Шомполлион   (Жан-Франсуа   Champollion)   -    великий    основатель
египтологии. Род. 24 дек. 1790 г. в г. Фижаке в Дофинэ. Воспитан братом,
археологом Ш.-Фижаком,  в  отличие  от  которого  наз.  "младшим".  Рано
занялся самостоятельными исследованиями, пользуясь  советами  Сильвестра
де-Саси. Его особенно заинтересовал древнейший Египет, и уже в  1811  г.
появилась  его  книга:  "L'Egypte  sous  les  Pharaons",  в  которой  он
обнаружил основательное знание коптского языка. Принял живое  участие  в
попытках к чтению иероглифов, которые тогда были особенно в  ходу  после
открытая розеттского камня. Целых 10 лет искал он  ключа  к  иероглифам.
Получив профессуру в Гренобле, он в 1815 г. потерял ее,  как  ревностный
бонапартист, и в 1821 г. переселился в Париж. С  появлением  его  труда:
"Lettre a Mr. Dacier relative a l'alphabet des hieroglyphes phonetiques"
(П., 1822) наука египтологии датирует свое начало. В следующие  годы  он
усиленно продолжал свои работы и дал фундамент для  всех  отделов  новой
области. В 1824 - 28 гг. появилось его "Precis du  systeme  hierogi.  d.
anciens Egyptiens ou recherches sur les  elements  de  cette  ecriture".
Около того же времени он дал первую египетскую мифологию,  на  основании
нового материала ("Pantheon egyptien"). Изучил  на  месте  итал.  музеи,
причем особенно заинтересовался туринским царским папирусом; результатом
был труд: "Deux lettres е М. le duc de Blacas d'Aulps relatives au musee
royal  de  Turin,  formant  une  histoire  chronologique  des  dynasties
egyptiennes" (П., 1826). В 1826 г. ему поручено было организовать первый
египетский музей, а в 1831 г. он получил первую кафедру новой  науки.  В
1828 - 30 гг. он был командирован в  Египет  и  Нубию,  где  плодотворно
работал  над   собиранием   и   изучением   эпиграфического   и   вообще
археологического материала, но расстроил здоровье и скончался в 1832 г.,
не успев разработать результатов своей экспедиции, которые  были  изданы
уже после его смерти, в виде 4-х фолиантов: "Monuments de l Egypte et de
la Nubie" (1835 - 45) и двух томов "Notices descriptives  conformes  aux
manuscrits autographes rediges sur les lieux par Champollion  le  jenne"
(1844). Главный труд I.: "Grammaire Egyptienne" издан после  его  смерти
по распоряжению министра народного просвещения Гизо. Много трудов Ш.  до
сих пор хранится среди рукописей парижской национальной библиотеки.
   Шанкарачарья - (санкр. Cfnkara = имя  собств.  +  acarya  =  учитель,
брахман) или просто - знаменитый индийский реформатор и философ, один из
главных учителей и проповедников философской  школы  Веданта,  живший  в
VIII  или  (вероятнее)   в   IX   в.   Наиболее   достоверное   предание
свидетельствует, что он родился а 788  г.  по  Р.  Хр.  (см.  А.  Вебер,
"Indische Studien" т. XIV, стр. 353). Менее достоверные известия относят
его ко второму и третьему столетиям нашей  эры  ("Indian  Antiquary"  I,
361; VII, 282) Ш. был родом из Кералы или Малабара, из  касты  брахманов
Намбури, и вел очень беспокойную жизнь, во  время  своих  странствований
успешно  диспутируя  с  представителями  различных  религиозных  учений,
начиная  с  ортодоксальных  вишнуитов  и   шиваитов   и   кончая   менее
правоверными джайнистами и буддистами. При этом он  никогда  не  упускал
случая популяризировать в устных беседах и писаниях  философское  учение
Веданты. Во время своих путешествий он основал  ряд  монастырей  (matha,
для сохранения и распространения его учения. Некоторые из них уцелели  и
по сю пору. Главный из них - монастырь  в  Шрнгири,  или  Шнга-гири,  на
склоне западных гхатов, в Майосоре, вблизи  источников  р.  Тунгабхадры.
Под конец жизни Ш.  добрался  до  Кашмира  и  там,  после  победоносного
диспута  с  разными  оппонентами,  воссел  на  трон  Сарасвати.  Умер  в
Кедаранатх (в Гималайских горах), еще совсем молодым (32  лет).  События
последних лет его жизни засвидетельствованы  местными  преданиями.  Трон
Сарасвати, на котором сидел Ш., показывают и теперь в Кашмире, а в храме
Шивы в Бадари  с  незапамятных  пор  жрецом,  совершающим  богослужение,
всегда состоит малабарский брахман из рода Намбури. Ученость и  святость
жизни Ш. пользовались таким уважением, что его считали воплощением Вишну
и Шивы и верили в его способность совершать чудеса.  Тем  не  менее  ему
приходилось  считаться  и  с  проявлениями   неуважения   и   неприязни.
Рассказывают, что когда после возвращения домой  из  странствий,  умерла
его мать, и он должен был  совершить  над  ней  погребальный  обряд,  то
родственники его отказались снабдить его огнем, а брахманы  не  захотели
совершать богослужение. Тогда Ш. произвел огонь из  своей  руки  и  сжег
тело матери во дворе своего дома, произнеся заклинание  ,  что  брахманы
здесь не будут изучать вед, нищие монахи никогда не получат милостыни, а
мертвые всегда будут сжигаться вблизи домов, в которых жили (обычай,  по
преданию переживший Ш.). В Малабаре Ш. приписывают разделение  первичных
четырех каст на 72 (по 18 подразделений в каждой  из  основных  каст)  и
определение их занятий и обязанностей. По своим религиозным догматам Ш.,
по-видимому, скорее склонялся  к  вишнуизму,  но  пользуется  одинаковым
почетом у представителей  обеих  главных  сект  индуизма  -  шиваитов  и
вишнуитов. Как философ, он был апостолом учения о  так  назыв.  адваита,
составляющем одну из главных составных частей школы  Веданта,  т.  е.  о
тождестве   человеческого   духа   с   мировым    духом    (advaita    =
недвойственность, единство).  Согласно  этому  учению,  дух  человека  и
верховный дух составляют одно целое; все, что мы видим в мире  -  разные
формы, произведенные мировым духом, и в то же  время  впечатления  нашей
души. Вне нашей души и вне верховного духа  нет  ничего.  Таким  образом
весь мир есть ни что иное, как наша иллюзия, наше представление.  Только
наше незнание заставляет нас отделять  нашу  душу  от  Мирового  духа  и
считать ее существующей отдельно и независимо. Устранение этого незнания
приводит к полному освобождению человеческой души от неумолимого  закона
о переселении душ и достигается  изучением  философских  истин  Веданты.
Существует   очень   много   философских   трактатов   и    литературных
произведений, действительно принадлежащих Ш.  или  только  приписываемых
ему. Наиболее важным является его Бхашья (Bhashyam), т.  е.  комментарий
на Ведантасутру, приписываемую Вьясе.  Приписываются  Ш.  еще  трактаты:
Атмабодха (Познание Атмана - Mиpoвого духа; перевед. и объяснен. F. Neve
в  "Journal  Asiatique",  т.  VII,  6-я  серия)  и  Прашноттараратнамала
(Pracnottararatnamala = Драгоценное ожерелье вопросов и ответов"; изд. в
санскр. и тибетской редакциях и с французским переводом Ed. Foucaux. П.,
1867, и А. Вебер, в "Записках Берл. Акад. Наук"; 1868, стр. 92 и  след.)
- амальгама буддийских и шиваитских учении; комментарии на  Бхагавадгиту
и на Нрсинха-Тапания-упанишад; сборник гимнов в честь  Парвати,  супруги
Шивы,   носящий   название   Ананда-лагари   (Ananda-lahari   =    волна
наслаждения).     Другой     подобный     сборник,      Саундарья-лагари
(Suundarya-lahari =  волна  красоты)  также  приписывается  Ш.  Буддисты
считают  Ш.  (вместе  с  Кумарилой)  злейшим  врагом  своей  религии   и
приписывают ему ее падение, что, впрочем, преувеличено, так как  буддизм
продолжал  держаться  в  Индии  еще  более  6  веков  после  смерти   Ш.
Несомненно, однако, что учение Ш. способствовало  постепенному  умиранию
религии Будды в самой ее родине. Ср. F. Н. Windischmann, "Sancara,  sive
de Theologumenis Vedanticorum" (Бонн, 1833); A. Bruining, "Bijdrage  tot
de Kennis van den Vedanta" (Лейден, 1871). У нас о Ш.  и  его  философии
писала В. Джонстон в "Вопросах  философии  и  психологии"  за  последние
годы.
   С. Б - ч.
   Шанкр.  -  Под  этим  именем  разумеют  в   настоящее   время   язвы,
образовавшиеся от заражения венерическим или же сифилитическим  ядом;  в
первом случае развивается  простой  или  мягкий  (венерический)  Ш.,  во
втором  -  твердый  или  сифилитический  Ш.;  иногда   может   произойти
одновременное заражение тем и другим ядом, тогда получается смешанный Ш.
(Chancre mixte). Мягкий  шанкр  (мягкая  или  венерическая  язва,  ulcus
molle,  chancre  mou,  weicher  Schanker)  представляет  чисто   местное
заболевание и никогда не сопровождается  конституциональными  явлениями;
единственное  осложнение  составляет  поражение  соседних  лимфатических
путей и желез (бубоны). Заболевание  происходит  чаще  всего  вследствие
полового сношения, и поэтому  мягкий  Ш.  локализируемая  в  большинство
случаев на половых органах; внеполовые венерические язвы представляют, в
противоположность твердому (сифилитическому) Ш., крайне редкое  явление.
Контагий мягкого Ш. еще не установлен с точностью. На  XI  международном
медицинском конгрессе в Риме в  1894  г.  большинство  членов  пришли  к
соглашению относительно того, что  болезнетворной  причиной  мягкого  Ш.
является микроорганизм, найденный и описанный  Дюкреем  (из  Неаполя)  в
1889 г. и независимо от него Крефтингом (из Христиании) в 1892 г. Микроб
этот, выделенный из шанкерного гноя, представляет палочку длиною в  1,48
m. (микромиллиметр = 0,001 мм.), шириною в 0,5 m, короткую и толстую,  с
сильно закругленными  концами;  благодаря  боковым  вдавлениям  палочка,
напоминает цифру  8;  она  окрашивается  лучше  всего  метил-виолетом  и
генциан-виолетом. Палочки лежат чаще всего группами  в  гнойных  шариках
или свободно между ними. До сих пор не  удалось  получить  их  в  чистой
культуре.   Это   обстоятельство   и    лишает    исследования    Дюкрей
(Ducrey)-Крефтинга полной доказательности.  Прививки  животным  не  дали
результатов. Вообще вопрос о  возможности  привить  животным  мягкий  Ш.
нельзя пока  считать  решенным,  хотя  имеются  наблюдения  об  успешной
прививки его обезьяне. Точно установлено, что зараза присуща гною язв  и
бубонов,  который  не  теряет  своей  заразительности   даже   в   сотом
разведении; фильтрованный гной нельзя более прививать с  успехом.  После
высыхания  гной  сохраняет  вредоносность  (вирулентность)   не   дольше
нескольких дней. Рикорду удавались положительные прививки по  прошествии
17 дней в том случае, если он сохранял  гной  в  закрытых  трубочках,  в
которых тот не мог высыхать. По опытам Обера (Aubert),  шанкерный  гной,
подогретый в течение одного часа на 42°Ц.,  лишается  вирулентности.  На
этом основан метод лечения мягкого Ш. горячими ваннами и вообще  теплом.
Холод ( - 16°Ц.), напротив, не ослабляет вирулентности шанкерного  гноя.
Для возможности заражения необходимо нарушение целости  покровов,  напр.
ссадины кожицы. Мягкий Ш. чаще всего встречается у мужчин на  внутреннем
листке крайней плоти и на уздечке, у женщин - в ладьевидной  ямке  и  на
малых и больших губах. У последних нередки  также  Ш.  шейки  матки;  по
наблюдениям Разумова в Мясницкой больнице в Москве,  около  7,5%  общего
числа Ш. Наблюдаются также Ш. заднего прохода, преимущественно у женщин.
По статистике проф. Ге на 2 084 шанкра у мужчин приходится 1 Ш.  заднего
прохода, а у женщин на 325 случаев 14, т.  е.  в  90  раз  чаще,  чем  у
мужчин. Как видно из цифровых данных Жюльена (Jullien), на Западе  этого
рода Ш. встречается вообще чаще, чем в  России,  а  именно  у  мужчин  1
случай мягкого Ш. заднего прохода приходится на 200 Ш. других  областей,
у женщин 1 на 8. Относительно распространения мягкого Ш. среди населения
мы не имеем точных цифровых сведений. В общем все наблюдатели сходятся в
том, что в последние десятилетия  мягкий  Ш.  вымирает,  между  тем  как
заболевание сифилисом увеличивается. В Германии в настоящее время мягкий
Ш. составляет  редкость,  точно  так  же  в  некоторых  крупных  центрах
Франции. Относительно России мы имеем некоторые, хотя и далеко неполные,
статистические   данные   в    отчетах    врачей,    представленных    к
сифилидологическому съезду 1897 г. Из доклада  проф.  О.  В.  Петерсена,
основанного на этих отчетах, мы заимствуем следующие  цифры:  за  5  лет
(1889 - 93) в 148 малых городах было 3 626  больных  мягким  Ш.,  в  101
средних - 12571, в 21 большом - 14473, в 3 городах  с  населением  более
500  тысяч  -  30  912.  В  С.-Петербурге  за  этот  же  период  времени
зарегистрировано 13446 больных, в Москве 10035. Таким образом  мы  видим
преобладание заболеваний в больших городах. Из данных того же автора  мы
узнаем, что взаимное отношение венерических заболеваний в  С.-Петербурге
выражается 42,0% для сифилиса, 33,6% для триппера и 24,4% для мягкого Ш.
Высший класс населения несравненно реже  заражается  мягким  Ш.,  нежели
низшие  слои;  сифилис  же,  по   мнению   Петерсена,   господствует   в
образованных классах не менее, если не сильнее, чем среди простонародья.
В отношении пола  отличается  значительное  преобладание  мягкого  Ш.  у
мужчин над женщинами, а именно в отношении 3:1 в других городах  России,
и 4:1 в Петербурге и Москве; иными словами, каждая женщина с  мягким  Ш.
заражает средним числом трех  мужчин.  Впрочем,  есть  и  противоречащие
этому  статистики.  Судя  по  исследованиям  К.  Л.  Штюрмера,  наиболее
способствует распространению мягкого Ш. бесконтрольная проституция. Но и
среди  поднадзорных  проституток  процент  заболеваний  немалый,  причем
наблюдаются большие колебания. За 1889 - 93 гг.  в  домах  терпимости  в
Петербурге было ежегодно от 3,3% до 14,8% заболеваний, в Москве - от 9,1
% до 17,9 %, в Харькове - от 13,9% до 22,6 %, в Екатеринбурге - от 8,7 %
до 53,7 % и т.д. Течение мягкого Ш.  представляется  в  следующем  виде.
После заражения почти  отсутствует  скрытый  (инкубационный)  период,  в
противоположность твердому  Ш.,  при  котором  скрытый  период  довольно
продолжительный, иногда в несколько недель. Уже спустя 12 - 24  часа  на
месте заражения появляется узелок в булавочную  головку,  который  скоро
превращается в гнойничок (пустула); на 3 - 5  день  гнойничок  лопается,
оставляя после себя характерную шанкерную  язву,  круглых  или  овальных
очертаний, покрытую как будто  салом  с  круто  обрезанными,  подрытыми,
зубчатыми  краями.  Дно  язвы  мягкое,  что  составляет   очень   важный
отличительный признак от  сифилиса.  Язва  разрастается  с  большей  или
меньшей скоростью, достигает величины  полукопеечной  монеты  и  больше.
Этот период длится около 3 недель, иногда же 6 - 7 недель. Язва окружена
красной каймой, которая остается до тех пор, пока  не  наступает  период
заживления язвы. Мало-помалу воспалительные явления уменьшаются, сальный
вид краев исчезает, кайма  также  исчезает,  на  дне  вырастают  красные
грануляции, и язва вступает в период заживления, всегда  сопровождаемого
образованием рубца. Благодаря сильной заразительности  шанкерного  гноя,
мягкая язва редко бывает единичной, большею же  частью  множественной  -
это также важное отличие  от  сифилитического  шанкра  -  или  с  самого
начала,  или  она  размножается   посредством   самозаражения   больного
(автоинокуляция); на местах, где есть постоянное соприкосновение частей,
мягкий Ш. обыкновенно дает отпечатки. Фурнье сообщил о шести больных,  у
которых было от 20 до 80 Ш. Продолжительность течения мягкого Ш. зависит
от общего состояния больных, от локализации и  осложнений,  а  также  от
применяемого лечения. Обыкновенно мягкий  Ш.  причиняет  мало  страданий
больным; но при раздражении язвы, а также при осложнениях бывают сильные
боли и даже лихорадочное состояние. Из осложнений  мягкого  Ш.  упомянем
так наз. фагедэнизм и гангрену. Причины их могут быть общие и местные. К
первым относится истощение, преклонный возраст, хронический  алкоголизм,
цинга, золотуха; особенно у пьяниц мягкие Ш. имеют резкую наклонность  к
злокачественному течению. К  местным  причинам  относятся  неопрятность,
трение, неуместные прижигания. Ш. имеет острое или хроническое  течение.
В первом случае он развивает свою  разрушительную  силу  преимущественно
вглубь; как и при гангрене, здесь возможно полное  уничтожение  полового
члена,  а  у  женщин  малых  и  больших  губ.  При  хроническом  течении
фагедэнический Ш. ползет по  поверхности  (серпигинозная  язва),  причем
может проползать значительные пространства;  так,  напр.,  начавшись  на
половых органах, дойти до пупка. Профилактика личная состоит в избежании
подозрительных  половых  сношений,   общественная   -   в   надзоре   за
проституцией.  Лечение  многообразно.  Применяются  прижигания   каленым
железом, химические прижигающие, выскабливание (Петерсен) с  последующей
перевязкой йодоформом, ксероформом, танноформом и т. д.
   В.М. О-ий Шанхай-гуань - китайский  город,  у  восточной  оконечности
Великой китайской стены, упирающейся здесь в берег  Ляодунского  залива.
Некогда имел важное стратегическое значение,  как  крепость  на  границе
Маньчжурии и собственно Китая. Через город проходила главная  дорога  из
Китая  в  Маньчжурию;  тут  учреждена  была  застава   для   регистрации
путешественников. По этой дороге направлялась главная масса переселенцев
в северные области Китайской империи. Город разделяется  на  две  части:
южная,  Лин-юй,  лежит  в  пределах  Чжилийской   провинции,   северная,
собственно Ш.-хай-гуань - на  Маньчжурской  стороне.  Станция  Китайской
железной дороги. Город после волнений 1900 г. был  оккупирован  русскими
войсками и очищен лишь в 1902 г.
   Л. Б.
   Шар -  геометрическое  тело,  ограниченное  сферическою  или  шаровою
поверхностью. Все нормали к поверхности сферы сходятся в центре  шара  и
все точки сферы отстоят на равных расстояниях от центра. Расстояние  это
есть радиус Ш.
   Шарден  -  (Жан-Баптист-Симеон  Chardin,  1699  -  1779)   -   франц.
живописец, ученик  П.  Ж.  Каза  и  Ноэля  Куапеля.  Помогая  последнему
исполнять аксессуары в  его  картинах,  приобрел  необычайное  искусство
изображать неодушевленные предметы всякого рода и решился посвятить себя
исключительно  их  воспроизведению.  В  начале   своей   самостоятельной
деятельности писал плоды, овощи, цветы,  битых  животных,  хозяйственные
принадлежности, охотничьи атрибуты с  таким  мастерством,  что  любители
искусства принимали его  картины  за  работы  знаменитых  фламандских  и
голландских художников, и только с 1739 г. расширил круг  своих  сюжетов
сценами домашнего быта небогатых людей и портретами. Картины этой второй
категории,  отличающиеся   наивною   простотою   содержания,   силою   и
гармоничностью красок, мягкостью  и  сочностью  кисти,  еще  более,  чем
прежние работы Ш., выдвинули его из ряда современных  ему  художников  и
укрепили за ним одно из видных мест в истории  французской  живописи.  В
1728 г. он был сопричислен к парижской академии худ., в 1743 г. избран в
ее советники, в 1755 г. принял на  себя  должность  ее  казначея;  кроме
того, с 1765 г. он состоял членом руанской академии наук, словесности  и
изящных искусств. Произведениями Ш. особенно богата луврская  галерея  в
Париже. Они имеются также  во  многих  других  французских  публичных  и
частных коллекциях, а  за  пределами  Франции  -  в  собрании  прусского
короля, в великогерцогской галлерее в Карлсруэ, в стокгольмском музее, в
имп. Эрмитаже, в СПб., в галерее кн. Лехтенштейна, в  Вене,  и  в  друг.
местах. Наиболее известные между  ними  -  "Карточный  замок",  "Молитва
перед  обедом",   "Трудолюбивая   мать",   "Битый   заяц   и   охотничьи
принадлежности", "Плоды на мраморном столе" и "Атрибуты искусства"  (все
- в луврск. галл.), "Три мальчика, пускающие мыльные пузыри" (в  гаврск.
муз.), "Кухонный стол с провизией и посудой" (в руанск. музее),  портрет
г-жи Жофрен (в муз. Монпелье), "Девушка, читающая письмо",  "Возвращение
с рынка", "Кухарка, чистящая репу", и повторения "Молитвы перед  обедом"
(в корол. дворце в Берлине), повторение "Карточного  замка"  и  "Молитвы
перед обедом" и "Прачка"  (в  Эрмитаже),  "Молодая  женщина,  вышивающая
ковер", "Служанка, наливающая воду в кувшин", "Битый заяц и медный коте"
и повторения "Прачки" и "Молитвы перед обедом" (в стокгольмск.  муз.)  и
"Мать и дитя" (в галл. кн. Лихтенштейна).
   Шарж (от франц. charger - нагружать,  тождественному  по  значению  и
происхождению  с  итальянским  саriсаre,  от  которого   карикатура)   -
изображение  действительности,  преувеличенное  до   неправдоподобия   с
комическими   целями.    Итак,    Ш.    прежде    всего    воспроизводит
действительность;  подобно  всякому  художественному   изображению,   он
отбирает характерные черты  действительного  явления  и  заставляет  эти
черты выступать с большей отчетливостью, чем это имеет место в жизни.  В
этом смысле можно сказать, Ш. идеализирует действительность.  Но,  чтобы
выставить на вид ее смешную сторону, Ш.  идет  дальше:  он  подчеркивает
характерные черты не в той только степени, в какой  это  необходимо  для
того, чтобы оттенить их  -  он  преувеличивает  их  до  неправдоподобия.
Смешное  вообще   опирается   на   известную   разницу   между   готовым
представлением о явлении и тою случайною формой, в которую, по  тем  или
иным причинам,  оно  отливается  в  данном  случае.  В  Ш.  эта  разница
увеличивается намеренно - и смех  вызывают  именно  неожиданные  размеры
преувеличения. Когда говорят, что парижская пожарная  команда  приезжает
на место пожара через пять минут после его начала,  лондонская  -  через
две минуты, а казанская - за пять минуть до  пожара,  то  смех  вызывают
именно   размеры   преувеличения,   превосходящие   ожидание.    Подобно
карикатуре,  Ш.  оперирует  с  представлениями,  уже  готовыми   в   уме
воспринимающего; он переносит мысль в мир неправдоподобный, условный, но
подчиняющийся особым законам, им самим для себя предначертанным. В  этом
смысле Ш. может быть назван стилизацией действительности, ее ирреальным,
но по  своему  законосообразным  воплощением.  Когда  рассказывают,  что
известный французский слесарь Х. так хорошо и быстро открывал  секретные
замки, что они открывались от одного его взгляда,  или  когда  у  Чехова
кондуктор три  раза  подряд  будит  принимающего  в  промежутках  морфий
пассажира, то и для автора, и для читателя совершенно очевидно, что дело
происходит за пределами действительности, но читатель  принимает  законы
этой  особой,  неправдоподобной   действительности,   предложенные   ему
автором. Ясное представление о художественной форме  затуманивается  тем
смыслом, который это слово часто  имеет  в  обиходе:  Ш.  называют  -  с
оттенком   неодобрения   -   всякое,   особенно   в   комическом   роде,
художественное преувеличение, свидетельствующее  об  отсутствии  чувства
меры.
   Шариат - писанное право мусульман.
   Шарко  (Жан-Мартен  Charcol)  -   знаменитый   французский   врач   и
невропатолог (1825 - 93). Медицинское образование получил  в  Париже.  С
1860 г. профессор-агреже парижск. медиц. факультета, с 1862  г.  главный
врач женской больницы в Сальпетриере; с 1866 г. читал  здесь  привлекшие
огромный круг слушателей лекции, с 1872 г. занял кафедру  патологической
анатомии в парижском медицинском факультете; в 1882  г.  для  него  была
учреждена специальная кафедра нервных болезней. Первые научные работы Ш.
относятся к области суставного ревматизма и подагры (напечатаны  были  в
"Отчетах биологического общества" в 1851 в 1852 гг. и в  его  докторской
диссертации, 1853). К  этой  же  области  принадлежат  его  труды:  "Les
alterations des carlilages dans  la  goutte"  (1858);  "Les  concretions
tophacees  de  l'oreille  externe  chez  les  goutteux"   (1860);   "Les
alterations du rein chez les goutteux"  (в  сотрудничество  с  Корнилем,
1864); "Les rapports  de  la  goutte  et  de  l'intoxication  saturnine"
(1864). Затем Ш. занимался изучением пневмонии, результатом чего явились
его  две  блестящие  работы  "De  la  pneumonie  chronique"   (1860)   и
"Observations sur la pneumonie de vieillards" (1868). Но главным образом
слава Ш. зиждется на его работах в области невропатологи, которую он  не
только обогатил множеством новых фактов и идей, но открыл  в  ней  новые
пути и истинно научные методы исследования; патология  нервных  болезней
XIX в. может считаться созданием Ш. и его школы. Таковы  его  работы  об
истерии, истеро-эпилeпсии, спинно-мозговой  сухотке,  мышечной  атрофии,
параличах, афазии и др. Одна  из  групп  этих  работ  была  опубликована
постепенно в ряде лекций с 1861  по  1871  г.  и  издана  под  заглавием
"Arthropathies liees a l'ataxie locomotrice progressive" (1868);  другая
группа, читанная в 1876 - 80 гг., издана  под  заглавием  "Localisations
dans  les  maladies  du  cerveau  et  de  la  moelle  epiniere"  (1880).
Классическими признаются сборники его  лекций,  переведенные  на  многие
европейские языки; таковы: "Lеcons sur les maladies du  foie  des  voies
biliaires et des reins" (1877); "Lecons cliniques sur les  maladies  des
vieillards et les maladie chroniques." (1868,  1874);  "Lecons  sur  les
maladies du systeme nerveux  faites  a  la  Salpetriere"  (1880  -  84);
"Lecons du Mardi a la Salpetriere" (1890 и 1898); "Clinique des maladies
du systeme nerveux a l'hospice de la Salpetriere" (1892 -  1893).  Ш.  и
его ученикам принадлежит  также  ряд  интересных  работ  по  гипнотизму.
Полное собрание трудов Ш. издано в 1886 - 90 гг. Ш.  был  основателем  и
соредактором  ряда  специальных  медицинских  журналов:   "Archives   de
physiologie  normale  et  pathologique"  (с  1868  г.);   "Archives   de
nevrologie" (с 1880 г.); "Revue de  Medecine"  (с  1878  г.);  "Nouvelle
Iconographie de la Salpetriere" (с 1880  г.)  и  "Archives  de  medecine
experimentale et d'anatomie pathologique" (с 1889  г.).  В  1898  г.  Ш.
воздвигнут памятник в Париже. На  pyccкий  язык  переведены:  "Лекции  о
болезнях печени, желчных путей и почек" (СПб., 1879);  "Болезни  нервной
системы" (СПб., 1876); "О локализациях  в  болезнях  мозга.  О  мозговых
параличах" (СПб., 1880, 1885); "Клинический очерк  большой  истерии  или
истеро-эпилeпсии" (Харьков, 1886); "Брайтова болезнь и  интерстициальный
нефрит" (М., 1882); "Альбуминурия"  (СПб.,  1882);  "О  лечении  спинной
сухотки пoдвешивaниeм" (1890).
   Шарманка - небольшой ручной орган без клавиш, приводимый  в  действие
рукояткою. В настоящее время его заменили в домашнем обиходе аристоны.
   Шартр (Chartres) - гл. гор. франц. дпт. Эры и Луары, на  р.  Эре.  20
тыс. жителей. Город состоит из древнего верхнего города, нижнего  города
и предместья С.-Морис. Старинные укрепления в настоящее время превращены
в бульвары.  Собор  в  готическом  стиле  (XII  -  XIII  вв.),  один  из
красивейших во  Франции;  городская  библиотека  (80  тыс.  томов,  1800
рукописей), музеи естественно-исторические  и  древностей.  Производство
кожевенных, железных и медных изделий, шерстяного белья.

   История. В Римскую эпоху Ш. был известен под именем  Антрикум  народа
карнутов. В средние века город сделался столицей  графства,  получившего
также название Ш. В 1286 г. оно было куплено  французским  королем  и  в
1528 г. возведено Франциском  1  в  герцогство.  С  1623  г.  герцогство
сделалось удельным владением Орлеанского дома,  и  старший  сын  герцога
Орлеанского стал носить титул  герцога  Шартрского.  В  настоящее  время
титул герцога Шартрского  принадлежит  принцу  Роберту  Орлеанскому.  21
октября 1870 г. Ш. был занят немецкими войсками и в  борьбе  с  луарской
армией служил важным опорным пунктом для немцев.
   Шатобриан  (Франсуа-Огюст,  виконт  de  Chateaubriand)  -  знаменитый
французский писатель и политический деятель. Род.  4  сент.  1768  г.  в
бретонской  дворянской  семье,   младшим   из   десяти   детей;   провел
безрадостное детство в Сен-Мало, учился довольно  беспорядочно  в  Доле,
Ренне и Динане; предназначался родителями то в военные,  то  -  согласно
его собственному  желанию  -  в  священники,  но  18-ти  лет  вступил  в
наваррский полк. Связи отца доставили ему аристократические знакомства и
доступ ко двору, но он здесь терялся и больше интересовался литературой;
сблизился с  писателями  -  Парни,  Шенье,  Шамфором  -  и  напечатал  в
"Almanach des Muses" (1790)  меланхолическую  пастораль:  "Amour  de  la
campagne". Революция, ненавистная этому  роялисту,  и  уничтожившая  его
полк, побудила его исполнить заветную мечту - отправиться в  Америку,  с
целью найти путь, через полярные страны, в Индию. Он пробыл там недолго,
но успел видеть многое. В 1792 г. он женился и, хотя  это  был  брак  по
требованию родных, нашел в жене преданного друга. Возвратясь  в  Европу,
он эмигрировал, вступил  в  армию  эмигрантов  и  был  ранен  при  осаде
Тионвилля; больной и измученный, перебрался в  Англию,  где  вел  тяжкую
борьбу за существование, голодая, перебиваясь уроками и готовя  обширный
труд:  "Essai  politique,  historique  et  moral  sur  les   revolutions
anciennes et modernes" (1797).  Это  сочинение,  еще  проникнутое  духом
отживавшего века, не имело успеха; его стали читать  лишь  впоследствии,
ввиду разительной противоположности между ним и позднейшими  воззрениями
автора. Последующие издания были очищены от материалистических  выходок.
Перемена настроения  была  близка;  смерть  матери,  удрученной  ужасами
революции и  безверием  сына,  и  сестры,  получившей  от  матери  завет
возвратить брата христианству, возродили его веру. "Я уступил не великим
сверхъестественным светочам, -  писал  он,  -  мое  убеждение  вышло  из
сердца: я заплакал и уверовал". В это время им  был  задуман  "Genie  du
christianisme" (1802, 5 т.). Подзаголовок этого  произведения:  "ou  les
beautes  de  la  religion  chretienne"  хорошо  характеризует  его:  это
вдохновенная апология христианства, не догматическая,  не  богословская,
но поэтическая, естественная реакция против бурной, насмешливой и иногда
грубой антирелигиозности  XVIII  в.,  попытка  показать,  "что  из  всех
существовавших религий христианская - самая поэтичная, самая человечная,
самая благоприятная свободе, искусствам и наукам; современный мир обязан
ей всем, от земледелия до абстрактных наук, от  больниц  для  бедных  до
храмов, воздвигнутых Микеланджело  и  украшенных  Рафаэлем;  нет  ничего
божественнее  ее  морали,  ничего  привлекательнее  и  торжественнее  ее
догматов, ее доктрины и ее культа; она покровительствует гению,  очищает
вкус, развивает благородные страсти, даст мысли силу, сообщает  писателю
прекрасные формы  и  художнику  совершенные  образцы".  Догматическая  и
философская, историческая и логическая стороны сочинения  Ш.  слабы.  Он
побеждает искренностью, наивностью, захватом лиризма, силой вдохновения.
