатской площади; но начальство над войсками, участвующими в
заговоре, поручено было полковнику Булатову. Однако в решительный день
Т. окончательно растерялся и не только не явился на Сенатскую площадь,
но даже принес присягу имп. Николаю. Храбрость свою Т. доказал
несомненно во время наполеоновских войн, но, по словам Пущина, он
отличался крайней нерешительностью и не в его природе было взять на свою
ответственность кровь, которая должна была пролиться, и все беспорядки,
которые должны были последовать в столице. В ночь с 14 на 15 дек. Т. был
арестован и отвезен в Зимний дворец. Император вышел к нему и сказал,
указывая на лоб Т.: "что было в этой голове, когда вы, с вашим именем, с
вашей фамилией, вошли в такое дело? Гвардии полковник! князь Трубецкой!
как вам не стыдно быть вместе с такой дрянью? Ваша участь будет
ужасная!" Императору было очень неприятно участие в заговоре члена такой
знатной фамилии, находившегося к тому же в свойстве с австрийским
посланником. Когда несколько позднее государю отнесли показание,
написанное Т., и позвали его самого, имп. Николай воскликнул: "Вы
знаете, что я могу вас сейчас расстрелять!", но затем приказал Т.
написать жене: "Я буду жив и здоров". 28-го марта 1826 г. в каземат к Т.
вошел генераладъютант Бенкендорф и требовал от имени государя, чтобы он
открыл, какие у него были сношения со Сперанским; при этом Бенкендорф
обещал, что все сказанное останется в секрете что Сперанский ни в каком
случае не пострадает что государь хочет только знать, в какой степени он
может ему доверять. Т. отвечал, что встречал Сперанского в светском
обществе, но никаких особенных отношений к нему не имеет. Тогда
Бенкендорф сказал Т., будто бы он рассказывал о своем разговоре с
Сперанским и будто бы даже советовался с ним о будущей конституции в
России Т. решительно отрицал это. По требованию Бенкендорфа, Т. записал
какой-то разговор о Сперанском и Магницком, который у него был с
Батенковым и Рылеевым, и отправил пакет в собственные руки Бенкендорфа.
Очевидно, к этому случаю имеет отношение одно место в не обнародованном
в свое время приложении к донесению следственной комиссии, где
говорится, что руководители северного общества предполагали сделать
членами временного правительства адмирала Мордвинова и тайн. сов.
Сперанского "единственно потому, что первый часто в совете изъявлял
мнения, противные предположениям министерств, а второго они (по словам
кн. Трубецкого) считали не врагом новостей". Верховный суд приговорил Т.
к смертной казни отсечением головы. По резолюции государя смертная казнь
была заменена для Т. вечной каторжной работой. Когда его жена пожелала
сопровождать мужа в ссылку, император Николай и императрица Александра
Федоровна пытались отговорить ее от этого намерения; когда же она
осталась непреклонной, государь сказал: "Ну, поезжайте, я вспомню о
вас!", а императрица прибавила: "Вы хорошо делаете, что хотите
последовать за своим мужем, на вашем месте и я не колебалась бы сделать
тоже!" В 1842 г. Т., живший в то время на поселении в селе Оеке, около
Иркутска, получил извещение от ген. губернатора Вост. Сибири Руперта,
что государь, по случаю бракосочетания наследника цесаревича, соизволил
обратить внимание на поступки жен осужденных в 1826 г., последовавших за
ними в заточение, и пожелал оказать свое милосердие детям их, родившимся
в Сибири. Комитет, которому повелено было изыскать средства исполнить
волю государю императора, положил: по достижении детьми узаконенного
возраста, принять их для воспитания в одно из казенных заведений,
учрежденных для дворянского сословия, если отцы будут на то согласны;
при выпуске же возвратить им утраченные их отцами права, если они
поведением своим и успехами в науках окажутся того достойными, но вместе
с тем лишить их фамильного имени их отцов, приказав именовать по
отечеству. На это извещение Т. отвечал Руперту: "смею уповать, что
государь-император по милосердию своему не допустит наложить на чела
матерей незаслуженное ими пятно и лишением детей фамильного имени отцов
причислить их к незаконнорожденным. Касательно же согласия моего на
помещение детей моих в казенное заведение, я в положении моем не дерзаю
взять на себя решение судьбы их; но не должен скрыть, что разлука навек
дочерей с их матерью будет для нее смертельным ударом". Дочери Т.
остались при родителях и впоследствии воспитывались в иркутском
институте. Жена Т. умерла в Иркутске в 1854 г. Н. А. Белоголовый в своих
воспоминаниях говорит о ней: "Это была олицетворенная доброта,
окруженная обожанием не только товарищей по ссылке, но и всего оекского
населения, находившего всегда у ней помощь словом и делом". Помилованный
имп. Александром II, Т. первоначально не пользовался правом жить
постоянно в Москве. Приезжая туда по временам, с разрешения полиции, он
отказывался делать новые знакомства и ограничивался небольшим кругом
своих родственников и старых знакомых, говоря, что не желает "быть
предметом чьего бы то ни было любопытства". По отзыву одного
современника, он был в это время "добродушен и кроток, молчалив и
глубоко смиренен". Т. умер в Москве в 1860 г. О Т. и его жене см. его
"Записки" (Л., 1863 и поздн. лейпц. изд.), "Сказания о роде князей
Трубецких" (изд. кн. Р. Э. Трубецкой, М., 1891); Les princes
Troubetzkoi, "Histoire de la maison ducale et princiere des Troubetzkoi"
(П., 1887; здесь переведена часть записки Т.), "Воспоминания кн. Е. П.
Оболенского" (Лпц., 1861), "Записки С. Г. Волконского" (декабриста),
изд. кн. М. С. Волконского (СПб., 1901). О найденной в бумагах Т.
конституции, сходной с конституцией Н. Муравьева, см. Богданович,
"История царствования Александра II" (т. VI, Прилож., стр. 56-57).
В. Семевский.