Католицизм не умер, но замер: Ш. воскрешал его, связывая его с  наиболее
возвышенными  представлениями  живой  действительности.  Он  вел   своих
читателей по  тому  пути,  который  прошел  сам,  основывая  религию  на
индивидуальных эмоциях, эстетических по преимуществу. Его  книга  должна
была потерять значение вместе с падением того общественного  настроения,
при котором она была создана. Литературное влияние ее было громадно; она
создала школу. Идеализм и реализм равно могли обресть в ней новое слово.
Вместе  с  глубиной  индивидуального   лиризма,   мистическим   захватом
религиозного чувства и ораторским пафосом  -  субъективными  элементами,
которым равных еще не знала литература, - здесь были образы,  картины  и
описания  невиданной   еще   красоты,   яркости   и   изобразительности;
искусственность смешивалась  с  наивностью,  элементарные  промахи  -  с
проблесками гения. Два эпизода из "Гения  христианства"  были  выделены:
один, "Atala", появился в "Mercure" за год до выхода главного сочинения,
другой, "Rene", был отделен от него впоследствии (1807). "Atala  ou  les
amours de  deux  sauvages  dans  le  desert",  проникнутая  грандиозными
впечатлениями, вынесенными автором из его скитаний по первобытному  миpy
Америки,  поразила  читателей  столько  же  новым  настроением,  сколько
блеском формы, и имела большой успех не только во Франции. "Rene ou  les
effets  des  passions"  -  французский  и,  как  его   иногда   называли
"христианизованный Вертер",  сходен  с  немецким  прообразом  некоторыми
чертами сюжета, но  более  всего  тем,  что  это  такое  же  изображение
личности поэта; скорбь его героя театральна; "он носит  свое  сердце  на
перевязи" - как сказала одна англичанка о самом Ш.; в героине не  трудно
заметить черты влиявшей на него сестры, Люсили. Одно из наиболее сильных
выражений "мировой скорби", это произведение произвело очень  сильное  и
устойчивое впечатление. Изданные через семь лет "Les Martyrs"  (1809,  5
т.) должны были явиться практическим образцом применения  той  эстетики,
теория которой дана в "Гении христианства".  До  тех  пор  борьба  между
"старыми" и "новыми"  не  позволяла  искусству  отказаться  от  рабского
подражания древним образцам. Ш.  провозглашает  национальное  искусство,
вводит  религиозность  в  ряд  эстетических  настроений,  отрешается  от
холодного рационализма классиков. "Я нашел, что христианство  более  чем
язычество благоприятно развитию характеров и игре страстей в  эпопее.  Я
говорил, что чудеса этой религии могут, пожалуй, поспорить  с  чудесами,
взятыми у мифологии. Эти спорные воззрения я  пытаюсь  здесь  подкрепить
примером". Это поэма в прозе из эпохи Диоклетиана, полная красот, но  не
в изображении сверхъестественного, к которому охотно обращается автор, а
в земных сценах и рассказах, в великолепных картинах природы и описаниях
мест, которые за время работы над "Мучениками"  посетил  автор  -  Афин,
Рима, Иерусалима. Результатом  путешествия  в  Святую  Землю,  куда  Ш.,
остановив работу, отправился искать впечатлений местного  колорита,  был
"Itineraire de Paris a Jerusalem" (1811, 3 т.) - не только  путешествие,
но, так сказать, оправдательный  документ  к  "Martyrs".  Путешествие  в
Испанию дало (1809) материалы для изящного и законченного рассказа: "Les
aventures du dernier des Abencerages", напечатанного лишь много позже  в
"Oeuvres completes". Здесь  же  впервые  появилось  раннее  произведение
автора: "Les Natchez", по американскому сюжету связанное  с  "Аталой"  и
"Рене". На этом заканчивается художественное творчество Ш.; отныне он  и
его перо принадлежат политике. Сент-Бев делит его политическую жизнь  на
три периода: 1) чистый роялизм (1814 - 24), 2) либерализм (1824 - 30)  и
3) смесь роялизма с республиканством (после 1830  г.).  Он  не  ладил  с
Наполеоном,  хотя  последний,  будучи  первым  консулом,  назначил   его
секретарем посольства в Рим, а затем посланником  в  швейцарский  кантон
Валлис;  от  последнего  поста  Ш.   отказался   после   казни   герцога
Энгиенского. В 1814 г., еще до отречения Наполеона,  Ш.  издал  брошюру:
"De Buonaparte, des Bourbons et de la necessite de nous  rallier  a  nos
princes legitimes pour le  bonheur  de  la  France  et  de  l'Europe"  -
памфлет, по заявлению Людовика  XVIII  стоивший  целой  армии  для  дела
реставрации. В 1815 г. последовал за  королем  в  Гент  и  временно  был
министром внутренних дел.  Несколько  ранее  появились  его  "Reflexions
politiques sur quelques ecrits du jour"  (1814).  Получив  после  второй
реставрации звание пэра, он напечатал "Melanges de politique" (1816),  а
затем наделавшую много шума и конфискованную "Monarchie selon la charte"
(1816), за которую был лишен пенсии (до 1821  г.).  В  1818  г.  основал
газету "Conservateur". В 1821 г.  назначен  послом  в  Берлин,  затем  в
Лондон; в 1822 г. был представителем  Франции  на  веронском  конгрессе.
Кроме статей в газете, за это время появились его "Memoires, lettres  et
pieces authentiques touchant la vie et la mort du duс de Berry"  (1820).
В 1823 г., будучи министром иностранных дел, он  настоял  на  объявлении
войны Испании. В 1828 г. назначен послом в Рим,  но  вышел  в  отставку,
когда сформировалось министерство Полиньяка. Его надменный и приподнятый
легитимизм не мог примириться с Июльской монархией; после революции 1830
г., которую он предсказал, он отказался от звания пэра. В 1831 г.  вышли
его брошюры: "De 1а геstauration  et  de  la  monarchie  elective"  (где
находится известная самохарактеристика: "я сторонник Бурбонов из чувства
чести, роялист по рассудку и по убеждению, республиканец по  влечению  и
по характеру") и "De la nouvelle proposition relative au bannissement de
Charles X et de sa famille".  В  1832  г.  Ш.,  еще  ранее  подвергнутый
заключению за то, что раздавал пострадавшим от холеры  деньги  от  имени
герцогини Беррийской, предстал пред судом присяжных за "Memoire  sur  la
captivite de m-me la duchesse de Berry"; суд оправдал его. После  выхода
его "Oeuvres completes" (1826 -  1831,  31  т.)  появились:  "Etudes  ou
Discours historiques sur la chute de  l'Empire  romain"  (1831,  4  т.);
"Voyages en Amerique, en France et en Italie" (1834, 2 т.);  "  Lectures
des Memoires do M. de Chateaubriand" (1834); "Essai sur  la  litterature
anglaise" (1836); "Le congrеs de Verone" (1838, 2 т.);  "Vie  de  Rance"
(1844). В эти же годы  он  перевел  "Потерянный  рай"  Мильтона  (1836).
Главным литературным трудом во время "политического" периода  его  жизни
была  обширная  автобиография,  написанная  в  1811   -   1833   гг.   и
предназначенная для посмертного издания. Стесненный в  деньгах,  Ш.,  по
его выражению, "заложил свою могилу" и продал за сумму в  250  тыс.  фр.
единовременно  и  12  тыс.  фр.   пожизненной   ренты   свои   "Memoires
d'outre-tombe", которые начали печататься в фельетонах  газеты  "Presse"
еще в последние дни жизни автора, в июне 1848 г.  Он  скончался  4  июля
1848 г. и, согласно его желанию,  погребен  на  одинокой  морской  скале
среди океана, пред его родным Сен-Мало. Бурное время мало способствовало
успеху его последнего, столь долгожданного произведения (1849 - 1850, 12
т.), которое и впоследствии удивляло  противоречиями,  неопределенностью
воззрений,  намеренными  или  случайными  фактическими  неточностями   и
особенно  неприятно   поражало   всеопределяющим   господством   личного
самолюбия в этом голосе якобы "из-за  могилы",  но  на  самом  деле  еще
полном пристрастий. "Читаю "Замогильные  записки"  -  писала  в  частном
письме Жорж Занд - и скучаю от массы великолепных поз и драпировок... Не
чувствуешь души, и я, которая так любила автора, в отчаянии, что не могу
любить человека. Душа его так чужда всякой привязанности, что просто  не
веришь, чтобы он когда-либо любил кого-нибудь или  что-нибудь".  Однако,
не только многочисленные  красоты  и  блестящий  язык  искупают  эгоизм,
тщеславие, злобные выходки против тех, кого автор считал своими врагами,
и иные недостатки этого произведения, как бы воплощающего все, что  было
в его авторе дурного и хорошего,
   - но также те драгоценные сведения  по  истории  эпохи,  которые  мог
иметь лишь выдающийся деятель. "Мемуары" -  неисчерпаемый  материал  для
характеристики  автора,  его  отношений  к  Каррелю,  Ламеннэ,  Беранже,
Жуберу, г-жам Сталь и Рекамье,  для  понимания  внутреннего  смысла  его
произведений. Влияние Ш. на французскую литературу  громадно;  с  равной
силой  оно  охватывает  содержание   и   форму,   определяя   дальнейшее
литературное движение  в  разнообразнейших  его  проявлениях.  Романтизм
почти во всех своих элементах - от  разочарованного  героя  до  любви  к
природе, от исторических картин до яркости  языка  -  коренится  в  нем;
Альфред де Виньи и Виктор Гюго подготовлены им. Но он  отразился,  много
позже, и в тех реалистах, которые, в погоне  за  правдивым  изображением
действительности в слове, лишь с виду и не надолго могут показаться  его
отрицателями. По-русски из сочинений Ш. изданы в переводе В.  Корнелиуса
-  "Мученики,  или  торжество  христианской   веры"   (М.,   1816),   А.
Севастьянова - "Бонапарте и Бурбоны" (СПб., 1814),  А.  Огинского  -  "О
Бонапарте, Бурбонах" (СПб., 1814), Д.  Воронова  -  "Опыт  исторический,
политический и нравственный о древних  и  новейших  переворотах"  (СПб.,
1817), "Записки, письма и достоверные отрывки, относящийся  до  жизни  и
смерти Карла Фердинанда д'Артуа" (Орел и М., 1821), кн.  П.  Шаликова  -
"Воспоминания об Италии, Англии и Америке" (М. 1817), И. Грацианскаго  -
"Путешествие из Парижа в Иерусалим и т. д. " (СПб., 1815 -  17),  то  же
кн. П. Шаликова (М., 1815 -  16),  И.  Мартынова  -  "Атала"  (Смоленск,
1803), то же В. Измайлова (М.,  1802),  А.  Варенцова  -  "Рене"  (СПб.,
1806), то же В. Л. (Псков, 1805), "Замогильные записки Шатобриана 1778 -
13" (СПб., 1851), "Последний из Абенсерагов",  "Мученики  или  торжество
христианства" и "Атала" (пер. В. Садикова, "Семейная Библиотека",  СПб.,
1891), "Рене" и "Эвдор и Велледа" (с предисловием В. Чуйко, СПб.  1894).
Ср.,  кроме  предисловий  и  биографич.  очерков  в  различных  изданиях
сочинений (1836, 25 т.; 1839, 5 т.; 1849, 20  т.;  1859,  12  т.;  1851,
"Chateaubriand illustre", 1851 - 1852, 7 т.; 1859  -  1861,  со  статьей
Сент-Бева, 12 т.) Scip. Marin, "Histoire de Ia vie et des ouvrages de M.
de Ch." (1833, 2 т.); Vinet, "Etudes sur la litterature francaise au XIX
siecle" (1849, 2 т.); Collombet, "Ch., sa vie  et  ses  ecrits"  (1851);
Villemain, "Mr. de Ch." (1858); Marcellus, "Ch. et  son  temps"  (1859);
Sainte-Beuve, "Ch. et son groupe litteraire sous l'Empire" (1860, 2 т.);
Lomenie, "Galerie des contemporains"; Nadeau,  "Ch.  et  le  romantisme"
(1874); "Souvenirs d'enfance et de jeunesse de Ch. " (1874);  L'abbe  G.
Pailhes, "M-me de Ch. d'apres ses lettres" (1887), "M-me de Ch., lettres
inedites"  (1888);  d'Haussonville,  "Souvenirs"  (1885);   Chedieu   de
Roborthon, "Ch. et m-me de Custines" (189е); Bardoux,  "La  comtesse  de
Beaumont" (1884); "Ch." ("Classiques populaires" Lecene et Oudin, 1893);
Do Lescure, "Ch." (1892); Lady Blennerhasset,  "Ch.,  Romantik  und  die
Restaurationsepoche" (1903); E. Faguet, "XIX  siecle"  (11  изд.,  1893;
очерк о  Ш.  переведен  в  "Русской  Мысли  1889.  10);  Pelissier,  "Le
mouvement litteraire" (русский пер., 1895); Брандес,  "Hauptstroemungen"
("Emigranten-Litteratur");  Шахов,  "Очерки  литературного  движения   в
первую половину XIX в." (1903, 3 изд.); Longhaye, "Dix-neuvieme  siecle"
(1900, т. 1); Н. А. Котляревский, "Мировая скорбь" (1899).
   А. Горнфельд.
   Шаудин (Fritz Schaudinn) - немецкий зоолог, род.  в  1871  г.  вблизи
Гумбиннена, изучал естественные науки в Берлине с 1883  г.,  в  1893  г.
доктор философии, в 1894 г. исследовал корненожки (Rhizopoda) в Бергене,
осенью того же года назначен  ассистентом  при  зоологическом  институте
берлинского университета, с 1898 г. приват-доцент зоологии,  в  1898  г.
вместе с Римером исследовал берега Шпицбергена  с  целью  изучить  фауну
морских животных (результаты изложены в "Fauna arctica",  Йена,  1902  и
сл.),  в  1901  г.  от  германского  правительства   получил   поручение
исследовать в  Ровиньо  болезнетворных  простейших;  по  окончании  этих
исследований  Ш.  поручено  основать  специальный  отдел  для   изучения
простейших при императорском германском департаменте народного  здравия.
Научные  труды  Ш.  касаются  преимущественно  строения  и   размножения
простейших, по  преимуществу  корненожки;  из  них  заслуживают  особого
внимания: "Untersuchungen ueber die Fortpflanzung der Foraminiferen.  1.
Calcituba polymorpha" (Б., 1894); "Ueber Kerntheilung mit  nachfolgender
Koerpertheilung  bei  Amoeba  Krystalhgera"  ("Sitz.  bег.  Preuss.  Ak.
Wiss.", 1894); "Ueber den Difformismus der Foraminiferen"  ("Sitz.  ber.
Ges. Nat. Fr. Berlin", 1895): "Ueber die Theilung von Amoeba binucleata"
(там же, 1885); "Ueber den Zeugungskreis von Paramoeba eilhardi" ("Sitz.
her. Ak. Wiss.", 1896); "Das Tierreich: Heliozoa"(изд. герм. зоол. общ.,
Б., 1896); "Ueber den Generationswechsel der  Coccidien  u.  die  neuere
Malariaforschung" ("Sitz. ber. Ges.  Nat.  Fr.",  1899)  "Untersuchungen
ueber den Generationswechsel von Trichoshaerium  Sieboldi"  (Б.,  1899);
"Untersuchungen  ueber  Krankheitsenegende  Protozoen"  ("Arb.   a.   d.
Reichsgosundheitsamt", 1902) С 1902 г. Ш. издает центральный  орган  для
работ, касающихся простейших животных и растений под заглавием:  "Агchiv
fuer Protistenkunde" (Йена).
   Н. Н. А.
   Шафарик (Павел-Иосиф Safarik - знаменитый чешский ученый. Род. 13 мая
1795 г. в селе Кобелярове, в  семье  евангелического  пастора,  словака.
Учился в евангелическом лицее в  Кежмарке,  пользовавшемся  в  то  время
большою  известностью.  Об  этой  школе  Ш.  сохранил  навсегда   лучшие
воспоминания. Здесь в нем впервые пробудилось  славянское  самосознание,
под влиянием,  с  одной  стороны,  враждебного  отношения  к  славянству
некоторых его учителей, с другой  -  вследствие  знакомства  с  чешскими
книгами и журналами, особенно сочинениями Юнгманна, Пухмайера и  др.  На
литературное поприще Ш. выступил  мелкими  стихотворениями,  с  1813  г.
появлявшимися в венском журнале Яна Громадка "Prvotiny peknych umeni". В
1814 г. он издал в Левоче сборник своих стихотворений: "Tatranska Muza s
lirau  Slowanskau",  отличавшихся  как  новизной   содержания,   так   и
разнообразием формы, плавным и звучным  стихом.  Это  были  единственные
опыты Ш. на поэтическом поприще. В 1815  г.,  со  скромными  средствами,
собранными на кондициях, Ш. отправился в Йену. Отец желал видеть в  сыне
будущего  теолога,  но  Ш.  больше  привлекали  филология,   история   и
философия.  В  Йене  он  слушал  лекции  по  классической  филологии   у
Эйхштедта, по истории у  Лудена,  по  философы  у  Фриса,  переводил  на
чешский язык "Облака" Аристофана и "Марию Стюарт"  Шиллера,  подготовлял
план истории славянских литератур. Возвращаясь в 1817 г. на  родину,  Ш.
посетил Прагу и  провел  здесь  около  месяца  в  обществе  Добровского,
Юнгманна,  Неедлого,  Прессля,  Ганки  и   друг.   пражских   ученых   и
литераторов. Прага не понравилась ему: он поражен  был  мелкими  спорами
пражских литературных кругов, их сплетнями,  взаимными  обвинениями.  По
возвращении на родину Ш. принял место воспитателя в частном  доме;  зиму
он проводил в Пресбурге, что давало ему возможность  продолжать  занятия
излюбленными  предметами.  Ш.  здесь  особенно  сблизился  с  Бенедикти,
Палацким и отчасти Колларом. Вместе  с  Палацким,  который,  как  и  Ш.,
занимался вопросами чешской просодии, Ш. издал в  1818  г.  в  Пресбурге
"Pocatkowe Ceskeho basnictur,  obwlzaste  prozodye"  ("Начатки  чешского
стихотворства, особенно просодии"). Рассуждение это, написанное в  форме
переписки друзей (авторы скрыли свои имена, только предисловие подписано
было Бенедикти), направлено было против  учения  Добровского  о  чешской
просодии и рекомендовало метрическое стихосложение  вместо  тонического.
Книга эта произвела сильное впечатление в литературных  кругах,  и  хотя
учение Ш. и Палацкого о метрическом стихе не нашло благоприятной  почвы,
тем не менее весь трактат оказал  большое  влияние  на  обновление  духа
чешской поэзии, повысив требования литературной критики. Имя  Ш.  вскоре
приобрело  известность  в  евангелических  лицеях  Венгрии.  Ему   стали
предлагать места учителя, но Ш., еще в  Кежмарке  испытавший  враждебное
отношение пробуждавшегося мадьярства ко всему славянскому,  отказался  и
предпочел должность учителя и директора сербской православной гимназии в
Новом Саде (в южн. Венгрии). С этого момента (1819 г.) начинается  новый
период жизни Ш., имеющий огромное значение в  истории  его  занятий.  Ш.
прекрасно   изучил   сербский   язык,   сблизился   с   просвещеннейшими
представителями сербского общества, получил доступ в богатые  библиотеки
близких к Новому Саду Фрушкогорских  сербских  монастырей  и  извлек  из
рукописей их драгоценные  материалы  для  своих  будущих  трудов.  Здесь
положено было основание знаменитому собранию рукописей  Ш.,  хранящемуся
ныне в библиотеке чешского музея в Праге. Многочисленные  педагогические
труды не препятствовали Ш. заниматься наукой и осуществлением  некоторых
давнишних своих проектов. Давно уже  Ш.  и  Коллар  мечтали  об  издании
собрания народных словенских песен; материал имелся в изобилии и у того,
и у другого. В 1823 г. издан был первый вып. этого собрания, при участии
и Яна Благослава ("Pisne svetske lidu slovenskeho  v  Uhrich").  В  этом
сборнике особенно интересным является предисловие, написанное  Колларом,
трактующее о значении народных песен в отношениях языка, эстетическом  и
этнологическом.  Результатом  занятий  Ш.  славянскими  литературами   и
языками явилась широко задуманная "Geschichte der slawischen Sprache und
Literatur nach  allen  Mundarten"  (Офен,  1826),  первый  опыт  истории
литературы и языка всех славянских народов в целом. Здесь Ш. является  и
сравнительным лингвистом, и диалектологом, и  этнографом,  и  историком,
будителем своего народа и защитником всего славянства.  Книга  произвела
сильное и благоприятное  впечатление  среди  всех  славян;  сочувственно
встретил  ее  и  сам  патриарх  славистики,  Добровский,  отметивший   в
обстоятельной рецензии и ряд недостатков труда Ш. Ко времени  пребывания
Ш. в Новом Саде относятся еще трактат по  славянской  древности:  "Ueber
die Abkunft der Slawen nach Lorenz Surowiecki" (1828) и небольшая, но  в
высокой степени оригинальная работа:  "Serbishe  Lesekoerner"  (1833)  -
первое  историческое  обозрение  судеб  сербского  языка.  Ш.  блестящим
образом  опроверг  державшееся  до  его  времени   заблуждение   ,   что
старославянский язык был  отцом  всех  нынешних  славянских  наречий,  и
доказал,  что  сербский  язык  гораздо  древнее,  чем  думал,   например
Добровский: в  древнейших  памятниках  сербской  письменности  находятся
почти все те отличительные черты,  коими  характеризуется  этот  язык  в
настоящее время. Положение Ш.  в  Новом  Саде,  между  тем,  становилось
тяжелым. Он  чувствовал  себя  одиноким,  "в  истинном  изгнании  духа".
Отношения с  представителями  сербского  общества  ухудшались;  особенно
много огорчений доставляла ему гимназия. В 1825  г.  Ш.,  по  требованию
мадьярского правительства,  был  лишен  директорства  и  остался  только
учителем сербской гимназии. В это время (1826) начались переговоры П. И.
Кеппена,  ближайшего  советника  А.  С.  Шишкова,  тогдашнего   министра
народного просвещения, с триумвиратом славянских ученых - Ганкой,  Ш.  и
Челаковским, которых приглашали к нам на предполагавшиеся к  открытию  в
русских  университетах  кафедры  славянской  литературы.  Ш.  соглашался
переселиться в Россию, но переговоры затянулись, и первоначальный проект
принял (к 1830г.) иную форму. Названных трех  ученых  приглашала  теперь
академия в качестве "книгохранителей при  славянской,  вновь  учредиться
имеющей, библиотеке". Но и на этот раз дело тянулось долго, а между  тем
положение Ш. в Новом Саде стало настолько тяжелым, что  он  окончательно
решил покинуть этот город и переехать  в  Прагу,  впредь  до  приискания
других занятий. Благодаря стараниям Палацкаго  и  целой  группы  чешских
писателей и дворян, Ш. была обеспечена ежегодная субсидия в 480  гульд.,
если он переселится в Прагу и будет писать исключительно  по-чешски.  Ш.
остался в Праге до конца своей жизни. Здесь им были написаны  крупнейшие
его труды, на коих зиждется его ученая слава. Призвав Ш. в Прагу, друзья
его всячески старались облегчить его существование. Главный виновник его
переселения,   Палацкий,   выхлопотал   ему   постоянный   гонорар    за
сотрудничество в "Часописи Чешского  Музея";  позднее,  в  1838  г.,  он
передал Ш. редактирование "Часописи"; в 1834-1835  гг.  Ш.  редактировал
"Svetozor", первый чешский иллюстрированный журнал, издававшийся  фирмой
братьев Гаазе. Но все это  давало  ничтожные  средства.  В  1835  г.  Ш.
посетил в Праге М. П. Погодин, поразившийся теми тяжелыми  материальными
условиями, при которых Ш. приходилось работать. Отдавшись всецело  своим
научным  задачам,  Ш.  совершенно  забывал,  о  материальных  интересах.
Положение семьи его было чрезвычайно тяжелое; в этом он сам неоднократно
признается в письмах к Погодину.  Ш.  нуждался  в  помощи  друзей  и  не
отказывался от нее, но для него всего дороже была поддержка  его  ученых
предприятий. Знакомство Ш. с Погодиным совпало с окончанием первой части
"Славянских Древностей" ("Slovanske Starozitnosti") и  с  приготовлением
их к печати. Момент для оказания поддержки  предприятий  Ш.  был  весьма
удобный. Погодин помогал ему существенно и неоднократно, сам от  себя  и
при содействии друзей. Другие русские ученые также помогали Ш. присылкой
ему необходимых исторических и литературных исследований,  материалов  и
пр. Труд Ш. вышел в 1837 г. Ученая критика  встретила  его  восторженно.
Этот труд, говорил Палацкий, положил конец всем голословным  догадкам  и
всяким спорам в области славянской  старины.  Под  пеплом  древности  Ш.
удалось найти столько света, что не  только  история  славян,  но  и  их
старых соседей - скифов, кельтов, германцев, сарматов, финнов  и  др.  -
получила  неожиданную  ясность  и  достоверность.  Проникнутый   горячею
любовью к изучаемому им миру, Ш. не забывал, однако, о беспристрастии; в
благородном  стремлении  к  истине  он  выставлял   на   вид   не   одни
привлекательные черты древнего славянства. Не колебался он и  отвергнуть
или  исправить  высказанное  им   ранее   мнение,   если   убеждался   в
неосновательности его. Одушевление, вложенное Ш. в  его  труд,  невольно
прорывалось наружу как элегический  вздох  над  прошедшим;  но  глубокое
критическое чутье не  позволяло  ему  дойти  до  преувеличений.  Если  в
частностях труд Ш. в настоящее  время  требует  изменений,  то  в  целом
"Славянские Древности"  имеют  и  всегда  будут  иметь  высокое  научное
значение. С необыкновенным трудолюбием собранный материал, положенный  в
основание  этого  труда,  свидетельствующий  о  громадной  эрудиции  Ш.,
чрезвычайно обдуманно, в строгой системе распределенный и  обработанный,
блестящая, "железная" аргументация, постоянное уменье  отличать  главное
от второстепенного, пластичность и ясность стиля - все это и в настоящее
время является  предметом  удивления.  Великолепное  здание  "Славянских
Древностей", как воздвиг его Ш., стоит  доныне  прочно,  хотя  отдельные
выветрившиеся  камни  оказалось  нужным  заменить  другими,  а   кое-где
пришлось переменить и целые своды. Если наука  славянских  древностей  и
ушла ныне вперед, то она  совершила  это  движение  только  в  отдельных
местах, детальной разработкой и поправками в грандиозном здании Ш.  Труд
Ш.  немедленно  стал  выходить  и  в  русском  переводе  Бодянского,  но
последний, на средства Погодина издал (1837) только часть  "Древностей",
полный их перевод вышел в 1848 г.  План  Ш.  осуществлен  был  не  весь:
вторая часть "Древностей" -  о  нравах,  обычаях,  образовании,  религии
древних славян осталась недоконченной.  В  начале  1836  г.  гр.  С.  Г.
Строганов, попечитель московского округа,  пригласил  Ш.  на  славянскую
кафедру в Москву, но Ш. отказался: он решил навсегда остаться  в  Праге,
чтобы выполнить все  свои  ученые  проекты.  После  "Истории  славянских
литератур" и "Славянских Древностей" ,  третьим  трудом  общеславянского
характера была "Славянская Народопись"  ("Slovansky  Narodopis",  1842).
Этой  маленькой  книжкой  положен  был  краеугольный  камень  славянской
этнографии.  В  небольших  очерках  и  заметках  знакомил  общество   со
славянским  миром  уже  Добровский,  в  своих  сборниках   "Славине"   и
"Слованке"; но первый цельный опыт славянского народоописания сделан был
Ш. Насколько обширные "Славянские  Древности"  знакомили  ученый  мир  с
славянской  стариной,  настолько   небольшая   "Славянская   Народопись"
открывала самому широкому кругу читателей пути к  ознакомлению  с  живым
славянским миром и, таким образом, составляла необходимое  дополнение  к
"Древностям". Особенно поучительной являлась приложенная к  "Народописи"
карта  славянского  мира   ("Slovansky   Zemevid"),   впервые   наглядно
изобразившая величие его. Книга Ш. имела огромный успех: первое  издание
ее разошлось в Праге в несколько дней; в том же  1842  г.  вышло  второе
издание ее, а в 1843 г. она переведена была Бодянским  на  русский  язык
(первонач. в "Москвитянине"  Погодина,  а  потом  вышло  отд.  издание).
Историческое изучение памятников  чешского  яз.  и  литературы  дало  Ш.
обильный материал для истории старого чешского яз. Ш. вместе с  Палацким
принял участие в споре  о  некоторых  заподозренных  памятниках  чешской
письменности, выступив с защитой их подлинности в труде: "Die  aeltesten
Denkmaeler der boehmischen Sprache" (1840). Здесь  подробно  рассмотрены
"старейшие  памятники  чешского   языка",   отвергнутые   Добровским   и
Копитаром: "Суд Любуши", отрывок из Евангелия от Иоанна,  глоссы  "Mater
Verborum" и др. На изучении этих, отвергнутых ныне, и других  памятников
Древней  чешской  письменности  основаны   были   "Начала   старочешской
грамматики   ("Pocatky   staroceske   mluvnice"),    предпосланные    Ш.
исторической хрестоматии по  чешской  литературе  ("Wybor  z  literatury
ceske", 1845, I). Грамматика древнего чешского  языка  впервые  получила
здесь научную обработку,  впервые  представлено  было  вполне  учение  о
звуках и формах чешского языка и изложен синтаксис  его,  причем  разбор
собранного материала совершен по строгому научному методу.  Существенный
недостаток  этого  труда  состоит  в   том,   что   предметом   научного
исследования  явились  памятники  тогда  сильно  заподозренные,  а  ныне
совершенно отвергнутые.  Ш.  не  без  основания  упрекали  в  недостатке
критики. Известность Ш. со времени переселения его в  Прагу  значительно
расширилась, благодаря только что отмеченным капитальным трудам его.  Ш.
стали предлагать кафедру славяноведения в Берлине, но  он  отказался  от
этого предложения;  тогда  прусский  министр  народного  просв.  Эйхгорн
пригласил Ш. в  Берлин,  чтобы  получить  от  него  совет,  как  следует
поставить учреждаемые в  Берлине  и  Бреславле  кафедры.  Ш.  представил
Эйхгорну  замечательную   записку,   в   которой   был   начертан   план
университетского преподавания славяноведения. Предложения, обращаемые  к
Ш. из России и Пруссии, заставили и австрийское правительство  отнестись
к  Ш.  с  большим  вниманием.  С  1837   г.   Ш.   был   цензором   книг
"беллетристического и смешанного содержания". В 1841 г. он был  назначен
сверхштатным хранителем университетской  библиотеки.  Цензурные  занятия
доставляли Ш. массу хлопот и неприятностей, и он настойчиво стал просить
об увольнении от этой должности; в 1847 г. он, наконец,  освободился  от
нее. Ш. давно мечтал об открытии славянской кафедры  в  Австрии,  прежде
всего в Праге, где надеялся получить профессуру. С этою целью он подал в
1846 г. эрцгерцогу Стефану, наместнику Чехии, особую записку; но она  не
имела успеха. Назначенный в 1848 г.  самим  императором  членом  Венской
Академии, Ш. выхлопотал себе  разрешение  преподавать  славяноведение  в
пражском университете, но вспыхнувшее  в  марте  1848  г.  революционное
движение в Вене и Праге помешало ему открыть свои чтения. Так  Ш.  и  не
удалось  достигнуть  университетской  кафедры.  Он   получил   должность
библиотекаря университетской библиотеки, которая, благодаря его заботам,
обогатилась многими приобретениями и получила новые штаты. Когда в  1848
г. в  Праге  состоялся  съезд  представителей  всех  славянских  народов
Австрии, Ш. был избран председателем его, и только после его отказа  его
заменил Палацкий. На съезде этом он произнес знаменитую речь, в  которой
обличал лживость приговора о  славянах  их  соседей  -  немцев,  мадьяр,
итальянцев, считающих славян неспособными к полной свободе  и  к  высшей
политической жизни только потому, что они славяне. Пражский период жизни
Ш.  не  смотря  на  всю  скромность  официального  положения  его,   был
чрезвычайно благотворен как обширною ученою деятельностью Ш., так  и  по
тому личному влиянию, которое он оказывал на  многочисленных  славянских
путешественников, в том  числе  и  русских.  Круг  русских  учеников  Ш.
чрезвычайно  велик.  Первые  наши  славяноведы   -   Бодянский,   Прейс,
Срезневский, Григорович, - находились с ним в близких, дружеских  связях
и пользовались его  советами  и  указаниями,  оказывая  в  то  же  время
содействие научным предприятиям Ш. Сороковые и пятидесятые годы в ученой
деятельности Ш. отличаются обилием статей  и  исследований,  посвященных
вопросам  языковедения  вообще  и  в  частности  выяснению   капитальных
вопросов языкознания славянского. Целый ряд мелких статей по языкознанию
помещен был Ш. в "Часописи Чешского Музея" за 1846 - 1848  гг.  Особенно
важны его исследования по вопросу о родине и происхождении глаголицы.  В
рассуждении: "Ueber den Ursprung and die Heimath  des  Glagolitismus"  (
1858) вопрос о кириллице и глаголице рассмотрен  Ш.  особенно  подробно.
Палеографические  признаки  глаголицы,  своеобразно   истолкованные   Ш.
исторические свидетельства об изобретении  славянской  азбуки  и  данные
лингвистические привели Ш.  к  заключению,  что  глаголица  древнее  так
назыв. кириллицы, и что она именно есть  письмо,  изобретенное  Кириллом
Философом, а  азбука,  носящая  имя  Кирилла,  составлена  учеником  его
Климентом, епископом велицким  (в  Македонии).  В  трудах  более  ранних
("Расцвет славянской литературы в Болгарии",  1848;  "Взгляд  на  первые
века  глаголической  письменности",   1852;   "Памятники   глаголической
письменности",  1853;  "Glagolitische  Fragmente",  1857)  Ш.   держался
несколько иных взглядов. Взгляд Ш. принят  был  и  развит  целой  школой
австрийских славистов и получил дальнейшее развитие в трудах  Миклошича,
Ягича и др. Хотя взгляды Ш. не восторжествовали еще окончательно, тем не
менее  собранные  им  доказательства,  глубокомысленные  соображения   и
строгий научный метод сохраняют за его трудами значение  и  в  настоящее
время. Многолетние ученые занятия  при  крайне  тяжелых  материальных  и
нравственных условиях, непрестанная  борьба  за  существование,  болезнь
жены  и  болезненность  самого  Ш.  в  последние  годы  особенно  сильно
отразились на его организме. Болезненное состояние Ш.  резко  проявилось
23 мая 1860 г., когда он бросился в Влтаву. Его спасли,  он  поправился,
но страдальческая жизнь его продолжалась недолго:  26  июня  (нов.  ст.)
1861 г. он скончался. В истории славяноведения ему принадлежит, наряду с
Добровским,  одно  из  почетнейших  мест.  Труды  его  в  этой   области
многочисленны и разнообразны. И славянские языки, с  старославянским  во
главе, и древняя история славянства,  и  современное  его  состояние,  и
славянская  письменность  вообще  -  все  было  предметом  его   научных
разысканий и изучений. Как человек, Ш. принадлежит к числу величайших  в
истории просвещения идеалистов. Его нравственный  облик  характеризуется
лучше всего эпитафией  на  его  могильном  памятнике:  "В  красных  мира
воспитал ся еси от юности своея".

   Литература. В. Брандл, "Zivot Pavla Josefa  Safarika"  (Берн,  1887).
Для эпохи новосадской весьма  важным  является  труд  проф.  К.  Иречка,
"Safarik mezi Jihoslovany" (в журн. "Osveta", 1895). Очерк  деятельности
Ш. и характеристику его как чешского писателя-ученого  и  как  человека,
дает Яр. Волчек ("Р. I. Safarik", 1896, Прага). На русском языке: П.  А.
Кулаковский, "Павел-Иосиф Шафарик"  ("Журн.  Мин.  Нар.  Просв.",  1895,
июнь);  обширное  жизнеописание  и  обозрение  ученой  деятельности   Ш.
принадлежит П. А. Лаврову ("Древности. Труды  славянской  комиссии  Имп.
Моск. Археол. Общ.", т. II, 1898).
   Ф.
   Шафран (Crocus L.) - родовое название растений  из  сем.  касатиковых
(Iridaceae); известно до 60  видов,  дико  растущих  преимущественно  по
берегам  Средиземного  моря.  Растение  снабжено   клубнем   и   узкими,
прикорневыми  листьями;  цветков  один   или   несколько,   околоцветник
ворончатый,  длиннее   тычинок,   завязь   нижняя,   трехгнездная.   Род
подразделяется на две секции: 1) Involucrati (цветки у  основания  одеты
влагалищными кроющими листьями)  и  2)  Nudiflori  (цветки  без  кроющих
листьев). В России встречаются около  5  видов,  из  них  С.  variegatus
растет по степям в  юго-западной  России.  Это  многолетнее  растение  с
грубоволокнистым клубнем  и  3  -  4  тонко-линейными  листьями;  цветок
бледно-фиолетовый. В культуре известно несколько видов Ш.; одни  из  них
цветут  весною.  напр.  С.  vernus,  suaveolens.   Susianus,   candidus,
chrysanthus и др.; другие - осенью:  iridiflorus,  sativus,  nudiflorus,
speciosus и др.
   С. P.

   Шафран (сельскохозяйств.) - культивируется издавна  в  Индии,  Китае,
Японии, Малой Азии, южном  побережье  Средиземного  моря;  в  Европе  он
разводится преимущественно в Испании  и  Франции  и  местами  в  Италии,
причем вырабатываемый в разных странах Ш.  бывает  разного  достоинства.
Выше других ценится кашмирский, тунисский и французский. Ш., ниже других
итальянский. У нас Ш. возделывается в небольших количествах  на  Кавказе
(близ Баку и Дербента), хотя с успехом мог  бы  разводится  и  в  других
местах на юге России. При культуре Ш. требуется  солнечное  положение  и
сухая, хорошо разрыхленная почва, чистая притом от сорных трав. Навоз  в
качестве удобрения применяется только хорошо перепревший,  и  посаженные
луковицы не должны с ним соприкасаться в земле. Посадка  производится  в
конце августа - начале  сентября  молодыми  луковицами,  отобранными  от
старых растений, в бороздки, проведенные на расстоянии 6 дюймов одна  от
другой, в 3 дюйма луковица от луковицы, на глубину до 6 дюймов. Через  3
- 4 недели после посадки показываются цветы, а в октябре  -  листья.  На
второй год Ш. зацветает раньше и значительно больше дает цветов. Вообще,
2-й и 3-й  годы  после  посадки  считаются  наиболее  урожайными.  После
3-летнего периода шафранная плантация переносится па новое место, старая
же засевается хлебом и только чрез 7 - 8 лет на ней  снова  разводят  Ш.
Сбор цветов или рылец  должен  производиться  по  обсыхании  росы  и  до
наступления полуденного жара. Рыльца  вырываются  обыкновенно  руками  и
тотчас же высушиваются в ситах над угольями или в печах так,  чтобы  они
затвердели. Урожай Ш. незначителен: 1 фн. получается с 250  -  300  тыс.
цветов; десятина дает 10 - 12 фн.  продукта,  продаваемого  по  довольно
высокой цене. Во всех вышеуказанных странах культивируется разновидность
Ш. Crocus sativus genuinus, причем культура  считается  выгодной  только
для мелких  землевладельцев.  Другая  разновидность  Ш.  Crocus  sativus
Palassii разводится в садах как декоративное растение. Эта разновидность
встречается в изобилии в диком состоянии в степной части Крыма и местами
на Яйле; существует указание, что она может дать такой же продукт, как и
культурный Ш.
   Шах (персид. Schah) - монарх, царь: титул персидских царей. Слово Ш.,
как титул, до царствования настоящей персидской  династии  употреблялось
впереди собственного имени, напр. Ш.-Аббас; но  с  настоящею  династиею,
как  происходящею  от  турецкого  племени  каджаров,  это  слово  начали
употреблять,  в  подражание  туркам,  после  собственного  имени,  напр.
Наср-эддин-Ш. Официальный титул персидских монархов - шах-ин-шах, т.  е.
царь царей.
   Шахматов (Алексей Александрович, род. в 1864 г.) - выдающийся ученый.
Из дворян Саратовской губ. Учился в  4-й  московской  гимназии.  Еще  на
гимназической скамье начал изучать по рукописям памятники  древнерусской
письменности и написал две статьи, появившиеся в 1882 г. в "Archiv  fuer
slavische Philologie" ("Zur Kritik der altrussischen Text", т. V, и "Zur
Textkritik des Codex Sviatoslavi vom J. 1073", т.  VI).  В  1883  г.  Ш.
поступил в московский университет,  на  историкофилологический  фак.  Во
время пребывания в университете, в том же "Archiv" он напечатал, в  1883
г., свой первый труд по истории русского языка, содержавший замечания на
диссертацию  А.  И.  Соболевского  и   указания   на   значение   примет
древнерусских  памятников  для  исследования  древнерусских  наречий   и
определения местности памятника ("Beitrage zur russisch. Grammatik",  т.
VII). В 1884 г. в академ.  "Исследованиях  по  русскому  языку"  (т.  1)
появились его "Исследования о  языке  новгородских  грамот  XIII  и  XVI
веков", замечательные  по  точности  и  строгости  примененного  автором
метода. Окончив курс, Ш. был оставлен при университете. В 1890 г. Ш., по
выдержании магистерского экзамена, сделался приват-доцентом. В это время
им прочитан систематический курс по истории русского языка,  вышедший  в
литографированном  издании.  В  1891  г.   Ш.   был   назначен   земским
начальником, но недолго оставался в этой должности. В 1893  -  94  г.  в
"Рус. Филол. Вестн." были напечатаны его "Исследования в области русской
фонетики". Ш. представил эту работу в  1894  г.  для  соискания  степени
магистра, но ист. фил. факультет присудил ему  высшую  степень:  доктора
русского  языка  и  словесности.  В  1894-м  году  Ш.  выбран  адъюнктом
отделения русского языка и словесности академии наук; в настоящее  время
он  состоит  ординарным  академиком  и  управляющим  русским  отделением
академич. библиотеки. В  1903  г.  Ш..  явился  одним  из  деятельнейших
инициаторов предварительного  съезда  славистов  и  выработал  программу
"Славянской энциклопедии". В области историко-литературной  внимание  Ш.
привлекали летописи, патерик  и  хронограф.  Его  исследования  коренным
образом меняют наши представления об этих  памятниках.  Сюда  относятся:
"Несколько слов о нестеровом житии Феодосия" ("Изв. отд.  русск.  яз.  и
слов.", т. 1, кн. 1  и  в  "Сборнике  отд.",  т.  64);  "Kиeво-печерский
патерик  и   печерская   летопись"   ("Известия",   т.   II.   кн.   3);
"Киево-печерский патерик и житие Антония" ("Ж. М.  Н.  Пр.",  1898);  "К
вопросу о происхождении хронографа"  ("Сборник",  т.  66);  "Путешествия
Мисюря Мунехина  и  хронограф"  ("Известия",  VI,  1);  "Исходная  точка
летоисчисления Повести временных лет";  "Хронология  древнейших  русских
летописных сводов"; "Древнейшие редакции Повести временных лет" ("Ж.  М.
Н. Пр.", 1897); "О начальном киевском летoпиcнoм своде" ("Чтения в  Общ.
Ист. и Древ.". 1897); "Симеоновская летопись XVI в. и Троицкая нач.  XIV
в. " ("Известия", V).
   Щ.

   Лингвистические труды Ш. Уже в  первых  работах  Ш.,  содержащих  ряд
поправок  к  изданиям  древнерусских  текстов,  заметны  самостоятельные
взгляды на разные спорные вопросы исторической фонетики русского  языка.
В "Beitrage zur russischen Grammatik"  высказан  ряд  ценных  замечаний,
особенно по классификации и характеристике  древнерусских  рукописей  по
местностям. Результаты своих занятий рукописями  автору  удалось  вскоре
дополнить и проверить  наблюдениями  над  живыми  cеверно-великорусскими
говорами, благодаря поездке в Олонецкую губернию, где он обратил  особое
внимание  на  произношение  современных  рефлексов  древнего  "ять".   В
университете сильное влияние на научное развитие  Ш.  оказали  курсы  по
общему и  сравнительному  языкознанию  Ф.  Ф.  Фортунатова,  давшие  ему
строгий лингвистический метод,  редкий  у  наших  специалистов-историков
языка. Работа о языке новгородских грамот XIII - XIV вв. содержит в себе
много нового и ценного по исторической фонетике великорусского  наречия,
а в приложении к ней дано образцовое вторичное издание рассматриваемых в
нем грамот, впервые напечатанных, но  недостаточно  точно,  в  "Собрании
государственных грамот и договоров" гр. Румянцева. Занявшись вопросом  о
русском ударении, Ш. увидел необходимость расширить  свои  наблюдения  и
уяснить  себе  отношение  русской  акцентуации   к   сербохорватской   и
общеславянской. Результатом этих  занятий  явилась  большая  статья:  "К
истории сербскохорватских ударений"  ("Русск.  Филол.  Вестник",  1888),
первая в ряду других капитальных  работ  Ш.,  посвященных  славянской  и
русской акцентологии, для которой так много сделал и его университетский
учитель, Ф. Ф. Фортунатов. За нею последовала  вторая  такая  же  статья
(там же, 1890). Обе статьи содержат ряд весьма ценных и новых наблюдений
и  выводов  в  области  не  только   сербской,   но   и   общеславянской
акцентологии. Интересны и важны  также  проводимые  в  них  параллели  с
русскими диалектическими разновидностями акцентуации.  Занятия  сербской
акцентyaцией привели Ш. к изучению сочинений Юрия Крижанича  (снабженных
знаками ударений), вопрос об издании которых он поднял в московском общ.
ист. и древностей. Благодаря его стараниям, было приступлено к  изданию,
но дело затормозилось вследствие отъезда  или  смерти  некоторых  членов
составленного Ш. с этою целью кружка молодых московских  ученых.  Плодом
изучения сочинений Крижанича явились новые исследования Ш. об ударении у
Крижанича ("Русск. Филол. Вестник", 1895). К 1890 г. относится сделанный
Ш.  (вместе  с  В.   Н.   Щепкиным)   перевод   известного   руководства
старославянск. грамматики проф.  Лескина,  к  которому  он  присовокупил
собственные дополнения о фонетических особенностях и формах склонения  в
языке Остромирова евангелия. "Исследования в области  русской  фонетики"
(1893) посвящены одному из самых сложных вопросов  русской  исторической
фонетики (переход общеславянского краткого е в о,  рядом  с  сохранением
общеславянского долгого  "ять"  или  и)  и  богаты  глубокими  и  новыми
наблюдениями  и  выводами.  Касаясь,  кроме  указанного  выше   главного
содержания, целого ряда других темных вопросов  древнерусской  фонетики,
диссертация  Ш.  является  одним  из  капитальнейших  трудов  последнего
времени в области истории русского языка. К 1894 г. относится статья: "К
вопросу об образовании русских наречий" ("Русск. Филол. Вестник", №  3),
впоследствии  расширенная  и  переработанная  автором  ("К  вопросу   об
образовании русских наречий и русских народностей", в "Журн.  Мин.  Нар.
Просв.", 1899, апрель) и заключающая  ряд  интересных  и  свежих  мыслей
относительно  первичной  и  современной  группировок  русских   говоров,
сложившихся под влиянием разных исторических  условий.  Появление  Ш.  в
составе отделения русск.  яз.  и  слов.  Имп.  акад.  наук  совпадает  с
возобновлением печатного органа отделения - "Известий отд. русск. яз.  и
слов. и т. д.", издававшегося когда-то под редакцией И. И. Срезневского.
Не довольствуясь участием в издании в качестве одного из редакторов,  Ш.
становится одним из деятельнейших сотрудников "Известий", редкая  книжка
которых не заключает в себе какой-нибудь его работы. Так,  в  первом  же
томе "Известий" (1896) напечатаны: составленные им прекрасные  программы
для собирания особенностей северо- и южно-великорусских говоров (кн. 1 и
3) и богатое собрание "Материалов для изучения  великорусских  говоров",
извлеченных  им  из  поступивших  в  Академию  ответов  на   разосланные
программы (кн. 2, 3 и 4). Там же напечатана Ш. статья: "К истории звуков
русского языка. Смягченные согласные.  Глава  1.  Эпоха  общеславянская.
Глава 11.  Эпоха  общерусская"  (кн.  4),  содержащая  несколько  ценных
соображений о палатализации согласных в русском и слав. языках вообще. В
следующем  1897  г.,  кроме   продолжения   "Материалов   для   изучения
великорусских говоров" (кн. 1 и 2), Ш. напечатал  лишь  ряд  критических
отзывов  (об  "Опыте  русской  диалектологии"  Соболевского,   юбилейном
сборнике  Cariathria  в  честь  Корша,  ярославском  областном   словаре
Якушкина и т. д.). В том же году им выпущен первый выпуск II тома нового
академического словаря  русского  языка,  перешедшего  под  его  главную
редакцию за смертью Я. К. Грота и принявшего в его руках совсем иной вид
по богатству и полноте материала и научности издания. В 1898  г.,  кроме
нового выпуска словаря русского языка, выходящего с тех пор регулярно по
одному выпуску в  год,  Ш.  напечатал  в  "Известиях"  новую  статью  по
славянской  акцентологии,  примыкающую  к  прежним  его  трудам  в  этой
области: "К истории ударений в славянских языках" (т.  III,  кн.  1),  а
также продолжение "Материалов для изучения великорусских говоров" (кн. 1
и 2), которые находим и  в  1  кн.  IV  тома  "Известий"  (1899).  После
некоторого промежутка в лингвистической деятельности Ш.,  объясняющегося
временным увлечением его некоторыми историколитературными  вопросами  (о
составе  древнерусских  летописей),  он  снова  возвращается   к   своим
исследованиям в области  исторической  фонетики  русского  и  славянских
языков, озаглавленным "К истории звуков русского языка".  Кроме  вопроса
"об общеславянском а" ("Известия", т. VI, 1901, кн.  4),  в  этой  серии
трудов особенное внимание его привлекает вопрос  о  русском  полногласии
("Известия", т. VII, 1902, кн. 2), в связь с которым он приводит  ряд  в
высшей  степени  интересных  фонетических  явлений  русского  и   других
славянских  языков,  впервые  им  отмеченных  и  собранных  под   именем
"третьего  полногласия"  ("Первое  и  второе  полногласие.  Сочетания  с
краткими плавными, замена долгих  плавных  слоговыми  и  З  полногласие"
("Известия", т. VII 1902, кн. 2 и 3, и  т.  VIII,  1903,  кн.  1).  Если
гипотеза, выставленная здесь Ш. для объяснения этих явлений, и может при
дальнейшей  проверки   ее   оказаться   неосновательной,   то   все   же
исследователям данного вопроса долго еще придется считаться с нею, и  во
всяком случае на них будет лежать обязанность так  или  иначе  объяснить
замечательную последовательность и повторяемость отмеченных Ш. фактов. К
1903-му  же  году  относится  довольно  большая  работа  о  "Русском   и
словенском акании" (в "Сборнике статей в честь Ф.Ф. Фортунатова", стр. 1
- 92), представляющая  интересную  попытку  сравнения  двух  аналогичных
явлений русской и словенской фонетики. Несмотря  на  свои  молодые  годы
(ему нет еще 40 лет), Ш. занимает в настоящее время одно из самых первых
мест в ряду наших специалистов по истории русского и славянских  языков,
по глубине знаний, оригинальности и самостоятельности взглядов и  обилию
научных работ первостепенного значения. В настоящем Словаре Ш.  поместил
статьи о Повести временных лет и о Русском языке.
   С. Б - ч.
   Шахматы.  -  Название  Ш.  происходит  от  персидского  слова  "шах".
Происхождение шахматной игры теряется в  глубокой  древности.  Почти  за
1500 лет до Р. Хр. изобретенная игра состояла также из  32  шашек,  ходы
которых  сначала  определялись  костями.  Партия   в   то   время   была
четырехсторонняя: каждые две  противоположные  группы  шашек  составляли
одно целое и игрались одним лицом.  Фигуры  этой  четырехсторонней  игры
(Chaturanga) назывались следующим образом: король, слон (теперь  ладья),
всадник, корабль (теперь слон) и пехота. Их ходы были  такие,  как  и  в
средние века, когда корабль имел еще ход только вкось на третью  клетку,
и таким образом ступал всего на восемь  клеток  всей  доски;  пехота  же
имела только один ход. Персы знали эту игру; Александр Македонский у них
познакомился с нею. Римскую игру "Разбойники" (ludus  latrunculorum)  не
следует смешивать с Ш.; ее скорее нужно  отнести  к  шашкам.  Еще  менее
походят  на  Ш.  греческие  шашки  (игравшиеся  костями),   изобретателя
которых, Паламеда, относят ко времени Троянской войны. Древние  египтяне
были,  кажется,  знакомы  с  Ш.  Вейсенбах  передает,  что  он  видел  в
Британском музее между иероглифами, которыми в виде  барельефов  покрыты
каменные плиты, изображения двух человек в натуральную величину, сидящих
за столом, на котором расставлены  фигуры;  один  из  них  держит  такую
фигуру в pyке, как бы готовясь сделать ход; костей здесь  уже  нет.  При
последних раскопках в Египте, к северу от пирамиды Тета, найдена  статуя
вельможи Мера, изображенного  играющим  в  Ш.  (Тета  относится  к  VI-й
династии). Таким образом изобретение шахматной  игры  следует  приписать
египтянам задолго до Р. Хр. (за 5000 лет до нашего времени).  Из  Египта
шахматная игра перешла в Индию и Персию, оттуда в Турцию, а из Турции  в
Европу. Анна Комнен в жизнеописании отца своего говорит,  что  шахматная
игра к грекам и римлянам  перешла  от  персов.  В  Китае  полагают,  что
шахматная игра перешла туда из Индии в начале V в. Игра эта у китайцев в
большом почете. Самое полное  исследование  по  истории  шахматной  игры
составлено на немецком языке профессором венского университета Линде.  К
самым ранним сочинениям о  шахматной  игре  принадлежит  книга  Дамиана,
изданная в 1512 г. на латинском языке. Торчиа писал о шахматной игре  на
итальянском яз. Вида, еписк.  альбийский,  сочинил  в  XV  в.  поэму  на
латинском яз. под названием "Scacchia Iudus", которая была переведена на
многие европейские языки. В настоящее время библиотеки шахматных книг  у
некоторых богатых любителей Англии и Франции  оцениваются  более  чем  в
10000 руб. В России первое руководство к шахматной игре составлено  было
Бутримовым по немецкой книге Коха в 1813 г., а в 1824 г. сильнейшим в то
время  русским  игроком  А.  Д.  Петровым  было  выпущено   оригинальное
руководство к шахматной игре  с  подробным  анализом  партий.  В  начале
1860-х годов Яниш дал в разных изданиях много этюдов по шахматной теории
и напечатал на французском языке замечательное  научное  исследование  о
применении высшего математического анализа к шахматной игре: "Traite des
applications de l'analyse mathematique du jeu des echecs",  переведенное
на английский яз., но не переведенное до сих пор  на  русский  язык.  Из
современных русских шахматных игроков один только М. И.Чигорин дал много
анализов по различным дебютам шахматной игры.  Шахматная  игра  по  всей
справедливости может быть названа  глубокомысленною  и  привлекательною.
Карл Великий забавлялся этою игрою; разные его Ш.  долго  сохранялись  в
аббатстве Сен-Дени. Тамерлан страстно любил Ш.; он даже  ввел  некоторые
изменения в этой игре, которые были забыты после его смерти.  Филипп  II
Испанский был большой покровитель  шахматной  игры;  в  1575  г.  в  его
присутствии  был  устроен  первый  международный  турнир   между   двумя
испанцами и  двумя  итальянцами.  Фридрих  Великий  любил  Ш.  и  вел  с
Вольтером игру по  переписке.  Карл  XII  в  Бендерах  не  имел  другого
развлечения, кроме Ш. Стратегия шахматной игры нравилась Наполеону I.  О
нем рассказывают, что он начинал партию не искусно, часто в самом начале
игры терял фигуры и пешки;  только  в  разгаре  игры  на  него  находило
вдохновение, он предвидел результаты четырех-пяти ходов,  и  тут  вполне
проявлялись его гениальные соображения. Франклин высоко ставит шахматную
игру и полагает, что она развивает предусмотрительность и уменье найтись
в  затруднительных  случаях.  Гёте  присоединяется   к   мнению   Дидро,
характеризующего  шахматную  игру,  как  "пробный  камень  человеческого
мозга". Вольтер все свое свободное время посвящал шахматной игре.  Бокль
был одним из сильнейших игроков своего времени. Современный  французской
ученый  Бине,  профессор  философии  и  психологии,  написал  трактат  о
шахматной игре на память (без доски).
   О появлении шахматной игры в России нет исторических  указаний.  Одни
указывают на занесение ее  татарами  во  времена  татарского  нашествия,
другие - на переход  ее  к  нам  из  Европы  при  посредстве  тевтонских
рыцарей. По свидетельству историков, Иоанн  Грозный  умер  за  шахматною
партиею.  Петр  Великий  нередко  развлекался   Ш.   на   ассамблеях   и
покровительствовал этой игре. Потемкин не  мог  обойтись  без  шахматной
партии. Великий князь Константин Николаевич был сильным игроком и  часто
играл с  лучшими  игроками  того  времени,  преимущественно  с  Шумовым.
Шахматная игра представляет как бы картину трудностей войны.  Независимо
от уменья выбрать удачно позицию и расположить на  ней  силы,  шахматист
должен уметь предусмотреть и разгадать различные  хитрости,  которые  то
воздвигаются, то разрушаются по мере хода  игры.  Конечная  цель  каждой
шахматной партии состоит в возможно  скорейшей  постановке  мата  королю
противника, и, следовательно, весь ход  игры  с  каждой  стороны  должен
подчиняться этому главному условно. Для  достижения  этой  главной  цели
шахматной партии теориею и практикою выработаны лучшие способы  начинать
игру, которые формулировались в строго определенные формы под  названием
дебютов.  Бесконечная  многочисленность   вариаций   комбинирования   на
шахматной доске представляет чрезвычайную преграду к достижению успеха в
шахматной  игре.  Определить  число  способов  разыгрывания  даже  очень
немногих первоначальных ходов возможно лишь приблизительно. Рассматривая
вариации каждого дебюта, мы  видим,  что  первый  из  играющих  имеет  в
среднем 28, 30, 32 способов разыгрывания 2, 3 и 4 ходов  в  отдельности;
при этом для второго игрока соответствующие числа будут 29, 31 и  33.  В
начале партии оба игрока имеют выбор  из  20  ходов  для  первого  хода;
другой игрок имеет в то же время 20 ответов  на  каждый  ход,  и  в  его
распоряжении 20 х 20 = 400 ответов для первого хода, а потому число  400
представляет  первый  член  геометрической  прогрессии,   служащей   для
вычисления  возможного   числа   комбинаций   в   разыгрывании   партий.
Предполагая, что число возможных ответов при каждом ходе всегда  одно  и
то же, каков бы ни  был  предыдущий  ход,  получим  количество  способов
разыгрывания только первых четырех ходов с каждой стороны равным 318 979
564 000. Следовательно, если играть безостановочно, делая одно сочетание
в минуту, то понадобилось бы более 600 000 лет для прохождения их  всех.
Кроме исследования дебютов, лучшему изучению шахматной игры способствуют
переигрывание    партий    лучших    игроков,    развитие    способности
ориентироваться  и  определять  положение  партии,   тщательная   оценка
значения пешек и фигур, игра с сильными игроками и т.  п.  Анализ  в  Ш.
неисчерпаем до бесконечности,  а  потому  играющий  должен  ограничиться
мысленным  рассмотрением   только   самых   существенных   вариантов   и
исследовать их разбор сколь возможно далее. От навыка и знания играющего
зависит уменье  отличить  существенные  варианты  от  слабых,  движения,
заслуживающие  внимания,  от  ошибочных.  Одно   из   главных   свойств,
обусловливающих выдающегося  игрока,  заключается  в  силе  воображения,
способности обнимать мысленно,  анализировать  и  предугадывать  большое
число различных комбинаций, при знании всего,  что  установлено  теориею
шахматной игры, как относительно общих правил, так и в отношении дебютов
и окончаний партий. Знаменитых шахматных игроков было немало;  всемирную
известность получили Леонардо, Паоло Бои, Филидор, Стаунтон, Андерсен  и
затмивший всех непобедимый  Морфи.  В  настоящее  время,  после  недавно
умершего  Стейница,  бывшего  25  лет  шахматным  королем,   сильнейшими
шахматными игроками  считаются  Ласкер  (шахматный  король),  Пильсбери,
Тарраш и  Чигорин.  Почти  в  каждом  государстве  издаются  ежемесячные
шахматные журналы; к старейшим принадлежат "Deutsche  Schachzeitung"  (с
1847 г.) и "La Strategie" (с 1866 г.). Первый в Европе шахматный  журнал
(на французском языке), "Palamede", был  основан  в  1837  г.  В  России
первый   шахматный   журнал   издавался   графом    Кушелевым-Безбородко
("Шахматный  Листок",  под  редакциею  Михайлова,  1859  -  1863).  Ныне
издаются  в  Петербурге  "Шахматный  Журнал"  (12  лет),  под  редакциею
Макарова, и в  Москве  "Шахматное  Обозрение"  (6  лет),  под  редакциею
Боброва. Из руководств для изучения  шахматной  игры  на  русском  языке
лучшее - переведенное Э. С. Шифферсом сочинение Ж. Дюфрена и Э. Ласкера,
к которому в  новом  издании  добавлена  обстоятельная  статья:  "Советы
начинающим". К шахматной игре относится  композиция  шахматных  задач  и
этюдов, решением которых  занимаются  любители  шахматной  игры.  Первый
сборник этого рода был  издан  Стаммой  в  1777  г.  В  настоящее  время
существуют различные школы по составлению шахматных задач: американская,
английская и чешская. Одним из остроумнейших сочинителей задач считается
американец С. Лойд. У нас  в  России  на  этом  поприще  выделились  д-р
Галицкий, давший, кроме массы задач, еще и целую литературу по  задачной
композиции, Бетинг и Троицкий. Лучшее сочинено по концам игр принадлежит
Бергеру ("Theorie und Praxis des Endspiele"). Во многих городах Европы и
Америки существуют специальные шахматные общества и клубы;  в  последнее
время  они  возникли  и  во  всех  европейских   колониях.   В   Лондоне
насчитывается их несколько десятков и между ними  исключительно  дамский
шахматный клуб. В России шахматные общества существуют в  Петербурге,  в
Москве и почти во всех больших и губернских городах.
   А. Макаров.
   Шашки. - Возникновение шашечной игры относится к глубокой  древности:
игра эта была известна вавилонянам. Первое сочинение о Ш., на  испанском
языке, появилось под заглавием "Juego de las  damas"  (год  неизвестен);
затем писали о них Торквемада в 1547  г.  и  Монтеро  в  1590  г.  Более
обширная литература о шашечной игре дана французами. Первое сочинение на
этом языке выпущено в 1668 г. математиком-инженером Мадле, под заглавием
"Le jeau de damos", с 450 различными положениями. Шашечная игра, попав в
Европу, получила массу разновидностей и в каждом государстве  она  имеет
свои особенности: русская,  польская,  турецкая,  английская,  поддавки,
клещи и др. Французская игра в Ш.  такая  же,  как  и  польская,  но  из
обозначения этого вида шашечной игры польскими Ш. не следует  заключать,
что он нольский и по своему происхождению. Скорее  следует  думать,  что
это исконная французская игра, перешедшая через французов и в Польшу.  В
настоящее время этот  вид  игры  почти  совершенно  вышел  в  Польше  из
употребления. После классического  трактата  Манури  в  1770  г.  лучшим
сочинением по польским Ш.  считается  труд  Баледента  "Lo  Damier";  он
содержит до 10 тыс. диаграмм и вмещает в себя все, что было опубликовано
по польской шашечной игре до 1886 г. В России шашечная игра очень  давно
распространилась и перешла, вероятно,  с  Востока.  Точных  исторических
указаний о первоначальном появлении  ее  не  имеется.  Первая  статья  в
России Н. М. Карамзина: "Новая шашечная игра" была помещена в 1803 г.  в
"Вестнике Европы". Знаменитый русский  шахматист  А.  Д.  Петров  первый
составил руководство о шашечной игре в  1827  г.;  тогда  же  появляются
первые шашечные задачи. В 1880х годах М. К. Гоняев писал очень  много  о
шашечной игре. В настоящее время ценные  исследования  о  шашечной  игре
дают Н. Н.  Панкратов  и  Д.  И.  Саргин.  Русская  шашечная  литература
обогатилась многосодержательным журналом "Шашки", издававшимся  в  Киеве
П. Н. Бодянским с 1897 по 1902  год.  Недавно  начал  выходить  шашечный
журнал и в  Петербурге,  под  редакцией  сильнейших  в  России  шашечных
игроков братьев В. И. и А. И. Шошиных. Шашечница для русских Ш. имеет 64
клетки, для польских - 100; для игры в русские Ш.  употребляется  по  12
белых и  черных  Ш.,  в  польских  -  по  20  тех  и  других.  В  России
распространены, главным образом, два вида шашечной игры: в крепкие  и  в
поддавки. В первом случае выигрывает тот, у кого останутся на доске  Ш.,
во втором - у кого их раньше не будет. При игре в крепкие все простые Ш.
у каждого игрока могут быть проведены в дамки (на  первую  лицо  доски).
Простые Ш. имеют ход вкось, на одну клетку; дамки могут ходить и бить по
всей линии. Особый вид шашечной игры представляет игра в "волка и овцы",
в  которой  играют  4  Ш.  против   одной   (дамки).   Ш.   игра   полна
замысловатостей и интереса; хороших игроков в эту игру  можно  встретить
не мало, в особенности во Франции и у нас в России.  В  последнее  время
стали организовать не только местные,  но  и  международные  турниры  по
шашечной игре.
   А. М.
   Шванн (Теодор  Schann)  -  выдающийся  немецкий  анатом,  физиолог  и
гистолог (1810 - 1882), с 1829 по 1834 г. изучал медицину и естественные
науки в Бонне, Вюрцбурге и Берлине, где получил степень врача и  доктора
медицины  за  диссертацию  "De  necessitate   aeris   atmosphaerici   ad
evolutionemn polli in ovo iucubato". В 1834 г. назначен ассистентом  при
анатомическом музее в Берлине, в 1839 г. приглашён профессором  анатомии
в Лувен, в 1848 г. профессором обшей и специальной  анатомии  в  Люттих,
где в 1858 г. занял кафедру физиологии и сравнительной анатомии. В  1878
г. вышел в отставку. Ш., еще будучи студентом, привлек  внимание  своего
учителя, Иоганеса Мюллера, который и  позаботился  о  назначении  его  в
Берлин,  где  Ш.  участвовал  в  микроскопических  исследованиях  своего
учителя. Первые  ученые  работы  Ш.  касаются  вопросов  физиологической
химии, преимущественно искусственного  пищеварения,  причем  он  впервые
доказал, что действующим  фактором  при  пищеварении  служит  не  слизь,
выделяемая  слизистой  оболочкой  желудка,  а  неизвестное  до  тех  пор
вещество - пепсин; в  то  же  время  он  впервые  нашел  аналогию  между
процессами пищеварения и спиртового брожения. Тогда Ш. не  мог  решиться
присоединить к  этим  двум  процессам  и  процесс  гниения,  который  он
рассматривал в духе времени с точки зрения витализма; лишь  впоследствии
он опровергнул возможность  произвольных  процессов  в  природе,  чем  и
проложил  путь  к  современным  взглядам  в  области  биологии.  Доказав
экспериментальным  путем  органическую  природу  ферментов   гниения   и
брожения (открытую в одно и то же время и французом Латуром), Ш.  вполне
посвятил  себя  исследованиям  в  области  гистологии,   создавшим   его
всемирную  славу.  Прежде  чем  перейти  к  этим  работам,  следует  еще
упомянуть открытие Ш. закона о сокращении мышц, показывающего, что  сила
мышцы увеличивается  в  той  же  пропорции,  в  какой  сокращение  мышцы
уменьшается.  Из  гистологических  работ  Ш.  прежде  всего  заслуживают
внимания  его  исследования  тончайшего  строения  сосудов,  причем   Ш.
экспериментальным     путем      доказал      сократимость      артерий,
поперечно-полосатых мышечных волокон, регенерацию  и  окончание  нервных
волокон и др.; уже эти работы показали большую способность Ш. к  решению
сложнейших вопросов  по  тончайшему  строению  элементов  тканей,  столь
блестяще  обнаружившуюся   при   появлении   его   капитального   труда:
"Mikroskopische Untersuchungen uber die Uebereinstimmung in der Structur
und dem Wachsthum der Thiere und Pflanzen" (Б., 1839, 4  таб.).  В  этой
работе  Ш.  доказал  аналогию   между   клетками   животных   тканей   и
растительными клетками и впервые высказал мысль, что все ткани и  органы
животных состоят из клеток и происходят от таковых; так что  инициатором
современной морфологии можно смело назвать Ш.  При  этих  исследованиях,
легших в основу названного труда, Ш. удалось сделать целый ряд  открытий
в области гистологии, как состав ногтя из пластинок, продолговатые  ядра
в гладких мышечных  волокнах,  состав  бесструктурной  оболочки  нервных
волокон, названной в его  честь  "Шванновской  оболочкой",  из  оболочек
отдельных клеток и т. д. Все названные  исследования  произведены  Ш.  в
первые пять лет его научной деятельности (с 1834 по 1839 г.); профессура
в чужой стране, на языке, с которым Ш. был мало знаком, и отвращение  от
полемики, появившейся по поводу его учений, преимущественно  в  немецких
научных  журналах,  заставили  его  посвятить  свою  деятельность  почти
всецело  преподаванию.  Главнейшие  работы  Ш.,   кроме   вышеуказанных,
следующие:  "Versuche  uber  die  kunstliche  Verdauung  des  geronnenen
Eiweissos" (вместе с И. Мюллером "Muller's Archiv",  1836);  "Ueber  das
Wesen des Verdauungsprocesses" (там  же);  "Beitrage  zur  Anatomit  der
Nervenfaser" (там же); "Anatomic  du  corps  humain"  (Брюссель,  1855);
"Versuche um auszumitteln, ob die Galle im Organismus eine fur das Leben
wesentliche Rolle spielt" ("Muller's Arch.", 1844) и др. Кроме  того  Ш.
написал некоторые главы для учебника физиологии И. Мюллера.
   Н. Н. Аделунг.
   Шевро. - Под именем  Ш.  раньше  разумелись  исключительно  козловые,
обработанные  на   манер   лайки,   кожи;   но   теперь   это   название
распространилось также  и  на  фабрикаты,  приготовленные  из  бараньих,
овечьих и телячьих шкур, идущие на обувь.  Под  Ш.  золение  обыкновенно
ведется слабой известью, промывание и удаление ее  совершается  водой  и
молочной кислотой в кубах, вращающихся вокруг одной  из  их  диагоналей.
После этого идет обработка в киселях из отвара пшеничных отрубей,  затем
квасцевание смесью, состоящей из воды,  квасцов,  соли,  муки  и  разных
жиров
   - квасцевание иногда производится во вращающихся  кубах.  Когда  кожи
насытились квасцовой смесью, их складывают по две и  быстро  высушивают.
После смывания не впитавшейся массы их размягчают  водой,  окрашивают  и
отделывают.
   М. Т.
   Шееле (Карл-Вильгельм Scheele) - выдающийся шведский  химик  (1742  -
1786). Будучи по профессии  аптекарем  и  располагая  в  своей  аптечной
лаборатории весьма  скудными  средствами  для  химических  аналитических
работ Ш. сделал, однако, большое число замечательных открытий. Так,  ему
принадлежат  открытия  кислот   винно-каменной,   лимонной,   щавелевой,
дубильной, молочной, мочевой, молибденовой, вольфрамовой, мышьяковистой,
кремне-фтористо-водородной, глицерина, хлора, бария, марганца,  аммония,
сернистого и мышьяковистого водорода; он же определил состав плавикового
шпата и  в  1774  г.,  одновременно  и  независимо  от  Пристли,  открыл
кислород. Ш. был чрезвычайно искусный экспериментатор и  обладал  тонкой
наблюдательностью, но не  отличался  широтой  общих  научных  воззрений.
Придерживаясь теории флогистона,  он  не  сделал  широких  обобщений  из
огромного числа своих замечательных открытий; его работы, однако, должны
считаться одним из главных  фундаментов,  на  которых  была  воздвигнута
химия XIX  в.  Ш.  опубликовал  свои  работы  в  мемуарах  стокгольмской
академии, членом которой он состоял. При жизни он издал отдельной книгой
лишь одно соч. на нем. яз. "Abhandlungen von der  Luft  und  dem  Fener"
(Упсала и Лейпциг 1777; появилось и на франц. яз. в 1781  г.).  Собрание
его сочинений было издано на латинском,  французском  и  немец.  языках:
"Opuscula chemica et physica" (Лпц., 1788); "Memoires  de  chimie"  (U.,
1786) и "Scheeles samtliche  chemische  und  physikalische  Werke"  (Б.,
1793). В 1892 г. Норденшильд издал его переписку.
   Шеин (Алексей Семенович) - русский полководец. Род. в 1662 г. В  1695
г. был послан к г. Азову с войском, в составе  которого  находились  два
потешные полка, преображенский и семеновский; сам Петр состоял при Ш.  в
звании капитана преображенского полка. Ш. осадил Азов, но  успел  только
взять две каланчи, находившиеся выше города; самый  город,  охранявшийся
сильным гарнизоном и  получавший  съестные  и  военные  запасы  с  моря,
отразил все нападения, и  Петр,  убедившись,  что  без  флота  овладение
Азовом было невозможно, отступил, с тем, чтобы на следующий год стеснить
город с моря и сухого пути. В 1696 г.  Ш.  снова  подступил  к  Азову  и
обложил его с сухого пути, а Петр блокировал город с  моря,  посредством
флота, построенного в Воронеже; через два месяца Азов сдался, не  смотря
на то, что крымский султан Нурадин пять раз нападал с сильным войском на
русский лагерь; все эти нападения были отражены с большим уроном. В 1698
г. Ш. был отряжен с преображенским  и  семеновским  полками  против  4-х
мятежных стрелецких  полков,  которые,  пользуясь  отсутствием  Петра  и
возбуждаемые царевною Софиею, возмутились, захватили пушки и из  Торопца
двинулись к Москве. 18 июня Ш. встретил  бунтовщиков  в  46  верстах  от
Москвы, близ Воскресенского  монастыря,  на  берегах  Истры,  и  сначала
пытался образумить непокорных, но потом вступил  с  ними  в  сражение  и
разбил их на голову. Ум. в 1700 г. Журнал его  о  походе  к  Азову  и  о
строении крепости Таганрога напечатан в "Древней российской  вивлиофике"
и особо издан Рубаном (СПб., 1773).
   Шеин - (Михаил Борисович) - боярин и воевода. В  царствование  Бориса
Годунова он имел звание чашника; в 1607 г. возведен в бояре. В  1609  г.
начальствовал в Смоленске. Король польский Сигизмунд, веря  слухам,  что
жители Смоленска ждут его с нетерпением,  как  избавителя,  подступил  к
этому городу в сентябре, с 12000 отборных всадников,  немецкою  пехотой,
литовскими татарами и 10000 запорожцев, расположился  станом  на  берегу
Днепра и послал к жителям манифест, убеждая их покориться и обещая им за
добровольное  подданство  новые  права  и  милость,  а  за  упрямство  -
разорение. Ш. отправил Сигизмундову грамоту в Москву  и  просил  у  царя
помощи, а между тем, по совещании с дворянами и гражданами, выжег посады
и слободы и заперся в крепости. Сигизмунд стал громить  стены  и  делать
приступы,  но  без  успеха.  Хотя  зимою   многие   русские   присягнули
Владиславу, Ш. не переставал защищаться в Смоленске. 21  ноября  поляки,
взорвав грановитую башню и часть городской стены, бросились с немцами  и
казаками на приступ, но три раза были  отражены  Ш.  Осада  продолжалась
двадцать  месяцев:  запасы  и  силы   истощились;   смоляне,   с   своим
начальником, терпеливо сносили все. Наконец,  смоленский  беглец  Андрей
Дедишин указал полякам слабое место в стене, и в полночь 3 июня 1611  г.
неприятель ворвался в крепость. Поляки стремились  к  храму  Богоматери,
где заперлись  многие  мещане  и  купцы  с  семействами,  богатствами  и
пороховою казною; спасения не было. Русские зажгли порох и  взлетели  на
воздух. Ш. долго  противился  полякам;  слезы  жены,  молодой  дочери  и
малолетнего сына тронули его: он сдался Потоцкому; его скованным привели
в королевский стан и предали пыткам, чтоб узнать, где  скрыты  сокровища
смолян. Сына его Сигизмунд взял к себе, жену и дочь отдал Льву Сапеге, а
самого Ш. отослал в Литву. Он 9  лет  содержался  в  Варшаве,  вместе  с
Филаретом, Голицыным и Мезецким. В царствование Михаила  Федоровича,  по
объявлении полякам войны, Ш. был назначен главным воеводою.  Он  обложил
Смоленск  многочисленным  войском;  осада   продолжалась   10   месяцев:
голландские пушки и подкопы разрушали стены,  и  осажденные  уже  готовы
были сдаться, но король Владислав, с войском, вчетверо слабейшим,  отбил
Ш. от Смоленска и принудил его заключиться в окопах, где русские  должны
были выдержать стремительные атаки. Владислав занял в тылу их Дорогобуж,
где был склад съестных припасов;  несколько  раз  Ш.  пытался  выйти  из
окопов, чтобы смелым ударом решить борьбу, но напрасно: его войско упало
духом. Второстепенные воеводы слабо содействовали  главному  полководцу;
генералы и полковники иностранные ссорились и резались друг с другом;  в
русском лагере открылись повальные болезни; целые полки  бежали  в  свои
области,  опустошенные  крымскими  татарами,  нападавшими  на   Украину.
Болезни и побеги так ослабили войско, что Ш. ожидал  спасения  из  одной
Москвы. Высланные к нему на помощь  князья  Черкасский  и  Пожарский  не
решились идти далее Можайска. Ш. был  принужден  заключить  капитуляцию,
оставил королю весь свой лагерь, где  было  123  орудия,  и  вывел  одно
войско. По возвращении в Москву, он был казнен как изменник (1634).
   Шейх - слово арабское, значит  старец.  Так  у  мусульман  называются
настоятели духовных  орденов  или  религиозных  общин,  потомки  чтимого
святого и вообще духовные руководители.
   Шейх-уль-ислам   -   глава   ислама,   представитель   мусульманского
духовенства в Турции. Впервые эта должность была введена Мухаммедом II в
1453 г., по завоевании им Константинополя. Прежде во  всех  значительных
городах были  свои  Ш.уль-исламы,  но  теперь  он  сохранился  только  в
Стамбуле. Хотя Ш.-уль-ислам назначается султаном, но,  благодаря  своему
влиянию на народ,  он  может  противодействовать  самому  султану,  если
откажется скрепить какое-нибудь важное  султанское  постановление  своей
фетвой. т. е. религиозным разрешением.  Поэтому  в  теории  Ш.-уль-ислам
занимает в государстве первое место после великого визиря.
   Шелковичное дерево, иначе шелковица - тутовое дерево  (Morus  L.)  из
сем. Могасеае, известно до 10 видов, дико растущих в  умеренном  климате
северного полушария и на горах под тропиками. Деревья или  кустарники  с
попеременными зубчатыми или  трехпятилопастными  листьями  и  опадающими
прилистниками. Цветки мелкие,  однодомные  или  двудомные,  собранные  в
колосья; в мужском цветке околоцветник 4-раздельный, тычинок  4,  пестик
зачаточный; в женском цветке околоцветник почти 4-листный,  пестик  с  2
срединными   рыльцами.   Плод   сборный,   мясистый   от    разросшегося
околоцветника (так  наз.  "тутовая  ягода"),  состоящий  из  плодиков  -
костянок. Семя белковое. Наиболее известны два вида тутового дерева:  М.
alba и М. nigra, листья первого вида идут на корм шелковичных червей.
   С. Р.
   Шелкопряды (Bombycidae) - семейство бабочек  из  группы  Bombycoidea.
Относящиеся  сюда  бабочки  имеют  толстое  волосистое  тело  и   сильно
развитые, сравнительно небольшие крылья. Глазков нет; усики короткие,  у
самцов  гребенчатые,  у  самок  с  мелкими  зубчиками.  Передние  крылья
3-угольные, задние крылья небольшие, округленные, с  короткой  бахромой;
ноги короткие и сильные.  Гусеницы  16-ногие,  большей  частью  покрытые
густыми  пушистыми  волосами,  иногда  почти  голые  (как   у   тутового
шелкопряда). Куколки толстые, притупленные, в коконах  на  деревьях,  на
земле или в земле. К этому семейству относится тутовый шелкопряд, дающий
лучший шелк (Bombyx s. Sericaria mori), о котором см. Тутовый шелкопряд.
Bombyx religiosae живет в Ассаме на Ficus religiosa, дает также шелк.  К
тому же роду относится В. lanestris, который вредит иногда  березам,  В.
castrensis, вредящий  иногда  дубам,  В.  neustria.  К  роду  Lasiocampa
относится весьма вредный для  сосновых  лесов  L.  pini,  L.quercifolia,
которая вредит иногда фруктовым деревьям и друг.
   М. Р.-К.
   Шелли (Перси Биши Shelley) - один из величайших английских поэтов XIX
в. Родился в графстве Соссекс 4 авг. 1792 г., потонул в Средиземном море
между Специей  и  Ливорно  8  июля  1822  г.  Своей  пламенной  верой  в
полновластный и всеразрешающий  разум,  своим  полным  пренебрежением  к
унаследованным  от  прошлого  человеческим  воззрениям,   верованиям   и
привычкам Ш., принадлежит еще к последователям  идей  века  Просвещения.
"Политическая справедливость" Годвина, проникнутая целиком революционным
рационализмом  девяностых  годов  XVIII  в.,  стала   очень   рано   его
евангелием; но идеи Годвина претворились у  Ш.  в  красивые  поэтичесние
видения, смело  задуманные  и  своеобразные.  Эти  образы,  воздушные  и
туманные, убаюкивают сознание своей дивной художественностью. Как  поэт,
Ш.  принадлежит  уже  целиком  к  началу  истекшего  столетия,  к   тому
блестящему  возрождению  поэзии,  которое   мы   называем   романтизмом.
Поэтическое дарование Ш., таким  образом  не  вполне  соответствует  его
миросозерцанию.  Двойственность  Ш.,  как  рационалиста   и   романтика,
мыслителя  и  художника,  проповедника   и   поэта,   составляет   самую
характерную черту его гения. "Ш. научил  нас  -  пишет  проф.  Доуден  -
признавать благодеятельность высшего закона, тяготеющего над  избранными
душами, живущими ради идеи, ради надежды, и готовых претерпеть за них  и
попреки, и посрамление, и даже  принять  смерть  мученичества.  Но  этот
высший закон, как  его  представил  себе  Ш.  -  вовсе  не  добровольное
подвижничество или жалкий аскетизм; Ш. и в  стихах,  и  в  прозе  отдает
должное музыке, живописи, скульптуре и поэзии и обогащает наше  сознание
их  могуществом.  Его  только  никогда  не  удовлетворяет   эпикурейское
наслаждение  красотой  или  удовольствием.  Его  поэзия  вливает  в  нас
божественную тревогу, которую не могут рассеять ни музыка, ни  живопись,
ни скульптура, ни песня; через их посредство мы поднимаемся  к  какой-то
высшей красоте, к какому-то вожделенному добру, которых мы, может  быть,
никогда не достигнем, но к  которым  мы  постоянно  и  неминуемо  должны
стремиться" ("Transcripts & Studies", стр. 100).  Женственно-красивый  и
нежный  облик  Ш.,  с  его  открытым  и  вдумчивым  взором,  заканчивает
обаятельность его, как поэта и как человека. - Созерцательная,  склонная
к мечтательности и к сильным душевным возбуждениям натура  Ш.  сказалась
очень рано, когда еще ребенком, в поместье своего деда,  он  рассказывал
маленьким  сестрам  страшные   сказки   и   забавлялся   химическими   и
электрическими  опытами,  производившими  впечатление  алхимии.  Те   же
интересы преобладают и позже в итонской школе, куда отец поэта,  Тимофей
Ш., деревенский сквайр, отдал своего сына, в надежде ввести его  в  круг
избранной молодежи. В первые  годы  мы  и  здесь  видим  Ш.  за  чтением
страшных романов г-жи Редклиф и Люиса и за  химическими  опытами.  Здесь
впервые жизнь показалась  Ш.  и  своей  неприглядной  стороной.  Суровое
воспитание   тогдашнего   англ.   юношества   жестоко   отразилось    на
чувствительной душе поэта.  Он  долго  помнил  издевательства,  кулачную
расправу, приставанья своих товарищей и наставников. В "Лаоне  и  Ситне"
он вспоминает о них, как о своих "тиранах и врагах".  В  последние  годы
пребывания в  Итоне  занятия  Ш.  становятся  более  серьезными.  В  нем
просыпается потребность творчества.  В  1810  г.,  когда  Ш.  перешел  в
оксфордский университет, он уже был автором двух романов: "Цастроцци"  и
"Св. Ирвайн". Оба они отражают самый фантастический и  грубый  романтизм
тогдашнего ходячего романа, но несомненно нашли себе читателей. В  Итоне
Шелли впервые увлекся и идеями  "Политической  справедливости"  Годвина;
его кузина Гарриэт Гров, на любовь к которой благосклонно  смотрели  его
родители, была уже по первым письмам, пришедшим из Оксфорда, встревожена
вольномыслием своего молодого друга.  На  первых  порах  в  Оксфорде  Ш.
испытал  мало  новых  впечатлений.  Он  издает  шутовские   стихи,   под
заглавием:  "Посмертные  записки  Маргариты   Никольсон",   зачитывается
Платоном, Еврипидом, Лукрецием, знакомится с Франклином  и  Кондорсе,  с
философией  Локка  и  Юма.  Самый  университет  не   произвел   на   Ш.,
по-видимому, никакого впечатления. Характерная для Ш. жажда прозелитизма
и потребность высказываться быстро привели его, вместе с его товарищем и
другом Гоггом, оставившим интересные воспоминания (Hogg, "Life of P.  В.
Sh.",  Лонд.,  1858),  к  крайне  опасному  шагу:  изданию   брошюры   о
"Необходимости атеизма". Ш. собственноручно  распространял  эту  брошюру
среди студентов, рассылал ее множеству лиц и быстро распространил ее  по
всему Оксфорду. Хотя имя его  не  стояло  на  заголовке,  тем  не  менее
университетское начальство  вызвало  Ш.  на  суд  и,  после  его  отказа
отвечать на предложенные вопросы, постановлением  25-го  марта  1811  г.
исключило обоих друзей из числа студентов. О женитьбе Ш. на Гарриэт Гров
не могло быть более речи. Отец Ш. на некоторое время запретил  ему  даже
являться домой, назначив ему 200 фунт. (=2000 руб.) ежегодной пенсии - и
19-летний Шелли раз навсегда был предоставлен самому себе. Следующие три
года жизни Ш. можно назвать  эпохой  общественно-политических  скитаний.
Уже как бы приобретя венец гонимого за идею, Ш.  в  эти  годы  чувствует
себя защитником угнетенных и смелым поборником правды и свободы. В таком
свете представлялась ему дружба с Гарриэт Уестбрук, пансионной  подругой
его  сестер,  дочерью  богатого  трактирщика,   подозревавшегося   и   в
ростовщичестве. Увезя эту шестнадцатилетнюю девочку в Эдинбург к Гоггу и
женившись на ней в августе того же года, Ш. считал, что  спасает  ее  от
тирании старого Уестбрука. Родители Ш., возмущенные  таким  неподходящим
для  наследника  баронетского   достоинства   браком,   предложили   ему
отказаться от наследства в пользу будущего сына или младшего брата.  Это
еще более укрепило Ш. в той мысли,  что  он  служит  дорогим  ему  идеям
свободы, равенства и справедливости. В таком настроении совершил Ш. свою
поездку в Ирландию, где распространял почти собственноручно свою брошюру
о даровании равноправности католикам. Биографы обыкновенно подсмеиваются
над этим вмешательством Ш. в политику. Хотя  эта  пропаганда  и  кажется
наивной, но, читая брошюру Ш. теперь, при свете современных политических
отношений Англии, нельзя не признать, что он вовсе не витал в заоблачных
мечтаниях, а лишь высказывал взгляды, к  которым  его  соотечественникам
предстояло придти через три четверти века. Все в том  же  настроении  Ш.
знакомится вскоре  сначала  письменно,  а  затем  и  лично  с  Годвином,
отдается   со   всем   пылом   молодости    делам    благотворительности
(преимущественно в Тримедоке, в Карнарвоншире),  издает  еще  целый  ряд
политических памфлетов  и  ,  наконец,  пишет  свою  "Королеву  Маб",  с
длинными примечаниями. Это первый поэтический опыт, еще  слишком  полный
юношеского  риторизма  и  бледнеющий  перед  вдохновенной  лирикой   его
последующих поэм. Насколько молодой Ш. еще мало  чувствовал  себя  в  то
время поэтом, видно из того, что  во  время  его  пребывания  в  "стране
озер", где жили "поэты лэкисты" - Соути,  Вордсворт  и  Кольридж,  -  их
поэзия мало заинтересовала Ш. , хотя он и был близко знаком с  Соути,  и
впоследствии влияние "лэкистов"  сильно  сказалось  на  его  творчестве.
Увлечение политическими, социальными и философскими вопросами в то время
еще, по-видимому, сдерживало поэтическое дарование Ш.  в  слишком  узких
для  него  рамках  рассудочности.  Вскоре   для   Ш.   наступили   новые
треволнения, и они могут  считаться  последним  толчком  к  поэтическому
творчеству. Через год после выхода "Королевы  Маб"  и  рождения  дочери,
названной в честь  героини  этой  поэмы  тоже  Ианти,  Ш.  расходится  с
Гарриэт, и сердце его воспламеняется  уже  настоящей  любовью  к  дочери
Годвина, Мэри. Разрыв с женой и вторичный увоз семнадцатилетней  девушки
много обсуждались биографами Ш. и обыкновенно толковались  не  в  пользу
поэта;  в  них  видели  прямолинейное  и  бездушное  приложение   теории
свободной любви (жена его была в то время беременна  вторым  ребенком  и
спустя два года утопилась). Разобраться в этих событиях жизни Ш. трудно.
По-видимому, Ш. имел какие-то основания подозревать Гарриэт в неверности
и даже не считать ее будущего ребенка своим. Гарриэт  вскоре  сошлась  с
другим человеком,  причем  ее  самоубийство  было  следствием,  с  одной
стороны,  давнишней  склонности  ее  к  такому   концу,   с   другой   -
неудовлетворенности в ее новой привязанности. Бегство с Мэри Годвин  (28
июля 1814 г.) сопряжено с первой поездкой  Ш.  в  Швейцарию,  где  годом
позже он близко сошелся с знаменитыми уже в то  время  Байроном.  Четыре
года жизни Ш. с его новой подругой проходят то в Швейцарии, то в Англии.
За это время в окрестностях Виндзора  возник  "Аластор"  (1816),  первое
истинно поэтическое произведение Ш. Через два года вышла в свет и вторая
большая поэма, "Лаон и Ситна", более известная под заглавием: "Восстание
Ислама"  (1818).  Еще  не  признанный  и  известный   лишь   как   автор
зажигательной "Королевы Маб", Ш. стоит уже на высоте своего поэтического
гения. К этому времени относится и знакомство Ш. с Ли Гентом и  с  юным,
вдохновенным Китсом. Это вступление в литературную среду  сказалось  как
обогащением, так и более всесторонним развитием художественных вкусов Ш.
Вместе с расцветом его таланта наступает  и  время  полной  политической
зрелости. Памфлет Ш. "Предложение о  реформе  избирательных  законов  во
всем  королевстве"  (1817)  указывает  на  серьезные  знания  и  трезвые
взгляды. Об этом свидетельствует и  очерк,  озаглавленный:  "Философский
взгляд на реформы", до сих пор не изданный, но пересказанный Доуденом  в
одной из его последних статей о Ш. Для взглядов Шелли  этого  времени  в
высшей степени характерны слова его  в  одном  письме  к  Ли  Генту.  "Я
принадлежу к тем - пишет Ш. - кого ничто не может удовлетворить, но  кто
готов покамест  довольствоваться  всем,  что  действительно  достижимо".
Можно с уверенностью сказать, что юношеские увлечения Ш. разрешились  бы
серьезным вступлением его на политическую арену, и здесь Ш. оказался бы,
вероятно, более полезным и деятельным, чем член палаты лордов Байрон.  В
1815 г. баронстство перешло к отцу Ш. и поэт  начал  получать  ежегодный
доход в 1 000 фн. (=10 000 р.), обеспечивавший ему и известное положение
в обществе. Но уже в 1816 г., когда утонула его первая  жена,  жизнь  Ш.
начинает принимать такой  оборот,  что  о  его  личном  вмешательстве  в
политику не может быть более речи. Против него  вооружается  его  тесть,
Уэстбрук, по ходатайству которого лорд Эльдон, как лордканцлер, 17 марта
1817 года постановил лишить Ш. права воспитывать своих детей от  первого
брака. Основанием этому послужили его связь с Мэри Годвин  (несмотря  на
то, что в это время Ш., овдовев,  уже  был  женат  на  ней)  и,  главным
образом, атеистические взгляды, высказанные в  "Королеве  Маб".  Ш.  был
таким образом как  бы  объявлен  вне  закона.  Против  него  восстало  и
общественное мнение, преследовавшее его до самой смерти. Его поэмы также
все еще не вызывали сочувствия. В горестном настроении Ш. решил покинуть
родину. 11 марта 1818 г., вместе с  семьей  и  с  сводной  сестрой  Мэри
Годвин, Mapией  Клермон,  матерью  маленькой  Аллегры,  прижитой  ею  от
Байрона, Ш. уехал в Италию. Четыре года, которые  Ш.  прожил  в  Италии,
были самыми продуктивными и полными годами его жизни. В первые два  года
уже  возникли  его  "Освобожденный   Прометей"   и   трагедия   "Ченчи",
заставляющие думать,  что  останься  Ш.  в  живых,  Англия  обладала  бы
сильным, глубоким и  вдумчивым  драматургом.  В  это  время  расширяются
артистические запросы Ш., характерные  для  него,  как  для  английского
романтика, родоначальника  того  особого  эстетицизма,  который  тянется
через Рёскина до Росетти и В. Морриса. Давнишний восторг  перед  поэзией
древней Эллады,  перед  Гомером,  гимны  которого  переводил  Ш.,  перед
Софоклом,  с  которым  он  никогда  не  расставался,  и  наконец   перед
Феокритом, чье влияние слышится в одной из наиболее проникновенных  поэм
Ш., "Адонаис", написанной за год до его смерти в  память  рано  умершего
Китса,  весь  этот  чисто  артистический  восторг  перед   Грецией   еще
обновляется вестями о греческом восстании и знакомством с одним  из  его
видных деятелей, Маврокордато. Ш. искренно говорит ему: "Мы все греки" и
задумывает свою "Элладу" (1821). Под небом Италии - Италии начала  века,
где вспыхнуло  национально-освободительное  движение,  -  Ш.  увлекается
Данте, с его "Божественной Комедией" и с более близкой лирическому гению
самого Ш. "Vita Nuova". С Италией, "раем изгнанников", как назвал ее Ш.,
связаны, кроме "Ченчи", "Строки, написанные среди Евганейских холмов"  и
"Юлиан и Маддало". Через посредство итальянского Возрождения Ш. понял  и
поэтов "старой веселой  Англии"  времен  королевы  Бетси,  к  изысканной
прелести которых так  внимательно  прислушивались  поэты-лэкисты  и  еще
больше Китс. Подобно  лэкистам,  поэта  приковывает  к  себе  и  красота
природы. Время пребывания в Италии может быть названо  самым  счастливым
периодом в жизни Ш. Первый год, проведенный частью в Ливорно,  частью  в
Неаполе, был омрачен посещением Байрона в Венеции.  Ш.  был  удручен  не
только распутством Байрона, но и его  странным  отношением  к  маленькой
дочери Аллегре и к ее  матери.  Несколько  позже  супругам  Ш.  пришлось
оплакивать потерю их сына Вильяма, похороненного на том  же  кладбище  в
Риме, где покоится  теперь  и  прах  Ш.  Но  уже  второй  и  третий  год
итальянской жизни, прошедшие частью в Пизе, частью в Ливорно, были полны
надежд и разнообразия впечатлений. Кроме Байрона, которого, несмотря  на
разочарование в нем, как в человеке, Ш. продолжал от времени до  времени
посещать, к образовавшемуся  около  него  кружку  присоединились  теперь
Медвин и Трелоне, поддерживавшие бодрость  духа  Ш.  Медвин,  двоюродный
брат Ш., был и  товарищем  его  по  пансиону,  где  он  воспитывался  до
поступления в Итон. От него мы знаем о Ш. - мальчике  (см.  Th.  Medwin,
"The life of P. B. Sh.", Лондон, 1847). Блестящие и остроумные  рассказы
Трелоне касаются именно последних годов жизни Ш.; он  же  сообщил  всего
более подробностей и о несчастной поездке под парусами, во время которой
погиб Ш. (см. E. Trelawny, "Recollections of the last days of Sh.  &  of
Byron", 2 изд., Лонд., 1859; см. также "Records  of  Sh.,  Byron  &  the
author", Л., 1878). Известность Ш. возрастала туго  (издание  "Ченчи"  и
"Освобожденного Прометея", вышедшее в Лондоне в 1821  г.,  пошло  в  ход
лишь после смерти поэта). Написанный в год  смерти  блестящий  очерк  "В
защиту поэзии", который  справедливо  характеризует  один  из  биографов
поэта, Шарп, говоря, что "каждый интересующийся поэзией должен не только
прочесть, но изучить его" - вовсе не нашел издателя. В конце мая 1822 г.
Ш. с женой и супругами Вилльямс жили на  берегу  моря  около  Специи,  в
вилле Casa Nova. Ш., не умевший плавать и не имевший понятия  о  морском
спорте,  страстно  любил  море  и  вместе  с  Байроном  приобрел  шхуну,
названную "Ариель". Когда прибыла шхуна, у Ш. было несколько видений: то
маленькая Аллегра выходила из моря, то какая-то фигура  позвала  его  за
собой в  гостиную  и  там,  сняв  покрывало,  оказалась  его  двойником,
исчезнувшим со словами: "Siete soddisfatto". Кто-то  видел  также  Ш.  в
лесу, когда он в это время был дома. 1-го июля Ш. и Вилльямс отправились
в Ливорно и оттуда в Пизу, где происходило совещание между Байроном и Ли
Гентом по поводу затеянной первым газеты. На возвратном  пути  Ш.  вновь
шел на шхуне "Ариель"  с  Вилльямсом  и  лишь  одним  мальчиком  в  виде
матроса, а Трелоне следовал на  яхте  Байрона,  "Боливар".  Скоро  из-за
густого тумана "Ариель" не был более виден, а после  быстро  налетевшего
непродолжительного, но сильного шквала от "Ариеля" но оставалось  уже  и
следа. Через несколько дней море выкинуло два трупа,  оказавшихся  Ш.  и
Вилльямсом. Труп Ш. был сожжен на месте, и урна с его прахом отослана  в
Рим, где она покоится рядом с останками поэта Китса и маленького сына Ш.
В карманах Ш. были найдены томики Софокла  и  Китса.  Из  многочисленных
изданий Ш. лучшие: "The Works of P.  В.  Sh.  in  verse  and  prose"  (с
предисл. и лримеч. H. B. Forman'a, 1880); "Poetical works"  (Л.,  1882);
"The poetical works of P. B. S."  (Л.,  1892).  В  русском  переводе  К.
Бальмонта "Сочинения" Ш. появились в нескольких выпусках (СПб.,  1892  -
96) и в "Полном Собрании сочинений Ш." (т. 1, изд. "Знания", 1903 г.). О
нем, кроме указанного, см. J. А. Symonds,  "Shelley"  ("English  men  of
letters", Л., 1878); W. Sharp, "Life of P. B.  Sh.""  ("Great  writers",
Лонд., 1877; полная библиография);  Rabbe,  "Vie  de  Sh."  (П.,  1887);
Druskewitz, "P. B. Sh." (Б., 1884); E. Dowden, "The life of P.  B.  Sh."
(Л., 1886); его же, "Last words on Sh." (в  "Transcripts  and  Studies",
Л., 1888); H. B. Forman, "The Shelley Library; an essay in bibliography"
(Лонд., 1880) и  "Notebook  of  the  Sh.  Society"  (Л.,  1887);  M.  К.
Цебрикова, "Шелли" ("Отеч. Зап." 1873, I u 5);  Минский  "П.  Б.  Шелли"
("Загр. Вестн.", 1882, 1); З. И  -  ва,  "Ш.  и  столетний  его  юбилей"
("Вестник Европы", 1892, 8).
   Е. Аничков.
   Шенье (Андре-Марн Chenier, 1762 - 94) - знаменитый франц. поэт. Когда
в начале XIX  в.  впервые  стали  известны  стихи  Ш.,  он  был  признан
предтечей романтизма. "Ш., - пишет Сент-Бёв, - был провозвестником новой
поэзии; он принес с собою новую лиру; у  нее,  правда,  еще  недоставало
нескольких струн, но теперь эти струны добавлены  его  последователями".
Однако, провозвестником новой поэзии Ш. является лишь в теории, в  своей
поэме: "L'Invention". Его идиллии и элегии проникнуты,  напротив,  самым
строгим классицизмом и, вроме разве лирического настроения, в них нет ни
одного намека на характерные для романтиков  мотивы.  Со  времени  книги
Эгжера "Эллинизм во Франции" Ш.  считается  одиноким  поэтомклассиком  и
гуманистом,  которому  приходится  отводить  место   рядом   с   аббатом
Бартелеми, автором "Путешествия молодого Анахарзиса", рядом с графом  де
Кайлюсом и прочими учеными археологами-эллинистами. Это  определение  Ш.
недавно еще развил Эмиль Фагэ, по мнению которого Ш. должен быть  назван
провозвестником "Парнасса", т. е. Леконта де Лиля  и  Гередиа.  Подобные
разногласия в характеристике Ш. вполне естественны. Он стоит  совершенно
в стороне от широкого русла литературной истории Франции,  загадочный  и
самостоятельный. Вместе с Гесснером и  Томсоном  он  принадлежит  к  тем
одиноким фигурам в истории литературы, которые появляются на рубеже двух
эпох, не принадлежа ни к одной из них  и  отражая  на  себе  особенности
обеих. Таким одиноким Ш. представляется  даже  гораздо  более,  чем  два
названных писателя. Точкой отправления  художественных  исканий  Ш.  был
действительно "эллинизм",  т.  е.  тот  особый,  своеобразный,  и  новый
гуманизм,  который  возник  у  некоторых  избранных   умов   на   исходе
ложноклассической поры  французской  образованности.  С  эллинистами  Ш.
встречался и сблизился в салоне своей матери. Здесь же  он  слышал  и  о
Винкельмане.  Полугреческое  происхождение   заставило   Ш.   с   особой
страстностью взяться  за  изучение  древнегреческой  поэзии,  проследить
влияние классиков на французскую литературу со времен Ронсара и  Малерба
и самому творить, подражая классикам, заимствуя  у  них  и  воспроизводя
присущие им образы и настроения. Написанные им в  этом  духе  идиллии  и
элегии остались им не изданными, не смотря на то, что погиб Ш.  тридцати
двух лет, т. е. в таком возрасте, когда почти каждый  поэт  уже  считает
необходимым  печатно   выступить   перед   читающей   публикой.   Весьма
правдоподобной кажется, поэтому, догадка  Эмиля  Фагэ,  что  на  все  то
поэтическое наследие, которое оставил по себе Ш., он  сам  смотрел  лишь
как на juvenilia и вовсе  не  желал  издавать  эти  еще  казавшиеся  ему
подражательными произведения. Конечно, его  "Слепец",  его  "Больной"  и
целый ряд его элегий  совершенны  и  не  уступают  позднейшим  таким  же
эллинизирующим созданиям Анатоля Франса, Леконта де Лила и  Геродиа;  но
Ш. чувствовал в себе силы для гораздо большего.  Он  уже  давно  пережил
свой эллинизм; его поэма "Гермес", оставшаяся лишь  в  отрывках,  должна
была отвечать той новой  и  глубоко  своеобразной  поэтике,  которую  он
формулировал в "L'Invention". Здесь его уже манит  прочь  от  подражания
древним; его зовут к себе новые  формы  красоты,  новые  звуки  и  новые
образы. Он категорически говорит это  несколько  раз.  Ш.  прежде  всего
хочет быть современным. Проживи Ш. дольше, мы знали  бы  его,  вероятно,
как эллиниста, а именно как нового поэта, провозвестника новых  начал  в
поэзии. Как это ни кажется странным, но чтобы понять Ш., надо  все  свое
внимание обратить именно на отрывки недоконченного "Гермеса"  и  на  его
"Ямбы", рассматривая их  при  этом  при  свете  вполне  уже  законченной
"L'Invention"; тогда Ш., провозвестник новой поэзии, окажется  вовсе  не
предтечей романтизма, как думал Сонт-Бёв. Романтизм искал вдохновения  в
прошлом.  Романтиков  соблазняли  средние  века,  Шекспир,  живописность
Востока;  они  развивались  параллельно  с  возвратом   к   опрокинутому
революцией христианству, с нарождением новой идеалистической  философии.
Романтизм научился от Руссо руководствоваться  чувством,  от  Шатобриана
узнал о загадочной и знойной прелести страстей. Ничего подобного  нет  у
Ш. и не по этому пути идут его искания. Он предпочитал Руссо Вольтеру  и
в  Англии  понял  Шекспира,  "сына  гордой  Темзы,  неукротимого   врага
покорности, стремящегося победить древних их собственным  примером";  но
прежде всего Ш. рационалист, выше всего он ставит Монтескье  и  Бюффона.
Его увлекает рассудочность  и  научность.  "Торичелли,  Ньютон,  Кеплер,
Галилей - пишет он в L'Invention" - более ученые и  счастливые  в  своих
усилиях, чем древние,  открыли  целые  сокровища  новому  Виргилию".  Он
хочет, чтобы поэты творили теперь так, как творили бы Виргилий и  Гомер,
если бы они родились в конце XVIII в. во Франции. "Пусть - восклицает Ш.
- среди нас творческие умы достигнут величия Виргилия и Гомера!" Тут нет
и тени сходства с романтиками. Останься в  живых  Ш.,  вернее  всего  мы
имели бы особое, своеобразное течение во французской поэзии,  течение  в
значительной степени антиромантическое. Даже при наших скудных сведениях
о Ш. мы можем с уверенностью сказать, что Франция потеряла в нем  поэта,
призванием которого было бы найти поэтическое выражение для самых жгучих
запросов  современности,  для  увлечения  положительным   знанием,   для
научно-философского взгляда на  мироздание.  Таков  был  именно  замысел
"Гермеса"; это видно по его отрывкам. Изучая их, еще  Сент-Бёв  показал,
что "Гермес"  должен  был  представить  собою  поэму  о  мироздании,  от
геологического образования Земли до появления  современного  общества  и
государства. Во всех  отрывках,  относящихся  к  "Гермесу",  Сент-Бёв  с
неудовольствием видит отражение  рационалистических,  научно-философских
воззрений. "Гермес" был,  по-видимому,  долгим  и  постоянным  спутником
трудолюбивого одиночества  Ш.  Указать,  в  какие  моменты  своей  жизни
работал над ним поэт, совершенно невозможно. Вообще нельзя  восстановить
хронологию  произведений  Шенье.  Мы  можем  лишь  очень  приблизительно
различить  момент  перелома  в  воззрениях  Ш.,  отразившегося  в  поэме
"L'invention" и означающего переход  от  эллинизма  ранней  молодости  к
философско-поэтическим исканиям последних лет. Эмиль Фагэ  предполагает,
что  эта  поэма  возникла  около  1788  г.,  когда  Шенье  состоял   при
французском посольстве в Лондоне. Это  весьма  правдоподобно.  Это  были
единственные годы, которые Ш. провел одиноко, вдали от своих.  Он  очень
грустил в эти годы. Из писем в нему его брата Мари-Жозефа  видно  также,
что пребывание в Англии привело Ш., как раньше  Вольтера,  к  обновлению
литературных  взглядов.  Если  принять  предположение  Фагэ,  жизнь   Ш.
придется таким образом подразделить  на  раннюю  молодость,  проведенную
почти непрерывно в Париже, среди светских развлечений  и  художественных
исканий, и на более зрелые годы, когда, по возвращении из Англии (1789),
Ш.  уже  глубже  вдумывался  и  в  жизнь  и  в  задачи   художественного
творчества. Первый период жизни Ш. разнообразится  лишь  путешествием  в
Швейцарию и Италию. К этому  первому  периоду  относятся  все  стихи  на
античные мотивы и  почти  все  те,  которые  отражают  молодое  приволье
веселой  парижской  жизни.  С  возвращением  из  Англии,  приблизительно
совпавшим с событиями 1789 года,  начинается  второй  период  жизни  Ш.,
закончившийся смертью на эшафоте. Тут мы видим Ш. уже вдумчивым и смелым
патриотом и общественным деятелем,  и  это  начинает  отражаться  в  его
стихотворениях. Что Ш. и прежде очень пристально  вглядывался  в  жизнь,
это видно уже из  его  более  ранних  заметок  о  различных  характерах,
заставивших назвать Ш. зачаточным Ла-Брюером XVII в.  Но  теперь  Ш.  не
только свидетель жизни, но и участник ее. В 1789  г.  Ш.  принадлежал  к
"Обществу Трюдэнов", основанному его друзьями и товарищами по наварскому
коллежу, братьями Трюдэнами  и  де-Панжами.  Вместе  с  ними  он  горячо
приветствовал революцию. Самое название органа общества: "Journal de  la
societe de 1789" характеризует настроение. Однако, Ш. и его  друзей  уже
начинает беспокоить антиконституционная деятельность клубов,  нарушавшая
правильную и спокойную созидательную работу уполномоченных страны.  Брат
Андрея,  Мари-Жозеф,  сближается  с  якобинцами,  но  сам   Андре   ждет
наступления  лучшего  будущего  лишь  от  законодательной  деятельности.
Отсюда и первая политическая статья Ш. : "Совет  французскому  народу  о
его  настоящих  врагах"  (28  авг.  1790  г.).  Под  врагами  народа  Ш.
подразумевал якобинцев; их он не переставал преследовать  и  в  статьях,
появлявшихся  в  1792  г.  в  "Journal  de  Paris".  Одна  из   наиболее
значительных посвящена  празднеству  возмутившихся  солдат  швейцарского
полка Шатовье. Ш. выступал и в качестве оратора в  клубе  "Фельянов",  и
именно успех его здесь и заставил его друзей понудить его к  журнализму.
Но мере того как Ш. отдается политике,  политической  становится  и  его
муза; он пишет оду к Шарлотте Кордэ. Эта ода интересна особенно тем, что
она характеризирует отношение Ш. к политике. В противоположность  своему
брату, Ш. держится в высшей степени  гордо  и  независимо.  Он  обличает
демагогов, в которых  видит  новую  породу  льстецов.  Шенье  не  только
ненавидит политиканствующую демагогическую лесть: он, может  быть,  даже
слишком старательно облекается в красивую тогу одинокого  и  непонятого.
"Хорошо, честно и сладостно, - пишет он в одной статье, -  ради  строгих
истин подвергаться ненависти бесстыжих деспотов, тиранизирующих  свободу
во имя самой свободы". Горьким предсказаюем  звучит  в  оде  к  Шарлотте
Кордэ прославление "благородной презрительной усмешки", с  которой  надо
встречать казнь за свои убеждения. Наиболее вызывающими по  отношению  к
якобинцам были  статьи  в  "Journal  de  Paris":  "О  причинах  распрей,
приводящих в смятение Францию и останавливающих введение в ней  свободы"
(26 февр. 1792 г.), и "Письмо Людовика XVI к  французскому  народу".  Ш.
предлагал  даже  произнести  защитительную   речь   за   короля.   Такая
политическая деятельность сама собою в те времена горячей борьбы ставила
Ш. в опасное положение. Якобинцам он не мог не  быть  в  высшей  степени
ненавистен. В 1792 г. он на время оставляет Париж и в тиши Версаля вновь
целиком  отдается  поэзии,  вновь  ведет  созерцательное  отшельническое
существование. Почему в 1793 г., в самый разгар террора, Ш.  вернулся  в
Париж - неизвестно. Тут его ждал скорый арест, по подозрению в сношениях
с роялистами. После долгих и тщетных хлопот за него он погиб на плахе  8
термидора II-го года (26 июля 1794 г.). О том, как встретил  смерть  Ш.,
ничего неизвестно, но о его настроении в  тюрьме  можно  судить  по  его
ямбам и прелестному стихотворению "Молодая узница", написанному в  честь
красавицы герцогини Флери, урожденной  Куаньи.  Вместе  с  Ш.  сидели  в
тюрьме и его  друзья  Трюдэны.  Тотчас  же  после  казни  Ш.  его  брата
Мари-Жозефа стали несправедливо обвинять в братоубийственном  равнодушии
к его судьбе. Повод к такому обвинению дала  горячая  газетная  полемика
братьев,  в  которой  Мари-Жозеф,  может  быть,  и  не  выказал  должной
умеренности. Но в последние дни он  все  сделал,  что  мог,  для  брата.
Благодаря ему его дело несколько раз откладывалось. Если бы удалось  его
отложить еще на 2 суток, Ш. дождался бы  падения  Робеспьера  и  был  бы
спасен.
   Первое издание стихов Ш. было сделано в 1819 г. поэтом  Латушем,  при
чем текст кое-где подправлен издателем. Тот же текст вошел и  в  издание
1874 г. (3 тома). В 1862 г. появилось  более  старательное  издание  Ш.,
сделанное Бек де-Фукьером (повторено в 1872 г.); в  1874  г.  вышло  еще
одно издание, принадлежащее племяннику поэта,  Габриэлю  де-Шенье.  Сюда
вошли некоторые стихотворения, остававшаяся неизданными.  Таким  образом
основным надо признать издание Бек деФукьера,  с  добавлениями  по  изд.
Габриэля де-Шенье. Из прозаических писаний и  вообще  бумаг  Ш.  кое-что
вошло уже в изд. Латуша. В 1842 г. вышел и комментарий Ш. к  Малербу.  В
1872  г.  Бек  де-Фукьер  собрал  также  прозаические  произведения   Ш.
Множество бумаг Ш. все еще хранил Габриэль Ш. и никому не  показывал  до
самой смерти (1880). По его завещанию эти рукописи попали  в  руки  г-жи
Шенье; она также ревниво хранила их до смерти  (1892)  и  даже  в  своем
завещании,  передавшем  их  в  национальную  библиотеку,  не   позволила
пользоваться ими еще в течение 7 лет. Только в 1900 г. А. Лефран впервые
вскрыл эти таинственные документы. Оказалось,  что  Габриэль  де-Ш.  уже
издал  все  стихотворения  и  сохранял  так  бережно  лишь  прозаические
отрывки. Иэ них теперь  напечатано:  целое  новое  произведение  Ш.  "La
Perfection des Arts" (в "Revue de Paris", 1900, 15 октября и 1  ноября);
"Apologie" (в "Revue Bleue", 5 мая 1900  г.),  и  несколько  отрывков  в
"Revue d'histoire litteraire de France" (1901, апрель - июнь). О Ш.  см.
Harazsti, "A. Ch." (П., 1892); P. Glachant, "A. Ch." (П.,  1802,  2  т.;
здесь полная библиография); Е. Jaguet, "А. Сh." (П., 1902), в серии "Les
grands ecrivains francais". Русские переводы, кроме сделанных  Пушкиным:
"Последняя песнь" в "Современнике" (1862,  92)  и  "Слепой"  ("Отечеств.
Зап.", 1855,  99).  См.  ст.  Цебриковой,  "Два  романтика  во  Франции"
("Северн. Вестн.", 1886, №№ 11 и 12).
   Шереметьев  (Борис  Петрович,   граф)   -   фельдмаршал,   знаменитый
сподвижник Петра Вел., род. в 1652 г. В 1669 г. был  на  службе  у  царя
Алексея Михайловича комнатным стольником.  В  1686  г.  был  послан  для
заключения вечного мира с окольничим  Чаадаевым.  В  1695  г.  вместе  с
Мазепой очень удачно воевал турецкие города в устьях Днестра.  В  начале
Северной войны был послан под Везенберг наблюдать за шведами  и  при  их
приближении отступил к Нарве. Во время  нарвского  сражения  конница  Ш.
бежала с поля сражения. Петр, который сам  заранее  уехал  изпод  Нарвы,
прислал  ему  ободрительное  письмо  и  приказал  двигаться  в   пределы
шведские. Ш. осадил Мариенбург, но был отбит Шлиппенбахом, зато  в  поле
русские одержали верх. За  победу  при  Эрестфере  награжден  был  чином
фельдмаршала.  В  1702  г.  при  Гумельсгофе  разбил   наголову   войско
Шлиппенбаха, разорил Лифляндию, взял 8 городов, завоевал Ингрию. В  1703
г. им был взят Нотенбург, при участии Петра. Оттуда  он  пошел  вниз  по
правому берегу Невы и взял Ниеншанц. Затем Ш. занял  Копорье,  Ямбург  и
этим закончил покорение Ингрии. В Эстляндии Ш. взял Везенберг. В 1704 г.
Ш. осадил Дерпт, который в начале штурма сдался.  В  это  время  начался
бунт в Астрахани. Петр Вел., понимая, какая опасность грозит  ему,  если
бунт разрастется в этой неспокойной местности, послал туда Ш. В 1705  г.
Ш. взял  Астрахань.  Когда  волнение  было  усмирено,  Петр  Вел.  щедро
наградил Ш.; он получил  более  2  400  дворов;  сын  его  из  комнатных
стольников был произведен в  полковники.  Вернувшийся  из  Астрахани  Ш.
сейчас же был послан в  Курляндию.  Здесь  при  Гемауертгофе  он  разбит
Левенгауптом;  участвовал  также  в  неудачной  для  русских  битве  при
Головчине. В Полтавской битве начальствовал над  центром.  Участвовал  в
прутском походе; затем был послан с Шафировым для  заключения  мира.  По
возвращении из Константинополя принимал участие в походах в Померанию  и
Мекленбург. Всю жизнь Ш. отдал на служение Петру, но по своему  тяжелому
характеру и неприязни к Меньшикову не пользовался расположением царя. Он
горько  жаловался,  что  ему  приходится  исполнять  на  старости  чужие
приказания, что Петр ему ничего не пишет и  не  исполняет  его  просьбы.
Горячий западник,  он  тем  не  менее  симпатизировал  царевичу  Алексею
Петровичу и не участвовал в суде над ним. Умер в 1719 г.
   Шеридан (Ричард Бринслей Sheridan) -  знаменитый  англ.  драматург  и
политический деятель, родился в Дублине 30 окт. 1751 г., умер в  Лондоне
7 июля 1816 г. Комедия Ш. "Школа злословия" - единственная действительно
живая пьеса английского  репертуара  конца  XVIII  в.  Она  ставится  на
английских сценах и до сих пор. Некоторый интерес представляют и  другие
две комедии Ш., "Соперники" и "Критик". Этим по чти и исчерпывается  все
его  литературное  наследие.  Непроизводительность  Ш.  как   драматурга
объясняется, может быть, тем, что театр всегда был для него не целью,  а
средством. Природное  чисто  ирландское  остроумие  с  первых  же  шагов
доставило ему успех и известность,  но  как  только  то  и  другое  было
достигнуто, он перенес весь свой интерес на другое поприще. Отец Ш.  был
актер, соперник Гаррика, приятель Джонсона. Мать Ш.  была  писательница,
автор романов и комедии "Открытие", в которой Гаррик нашел себе одну  из
своих  лучших  ролей.  Театр  был,  таким   образом,   главным   оплотом
благосостояния родителей Шеридана, но честолюбие их заставляло  смотреть
на него лишь, как на переходную ступень к литературе и лучшему положению
в обществе. Совершенно так же отнесся  к  театру  и  молодой  Ш.,  когда
оказалось необходимым искать себе заработка.  Случилось  это  немедленно
после его женитьбы на  девице  Линлей,  известной  красавице  и  певице,
дочери музыкального антрепренера Линлея; Ш.  увез  ее  из  родительского
дома и тайно  обвенчался  с  нею  в  Калэ.  Когда  2З-летний  Ш.  и  его
семнадцатилетняя жена поселились в Лондоне, единственными средствами  их
были 3 000 ф. Жена Ш. могла бы продолжать петь в опере, но это  казалось
Ш. унизительным и он предпочел открыть  светский  салон,  в  который  ее
пение привлекало бы избранное  общество.  При  таких  затеях  надо  было
искать выгодного  заработка.  Ш.  легко  сочинял  стихи,  в  большинстве
случаев  светские,  и  имел  огромный  успех,   как   салонный   остряк.
Столкновение с прежними многочисленными  женихами  его  теперешней  жены
подсказывало ему сюжет для комедии.  Так  возникли  "Соперники",  полные
воспоминаний о недавнем прошлом сезоне в Бати. На  первом  представлении
пьеса эта провалилась (17 января 1775 г.), но после некоторых  переделок
имела  громкий  успех.  Как  драматург,  Ш.  возвращался  к  Конгриву  и
Фаркюгару,  к  так  назыв.  драме  ранней  Реставрации.  Он  порывал   с
сентиментализмом Стиля и шел в этом отношении за Футом и Гольдсмитом.  В
его комедии театр  переставал  быть  холодно  морализующим  и  напыщенно
слезливым. Остряк и светский повеса, Ш. вдунул в него жизнь и постоянную
веселость. Вслед за "Соперниками" Ш. поставил  в  том  же  сезоне  фарс:
"День св. Патрика". Вероятно, при помощи  жены  и  в  сотрудничестве  со
старым Линлеем он к ноябрю того же года  скомпилировал  оперу  "Дуэнья".
Первый год писательской деятельности Ш.  был,  таким  образом,  особенно
продуктивен. В результате получились и значительные  денежный  средства.
Быстрыми шагами  пошел  Ш.  к  той  широкой  жизни,  о  которой  мечтал.
Комплимент д-ру Джонсону, вставленный Ш. в  пролог  к  трагедии  Саваджа
"Сэр Томас Овербери", открыл ему двери в литературный клуб. В 1776 г. Ш.
вошел в часть с Гарриком в  театре  Дрюрилен.  С  судьбой  этого  театра
связана вся остальная жизнь Ш. Для этого театра  была  им  написана  его
знаменитая "Школа злословия"; тут же был игран  и  "Критик",  этот  злой
ответ завистникам Ш.,  обвинявшим  его  -  как  думают  теперь  историки
литературы, совершенно несправедливо - в плагиатах. Истинного  увлечения
сценой у Ш., однако, никогда  не  было;  не  было  и  истинной  любви  к
искусству вообще. В эти годы восстановления Шекспира, живя и  работая  с
тем самым Гарриком, который впервые заставил понять величие "Гамлета"  и
"Макбета", Ш. относился с холодным равнодушием в гениальному поэту.  Как
директор театра,  он  выказывал  денежную  изворотливость,  останавливая
своей неотразимой улыбкой сердитых кредиторов, умел со  всеми  ладить  и
быстро направлять дело, но каких-либо определенных артистических  целей,
по-видимому, не преследовал вовсе. "Критик" был последней его  комедией.
Говорят, будто актер Келли сказал однажды Ш., что он не пишет из  страха
перед  автором  "Школы  злословия",  которого  не  надеется   превзойти.
Истинная причина его молчания заключается скорее в том,  что  Ш.  больше
всего любил жизнь со всем, что в ней  веселого  и  блестящего,  а  легко
дававшееся ему литературное дело, может быть, даже  и  недолюбливал,  по
лени и отсутствию истинно артистических интересов.  Может  быть,  именно
этой антилитературностью Ш. и объясняется особая  живость  его  комедий,
пробивающаяся  даже  сквозь  тяготеющую   над   ними   ложноклассическую
условность. С конца 1770-х годов начинается деятельность  Ш.  как  члена
палаты общин, где он занял место на скамьях оппозиции, среди  вигов.  Он
был в то время близок к Берку и Фоксу, а противником имел Питта,  только
что начинавшего свою политическую карьеру. В начале на Ш.,  по-видимому,
его  друзья  возлагали  большие  надежды;  во  время  непродолжительного
министерства Фокса он занимал должность секретаря казначейства.  Главная
сила Ш. и  на  политической  арене  заключалась  в  быстроте  реплики  и
остроумии, то злом, то добродушном. 7 февраля 1787 г., 3, 6  и  10  июня
1788 г. Ш. произнес свои знаменитые  речи  против  Варрен  Гастингса  по
делам Индии и имел самый блестящий ораторский успех. Но это было  первым
и последним серьезным вмешательством Ш.  в  политику.  Его  политической
карьере особенно мешало то,  что,  сблизившись,  как  виг,  с  тогдашним
принцем Валлийским,  Ш.,  по-видимому,  зашел  слишком  далеко  в  своей
услужливости и не сумел себя поставить при дворе. От  него  одновременно
отвернулись  и  его  политические  друзья,  и  сам  принц,   на   личное
расположение и благодарность нельзя было м возлагать  малейшей  надежды.
На вопросе об отношении к французской революции партия вигов  распалась.
Ш. своими неуместными сарказмами, заняв место между враждовавшими Фоксом
и Берком, только ухудшал положение. С этого момента он утрачивает всякое
влияние и всякое значение. Когда по смерти Фокса Ш. захотел  занять  его
место в палате в качестве депутата от Вестминстера,  это  было  ошибкой,
приведшей лишь к тому, что он перестал заседать  в  палате  общин.  Дела
театра Дрюрилен шли неважно. Успех переделанных  Ш.  "Испанцев  в  Перу"
Коцебу (под названием "Писарро", 24 мая  1799  г.)  не  могли  исправить
положение   вещей.   Долги   возрастали   и   изворотливость   Ш.   лишь
способствовала тому, что окончательная катастрофа все  откладывалась.  В
сущности, еще в 1795 г., когда,  по  смерти  первой  жены,  Ш.  вторично
женился на мисс Огль, он уже был  совершенно  разорен.  Может  быть,  не
случись рокового пожара, в котором  сгорел  его  театр,  банкротство  Ш.
обнаружилось бы лишь после его смерти,  но  сын  его  от  первого  брака
хорошо уже  понимал,  что  рассчитывать  ему  на  какое-либо  наследство
невозможно. Катастрофа в делах Ш. наступила, когда ему  оставалось  жить
лишь  несколько  месяцев.   Потеря   места   в   парламенте   и   утрата
покровительства принца Валлийского заставили его даже отведать  долговой
тюрьмы. Поступки Ш. стали даже не безупречны. Принц  Валлийский,  теперь
регент, дал ему 3 000 фн. на избирательную компанию,  -  но  деньги  эти
пошли на уплату долгов. После пожара своего театра (1809) Ш.  чувствовал
себя  совершенно  надломленным  человеком.  Энергия   и   изворотливость
исчезли, а кредиторы становились неумолимы. Ш. умер в пустом  доме,  где
все имущество было продано с молотка, совершенно одинокий и забытый. Уже
на смертном одре он получил две-три ничтожные подачки  от  своих  бывших
друзей и между прочим от принца Валлийского. Собрания сочинений Ш. вышли
в 1873 и 1874 гг. Драматические его  произведения  издавались  множество
раз, в "Bohn's Standard Library", в "Morley's Universal Library" с пред.
Генри Морлея" (Л.,  1883),  в  "Cassell's  National  Library",  B"Bohn's
select. library" и пр., а также отдельно, в 1890 г.  Речи  его  по  делу
Вар. Гастингса изданы в 1859 - 61 г. О нем см. Moore,  "Memoirs  of  the
life of the R. Hon. R. B.  Sh."  (Л.,  1825);  Nicoll,  "Great  Orators"
(Эдинбург, 1880); Weiss. "R. B. Sh. als Lustspieldichter" (Лпц.,  1888);
Lloyd С. Sanders, "Life of  R.  В.  Sh."  ("Great  Writers");  по-русски
"Школа  злословия"  и  "Соперники"  переведены  Ветринским  (изд.  журн.
"Пантеон Литературы", СПб., 1893)  и  З.  А.  Венгеровой  ("Mир  Божий",
1893); "Школа злословия" перев. П. И. Вейнбергом (СПб., 1894); о нем см.
у Дружинина, "Крит. ст." (т. IV); А. П -  ва,  "Ш."  в  "Русской  Мысли"
(1892, Кн. 5); З. А. Венгерова, "Ш. " в "Mиpе Божием" (1893, № 8).
   Е. Аничков.
   Шериф  (Sheriff,  англ.  сакс.  scir-gerefa,   лат.   vice-comes)   -
должностное лицо в Англии, весьма древнего происхождения. Англия издавна
в административном отношении разделяется на графства или ширы, в которых
рядом  с  эльдормэном,  преемником  старых  племенных   князей   каждого
графства, существовал еще и Ш., бывший блюстителем королевских интересов
в графстве, агентом королевской  власти.  В  этом  отношении  Ш.  вполне
соответствовал франкскому  графу.  и  самое  название  Ш.  произошло  из
шир-герефа  (герефа  =  граф).  Сначала  Ш.  был   лишь   представителем
экономических и финансовых интересов королевской власти в  графстве,  но
потом в его руки перешла и охрана безопасности и порядка. Поэтому  Шериф
не  только  заведовал  королевскими  имениями  и  собирал  третью  часть
судебных  штрафов  в  пользу  короля,  но  и  наблюдал  за  тем,   чтобы
соблюдались законы,  и  председательствовал  в  ширгемоте  или  судебном
собрании шира.  После  нормандского  завоевания  эльдормэны  исчезли  из
государственного строя Англии, и Ш. сделался единственным представителем
высшей власти в графстве, при чем,  однако,  судебные  функции  от  него
отошли к странствующим судьям и мировому судье.  Последнее  случилось  в
1360 г.  Со  времени  Великой  хартии  1215  г.  король  через  Ш.  стал
приглашать  в  общие  государственный  собрания   (из   которых   возник
парламент)  своих  мелких  вассалов,  как  впоследствии  через   Ш.   же
приглашались представители графств и городов. Ш. всегда оставался высшим
гражданским чиновником в графстве, с известными почетными правами, но  и
с расходами из личных средств. Так как  должность  эта  не  оплачивается
никаким жалованьем, то назначаться на нее могли только  местные  крупные
землевладельцы. Отказываться от принятия должности  Ш.  запрещается  под
угрозою значительного денежного штрафа. Срок, на который назначается  Ш.
- годичный. Для Лондона назначается два Ш.: один для Сити, другой -  для
графства Миддлсекс. Обязанности, лежащие в настоящее время на Ш., весьма
разнообразны:  Ш.  руководит  парламентскими  выборами  в  графствах   и
выборами  коронеров,  он  созывает  суд  присяжных,  предлагает  на   их
рассмотрение дела и является исполнителем всех судебных  приговоров;  на
нем лежит обязанность пресечения преступлений, для  чего  он  пользуется
правом ареста обвиняемых и правом делать обыски; к Ш. стекаются штрафы и
конфискации; на Ш. лежит  обязанность  поддержания  мира  в  стране,  он
принимает первые меры к подавлению беспорядков и мятежей. Для выполнения
этих разнообразных функций Ш. содержит из  личных  средств  особый  штат
лиц, именно несколько помощников (Under-Sheriffs; сам он называется High
Scheriff), обыкновенно из соллиситоров, и полицейских  чинов  (Sheriff's
Officer или Bailiff). Ввиду дороговизны отправления должности  Ш.  никто
не  обязан  исполнять  обязанности  Ш.  чаще,  чем  раз  в  4  года.  Ш.
назначаются (за  исключением  Лондона,  где  Ш.  избираются  населением)
правительством.  Порядок  назначения  Ш.  таков:  ежегодно   12   ноября
собирается комиссия, в состав которой входят лорд-канцлер,  первый  лорд
казначейства, канцлер казначейства и члены верховного королевского суда.
Комиссия рассматривает составленный судьями список кандидатов по три для
каждого  графства.  После  рассмотрения  всех  возражений   и   отказов,
принимаемых во внимание до 3 февраля, окончательный список  утверждается
первым  министром  и  представляется  королю  в  заседания  совета   для
подписания. Ср. Churrchill a. Bruce, "Law of the  office  and  dutie  of
Sheriff" (Л., 1879); Mather, "Sheriff Law" (1894).
   Шершень  -  название,  относящееся  к   различным   перепончатокрылым
насекомым: 1) к осе Vespa  crabro,  из  семейства  Vespidae,  называемой
также шершневой осой; 2) к видам рода Crabro из семейства Crabronidae.
   Шива (санскр. сiva = дружественный, благосклонный, милый) -  одно  из
трех  главных  божеств   индийской   мифологии   послеведийской   эпохи.
Возникновение этого мифологического образа может быть  прослежено  почти
шаг за шагом и потому представляет большой научный интерес. Веды еще  не
знают отдельного бога Ш., но эпитет civa уже встречается в них  (начиная
с Ригведы) в применении к богу Рудре
   - прототипу Ш., связанному с разрушителями Марутами (сыновья Рудры) и
иногда с другим разрушительным богом - Агни (бог огня).  У  Рудры  здесь
замечаются две стороны: одна  -  светлая,  другая  -  разрушительная.  В
Ригведе его славят, как владыку гимнов и жертв, целителя, блестящего как
солнце,   лучшего   и   добрейшего   из   богов,   наделяющего    пищей,
благосостоянием и здоровьем людей и животных, прогоняющего болезни, но в
то же время вооруженного громовой палицей, луком  и  стрелами,  грозного
разрушителя, подобного дикому зверю и восседающего на боевой  колеснице.
В Яджурведе длинная молитва, посвященная  Рудре,  так  наз.  Шатарудрия,
перечисляет ряд эпитетов Рудры: он благосклонен  (civa)  и  не  страшен,
освобождает от бед, является первым  божественным  целителем-врачом,  но
наружность его не свойственна  светлому  божеству:  у  него  синяя  шея,
красное тело, 1000 глаз и  1000  колчанов.  Здесь  же  Рудра  называется
загадочным  эпитетом  Триамбака  (имеющий  трех  матерей),   отражающим,
по-видимому,  легенду  о  трехкратном  рождении  Агни   и   становящимся
впоследствии одним из обычных эпитетов Ш. В Атхарва-веде Рудра  является
еще покровителем скота, но грозные черты его уже усиливаются: он темный,
черный, губительный, ужасный; его умоляют удалиться куда-нибудь в другое
место и не грозить людям гибелью, ядом,  небесным  огнем.  Рядом  с  ним
являются второстепенные боги Бхава (благосклонный) и Шарва  (стрелец  из
лука), сливающиеся впоследствии с новым образом  Ш.,  и  Кала  -  время,
производящее и пожирающее все вещи - впоследствии одна из форм или  один
из атрибутов Ш. В брахманах (и уже в Яджурведе) Рудра  получает  обычные
эпитеты Ш.: Ишана, или Ишвара (владыка,  господь)  и  Магадева  (великий
бог). О Рудре рассказываются здесь уже известные впоследствии легенды  о
рождении Ш., его победах  над  непокорными  демонами  -  Асурами,  город
которых (Трипура) он разрушает. Рудра отвечает здесь спрашивающим богам:
"Я один был прежде, есмь и буду; никто не превосходит меня;  я  вечен  и
невечен, видим и невидим, Брахма и не Брахма". В другом месте говорится:
"Он один только Рудра, он  -  ишана,  божественный,  Магешвара  (великий
владыка), Магадева... Есть только один Рудра, и для другого нет места...
он без начала, средины или конца,  единый,  все  проникающий,  блаженный
дух, полный чудес, супруг  Умы  (впоследствии  имя  одной  из  жен  Ш.),
верховный владыка, трехглазый, с синим горлом, тихий... Он - Брахма, Ш.,
Индра, не знающий гибели, блистательный. Он - Вишну, дыхание жизни, дух,
верховный бог; он - все, что было и  будет,  он  -  вечен.  Познав  его,
человек преодолевает смерть" и т. д.  Здесь  Рудра  поднимается  уже  до
высоты верховного божества, отожествляемого с другими  великими  богами.
Наконец, в Рамаяне является и великий и бог Ш., хотя и с  чертами  более
личными; он ведет здесь борьбу с Вишну, принимает  поклонение  вместе  с
Брахмой, Вишну и Индрой, но в то же время признает божественность Рамы и
занимает не столь высокое положение, как Вишну. Магабхарата также ставит
выше Вишну и его форму - Кришну. Но и здесь встречаются места, в которых
Ш. занимает высшее положение и  сам  принимает  поклонение  от  Вишну  и
Кришны. Здесь также уже намечаются некоторые из качеств  и  особенностей
Ш., которые получают впоследствии особое развитие в пуранах. Наблюдаются
и  попытки  примирить  соперничество  между  Ш.   и   Вишну   путем   их
отожествления, подобно  тому  как  это  выражено  впоследствии  в  поэме
Гариванша, где  утверждается,  что  "нет  никакого  различия  между  Ш.,
существующим  в  образе  Вишну,  и  Вишну,  существующим  в  форме  Ш.".
Шиваитские пураны уже вполне определенно  провозглашают  главенство  Ш.,
развивая  и  дополняя  мифы  и  беглые  намеки  древних   источников   в
бесчисленных легендах и рассказах, посвященных прославлению излюбленного
ими божества. Таким  образом  мало-помалу  ведийский  Рудра,  далеко  не
первый среди божеств  ведийского  пантеона,  превратился  в  великого  и
могучего Ш., третьего члена индийской троицы  и  верховного  бога  своих
поклонников шиваитов. Обыкновенно  Ш.  рассматривают  как  олицетворение
разрушительного принципа, но на деле его мифологический характер гораздо
шире и богаче различными чертами. Под  именем  своего  прототипа  Рудры,
ставшим теперь уже эпитетом или прозвищем  Ш.,  или  под  другим  именем
Магакала ("великое время"), Ш. является грозным разрушителем. Но как Ш.,
или Шанкара ("благосклонный"), Ш. изображает  творческую  силу  природы,
восстановляющей то,  что  ею  же  было  разрушено,  и  в  этой  роли  он
почитается, как Ишвара и Магадева. Символом его в этом  значении  служит
линга, или эмблема фаллоса, один или вместе  с  соответствующим  женским
символом  йони  (санскр.  yoni  =  vulva).  Как  олицетворение  сурового
аскетизма   и   религиозного   размышления,    которыми    приобретаются
сверхъестественные силы, совершаются всякие чудеса,  достигается  высшее
знание и, наконец, слияние с мировым духом, Ш. получает имена: Магайоги,
т. е. "великий аскет-мудрец", Дигамбара = "одетый в воздух, нагой"",  т.
е.  гимнософист,  Дхурджати  =  "с  заплетенными  волосами"  и   т.   д.
Разрушительные черты Ш. получают особое преобладание в новой его форме -
Бхайрава, т. е. "страшный разрушитель", наслаждающийся разрушением.  Как
владыка зла, Ш. является также повелителем мелких демонов, бхутов ,  или
Бхутешварой, посещающим кладбища и места сожжения мертвых, носящим  змей
на голове и ожерелье из черепов на шее, и топчущим  непокорных  демонов.
Иногда  Ш.  предается  шумному  веселью  и,   разгоряченный   напитками,
окруженный скачущими демонами, пускается с женой своей  Деви  в  бешеный
танец тандава, что и дало повод Мегасфену отожествить его с Дионисом.  У
шиваитов Ш. является  воплощением  разных  начал:  времени,  правосудия,
огня, воды, солнца, творчества и разрушения и т. д.  Такое  разнообразие
форм и качеств Ш. имеет следствием множество имен и эпитетов.  Индийские
источники насчитывают до  1  008  имен  Ш.,  большинство  которых  имеет
описательный характер, в роде:  Трилочана  (трехглазый),  Нилакантха  (с
синей шеей), Панчанана (пятиликий) и т. д. Ш. изображается обыкновенно в
виде красивого человека с пятью лицами и несколькими руками  (2,  4,  8,
10), сидящего  в  глубоком  раздумье,  с  третьим  глазом  посреди  лба,
увенчанного полумесяцем. Три глаза  Ш.  должны  обозначать  три  деления
времени (прошедшее, настоящее и  будущее).  Волосы  его,  слегка  рыжие,
собраны наверх наподобие рога, увенчанного символом реки Ганга,  которую
Ш. поймал, когда она упала с  неба;  ожерелье  из  черепов  (мунда-мала)
висит у него на шее, а змеи  образуют  на  ней  воротник  (нагакундала);
горло  его  синее  от  выпитого  им  яда,  долженствовавшего   разрушить
вселенную, а в руке он держит трезубец Пинака. Одеждой Ш.  служит  шкура
тигра, оленя или слона; иногда он изображен одетым в шкуру,  сидящим  на
шкуре тигра и держащим в руке оленя. Обыкновенно  его  сопровождает  его
бык Нанди (белого цвета), верхом на котором он  иногда  и  изображается.
Другие атрибуты его: лук  Аджагава,  барабан  в  форме  песочных  часов,
палица Кхатванга с черепом на конце и веревка для связывания  непокорных
оскорбителей. Спутники его (праматхи)  -  многочисленные  демоны  разных
видов. Третий глаз Ш. обладает особо разрушительной  силой.  При  помощи
его Ш. испепелил бога любви  Каму  за  то,  что  тот  осмелился  внушить
любовные мысли супруге Ш. Парвати. Этот же глаз  сжигает  своим  блеском
всех  богов  и   тварей   при   периодических   разрушениях   вселенной.
Местопребывание Ш.
   - священная гора Кайласа на С  за  Гималаем.  Здесь  его  окружают  и
охраняют  полубоги  Якшасы  и  множество  различных  духов,   получающих
приказания от приемного сына Ш., бога войны Сканды, от  Ганеши,  Куберы,
Вирабхадры, рассматриваемого иногда как одно из воплощений  Ш.  Как  бог
разрушения, Ш. нередко отождествляется с Мртью (смерть), и  его  древнее
имя Пашупати ("покровитель  скота")  приобретает  значение:  "повелитель
человеческой скотины" или "владыка жертв", так  как  культ  Ш.  требовал
кровавых жертв. В Бенаресе  Ш.  является  предметом  культа  под  именем
Вишвешвары  (всевладыки).  Некоторыми  учеными  (напр.,  Вурмом  в   его
"Geschichte der lndischen Religion") высказывалось мнение, что Ш.  -  не
арийское божество, а дравидическое. Но оно не может быть принято в  виду
несомненной  связи  между  ведийским  богом  Рудрой  и   позднейшим   Ш.
Несомненно, однако, что во многих местах под культом  местного  Магадевы
скрывается древний, туземный культ какого-нибудь местного  божества.  Но
подобные  подстановки  не  отражаются  обыкновенно  на  общей  концепции
данного божества. Собрание подлинных текстов, относящихся к  Ш.,  издано
J. Мuir'ом ("Sanscrit Texts", 2 изд., 1873,  т.  IV).  См.  также  Барт,
"Религии Индии" (М., 1898), гл. 5, "Индуизм").
   С. Булич.
   Шиллинг  фон  Капштатт  (барон  Павел  Львович,  1786   -   1837)   -
изобретатель  электромагнитного  телеграфа  и  ориенталист.  Состоял  на
военной службе, в 1814 г. перешел в министерство иностранных дел. В 1827
г. был назначен председателем комитета по изданию законов и с  этого  же
года состоял членом-корреспондентом Имп. академии наук; был отправлен  в
Монголию и к  границам  Китая,  занимался  изучением  китайского  языка,
собрал  множество  интересных   китайских,   тибетских   и   монгольских
рукописей, находящихся теперь в музее академии наук. Ш. первый  придумал
и устроил в C.-Пeтербурге электромагнитный телеграф. Ему же  принадлежит
идея  применения  гальванического  тока  для  взрыва  мин  и  инициатива
устройства литографии  при  министерстве  иностранных  дел.  В  1886  г.
праздновалось столетие со дня рождения  Ш.,  а  в  1900  г.  последовало
Высочайшее повеление о постановке  памятника  Ш.  в  С.-Петербурге.  Ср.
"Исторический  Вестник"  (1886);  "Сборник  распоряжений   по   главному
управлению почт и телеграфов" (1886).
   Шиллинг (нем. Schilling, англ. Shilling) -  старогерманская  монетная
единица = 12 пфеннингам. Название  Ш.  происходит  от  древнегерманского
слова  Scellan=schallen  =  звучать.  Ценность  Ш.  с  течением  времени
понижалась. Пред введением в Германии  современной  монетной  системы  в
Гамбурге, Любеке и Мекленбурге обращались под именем Ш. мелкие разменные
монеты разной ценности. В  Великобритании  Ш.  равняется  1/20  фунта  =
приблизительно немецкой марке.
   Шинкель (Карл-Фридрих Schinkel) - знаменитый  немецкий  архитектор  и
живописец, родился 13 марта 1781 г.,  в  Нейруппине  (в  Бранденбургской
провинции), где его отец был супер-интендантом; начал свое образование в
тамошней гимназии; потеряв отца, в 1795 году переселился в Берлин и стал
учиться у архитектора Давида Гилли, а когда его  не  стало,  поступил  в
ученики к его сыну, Фридриху.  Последний,  поклонник  и,  по  тогдашнему
времени, хороший знаток древнегреческой архитектуры, внушил Ш. любовь  к
ней и оказал большое влияние на направление его таланта. По  смерти  Фр.
Гилли (в 1800 г.), он принял на себя  продолжение  всех  частных  работ,
начатых его наставником, что не мешало ему, однако, посещать  берлинскую
строительную академию для изучения  теоретической  части  архитектуры  и
относящихся  к  ней  вспомогательных  наук,  а  вместе  с  тем   служить
рисовальщиком и моделировщиком на одной из берлинских фабрик фарфора.  В
1803 г. он отправился в Истрию, Италию и Сицилию, рисовал там  ландшафты
и костюмы, писал копии с исторических картин, главным же образом  изучал
памятники античного зодчества, и в 1806  г.  возвратился  чрез  Париж  в
Берлин.  Это  было  крайне  неблагоприятное   время   для   деятельности
архитекторов,  и  Ш.   пришлось   заниматься   писанием   ландшафтов   и
архитектурных видов.  Из  исполненных  им  тогда  картин  в  особенности
известна  "Цветущая  пора  Греции",  подаренная   берлинским   городским
управлением супруга нидерландского принца Фридриха (грав.  Виттгефт).  В
1808 - 14 гг. Ш. писал, сперва для Гнейзенау, а потом для  В.  Гроциуса,
панорамы, из которых больше других прославились изображавшие "Палермо" и
"Семь  чудес  света".  В  1810  г.   он   был   назначен   асессором   в
новоучрежденную в Берлине строительную депутацию, в  1811  г.  избран  в
члены тамошней академии художеств,  в  1815  г.  получил  титул  тайного
советника по строительной части, в 1819 г. сделался членом  технического
отделения  при  прусском   министерстве   промышленности,   торговли   и
правительственных сооружений, в 1820  г.  профессором  и  членом  совета
строительной  академии  и,  наконец,  в  1839  г.   главным   директором
правительственных зданий. Вскоре после того он заболел  параличом  мозга
и,  промучившись  13  месяцев,  умер  9   октября   1841   г.   Художник
высокоталантливый  и  многосторонний,  Ш.  занял  в  истории   искусства
почетное место, как обновитель  немецкой  архитектуры,  выведший  ее  из
застоя, в котором она находилась при начале XIX столетия;  он  стремился
возродить зодчество классической древности, преимущественно эллинское, и
применять его, не нарушая его принципов, к условиям северного климата  и
к потребностям новейшей жизни, в чем и успевал,  в  большинстве  случаев
проявляя при этом  свое  тонкое  чувство  изящного  и  практический  ум.
Главные его  произведение  выдержаны  все  в  более  или  менее  строгом
греческом стиле. Таковы: проект королевского дворца на афинском акрополе
(1834),     оставшийся     неосуществленным,     превосходный     проект
великокняжеского дворца в Орианде,  в  Крыму,  также  не  приведенный  в
исполнение, боковые пристройки к Потсдамским воротам, в Берлине (1836  -
40),  гауптвахты  в  Берлине  и  Дрездене,  здание   Берлинского   музея
(считающееся лучшим из всех созданий Ш.),  драматический  театр,  дворцы
наследного   принца   прусского   и   принца   Карла,    астрономическая
обсерватория, инженерное и артиллерийское училища, все шесть в  Берлине,
Николаевская церковь и Казино в Потсдаме, Аугустеум в Лейпциге и  некот.
друг. Менее удачны постройки Ш. в средневековом стиле, как  напр.  замки
Курник и Бабельсберг, близ Потсдама, ратуша в Циттау, берлинские  дворцы
принца прусского на Парижской площади, дворец гр. Редерна,  Вердеровская
церковь, памятник на Крейцберге. О стремлении  Ш.  соединять  гармонично
формы старинной немецкой архитектуры с формами древнегреческой  особенно
ясно свидетельствуют  сооруженные  им  здание  строительной  академии  в
Берлине, црк. в Штраунице (в Лаузаце) и црк. св. Иоанна в Циттау.  Кроме
исчисленных зданий, Ш. построено в  Берлине  и  его  окрестностях  много
частных  домов,  вилл  и  памятников.  Сочиненные  им   эскизы   фресок,
написанных  после  его  смерти  под  руководством  Корнелиуса  в   сенях
берлинского музея, равно как и ряд его ландшафтных  картин  и  рисунков,
доказывают, что он мог бы быть первоклассным мастером со живописи,  если
бы имел досуг и случай основательно изучить ее и  специально  заниматься
ею. Берлинские театры были обязаны ему не только многими написанными  по
его эскизам и под его надзором красивыми декорациями,  но  и  основанием
целой школы искусных декораторов, из  которых  особенно  прославился  К.
Гропиус  (младший).   Немаловажную   пользу   принесли   архитектуре   и
художественной   промышленности   изданные    Ш.    увражи:    "Sammlung
architectonischer Entwurfe"  (26  тетрадей,  Б.,  1820  -  37;  2  изд.,
Потсдам, 1841 - 45; 3 изд. 1857 - 58); "Werke der hohern  Baukunst"  (36
лист., Потсдам, 1845 - 46; 2 изд. 1862; 3 изд. 1873) и  "Grundlagen  der
praktischen Baukunst" (2 т., 2 изд., Б., 1835). Лоде, в 1835 -  37  гг.,
издал  сборник  рисунков,   сочиненных   Ш.   для   мебели   ("Schinkels
Mobelentwurfen"), вторично выпущенный в свет в  1852  г.  Многочисленные
архитектурные эскизы и оконченные чертежи, рисунки всякого рода, картины
и вообще  графические  работы  Ш.,  какие  только  можно  было  собрать,
хранятся в берлинской строительной академии, составляя особый музей  его
имени. На площади перед этою академией  красуется  бронзовая  статуя  Ш.
работы Драке; другая его статуя, исполненная из мрамора Тиком,  помещена
в сенях сооруженного им берлинского музея. Биография и характеристики Ш.
изданы  Куглером  (Б.,  1842),  Бёттихером  (там  же,   1857),   Квастом
(Нейруппин, 1866), Г. Гриммом (1867), Вагеном (в его "Kleine Schriften",
Штутгарт, 1875) и Доме (Лпц., 1882); ср. также "Aus Schinkels  Nachlass"
(изд. Вольцогеном, 4 т., Берлин,  1862  -  64);  Tuckermann,  "Schinkels
litterarische Taetigkeit"  (Б.,  1879)  и  К.  F.  Kraetschel,  "К.  Fr.
Schinkel in seinern Verhaeltniss zur gotischem Baukunst" (Б., 1892).
   А. С - в.
   Шиншилловые   (Lagostomidae)   -   семейство   грызунов,   занимающее
промежуточное положение между  мышами  и  зайцами,  откуда  их  немецкое
название Hasenmause. Имеют длинные уши, длинный пушистый хвост и  мягкий
весьма  ценный  мех.  Имеются  ключицы;  12  спинных,  8  поясничных,  2
крестцовых и 20 хвостовых позвонков. Зубы близки к заячьим; коренные без
корней, коронки из 2 или 3 параллельных пластинок. Задние  ноги,  как  у
зайцев, сильно удлинены. Ночные животные,  роющие  норы  или  живущие  в
пещерах.  Питаются  кореньями   и   плодами.   Живут   в   Ю.   Америке,
преимущественно в скалистых частях Кордильер,  ниже  снеговой  линии,  и
лишь один вид встречается в низменностях. Сюда относятся: р. Eriomys  s.
Chinchilla - шиншилла с большими закругленными ушами, с коренными зубами
из 3 пластинок, пятипалыми передними  и  четырехпалыми  задними  ногами;
длина тела достигает 1 фута (без хвоста).  Е.  lanigera  -  в  Чили.  P.
Logidium - пушак; уши более длинные; хвост  чрезвычайно  пушистый;  ноги
передние и задние - четырехпалые;  усы  длинные,  достигающие  до  плеч,
величиной с кролика. L. cuvieri - в Перу и Боливии, другой вид - в  Перу
и Эквадоре. Оба держатся около снеговой  линии.  Мех  этого  вида  носит
название шиншиллоны. P. Lagostomus -  виксаша;  коренные  зубы  с  двумя
пластинками и  только  задний  верхний  с  тремя.  L.  trichadastylus  -
парагвайский заяц или вискагерас. Живет семействами в подземных норах  в
пампасах. Имеют привычку собирать  кости,  камни  и  разные  вещи  около
выходов из нор..  Приносят  вред,  ибо  езда  на  лошадях  в  местности,
обитаемой ими, делается иногда невозможной, так как лошадь проваливается
в норы.  Преследуются  ради  меха,  который  гораздо  дешевле,  чем  мех
предыдущих форм, и ради мяса, которое едят индейцы.
   В.М.Ш.
   Шип в Аральском море, Урале и Волге, виз в Черном и  Азовском  морях,
чечуга, белый осетр в Днестре (Acipenser schypa Lov.) -  один  из  видов
рода осетра (Acipenser). Ш. отличается от  других  наших  осетровых  рыб
бахромчатыми (т. е. снабженными боковыми отростками)  усиками  (признак,
общий со стерлядью) и неразделенной задней губою. Рыло его закругленное,
широкое, сплющенноконическое. Усики едва достигают  до  края  рта.  Губа
цельная, но передняя и задняя имеют посредине но выемке. Спинных  щитков
(жучек) 13 - 16, из которых первая значительной величины, боковых  60  -
66, брюшных 12 - 15; между рядами  щитков  гребешковидные  и  звездчатые
чешуйки. Средний вес около 1,5 пд. Ш. малочислен  в  Черном  и  Азовском
море, держится преимущественно в южной  и  восточной  части  Каспийского
моря, откуда входит для икрометания в Куру,  Урал,  Сефид-Руд,  редко  в
Волгу и в Аральское море с его реками. В Урал  входит  для  икрометания,
главным образом, во второй  половине  апреля.  Названием  Ш.  обозначают
также помеси разных видов рода осетр.
   Н. Кн.
   Ш. является единственной из осетровых рыб  для  Аральского  бассейна,
ловится в изобилии в Сыр- и Аму-Дарье, а также в  Южном  Каспии,  откуда
эта рыба входит  в  р.  Сефид-Руф.  В  Сев.  Каспии  Ш.  довольно  редко
попадается, не составляя объекта отдельного промысла и  особого  рыбного
продукта. Здесь Ш. встречается отдельными экземплярами. Образ жизни этой
рыбы до сего времени мало изучен: тогда как у  осетра  и  белуги  молодь
живет в море откуда входит в реки лишь по наступлении половой  зрелости,
у Ш. молодь растет в реках и в верховьях их (Урал, Волга, Кура),"щипята"
длиною 3-31/2 четв., постоянно ловятся в изобилии на червя и попадают  в
сети. Не выяснено место и время икрометания: по-видимому, Ш. мечет  икру
ранней весной и в самых верховьях рек.  Констатировано,  что  молодь  Ш.
кормится личинками эфемеры и стрекозы,  а  во  время  нереста  осетровых
держится на месте нереста, пожирая в большом количестве их икру. Тело Ш.
не жирное, но очень нежное  и  дает  превосходные  балыки  и  прекрасные
малосолы и коренные товары.  Особенно  хорошим  качеством  обладает  так
назыв. "казаланская" рыба, получившая довольно  широкое  распространение
по Уралу и в Москве. Это рыба посола во льду с  солью,  приготовляют  ее
ссыльные уральцы на Дарье. Кроме собственно особого вида Ш. (Ac. schypa)
под этим понятием на Волге разумеют помеси  осетровых  рыб  вообще:  так
известны белужий Ш., севрюжий Ш., осетровый Ш.;  предполагают,  что  это
помесь со стерлядью, но насколько это верно, - точно утверждать  нельзя.
Факт лишь  тот,  что  в  природе  действительно  встречаются  экземпляры
осетровых, которых приходится по одним признакам относить к одному виду,
по  другим  же  к  другому,  что  с  несомненностью  доказывают   случаи
скрещивания. Еще  более  прочное  доказательство  возможности  получения
помесей между отдельными видами рода Аsipenser мы имеем в том факте, что
в 1901 г. на р. Куре удалось икру осетра  (Ас.  рtrsicus)  оплодотворить
молоками севрюги и  вывести  мальков  этой  помеси,  но  за  отсутствием
приспособлений мальки не были выращены. Вопрос о Ш.,  разумея  под  ними
помеси, имеет большое значение как  в  научном,  так  и  в  практическом
отношениях, но решение его возможно лишь при применении указанного  выше
приема искусственного скрещивания разных, пород и выращивания малька  до
возраста по крайней мере нескольких месяцев.
   Н.Б.
   Шираз - главный город персидской провинции Фарсистан, прежде цветущий
благодаря  своей  промышленности  город,  много  раз   пострадавший   от
землетрясений и почти совершенно разрушенный во  время  землетрясения  1
мая 1853 г. Город расположен в плодородной долине на высоте 1 550 м.  н.
ур. м., окружен горами; расположен в 52 км. от  древнего  Персеполя,  на
караванной  дороге  в  Испагань.  Окрестности  города  славятся   садами
(ширазские розы, воспетые родившимися  здесь  Гафизом  и  Саади;  могилы
обоих  поэтов  находятся  в  Ш.).  Жит.   (ок.   35   тыс.)   занимаются
производством розового масла,  шелковых,  шерстяных  и  хлопчатобумажных
тканей,  ковров,  выделкой  кож,  производством  золотых,  серебряных  и
стальных изделий. Ш. - оживленный торговый центр; вывозится  товаров  на
сумму около 5 милл. руб. (опий, шерстяные ткани, хлопок, фрукты, розовое
масло и др.). Ввозится на сумму 8 милл.  руб.  (хлопчатобумажные  ткани,
сахар,  чай,  металлы  и  др.).  После.  падения  Сассанидов  Ш.  служил
резиденцией халифов и сделался блестящим центром персидской культуры Х
   - XIII в. В 1387 г. город был завоеван Тимуром.
   Ширван - бывшее Ширванское ханство, ныне Шемахинский,  Геокчайский  и
Джеватский уу.
   Широта  (географическая)  какого-нибудь  места  на  Земле   -   угол,
составленный отвесной линией в этом месте с плоскостью земного экватора.
На поверхности Земли Ш. измеряется дугой  меридиана  (проходящего  через
данное место) от этого места до экватора. Также можно определить угол Ш.
как высоту полюса мира над плоскостью горизонта данного места.  Счет  Ш.
ведется к  северу  и  к  югу  от  экватора  от  0°  до  90°.  Вследствие
эллипсоидального вида  Земли,  кроме  географической  Ш.,  вводится  еще
понятие о геоцентрической Ш.; это есть угол, составленный  с  плоскостью
экватора  линией,  проведенной  от  данного  места  к  центру  Земли.  В
зависимости от величины сжатия Земли разность между обеими Ш.  достигает
(для Ш. 45°6') лишь 11°40". Под экватором  и  на  полюсах  эта  разность
обращается в нуль. Из наблюдений выводится географическая Ш.  О  методах
определения  ее  см.  Практическая  астрономия.   Вследствие   небольших
изменений на земной поверхности положения полюсов, т. е. перемещения оси
вращения Земли внутри ее самой, все Ш. несколько  изменяются.  Изменения
эти, впрочем, настолько малы, что могли быть на практике  замечены  лишь
вследствие  новейших   улучшений   наблюдательных   приемов;   амплитуда
периодических  колебаний  не  превосходит  0".2.   Медленное   "вековое"
изменение Ш. обнаружено было около половины минувшего  столетия  (мемуар
Петерса появился в 1843  г.)  из  разбора  наблюдений,  произведенных  в
Пулковской,   Гринвичской   и   других   обсерваториях.    Существование
сравнительно быстрых периодических  колебаний,  происходящих  по  весьма
запутанному закону (где господствуют несколько периодов, близких к длине
года), было доказано работами Fergola, Кюстнера и др. (1883 -  89  гг.).
Из последующих исследований  интересна  работа  Чэндлера,  установившего
период в 430 дней.  В  1899  г.  оборудовано  международное  предприятие
определения  изменений  Ш.;   по   39-ой   параллели   северной   широты
(приблизительно  на  равных   расстояниях   по   долготе)   устроены   9
астрономических   станций:   Мисусова,   Чарджуй   (русская    станция),
Карлофорте, Гайтерсбург, Цинциннати, Укия. Первый  том  результатов  уже
появился.
   В. С.
   Ши-цзин - одна из конфуцианских классических книг в Китае, входящая в
состав пятикнижия (У-цзин). Это - "книга песен", избранных  Конфуцием  в
количестве 311 из 3 000. Делится Ш. цзин на 4 части:  го-фын  -  бытовые
песни, доставлявшиеся ко двору императоров из  разных  уделов;  сяо-я  -
малые оды; да-я - большие оды; сун - гимны.
   Шишкин (Иван Иванович) - один из  даровитейших  русских  пейзажистов,
живописец, рисовальщик и гравер-аквафортист, сын купца, род.  в  Елабуге
(Вятской губ.) 13 янв. 1831 г., двенадцати лет от роду был  определен  в
ученики 1-ой казанской гимназии, но, дойдя в ней до 5-го класса, оставил
ее и поступил в московское училище живописи, ваяния и зодчества. Окончив
курс этого заведения, он с 1857 г. продолжал свое образование в академии
художеств, где числился учеником проф. С. М. Воробьева. Не довольствуясь
занятиями в стенах академии, Ш. в это  время  усердно  рисовал  и  писал
этюды с  натуры  в  окрестностях  СПб,  и  на  о-ве  Валааме,  чрез  что
приобретал все большее и большее знакомство с ее формами и уменье  точно
передавать ее карандашом и кистью. Уже в первый  год  пребывания  его  в
академии были присуждены  ему  две  малые  серебр.  медали  за  классный
рисунок и за вид в окрестностях  СПб.  В  1858  г.  он  получил  большую
серебряную медаль за вид на Валааме, в 1859 г. - малую золотую медаль за
пейзаж из окрестностей СПб. и, наконец, в  1860  г.  -  большую  золотую
медаль за два вида местности Кукко, на Валааме. Приобретя, вместе с этою
последнею наградою, право на поездку за границу  в  качестве  пенсионера
академии, он отправился в 1861  г.  в  Мюнхен,  посещал  там  мастерские
известных художников, между прочим  мастерские  Бено  и  Франца  Адамов,
пользовавшихся большою популярностью за свою зверопись, а затем, в  1863
г.,  перебрался  в  Цюрих,  где,   под   руководством   проф.   Коллера,
считавшегося тогда одним из лучших изобразителей животных, срисовывал  и
писал последних с натуры. В Цюрихе  Ш.  попробовал  впервые  гравировать
крепкою водкою. Отсюда он сделал экскурсию в Женеву с целью ознакомиться
с работами Диде и Калама, а потом переехал в Дюссельдорф и  написал  там
по заказу Н.  Быкова  "Вид  в  окрестностях  этого  города"  -  картину,
которая, будучи прислана в СПб., доставила художнику  звание  академика.
За границею,  помимо  живописи,  он  много  занимался  рисунками  пером;
произведения его в  этом  роде  приводили  в  удивление  иностранцев,  и
некоторые были  помещены  в  дюссельдорфском  музее  рядом  с  рисунками
первоклассных европейских мастеров. Затосковав по отечеству, Ш., в  1866
г., возвратился в СПб. до истечения срока своего  пенсионерства.  С  той
поры он нередко предпринимал  путешествия  с  художественного  целью  по
России, почти ежегодно выставлял свои произведения сначала в академии, а
потом, после того, как учредилось товарищество передвижных выставок,  на
этих выставках производил  рисунки  пером,  и  с  1870  г.,  примкнув  к
образовавшемуся  в  СПб.  кружку  аквафортистов,   принялся   снова   за
гравирование крепкою водкою, которое  уже  не  покидал  до  конца  своей
жизни, посвящая ему почти столько же времени, сколько  и  живописи.  Все
эти работы с каждым годом увеличивали за ним репутацию одного из  лучших
русских живописцев пейзажа и бесподобного, в своем роде, аквафортиста. В
1873 г. академия возвела его в звание  профессора  за  приобретенную  ею
мастерскую картину "Лесная глушь". После вступления  в  действие  нового
устава академии, в 1892  г.  Ш.  был  приглашен  руководить  ее  учебной
пейзажной мастерской, но, по  различным  обстоятельствам,  исполнял  эту
должность недолго. Он умер скоропостижно, 8 марта 1898 г. Среди  русских
пейзажистов Ш. бесспорно принадлежит место самого сильного рисовальщика.
Во  всех  своих  произведениях   он   является   удивительным   знатоком
растительных форм, воспроизводящим их с  тонким  пониманием  как  общего
характера, так и мельчайших отличительных черт всякой  породы  деревьев,
кустов и трав. Брался ли он за изображение соснового или  елового  леса,
отдельные сосны и ели, точно так же, как и их совокупность,  получали  у
него свою истинную физиономию, без всяких прикрас или убавок, - тот  вид
и с теми  частностями,  которые  вполне  объясняются  и  обусловливаются
почвою и климатом, где художник заставлял их расти. Изображал ли он дубы
или березы, они принимали у него  донельзя  правдивые  формы  в  листве,
ветвях, стволах, кореньях и во всех подробностях.  Самая  местность  под
деревьями
   - камни, песок или глина, неровности почвы, поросшие папоротниками  и
другими лесными  травами,  сухие  листья,  хворост,  валежник  и  пр.  -
получала в картинах и рисунках Ш. вид совершенной  действительности.  Но
эта реалистичность нередко вредила его пейзажам: во многих  из  них  она
заслоняла  собою  общее  настроение,  сообщала   им   характер   картин,
задуманных не с целью возбуждать в зрителе  то  или  другое  чувство,  а
случайных, хотя и превосходных этюдов. Должно также заметить, что  с  Ш.
повторилось  то,  что  бывает   почти   со   всяким   особенно   сильным
рисовальщиком: наука форм далась ему в ущерб для колорита,  который,  не
будучи у него слабым и не гармоничным, все-таки не стоит на одном уровне
с  мастерским  рисунком.  Поэтому  талант   Ш.   иногда   гораздо   ярче
выказывается в одноцветных рисунках и офортах, чем в  таких  работах,  в
которых он пользовался многими красками. Картины  и  рисунки  его  столь
многочисленны, что указание даже на важнейшие из них заняло  бы  слишком
много места; особенно много  разошлось  их  между  любителями  искусства
после устроенной в 1891 г. ретроспективной выставки работ  художника  за
сорок лет его деятельности и  распродажи  после  его  смерти  того,  что
осталось в его  мастерской.  Достаточно  будет  упомянуть  о  Шишкинских
произведениях, находящихся в  публичных  коллекциях.  Всего  богаче  ими
московская Третьяковская галерея. В ней имеются картины:  "Рубка  леса",
"Полдень в окрестности Москвы", "Сосновый лес", "Горелый  лес",  "Рожь",
"Дебри", "Пасека", "Еловый лес" и "Утро в сосновом лесу", и, кроме того,
семнадцать  мастерских  рисунков.  Музей  имп.  Александра  III  владеет
картинами: "Корабельная роща", "Полянка с  соснами",  "Лесная  глушь"  и
"Поляна", пятью этюдами и двумя рисунками. В московский публичный  музей
недавно  поступили,  по  завещанию  К.  Солдатенкова,  картина  "Вид   в
окрестностях Москвы" и один рисунок.  Всех  исполненных  Ш.  офортов  Д.
Ровинский  насчитывает  до  сотни;  он  указывает,  сверх  того,  на  68
оригинальных литографий и на 15 цинкографических опытов  этого  мастера.
А. Беггров,  в  1884  -  85  гг.,  издал  в  двух  сериях  сборник  24-х
фототипических снимков с угольных рисунков, исполненных для  него  Ш.  В
1886 г. сам художник выпустил в свет альбом  своих  избранных  гравюр  в
числе 25-ти. Впоследствии оттиски с досок, служивших для этого  альбома,
подправленных  и  несколько  переделанных,  были  изданы,  с   прибавкою
нескольких других офортов, в виде нового альбома г. Марксом.  -  Ср.  Ф.
Булгаков, "Альбом русской живописи. Картины и рисунки И. И. Ш. " (СПб.,.
1892); А. Пальчиков, "Перечень печатных листов И. И. Ш." (СПб., 1885)  и
Д. Ровинский, "Подробный словарь русских граверов XVI - XIX вв." (т. II,
СПб., 1885).
   Школа - как один из рассадников знания и полезных  навыков,  является
необходимою ступенью в развитии как отдельного человека,  так  и  целого
общества. Еще Аристотель указал на взаимодействие между Ш. и  обществом:
общее благо, как цель совместной жизни  людей,  достигается  только  при
условии, если  отдельные  члены  общества  достаточно  подготовлены  для
понимания  этого  блага,  подготовка  же,  доступная  для  общественного
контроля, осуществима только при помощи Ш. Как  состав  современной  Ш.,
так и взгляды на нее во многих отношениях обусловлены тем,  что  создано
древнегреческой культурой. Самое слово Ш.,  как  в  русском,  так  и  во
многих европейских языках носит следы греческого происхождения (scolh  -
досуг, свобода от физических занятий, откуда латинское  schola);  многие
предметы, входящие  в  программу  современной  Ш.,  тоже  обязаны  своим
происхождением древнегреческой культуре и науке. Особенно важны  в  этом
отношении   период   расцвета   афинской   государственной    жизни    и
александрийский период образованности. Начальная афинская Ш. состояла из
элементов,  не   успевших   еще   слиться   в   цельный   организм,   но
свидетельствующих во всяком случае о высоких  требованиях  от  этой  Ш.:
афинские мальчики грамоте и счету учились у грамматиста, гимнастике -  у
другого учителя, педотриба, для изучения же музыки должны были ходить  к
третьему специалисту - кифаристу.  Обучение  продолжалось  6  -  8  лет,
начиная с семилетнего возраста. В 15 - 16 лет  афинские  юноши  посещали
гимназии, предназначавшиеся прежде всего для гимнастических упражнений и
состоявшие  в  ведении  правительства.  Гимназии  располагали  обширными
помещениями, которыми стали пользоваться преподаватели разных  предметов
для чтения своих курсов тем же юношам. Как начальная Ш., так и  гимназия
в Афинах преследовали исключительно  общеобразовательные  цели.  Тот  же
характер Ш. сохранили и в александрийский период, но, благодаря развитию
отдельных наук, в этот период устанавливается определенный круг  знаний,
усвоение которых требовалось от всякого  свободного  человека.  Эта  так
назыв.  александрийская  энциклопедия  состояла   из   семи   "свободных
искусств":  грамматики,  риторики,  диалектики,  арифметики,  геометрии,
астрономии и музыки. В период  александрийской  образованности  получают
особенное развитие средние школы под названием Ш. грамматиков и риторов.
Они были предоставлены частному  почину,  не  располагали  определенными
материальными средствами и обязаны  были  успехом  лишь  талантам  своих
руководителей. Христианство внесло в школы утилитарную окраску, так  как
первые чисто христианские школы были  вызваны  потребностями  минуты.  В
течение первых четырех веков христианской эры на Востоке устанавливаются
три  типа  начальной  Ш.,  возникавшие  затем  повсюду,  где  появляется
христианство: приходские, епископские и монастырские. Все эти Ш. были  в
руках духовенства, так как только из этого сословия могли  они  получать
достаточно  образованных   учителей.   Программа   школ   опиралась   на
александрийскую энциклопедию, но в ней с V в. по Р. Хр. стали  различать
два отдела - тривиум (грамматика, риторика и  диалектика)  и  квадривиум
(остальные  науки  энциклопедии).  В  течение  средних  веков   особенно
посчастливилось тривиуму. Особенное влияние на развитие Ш. в VII - Х вв.
оказали  бенедиктинцы,  так  как  уставом  этого  ордена  предписывалось
учреждение Ш. На Западе в это время остаются те  же  три  типа,  которые
сложились и на христианском Востоке, но  под  наименованием  приходских,
монастырских и соборных. Мецкий епископ Хродеганг (742
   - 766) особенно известен ревностью к  школьному  делу:  он  вменил  в
обязанность подчиненному ему духовенству учреждать Ш. при всех  приходах
и является в  этом  отношении  предшественником  Карла  Великого.  Эпоха
последнего отмечена в истории просвещения возникновением народной  Ш.  с
принудительным характером для всего населения. При преемниках Карла Вел.
в школьном деле все возвращается на старые пути, и мысль о  народной  Ш.
снова возникает лишь в XVII в. у Ратихия и Коменского, осуществление  же
этой мысли принес с собою только XIX в. В Х и XI вв. особенное  значение
получают  монастырские  Ш.,   представлявшие   два   вида:   одни   были
предназначены для подготовки  клира  и,  по  месту  расположения  внутри
ограды монастыря, назывались внутренними,  другие  же  открывали  доступ
светскому элементу и, будучи расположены  за  оградой,  носили  название
внешних. С  конца  XIII  в.  заметны  попытки  освободиться  от  влияния
духовенства в учреждении свободными городами городских  латинских  Ш.  и
братьями общей жизни ( род монашеского ордена)
   - собственных Ш. Средним же  векам  обязана  своим  возникновением  и
высшая Ш. (университеты в Болонье, Саламанке, Коимбре, Париже,  затем  в
Праге, Вене, Гейдедьберге, Лейпциге и др.), но так как  между  низшей  и
высшей Ш. не было  посредствующей  ступени,  то  университетам  пришлось
восполнять   этот   пробел   требованием,   чтобы   занятия   медициной,
юриспруденцией или богословием начинались не  иначе,  как  по  окончании
подготовительного,  так  назыв.  артистического  факультета.  Наряду  со
школами,  состоявшими  в  ведении  духовенства  или  городов,   начинают
возникать частные Ш.  для  обучения  начаткам  грамоты  и  школы,  здесь
занимались недоучившиеся бурсаки, писцы  и  т.  п.  Гуманизм  не  создал
какого-либо нового типа Ш., но, слившись в XVI в.  с  Реформацией,  лишь
косвенно влиял на  образование  того  типа  средней  Ш.,  который  и  до
настоящего  времени  остается  господствующим,  а  именно   гимназии   в
современном смысле этого  слова.  Общеобразовательное  значение  древних
языков, на которое указывал гуманизм, стало отличительным признаком того
направления в средней Ш., которое носит  название  гуманистического  или
классического. В противовес ему, под  влиянием  Коменского  и  Локка,  в
первой половине XVIII в. возникает реальная Ш., в которой  первоначально
были слиты общеобразовательные и утилитарные цели. Мало помалу,  однако,
утилитарные  элементы  отпали,   благодаря   учреждению   разного   рода
профессиональных школ, особенно в ХIХ в., и реальная Ш.  осталась  одним
из  типов  средней  общеобразовательной  Ш.  В  настоящее  время  усилия
просвещенных стран прежде всего направлены к просвещению  народных  масс
путем введения общедоступного и общеобразовательного обучения в народных
Ш.  Результатом  этих  стремлений  явилось   почти   полное   отсутствие
неграмотных среди новобранцев в  Швеции  и  почти  повсюду  в  Германии.
Достигнуто  такое  положение  полным  обособлением  Ш.  от   воздействия
духовенства и постоянными заботами о народном учителе.  Народная  Ш.  не
ограничивается  элементарной  ступенью  обучения,  но  дает  (напр.,   в
немецких мещанских Ш.) весьма обстоятельные сведения  по  Закону  Божию,
родному языку, математике, географии и истории.  Много  споров  вызывает
повсюду, не исключая и России, общеобразовательная средняя Ш.  Гуманизм,
по-видимому,  обнаруживает   склонность   признать   общеобразовательное
значение  и  новых  языков,  реализм  же  постепенно  освобождается   от
балласта, попавшего в Ш. под влиянием чисто утилитарных взглядов  на  ее
задачи. Профессиональные Ш. представляют много разновидностей,  особенно
же важны для  развития  Ш.  заведения  разных  наименований  (семинарии,
нормальные Ш., педагогиумы), предназначенные для подготовки учителей.  В
области    высшей    Ш.    рядом    с    университетами,     удержавшими
общеобразовательные    и    профессиональные     элементы,     возникают
политехникумы, специальные академии, институты и т. п. Ср.  К.  Schmidt,
"Geschichte der Paedagogik" (4 т; по-русски, М.,  1877  -  81);  Raгmer,
"Geschichte der Paedagogik" (4 т., 5  изд.,  Штутгарт,  1877;  по-русски
переведены только два тома); К. А. Schmidt, "Geschichte  der  Erziehung"
(5 т., Штутгарт и Б., 1884 - 1901); Ziegler, "Geschichte der Paedagohik"
(Мюнхен, 1894); Paulsen, "Geschichte des gelehrten Unterrichts  auf  den
dentschen Schulen und  Universitaeten"  (2  изд.,  1896);  Модзалевский,
"Очерк истории воспитания и обучения" (2 ч., 3 изд., СПб.,  1892  -  99,
составлено по Шмидту и Раумеру), Я. К.
   Шлаттер (Иван Андреевич) - директор спб. монетного двора.  Родился  в
немецкой слободе в Москве; рано посвятил себя изучению рудокопного  дела
и сделал в нем большие успехи. Петр  Великий  дал  ему  место  во  вновь
учрежденной берг-коллегии и при его помощи произвел многие  улучшения  в
плавильных заводах и на петербургском монетном дворе.  Ему  принадлежат:
"Историческое описание  потребного  дела  при  монетном  искусстве",  со
многими  градированными  фигурами,   в   двух   частях   (СПб.,   1736);
"Обстоятельное наставление рудному делу", с описанием рудокопных мест  и
пр.. в трех частях (СПб., 1760 - 62); "Описание  Камчатки"  (хранится  в
рукописи в Имп. публичной библиотеке)  и  др.  Умер  в  1768  г.  -  Ср.
Новиков, "Опыт исторического словаря о российских писателях" и  Гельвиг,
"Русские избранники" ("Русская Стаpинa", 1886, № 4, стр. 104).
   В. Г - в.
   Шлиман  (Генрих  Schliemann)  -  знаменитый  археолог-самоучка.   Сын
бедного     протестантского     пастора,     родился     в     Нейбукове
(Мекленбург-Шверин), по свидетельству  его  автобиографии,  в  1822,  по
другому свидетельству - в 1818 г. Детство  провел  в  Анкерсгагене,  где
ходило немало рассказов о различных кладах, и  был  старинный  замок,  с
крепкими стенами и таинственными ходами. Все это сильно  действовало  на
воображение  ребенка.  С  8  лет,  после  того,  как  отец  подарил  ему
"Всемирную  историю  для  детей"  с  картинками  и,  между   прочим,   с
изображением  объятой  пламенем  Трои,  его  мечтой  делается   открытие
Гомерической Трои, в существование которой он  непоколебимо  верил.  Его
семью постигли несчастия, вследствие которых он не мог окончить курс  ни
в гимназии, ни в реальном училище, и вынужден был поступить сидельцем  в
мелочную  лавку,  затем  юнгой  на  корабль,  плывший  в  Венесуэлу.   У
голландских берегов корабль потерпел крушение. Ш.  спасся  от  гибели  и
очутился в чужой стране, без всяких средств к  жизни.  Он  отправился  в
Амстердам, по дороге прося милостыню. Там ему удалось получить  место  в
одной торговой конторе. Все свободное время он  употреблял  на  изучение
иностранных языков, тратя половину жалованья на свое  образование,  живя
на чердаке и довольствуясь самой скудной пищей. Ш. начал  с  английского
языка,  а  потом  выучился  и  французскому,  голландскому,  испанскому,
итальянскому,  португальскому,  причем  придерживался  особой  методы  -
переводов не делал, а побольше читал громко, писал упражнения,  заучивал
их наизусть и т. д. С переходом Ш. в другую контору (1844) его положение
улучшилось. Он принялся за изучение русского яз., без учителя, с помощью
лишь грамматики, лексикона и плохого перевода "Похождений  Телемака",  и
тем не менее через 6 недель Ш. мог уже написать письмо по-русски. В 1846
г. он переехал в Петербург, сначала  в  качестве  агента  амстердамского
торгового   дома,   а   потом   открыл   и   самостоятельную    торговлю
(преимущественно индиго). Все более и более расширяя свои операции, Ш. к
началу 1860-х гг. сделался уже миллионером. Изучение иностранных  языков
на время было почти оставлено. Только в 1856  г.  Ш.  решился,  наконец,
удовлетворить своему давнему страстному желанию - выучиться  по-гречески
(раньше он боялся,  что  слишком  увлечется  этим,  во  вред  торговле).
Придерживаясь своей практической методы, он начал  с  новогреческого,  а
потом перешел к  древнегреческому  языку,  не  останавливаясь  долго  на
грамматике. Затем Ш. принялся и  за  латинский  язык,  забытый  было  им
совсем. В конце 1850-х гг. Ш. совершил путешествие по Европе, по  Египту
и Сирии, дорогой выучился арабскому языку, посетил Киклады  и  Афины.  В
1863 г. он окончательно ликвидировал свои дела, чтобы  всецело  отдаться
осуществлению своей  мечты  -  открыть  Гомерическую  Трою.  Но  Ш.,  по
собственному его выражению, хотелось прежде "повидать свет". В  1864  г.
он посетил Северную Африку, развалины Карфагена, Индию, берега  Китая  и
Японии, Америку. Дорогой он написал первую свою книгу - о Китае и Японии
(на франц. языке). В 1866 г. Ш. поселился в Париже и с этих пор  отдался
изучению археологии. Посетив в 1868 г. Ионические о-ва, в  том  числе  и
Итаку, затем Пелопоннес и Афины, Ш. отправился  в  Троаду.  Прежде,  чем
производить раскопки на месте древней Трои, нужно  было  решить  вопрос,
где ее искать - там ли, где был греко-римский "Новый Илион",  т.  е.  на
холме, ныне  называемом  Гиссарлык,  или  же  южнее,  где  ныне  деревня
Бунарбати, у возвышенности БалиДаг. Предварительные Исследования убедили
Ш., что древняя Троя могла находиться лишь на Гиссарлыке.  По  получении
разрешения от турецкого правительства, осенью 1871  г.  он  начал  здесь
раскопки, которые производил при содействии своей второй жены  Софии,  в
течение многих  лет  исключительно  на  свои  средства,  с  удивительным
увлечением, энергией и терпением, мирясь с неудобствами бивуачной жизни,
терпя подчас зной и стужу. На зиму работы обыкновенно прекращались, а  с
весны возобновлялись.  Особенно  тяжело  было  начало  1873  г.;  работы
возобновились очень рано; в щели деревянных стен  построенного  Ш.  дома
дул резкий северный ветер, так что нельзя было зажечь даже лампы;  холод
в комнатах достигал до - 4° по Реомюру, вода замерзала.  Днем  это  было
еще сносно, так как Ш. был в постоянном движении на воздухе, но вечером,
- говорит он в  своей  автобиографии,  -  "кроме  нашего  одушевления  к
великому делу открытия Трои, мы не имели ничего, что согревало бы  нас".
В том же году Ш. открыт был так назыв.  "большой  клад",  состоявший  из
бронзового оружия. нескольких серебряных слитков, большого числа сосудов
(медных,  серебряных,  золотых)  разной  формы  и  разной  величины,   2
великолепных диадем, головной повязки, около 8700 мелких золотых  вещиц,
нескольких  серег,  браслетов,  2  кубков  и   проч.   Ш.   открыл   его
собственноручно (чтобы спасти его  от  расхищения  рабочими)  и  даже  с
опасностью для жизни, так как стена,  под  которою  приходилось  копать,
грозила  ежеминутно  разрушением.   Результатом   этих   и   последующих
разысканий Ш. было  открытие  на  Гиссарлыке  нескольких  поселений  или
городов, последовательно возникавших один за другим. Ш. насчитывал их 7,
причем 5 городов он признавал доисторическими,  шестой  -  лидийским,  а
седьмой  был  греко-римский  Илион.  Ш.  был  убежден,  что  он   открыл
Гомерическую Трою, и первоначально принял за нее третий город,  а  потом
второй  (считая  со  стороны  материка),  от  которого  довольно  хорошо
сохранилась окружная  стена  с  башнями  и  воротами,  развалины  здания
(открытые позднее) - дворца, с портиками, с двумя половинами, мужской  и
женской, с  золой  и  очагом,  упомянутый  выше  "большой  клад",  много
сосудов,  нередко  с  изображением   головы,   оружие,   преимущественно
бронзовое и т. п. Это -  так  назыв.  "троянские  древности",  памятники
"троянской культуры". Но культура эта  гораздо  древнее  гомерической  и
даже микенской, и  Ш.  впал  в  заблуждение,  отожествив  этот  город  с
Гомерическою  Троею:   Гомерическою   Троею   оказался   шестой   город,
исследованный уже  после  смерти  Ш.  его  сотрудником  и  продолжателем
Дерпфельдом и принадлежащий микенской эпохе.  В  1874  г.  Ш.  на  время
приостановил свои раскопки на  Гиссарлике  и  издал  книгу  "Trojanische
Alterthuemer" (вышедшую вскоре  и  на  французском  и  английском  яз.),
проникнутую энтузиазмом к Гомеру и убеждением, что гомерические поэмы  -
исторический  источник,  свидетельство  которого  точно  и   непреложно.
Впоследствии Ш. сделался осторожнее в своих выводах и  гипотезах.  Между
тем истек срок, на который был дан Ш. фирман, и пока шли хлопоты о новом
разрешении, Ш. занялся раскопками в  Микенах,  приведшими  к  еще  более
поразительным открытиям. Он ближе исследовал здесь ранее  уже  известные
развалины стен и знаменитые Львиные ворота (основание коих им открыто) и
открыл  несколько  куполообразных  могил,  подобных  "сокровищнице  царя
Атрея". Главное внимание Ш. обратил на акрополь. Еще в 1860-х  годах  он
пришел к убеждению, что могилы Агамемнона и его  спутников,  упоминаемые
Павсанием, следует искать внутри акрополя. 7 августа 1876  г.  он  начал
раскопки неподалеку от Львиных ворот, и вскоре открыл богатую  культуру,
которую с тех пор принято называть Микенскою , - круг из  двойного  ряда
или кольца каменных  плит,  алтарь  циклопической  постройки,  несколько
каменных стел с изображениями сцен из военной  и  охотничьей  жизни,  со
спиралями в виде орнамента, и, наконец, 5 шахтообразных могил  с  телами
покойников и с массой драгоценностей
   - золотыми масками на некоторых покойниках, диадемами,  нагрудниками,
перевязями, бляхами,  перстнями  с  прекрасными  изображениями  охоты  и
сражений, браслетами, множеством оружия, из которого  особенно  обращают
на себя внимание бронзовые мечи с  различными  изображениями;  с  массой
сосудов металлических, поражающих иногда своею  массивностью,  глиняных,
отличающихся легкостью, с  изображением  бычачьих  голов,  разного  рода
животных, с натуральным страусовым яйцом, с золотыми идольчиками и проч.
Ш. был уверен, что им открыты могилы именно Агамемнона и его  спутников;
но этой уверенности ученые не разделяют и признают несомненным лишь  то,
что это - могилы царские. Свои находки в  Микенах  Ш.,  согласно  закону
греческого королевства, предоставил в распоряжение правительства, и  они
хранятся в Афинах (сначала  в  колитехнионе,  теперь  -  в  национальном
музее). После раскопок на о-ве Итаке Ш. осенью 1878 г. снова возвратился
к разысканиям на Гиссарлыке. По  временам  ему  оказывали  содействие  и
другие ученые, напр. Рудольф Вирхов и Эмиль Бюрнуф, посетившие Троаду  в
1879 г. В 1881 г. Ш. издал на английском и немецком  яз.  обширный  труд
("Ilios"), со своею автобиографиею и описанием сделанных им открытий  на
Гиссарлыке. Затем Ш. произвел разыскания в Орхомене (в  Беотии),  с  его
знаменитой "сокровищницей царя Миния". По сообщению  (устному)  невестки
Ш., Анаст. Георг. Ш., уроженки г.  Харькова,  он  составил  около  этого
времени план  раскопок  в  окрестностях  нынешнего  Батума,  в  пределах
древней Колхиды, но этот план не осуществился. В 1882  г.  мы  видим  Ш.
опять  на  Гиссарлыке,  производящим  раскопки  при  содействии  ученого
архитектора Дерпфельда. Результаты своих новых разысканий Ш. обнародовал
в книге "Troja". Большую часть своих троянских находок он,  несмотря  на
выгодные предложения Англии, принес в дар Германии (находятся в Берлине,
в этнологическом музее). Затем последовали его замечательные открытия  в
Тиринфе, как бы дополняющие открытия  в  Микенах.  Ш.  производил  здесь
раскопки., вместе с Дерпфельдом, главным образом в 1884 г., пролил  свет
на систему укреплений Тиринфа, на сеть галерей или камер в  его  стенах,
и, самое важное, открыл большой дворец с пропилеями, портиками, алтарем,
с двумя половинами - мужской и женской (гинекей), с золой (мегарон), где
был домашний очаг, с баней и с живописью al fresco, алебастровым фризом,
орнаментом в виде спиралей и розеток, глиняными идолами, сосудами  и  т.
п. Все это - памятники микенской эпохи. Весть об  открытии  Ш.  большого
дворца в Тиринфе, устройством своим  напоминающего  дворцы,  описываемые
Гомером,  встречена  была  сначала  недоверчиво;  высказывалось,  напр.,
предположение, что дворец этот - византийское здание Х или XI в.  по  Р.
Хр. (Penrose), По этому поводу в Лондоне  состоялся  даже  торжественный
диспут между Ш. и Дерпфедьдом с одной стороны  и  их  противниками  -  с
другой. Ш. и Дерпфельд одержали победу, и, в  довершение  их  торжества,
вскоре  открыт  был  греческим  археологическим  обществом  дворец  и  в
Микенах, подобный тиринфскому. Ш. намерен был произвести раскопки  и  на
Крите, на месте древнего Кносса,  столице  Миноса,  но  ему  не  удалось
приобрести участок, на котором  должны  были  происходить  раскопки,  и,
кроме того,  он  отвлечен  был  спором,  возникшим  по  поводу  Трои.  В
последние годы своей жизни Ш. свободное  время  проводил  обыкновенно  в
Афинах. Там он выстроил себе обширный дом, где  все  напоминало  Гомера;
прислуге давались имена греческих героев и героинь; сын  Ш.  от  второго
брака - Агамемнон, дочь - Андромаха. Но Ш. проживал  в  этом  дворце  не
подолгу, так  как  и  в  последние  годы  жизни  много  путешествовал  и
предпринимал раскопки. За год до смерти ему пришлось снова посетить Трою
и приняться за разыскания, чтобы отстоять свое  дело  от  нападок  ярого
противника,  Эрнста  Беттихера,  утверждавшего,  будто  открытый  Ш.  на
Гиссарлыке "второй город"  есть  лишь  некрополь,  и  обвинявшего  Ш.  и
Дерпфельда даже в недобросовестности. По этому поводу весною 1890 г.  Ш.
устроена была даже международная конференция, которая решила спор в  его
пользу. Ш. начал тогда новые разыскания, продолжавшиеся до августа  1890
г. На следующий год он надеялся возобновить их; но в декабре 1890 г.  он
скончался в Неаполе. Похоронен он в Афинах. Ш. открыл целую культуру,  о
существовании которой и не подозревали, целую эпоху в истории Греции;  в
смысле научного материала его находки  и  открытия  являются  неоценимым
сокровищем, если даже отвергнуть его выводы  и  толкования,  как  подчас
фантастические и результат слепого увлечения Гомером. Для  знакомства  с
его  деятельностью  и  открытиями  имеется  богатый  материал.  Сам   Ш.
познакомил нас с своею  сказочной  судьбой,  дав  свою  автобиографию  в
начале книги "Ilios";  каждое  свое  открытие  он  сопровождал  изданием
подробного отчета, выходившего обыкновенно в виде объемистого  тома,  со
множеством рисунков, с предисловием  известных  ученых,  большею  частью
одновременно на трех языках - немецком, английском  и  французском.  Его
важнейшие труды:  "Ithaka,  der  Peloponnes  und  Troja"  (Лпц.,  1869);
"Trojanische   Alterthuemer"   (Лпц.,   1874);    "Atlas    Trojanischer
Alterthuemer" (1874); "Mykenae" (Лпц., 1878); "Ilios, Stadt und Land der
Trojaner" (Лпц., 1881); "Orchomenos" (Лпц., 1881); "Reise in  der  Troas
im Mai 1881" (Лпц.; 1881); "Troja" (Лпц., 1884); "Ilios, ville  et  pays
des Troyens" (П., 1885); "Tiryns. Der prahistorische Palast der  Koenige
von Tiryns" (Лейпц., 1886). После смерти Ш. издан его "Bericht ueber die
Ausgrabungen in Troja im Jahre 1890" (Лпц., 1891, с предисл. Софии Ш.  и
с прибавл. Дерпфельда). Сочинениями Ш.  надо  пользоваться  с  некоторою
осторожностью: несмотря на свои великие открытия, Ш. был все же дилетант
без надлежащей  подготовки,  и  притом  великий  энтузиаст,  веривший  в
действительность всего того, что повествует и описывает  поэт.  Полезные
пособия, помогающие разобраться  в  массе  сообщаемого  Ш.  материала  -
Schuchhardt,  "Ausgrabungen  Schliemann's  in  Troja,  Tiryns,  Mykenae,
Orchomenos, lthaka im Licht der heutigen Wissenschaft" (Лпц., 1890,1891)
и Diehl, "Excursions archeologiques  en  Grece"  (П.,  1890).  См.  еще:
Nelson, "Heinr.  Schliemann  u.  seine  Homerische  Welt"  (Лпц.,  1900;
"Biogr. Volksbuecher"); Joseph, "Heinr. Schliemann" (2 изд., Б.,  1901);
К. К. Герц, "Генрих Ш., его жизнь,  раскопки  и  литературные  труды"  (
"Рус. Вестник", 1882, февр.  и  в  "Собр.  Соч.");  Теплов,  "Поездка  в
Троаду. На раскопках Ш." ("Вестн. Европы", 1889,  кн.  8  -  9);  О.  И.
Булгаков, "Ш. и его археологическая  деятельность"  ("Историч.  Вестн.",
1891, № 2); В. Бузескул, "О раскопках Ш.  в  Трое,  Микенах  и  Тиринфе"
("Филологич. Обозр.", I, 1891) и "Введение в историю Греции"  (X,  1903,
стр. 371 сл.); соч. по вопросу о Микенской культуре.
   В. Бузескул.
   Шлиссельбург (в просторечии - Шлюшин) - уездный гор. С.-Петербургской
губ., при истоке Невы из Ладожского оз., в 60 в. от  гор.  С.-Петербурга
(по Неве).  Собственно  город  расположен  на  левом  берегу  Невы,  при
соединении ее с Приладожскими каналами, в низменной песчаной  местности,
открытой холодным ветрам с озера; на низменном песчаном о-ве  (у  самого
истока реки, дл. до 200 и шир. ок. 100 саж.) крепость, ныне обращенная в
государственную тюрьму. На противоположном, прав. берегу  Невы  подходит
ветвь Ириновской узкоколейной  жел.  дор.,  станция  которой  называется
Шереметьевкой (от приг. Охты в 39 в.). Жит. в 1897 г. 5 285 (3 102  мжч.
и 2 183 жнш.), 3 православные црк.. из  которых  одна,  построенная  при
Петре Вел., в крепости; в  2  в.  от  города,  на  Преображенской  горе,
единоверческая црк.; гостиный двор; обширная ситценабивная фбр.,  основ.
при Екатерине II на Екатерининском  о-ве  Невы,  на  месте  разобранного
деревянного дворца Петра Вел.; рабочих свыше 1000 чел. и производство ее
оценивается в 2 милл. р. в год. Торговое  значение  Ш.  ничтожно;  город
бывает оживлен только в навигационное  время,  когда  проходят  караваны
судов, идущие в Петербург с Мариинской системы и с Ладожского оз.  Летом
Ш. соединен срочными  рейсами  пароходов  с  Петербургом  (ежедневно  по
нескольку раз) и с пристанями по приладожским каналам, по  Ладожскому  и
Онежскому озерам. 2 минист. училища -  мужское  трехклассное  и  женское
одноклассное; учащихся 112 мальч. и 67 девоч.; больница. Доходы города в
1900 г. составляли 33 950 р., расходы 34 364 р. На гор. общ.  управление
город расходует около 10%, на  народное  образование  -  не  более  2,5%
(свед. 1897 г.).

   История. Ш. (бывший Орешек), по расположению своему при  истоке  Невы
из Ладожского озера, представлял в прежние времена важный в  торговом  и
военном отношениях пункт, служивший постоянным предметом  раздора  между
русскими и шведами. В 1323 г. вел. князь  Георгий  Данилович  заложил  в
стане Зарецком, на ове Орехове,  крепость,  названную  им  Ореховым  или
Орешком. Шведы немало были встревожены этим и, воспользовавшись  борьбой
новгородцев  с  Иоанном  Калитой,   успели   обманом   захватить   вновь
построенную крепость, которая, однако, уже в начале 1349 г. была  отнята
у них новгородцами. Последние заменили  деревянные  стены  каменными.  В
1555 г. Орешек был, в середине  сентября,  осажден  шведскими  войсками,
после 3-х недельной осады шведы предприняли штурм, но  были  отбиты.  За
это время Орешек вел значительную торговлю; из грамоты  1563  г.  видно,
что сюда съезжались торговые люди из Новгорода, Твери,  Москвы,  Рязани,
Смоленска, Пскова,  из  Литвы,  Ливонии  и  Швеции.  В  1582  г.  Орешек
подвергся  новой  осаде  со  стороны  шведов,  во  главе  которых  стоял
знаменитый полководец  Делагарди.  Когда  часть  крепостной  стены  была
взорвана (8 октября), они пошли на приступ, но были отражены. В 1611  г.
шведам, после двух отбитых приступов, удалось взять  Орешек  обманом.  В
1655 г. воеводы царя Алексея Михайловича снова овладели крепостью, но по
Кардисскому  договору  1661  г.  она  была  возвращена  шведам,  которые
переименовали ее в Нотебург. Петр I,  приступив  к  завоеванию  Ижорской
земли, первоначально (зимою  1701  -  1702  гг.)  предполагал  атаковать
крепость по льду, но этому помешали наступившие оттепели. Летом 1702  г.
в г. Ладоге устроен был провиантский магазин, собрана осадная артиллерия
и инженерный парк; организована транспортная служба водою и сухим  путем
от Новгорода к Ладоге и Нотебургу; приняты меры  к  отвлечению  внимания
шведов в сторону Польши и Лифляндии оживлением деятельности Августа II и
войск Шереметева; изготовлена флотилия для  действия  против  шведов  на
Ладожском оз. и Неве; на р. Назии собран был отряд войск силою  до  16,5
тыс. В конце сентября начаты были осадные работы  против  югозап.  части
крепости,  а  для  полного  обложения  ее  приняты  следующие  меры:  из
Ладожского оз. отправлено волоком 50 лодок, которые поставлены на  Неве,
ниже Нотебурга; особый отряд (1 тыс.) переправлен  на  правый  берег  и,
овладев находившимся  там  укреплением,  прервал  сообщения  крепости  с
Ниеншанцом, Выборгом и Кексгольмом; флотилия блокировала ее  со  стороны
Ладожского оз.; на самолете устроена связь между обоими берегами Невы. С
1 по 11 октября производилось бомбардирование и  бреширование  крепости;
команды охотников, снабженные  штурмовыми  лестницами,  были  9  октября
распределены по судам, а 11-го предпринят штурм. Хотя  обвалы  оказались
неудобовосходимыми,   лестницы   -   короткими,   огонь   противника   -
недостаточно ослабленным, но после нескольких отбитых приступов крепость
сдалась, благодаря введению в дело  лучших  войск  (гвардия)  и  личному
примеру  начальников  штурмовых  колонн,  кн.  М.  Голицына  и  Карпова.
Нотебург переименован в Ш. и укрепления его были восстановлены. О взятии
Нотебурга или Орешка, как продолжали называть его русские,  Петр  писал:
"Правда, что зело жесток сей орех был, однако ж , слава Богу,  счастливо
разгрызен". Важное стратегическое значение Ш. имел  только  в  ближайшие
годы Северной войны; при овладении Невой (1703) он играл роль  передовой
базы; затем, до 1710 г. обеспечивал правый фланг  невской  линии,  а  во
время осады Кексголдьма (1710) служил базой для отряда Брюса. По  взятии
Кексгольма и Выборга и с постройкой укреплений Петербурга и  Кронштадта,
значение Ш., как крепости, пало. При имп.  Александре  I  укрепления  Ш.
были переделаны; в 1810 г. крепость была окончательно упразднена. Местом
заключения  Шлиссельбургская  крепость  служит  издавна;  в  ней,  между
прочим,  был  заключен  (1756  -  64)  и  убит  Иоанн  VI  Антонович.  В
государственную тюрьму крепость обращена в 1882 г. и в нее  в  настоящее
время никто  из  посторонних  без  особого  разрешения  не  допускается.
Сооружения ее (непрерывная каменная ограда, усиленная башнями) находятся
в распоряжении министерства внутр. дел. Местность, где  ныне  расположен
собственно Ш., была заселена почти одновременно с Орешком  и  называлась
погостом  Спас-Городенским  или  Спасом  на  Неве;  поселок  мало-помалу
разросся, превратился в посад, а в 1755 г. сделан был уездным городом  и
назван по имени крепости, Ш.
   Д. Р.
   Шляхта (от др. верхн. нем. slahta -  род)  -  дворянское  сословие  в
Польше. Вопрос о  происхождении  Ш.  находится  в  связи  с  вопросом  о
возникновении польского государства. В польской историографии существуют
две теории для решения  последнего  вопроса:  теория  завоевания  Польши
иноземным племенем и теория естественной эволюции социально-политических
отношений в жизни польских племен,  отрицающая  факт  завоевания  извне.
Пекосинский,  профессор  краковского  унив.,  старается  доказать,   что
польское государство возникло вследствие  завоевания  Польши  полабскими
славянами, переселившимися в Польшу в конце VIII или начале IX в. Живя у
устьев Лабы  (Эльбы),  они  должны  были  вести  ожесточенную  борьбу  с
германскими племенами, саксами, норманнами и франками, вследствие чего в
жизни  полабских   лехитов,   как   называет   их   историк,   развилась
воинственность; кроме того, находясь в сношениях с германским миром, они
подчинились германскому  влиянию.  Между  прочим,  они  заимствовали  от
датчан скандинавские руны, которые они употребляли в виде военных знаков
на своих  знаменах.  С  завоеванием  Польши  пришельцами,  население  ее
распалось на три класса: 1) вожди завоевателей, принадлежавшие к  одному
и тому же роду или  одной  и  той  же  княжеской  династии,  управлявшей
полабскими лехитами, образовали высшее сословие,  от  которого  и  пошла
польская Ш.; 2) простые воины составили класс рядового рыцарства или так
наз. владык и, наконец, 3) местное сельское население  обращено  было  в
рабское состояние. Факт  переселения  полабских  славян  на  восток,  на
берега Варты и Вислы, не отмечен ни в одном историческом источнике,  так
что  завоевание  Польши  этими  переселенцами  является  лишь  гипотезой
исследователя.  В  основе  гербов  польской  Ш.  Пекосинский  отыскивает
скандинавские  руны;  они-то  и   представляют   собой   самое   сильное
доказательство, приводимое историком в пользу  своей  гипотезы.  Но  это
основное  положение  исследований  Пекосинского   в   области   польской
геральдики отвергается другими польскими учеными.  Вообще,  эта  теория,
хотя и отличается замечательной стройностью, покоится на  весьма  шатких
основаниях. Исследователи, принимающие вторую теорию,  расходятся  между
собой  во  взглядах  на  социальнополитические  факторы,  под  действием
которых создалось польское государство, но согласны между собой  в  том,
что оно возникло, как результат  борьбы  польских  племен  между  собой.
Эволюция национально-политических отношений в  первобытной  Польше  была
вероятнее всего такова. Государственной организации предшествовала,  как
и у всех первобытных народов, родовая, при чем род представлял  собою  и
экономический  союз  на  началах   коллективности.   Дальнейшей   формой
социальной   интеграции   являлась   группа   родов,   соответствовавшая
южнославянскому братству и  положившая  начало  территориальному  союзу,
называвшемуся  впоследствии  "ополе".  Делами  ополя   заведовал   совет
старейшин, стоявших во главе отдельных родов, из которых состояло ополе.
Из соединения ополей возникали племена, которыми управляли князья. Война
усилила княжескую власть  и  способствовала  выделению  из  общей  массы
свободных людей особого постоянного класса воинов,  образовавшего  ядро,
из которого постепенно развилось шляхтское сословие. Напряженная борьба,
которую приходилось вести полякам со своими  врагами,  в  особенности  с
Германской империей, налагала на всю государственную организацию  Польши
сильный  отпечаток  военного  быта.  Вся  страна,  усеянная   "городами"
(крепостями), в которых находились отряды рыцарей, представляла вид  как
бы обширного лагеря. Особенно большое количество воинства в царствование
короля Болеслава Храброго сосредоточивалось, по словам первого польского
летописца Галла, в Познани (1300 рыцарей в панцирях и 7000 со щитами), в
Гнезне (1500 латников и 5000 щитоносцев), во Владиславе (800 латников  и
2000 щитоносцев) и в Гече (300 латников  и  2000  щитоносцев).  Слава  и
щедрость таких королей, как Болеслав Храбрый, Болеслав Смелый и Болеслав
Кривоустый,  привлекали  в  Польшу  и  иностранных  рыцарей,   жаждавших
приобрести богатства. В рядах польского  рыцарства  встречались  нередко
рыцари, носившие такие имена, как Рудольф, Арнульф,  Вильгельм,  Одон  и
др. Сношения с Германией и другими странами Запада приводили  поляков  к
тому, что они заимствовали оттуда обычаи и учреждения. Так, уже в XI  в.
известен был Польше  обычай  посвящения  в  рыцари,  и  короли  жаловали
рыцарское звание за какие-нибудь заслуги или услуги людям неблагородного
происхождения и даже рабам. Благородное сословие носило  также  название
"владык". Старшины рыцарских родов,  бывшие  князья  племен,  утративших
свою политическую самостоятельность, и потомки этих князей составляли  в
этом сословии аристократический  элемент,  который  с  течением  времени
развился и разросся в особый класс богатой землевладельческой знати, так
наз. "можновладства". Пекосинский утверждает, что польское рыцарство  до
конца XI стол. находилось на  иждивении  государей  и  своих  земель  не
имело, и что только в начале XII ст. при князе Болеславе Кривоустом  оно
было наделено  поземельными  владениями  и  тогда  только  обратилось  в
землевладельческое  сословие.  Но  это  утверждение   не   оправдывается
историческими данными.  Рыцарство,  как  класс,  выделившийся  из  массы
населения,  владело  землями  еще  в  доисторическое  время.  При  этом,
конечно, были и рыцари, земли не имевшие; они принадлежали  к  княжеской
или королевской дружине и содержание получали от государя.  Но,  вообще,
рыцарство было землевладельческим классом. Рыцарь мог  владеть  имением,
доставшимся ему или по наследству, или в силу  пожалования.  Первый  вид
поземельной собственности  составлял  собственность  родовую,  второй  -
личную. Коллективная родовая собственность встречалась в Польше среди Ш.
еще в XV и даже XVI  вв.  Но  разложение  ее  началось  рано  и  процесс
индивидуализации все сильнее и сильнее развивался. Однако,  относительно
индивидуальной  собственности  долгое   время   в   Польше   действовали
юридические нормы, свидетельствовавшие  о  том,  что  эта  собственность
выделилась из родовой. Для отчуждения  подобного  имения  в  чужие  руки
необходимо было согласие родичей;  кроме  того,  последние  имели  право
требовать возвращения в их владение земель, которые были  отчужденны,  и
возвратить их, уплатив продажную цену лицу, которое эти земли приобрело.
От рыцарей уже в первые века исторической Польши стал  отделяться  класс
крупных поземельных владельцев или можновладцев. В  удельную  эпоху  они
представляли собой силу, от которой зависели  судьбы  страны.  В  Польшу
проникала западноевропейская культура и, хотя  в  ней  и  не  водворился
феодальный  строй,  тем  не  менее  сложились  отношения,  сближавшие  в
значительной степени  польские  порядки  с  западноевропейскими.  Высшее
духовенство, а за ним  и  можновладцы  приобрели  от  князей  иммунитет,
дававший им  права  верховной  власти  над  населением  их  имений.  Под
влиянием иммунитета  развивалось  и  так  назыв.  рыцарское  право  (jus
militiae).  Тот,  кто  владел  этим  правом,  мог  распоряжаться   своим
имуществом согласно существующему праву о наследстве (jus hereditarium),
освобождался от некоторых  повинностей,  приобретал  некоторую  судебную
власть над крестьянами и мог требовать от них в свою  пользу  исполнения
повинностей, которые они несли раньше по отношению  к  государю.  Таково
содержание рыцарского права в XIII в. Лицо, пользовавшееся этим  правом,
считалось благородным (nobilis), шляхтичем. От рыцарства  Ш.  отличалось
еще в XIV в., по законодательству Казимира Великого,  рыцарство  рядовое
(miles  medius,   scartabellus);   кроме   того,   встречались   рыцари,
происходившие из крестьян и солтысов (miles  е  sculteto  vel  cmetone).
Вира за убийство  шляхтича  определена  была  в  60  гривен,  за  рыцаря
рядового 30 гр. и  рыцаря  последней  категории  -  15  гр.  Сверх  того
рыцарство простое, неблагородное, не  имело  гербов.  Впоследствии  этот
класс слился отчасти с крестьянством и отчасти с Ш. В XIII и XIV ст.  Ш.
не имела еще политического значения; она  подчинялась  воле  прелатов  и
баронов, как назывались духовные и светские вельможи. Но как боевая сила
государства, она уже в это время играла весьма  важную  роль  в  стране.
Главным образом при  поддержке  Ш.  удалось  королю  Владиславу  Локотку
восстановить   польскую   монархию,   создать   единство   политическое,
вследствие которого укрепилось еще более национальное сознание  поляков.
Носителем и выразителем этого сознания  являлась  преимущественно  Ш.  К
этому присоединялись еще другие факторы,  под  действием  которых  стало
развиваться в Ш. стремление занять в государстве  место,  подобающее  ее
силе. Как сословие, обособленное от других, она была  проникнута  сильно
корпоративным  духом,  чувствами  сословной  солидарности  и   энергично
отстаивала  свои  сословные  интересы,  которые   часто   находились   в
противоречии с интересами других сословий.  Особенно  усиленно  боролась
она уже в средние века с  духовенством,  привилегии  которого,  взимание
десятин, церковная юрисдикция, освобождение от военной службы и податей,
становились для нее иногда совсем невыносимы. Освободиться от различного
рода    тягостей,    налагаемых    государством    или     обусловленных
привилегированным положением духовенства и светской аристократии,  можно
было, конечно, только путем влияния на  законодательную  власть  страны.
Уже привилеи XIII века (1229 и 1291 г.)  запрещают  князьям  увеличивать
повинности, лежащие на Ш., сверх существующей нормы. В XIV  ст.  влияние
шляхетского сословия еще более усиливается. Уже в первой половине  этого
века шляхтичи присутствуют на  общегосударственных  съездах  прелатов  и
баронов или в качестве простых зрителей и слушателей без  права  голоса,
или даже иногда, вероятно, принимая деятельное участие в совещаниях этих
съездов (таковы, напр., съезды 1320 и 1333 гг.). Дальнейший  рост  Ш.  в
этом столетии обусловлен был общим подъемом общественных сил  Польши,  в
царствование  Казимира  Великого.  События  после  смерти  этого  короля
ускорили  политическую  эволюцию  сословия.  Престол  Польши  перешел  к
племяннику Казимира Людовику, королю венгерскому,  у  которого  не  было
сыновей, а только  три  дочери.  Между  тем  польское  обычное  право  и
трактаты, заключенные между Польшей  и  Венгрией,  устраняли  женщин  от
наследования польского престола, вследствие  чего  со  смертью  Людовика
Польша во владении его династии  не  могла  остаться.  Это  расстраивало
династические   планы   короля   и   он,   даровав   различные    льготы
государственным чинам Польши, добился от  них  признания  одной  из  его
дочерей наследницей польской короны. Но кошицкому привилею  1374  г.  Ш.
освободилась от всех государственных повинностей, за исключением платежа
поземельной подати в размере 2 грошей с  лана,  получила  исключительное
право занимать должности воевод, каштелянов, судей, подкоморих и  др.  С
этого момента политическая эволюция сословия  будет  совершаться  весьма
быстро. В период безкоролевья (1382 - 84), после  смерти  Людовика,  она
представляла уже силу, от которой зависела судьба государства.  Закипела
борьба партий, вожди которых должны были опираться на Ш., как на  боевую
силу. И Ш. начинает играть в эту эпоху весьма важную политическую  роль.
Для того, чтобы обсудить положение дел,  устраивались  часто  местные  и
общие съезды, состоявшие из прелатов, баронов и шляхтичей. В  это  время
сильного политического  движения  появляются  даже  зачатки  шляхетского
представительства. По словам современного польского  летописца  Янка  из
Чарнкова, на вислицкий сейм 1382 г. съехались краковяне,  сандомиряне  и
послы  всех  польских  земель.  Но  что  всего  важнее,  в   это   время
обнаруживает   уже   сильную   деятельность   учреждение,   в    котором
концентрировалась  социально-политическая  жизнь  шляхетских  общин,  на
которые делилась Ш. всей  Польши:  то  был  сеймик,  собрание  всей  Ш.,
принадлежавшей к одной и той же местной общине (communitas), как  одному
общественному  целому.  Так  начинает  организоваться  тот  политический
строй, в котором Ш. было суждено господствовать. Однако, до половины  XV
столетия  она  находится  еще  в  служебном  положении  по  отношению  к
духовному и светскому  вельможеству.  Хотя  представители  ее  вместе  с
представителями от духовных капитул, университетов и городов и принимают
участие в сеймах, но государством в это  время  управляет  аристократия.
Отношения изменяются с нешавского законодательства, поставившего  Ш.  на
одинаковый уровень с можновладцами: чтобы издать новый закон, установить
новый  налог  или  созвать  земское  ополчение,  король  обязан  был  за
разрешением обращаться к шляхетским сеймикам. Вместе с тем Ш.  приобрела
еще раньше важные привилегии,  гарантировавшие  имущественную  и  личную
неприкосновенность шляхтича. Этот политический рост сословия находился в
зависимости   от   экономических    причин.    Польша    была    страной
земледельческой, следовательно,  Ш.,  как  сословие  землевладельческое,
являлась важным фактором в государственной жизни страны. В X.  IV  и  XV
вв.  экономические  условия,  в  которых   находилась   Польша,   сильно
изменились. С приобретением Червонной Руси  и  присоединением,  хотя  бы
частичным и временным, Подолии и Волыни, открылись обширные пространства
для польской колонизации, так как эти  земли  были  мало  населены.  Тут
образовались громадные латифундии польских  магнатов  которые,  чувствуя
недостаток в рабочих руках, старались привлекать в свои имения  крестьян
разными льготами. Эмиграция крестьянского  населения  из  Польши  вредно
отзывалась на хозяйстве  шляхетского  сословия.  В  интересах  его  было
задержать крестьян на месте. Кроме того,  общее  экономическое  развитие
Европы к концу средних веков расширило рынки для  сбыта  земледельческих
продуктов   Польши,   что   побуждало   польского   помещика   усиливать
эксплуатацию земли, но этого можно было достичь, конечно,  только  путем
изменений  в   ведении   хозяйства   и   путем   усиления   эксплуатации
крестьянского труда. Имея политическую силу в своих руках, Ш. ограничила
сначала самоуправление крестьянских общин, подчинив их своему  контролю,
чего она добилась приобретением должности солтыса,  стоявшего  во  главе
крестьянской  общины.  Вартский  статут  1423  г.   заключает   в   свое
постановление,  на  основании  которого  помещик  мог   лишить   солтыса
должности за ослушание  и  сам  занять  эту  должность.  Стеснив  сильно
крестьянское самоуправление, Ш. ограничила  затем  свободу  крестьянских
переселений, установила  барщину  и,  наконец,  обратила  крестьянина  в
крепостное  состояние.  По  Петроковскому  статуту  1496  г.   уйти   из
помещичьей деревни имел право только один крестьянин, только одного сына
крестьянская  семья  была  в  праве  отдавать  в   обучение;   бежавшего
крестьянина закон разрешал помещику преследовать, хватать  и  возвращать
назад. Сеймы в Быдгощи (1520) и в  Торне  (1521)  установили  барщину  в
размере одного дня в течение недели, а варшавская конфедерация  1573  г.
вручила  помещику  власть  даже  над  жизнью  крепостных.  Экономические
интересы  побуждали  Ш.  издавать  также  ограничительные  законы  и  по
отношению к городскому сословию.  Упомянутый  выше  Петроковский  статут
запретил мещанам приобретать поземельные имения под тем  предлогом,  что
мещане не принимают участия в военных  походах  и  всяческими  способами
стараются  уклониться  от  военной  службы,  а  между  тем   именно   на
поземельной  собственности  тяготела  воинская   повинность.   Мещанство
попыталось было бороться со Ш., но неудачно. Во второй половине XVI  ст.
городское  представительство   было   уже   устранено   от   участия   в
законодательстве страны,  хотя  представители  от  некоторых  городов  и
появлялись иногда на сеймах еще  в  XVII  в.  Мало  того,  Ш.  подчинила
промышленность и торговлю власти  воевод  и  старост,  чем  окончательно
убила городское благосостояние. С начала XVl в. Ш. была уже  всевластным
хозяином в государстве, и осталась таким хозяином до конца существования
Речи Посполитой. Она  законодательствовала,  судила,  королей  избирала,
оберегала государство от врагов, войны вела, миры и договоры заключала и
т. п. Не  только  политическая  и  социальная  организация  Польши  была
шляхетскою,
   -  шляхетское  миросозерцание   господствовало   безраздельно   и   в
умственной жизни страны.

   Литература.  М.  Bobrzynski,  "Geneza  spoleczenstwa   polskiego   na
podstawie kroniki Galla  i  dyplomatow  XII  w.";  Fr.  Piekosinski,  "O
powstaniu spoleczenstwa polskiego w wiekach srednich i  jego  pierwotnym
ustroju"; St. Smolka, "Uwagi  о  pierwotnym  ustroju  spolecznym  Polski
Piastowskiej" (эти три сочинения помещены в "Rozprawy i sprawozd.  wydz.
histor. filozof. Akad. Urn.", т. XIV); A. Malecki,  "Studja  heraldynne"
(Львов, 1890, 2 т.); A. Balzer, "Rewizja teorji о pierwotnem osadnictwie
w Polsce" ("Kwart. Hist.", 1898, т. XII);  Fr.  Piekosinski,  "Rycerstwo
polskie wiekow srednich" (т. 1 - III); A. Prochaska,  "Geneza  i  rozwoj
parlamentaryzmu za pierwszych  Jagiellonow"  ("Rozpr.  Akad.  Um.  wydz.
hist. filozof.", т. ХХХVIII) Fr. Piekosinski, "Wiece, sejmiki,  sejmy  i
przywileje ziemskie w  Polsce  wiekow  srednich"  (ib.,  т.  XXXIX);  A.
Pawinski, "Sejmiki ziemskie" (Варшава, 1895); Wl. Smolenski, "Szlachta w
swietle wlasnych opinji" ("Pisma historyczne", Краков 1901,  т.  1);  R.
Hube, "Prawo polskie w w. ХIII" (Варшава,  1874);  его  же,  "Sady,  ich
praktyka  i  stosunki  prawne  w  Polsce  etc."  (Варшава,   1886).   В.
Новодворский.
   Шмели (Bombus) - род  перепончатокрылых  насекомых  (Hymenoptera)  из
семейства пчелиных (Apidae); род этот относится к подсемейству Bombini и
характеризуется следующими признаками.  Глаза  голые;  глазки  находятся
почти на одной прямой линии. Тело Ш. толстое, покрытое длинными  густыми
волосками. На задних голенях находятся  шпоры;  матка  и  рабочие  имеют
собирательный  аппарат,  состоящий  из  щеточки  и   корзиночки.   Самцы
отличаются длинными усиками, они крупнее рабочих и  имеют  копуляционные
клещи (важный признак для различения  видов);  матки  крупнее  самцов  и
снабжены жалом, как и  рабочие  (недоразвитые  самки).  У  многих  видов
известны также так назыв. малые матки, среднее между матками и рабочими.
Оплодотворенные  матки  зимуют  большей  частью  в  вырытых  ими  самими
углублениях в земле и весной начинают строить гнезда. Гнездо Ш.  состоит
из неправильных овальных  ячеек,  образованных  из  грубого  бурого  или
красноватого воска, и помещается в земле, между камнями, под мхом  и  т.
п.; часто подходящим местом для гнезд служит кротовая или мышиная  нора.
Обыкновенно только первые ячейки гнезда строятся из  воска,  в  качестве
дальнейших ячеек служат пустые коконы куколок; те и  другие  наполняются
грубым медом и цветочной  пылью.  В  течение  почти  целого  лета  матки
откладывают оплодотворенные яйца, из которых выходят сначала рабочие,  а
затем малые матки. В каждую ячейку откладывается  обыкновенно  несколько
яиц; иногда некоторые  личинки  вышедшие  из  яиц,  погибают  вследствие
недостатка пищи. Развитие личинок  продолжается  10  -  12  дней;  затем
личинки прядут себе коконы, в которых превращаются в куколок; куколочный
период продолжается около 2 недель. Рабочие и малые матки строят гнездо,
собирают пищу (мед и цветень) и откладывают неоплодотворенные  яйца,  из
которых выходят  только  самцы.  Из  последних,  отложенных  маткой  яиц
выходят новые  матки,  которые  оплодотворяются  самцами.  Старые  матки
умирают, вся небольшая община. Ш. (у  некоторых  видов  до  500  особей)
рассеиваются, самцы, рабочие и малые матки тоже умирают  и  остаются  на
зиму только матки. Из вышесказанного следует, что  общественность  у  Ш.
является   примитивной,   по   сравнению   с    другими    общественными
перепончатокрылыми (пчелами,  муравьями,  осами),  так  как  полиморфизм
особей выражен не резко, разделение труда менее определенно и  инстинкты
не так устойчивы, как у вышеназванных насекомых. По  наблюдениям  В.  А.
Вагнера, вся деятельность шмелиной семьи инстинктивна и связью  семейной
общины служат гнездо, соты и  матка.  У  некоторых  видов  Ш.  (согласно
старинным  наблюдениям,  которые  были  подтверждены  в  недавнее  время
Гоффером) наблюдается присутствие так назыв. трубача: рабочий или  малая
матка  становятся  утром  на  вершину  гнезда  и  издает  особые   звуки
(вероятно, при помощи колебания крыльев)которыми будит спящих Ш. Врагами
Ш., являются хорек, ласка, полевые мыши. Личинки мух Volucella (из  сем.
Syrphidae), поедают личинок Ш.; личинки мух  Соnорs  и  Муора  (из  сем.
Conopidae, см. Толстоголовки) паразитируют в теле  взрослых  Ш.  Личинки
перепончатокрылого  Mutilla  (сем.  Mutillidae)  уничтожают  личинок  Ш.
Личинки первой стадии (триунгулина) некоторых видов Melоё (жуки из  сем.
Ме1iоdае) уничтожают  яйца  Ш.,  а  во  второй  стадии  питаются  медом,
запасенным в ячейках. В полости тела Ш. (зимующих  самок)  живет,  также
круглый червь Sphaerularia bombi (из сем. Anguillulidae). Весьма  важной
является роль Ш. в деле опыления цветковых растений.  Виды  рода  Bombus
(более  80)  распространены  во  всех  частях  света,   за   исключением
Австралии. Из европейских видов Ш. наиболее  обыкновенны  следующие:  B.
terrestris,  черного  цвета;  3  последние  сегмента  брюшка  с   белыми
волосками; передняя часть груди  и  перевязки  на  2  брюшном  кольце  с
желтыми волосками; по окраске самцы, рабочие и матки почти  не  разнятся
друга от друга, но величина их различна: матки достигают длины  26  мм.,
самцы 13-22 мм., рабочие 13-19 мм. Распространенны по всей  Европе  и  в
северной Африке. Строят гнезда в земле. В. lapidarius черного  цвета,  с
ярко-красными задними сегментами брюшка;  у  самцов  голова  и  грудь  с
желтыми волосками, длина 18-20 мм.; весьма распространенный  европейский
вид, строящий гнезда в земле и между камнями. В.  hortorum  гнездится  в
земле; В. muskorum под мхом и травой, В. pratorum в земле и т. д. -  Cр.
Dalla Torre,"Catalogus Hymenopterum" (X,  Apidae,  1896);  Hoffer,  "Die
Hummln  Steiermarks"  (Грац,  1882  -  83);  Handlirsch,  "Geographische
Verbreitung d. Gattung Bombus"  ("Sitzungsber.  Zool.-botan.  Gesellsch.
Wien",1888); Hoffer, "Uber Commensalen u.  Parasiten  d.  Steiermakschen
Hummeln u. ihrer Nester" (в "Mitth. Naturwiss. Verein Steiermark", 1888;
F. Morawitz, "Die russischen Bombus-Arten"  (в  "Mel.  Biol.  Acad.  Sc.
St.-Petersburg",  т.   XI,   1881);   В.   Вагнер,   "Общественность   у
перепончатокрылых"  (в  "Дневнике  XI  Съезда  Русских  Естествоисп.   и
Врачей", 1901).
   Римский-Корсаков.
   Шмоллер (Густав Schmoller) - немецкий  экономист,  род.  в  1838  г.,
образование получил в тюбингенском университете; с 1864 г. занял кафедру
государственных  наук  в  галльском  университете  в1872  г.  перешел  в
страсбургский, а с 1882 г. в берлинский университет. В 1887  г.  Ш.  был
избран  членом  берлинской  академии  наук  и  в  тот   же   годназначен
историографом Бранденбурга. С 1899 г. он, как представитель  берлинского
университета состоит членом прусской палаты господ. Ш. является одним из
выдающихся представителей германской исторической школы  в  политической
экономии,  именно  той   фракции,   которая   известна   под   названием
реалистической  или  историко-этической  школы.  В  своих  экономических
трудах  Ш.  первый  сделал  широкое  приложение  исторического   метода,
теоретически  обоснованного  Гильдебрандом,  Книсом   и   Рошером.   Ему
принадлежит  ряд  превосходных  исследований  об  экономической  истории
Германии,  в  особенности  по  вопросам  мелкой  индустрии   ремесленных
корпораций, о  различных  эпохах  прусской  экономической  политики,  по
истории промышленных предприятий и  ряд  работ  по  вопросам  социальной
реформы  и  рабочего  законодательства.  Ш.  был  одним  из  инициаторов
состоявшегося  в  1872  г.   в   Эйзенах   первого   съезда   германских
профессоров-экономистов, на котором было положено основание в германской
экономической науке новой  реалистической  школы  и  нового  направления
социальной  политики,  получившего   вскоре   у   противников   название
катедер-социализма.   В   своей   вступительной   речи   при    открытии
эйзенахскоаго  съезда  Ш.  наметил  главные   черты   новой   социальной
программы, разработку и пропаганду которой взяло на себя учрежденное  на
втором эйзенахском съезде  в  1873  г.  "Общество  социальной  политики"
(Verein fur Soziapollitik). Указав  на  существующую  страшную  пропасть
между имущими и неимущими классами  и  на  угрожающую  отсюда  опасность
социальной революции, Ш. категорически заявил, что  господствующая  ныне
классическая   экономическая   система   с   ее   требованием    полного
невмешательства государства в  экономическую  жизнь  (манчестерство)  не
отвечает   назревшим   потребностям   социальной    реформы.    Относясь
отрицательно к социалистическим теориям в духе Маркса, Ш.  намечает  ряд
мер (целесообразное фабричное законодательство,  страхование  рабочих  и
т.п.), направленных к постепенному улучшению положения рабочих классов и
смягчения социальной несправедливости. По вопросу об  этических  задачах
государства в социальном вопросе между ним и Трейчке, горячим защитником
манчестерства, завязалась полемика, послужившая  к  выяснению  программы
новой  школы  и  к  торжеству  ее  принципов.   Кроме   того,   в   ряде
историко-экономических исследований Ш. стремится проследить ход развитая
социальной  теории,  выяснить   сущность   экономических   отношений   и
институтов  и  собрать  материал,  на  котором  можно  было  бы   научно
обосновать требования социальной  реформы.  Все  дедуктивно  построенные
положения классической экономической школы Ш. считает ненаучными, как не
обоснованные на достаточно обследованном историческом материале. Ш.  был
одним  из  деятельных  сотрудников  "Verein  fur   Soziapolitik"   и   в
многотомных его изданиях напечатал несколько крупных работ. С 1881 г. он
издает основанный Гольцендорфом и продолженный Брентано журнал "Jahrbuch
fur Gesetzgebung Verwaltung und Volkswirtschaft im Deutschen  Reich".  С
1878 г. им издана обширная серия работ  (преимущественно  его  учеников)
под  загл.  Staats-  und   Sozialwissenschaftliche   Forschnungen".   По
инициативе его и Зибеля берлинская  академия  наук  предприняла  издание
"Acta Borussica, Denkmaeler der preussischen Staatsverwaltung  im  XVIII
Jahrh",  в  котором  Ш.  поместил  несколько  крупных  исследований   по
экономической истории Пруссии, и которое выходит под  главной  редакцией
Ш. (вышло 6 том.). Главнейшие труды Ш.: " Zur geschichte  der  deutschen
Kleingewerbe im XIV Jahrh." (Галле,  1870),  "Die  Entwikelung  und  die
Krisis der deutschen  Weberei  im  XIX  Jahrh."  (1873),  "Ueber  einige
Grundfragen des Rechts und Volkswirtschaft. Ein  offenes  Sendsschreiben
an H. Pr. Dr. H.v.  Treitschke"  (2-ое  изд.  1875);  "Die  Strassburger
Tucher-  und  Webezunft"  (Стр.,  1879);  "Zur  Litteraturgeschichte  d.
Staats-  u.  Sozialwissenschaften"  (Лпц.,  1888);  "Zur   sozial-   und
Gewerbepolitik  der  Gegenwart"(1890);  "Ueber  einige  Grundfragen  der
Sozialpolitik    und    Volkswirtschftlehre"(1898);     "Umrisse     und
Unterzuchungen  zur  VerfassungsVerwaltungs  und   Wirtschaftsgeschichte
besonders des preuss. Stsaates im XVIIXVIII Jahrh."  (1898);  "Grundriss
der allgemeinen  Wirtschaftslehre"(1990).  Кроме  того,  огромное  число
работ Ш. помещено в издаваемом им  "Jahrb.  fur  Gesetzgebung  ets.",  в
"Schiften des Vereins fur Sozialpolitik", "Jahrbucher fur Nationaloekome
und Staatswissenschaft" (Иена), "Zeitschrift  fur  Staatswissenschaften"
(Тюбинген), "Preussische Jahrbucher" (Берлин) и др. Полный список трудов
Ш.  и   литературу   о   нем   см.   в   статье   "Handworterburch   der
Staatswissenschaften", Conrad'a(1901).
   М.

Оглавление